Глава 10

Она уже успела привыкнуть к тому, что он имеет для нее значение Однако до сегодняшнего случая не догадывалась о том, что он еще и родственная душа. Ласковыми словами, прикосновением руки, сочувствием и пониманием он сумел вылечить раненую лису. Даже ей самой это не удалось.

Он, несомненно, обладает мощной аурой. В то время, когда он лечил лису, золотистый нимб вокруг его головы стал ярче.

Мэриан медленно поднялась на ноги. Не спуская с нее серьезных глаз, он сделал то же самое. Его глаза, ярко-голубые, живые, полные юмора и понимания, смотрели не на нее, а сквозь нее. Ее охватила тревога. До сих пор никто еще не подступал к ней так близко, не проявлял такого понимания. И все же, подобно той лисе, она почувствовала, как тревога уступает место доверию Мэриан всегда считала, что на свете нет другого такого существа, как она. Возможно, она ошибалась.

Мэриан и Доминик вернулись домой вместе, в дружелюбном молчании. Теперь она больше не пыталась бежать от него. Все это в прошлом.

В конце концов они оказались на кухне, в поисках еды. К присутствию Мэриан здесь, по-видимому, привыкли, однако появление виконта – подставного, но они об этом не знали, – повергло повариху с помощницами в настоящий шок. Одно дело, когда лорд заходит, чтобы заказать корзинку с продуктами для пикника, и совсем другое, когда он садится за выскобленный деревянный стол и с удовольствием поглощает яичницу с гренками и чай. Доминик всячески старался успокоить их, не забывая подражать сдержанным манерам Кайла, и все же это оказалось нелегко.

После завтрака Мэриан направилась в цветник. Каждая клумба была огорожена живой изгородью из самшита. Из окна своей спальни Доминик видел, что эти живые изгороди образовывали замысловатые узоры, элементы которых отделялись друг от друга мощеными тропинками. Сверху, из дома, все это выглядело очень точным геометрическим узором.

Сейчас часть клумб освободили от увядающих цветов и подготовили для новых посадок. На дорожках уже ждали тележки с рассадой. Видимо, здесь он на деле узнает, скольких трудов стоит поддерживать такой сад в ухоженном и цветущем состоянии, подумал Доминик.

Мэриан подошла к одной из тележек. Взяла старую помятую соломенную шляпу, по-видимому, оставленную для нее Камалем, надвинула низко на лоб и начала вынимать из тележки цветы, кажется, гвоздики. Она разложила их на разрыхленной ромбовидной клумбе на равном расстоянии друг от друга. Потом достала из тележки садовый совок, нагнулась, отодвинула в сторону первую гвоздику, выкопала ямку, опустила туда цветок и засыпала ямку землей. Покончив с этим, она поднялась на ноги и красноречивым жестом протянула совок Доминику. Ну-ка, покажи, можешь ли ты так, говорил этот жест.

А ведь неудивительно, что она не разговаривает, подумал Доминик. В этом нет никакой необходимости. Она и без слов может сказать то, что ей нужно.

Он тщательно выкопал ямку, достаточно большую, чтобы корни цветка свободно поместились в ней, посадил цветок и закопал. Поднял глаза на Мэриан, чувствуя дурацкое желание непременно заслужить ее одобрение. Лицо ее скрывали широкие поля соломенной шляпы, однако она кивнула. Потом двинулась к другой клумбе и начала доставать цветы из ближайшей тележки.

Усмехаясь, Доминик принялся выкапывать следующую . ямку. Интересно, как бы отнесся граф Рексэм к тому, что его непутевый младший сын сейчас удостоился поощрения в роли младшего садовника. Насвистывая, он высадил в ямку очередную гвоздику.

Солнце достигло зенита и начало медленно опускаться. К этому времени Доминик успел понять, что посадка цветов приносит удивительное удовлетворение. В Дорнлее он усердно изучал сельское хозяйство. Стремясь узнать все, что только можно, сеял, косил, собирал урожай. Сад же всегда находился под неусыпным наблюдением матери, поэтому он мало что знал о цветах.

Теперь он обнаружил, что, возясь в земле, испытывает едва ли не чувственное наслаждение. Он наслаждался прикосновением к влажной плодородной почве и сознанием того, что в результате его усилий эти хрупкие растения вырастут и распустятся пышным цветом.

Ему вспомнился шумный, многолюдный, суетливый Лондон. Если бы не поручение Кайла, он бы сейчас был там. Все последние годы он жил в этом мире псевдоактивности и поверхностных взаимоотношений. Здесь, в Шропшире, совершенно другой мир, и жизнь совсем иная. Неудивительно, что садовники выглядят такими умиротворенными. Камаль, например, источает спокойствие, которого хватило бы на всю поеденную. И Мэриан сейчас тоже очень спокойна. Работать с ней рядом – одно удовольствие. Время от времени он оборачивался в ее сторону и не мог сдержать улыбку при виде босых ступней. Какое захватывающее сочетание изящества и грязи…

Впрочем, и сам он выглядел ненамного лучше. В результате утренних похождений ему удалось выполнить свое молчаливое обещание – испортить один из самых дорогих сюртуков Кайла. Сейчас, чувствуя, что становится жарко, он снял его, бросил на траву и засучил рукава рубашки. Вот теперь он выглядит настоящим голодранцем.

Он покончил с одной клумбой, встал, потянулся, разминая мышцы, непривычные к такой работе. Пошел к Мэриан – спросить, на какую клумбу высаживать дальше. Впервые за последние несколько часов она не работала. Сидела на корточках, внимательно наблюдая за желтой бабочкой. Он не стал ее отвлекать. Просто присел рядом. Лица ее он по-прежнему не видел. И все же хорошо, что она надела шляпу… Должно быть, нелегко ей пришлось, с такой светлой кожей, под палящим солнцем Индии.

Минута проходила за минутой. Что ее так заинтересовало в этой бабочке? Обычная желтая капустница. Здесь таких полным-полно. Доминик пригляделся внимательнее. Спору нет, эта красивее многих. Он никогда не замечал, до чего прекрасны хрупкие золотистые крылышки, пронизанные солнечными лучами, высвечивающими темные прожилки. Усики расширяются на концах… Да, для такого незначительного создания она выглядит на удивление сложным существом.

Бабочка собрала нектар с цветка и перелетела к другому. Доминик вообразил себя летающим вот так же, бесплотным, свободным. Пожалуй, легче представить в этом образе Мэриан, она намного грациознее. Тем не менее это приятная фантазия.

Время, казалось, остановилось. Он не сводил глаз с бабочки, неторопливо облетавшей клумбу Мэриан. Когда она наконец улетела, он недоуменно моргнул. Пожалуй, с самого раннего детства он так пристально не наблюдал за действиями насекомого. Одно из особых качеств Мэриан состояло в способности полностью отдаваться чему-либо. Это качество характерно для детей.

Но вот она с деловым видом поднялась на ноги и повела его к следующей клумбе, к следующей тележке с рассадой.

– А вы суровый надсмотрщик, – поддразнил он ее, берясь за совок.

Ему показалось, что он уловил озорной огонек в ее глазах, прежде чем она успела отвернуться. Улыбаясь, он снова начал выкапывать ямку.

Прошло несколько часов.

– Добрый день, Мэриан, – внезапно раздался приятный мужской голос. – Ну, как ты тут?

Доминик вздрогнул от неожиданности. Он не слышал ничьих шагов. Вскинув глаза, он увидел пожилого светловолосого худощавого джентльмена, направлявшегося к Мэриан через цветник. Та поднялась на ноги. Джентльмен коснулся губами ее щеки.

– Дорогая моя девочка! Как я рад тебя видеть. Пока незнакомец целовал ее, она стояла неподвижно, не выказывая ни удовольствия, ни отвращения. На один короткий миг на лице джентльмена отразилось глубочайшее сожаление. Он взял ее огрубевшие от работы руки, внимательно осмотрел.

– Я бы очень хотел, чтобы ты носила перчатки, которые я для тебя купил.

Доминик поднялся на ноги, неуверенно глядя на незнакомца. Судя по внешности и дорогой одежде, это, вероятно, дядя Мэриан, лорд Эмуорт. Однако если он не угадал, ошибку будет трудно объяснить. Более того, Эмуорт знает Кайла лучше, чем кто-либо другой в Уорфилде. Он скорее всего заметит подмену.

Незнакомец кинул взгляд в его сторону.

– Лорд Максвелл?!

– Мне удалось вас удивить? – Доминик старался говорить присущим брату холодным тоном.

– Еще как. – Незнакомец не сводил с него изумленного взгляда. – Я вас даже не сразу узнал!

– Я решил, что есть смысл включиться в деятельность леди Мэриан. – Доминик позволил себе легкую улыбку. – Она охотно загрузила меня работой.

Джентльмен переводил взгляд с Доминика на Мэриан.

– А… а в остальном… она нормально вас восприняла? Вероятно, это все-таки Эмуорт. Тем не менее Доминик решил не обращаться к нему по имени, пока не убедится.

– Я действую осторожно, чтобы не напугать ее.

– Разумно. Хотя, как вы знаете, время у нас ограничено. – Он озабоченно посмотрел на Мэриан. – Я заехал по дороге в свое имение. Решил посмотреть, как у вас складываются отношения.

– Вы останетесь на ночь?

Доминик очень надеялся на отрицательный ответ. Однако ему не повезло. Эмуорт кивнул:

– Я люблю бывать в Уорфилде, особенно в это время года. Вы не прогуляетесь со мной, Максвелл? Нам нужно поговорить.

Ну нет, это ему сейчас совершенно некстати. Доминик лихорадочно искал выход из положения.

– Я не могу оставить работу, иначе мой работодатель рассердится.

Эмуорт ответил слабой улыбкой:

– Ну хорошо, тогда поговорим позже.

Он пошел в дом. Доминик мрачно смотрел ему вслед. Теперь придется весь вечер быть начеку. Остается только надеяться, что дамы сегодня будут общительными.

Он очень боялся попасть впросак.

В этот вечер Доминик одевался к обеду с особой тщательностью. Даже позволил Моррисону побрить себя. И не пожалел об этом: Эмуорт спустился к обеду в безупречном лондонском облачении. Миссис Ректор и миссис Маркс тоже надели лучшие туалеты.

После хереса, за которым все обменивались ничего не значащими фразами, Доминик и Эмуорт препроводили дам в столовую. Как всегда, для Мэриан тоже приготовили прибор, хотя она не обедала вместе с опекуншами со дня приезда Доминика.

Сейчас она появилась в дверях столовой. Доминик поднял глаза и… обомлел. Такую Мэриан он еще не видел. Блестящие светлые волосы собраны в высокий тугой узел, открывая изящную тонкую шею с жемчужным ожерельем; белое платье сверкает и искрится серебряной вышивкой, на ногах серебряные туфельки под цвет вышивки. Он был настолько потрясен, что не сразу сообразил, что этому платью по меньшей мере лет тридцать. Не то чтобы для него это имело какое-то значение – прекрасное всегда прекрасно. Он поднялся, чтобы проводить ее к столу… и едва устоял на ногах. Приблизившись, почувствовал аромат духов – терпкий, пряно-цветочный.

– Я так рада, что ты решила к нам присоединиться, Мэриан. – Миссис Ректор перевела взгляд на Доминика. – Это платье ее матери. Она была такая маленькая!

– Эмили коллекционировала экзотические туалеты, лорд Максвелл, – добавила миссис Маркс. – Мэриан уже примерила их все, от платья норвежской крестьянки до расшитых китайских халатов. Не сомневаюсь, что сегодня она выбрала наиболее подходящий туалет в честь вашего приезда, лорд Эмуорт.

Эмуорт поднялся с места, глядя на племянницу с болью в глазах.

– Я хорошо помню это платье. Эмили надевала его в тот вечер, когда ее представляли ко двору. Мэриан так на нее похожа.

Доминик отодвинул для нее стул. Мэриан грациозно опустилась на место, шурша шелковыми юбками, потупив глаза, как школьница, впервые попавшая на званый обед вместе со взрослыми. Доминик вернулся на свое место, вспоминая ту чертовку, которая сегодня утром напугала его так, что он, наверное, лет десять жизни потерял.

За обедом он снова задался вопросом, насколько она понимает то, что происходит вокруг. Она узнала дядю. По-видимому, постаралась одеться так, чтобы сделать ему приятное. Доминик с удовольствием представил себе, как она одевается в платье своей матери. Его младшая сестренка в детстве делала то же самое.

До сих пор Мэриан при нем ела только руками. Сейчас он увидел, с какой легкостью и даже изяществом она пользуется ножом и вилкой. Вероятно, научилась хорошим манерам еще в детстве, до трагедии, повредившей ее рассудок. И тем не менее она, как правило, предпочитает не демонстрировать своих хороших манер. Доминику вспомнилось, с какой дикой яростью она набросилась на неудачливого охотника. А может, она… Он пытался найти подходящее выражение. Может быть, буйный нрав в ней сосуществует с покорностью и смирением? Может, за этой полусонной безучастностью скрывается опасность?

Он вздохнул. Это все отрывочные, разрозненные наблюдения и предположения. И вопросы, вопросы .. только вопросы, без ответов. Возможно, за портвейном удастся разговорить лорда Эмуорта и узнать побольше о ее теперешнем состоянии.

Через некоторое время миссис Маркс поднялась и подала дамам знак, что можно встать из-за стола и удалиться. Значит, ему придется остаться с лордом Эмуортом наедине… Мужчины поднялись, как того требовали правила хорошего тона. Глядя вслед удалявшимся женщинам, Доминик заметил, что Мэриан направилась в противоположную от миссис Ректор и миссис Маркс сторону.

– Как я вижу, послушание Мэриан имеет пределы, – заметил он. – Она не отдыхает вместе с остальными в гостиной после обеда?

– Как правило, нет. – Эмуорт потянулся к графину. – Иногда она присоединяется к нам позже. Надеюсь, сегодня так и случится. Я с ней вижусь реже, чем хотелось бы. – Он налил им обоим портвейна. Сел в кресло. – Итак, скажите мне, к какому выводу вы пришли после более близкого знакомства с моей племянницей? Можете вы представить ее в роли своей жены?

Доминик не знал, что ответить. Больше всего ему бы хотелось избежать этого разговора. Чем дальше, тем более неприятной становилась для него мысль о браке между Кайлом и Мэриан. Собственно говоря, он ведь может расстроить все эти планы хоть сейчас… И что дальше? Прости-прощай все мечты о поместье Брэдшоу? Но главное, Эмуорт тут же примется искать для нее очередного жениха, и неизвестно, каким он окажется, следующий кандидат. Кайл по крайней мере не причинит ей вреда.

– Боюсь, что пока слишком рано делать выводы. Мэриан – редкостное создание. Кое в чем она совершенный ребенок, и в то же время в ней есть какая-то мудрость. Я пока не смог прийти к окончательному заключению.

– Вы в точности повторяете мои мысли. – Эмуорт наклонился вперед, серьезно глядя ему в глаза. – То, что вы разглядели, какое она редкостное существо, может явиться хорошей основой для брака.

– Это только моя точка зрения. – Доминик несколько секунд колебался. Потом понял, что возненавидит самого себя, если не выскажет то, что у него на душе. – Но как насчет самой Мэриан? Не будет ли она счастливее, если оставить ее в покое? По всей видимости, она вполне довольна своей жизнью.

– Все далеко не так просто, – вздохнул Эмуорт. – Ей нужен надежный защитник. Если со мной что-нибудь случится… В общем, я беспокоюсь за ее благополучие.

Воцарилось долгое молчание.

– Чего именно вы опасаетесь? – наконец решился спросить Доминик.

Тот поднял на него глаза:

– Мы ведь это уже обсуждали. Максвелл. Доминик постарался загладить оплошность:

– Боюсь, я не очень внимательно вас слушал. И потом, в то время я совсем не знал Мэриан. Теперь, когда у меня уже сложилось о ней какое-то впечатление, я бы хотел услышать все еще раз.

Эмуорт, по-видимому, принял это объяснение как должное.

– Другой ее дядя, лорд Грэм, с самого начала считал, что лучше поместить Мэриан в клинику для душевнобольных. Он несколько раз присылал врачей обследовать ее, и все они согласились с ним.

Доминик вопросительно приподнял брови:

– Они считают, что ее можно вылечить?! Губы Эмуорта дрогнули в горькой усмешке.

– Никто из них даже не упомянул о том, что есть такой шанс. Но доктора – любопытные существа. По-моему, им просто интересно экспериментировать, увидеть, что может из этого выйти. – Он неподвижным взглядом смотрел в свой бокал с портвейном. – Возможно, в современной клинике ей действительно могло бы стать лучше. Возможно, я веду себя как эгоист, но… я… мне непереносима сама мысль о том, чтобы запереть ее в таком заведении. Я скрывал от Грэма все, что мне рассказывали о приступах, которые иногда на нее находят. Боялся, что он увидит в этом подтверждение своих слов и будет настаивать на том, чтобы ее забрали из Уорфилда.

Представив себе, что Мэриан подвергают медицинским экспериментам, Доминик содрогнулся.

– Если это эгоизм с вашей стороны, значит, я тоже эгоист. Я не могу представить ее себе ни в каком другом месте, кроме Уорфилда.

Эмуорт не сводил с него напряженного взгляда.

– Одна из причин, по которой я остановил свой выбор на вас, – это ваша репутация человека чести. Дайте мне слово, что вы никогда не отправите Мэриан в клинику, если женитесь на ней.

Доминик опустил глаза. Кайл, этот человек чести, послал вместо себя брата ухаживать за своей будущей невестой…

– Пока ведь еще ничего не решено насчет брака.

– Брак и не состоится, если вы не дадите мне слово, что Мэриан останется здесь – в том месте, где она чувствует себя счастливой.

Доминик заговорил, тщательно подбирая слова:

– Даю слово, что буду защищать ее как только смогу, что бы ни случилось, независимо от того, женюсь я на ней или нет.

А если Кайл не согласится поклясться в том же, он, Доминик, расскажет Эмуорту об их обмане.

Тот вздохнул с облегчением. Поднялся на ноги.

– Прежде чем мы присоединимся к дамам, не согласитесь ли прогуляться со мной по верхней галерее?

Доминик понял, что это не случайное предложение.

– Конечно, с удовольствием.

В молчании он последовал за Эмуортом на галерею в северной части дома Длинное помещение с окнами ромбовидной формы и картинами вдоль противоположной стены представляло собой прекрасное место для прогулок в плохую погоду. Эмуорт остановился у портрета, висевшего почти у входа. Направил лампу так, чтобы свет падал прямо на полотно.

Картина изображала улыбающуюся молодую женщину, сидящую на садовой скамейке с прелестной ангелоподобной девочкой на коленях. Светло-зеленые глаза девочки сияли от счастья. Позади них стоял высокий мускулистый мужчина с умными, полными мягкого юмора глазами. Кажется, Доминик узнал это место. Розарий в Уорфилде.

– Как я понимаю, это ваша сестра и ее муж.

– Незадолго перед отъездом в Индию. – Эмуорт задумчиво смотрел на портрет. – Они были женаты много лет и уже отчаялись иметь детей, когда появилась Мэриан. Они оба души в ней не чаяли.

– Почему лорд Грэм повез свою семью в такое опасное для здоровья место, как Индия?

– Эмили и слышать не хотела о том, чтобы отпустить его одного, а сама ни за что не хотела ехать без Мэриан. Грэма собирались послать всего на два года, поэтому они решили, что, это вполне безопасно. Мэриан с рождения была на удивление крепким ребенком. – Эмуорт на мгновение Прикрыл глаза. – Они погибли не от болезни.

– Вы были очень близки с сестрой?

– Эмили была всего на год моложе меня. В детстве мы с ней не разлучались и оставались друзьями до самой ее смерти.

Интересно, а как же с собственностью?.. Насколько Доминик знал, и Эмуорт, и Грэм владели семейными поместьями, Эмили же имела в единоличном владении Уорфилд. Вероятно, они с мужем сделали это поместье постоянным и главным местом жительства. Лучше, однако, не уточнять. Возможно, Эмуорт уже обсуждал эти вопросы с Кайлом.

Они медленно прохаживались вдоль стены с картинами. Большинство портретов изображали мужчин и женщин небольшого роста, хрупких и светловолосых, очень напоминавших Мэриан своим отрешенным видом.

– Поразительное фамильное сходство, – заметил Доминик.

Эмуорт задержался у портрета семьи Тюдоров.

– Жаль, что не осталось изображения самой первой Мэриан. Из семейных архивов можно понять, что она была очень похожа на Мэриан, только волосы черные. А муж ее, норманнский граф, был ярким блондином. Эти черты сохранились в семье на многие поколения. Менялись фамилии и титулы, но кровные признаки передавались в веках, чаще всего по женской линии. Уорфилд никогда не входил в наследную собственность без права отчуждения, поэтому, если не было наследника мужского пола, он переходил к дочери. Моя племянница является прямым потомком первой Мэриан. – Он тяжело вздохнул. – Мне грустно думать, что на этом все и кончится.

Но ведь наверняка есть и другие семейные ветви. Это верно. Но мои сыновья больше похожи на их мать. – Несколько секунд он колебался, по-видимому, не решаясь сказать правду. – Элинор – прекрасная жена и мать, идеальная графиня, но… она так и не смогла принять Мэриан. Она… плохо относится к душевным расстройствам. Когда мальчики были еще маленькими, она беспокоилась за их безопасность.

Доминик все понял: лорд Эмуорт всю жизнь разрывался между семейными обязанностями, требованиями своего положения в обществе и любовью к племяннице. Если бы жена не возражала, он бы, вероятно, взял Мэриан в свой дом и сделал все возможное, чтобы она жила счастливо… чтобы ее любили.

И он, и его племянница заслуживают лучшего, чем пара таких обманщиков, как они с Кайлом.

Глава 11

Вечер прошел за приятной беседой. В гостиной накрыли стол к чаю. В тот момент, когда миссис Маркс наливала чай для лорда Эмуорта, в дверях появилась сменившая туалет Мэриан. Длинное просторное одеяние темного цвета, в восточном стиле, предназначенное для того, чтобы скрыть все, что только можно, от мужского взгляда и предотвратить чьи-то похотливые мысли. Нельзя, однако, сказать, чтобы это срабатывало. Складки темной ткани лишь возбуждали воображение. Во всяком случае, на Доминика они подействовали именно так.

Бесшумно ступая босыми ногами по персидскому ковру, Мэриан прошла по комнате с подносом, на котором стояли три небольшие чаши и лежали тоненькие палочки. Она успела изменить и прическу. Снова заплела волосы в свою обычную косу.

Миссис Ректор встретила ее радостной улыбкой:

– Как это мило. Мэриан сегодня будет рисовать менди в вашу честь, лорд Эмуорт.

Потупив глаза, Мэриан опустилась на колени перед дядей. У Доминика внезапно возникло ощущение, что она лишь играет роль покорной прислужницы и эта роль ее забавляет. Возможно, она видела нечто подобное в Индии и теперь добавила эту роль к коллекции тех образов, в которые поочередно перевоплощалась. Что там у нас уже есть? Покорная прислужница, преданная своему делу садовница, бесплотный дух, буйная дикарка…

Утомленное лицо Эмуорта просияло.

– Я бы хотел что-нибудь вроде браслета, Мэриан. – Он закатал левый рукав и подставил руки.

Она смочила комок ваты водой из чаши, протерла ему кисть. Потом окунула одну из палочек в другую чашу, с разведенной хной. Легкими движениями начала рисовать сложные замысловатые узоры, полностью поглощенная своей работой. По рисунку на кисти Камаля Доминик уже успел убедиться в том, что такие узоры требуют высочайшего искусства.

Он с любопытством отметил, что она подкрасила брови И ресницы, как принято у восточных женщин. На фоне светлой кожи и необычайно светлых волос это производило соблазнительное, возбуждающее впечатление.

Покончив с кистью лорда Эмуорта, Мэриан перешла к миссис Ректор. Та задумчиво смотрела на нее.

– А я бы хотела браслет на лодыжку. Надеюсь, джентльмены не обидятся, если я отвернусь от них?

Она перешла к большому креслу, стоявшему спинкой к камину. Зашуршал шелк – она подняла юбки и сняла чулок. Доминик прихлебывал чай, размышляя о том, как это забавно и в то же время трогательно, когда взрослая женщина способна предаваться детским радостям. .

Ножной браслет занял немало времени. После того как Мэриан покончила с этим, миссис Маркс протянула правую руку. Мэриан нарисовала изящный узор, напоминавший виноградную лозу. Он начинался у среднего пальца и тянулся почти до локтя.

Пока Мэриан трудилась над ее рукой, миссис Маркс давала – пояснения Доминику:

– Необходимо оставить хну на коже на час или два, лорд Максвелл, пока она не высохнет. Потом ее можно смахнуть щеткой, а узор останется. – Глаза ее озорно блеснули. – Вам, вероятно, все это кажется странным?

– Да, это необычно. Но очень мило.

Он ждал того момента, когда Мэриан подойдет к нему, однако, покончив с миссис Маркс, она обошла всех троих, побрызгала на узоры раствором из третьей чаши, после чего грациозно удалилась. Доминик почувствовал сильнейшее разочарование. Может быть, у нее хна кончилась? Или она попросту решила, что он не достоин ее усилий?

Миссис Ректор встала, деликатно прикрыла рот рукой, чтобы скрыть зевок.

– Уже поздно. Я, пожалуй, пойду спать. До завтра.

После ухода Мэриан Доминику тоже не терпелось удалиться. Неужели только сегодня утром он мчался за ней к замку? Столько всего произошло за один день…

Моррисон ожидал его в спальне, чтобы помочь снять тесный – как того требовала мода – фрак Кайла. Не скоро, наверное, он простит ему испорченный в утренних похождениях сюртук. Чувствуя, что не настроен выслушивать неодобрительные замечания слуги, Доминик отослал его. Остальное он в состоянии снять с себя сам.

Наконец-то он один. Он подошел к окну, на ходу развязывая галстук. Внизу геометрические узоры цветника едва различались при слабом свете луны. Ему с самого начала нравился этот цветник, но сегодня, после того как он сам над ним потрудился, – в особенности.

Сзади открылась дверь. Вероятно, Моррисон что-нибудь забыл.

Доминик обернулся. В дверях стояла Мэриан в том же восточном одеянии, с подносом, на котором стояли чаши для менди. Прошла по комнате, опустилась на колени у его ног, смиренно протянула поднос. Безмолвное предложение.

Он вовремя прикусил язык, не успев сказать, что молодой девушке не подобает заходить в спальню к джентльмену. Мэриан не знает светских правил и приличий.

Он улыбнулся:

– Итак, наступила и моя очередь. Нарисуете мне такой же браслет, как у дяди?

Она молча указала на стул. Он сел, расстегнул рукав рубашки, чувствуя глупую радость оттого, что не исключен из ее списка.

Она взяла его руку тонкими прохладными пальцами. Стала изучать линии на ладони.

– Что-нибудь не так?

Может, волосы на руке мешают ей рисовать? Он уже собирался предложить ей другую сторону ладони, когда она неожиданно поднялась и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Он схватил ее за руку:

– Мэриан!

Она подняла голову. Глаза ее выражали такую чистейшую невинность, что ему стало стыдно.