Глава 24

Проснувшись на следующее утро, Гэвин подумал – а не приснилось ли ему все, что произошло у них с Алекс? Нет, страстная близость с женой ему не приснилась, но вспоминалась как дивный сон. Одной этой мысли было достаточно, чтобы заставить его встать.

Так как для завтрака было еще рановато, он побрился и оделся, размышляя о том, что, унаследовав титул, он должен завести себе слугу. Но может быть, это не обязательно?

Он сел за стол и начал составлять список того, что нужно сделать в первую очередь для эффективной работы нового офиса. Он работал, пока не раздался стук в дверь. В комнату вошла служанка – она принесла ему чай и горячие булочки. Он взял у нее поднос:

– Я сам отнесу чай жене.

Девушка понимающе улыбнулась. Гэвин отворил дверь в спальню жены. Алекс повернулась, когда он вошел, ее глаза еще спали, а длинные темные волосы рассыпались по муслиновой сорочке. Он остановился, тяготясь выдержкой, которую ему приходилось соблюдать, и тихо закрыл за собой дверь.

– Выпьешь чаю?

– Пожалуй. – Она опустила глаза и села, опираясь на подушки. Вечером перед ужином она изо всех сил старалась не смотреть на него. Ашбертоны и Кэньоны наверняка решили, что они поссорились.

Он осторожно поцеловал ее в щеку, затем, поставив поднос, разлил чай. Взяв свою чашку, он сел в ногах постели и облокотился на высокую спинку.

– Я должен послать несколько пачек чая в подарок дворецкому, – сказал он, сделав глоток. – Этот хорош, но мой лучше.

Она тоже сделала глоток.

– Ловлю тебя на слове, хотя и этот кажется мне замечательным.

То, что она не поднимала глаз, давало ему преимущество – он мог свободно восхищаться ею. Он спрашивал себя – неужели ему когда-нибудь надоест изучать ее строгий профиль или женственные изгибы тела? Скорее всего нет.

– Как ты думаешь, теперь, когда у нас есть дом, мы скоро сможем переехать? – спросил Гэвин.

– Тебе не терпится оказаться под собственной крышей?

– Да, это так. Мне очень нравится твоя семья, но я не хочу провести всю свою жизнь в Ашбертон-Хаусе.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я обожаю мою мать и мою тетю, но жизнь здесь возвращает меня в детство. – Она разломила булочку пополам. – Дом на Беркли-сквер большой, и, может быть, ты позволишь мне превратить одну из комнат в зал для тренировок?

– Почему бы и нет? Мы с Сурио тоже будем продолжать тренировки, так что это было бы весьма кстати.

Она обмакнула булочку в чай.

– Мы с Трот обсуждали, стоит ли нам обучать женщин технике самозащиты. Не восточной борьбе, которой надо заниматься всю жизнь, а лишь некоторым приемам, которые Трот показывала мне. Когда знаешь, что можешь постоять за себя, чувствуешь себя увереннее.

Значит, Алекс решила избавиться от своих страхов, помогая другим? Он представил, что подумают о ней мужчины Лондона, когда их жены и дочери займутся восточной борьбой.

– Мне кажется, это превосходная идея. Восточные единоборства раскрепощают человека, а иногда могут пригодиться и на деле. – Он налил еще чаю. – Ты когда-нибудь посмотришь на меня, или отныне нам предстоит общаться, не глядя друг на друга?

– Прости, я еще не пришла в себя от того, что случилось вчера – Ее щеки стали пунцовыми, и она робко взглянула на него. – Я теперь по-другому смотрю на мир, и мне надо к этому привыкнуть.

Это подтверждало его догадку, что, хотя интимная близость с первым мужем доставляла ей удовольствие, в ней отсутствовала настоящая страсть. Ее супруг, должно быть, был зациклен на себе.

– Страсть способна изменить мир. С хорошим партнером это великолепный и драгоценный подарок.

Она машинально крошила булочку.

– Теперь я верю, что такое возможно.

А он думал о том, сколько времени пройдет, пока она наконец увидит в нем объект страсти. Ведь пока все еще барьер ее страхов по-прежнему разделяет их.

– У меня своя теория на этот счет, – сообщил Гэвин. – Ты скажешь мне, если я прав. Я понял, что пугает тебя. Пригвожденная к постели и беспомощная под мужским телом, ты чувствовала себя в ловушке.

Она вскинула на него глаза, и ее лицо снова залилось румянцем. После продолжительного молчания, она произнесла:

– Я думаю, так и было. Кажется, что здесь такого? Но это пугает меня. Есть и другие страхи, но этот самый сильный.

– Чтобы насладиться актом любви, существует много разных позиций.

Она смущенно приоткрыла рот.

– Вы подали мне хорошую идею, капитан.

– Я на это и рассчитывал. – Он лукаво улыбнулся. – Я готов к любому эксперименту, какой тебе взбредет в голову.

Ее взгляд упал на разломанную булочку, и ее губы изогнулись в задумчивой улыбке.

Довольный, что удалось так быстро привести в рабочее состояние новый офис, Гэвин вернулся в Ашбертон-Хаус только к концу дня. Когда дворецкий открыл ему дверь, он увидел пожилую даму, которая, оставив свою визитную карточку, направлялась к двери.

Остановившись, она внимательно посмотрела на него.

– Вы, наверное, и есть новый граф Сиборн?

– Простите? – растерялся Гэвин.

– Это вы простите. Я говорю слишком быстро. – Она протянула ему руку. – Я леди Джейн Эллиот Холланд, ваша тетушка. У вас найдется для меня несколько минут?

Его тетя? Да, по цвету волос и форме лица она и правда напоминала Эллиотов.

– Конечно. Риггз, есть здесь гостиная, где я мог бы побеседовать с леди Джейн?

Дворецкий провел их в маленькую комнату рядом с холлом и, уходя, пообещал принести прохладительные напитки.

– Простите мою невежливость. Я еще не привык к свалившимся на меня титулу и родне. – Он вглядывался в ее строгое лицо и тронутые сединой волосы. – Почему вы решили, что я граф Сиборн?

Она ответила, с любопытством разглядывая его:

– Джеймс был моим любимым братом. Однажды я видела вас, хотя вы были еще слишком малы, чтобы об этом помнить. Втайне от моего отца я посещала вашу матушку в Абердине. Джеймс когда-нибудь говорил вам обо мне?

Гэвин, прищурившись, рассматривал свою родственницу. Ее слова неожиданно вызвали смутное воспоминание. Джейн – единственная порядочная женщина среди всех. Он заморгал, когда давно забытые слова всплыли в его памяти.

– Я припоминаю, что вы были единственной в семье Эллиот, кого любил мой отец.

– Я так скучала по нему, когда он уехал в Америку, – вздохнув, проговорила она. – Мы переписывались вплоть до того, как он и ваша матушка скончались. Джеймс гордился вами. Он писал, что вы плаваете в море как дельфин – настоящий Эллиот. Море у нас в крови, вы знаете. Титул Сиборн рожденный в море – был пожалован нашему предку, фавориту Елизаветы.

– Я никогда не слышал об этом, – протянул Гэвин, пораженный тем, что морские традиции в семье имеют столь глубокие корни.

– Он тосковал, когда вы покинули дом и стали моряком, но говорил, что вам необходимо набраться опыта у других капитанов, чтобы потом их превзойти. А потому я была уверена, что вы не утонули вместе с родителями. Но у меня не было доказательств, и никто не хотел слышать о моих сомнениях, тем более Филипп.

– Значит, я все еще самозванец?

Леди Джейн улыбнулась и потянулась к едва заметному шраму у него на лбу, на дюйм ниже волос.

– Я была рядом, когда вы заработали это. Вы погнались за кошкой викария и упали на острый булыжник. Эта рана сильно кровоточила, но ваша матушка отнеслась к этому очень спокойно. Как и вы, между прочим. Вы всегда носились сломя голову.

Вот и еще одно воспоминание возвратила ему память. Он вспомнил руку на своем лбу, пока кровь текла сквозь его маленькие пальчики. Его мать сказала: «У тебя останется шрам, мальчуган». А другая женщина улыбнулась ему и, когда на рану наложили повязку, в качестве утешения протянула конфету. Испытывая удивительную нежность, он встал и обнял свою тетю.

– Так вы та самая, кто всегда давал мне сладости? Таких вкусных конфет я больше никогда не ел.

– Вы вспомнили? – Она радостно обняла его. – Мне не терпится познакомить вас с моими детьми. Жаль, что сейчас их нет в Лондоне. Мой второй сын, Джеймс, назван в честь вашего отца, он служит на флоте в чине лейтенанта.

– Число моих родственников неуклонно растет, – с некоторым сарказмом высказался Гэвин, усаживаясь на место. – А я никогда даже не видел никого по маминой линии.

– Зато теперь, благодаря своему браку, вы вошли в семейство Кэньонов и Пенроузов и породнились с половиной британской аристократии.

Гэвин непонимающе уставился на нее.

– Вы сказали – Пенроуз?

– Это семья леди Майкл. Очень древний род, они много веков владеют островом в графстве Корнуолл. – Она улыбнулась: – Как я вижу, этого вы тоже не знаете.

Он никогда в этом не разберется, с отчаянием подумал Гэвин.

– Я начинаю понимать, зачем люди заводят себе секретарей.

– Если вы хотите, чтобы я помогла вам разобраться в хитросплетениях родственных связей лондонского высшего общества, дайте мне знать. – Леди Джейн замялась. – Можно я дам вам один совет?

– Буду очень признателен, – довольно сухо произнес он. – Все дают мне советы.

Она не стала обращать внимания на его невежливый тон.

– Оформите документы в суде. Подтвердите свое право на наследование титула. Это позволит вам занять ваше место в палате лордов. Чем скорее это произойдет, тем лучше для всех.

– Мне уже говорили, что от этой чести я не смогу отказаться, – вздохнул он, надеясь, что она подскажет ему наилучший выход из положения.

– Вам правильно говорили. Вы теперь Сиборн.

– А что, если Филипп будет оспаривать мои притязания? Он ведь много теряет.

– Да, но он не глуп. И сможет смириться с поражением.

– Филипп сможет смириться, но будет счастлив положить мою голову на плаху.

– Уверяю вас, он переживет это. К счастью, прошло всего шесть месяцев, как он вступил в наследство, он недолго был графом и без особых проблем снова станет обычным человеком. Возможно, он даже будет рад. Как и ваш отец, он очень не любит возиться со всякими официальными бумагами и изо дня в день заниматься рутинными делами, связанными с управлением большим имением.

Гэвин и сам был такой, но выбора у него не было. Гэвин Эллиот – седьмой граф Сиборн. Ему все еще была ненавистна эта мысль, но он уже чувствовал, что готов принять ее.

Дверь отворилась, и появилась графиня.

– Привет, Джейн. Извини, что прерываю вас, но Риггз сказал мне, что вы здесь с Гэвином.

Женщины расцеловались.

– Я ведь его тетка, Розалинда, – сообщила леди Джейн, опускаясь на диван. – Естественно, мне не терпелось узнать, похож ли он на моего брата. И я уговариваю Гэвина поскорее принять титул.

– Как говорится, хорошо то, что хорошо кончается, – ответила графиня. – Если Филипп спокойно воспримет ситуацию, то на балу в честь Александры и Гэвина мы сможем объявить о его новом статусе.

– Великолепно! Если вы сами представите Гэвина, то ни у кого не возникнет вопросов о его происхождении.

Гэвину показалось, что он плывет в бушующем море без парусов и руля, когда женщины принялись оживленно обсуждать, кого следует пригласить на бал в его честь и в каких выражениях должно быть составлено приглашение.

– Я больше вам не нужен? – улыбнулся он.

– Нет, – любезно ответила графиня. – Но разумеется, вы имеете полное право пригласить своих гостей. Только, пожалуйста, составьте список.

И тут ему в голову пришла коварная мысль.

– Пожалуйста, пригласите сэра Бартона и леди Пирс. – Когда графиня подняла брови, что должно было означать неодобрение, он поспешил заверить: – Я знаю его по Китаю. Мы не были друзьями, но будет невежливо его не пригласить.

Пирс лопнет от зависти, узнав, что он теперь граф. Это была, пожалуй, единственная приятная мысль, связанная с неожиданно свалившимся наследством.

Адвокат Эллиотов Альберт Финн, Филипп и Гэвин встретились в офисе Финна, чтобы проверить необходимые документы: свидетельство о рождении, брачное свидетельство родителей, а также другие бумаги, подтверждающие личность Гэвина. Включая свидетельство от леди Джейн, которая опознала племянника по шраму на лбу и засвидетельствовала, что он тот, за кого себя выдает. Ашбертон, лорд Майкл и адвокат Ашбертона присутствовали при этой юридической процедуре. Все должно было быть сделано по правилам.

С невозмутимым видом Филипп аккуратно положил свои Документы на стол.

– Я готов принять ваши притязания, милорд. Я немедленно покину родовое гнездо Эллиотов.

Милорд! Впервые кто-то обращался так к Гэвину, и это слово тяжелым грузом придавило его к земле.

– Не нужно торопиться. Мы с женой присмотрели на время другой дом. – Он повернулся к Альберту Финну: – Леди Джейн говорила мне, что имение Харли-Мэнор наследуется с правом отчуждения. Это так? – Финн согласно кивнул, и Гэвин произнес, глядя на кузена: – Я намерен перевести это поместье на вас.

Граф и лорд Майкл одобрительно кивнули, а Филипп, не веря своим ушам, воскликнул:

– Мы отдаете мне Харли-Мэнор? Вы слишком щедры!

Так как недвижимость приносила доход в три тысячи фунтов в год, это был действительно щедрый подарок. Гэвин встал и протянул ему руку.

– Я не жду, что вы станете любить меня, но мы с вами родственники. Так давайте же по крайней мере не будем врагами.

– Я не могу винить вас за то, что вы остались живы. – Филипп неохотно пожал протянутую руку. – Но мне было бы гораздо приятнее, если бы вы никогда здесь не появились.

Приглашение на бал в дом Ашбертонов гласило, что уважаемым гостям предстоит познакомиться с новым лордом и леди Сиборн.

Глава 25

Алекс была одна в зале, никто не мешал ей сделав несколько упражнений, она остановилась, вспоминая, как делается движение, называемое «плавные руки». Услышав шаги, она повернулась и увидела свою мать, которая остановилась в дверях, любуясь дочерью.

– Извини, что прерываю тебя, но мы скоро начнем украшать этот зал, – сказала Кэтрин. – Ты вспоминаешь восточный танец?

– Не совсем. – Алекс жестом указала матери на стул, а сама растянулась на маленьком жестком диванчике, который стоял в углу. Одно из удовольствий носить восточную тунику и шаровары заключалось в том, что женщина могла вот так улечься и ничто не стесняло ее движений. – Тай чи – китайский способ расслабления. Меня учит леди Трот Рексхем. Я немножко волнуюсь, думая о завтрашнем бале у тети Розалинды, и мне кажется, эти занятия помогут мне успокоиться.

– Восток поразил твое воображение, пока ты была там?

«Это не простое любопытство», поняла Алекс.

– Со мной там случилось много такого, что я хотела бы забыть, но меня и правда пленили красота и некоторые обычаи живущих там людей. Трот помогает мне понять особенности и мудрость Востока.

– Она удивительная женщина. Я рада, что вы подружились. – Кэтрин помолчала. – Александра, у вас с Гэвином есть проблемы?

Алекс напряглась.

– Тебе не нравится Гэвин?

– Он мне очень нравится, но ты не ответила на мой вопрос. У вас что-то не так?

Алекс погладила диванчик рукой, в том месте, где парча начала протираться.

– Почему ты спрашиваешь?

– Твое нежелание дать мне прямой ответ подтверждает мои опасения. – Голос Кэтрин стал мягче. – Я знаю, что ты многое пережила в Ост-Индии. Такое не проходит бесследно.

Значит, мать знает. Поняв, что ее предали, Алекс спросила:

– Это Гэвин рассказал тебе все обо мне?

– Нет, но когда я загнала его в угол, он признался, что ты пережила больше, чем могла бы пережить другая женщина. Об остальном догадаться нетрудно, особенно если эта женщина – твоя дочь. – Голос Кэтрин задрожал, но она быстро взяла себя в руки. – Ты стала взрослой за то время, что жила в Австралии, но бывают ситуации, когда может помочь только совет матери. Меня беспокоит, что вы с Гэвином сохраняете определенную дистанцию в ваших отношениях.

Алекс покраснела, вспоминая, что однажды между ними не было никакой дистанции. По правде говоря, она страстно желала повторения, но в то же время безудержная страсть пугала ее. Хуже всего, что она понимала – Гэвин тоже мечтает об этом. Хотя он ничего не говорит, она чувствует его желание и со страхом думает о том, что может случиться, если он вновь потеряет над собой контроль.

– Да, между нами существует некоторая… неловкость, но Гэвин очень терпелив.

– С каким равнодушием ты говоришь о собственном муже! – возмутилась Кэтрин. – Зачем тогда ты вышла за него?

Застигнутая врасплох, Алекс ответила правду:

– Потому что я была на грани отчаяния, а он был добр и предложил мне руку и свое имя, чтобы защитить от сплетен и пересудов. Может быть, это не лучшая причина для замужества, но не могут же все быть так счастливы, как вы с полковником.

Губы Кэтрин дрогнули.

– Ты считаешь, что удача свалилась на нас с неба? Хороший брак строится годами, Александра, и это даже важнее, чем физическая близость. Хотя я не страдала так, как ты, но у меня достаточно причин быть благодарной Майклу за терпение и доброту. Доверяй своему мужу, моя дорогая, даже если чувствуешь себя так, словно стоишь над пропастью. Доверие – залог удачного брака, это больше, чем страсть, и даже больше, чем любовь.

– А моему отцу ты доверяла? – защищаясь, спросила Алекс.

Кэтрин замолчала, подыскивая такие слова, которые не оскорбили бы память ее первого мужа.

– Хотя Колин был очень обаятельным мужчиной и не изменял мне, – Кэтрин намеренно сейчас лгала дочери, ведь о мертвых говорят только хорошее, – он не был создан для брака. Гэвин совсем другой. Он чем-то похож на Майкла – из тех мужчин, что готовы пройти через огонь и воду ради любимой женщины, но ты должна внести свою лепту, а это означает пойти на риск. Поставить на карту свое сердце, свою гордость, свои мечты… Это лучший путь, и тогда любовь придет к тебе.

Алекс подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она чувствовала себя сейчас ребенком, каким была, когда мать встретилась с полковником… Когда это было? Ну да, накануне Ватерлоо… Он тогда был майором, ее отец был еще жив, а саму Алекс называли тогда Али. Как много скрывалось за кулисами событий, которых юная Али не понимала! Больше, чем она хотела знать сейчас, но достаточно, чтобы ее мать могла авторитетно рассуждать о семейной жизни.

– Я постараюсь. Гэвин заслуживает большего, чем я даю ему.

– Ты тоже заслуживаешь большего, моя дорогая. – Кэтрин подошла и обняла дочь. – Считай, что происшедшее с тобой в рабстве было не чем иным, как испытанием духа. Это не наказание за твои грехи. Ты была самым бесстрашным ребенком, какого я когда-либо видела, и у тебя хватит смелости, чтобы сделать шаг, который должен быть сделан, насколько бы пугающим он ни казался.

Как прекрасно, что ее мать так откровенна с ней! Если бы только Алекс была так же откровенна сама с собой!

Ашбертон-Хаус гудел как растревоженный улей. Гул голосов смешивался со звуками начинающегося бала. Первые зеваки уже собрались на площади, чтобы поглазеть на гостей, которые вот-вот начнут прибывать, и послушать разноголосые звуки настраиваемых инструментов, доносившиеся из бального зала.

Гэвин смотрел на свое отражение в зеркале и бурчал себе под нос:

– Я выгляжу как разряженный пингвин. Вы знакомы с пингвинами, Хаббл? Это птицы, которые обитают в далеких морях и из-за своего внешнего вида кажутся ужасно глупыми.

Как будто на них надели фраки.

– Я знаю этих птиц, милорд, – невозмутимо ответил камердинер. – Они выглядят очень красиво, как и полагается животным, тогда как вы выглядите, как подобает джентльмену.

– Благодарю вас за комплимент. И постараюсь не подвести. Хаббл поклонился и ушел узнать, не последует ли дальнейших приказаний от Ашбертона. Гэвину не терпелось увидеть Алекс. Он взял шкатулку с драгоценностями и постучал в; комнату жены, чтобы предупредить о своем приходе. Она вертелась перед зеркалом.

– Может, еще не поздно удрать в Америку и таким способом избежать этого бала? – простонала Алекс.

– Боюсь, что мы опоздали.

Она отвернулась от зеркала, ее легкое дыхание едва коснулось его, но ему показалось, будто его ударил рангоут. Шелковое синее платье колыхнулось, приоткрыв кружево нижних юбок, вместе с облегающим лифом они подчеркивали стройность фигуры, а глубокое декольте могло свести с ума любого мужчину. Темные волосы были зачесаны наверх и украшены цветам! из оранжереи Ашбертона. Он смотрел на нее и не верил, что это та самая отчаявшаяся женщина, какую он увидел впервые Мадуре.

Она взглянула на него, уголки ее губ чуть приподнялись.

– Ты выглядишь чудесно, Гэвин. Настоящий граф, как бы тебе ни было ненавистно твое новое положение.

– А вы выглядите потрясающе, миссис С.

Она отвернулась к зеркалу.

– Миссис С. Странно. Я-то думала, что «С» – первая буква слов «скандал» или «стыд»… или каких угодно, касающихся моего постыдного прошлого.

Нужно быть предельно внимательным к ней сегодня, подумал Гэвин, заметив, как она нервничает. Неудивительно, вел на этом балу ей предстоит предстать перед обществом, в котором она росла. Зная, сколько она выстрадала, все будут относиться к ней с жалостью, или отвращением, или болью…

– «С» – значит «Сиборн». И успокойся, никто ничего не знает. – Он нежно ее поцеловал. Но поцелуй был легким, поскольку для другого не было времени. Ее губы были прохладными, а руки как ледышки. – Если кто-то узнает, что произошло с тобой, тем хуже для него. Запомни, ты не совершила ничего такого, чего должна была бы стыдиться.

Она робко улыбнулась ему.

– И горе тому, кто пробудит твои защитные инстинкты, нагрубив мне. Спасибо, Гэвин. То, что ты, зная все, не испытываешь ко мне отвращения, значит для меня очень много.

Он мог провести остаток ночи, глядя в эти правдивые, ранимые и глубокие, словно морская вода, глаза.

– И я тоже благодарен тебе. Мы так много знаем друг о друге, что женитьба была единственным выходом.

Она рассмеялась.

– Судьба улыбнулась нам… Я поднимусь в классную комнату, хочу показать девочкам мое платье. Ты не пойдешь со мной?

– Охотно, но сначала… – Он протянул Алекс шкатулку с драгоценностями. – Я купил эти камни на Цейлоне как раз перед нашей свадьбой и привез их сюда. Запоздалый свадебный подарок.

Алекс ахнула, подняв крышку и увидев сверкающее сапфировое колье, серьги и браслет.

– Какая красота! Я… я не знаю… что и сказать…

– Если ты посмеешь сказать, что недостойна их, мне придется тебя отшлепать. – Он вынул колье из шкатулки. – Ты не хочешь надеть его сегодня?

– Ты знаешь меня слишком хорошо. – Она улыбнулась, снимая жемчуг, который позаимствовала у матери. – Сапфиры больше подходят к этому платью.

– Я выбирал их под твои глаза, хотя в сапфирах и нет оттенка зеленого. – Застегнув колье на ее шее, он положил руки на ее обнаженные плечи. – Бутоны роз в твоих волосах также изысканны, как и ты сама. – Он нагнулся и поцеловал ее в шею, как раз над сверкающими камнями.

Она вздрогнула, но не от отвращения.

– Ты обладаешь удивительным даром делать женщину еще красивее.

– Я просто говорю правду. – Он взял ее руку. – А теперь пойдем навестим девочек, пока не начался бал.

Они поднялись на верхний этаж, где кузины наслаждались деликатесами, которые будут поданы вечером. Девочки оторвались от тарталеток с лобстером и сыром и с восторгом встретили гостей.

– Ты настоящая принцесса, мама! – восхитилась Кейти.

Алекс рассмеялась.

– Я рада, что ты так думаешь, но через десять лет ты меня затмишь.

– Никогда!

Энн Кэньон, сводная сестра Алекс, поддержала ее:

– Ты, Кейти, еще и блондинка, так что будешь даже красивее. Как тетя Розалинда.

– Но мама была актриса. Это интереснее, чем принцесса, – заявила юная леди Мария.

Девочки затеяли спор, выясняя, что же лучше: актриса, принцесса или фея. Алекс поцеловала дочь, и они спустились вниз. Перед тем как предстать перед гостями, Алекс вдруг остановилась, размышляя, а не сбежать ли ей, пока не поздно.

– Вперед, моя дорогая, – прошептал Гэвин.

– Солдаты, которые первыми штурмуют крепость, обязательно погибают.

Он бы хотел, чтобы она не воспринимала его слова так буквально.

– Я думаю, ты больше боишься того, что ты сама изменилась, нежели ваших гостей. Я уверен, все твои страхи напрасны. Все будет не так плохо, как ты думаешь.

Она облизала губы кончиком языка.

– Полковник как-то сказал мне, что события, которых мы хотим избежать, никогда не бывают такими плохими, как мы ожидаем.

– Ну а я что говорю? Разве мы с ним можем ошибаться?

– Надеюсь, что нет. – Подняв голову, она храбро вступила на поле битвы.

К счастью, длинная вереница прибывающих гостей предполагала лишь обмен дежурными приветствиями. Все с любопытством смотрели на Гэвина и произносили соболезнования по поводу кончины его деда. Некоторые расспрашивали его о политических пристрастиях, а один старый виконт напрямик спросил, к какой партии он принадлежит: консерваторов или либералов? Гэвин уклонился от ответа, иначе у бедного виконта случился бы удар.

Филипп Эллиот прибыл одним из первых.

– Я рад приветствовать вас, – улыбнулся ему Гэвин.

Молодой человек приподнял бровь:

– Шакалу нельзя позволять смотреть на кровь.

Тонкая ирония говорила о том, что Филипп преодолел шок и находится на пути к выздоровлению. Он выстоял, но как жаль, что в молодости он не приобрел никакой полезной профессии, думал Гэвин в соответствии со своим американским взглядом на жизнь. Из него мог бы получиться неплохой моряк… В Британии быть джентльменом – значит всегда заниматься каким-нибудь делом.

Алекс стояла рядом и радостно приветствовала гостей, многие из которых хорошо знали ее семью. А некоторые даже помнили ее девочкой. Она, забыв все свои страхи, была очаровательна и оживлена. Достойная дочь своей матери и куда больше графиня, нежели он сам.

Для Гэвина приятным сюрпризом оказался мужчина средних лет с ироничным блеском в глазах.

– Я Маркленд, – представился он. В его произношении слышался американский акцент. – Добро пожаловать в палату лордов – нам нужно заполучить побольше радикалов, приехавших из колоний.

Гэвин пожал протянутую руку:

– Откуда вы знаете, что я радикал?

Маркленд хмыкнул:

– Мир очень тесен. У моей жены есть сестра-близняшка, так вот, она замужем за одним из друзей вашего тестя. Высший свет в Бостоне так же замкнут, как и в Лондоне. Вы, возможно, слыхали обо мне в Америке? Мое настоящее имя – Джейсон Трэверс.

– Ну конечно! – радостно воскликнул Гэвин. – У нас с вами одинаковый бизнес. Вы легендарная фигура в Бостоне среди моряков – вас называют Американский орел.

– На мой взгляд, это прозвище подходит и вам. Я руководил своей компанией из Ливерпуля и послал сыновей в Гарвард, чтобы они прониклись свободолюбивыми американскими идеями. – Маркленд вдруг стал серьезным. – Здесь тоже близится время реформ, мы собирается признать католицизм, улучшить систему выборов, принять законы, охраняющие детей от изнурительного труда на фабриках. Вы готовы примкнуть к нашим рядам?

– Разумеется, почему бы и нет?

– Вы удивитесь, узнав, как много на свете людей, не желающих видеть дальше собственного носа. Но уверен, наши демократические идеи со временем приживутся даже здесь.