Глава 7

Думая о том, что эта церемония чересчур пышная для простого моряка из Новой Англии, Гэвин взошел на пьедестал, и Шень Ю взмахнул рукой:

– Делайте свой первый бросок, капитан!

Многогранник из слоновой кости был теплым, как живая плоть. Гэвин зажал его в ладони и, закрыв глаза, постарался представить, чем все это может закончиться и что ему принесет победа. «Хелена» прибывает в Лондон, Алекс Уоррен и ее дочь спускаются по трапу, а он сопровождает их. Когда видение стало таким ярким, что он даже услышал шум прибоя, он открыл глаза и бросил игральную кость на сверкающий обсидиан. Прокатившись немного, многогранник замер. Шень Ю подошел посмотреть, какое испытание выпало Гэвину.

– Первое задание для капитана Эллиота – подняться на Печальную скалу. – В ответ раздался шум возбужденных голосов.

Хасан жестом указал на высокую скалу, которая возвышалась над ареной за их спинами.

– Вы, капитан Эллиот, должны забраться на самый верх и водрузить на вершине свой флаг.

Закинув голову, Гэвин изучал скалу, которая почти вертикально вздымалась вверх и состояла, похоже, из вулканического туфа.

– Почему она называется Печальная скала?

– Чужеземцы дважды пытались атаковать дворец, взобравшись на ее вершину, но их попытки не увенчались успехом, и многие погибли, – объяснил Шень Ю, посматривая на Гэвина так, словно он не будет ничего иметь против, если и его постигнет та же участь.

– Если я должен установить именно свой флаг, то позвольте мне послать слугу на корабль за американским флагом.

– Возьмите это. – С побелевшим от ужаса лицом Александра сняла с себя шаль и протянула ее Эллиоту, словно средневековая дева, демонстрирующая нежные чувства отважному рыцарю. – Будьте осторожны, Гэвин.

Он взял из ее рук длинное легкое покрывало и завязал его на талии под сюртуком.

– Не беспокойтесь, милая, – шепнул он. – Я провел большую часть своей жизни, карабкаясь на высоченные мачты. Мне не привыкать.

Она улыбнулась ему дрожащими губами, и ее глаза потемнели от страха. Он снял сюртук, чтобы чувствовать себя свободнее, и повернулся к султану:

– Я готов, ваше величество.

– Будьте осторожны, капитан, – посоветовал султан. – Я не желаю вашей смерти.

– Я сделаю все, чтобы этого не случилось, и постараюсь доставить публике удовольствие.

Гэвин подошел к скале, радуясь тому, что солнце еще не поднялось слишком высоко. Когда солнце начнет пригревать камни, подниматься будет намного труднее. Прикинув на глазок предстоящий маршрут, он сделал первый шаг, стараясь не думать о толпе, которая наверняка только и ждет, что он свалится со скалы и сломает себе шею.

Подъем проходил медленно, и неудивительно – эта работа требовала терпения и выдержки, а спешка могла привести к катастрофе. На поверхности скалы было множество выступов и углублений, что облегчало дело, но крошащаяся под его тяжестью вулканическая порода заставляла сначала опробовать каждый камень, прежде чем сделать следующий шаг. Он мог бы сказать, что пока это восхождение было полегче, чем подъем на мачту во время шторма, но требовало не меньше сил и концентрации внимания.

Раздались звуки музыки – это начал играть придворный оркестр, дабы публика не заскучала, пока Гэвин штурмует скалу. Все, что занимало его сейчас, – это собственные руки и ноги на камне, ищущие, пробующие, передвигающиеся, потому что малейшая ошибка могла стоить ему жизни. Маленькая зеленая ящерица, высунув головку из расщелины, коснулась язычком его лица. Он был так изумлен, что чуть не свалился вниз. Маленькая рептилия юркнула в свою норку и больше не высовывалась оттуда.

И вот наконец он добрался до вершины скалы. Пот катил с него градом, и каждая мышца дрожала от напряжения. Вершина представляла собой узкое плато с потрясающим видом на остров, голубое море, такое же необъятное, как небо с темными тучами где-то далеко на горизонте. По одну сторону – море, а по другую виднелись крыши дворца. Теперь он понял, почему именно эта скала выбрана для испытания и почему многие смельчаки находили здесь свою смерть.

Взглянув вниз на арену, он разглядел фигурки султана и Александры, которые вышли из-под навеса, чтобы проследить за его восхождением. Размотав покрывало, он поднял его над головой, и ветер подхватил алое полотнище, вырывая его из рук.

– Да здравствует Америка! Да здравствует Александра! – крикнул Гэвин, закинув голову к небесам.

Внизу раздалась барабанная дробь, и он позволил себе на какой-то момент насладиться победой. Затем он привязал покрывало к остроконечной вершине и начал спуск. Из-за усталости и опасности, которая осталась позади, он стал беспечнее, а ведь это была самая трудная часть испытания…

Спуск требовал немыслимого внимания и такого напряжения, что Гэвин даже не заметил, как небо затянули темные тучи, как поднялся ветер, а ему оставалась еще добрая половина пути. Перенося центр тяжести то на одну ногу, то на другую, он вдруг потерял равновесие. Потоки дождя обрушились на него, скала стала скользкой как лед. Когда он оступился, прижимаясь лицом к скале, внизу на арене раздался одновременный испуганный вздох толпы.

Гэвин инстинктивно вжался в скалу всем телом и ухватился за куст дикой травы, которая росла на каменистом склоне. Сухие стебли обломились под его тяжестью, и теперь ничто не могло его удержать. Ему показалось, что за те несколько мгновений, пока ему под руку не попал каменистый выступ, вся жизнь промелькнула перед его внутренним взором. Он сам себе не поверил, когда сумел нащупать ногой узкую расщелину и поставить туда и другую ногу.

Он прилепился к скале, потому что дождь лил сплошной стеной. Несмотря на сильное желание поскорее оказаться на прочной земле, Гэвин сделал паузу, чтобы отдышаться. Постояв так какое-то время, он осторожно продолжил спуск.

Ливень кончился так же внезапно, как и начался. Когда он добрался до подножия скалы, солнце светило вовсю, и его промокшая одежда даже успела высохнуть. Стараясь выглядеть так, словно он вернулся с приятной прогулки, он вошел в павильон и поклонился султану.

– Ваше величество, я поднялся на вершину Печальной скалы и повязал там платок моей дамы.

– Отличная работа! – воскликнул султан и с хитрой улыбкой добавил: – Ну что ж, до завтра, капитан.

Гэвин повернулся к Алекс. Она одарила его глубоким, нежным взглядом.

– У вас все замечательно получилось, мой дорогой капитан. – Услышав ее нежный голос, он только сейчас понял, почему средневековые рыцари рисковали жизнью ради своих возлюбленных.

Он посмотрел на многогранник из слоновой кости, который спокойно ожидал следующего дня. Радость его несколько потускнела при мысли, что очередное задание едва ли будет легче.

Алекс была счастлива, когда ее провели в покои Гэвина и снова заперли в клетке. Он задерживался, принимая поздравления, и она с нетерпением ждала его возвращения. Наконец он появился, на его осунувшемся лице застыло выражение безмерной усталости и страха, но увидев ее, он просиял.

– Они вернули вас назад! Я так рад, хотя на женской половине вам, наверное, было удобнее.

Ее сердце отчаянно забилось, и она потянулась к нему сквозь решетку, не обращая внимания на боль, которую причиняли ей металлические прутья.

– Слава Богу, что все обошлось! Я постарела на десять лет, когда вы поскользнулись.

Он взял ее руки, и она почувствовала, как между ними вспыхнула искра взаимного притяжения. Не желая думать об этом, она тихо произнесла:

– Трудно поверить, что мы только что познакомились. Обстоятельства сложились так, что мы забыли о правилах приличия.

– Я согласен с вами. – Его низкий баритон звучал так ласково…

Высвободив свои руки из его ладоней, она увидела кровь.

– Вы ранены?

Он удивленно оглядел свои руки.

– Наверное, поцарапался о камни.

– Нужно обязательно промыть… В этом климате инфекция распространяется моментально. – Она прикусила губу. – В своем доме я всегда держала все необходимое: мази, бинты, таблетки, разные настои и обезболивающее. А теперь у меня ничего нет.

– Мне кажется, у меня есть с собой мазь. Чем дольше я нахожусь здесь, тем больше Сурио приносит вещей с «Хелены».

– Если бы он принес чистые, бинты для перевязки и таз с водой, я бы промыла ваши раны. – Может быть, это было глупо – предлагать ему помощь, ведь он мог прекрасно обойтись и без нее, но она хотела хоть что-то сделать для героя, пусть даже самую малость. У нее не хватало слов, чтобы выразить свои чувства.

Он принес из спальни тазик с водой, несколько чистых бинтов и маленькую баночку целебного бальзама. Сев на подушку, он протянул ей руку через решетку. Легкими движениями она смыла грязь и кровь, затем наложила мазь на поврежденную кожу. Едва заметные старые шрамы говорили о том, что это руки мужчины, не гнушавшегося физического труда, но вместе с тем они были красивой формы, сильные и надежные. Руки, которым можно доверять.

Гэвин, похоже, задремал, прислонившись к клетке, но когда она перевязала одну руку и взяла другую, он пробормотал:

– Это так приятно, когда за тобой ухаживают.

– Отсюда я делаю вывод, что обычно капитан Эллиот ухаживал за другими, а за ним никто.

Он пожал плечами.

– Сурио хорошо заботится обо мне.

Хотя это была истинная правда, почему-то его слова прозвучали очень печально. И она опять пожалела о том, что жена Гэвина умерла. С его теплотой и заботой он был бы таким прекрасным мужем и отцом. И жену заслужил чистую и любящую. Вместо этого все, что он имел на сегодня, была она, поруганная рабыня. Но по крайней мере она могла сделать все, чтобы раны на его руках не загноились.

Она нахмурилась, когда заметила ссадины на его лбу и скуле. Намочив тряпку, она потянулась к нему и осторожно очистила раны. Ее сердце забилось сильнее от этой неожиданной близости.

Но то, что она испытывала сейчас, нельзя было назвать влечением. Влечение – это что-то из той, другой жизни, жизни, когда Александра была свободна. Этому чувству не было места в ее настоящем и будущем. Закончив обрабатывать рану и наложив целебный бальзам, она отвела взгляд от его лица.

– Теперь все, что вам нужно, капитан, это хорошая ванна и спокойный сон.

– Значит, я могу помечтать о завтрашнем задании? – Он скорчил гримасу. – Я бы хотел, чтобы это было что-то знакомое: ныряние, шахматы или плавание. В этом я мог бы преуспеть.

– Сегодня вы стали героем. Не сомневаюсь, что и завтра все будет хорошо, – улыбнулась она, стараясь придать своим словам уверенность.

Он с трудом поднялся, усталость давала себя знать.

– Надеюсь, что Бог хочет вашей свободы, так будем же уповать на его помощь.

Когда он затворил дверь своей спальни, она подумала, что Бог, наверное, очень занят и поэтому послал ей Гэвина Эллиота. Она улыбнулась, представив, как смутится храбрый капитан, если она скажет ему об этом.

Алекс взяла томик Байрона, решив перечитать поэму «Шильонский узник». История жизни человека, осужденного на долгие годы заключения, с отчаянием наблюдавшего смерть своих братьев, вызывала у нее дрожь. Байрон изобразил все потрясающе достоверно, вот только с концом она не могла согласиться. Заключенный говорит: «Мои крепкие цепи и я стали друзьями…» Она представить себе не могла, что такое возможно. Как и братья заключенного, она предпочла бы смерть.

Когда она была молоденькой девушкой, она обожала Байрона и не раз прятала подальше томик его стихов, потому что подозревала, что мать не одобрит ее увлечения. Сейчас, когда она сама стала матерью, она начала понимать Кэтрин – Байрон порой мог быть очень откровенным, но она не замечала этого, когда была молодой. Романтические сюжеты не оставили ее равнодушной. Он был страстным приверженцем высокой романтики, и его герои, мятежные и храбрые, совершали великие дела и любили до гроба.

Высокий, красивый, непредсказуемый Эдмунд Уоррен казался ей слепком с байроновских героев. Она, возможно, и не приняла бы его предложения, будь он блондином, лишенным романтического облика. Ее вкус сформировался под влиянием ее отца, кавалерийского офицера. Именно с ним она сравнивала всех знакомых мужчин. Выйдя замуж, она долго не могла понять, как можно разглядеть за внешностью мужчины его душу.

Жаль, что, встретив доброго, порядочного человека, влюбиться в него она так и не смогла. Теперь, когда она думала о плотских утехах, все ее нутро восставало. Она была слишком взрослой, слишком ранимой для нового романа. Нельзя сказать, что ее замужество было ужасным, нет, конечно, но оно не оправдало ее надежд. Она жаждала глубокой, радостной любви, такой, что связывала ее мать и отчима. Вместо этого замужество стало для нее западней, похожей на золоченую клетку, в которой ее держали сейчас.

Упрекнув себя за никчемные мысли, она вернулась к «Айвенго». Поэзия пробуждала в ней слишком много ненужных ассоциаций.

На следующее утро все проходило так же, как и накануне, разве что теперь Гэвин уже не удивился, что Алекс исчезла. Когда он и Сурио появились на арене, она уже сидела в павильоне, ее блестящие темные волосы были уложены в новую прическу и накрыты легким прозрачным покрывалом. Более спокойная, чем накануне, она приветливо улыбнулась Гэвину.

Он тоже улыбнулся ей, а потом бросил игральный камень. На этот раз ему выпало сражаться с драконом.

Гэвин озадаченно спросил:

– Что это означает?

– Дракон – зверь с острова Комодо, там его называют «ора», – объяснил Хасан. – В течение многих веков их разводили на Мадуре и готовили для подобных поединков. Вы должны сразиться с самым большим из моих драконов и снять сокровище моря с его шеи. Вам разрешается пользоваться кинжалом.

– Сокровище моря? – Гэвин тряхнул головой – ему вдруг показалось, что все это дурной сон. – Давайте вашего дракона, ваше величество.

Султану и его приближенным подали чай, пока посреди арены ограждали загон футов тридцать в диаметре. Бой барабанов возвестил о прибытии дракона, который был не только надежно связан, но к тому же его держали четверо сильных мужчин, не спускавших глаз с драгоценной ноши.

Гэвин чуть не пролил свой чай, когда увидел громадного зверя. Это был гигантский ящер длиной десять футов, который весил, наверное, не меньше слона. Злой, с темной пугающей шкурой, с высоким гребнем на спине, он поводил длинным желтым языком из стороны в сторону. Огромная жемчужина висела на его шее на кожаном шнурке. Гэвин не пожелал бы даже врагу оказаться на его месте.

– Я слышала об этих ящерицах, – побледнев, проговорила Алекс. – Не позволяйте ему укусить вас. Я не думаю, что сам укус особенно опасен, но слюна его настолько грязная, что человек может умереть в течение нескольких дней от заражения крови.

– Не волнуйтесь, я сделаю все, чтобы избежать этого, – заверил ее Гэвин. – Надеюсь, он не извергает пламя?

Она улыбнулась, но в ее глазах метался страх.

– Нет, насколько мне известно.

– Что ж, я буду вам признателен, если вы помолитесь за меня. – Отставив чашку с чаем, Гэвин поднялся. Несмотря на жару, он не стал снимать сюртук. Толстая шерстяная ткань может послужить ему защитой.

Сопровождавшие дракона рабы внесли зверя в огороженный загон, осторожно отпустили веревки, но не сняли их в целях безопасности. Один бедняга упал, и его товарищи успели оттащить его, прежде чем дракон набросился на несчастного.

Хасан протянул Гэвину кинжал в ножнах.

– Пользуйтесь им, капитан.

Волнистый рифленый кинжал, как и ножны, был прекрасной работы. Но главное, клинок был очень острым. Гэвин засунул оружие за пояс.

– Что будет, если я убью дракона, защищая себя?

– Не стоит этого делать, – посоветовал Хасан. – Ора здесь традиционно считается священным животным. Убийство вызовет возмущение жителей острова.

Что ж, чудесно. Барабаны глухо застучали, когда он подошел к загону. Служители открыли ворота, и Гэвин вошел внутрь, сжимая в руке кинжал. Дракон ждал, застыв словно каменное изваяние, и только глаза его холодно блестели. Казалось, он… проголодался.

– У вас есть преимущество передо мной, мистер Дракон, – усмехнулся Гэвин. – Я не могу убить вас, но, как мне кажется, вы не прочь сделать это со мной.

Острый желтый язык задрожал, и зверь издал короткое, злое шипение, от которого волосы на голове Гэвина зашевелились.

– Если вы не станете двигаться с места и позволите мне снять жемчужину с вашей очаровательной шейки, будет лучше для нас обоих.

Рванувшись вперед с неожиданной стремительностью, дракон взмахнул толстым хвостом, и Гэвин полетел на землю. Падая, он успел разглядеть яркий блеск длинных кривых зубов и быстро откатился в сторону, пока дракон не сомкнул их на его горле. Мгновенно он вскочил на ноги и отступил, восстанавливая дыхание.

– Вы очень проворны, мистер Дракон, но, слава Богу, на этот раз промахнулись.

Дракон снова застыл в неподвижной позе. Гэвин осторожно обходил его слева, стараясь остаться незамеченным. Он не раз наблюдал, как люди приближаются к крокодилам – они делают это очень медленно, чтобы не спровоцировать нападение. Он надеялся, что это сработает и здесь.

Он был на расстоянии ярда, когда дракон снова ожил, на этот раз он взмахнул своей ужасной лапой с длинными острыми когтями. Гэвин попятился, но дракон успел зацепить его правый рукав и рассек ему руку. Боль была такая, что у Гэвина искры посыпались из глаз. Господи, взмолился он, сделай так, чтобы его когти не были так же ядовиты, как зубы.

Поводя головой из стороны в сторону, дракон рванулся к Гэвину. Тот, вжавшись в забор, решил, что у него нет выбора, кроме как перехитрить зверя. Когда ящер угрожающе зашипел, Гэвин прыгнул ему на спину, сжал бока ногами и обхватил руками его шею. Это выглядело так, словно он оседлал тигра, и хотя он понимал всю сомнительность своей позиции, он был недосягаем для смертельно опасных зубов.

Сбитый с толку зверь внезапно остановился, не зная, как избавиться от нежеланной ноши. Гэвин, воспользовавшись его замешательством, перерезал кинжалом шнурок и схватил жемчужину. Затем соскочил на землю так, чтобы дракон не мог его видеть.

Тяжело дыша, он прижался к загородке загона, пытаясь понять намерения ящера. Дракон шипел и прижимался к земле, но так и не повернулся, чтобы пойти за ним.

Почти не дыша и неслышно ступая по земле, Гэвин продвигался по кругу к воротам. Когда они со скрипом раскрылись, дракон повернулся, увидел его и угрожающе взмахнул огромным хвостом. Гэвин отскочил в сторону, и удар не достиг цели. Тогда Гэвин подпрыгнул и ухватился за створки ворот. Секунду-другую он раскачивался на верхней перекладине, затем спрыгнул на другую сторону.

Тяжело дыша, он вложил кинжал в ножны и пошел по арене под звуки приветственных криков. Это «шоу» было намного короче и драматичнее, чем подъем на скалу. Он подошел к павильону и, поклонившись султану, протянул ему кинжал в ножнах и жемчужину.

– Сокровище моря, ваше величество, и ваш великолепный кинжал.

– Оставьте кинжал себе, капитан. Вы заслужили его. – Взяв жемчужину, Хасан повернулся к Алекс: – А эта жемчужина будет украшать вашу прекрасную даму.

Алекс смотрела на жемчужину в немом изумлении и не знала, что с ней делать. Наконец она сунула ее за пояс саронга и шагнула вперед, к Гэвину, сорвав с головы покрывало.

– Нужно перевязать вашу руку, капитан.

Не дожидаясь ответа, она начала перевязывать его раненую руку легкой голубой тканью. Только теперь Гэвин почувствовал, насколько сильно болит рана. И какая она грязная. А его сюртук и рубашку вообще можно выбросить. Наклонившись к Алекс, чтобы слышала только она, он шепнул:

– Впереди еще так много испытаний, что я скоро стану инвалидом.

Хотя он сказал это в шутку, она побледнела.

– Именно этого я и боюсь.

– По правде говоря, мой сюртук пострадал больше, чем я сам. Не волнуйтесь, все это несерьезно, и…

Но он не успел закончить, потому что Хасан вмешался в их разговор.

– Вы прибыли на Мадуру, не зная о том, что вам придется участвовать в «львиной игре». Я пошлю смену одежды в ваши покои.

– Благодарю вас, ваше величество.

Глаза султана зловеще сузились.

– Как видите, я понемногу знакомлю вас с образом жизни на Мадуре. Пока вы справлялись превосходно, но впереди у вас еще три испытания. Не забывайте об этом, капитан.

Гэвин не мог забыть об этом, ведь он пока продвинулся в «львиной игре» менее чем наполовину. Зачем только он согласился отвезти этот проклятый груз на Мадуру! Если бы он отказался, то сейчас был бы уже на пути в Англию.