Посланник

Бешеный, готовый яриться и убивать свет...

Один удар — на этот раз будет достаточно. Не может не быть достаточно.

Торжество на его губах...

Виктория сжала кулаки, так что пальцы впились в пылающую жемчужной голубизной плоть. Резко выдохнула. И сделала то, о чем еще три дня назад не имела ни малейшего представления, что до той сумасшедшей тренировки не смогла бы сделать даже ради спасения собственной жизни.

Втянула внутрь свою силу и эту странную виртуальную реальность. Подняла ментальные щиты, заново, на пустом месте возводя непроницаемые стены между собой и не-собой. Погасила сумасшедшее голубое сияние.

Вернула их всех в обычный мир.

И укротила бушующую в венах ярость, вообразив ее голодной старой волчицей. Волчицей, которая умеет терпеливо ждать своего часа.

Она не знала, зачем понадобилось Олегу ее провоцировать, что им руководило, помимо собственной врожденной вредности, разумеется, а эта причина казалась ей недостаточной для столь опасной игры. Но в одном Виктория была совершенно уверена: что бы там ни хотел из нее сделать Великий и Ужасный, фиг он это получит. Если инициацией для этого «что-то» должна стать попытка его убийства (насчет удачности сей попытки у нее чем дальше, тем больше возникало сомнений), придется паразиту придумать провокацию получше — хотя жаль, конечно: прибить гада хотелось необычайно. Ну да ничего, она потерпит. Она вообще девочка терпеливая.

Как и Серая Волчица.

Война была объявлена, первая битва отгремела.

Виктория открыла все еще сияющие голубоватым жемчугом глаза и посмотрела на своего противника. Молча.

Кто-то со свистом выпустил из легких воздух. Хриплый, сдавленный голос Сашки произнес такое, что Виктория прикусила губу, чтобы не расхохотаться. И тут же послышался звук подзатыльника. Кто-то не забыл напомнить мальчишке о том, что ненормативная лексика в приличном обществе недопустима. Наверняка Natalie.

Это несколько разрядило напряженную обстановку, но Виктория все так же стояла и смотрела на Олега. Молча. Спокойно. Очень-очень спокойно.

Она прекрасно знала, что сейчас будет. Ее ударят. Ее выпад, на девяносто процентов поглощенный аурой Посланника, будет ей возвращен с лихвой, ее размажут по стенке, заставят харкать собственной кровью, скулить, умоляя о пощаде. По-другому просто быть не могло, ведь иначе он потеряет лицо перед учениками, утратит власть... В первый раз ее, что ли, ставили на место рассерженные неповиновением «хозяева жизни»?

Ничего иного Олег сделать просто не мог.

А он взял и сделал. Презрительно передернул плечами и бросил:

— Неуклюже. Ты что, совсем ничему на тренинге не научилась?

За ее спиной кто-то сдавленно хрюкнул. Она молчала.

— С сегодняшнего дня будешь ходить на тренировку со всеми. Три часа в день, но в более напряженном темпе.

Она молчала. И даже не бесилась. Ну, почти не бесилась.

— Остальное время будешь заниматься по индивидуальному плану. Начнем со школьной программы. Учебники уже в твоей комнате. Завтра утром кратко перескажешь мне содержание произведений из списка литературы за пятый-девятый классы.

Она хотела молчать. Правда. Но возражение вырвалось из глубины души с подкупающе искренней мстительностью.

— А я не умею читать!

Он чуть тряхнул головой, отбрасывая с глаз челку.

— Чушь. Ты закончила первые три класса.

— Два с половиной! И я ничего не помню!!! — Теперь в голосе Виктории звучало уже неприкрытое торжество. По-лу-чи, фашист, гранату!

Он лишь чуть-чуть поднял брови. И этак насмешливо скривил свои выразительные губы.

— Вот как?

Она хотела было выплюнуть положительный ответ ему в лицо, но тут перед мысленным взором промелькнули «кружки с характером». И как легко она читала надписи на них. В том числе и на китайском.

Девушка на мгновение прикрыла глаза. О нет, она не бесится. Ну, почти.

— Я тебя ненавижу. — Голос ее был тих и совершенно лишен любого чувства. Однако все в комнате содрогнулись от искренности этого заявления. Все, кроме Олега.

— Это хорошо, — рассудительно произнес он. — Было бы очень неудобно, вздумай выковываемый клинок влюбиться в кузнеца.

«Га-ааад», — тихо и безутешно плакало что-то у нее внутри.

«Гад», — обескураженно согласился внутренний голос.

— Дорогу в свою комнату я найду сама, — тусклым голосом сказала Виктория. И, повернувшись, спокойно вышла из гостиной. Но даже подчеркнуто аккуратно задергивая за собой занавес, девушка ощущала, как ее лихорадит от желания ощутить прикосновение этих восхитительно предательских губ к своему телу.

Да, жутко неудобно, когда выковываемый клинок влюбляется в кузнеца.

* * *

Первый своим мнением о моральных качествах и педагогических способностях Олега поделился Александр. Зашел в комнату, где работал учитель, задумчиво постоял на пороге, глядя ему в спину, затем рассеянно, эдак в пространство произнес:

— Знаете... уведу-ка я ее у вас.

Что, признаться, застало Посланника врасплох. Обдумав странную фразу, он повернулся к ученику и поинтересовался:

— Это как?

— Обыкновенно, — пожал плечами Сашка. — Как уводят девушек у не достойных их мерзавцев. Сейчас она ослеплена вами, никого другого не замечает. Но через пару лет я вырасту — и тогда...

Олег честно пытался переварить это заявление. Вроде бы неплохо почувствовать облегчение, но не получалось. Вроде бы должно быть смешно, но смеяться почему-то не тянуло.

— Ахм-мм...

— Я предупредил, — на полном серьезе заявил тринадцатилетний (гм... вообще-то уже почти четырнадцатилетний) рыжий наглец. — Все честно.

И ушел.

Через пять минут его зажала в углу разъяренная фурия по имени Наталья...

* * *

Поздно вечером, когда, высказав ему все, что они о нем думают, ученики разошлись по домам и по своим комнатам, Олег проскользнул на «кухню». Плечо болезненно ныло. После удара Избранной оно, пожалуй, теперь не скоро заживет. Хотя это не слишком большая цена за тот рывок, который сегодня совершила Виктория.

Вышвырнула их всех в ментал! Одним ударом! С такой легкостью! А как она оперировала информационным пространством!

Предполагалось, что естественные таланты любого Избранного — именно те, которые понадобятся в грядущей борьбе. Теперь Олег гораздо более четко представлял себе, в каком направлении вести обучение дальше.

Жалко, конечно, девчонку. Вряд ли Посланник был бы способен испытывать сострадание к недоделанному существу, в которое целенаправленно превратила себя Избранная, однако сегодняшняя бешено спокойная девочка в белом шелке мало напоминала Вику четырехдневной давности. Но слишком большое расстояние за слишком короткое время ей предстояло преодолеть, чтобы можно было позволять себе отвлекаться на жалость.

Она хоть понимает, насколько ей была необходима крохотная доля уверенности, подаренная чистым телом и хорошей одеждой? Знает, как важна неожиданная симпатия остальных учеников, набросившихся на учителя едва ли не с кулаками из-за какой-то там новенькой? Осознает, какое напряжение сняла с нее эта едва не убившая их всех вспышка темперамента?

Ой, вряд ли.

Жить, зная, что в любой момент можешь уничтожить всех окружающих, включая и главного ужасного врага, нелегко. После полной беспомощности и зависимости ее предыдущего существования этот опыт будет все равно что раскаленный горн для заржавевшей стали.

Ух. Солнце пустыни, плечо-то как болит! Его бы кто пожалел, бедненького. Такую оплеуху на сцепленных зубах выдержать, да еще и остальных как-то прикрыть!

Хуже всего был даже не сам удар. И не тот ослепительно короткий момент, когда он думал, что она ринется-таки во вторую атаку. Худшее началось потом.

Когда она смотрела на него и была совершенно уверена, что вот сейчас ее начнут бить. Уверена, что быть того не может, чтобы за неповиновение — и не измордовали до полусмерти. Уверена, что кроме битья другого способа объясняться просто не существует.

Потому что сама бы она избила его или любого другого в подобной ситуации без тени колебания. И за это Олегу действительно хотелось ей врезать. Очень.

Но он не врезал. И впредь не станет. Должен же кто-то заставить ее понять, что мордобой и убийство — не единственный способ выяснения отношений.

И это при том, что он прямо-таки обязан наносить кующие удары, попеременно бросая перековываемый клинок то в пламя, то в холод. И как прикажете сочетать эти две необходимости?

Посланник и правда не знал, кого он больше жалеет: ее или себя. Наверно, все-таки себя. Она, в конце концов, даже понимать не будет, что происходит. Хотя и для девочки ближайшие месяцы обещали стать очень сложными.

О ближайших годах Олег старался не думать.

Впервые он испугался, что может не справиться. Впервые с тех пор, как покинул Данаи. А может, ему впервые с того времени было не все равно?

Признайся самому себе, Посланник. Ты действительно ненавидишь этот неправильный, исковерканный мир? И его неправильную, исковерканную Избранную? Вопреки всему, чему тебя учили. Вопреки столетиям равнодушно-ироничной позиции чужака. Вопреки вообще всему.

Ты совершил ошибку, которая даже хуже того, что ты отколол на Данаи. Там ты влюбился. Тут возненавидел. И хотя бы поэтому не имеешь права допустить гибель этого мира.

Ненависть, конечно, не любовь. Но это больше, чем то, что ты чувствовал в течение столетий.

И что бы там ни блеял мерзкий голосок в глубине сознания, ненависть — это никак не причина бросать девочку и ее нелепый мир на растерзание. Старшие тебя за такое... Если на то пошло, ты и сам себя за такое...

Но как, скажите на милость, ей все это объяснить?..

Олег протянул руку за своей чашкой... и застыл. Медленно сотворил магический огонек и повернул пиалу к свету, пытаясь решить, показалось ему или нет.

На крутом бочке лишенной ручки чашки змеилась надпись. Неуверенная, ломкая, нанесенная рукой, вот уже много лет не державшей ничего напоминающего ручку. Но вполне читабельная.

Надпись содержала слова «Посланник», «послали» и «послать». А также несколько союзов и знаков препинания. Все остальные слова в ней были ну очень нецензурными.

Мягко говоря, многозначная фраза. Емкая. Красивая.

Посланник запрокинул голову и беззвучно захохотал.

Быть может, ей и не придется ничего объяснять.

Какая-никакая, а Избранная.

Хотя и дура.

Часть II

И ТУТ ПОЯВЛЯЕТСЯ ВРАГ...

Глава 7

На этот раз курдж появились с севера.

Леек ощутил мимолетное удовлетворение от того, что угадал правильно. Если верить летописям, желтоглазые гуманоиды могли воспользоваться доброй дюжиной порталов, связывавших их мир с Данаи. Но на этот раз они шли с севера. Из-за Хребта Спящего Змея.

Данаи страдала от Набегов на протяжении всей своей уходящей корнями в века истории. По сути, эти периодически накатывающие неизвестно откуда орды желтоглазых курдж: давно стали привычным, хотя и очень раздражающим явлением. И лишь немногие понимали, что на этот раз нашествие может закончиться уничтожением всего этого мира.

В первый же день высадки на Данаи Леека встретил один из таких понимающих, Паладин ордена Гаа-шен — тайного и на удивление толкового союза, вот уже тысячу лет готовившегося к исполнению таинственного пророчества. Они очень точно вычислили место его прибытия и приняли спасителя с прямо-таки распростертыми объятиями. Две попытки отравить и одна — всадить кинжал в спину не в счет. Любая военно-религиозно-шпионская организация, которой на голову падает предреченный кучу веков назад менеджер из другого мира, имеет священное право затеять подковерную борьбу за власть.

Преисполненный благодарности Леек послушно просидел с новыми подчиненными ровно месяц, роясь в старых фолиантах и уча языки. А потом надавал им заданий и исчез. На год.

Для начала он отправился в тур по всем великим городам пустыни, а затем пролез через один из порталов в гости к курдж. За год шатания среди золотоглазых Леек понял: дело серьезное.

У завоевателей назревал теологический кризис, старые боги схлестнулись с новыми, и проигравшие, скорее всего, отправятся уже не в традиционный набег, а в настоящее нашествие, чтобы добыть себе новый дом. Возмущенные люди (которые недавно сами истребили собственную армию в междоусобных стычках) в битвах будут опираться на магию Великих Домов. Курдж: же обратятся к своим богам, а в результате...

Ничего хорошего в результате не предвиделось.

И разбираться со всем нужно было именно ему, Лееку.

Тот факт, что обе расы считали, что полукровок надо душить в детстве, задачи не облегчал. На его человеческой физиономии вызывающе поблескивали золотистые глаза курдж, что делало некоего Посланника кандидатом на немедленное умерщвление по обе стороны порталов...

Но в то же время «смешанное» происхождение открывало и определенные перспективы.

Неожиданно вернувшись из ознакомительного путешествия, Леек направился прямиком в орден Гаа-шен. И взялся за дело серьезно. Все высшее и среднее руководство в полном составе оказалось разжаловано до послушников. И пошла потеха...

Через семь лет у него была самая лучшая, самая преданная и самая боеспособная карманная армия на всей планете. А в тайных, пещерах сходили с верфей последние корабли. Гигантские, но невероятно легкие, построенные по украденным у курдж чертежам...

Потом он отправился за Избранной. И через семь лет у нее была совсем уже не карманная, но все еще самая лучшая, самая преданная и самая боеспособная армия на планете. Вместе с единственным принадлежащим людям флотом.

А теперь Посланник лежал, вжавшись в скалу, и смотрел, как сотня за сотней захватчики пробирались через перевалы. Набег начался.

* * *

Олег скользил по узкому пространству вентиляционной шахты с гибкостью, присущей не всякой змее. И даже умудрялся попутно предаваться философским размышлениям.

Или правильней будет назвать это философским нытьем?

Концепция вентиляционных туннелей, ведущих в самые охраняемые помещения, ставила его в тупик. Жители Земли ведь и сами понимали, что прокладывают дорожку для непрошеных гостей. Столько бездарных фильмов сняли на эту тему! И тем не менее продолжали упрямо наступать на одни и те же грабли. Планета непуганых идиотов.

Хотя, признаем, до других способов проводить воздух в закрытые помещения аборигены просто не додумались. Что отнюдь не говорило в их пользу.

Михаил, карабкавшийся первым, на мгновение остановился, прикрепляя к поясу тонкий тросик, затем активизировал миниатюрное устройство и сиганул в узкую шахту, спускаясь беззвучно и стремительно, так что со стороны падение могло показаться совершенно неконтролируемым. Олег скользнул на его место и одним движением закрепил подъемник на собственном поясе. Легкое касание кнопки, шаг вперед — и его тоже поглотила узкая черная дыра.

Следом за ним должна была идти Виктория. «Если, — ядовито подумал Посланник, — она не врежется в стенку шахты!»

Эта девчонка вела себя так, будто понятия золотой середины для нее просто не существовало. Избранную швыряло из одной крайности в другую, причем всегда выносило за границу безопасного.

Когда Виктория обнаружила, что, оказывается, умеет усилием воли контролировать свое тело вплоть до эндокринного баланса, то вцепилась в новую игрушку с энтузиазмом подзаборной бродяжки, никогда в жизни не имевшей случая узнать, что может сделать с твоей внешностью умелый парикмахер.

Девочка экспериментировала.

Ирина с Натальей пытались как-то ограничить ее энтузиазм, но их усилия завершились лишь частичным успехом. Разумеется, ежедневная смена причесок и нарядов помогла. Как помог и тот факт, что Избранной было просто некогда заниматься собой. Изматывающий процесс превращения ребенка в женщину происходил между делом, в перерывах между утомительными тренировками и еще более утомительным познанием собственного мира.

И все равно за пять дней она набрала больше тридцати килограммов. Олег был вынужден вмешаться, и достаточно жестко: столь резкие изменения могли для неокрепшего организма закончиться плачевно.

— Один-два килограмма в неделю, и можешь набрать хоть центнер! — прогремел исторический приказ, когда Виктория рухнула посреди очередного тренинга, не способная справляться ни с сумасшедшими нагрузками, ни с трансформацией собственного тела. Вместо того чтобы успокоиться, она к следующему утру опять похудела...

Теперь, полгода спустя, девочка, кажется, достигла состояния, которое сочла удовлетворительным. По крайней мере, вот уже неделю ничего не меняла. Олег считал, что выглядит она нелепо, но вслух подобных соображений не высказывал. Виктории надо было почувствовать власть над собой, над собственным телом и сознанием, а жесткие условия ученичества оставляли ей для этого очень мало возможностей.

Посланник достиг одного из ответвлений шахты и качнулся в его сторону, уже в полете отстегиваясь от троса. В узкий туннель он скользнул, точно смазанный жиром угорь, виртуозно не задев ни одну из стенок и не потревожив ни один из датчиков. Несколько секунд спустя уловил позади едва слышный стук сердца: Виктория последовала за ним, выполнила тот же сложный маневр и теперь удерживала себя в воздухе лишь упором на пальцы, старательно выискивая лишенные чувствительных датчиков места. Хотя, критически подумал Олег, с ее ужасающей координацией этот трюк должен был даться девчонке ох как не просто!

Ладно, старик, попытайся быть справедливым. Хотя бы для разнообразия! Не так уж она и плоха... Когда спит зубами к стенке!

Следующей шла Ирина. Вот к кому у Олега не было замечаний.

Увы, умная и женственная Ирина полностью погрузилась в увлекательную задачу исцеления израненной души Анатолия.

Так и не оформившееся толком намерение соблазнить чуткую красавицу, когда та закончит ученичество, пришлось оставить. Не то чтобы Олега обычно заботило, есть ли у понравившихся ему женщин кавалеры, но Воин был необходим этому миру позарез. Желательно Воин, пребывающий в здравом уме и твердой памяти. Поэтому, заметив, что застенчивый интерес Анатолия к кареглазой сирене — не просто желание найти минутное утешение, Посланник лишь слегка поморщился. Даже, наверно, вздохнул с облегчением. В конце концов, на планете было еще что-то около трех миллиардов женщин. Рано или поздно что-нибудь подходящее подвернется. В крайнем случае, у Ирины всегда может родиться дочь...

Да кого он обманывает? Не нужна ему Ирина. И три миллиарда других женщин нужны еще меньше. А о той, что нужна... лучше не думать. Не думать и не вспоминать.

Михаил впереди застыл, что-то делая со снабженным всевозможными датчиками вентиляционным отверстием. Олег прикрыл глаза, вслушиваясь в бег времени. Четыре секунды, девять... Уложились. Растет мальчик. Сходу раскусить такую охранную систему Олег бы и сам не смог.

Решетку беззвучно убрали в сторону, и конспираторы размытыми тенями скользнули внутрь. Последним приземлился Ли-младший. Провел по воздуху рукой — жест, чем-то напоминающий поворот головы оглядывающегося человека, — и безошибочно скользнул к одной из роскошных деревянных панелей, элегантно декорировавшей этот кабинет.

Работали молча и быстро. Операцию никто толком не планировал, это была скорее «разведка боем», что, впрочем, никак не отражалось на четкости и слаженности действий. Михаил со своим оборудованием пристроился возле занимавшего почти всю стену компьютера. Его задача была не из легких: дурить охранные системы, сколько их тут ни есть, и при этом еще пытаться извлечь информацию, ради которой, собственно, и был затеян весь цирк.

Ли работал с ним в сцепке, как может лишь настоящий ясновидящий. Давно уже прошло время, когда неопытный Пророк только и мог что увидеть во сне какую-нибудь ужасающую катастрофу. Сейчас слепой мальчик плавал в информационном поле, как рыба в воде, безошибочно указывая, что именно надо стащить, а на что можно и не обращать внимания. В конце концов, Олегу нужно было найти отнюдь не то, что сочли бы ценным хозяева этой базы данных.

Ирина, чьи эмпатические способности в последнее время достигли такого уровня, что Олег уже всерьез подумывал над более углубленным обучением ее искусству исцеления, искала другое. Девушка медленно шла по комнате, проводя руками в нескольких сантиметрах от поверхности предметов, вслушиваясь лишь в себя, безразличная к окружающему миру. Ее добычей были отголоски эмоций, тень воспоминаний, оставленных здесь предыдущими посетителями. Иногда, глядя на то, какого успеха она достигла в этой области, Олег спрашивал себя, не начала ли уже женщина воспринимать неживые предметы как что-то одушевленное, наделенное собственной судьбой, собственным своеобразным разумом — и памятью.

Ему она ничего не говорила... Но ученики уже давно прошли стадию, когда с любой магической заморочкой бежали к учителю. Слишком часто учитель, понятия не имевший, что делать, с умным видом приподнимал брови: «Интересная проблема... Как бы ты подошел (подошла) к ее решению?»

Нельзя сказать, чтобы такая тактика себя не оправдывала. Оправдывала со всеми, кроме Виктории. Олег заранее неодобрительно покосился на объект своего недовольства. Избранная тренировалась в магическом прикрытии. То есть раскинула в ментале сеть своего разума, пытаясь скрыть их развлечения от ясновидящих, колдунов и прочей околомагической шушеры, на которую этот мир был не столь беден, как казалось на первый взгляд. Правда, покров, созданный не знающей собственных сил Избранной, мог защитить от куда более искусных наблюдателей, чем те, которыми могла похвастаться Земля. С другой стороны, девчонка расходовала столько мощи, да так неумело, что любой более серьезный противник был бы привлечен уже одним ее присутствием. Но с этим Олегу пришлось смириться. Эфирный след Избранной не скроет никто, кроме самой Избранной. Виктория же была на это пока не способна.

Девчонка училась. Нет, правда. Ей бы сотню-другую лет практики...

Олег едва заметно передернул плечами. В этой операции он отвел себе роль стороннего наблюдателя... Ну и службы спасения на случай неприятностей. Пока неприятностей не наблюдалось, ему оставалось только приглядывать за действиями ребят и держать свои мысли при себе.

Ирина вдруг глухо вскрикнула — почти бесшумно. На целое «почти» больше, чем позволительно. Олег повернулся: размытая женская фигура застыла над резным стулом черного дерева в напряженной, болезненной позе. Безошибочно уловив его недовольство таким эмоциональным срывом, швырнула в его сторону ментальным следом: влажный шлепок пистолета с глушителем, резкая, сводящая с ума боль, вдруг разорвавшая грудь, сила, отбросившая тело назад, на какой-то идиотский стул, который запутался в ногах, вставший на дыбы потолок, удар затылком о ковер и тьма.

Что ж... Вот так, с размаху нарваться на след чьей-то насильственной смерти — действительно впечатление не из приятных. Но это не причина терять самоконтроль. Ведь отлично же понимает, что подобная несдержанность в иных обстоятельствах могла бы ей стоить жизни.

Разумеется, в «иных» обстоятельствах Ирина бы себе такого и не позволила.

Восстановив дыхание, женщина двинулась дальше — уже намного осторожней.

Олег уловил очень личный образ, промелькнувший между двумя девушками: он сам в виде карикатурного огнедышащего дракона, нависающий над испуганно жмущимися к полу мышками-учениками. Ну-ну.

Посланник демонстративно выдохнул из ноздрей две тонкие струйки дыма.

Михаил, давясь едва сдерживаемым хохотом, пробурчал что-то про пожарную сигнализацию.

Ирина закончила сканирование ауры помещения и теперь стояла посередине просторной комнаты, критически оглядывая обстановку.

«Не понимаю». Мысленная речь девушки была очень четкой и в то же время подчеркнуто женственной. Возможно, даже излишне подчеркнуто. «Это помещение — шедевр современных технологий и квинтэссенция понятия „секретно“. Зачем было напихивать сюда столько... антиквариата? Как будто кто-то его увидит!»

«А ты бы предпочла, чтобы были голые стены и безликие шкафы? Если люди работают шпионами, это не означает, что у них нет вкуса!»

Мысль, пришедшая от Михаила, была, как всегда, аккуратна, точно отпечатана на машинке. Он вообще был очень аккуратным и логичным. А на вид такой разгильдяй!

Внучка и дочь дипломатов, доктор филологии и светская львица бросила на бывшего улично-помоечного бродяжку уничтожающий взгляд.

«Наличие вкуса, как известно, не всегда обязательно означает наличие банальных мозгов».

«Ты просто злишься, что пришлось продираться через столько старых воспоминаний», — проницательно заметил парень.

«Это глупо». Ответ упрямый и не слишком логичный. Плавным движением ладони обвела вокруг: «Ты только посмотри!»

Заинтересованно прислушивавшийся к перепалке Олег послушно оглянулся. Помещение действительно мало походило на стерильно-металлические засекреченные сейфы, как их преподносили в шпионских боевиках. Стены, обитые темно-зеленым бархатом, безумно дорогие драпировки, изящные резные стулья — в оформлении чувствовался вкус и финансовая обеспеченность. Ни то, ни другое никак не вязалось с понятием «государственное учреждение». Интересно. Господин Михайлов, заведовавший этой «конторой», похоже, представляет собой действительно интересный экземпляр.

А вот Ирина, несмотря на всю ее чувствительность, рафинированность и образованность, вела себя как-то странно. Богатая, красивая, с самого рождения обожаемая окружающими, некоторые вещи она принимала как данное... Девочка, выросшая в таких вот старых, утонченных, дорогих домах, никогда не знавшая ничего другого...

Плохо. Как же он просмотрел?

Олег выпрямился, чуть повел плечами — и тут же обнаружил себя центром самого наипристальнейшего внимания учеников. Нет, ребята не отвлекались, даже Ирина скользнула к книжному шкафу, готовая продолжить свой поиск, но у Посланника не было ни малейшего сомнения в том, что все это второстепенно. Сейчас для этих четырех во всем мире не было ничего важнее того, что он собирался им сказать. Или, точнее, не сказать.

Посланник мог сколько угодно жаловаться на глупость и нерадивость своей команды. Но слушать они умели.

«Ответом на твой вопрос, Ирина, может быть то, что эта база данных, как и эта комната, создавалась не как место работы. Это больше чем стены и потолок, пусть даже набитые самой ценной информацией. Это жилище».

Он выделил последнее слово: тоном, голосом, мыслью.

Несколько секунд стояла тишина — ученики умели не перебивать, если хотели получить что-то более конкретное, нежели туманно-теоретические намеки. Увы, с их учителем обычно приходилось ограничиваться намеками, а до остального доходить самим.

Виктория фыркнула. Как всегда, самая нетерпеливая.

«Я так понимаю, нас ожидает очередная лекция?»

Ее ментальный тон был мощным и грубым. Верна себе во всем.

«Можешь приготовить бумагу и карандаш», — со спокойной издевкой подтвердил Олег.

«Может быть, ты хотя бы раз расскажешь все прямо, без пространных рассуждений на отвлеченные темы?»

«Увы, не умею, — вздохнул он с совершенно искренним сожалением, — Может быть, ты попробуешь?»

Пауза.

Надо отдать девчонке должное, в отличие от многих учеников многих миров, которых на протяжении веков удавалось заставить замолчать таким вот образом (а не выйти ли вам, молодой человек (юная леди), к доске и не рассказать ли нам урок... раз вы его знаете лучше учителя?), Виктория попробовала.

«А о чем, собственно, мы говорим?»

Невинно так поинтересовалась, между делом.

«О жилище», — все с той же безукоризненной вежливостью подсказал Олег.

«Гм... Да ведь и так все понятно!»

Тут оставалось либо признать собственное поражение, либо попытаться проследить за ходом мысли учителя... что еще ни разу никому из них не удавалось. Но поражение от Олега Виктория признавать отказывалась априори. Никогда. На этом она строила всю свою личность, все свое существование — а значит, придется выкручиваться.

Девушка вздохнула и заговорила тихим, задумчивым голосом — вслух. Вероятность того, что какое-нибудь из записывающе-подслушивающих устройств избежало внимания Михайла, столь мала, что ею можно было пренебречь. В крайнем случае, услышавшие будут просто окончательно сбиты с толку. Постороннему проследить за направлением мысли хорошо сработавшейся, спаенной группы, мягко говоря, не просто.

— Жилище защищает от непогоды и дает возможность отдыха, — тщательно обдумывая каждое слово, наконец выдала Избранная. Хоть этому ее удалось научить — думать о том, что говоришь.

— Физиологический уровень, — едва заметно передернул плечами Олег.

— Чувство безопасности, — поджала губы Виктория.

— И упорядоченность в удовлетворении сексуальных потребностей, — влез Михаил. Кто о чем... Все-таки четырнадцать лет — очень сложный возраст для человеческого детеныша. Однонаправленность мысли просто поразительная.

— Да, — неожиданно серьезно кивнула Ирина. — В личный шалаш, а не в стадную пещеру человек приводит свою женщину и ее детей. Определяются пары, закрепляются отношения.

— Психофизиология, — снова хмыкнул Олег, начиная по-настоящему наслаждаться этим импровизированным семинаром. — Почти то же самое можно сказать и о животных.

— Но это позволяет обустроить жизненное пространство для первой социальной ячейки — семьи! — возмутилась Ирина.

— И только?

На мгновение все замолчали. Не потому, что не было ответов, а потому, что их было слишком много. И хотелось выбрать хоть один, который не прозвучал бы слишком глупо. Разумеется, первая не выдержала Виктория.

— Жилище позволяет организовывать возможность избирательного общения с другими. В некоторых культурах для этого придумывали очень забавные обычаи.

— Обычаи не бывают забавными, — ледяным тоном оборвал ее Олег. В его ушах звучал голос старого инструктора из Академии: «...одно из тех заблуждений, которые в конце концов вас и убьют».

— Как скажешь. — Виктория с великолепным пренебрежением пожала плечами, сбрасывая упрек, будто его и не было. — Еще... жилище обеспечивает потребность в уважении со стороны окружающих. Статус... самоуважение, связанное с возможностью придерживаться собственного жизненного уклада...