Глава 16

С самого рассвета непрерывно лил холодный, пронизывающий осенний дождь. С деревьев сыпались желтые листья, дороги раскисали все сильнее. Лорд Майкл Кеньон чувствовал глубокую усталость и сильное раздражение. Вот уже две недели как он искал своего исчезнувшего брата и так ничего не узнал за это время, кроме, пожалуй, того, что найти человека на коне гораздо труднее, чем едущего в карете.

Невзирая на неоднократные заверения доктора Блэкмера, что очень маловероятно, чтобы Стивен лежал где-нибудь больной, Майкл испытывал большое облегчение всякий раз, когда обнаруживалось, что кто-то видел его брата. Теряя след, они возвращались обратно и, сворачивая на другие дороги, снова находили след.

По всей видимости, маршрут, который избрал Стивен, был совершенно случаен.

По пути на север Майкл остановился в поместье своего друга Люсьена, графа Стратмора, начальника тайной полиции, чтобы попросить его о помощи. Люсьен дал несколько разумных советов и обещал сообщить все, что ему удастся выяснить через обширную сеть своих соглядатаев. Во всех деревнях Уэст-Мидлепдса развернулись поиски. К счастью, герцог уехал на Юпитере, превосходнейшем коне из конюшни друга Майкла, лорда Абердена.

Майкл подарил коня своему брату Стивену еще в прошлом году.

Это воспоминание отозвалось в нем скорбью. В глубине души Майкл не верил, что Стивен и в самом деле смертельно болен. Врачи часто ошибаются, а в последний раз, когда он виделся со Стивеном, тот был в превосходной форме.

Но все люди — и мужчины, и женщины — умирают в любом возрасте и от самых разных причин. Может быть, пробил час и для Стивена. Но неужели судьба поступит так несправедливо: лишит его брата, с которым они только что подружились ?

Просто поразительно, что Стивен вырос таким чудесным человеком, хотя и находился все время под постоянным влиянием старого герцога с его угнетающей сухостью и педантизмом. Сам Майкл старался бывать в аббатстве как можно реже, это помогло ему уберечь себя от эмоционального давления отца. Стивен, однако, был слеплен из более прочной глины. Он выжил, более того, вырос сильным и справедливым. Его сила сочеталась со всегда ровным расположением духа, и потому так трудно было понять причины его исчезновения.

Майкл посмотрел на своего зябко ссутулившегося под дождем спутника. Он и сам не знал почему, но его не покидало желание возложить всю вину за болезнь брата на Блэкмера. Врач должен был поговорить со Стивеном более осторожно или вообще не говорить на эту тему. По своему собственному опыту Майкл знал, что выздоровление тяжело раненных или больных солдат зависит от состояния их духа. Сказать человеку, что он умирает, в некоторых случаях равносильно убийству. Честность не всегда лучшая политика для доктора.

Всегда мрачный и угрюмый, врач представлял собой трудноразрешимую загадку для Майкла. Вот уже целую неделю они в пути, а он, Майкл, так и не может прочесть, что затаено в глубине глаз Блэкмера; очевидно только, что его очень заботит состояние здоровья Стивена. Или же он считает, что смерть самого уважаемого пациента может плохо отразиться на его практике?

Его размышления прервал утомленный голос:

— Где мы остановимся на ужин?

— Наверное, в ближайшем отсюда городе Редминстере, — ответил Майкл. — Лошади смогут передохнуть часок. А затем снова в путь — дотемна.

Блэкмер не проронил больше ни слова, пока, уже под самый вечер, они не въехали в Редминстер. Дождь прекратился, и в лужах отсвечивало бледное солнце. Когда они подъезжали к гостинице «Три короны», Майклу пришлось резко осадить коня, чтобы не задавить девчушку лет четырех-пяти, гнавшуюся за своим мячиком. В погоню за ребенком из какого-то дворика вылетела хорошенькая темноволосая мать. Она улыбкой попросила прощения у Майкла и тут же унесла дочку.

Майкл устало повернул коня к гостинице. Чувствуя некоторую вину перед человеком, который не прошел тяжелой школы, именуемой службой в армии, Майкл сказал своему спутнику:

— Я отведу лошадей на конюшенный двор. А вы пока закажите нам ужин.

Блэкмер благодарно кивнул, спешился и вошел в гостиницу. Майкл отвел лошадей в конюшню. Какой-то конюх с глиняной трубкой во рту начищал там уздечку.

Прежде чем Майкл успел что-то сказать, конюх поднял на него взгляд и улыбнулся:

— Рад видеть вас опять, сэр. Путешествовать в такую погоду, как сегодня, просто наказание Божие!

— Но вы же меня не знаете, — насторожившись, сказал Майкл. — Я еще никогда здесь не бывал. Может быть, вы путаете меня с кем-то очень похожим?

Конюх, сощурив глаза, присмотрелся, затем, махнув трубкой, извинился:

— Да, точно. Вы очень похожи на постояльца, который был у нас несколько недель назад. И конь у него был похожий.

— Дело в том, что я ищу своего брата. Его конь и мой — от одного отца.

Конюх довольно кивнул.

— Стало быть, вы тоже мистер Аш? Вы очень похожи Друг на друга, такое сходство не может быть случайным. Вт хотите оставить лошадей на ночь, сэр?

Мистер Аш? Стивен наверняка путешествует инкогнито. Просто невероятно, чтобы по Мидлендсу разъезжали на похожих лошадях двое похожих людей.

— Мы с моим компаньоном остановились только поужинать. Пробудем здесь около часа. Я буду вам благодарен, если вы позаботитесь о наших лошадях. — Майкл снял шляпу и провел усталой рукой по мокрым волосам. — А вы не знаете, куда направлялся мой брат?

Сдвинув брови, конюх задумался.

— Кажется, труппа Фицджералда держала путь в Уитком.

— Труппа? — удивленно переспросил Майкл.

— Да, ваш брат был вместе с ними, — объяснил конюх. — Младший сынишка Фицджералда чуть было не утоп, но его спас ваш брат. Его так шарахнуло бревном, что он никак не мог оправиться. Ваш брат — настоящий герой.

— Он ранен? — быстро спросил Майкл.

— Не очень сильно, — заверил конюх. — Когда уезжал отсюда, мистер Аш как будто бы чувствовал себя неплохо. Говорят, даже играл в пьесе. — Конюх подмигнул. — Наверное, ему приглянулись тамошние актриски. У Фицджералда прехорошенькие дочери. Ну а актрисы небось сами знаете какие.

Майкл выслушал его со смешанным чувством удивления и надежды. Неужели Стивен и в самом деле примкнул к труппе бродячих комедиантов? Конечно, он любит театр и вместе со своими друзьями даже участвовал в нескольких любительских постановках. Но то было совсем другое дело Неужели он и в самом деле мог завести интрижку с простой комедианткой? Он всегда был таким здравомыслящим. Но кто знает, что может выкинуть человек, которому сказали, что дни его сочтены? Стивен — вдовец, и ничто не мешает ему спутаться с какой-нибудь веселой дамочкой, пожелай он этого.

Но если он и в самом деле путешествует вместе с театральной труппой, найти его не так уж трудно. Ободренный Майкл поблагодарил конюха и пошел в гостиницу. Поглощая вареный картофель с говядиной, он рассказал доктору обо всем услышанном. Блэкмер был явно также удивлен тем, что герцог подвизается на подмостках, но, будучи человеком неразговорчивым, воздержался от каких-либо замечаний. Поужинав, он встал и начал готовиться к поездке в Уитком.

Пока они ужинали, дождь прекратился, но небо застлали зловещего вида грозовые тучи. Когда Майкл и доктор вышли во двор, небо прорезал зигзаг молнии, послышался долгий раскат грома. Ливанул дождь.

Глядя, как полыхают молнии, Блэкмер сказал бесстрастным голосом:

— Не слишком благоприятные условия для путешествия.

Впервые доктор, хотя и косвенно, просил о передышке. Майкл заколебался. Хотя и опытный старый солдат, он также страдал от сырости, холода и усталости. И все же, получив новые сведения, он спешил.

— Грозы обычно очень быстро проходят. Мы успеем достичь Уиткома еще дотемна.

Блэкмер слабо вздохнул, однако протестовать не стал. Они только-только выехали из конюшенного двора, как вдруг небо из конца в конец прорезала огромная молния, залив все кругом ослепительным голубоватым светом. Не заставил себя ждать и раскат грома.

Майкл инстинктивно пригнулся, словно попал под пушечный огонь. Выпрямившись, он услышал долгий оглушительный треск.

— Боже, что это такое? — воскликнул Блэкмер.

Майкл оглянулся, пытаясь определить причину столь невероятно громкого треска.

Невдалеке послышался пронзительный крик женщины. Повернувшись, Майкл выбежал на улицу. И тут ему сразу же стало все ясно. Разбитый молнией огромный вяз повалился на домик хорошенькой темноволосой женщины, чей ребенок едва не попал под копыта. Под тяжестью упавшего вяза домик, сделанный из глиняных плит, раскололся, как яичная скорлупа.

Майкл с мрачным видом подошел поближе. Поверженный вяз все еще дымился, но сильный ливень не давал огню разгореться. Подойдя ближе, Майкл увидел, что темноволосая женщина пытается проникнуть внутрь.

— Вы ранены? — громко, стараясь перекричать шум дождя и ветра, спросил Майкл.

Она повернулась. Но ее лицу текла вода, глаза словно остекленели от пережитого испытания.

— Я как раз вышла из дома, чтобы нарвать зелени для ужина. Со мной все в порядке. Но в задней части дома остались мой муж и дочка. — Дрожащими руками она схватилась за Майкла. — Пожалуйста, помогите им.

Он невольно поджал губы, глядя на полуразрушенный дом. Сомнительно, чтобы кто-нибудь мог там уцелеть.

Подбежал запыхавшийся Блэкмер.

— Внутри кто-нибудь есть?

— Муж этой женщины и ее дочь.

Майкл осмотрел развалины опытным глазом шахтовладельца. Неумелые попытки разобрать их могут повлечь гибель тех, кто, возможно, еще уцелел. Но не надо хотя бы вести раскопки глубоко под землей, как это было после взрыва на его угольной шахте.

— Самое лучшее — попробовать поднять дерево, чтобы не вызвать новых разрушений.

К этому времени подоспели еще более десятка соседей.

— Боже, посмотрите на дом Уаймана! — закричал один из них.

Другой мужчина, судя по чертам его лица, брат хозяйки дома, закричал:

— Эмма, Джек и Лисси остались внутри?

Эмма, вся дрожа, кивнула, он обнял ее. Лицо у него было пепельно-серое.

Майкл уже давно усвоил, что в подобных случаях надо прежде всего сосредоточиться на том, что следует сделать, а не беспокоиться о судьбе тех, о ком ничего не известно. Поскольку никто не брал на себя ответственность, он стал отдавать распоряжения. «Уж если ты офицер, то так навсегда офицером и останешься», — холодно подумал он, посылая людей за прочными жердями, талями и веревками, а также за воловьей упряжкой.

Услышав изнутри детский крик, Эмма вырвалась из объятий брата и подбежала к дому.

— Лисси? С тобой все в порядке?

— Да, — прохныкала девочка, — но у папы течет кровь из раны, а я не могу его разбудить.

Майкл обвел взглядом полуразрушенный дом, девочка была всего в нескольких футах, за стеной какой-то комнаты, видимо, кухни. Может быть, удастся освободить ее еще до того, как будет поднято дерево. Он схватил глинобитную плиту и осторожно, стараясь не раскачивать стену, попробовал ее вытащить.

Блэкмер взялся за плиту с другой стороны. Майкл всегда удивлялся, замечая, что врач такого же, как и он, роста. Он всегда старается держаться незаметно и поэтому кажется ниже, чем на самом деле. Им все же удалось отодвинуть хрупкую плиту. В самом низу открылась темная, неправильной формы дыра.

— Я вижу свет, мама! — взволнованно воскликнула. Лисси.

Эмма смахнула капли дождя со своего напрягшегося лица.

— А ты не могла бы подползти к дыре и вылезти наружу, родненькая? — с напускным спокойствием спросила она.

Наступила долгая тишина.

Затем Лисси сказала дрожащим голосом:

— Я не могу вылезти, мама. Около двери лежит папа и всякие обломки.

Блэкмер внимательно осмотрел дыру.

— Я попытаюсь проникнуть в дом с этой стороны, если Уайман загораживает дыру, я попробую ему помочь.

— Это неудачная мысль, — сразу откликнулся Майкл.

Блэкмер посмотрел на него с презрением:

— Если вы так торопитесь, поезжайте в Уитком без меня. Я догоню вас завтра.

Обычно лицо врача казалось непроницаемой маской, и Майкл был удивлен, увидев в серо-зеленых глазах возмущение и, пожалуй, даже раздражение.

Возмущенный и сам, Майкл сердито гаркнул:

— Эта ваша чертова затея — просто глупость. Опасность слишком велика. Дом может обрушиться в любую минуту.

— Я доктор и обязан помочь. — Блэкмер лег на грязную землю и на глазах ошеломленных зрителей начал протискиваться в дом. Услышав какой-то треск, Майкл насторожился, но треск тут же прекратился.

Минуты через две — эти минуты показались целой вечностью — доктор крикнул:

— Уайман жив. Его сердце должно выдержать, но он потерял сознание и истекает кровью.

— Хвала Богу, — взволнованно сказала Эмма.

Майкл навидался достаточно много ран, чтобы почувствовать опасность.

— А вы не могли бы остановить кровотечение жгутом? — спросил он.

— Нет. Дотянуться до него мешает проклятая балка, — проворчал врач. — На какое-то время я могу зажать рану, только поскорее уберите это чертово дерево.

Принесли тали, и все взялись за дело. Когда все было готово, Майкл крикнул:

— Мы начинаем, Блэкмер. Лучше выберитесь наружу.

— Не могу, — сурово отозвался доктор. — Уайман и так уже потерял много крови.

— Но ведь если стены обвалятся, доктора может раздавить, — забеспокоился какой-то пожилой человек.

— Он знает. — И Майкл сигналом велел начинать. Заскрипела упряжь, волы двинулись с места. Веревки с трудом выдерживали тяжесть, если они лопнут, придется избрать другой, медленный способ. При том, конечно, условии, что все трое уцелеют.

Под радостные крики вяз медленно поднялся над полуразрушенным коттеджем. Последовала осыпь обломков, однако дом устоял. Дерево стали торопливо отводить прочь от дома. Едва оно отошло в сторону, как одна из веревок лопнула, за ней последовали две другие, и ствол с могучей силой обрушился на размокшую землю. При его падении едва не пострадал один человек, но, к счастью, все уцелели.

Как и предполагал Майкл, в крыше открылась большая брешь, и через нее нетрудно было проникнуть внутрь. Усердно работая, спасатели вскоре добрались до девочки. И первым из них был брат Эммы.

— Дядя Джон! — обрадовалась Лисси.

Через несколько мгновений дядя вынес ее из дома. Эмма схватила дочь и прижала к себе с такой силой, что, казалось, никогда уже не отпустит. Слезы признательности смешивались на ее лице с дождевыми каплями.

Не теряя времени, Майкл вернулся к разваленному дому. Вместе с дюжим молчаливым кузнецом он сумел осторожно расчистить подход к раненому. Уайман лежал на спине, его рубашка была вся в крови. К счастью, балка, которая преграждала к нему доступ, спасла его от более тяжких ранений. Пострадала лишь рука.

Что до доктора Блэкмера, то изнутри они видели лишь его правую кисть, сжимавшую предплечье раненого. Доктор, действительно на ощупь, сумел все-таки остановить крайне опасное для жизни кровотечение.

Вытащив носовой платок, Майкл крепко закрутил его выше раны.

— Вылезайте, Блэкмер. Мы вытащим его с этой стороны.

Майкл и кузнец подняли раненого и передали ожидавшим снаружи людям. Как только Уаймана положили не землю, Эмма опустилась на колени возле него. Одной рукой продолжая обнимать дочь, другой она схватилась за руку мужа.

— Хвала тебе, Боже, — шепнула она. — И вам всем большое спасибо.

Майкл устало выполз из коттеджа. Пожилой человек, который уже обращался к нему, сказал:

— Я Уильям Джонсон, мэр Редминстера. Мы все очень благодарны вам и вашему другу за то, что вы сделали, а вы ведь даже не здешние.

— Многие незнакомые люди спасали мне жизнь, — со слабой улыбкой сказал Майкл. — Я всегда плачу свои долги. — С этими словами он пошел вокруг дома, чтобы посмотреть, как там Блэкмер, не нуждается ли в помощи. Дождь уже давно прекратился, было почти темно.

Доктор выбирался задом из узкого отверстия. Он уже почти вылез, когда коттедж с отчаянным грохотом зашатался. Майкл схватил Блэкмера за пояс и успел вытащить его до того, как дыру завалило. Кусок твердой глины оцарапал щеку врачу, но вес обошлось благополучно.

Мысленно возблагодарив Господа, Майкл помог Блэкмеру подняться на ноги.

— С Уайманом, похоже, все будет в порядке. Но вы-то как?

Блэкмер вытер царапину, размазав кровь по щеке.

— Цел и невредим. Наверное, в отношении меня у Провидения есть другие планы.

Майкл положил ему руку на плечо.

— Вы поступили смело, — спокойно произнес он. Блэкмер вздрогнул, глядя на руку Майкла так, точно это был скорпион, а затем обычным своим насмешливым тоном сказал:

— Это означает, что нам пора ехать в Уитком? Майкл криво усмехнулся:

— Я думаю, мы оба можем принять ванну, выпить бренди и хорошенько отоспаться в «Трех коронах».

Доктор тяжело вздохнул, и в этом вздохе наконец прорвалась его усталость.

— Превосходная мысль.

И он пошел осматривать Уаймана.

Майкл проводил его взглядом. Блэкмер по-прежнему оставался для него загадкой. К тому же он не питал к нему особой симпатии, хотя, видит Бог, никак не мог отказать ему в смелости.

Глава 17

— Сиди спокойно, Роза, или я испорчу тебе всю прическу, — пригрозила Джессика.

Розалинда вновь послушно уселась на стул и скрестила руки на коленях. Она никак не могла освоиться с мыслью, что вот-вот выйдет замуж. Каким-то неизвестным ей образом Стивен сумел получить специальную лицензию из Лондона. В лицензии было особо оговорено, что бракосочетание может быть проведено в любом месте и в любое время. Погода была хорошая, и Мария предложила отпраздновать это событие на лужайке около Бери-Сент-Джеймса, где труппа остановилась.

Был прохладный солнечный осенний день. До венчания оставался всего один час.

Джессика уложила золотисто-рыжие волосы Розалинды в красивую пышную прическу и украсила их небольшими хризантемами цвета бронзы.

— Ты выглядишь просто чудесно. Надеюсь, ты ничего не испортишь, пока я буду одеваться сама.

— Постараюсь, — усмехнулась Розалинда. — Ты же знаешь, у меня есть в этом деле некоторый опыт.

— Да, но тогда у тебя не было такого сияющего лица, — едко бросила Джессика, прежде чем выйти из комнаты.

Розалинда со вздохом облегчения откинулась на спинку стула, радуясь, что может отдохнуть хоть несколько минут. То, что это было второе в ее жизни венчание, отнюдь не убавляло ее волнения.

Сейчас все было по-другому, не так, как тогда.

Тогда она была вся в романтических мечтах, то, что она испытывала, было скорее молодой страстью, чем любовью к Чарлзу Джордану. Она была еще девушкой, совсем юной. А теперь она женщина и чувство, которое она питает к Стивену, по своей глубине и силе не идет ни в какое сравнение с тем, что было прежде.

И на этот раз она хорошо знала, что ожидает ее на брачном ложе. При этой мысли се лицо вспыхнуло, но она не могла подавить улыбку радостного предвкушения. С того времени, что они провели на сеновале, у них не было ни малейшей возможности побыть вместе. Смешно даже подумать, как отчаянно она хочет близости со Стивеном. Через несколько часов, хвала Небесам, они наконец-то смогут быть вместе. На законном основании.

Кто-то постучал в дверь. Голос ее жениха спросил:

— Надеюсь, небеса не упадут на землю, если я войду. Облегченно вздохнув, Роза открыла дверь.

— Как я рада тебя видеть! Нам давно следовало убежать в Гретна-Грин[4]. Просто поразительно, какой хаос могут учинить мать и сестра всего за четыре дня.

Рассмеявшись, Стивен поставил небольшой деревянный ящик на стол и заключил ее в свои объятия.

— А вот я рад, что они хлопочут с таким усердием. Этот день должен быть особым для тебя. — Он отступил назад, не снимая рук с ее плеч. — Ты выглядишь просто замечательно, Розалинда, — быстро сказал он. — Я такой счастливчик, такой счастливчик.

Розалинде и в самом деле очень шло платье Офелии. Она перевела взгляд на своего жениха. На нем была новая — и откуда только он ее взял? — одежда, скрывавшая его худобу, зато подчеркивавшая высокий рост и широкие плечи. Покроя она была отличного.

— У тебя такой осанистый вид, — полушутя-полувсерьез сказала она, — что я даже побаиваюсь выходить за тебя замуж.

— У тебя есть много причин не выходить за меня замуж, но осанистый вид не принадлежит к их числу. — Поколебавшись, он добавил: — Я пришел предостеречь тебя, чтобы ты не удивлялась во время венчания. В действительности моя фамилия Кеньон, а не Аш.

Она заморгала:

— Почему же ты назвался Ашем? Он криво улыбнулся:

— Я был в полубеспамятстве, и ты неправильно меня поняла.

Объяснение выглядело правдоподобным, но она все же с опаской спросила:

— Так ты все еще Стивен? Если нет, еще не поздно отменить венчание.

— Я, как и был крещен, Стивен Эдуард Кеньон. — Он нагнулся и поцеловал ее теплыми упругими губами.

— Миссис Стивен Кеньон. Ну что ж, звучит неплохи. — С довольным вздохом она прильнула к его груди. Хотя бы сегодня она постарается не вспоминать о том, как чудовищно мало времени у них остается. Но эта мысль все равно продолжала таиться где-то в глубине ее души. Она машинально сжала пальцы, как бы стараясь удержать Стивена.

Он погладил ее шею с такой нежностью, что все ее тело затрепетало.

— Я должен сказать тебе еще кое-что.

Склонив голову набок, она посмотрела на него сквозь томно полусомкнутые веки.

— Я вижу, что у вас много тайн, мистер Кеньон. Вы хотите признаться, что вы грабитель, бежавший из Ньюгейтской тюрьмы?

Он слегка улыбнулся:

— Я хотел признаться в преступлении, ничуть не менее тяжком…

Договорить ему не позволил писк, донесшийся из деревянного ящичка. Осмотрев ящичек, с медной ручкой, весь в дырочках, Розалинда сильно удивилась:

— Боже, что это?..

— Это мой свадебный подарок. — Он поднял крышку. Внутри находилось пушистое одеяльце, ящик с песком… и тот самый пестрый котенок с сеновала. Котенок поднялся на задние лапки, попробовал остроту своих коготков на краю ящичка. Его большие зеленые глаза так и светились любопытством.

— Мне пришлось выбирать между бриллиантами и безродным котенком, — объяснил Стивен. — По природной скупости я выбрал котенка.

— О Стивен! — Вся сияя от радости, Розалинда взяла в ладони маленькую проказницу. Мордочка у нее была черная, но с рыжей полоской на лбу и белым пятном на подбородке. Розалинда позволила котенку вскарабкаться ей на плечо, не обращая внимания на то, что он оставляет клочки черного пушка на ткани цвета слоновой кости. Она счастливыми глазами посмотрела на своего будущего мужа.

— Этот подарок мне дороже, чем все бриллианты Англии.

Он ласково потрепал ее по щеке. — Я рад, что смог угодить тебе своим подарком.

Ее сердце больно сжалось при мысли, что он подарил ей эту пеструю малышку, чтобы та доставляла ей ничем не омраченное удовольствие в трудные предстоящие месяцы. До чего же он добр, ее будущий муж. И как неотразимо привлекателен.

Опустив глаза, чтобы Стивен не смог прочесть ее мыслей, она сняла котенка с плеча и положила на кровать. Задрав свой короткий пушистый хвост, тот прыгнул по одеялу.

В этот момент дверь отворилась, вошла Мария в великолепном голубом платье, которое обычно надевала, играя королеву. Ее сопровождал Алоизий. Почуяв кошку, он навострил уши. В один прыжок преодолев пространство, отделявшее его от кровати, пес протянул нос к незваной гостье.

— Пошел прочь! — закричала Розалинда и бросилась к кровати, опасаясь, как бы пес не проглотил живьем ее маленькую любимицу.

Стивен тоже поспешил на помощь, но их усилия оказались совершенно излишними. Котенок без малейшего страха смотрел на маячившую перед ним собачью морду и шумно дышащую пасть. Затем поднял свою лапку с острыми коготками и точным движением царапнул Алоизия по носу.

Алоизий, заскулив, подпрыгнул. Котенок сделал два шажка по направлению к нему и уставился на него яростным взглядом, что твой сибирский тигр. Воцарившееся долгое напряженное молчание нарушалось только поскуливанием пса. Затем, опустив хвост, он спрятался за Марию.

Мать Розалинды рассмеялась:

— Что тут происходит? Бедный Алоизий никогда не оправится от такого унижения.

Подобрав котенка, Розалинда почесала у него за ухом.

— Порция — свадебный подарок Стивена.

— Порция? — с улыбкой переспросил он.

— Неплохая кличка для кошки, — объявила Мария. И повернувшись со всем театральным величием леди Макбет, сказала: — Вы вторглись в чужие владения, дерзкий молодой человек. Жених не должен видеть невесту перед свадьбой. Это плохая примета.

— Я хотел поговорить с Розалиндой, — кротко сказал он.

— Для этого у вас будет вся жизнь, — твердо сказала Мария, выпроваживая его из комнаты. — Уходите, уходите, уходите.

Печально улыбнувшись Розалинде, Стивен вынужден был удалиться. Что он хотел ей сказать, мелькнуло у нее в уме. Но она тут же пожала плечами. Да какая разница. Истинное значение имеет только его болезнь, все остальное в сравнении с ней кажется незначительным. Так ли уж, например, важно, что его фамилия Кеньон, а не Аш?

— Позволь-ка я погляжу на тебя, — сказала Мария. Она обошла вокруг дочери, осматривая ее критическим взглядом, и только после этого одобрительно кивнула. — Именно так и должна выглядеть невеста, моя дорогая.

— Ей не мешало бы быть помоложе, — заметила Розалинда.

— Красота не имеет возраста, она вечна. — Мария села на кровать. Тут же подбежала Порция и потерлась о ее руку, требуя ласки.

Когда Мария стала гладить котенка, Розалинда тихо сказала:

Все беззащитные существа так доверчиво подходят к тебе, мама. Как я в свое время.

— Кажется, только вчера мы с Томасом нашли тебя среди всех этих мусорных куч, — с ностальгической улыбкой сказала Мария. — Как быстро ты стала взрослой женщиной.

— О мама! — Со слезами на глазах Розалинда опустилась на постель и обняла Марию. — Даже не представляю себе, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы не вы с папой. Я просто в неоплатном долгу перед вами.

— То, что мы увели тебя тогда к себе домой, было лучшим поступком в нашей жизни. — Мария крепко стиснула руку дочери. — Иногда я даже думаю, какое счастье, что мы не поступили в труппу какого-нибудь знаменитого театра. Слишком большой успех принес бы с собой много искушений и соблазнов. Это могло бы повредить благополучию нашей семьи, а в конечном итоге семья — самое главное в нашей жизни. — Она вдруг улыбнулась. — Разумеется, я была бы не прочь сыграть в «Изабелле» в «Ковент-Гардене», в то время как Сара Сиддонс исполняла бы ту же роль в «Друри-Лейн». Не думаю, что публика была бы разочарована.

— Ты сыграла бы лучше миссис Сиддонс, — поддержала мать Розалинда.

— Может быть, да, а может быть, и нет. — Мария передернула плечами. — В конце концов не важно, что я никогда не играла в больших театрах. Важно, что я вкладывала в игру всю свою душу, этого достаточно. — Она потерлась носом о носик Порции. — У нас есть несколько минут. Должна ли я прочитать тебе материнские наставления о жизни и любви?

Розалинда рассмеялась.

— Думаю, я уже неплохо их знаю, мама. Ведь я три года была замужем. — Увидев, что мать вытирает глаза, она нахмурилась. — Что-то не так? Тебе не нравится, что я выхожу замуж за Стивена? А я думала, что он тебе симпатичен.

— Даже не могу сказать, как симпатичен. Он человек совершенно особенный. — Вытащив платок, Мария высморкалась. — Просто, начиная с нынешнего дня, наша жизнь неузнаваемо изменится. Выйдя замуж за Чарлза, ты осталась вместе с нами, Стивен же заберет тебя с собой в другой мир. Назревают и другие перемены. Ты видела, какими глазами смотрели друг на друга Джессика и Саймон Кент, Думаю, они тоже скоро пойдут к алтарю, особенно если твой отец застанет их целующимися за сундуком с костюмами, тогда они присоединятся к какой-нибудь большой труппе. И мы останемся втроем с Брайаном, а он ведь совсем еще мальчик.

Розалинда проглотила ком в горле.

— Если… упаси Боже… что-нибудь случится со Стивеном, вы возьмете меня обратно, к себе в труппу?

— Конечно. Но кто же говорит о таком в день свадьбы? — пораженная, сказала Мария.

Слушая ее, Розалинда радовалась, что ничего не сказала родителям о болезни Стивена. Это можно будет сделать позднее, перед возвращением домой. Джессика никому ничего не сказала о ее признании, хотя частенько поглядывала печальными глазами на сестру и Стивена.

Но уже пора. Розалинда поднялась и взяла в руки букет. Составленный из осенних цветов, он играл всеми оттенками золота и янтаря.

— Время идти, мама.

Когда они с матерью спускались по лестнице, она вспомнила, как Стивен сказал серьезным тоном: «Время идти. Розалинда».

Время — ее враг.

Не слушая успокоительных замечаний пожилого викария, Стивен беспокойно расхаживал по залитой солнцем лужайке, где должна была состояться церемония. Окаймленная высокими деревьями во всем их осеннем великолепии, лужайка была как нельзя более подходящим местом для бракосочетания. Еще до прибытия жениха и невесты собралось довольно много народу, причем многие женщины, как и Розалинда, были наряжены в театральные костюмы.

Присутствовали и некоторые жители Бери-Сент-Джеймса, которые за долгие годы сдружились с членами труппы, среди них и завзятый театрал — сквайр, в чьи владения входила и эта лужайка. В то время как оркестр наигрывал Генделя, гости воздавали должное яствам, которыми были уставлены столы на краю лужайки. Стивен заказал свадебный завтрак на открытом воздухе, хозяин гостиницы со своей стороны обеспечил холодные мясные закуски, на костре жарилась большая говяжья нога. Разложенную по столам пищу охраняла старая Нэн, которая, словно шекспировская ведьма, набрасывалась на всякого, кто пытался стянуть какой-нибудь лакомый кусочек.