Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы

– Беги, моя королева! – крикнул он. – Только так ты можешь спастись. Беги. Палачи святой инквизиции окружают дом.

– Увы… – произнесла она безнадежно. – Я была уверена, что этот день недалек. Но я не думала, что это случится сегодня.

– Беги, моя королева!

Он видел в окно, что сад наполняется людьми. А девушка, горько улыбаясь, не двигалась с места.

Косса посмотрел на нее, решительно схватил за руку и потащил к двери.

«Какой путь выбрать? – думал он. – Где они не сторожат и мы сможем выйти?»

Девушка замешкалась, и глаза Коссы свирепо сверкнули.

– Настало мое время спасать тебя. И я спасу тебя! – крикнул он.

Он взял ее на руки, поднял как пушинку и начал спускаться по потайной лестнице, надеясь выйти к соседним домам и затеряться в толпе. Но, оказавшись на улице, он сразу потерял всякую надежду. С десяток палачей «святой службы» уже поджидали их. Напрасно Балтазар, опустив девушку, вынул стилет. Напрасно дважды вонзил его в чьи-то тела. Палачи схватили и Яндру делла Скала и самого Балтазара.

* * *

В центре Болоньи, во дворце правителя города – подеста, запертый в башне, томился наш герой под бдительным надзором стражников ордена капитанов святой Марии. Это был полумонашеский, полувоенный орден, члены которого носили металлические кольчуги под монашеским балахоном с красным крестом на груди [25].

Даже самые близкие друзья Коссы: Гуинджи, Фирски, Умбальтини, Вителлески, ни один из «десяти дьяволов», не говоря уже о тысяче других студентов Болоньи, желавших увидеться с Коссой, не могли проникнуть к нему. И только Даверона, которая поставила на ноги всех своих знакомых и умело использовала связи с подеста, получила к вечеру десятого дня разрешение поговорить с Балтазаром несколько минут.

– Балтазар, – быстро зашептала она, увидев его. – Будь спокоен. Ваша судьба будет решаться только через три месяца, а за это время с тобой ничего не может случиться.

– А Яндра?

– С ней тоже ничего не будет. Великий инквизитор объявит свой приговор вам обоим и другим арестованным в один день.

Действительно, Доменико Бранталино, великий инквизитор Италии, три дня назад решил поступить именно так. На другой же день после того, как были схвачены Косса и девушка из Вероны, он приказал привести к нему каждого в отдельности и сам допрашивал их в присутствии генерального викария и главного нотариуса, то есть тех, кто руководил сыщиками – сбиррами.

– Ты отреклась от спасителя?… – спросил он девушку.

– Нет.

– И все же ты отреклась. Ты клянешь святую троицу?

– Нет.

– А чародейство? Разве это не богохульство? Ты поклоняешься дьяволу?

– Нет.

– И все же ты молишься дьяволу. Не сатане ли ты приносишь в жертву детей, которых не успели еще окрестить?

– Я не приносила в жертву даже насекомое.

– Кому же как не сатане вы посвящаете ваших детей, еще до того, как они увидят свет? Не совращаете ли вы людей на служение сатане? Сколько раз ты впадала в грех кровосмешения?

Девушка покраснела и не ответила.

– Ты не убивала людей? – переспросил инквизитор. – Не варила и не ела сваренных человеческих членов?… Не губила людей ядом и колдовскими заклинаниями? Не вызывала падежа животных? Не накликала бесплодия на женщин, не заставляла деревья раньше времени сбрасывать плоды?…

Последние вопросы прозвучали как монолог, так как девушка молчала. Однако это не остановило инквизитора, он задал ей обязательный для «чародеев» вопрос.

– Не имеешь ли ты телесных сношений с сатаной? Если не каждый день, то сколько раз ты спала с ним?

Главный доминиканский монах получил удовлетворение, увидев, как краска заливает бледно-розовые щеки Яндры, и предъявил ей новое «официальное обвинение».

– Какая-то женщина, жертва твоих чародейств, так опухла, что живот у нее почти закрыл лицо. Из ее утробы слышатся разные звуки, похожие на петушиный крик, на куриное кудахтанье, на блеяние баранов, на рев быков, на мычание коров, на лай собак, на хрюканье свиней, на ржание лошадей. Тот, кто донес па тебя, сказал, что живот этой женщины похож на ходячий скотный двор.

Яндре было противно слушать все это, и она не защищалась. Представитель «воинствующей церкви» вызвал стражу и распорядился отвести девушку в камеру, а привести к нему ее «жертву», околдованного ею студента, ее «защитника» и «любовника».

Великий инквизитор знал, что девушка была любовницей кардинала ди Санта Кьяра, но, чтобы не впутывать в эту историю действительного любовника, одного из корифеев церкви, он делал вид, что ему ничего об этом неизвестно, и притворялся верящим, что чародейка свела с ума Коссу, что он ее любовник.

Читатели должны знать, что инквизитор, будь он хотя бы простым монахом, не боялся никого, даже кардинала. Потому что «святая служба» не зависела ни от церковных, ни от политических владык, подчиняясь непосредственно святому престолу. И нельзя недооценивать страшной опасности, которой подвергался наш герой и девушка, как и всякий, кто попадал в руки инквизиции. Может быть, вышеизложенные обвинения, предъявленные им, в настоящее время кажутся смехотворными. Но в те времена такое обвинение святой инквизиции предвещало верную и ужасную смерть. Святая инквизиция была «мечом западной церкви». [4]

Наш герой, запертый теперь в подвале крепости при дворце подеста, внимательно глядел на свою бывшую подругу, которая принесла ему эти вести. Он должен был еще многое сказать Име, прежде чем стража – «друзья церкви» – уведут ее от него.

– Има, – тихо сказал он, нахмурив брови. – Передай «десяти дьяволам», пусть двое-трое из них, каждый отдельно, поедут в Неаполь, разыщут моего брата Гаспара и расскажут ему, что произошло. Пусть разыщут и кондотьера Альберинго Джуссиано и поговорят с ним тоже. А я надеюсь что-нибудь сделать здесь. Главное, чего я хочу, – это спасти Яндру. Има, передай то, что я сказал тебе, Ринери, Джованни, Ованто, Берардо и Биордо – всем.

Как ни старалась бедная Има скрыть свое горе, когда «друзья церкви» пришли, чтобы увести ее, было видно, как она страдает. Она знала, что нет никаких средств, которые могли бы спасти жизнь тем, кто «согрешил», нарушил законы церкви. Ни один правитель, никакая власть не могли им помочь. Сами они должны были погибнуть на кострах, а их жилища, будь то дворцы или крепости, разрушены до основания или сожжены, часто вместе с соседними домами.

Родственники и друзья казненных лишались всех прав. Их изолировали словно прокаженных. Они обязаны были носить «одежду бесчестия». [5] Все их имущество переходило в собственность церкви. Церковь же была призвана охранять общество от дурных примеров, подаваемых недовольными родственниками казненных.

Има знала, что обвиняемых не спасала от казни даже смерть. В таких случаях выкапывали и сжигали их трупы. Правда, постыдное «признание» могло сохранить им жизнь [6]

* * *

В февральское раннее утро 1385 года в Болонье стоял такой шум и крик, словно началось светопреставление.

Самое большое волнение царило в центре города, у дворца подеста.

Ну и суматоха! Еще не рассвело, а площадь перед дворцом была запружена народом, в темноте, словно в дьявольском танце, метались человеческие тени, галопировали всадники, в многоголосом шуме вдруг выделялись какие-то победные возгласы. Крик, вой, грохот, треск, бряцание оружия, вопли! Город гудел.

В огромной толпе мелькали искаженные лица вооруженных людей, причем в качестве оружия использовались и стилеты, и сабли, и дубинки, и доски, и ножи всех видов, вплоть до кухонных.

На пути люди эти встретили немало препятствий, преодолели их и, ворвавшись в город, были беспощадны. Э^то импровизированное, пестро вооруженное «войско», возглавляемое группой людей с обветренными, почерневшими от загара лицами, рвалось в бой, как стая голодных, кровожадных волков.

Один из вожаков, красивый, смуглый молодой человек лет двадцати пяти, был самым неудержимым. Саблей он расчищал себе дорогу, быстро поднимаясь по лестнице. Он первым взбежал на второй этаж крепостной башни дворца и нанес сильный удар саблей одному из «друзей церкви», который с группой своих подчиненных стоял у лестницы, преграждая ему вход.

– Где Яндра делла Скала? – крикнул молодой человек.

Уже целый месяц наш герой был на свободе (правда, ему приходилось скрываться в Болонье). Ему удалось убежать, не воспользовавшись даже маленьким напильником, который вместе со стилетом принесла ему в пироге Има. На следующий день после ее прихода, когда один из «капитанов святой Марии» подошел к камере, Косса пригнулся у дверей, а когда тот заглянул в окошечко, отыскивая глазами арестованного, быстро вскинул руки, одной крепко обхватил шею «капитана», а другой заткнул ему рот. Сильно сдавив горло тюремщику, он подождал, пока тот потерял сознание, и отобрал у него ключи. Открыв дверь, Косса втащил тело в камеру, поспешно стал раздевать его, чтобы завладеть одеждой «капитана святой Марии», но не успел.

Послышались шаги, и чей-то голос окликнул «капитана».

Будущий папа решил, что колебания тут не к месту. Он выскочил из камеры, взмахнул стилетом и вонзил его прямо в сердце новому «счастливцу». Приволок и его в свою камеру. Потом разделся и вместо «формы», в которую его одели месяц назад, натянул на себя одежду «крестоносца».

Спрятав стилет и напильник в складках платья, он опустил капюшон низко на лоб, с деланным спокойствием поднялся по лестнице, вышел из башни, пересек двор, миновал большой зал дворца, тот самый зал, в котором через двадцать пять лет был созван конклав, провозгласивший его папой [9], вышел на площадь и вскоре затерялся на улицах Болоньи.

Он не остался в доме Имы, потому что здесь в первую очередь стала бы искать его святая инквизиция. Он только сообщил девушке о своем побеге. Не остановился он и ни у одного из своих приближенных. Он не ночевал в одном доме две ночи подряд. У одних он проводил утро, у других – вечер, у третьих – ночь. Он знал множество уединенных убежищ. И у него были тысячи сторонников среди студентов Болонского университета.

В один из дней он встретился с «адмиралом», своим братом Гаспаром Коссой. Они обнялись, и Гаспар, посмеиваясь, рассказал Балтазару, как он и его пираты (с ним было сто двадцать человек, остальные ожидали его на корабле в порту Виареджо) обманули стражу и проникли в город. По пути в город они нагнали стадо овец, коз и коров. Узнав у пастухов, кому те гонят скот, пираты сошли с лошадей, связали пастухов, бросили их связанными в какую-то хижину и, пряча лошадей среди стада, двинулись к городу. Под вечер, незадолго до закрытия городских ворот, они проникли в город, а скот отправили владельцу. Гаспара встретили представители студентов.

– Можно покончить с этим делом сегодня же ночью? – спросил Балтазара старший Косса.

– Альберинго Джуссиано дает сто человек на десять часов и просит за это две тысячи скудо, – ответил наш герой.

– Он их получит.

Балтазар достал разработанный им план и показал брату.

– Ночью мы должны собраться на площади у дворца подеста. Там, в башне, ее тюрьма. Туда придет около тысячи моих друзей студентов, самых смелых и сильных. Они будут вооружены. А еще три-четыре тысячи будут разгуливать неподалеку, чтоб помешать городской охране, если ей вздумается помочь людям «святой службы». Но ее все ненавидят. Джуссиано уверен, что ни подеста, ни гонфалоньеры не будут мешать. Они бросят на произвол судьбы «друзей церкви», потому что терпеть их не могут.

– Пусть твои ребята займутся стражей у городских стен, главным образом у северных ворот. Через них мы уйдем, закончив дело.

* * *

– Где девушка?

Косса действовал решительно. Он должен был спасти юную красавицу во что бы то ни стало. Сабля тяжело опустилась на «друга церкви». Раздался сухой, отвратительный треск. Правая рука «друга церкви» безжизненно повисла.

– Где Яндра делла Скала? – снова послышался гневный голос Балтазара.

Он понимал, что защитников тюрьмы, помощников «святой службы» было очень много. «Друзья церкви», «капитаны святой Марии», члены общества защитников веры (а по существу – шайка доносчиков) – все они старались преградить ему дорогу.

Будущий папа, рассвирепев, обеими руками вцепился в саблю и с силой стал наносить удары по «друзьям церкви». Крики доносились то справа, то слева и свидетельствовали о том, что удары попадали в цель. Вдруг наш герой ощутил сильную боль в плече. Крови он не видел, но чувствовал, что она течет.

Но вот наконец и пираты, его старые друзья, словно дьяволы, скачут по лестнице. Косса, разъяренный, схватил за горло подвернувшегося под руку «капитана святой Марии» и начал душить его.

– Где она? – в исступлении повторял Косса, все сильнее сжимая горло «капитана». – Где Яндра? Ты будешь говорить?

Тот поднял руки… Шум, галдеж, крики заглушил вдруг страшный грохот. Пираты выломали дверь.

– Яндра!…

Девушка протянула ему руки. Божественная улыбка озарила ее лицо. Но, заметив рану на его плече, она в испуге бросилась вытирать кровь.

– Яндра, ты с ума сошла! Не время! – закричал Балтазар.

Он поднял девушку на руки, как тогда в ее доме, и под охраной четырех пиратов, которые шли сзади и по сторонам, спустился по лестнице на улицу.

– Гаспар, Альберинго Джуссиано, Биордо, Берардо, Ованто, Ринери! Друзья мои «дьяволы», друзья студенты! Дело сделано! Все на лошадей – и к северным воротам!

* * *

Группа всадников бешено скакала но дороге, стремительно удаляясь от Болоньи. Перепалив через вершину Апеннин, высотою около двух тысяч метров, к полудню следующего дня они подъехали к Пистое и только здесь придержали лошадей. «Адмирал» давно уже посматривал на брата.

– Раз уж ты не хочешь идти со мной, – сказал оп, когда они въехали в город и проезжали мимо знаменитого собора святого Зинона, – раз ты решил действовать самостоятельно, я для начала помогу, дам тебе корабль и три лодки. Лодки стоят в устье Арно, у Пизы. И оставлю тебе человек тридцать своих людей.

Балтазар пожал ему руку.

– Я сам все сделаю.

– Вернешь, когда сможешь.

– Нет, – упорствовал Балтазар. – Я сам всего добьюсь. Но лодки я все же возьму.

Гаспар написал несколько слов на листке бумаги и подал его брату.

– Это насчет лодок. Мы расстаемся. Отсюда я поеду в Виареджо. А вы через Лукку попадете в Пизу.

* * *

Итак, после шумной сцены в таверне «Кроткая овечка», о которой мы рассказывали, наш герой и его спутники отправились спать. Через несколько часов, еще до рассвета, они покинули постоялый двор, где провели ночь.

Чуть только забрезжил рассвет, Косса и его друзья выехали из города, направляясь на запад, неуклонно придерживаясь берега Арно. Девушка в мужском костюме, дочь бывшего властелина Вероны Яндра делла Скала, ехавшая с Коссой на одной лошади, совершила невероятный побег из тюрьмы благодаря дерзкому вмешательству Балтазара. Вчера еще, подавленная, она размышляла о своей дальнейшей судьбе, а после ночи, проведенной в Пизе, ее нельзя было узнать. Лицо Яндры, освещенное первыми лучами зари, сияло от счастья.

Балтазар, вглядываясь вперед, заметил вдали лодки, оставленные ему братом. Увидел он и еще что-то и взглянул на спутников, ехавших рядом с ним.

– Альберинго, Ривери, – прошептал он, – там ждут… друзья… Люди, которые не хотели вчера меня слушать, пришли сюда ночью. Боятся, что я уеду без них.

Действительно, пришли все, кто был вчера в таверне, даже одноглазый рябой громила, который накануне так бушевал.

– Да, и я пришел! – растерянно произнес он, раскачиваясь всем своим грузным телом. – Раз идут друзья, я их не брошу. Я с вами. – И он молодцевато шагнул навстречу Коссе.

Балтазар с трудом удержался от улыбки и громко отдал команду:

– Вперед, друзья! По лодкам!

* * *

Четыре года корабли Балтазара Коссы бороздили воды Средиземного моря. Словно коршуны набрасывались они на проходящие суда, мусульманские или христианские, принадлежавшие различным государствам Европы, уничтожали и захватывали их экипажи и пассажиров. Пираты высаживались также у берегов Африки и Европы, у городов и деревень, на островах, грабили виллы, дома, хижины, сжигали их, предварительно забрав все ценности.

Мы не случайно сказали «корабли». У Коссы было их несколько. Один из них был захвачен в первый же день. Это был арагонский корабль, который шел из Генуи по направлению к Ферано на острове Эльба. Корабль этот послужил основой для создания целого пиратского флота, совершавшего крупные «операции». Нужно сказать, что Косса предпочитал действовать в районах Берберии. территории, где теперь расположены Тунис, Триполи, Алжир и Марокко. Не потому, что это были мусульманские страны и он ненавидел мусульман. Нет, Коссе были чужды такие предрассудки. Он совершал набеги и на различные области Испании, Балеарские острова, Корсику, Сардинию, Сицилию и даже на районы континентальной Италии, которая была его родиной. Единственным местом, не страдавшим от налетов Балтазара, был Прованс – французская провинция, правителю которой Служил брат Коссы Гаспар со своим пиратским флотом. Балтазар не хотел доставлять неприятности брату, ведь герцог Прованса мог послать Гаспара уничтожить пиратский флот Коссы.

Итак, если нашему герою не попадались торговые суда, которые можно было ограбить, он предпринимал набеги на прибрежные мусульманские страны. Объясняется это тем, что многие жители побережья сами были пиратами, и из каждого своего «похода» привозили домой множество ценных товаров и золотых монет. Города Средиземноморья давали Коссе богатые трофеи.

Наш герой не обходил даже Позитано и Равелло (неподалеку от Амальфи), мест, расположенных рядом с островом, принадлежавшим семье Косса.

Во время своих набегов на города африканского побережья Балтазар не брал в плен кого попало. Он действовал по строго разработанной системе. И никто из тех, у кого было хоть какое-то добро, не ускользал от него.

Во время «экспедиций» в христианские страны самые богатые трофеи приносил грабеж церквей. Золотые и серебряные подносы и чаши, расшитые золотом хоругви, серебряные ризы, золотые урны с останками святых и дары верующих попадали ему в руки. Разумеется, в первую очередь опустошались алтари.

Дома в Берберии были переполнены добром, награбленным мавританскими пиратами в Европе. Кроме золотых и серебряных монет различных стран – дублонов, реалов, скудо, константинатов, торнези, цехинов, – Косса находил там бриллианты и жемчуг, дорогие женские одежды из шелка, драгоценные мужские доспехи (драгоценные потому, что большинство их было украшено бриллиантами. Попадались кольчуги, на которых было до пятисот жемчужин, а также рубины и сапфиры) и мантии правителей, на которых насчитывали до девятисот жемчужин. Из богатых вилл, которые затем предавались огню, люди Коссы корзинами или огромными ящиками выносили золотые и серебряные вещи и дорогие сервизы.

Конечно, все это давалось не без труда. Владельцы, как говорится, зубами вцеплялись в свое добро. И тут уж резня была страшная. Люди Коссы, словно черные демоны, окружали весь район: резали, кололи, убивали сопротивлявшихся людей и на улицах, и в домах, где они запирались. Словно дикие кошки, вскарабкивались они на крыши домов, выламывали двери и окна, врывались в дома. Много крови лилось тогда. Об этом пишет Д. Джовенелли в своей книге «Пиратство».

А с захваченных торговых кораблей Косса доставлял в отчий дом на Искье весь груз, который они везли из Африки и Азии. Соль, пшеница, ткани, ковры, пряности, напитки – Эти товары особенно охотно покупались богачами. И рабы. Рабы-мусульмане. Потому что в ту эпоху, в XIV веке, не было на Средиземном море ни одного судна, будь то венецианское, арагонское, прованское, генуэзское, неаполитанское или какое-нибудь еще, которое не везло бы рабов из Африки или Азии. Рабов продавали в портах Европы богачам, которые использовали их на разных работах, предварительно окрестив, чтобы спасти их души, а заодно тем самым искупить и свои грехи, совершенные в жизни.

Инквизиция. Пытка

* * *

Мать Балтазара, когда он между двумя «операциями» приехал на Искью, советовала сыну:

– Остановись, Балтазар. Наш дом, хоть он и большой, весь Кастелло, а то и весь наш остров, не смогут вместить всего того, что ты привозишь. Что делать с богатством, которое ты привозил и продолжаешь привозить? Всей Искьи не хватит, если так будет продолжаться. Особенно если ты будешь привозить сюда и пленников, а не продавать их по дороге в других портах. Достаточно женщин, которых ты сюда привозишь. Их слишком много. До каких пор ты еще будешь привозить их? Что мне с ними делать? Ты не сможешь жениться ни на одной из них, даже на той, что у тебя на корабле, на девушке из Вероны. Ты должен служить церкви, сын мой, для этого я тебя растила. Вот уже пятьсот лет многие поколения нашего рода дают служителей церкви. Ты тоже должен им стать. Подумай об этом хорошенько. Я не хочу, чтобы ты снова ушел в море. Опасная жизнь, которую ты ведешь, тянется слишком долго, а ты обещал мне, что скоро бросишь это занятие… Пусть этот отъезд будет последним. Когда ты вернешься, начинай новую жизнь, новую, мирную жизнь, а то тебя убьют… и тебя, и Гаспара, и Микеле, и Джованни… Вы все обезумели от этой жизни… – говорила она, и на глазах ее блестели слезы.

Дело в том, что Косса действительно готовился к большой «операции». Вот почему мать так печально смотрела в глаза сыну, озабоченно хмуря брови. Она взяла его за руку и заставила сесть рядом.

– Как ты похудел, – продолжала она. – Ради бога, довольно любви и женщин – одновременно столько женщин!… Правда, все они красивы, в каждой своя прелесть… Они очень экзотичны и милы, эти девушки из далеких стран, в них много очарования. Но, мой сын, я боюсь за тебя… Да, – задумчиво сказала она, – хватит тебе и одной. Достаточно тебе Яидры, она очень красива и так страдает, бедняжка…» А ты бросаешь ее и бежишь к другим… Девушка все понимает. Она не глупа. Пусть она ничего не говорит тебе. Но она все видит. Я заметила однажды, как она побледнела, когда ты заинтересовался кем-то и ушел, не обращая на нее внимания. Она глубоко переживает все. Я видела, как она посмотрела на тебя.

– Мать, ты ошибаешься. Ей это безразлично. Она никогда не говорила со мной об этом. Кроме того, я открыто ничего не делаю…

– Нет, – настаивала мать. – Я не ошибаюсь. Я все видела, и ты подумай об этом. Ты потеряешь ее. Мы, женщины, не прощаем тем, кого любим.

Косса поцеловал ее на прощанье и ушел.

* * *

Прекрасен солнечный зимний день в просторах моря. Корабли Коссы под широко раскрытыми парусами, с тихим плеском разрезая носами воды, легко несут тяжелый груз, Захваченный снова в блестящей «операции», проведенной в Африке.

В порту Джерит Большого Сирта ими были захвачены все товары, привезенные последними караванами из Сахары. В Кембили (Нефзауа), в Гамбесе, в Эль-Хаме (все эти порты торговали черными рабами) пираты захватили около пятисот молодых мужчин и женщин, привезенных туда для продажи.

Яндра, одетая в узкие, ладно сидящие на ней брюки, бросила из-под нахмуренных бровей быстрый взгляд на чернокожую девушку, которую только что разглядывал Косса. Но, гордая и хитрая, тут же улыбнулась, делая вид, что наблюдает за веселой кампанией – Альберинго Джуссиано, Ринери Гуинджи и Гуиндаччо Буонакорсо, которые сидели на палубе и играли в карты.

Балтазар стоял поодаль, подняв голову, и всматривался в небо, в облака, которые появились низко над горизонтом.

– Пятьдесят цехинов, – послышалось вдруг со стороны игроков. – Играю на все.

Косса обернулся. Он узнал голос небезызвестного одноглазого гиганта. Косса знал, что этот человек был картежным маньяком. Но ему было интересно, кого это Гуиндаччо подзадоривал. Криворотый колосс обращался к Ринери Гуинджи, пытаясь вовлечь его в крупную игру.

– Ну, а ты? – продолжал Буонакорсо. – Клади и ты пятьдесят…

Теперь он обращался к Альберинго.

Видимо, он выигрывал. И теперь хотел или втрое увеличить выигрыш, или… проиграть все.

«Настоящий картежник!» – подумал Косса. И снова поднял глаза к небу. Что-то в нем волновало его. Ему очень не правилось маленькое далекое облачко.

«Скоро, наверное, подует свежий ветерок», – подумал он. По тут внимание его снова было отвлечено.

– Ладно! – соглашался Гуиндаччо. – Ставьте. Мое дело дрянь. Я всегда проигрываю. – И начал рассказывать, как ему не везет. Как-то в одну ночь он проиграл пятьсот скудо. Это было все, что он скопил за всю свою пиратскую жизнь.

– Заело меня, и я одолжил у ребят еще двести и стал играть дальше. И их я просадил. А так как расплачиваться было нечем, я должен был отслужить у них сколько-то лет, не помню сейчас сколько. Наконец я отработал свой долг, и у меня осталось еще пятьдесят реалов. И как-то ночью в таверне я сел играть на них. И что вы думаете? Выиграл шесть тысяч золотых цехинов, целое богатство! Забрал выигрыш и поклялся больше не играть, вернуться в Пизу и там пожить спокойно. Но по дороге, в Неаполе, зашел в таверну поесть. Там я увидел богатого путешественника, еврея. Он обедал. Уставился этот еврей па меня, и я решил, что ему захотелось сыграть со мной. Я не выдержал и сам предложил ему перекинуться в картишки. Выиграл я у этого еврея шестьсот пятьдесят золотых цехинов и груз пряностей, – груз стоимостью пятьдесят тысяч золотых дукатов. И еще я выиграл у него мельницу и шестьдесят рабов.

Наш герой, слушая этот рассказ, забыл о своем беспокойстве.

– Еврей, – продолжал Гуиндаччо, – дал мне долговую расписку и попросил меня не уходить, а подождать его. «Я скоро вернусь, – сказал он. – Если хочешь, мы можем продолжить игру». И действительно, он скоро пришел и принес тысячу пятьсот золотых лир. Мне захотелось и их выиграть. Мы начали играть снова, и я проиграл все выигранное у него, и свои деньги, и даже рубашку. Однако еврей меня пожалел и отдал рубашку обратно. Как я вернулся в Пизу, без денег, голодный – это другая история.

Гуиндаччо кончил рассказ, компания опять принялась за игру, а Косса снова беспокойно нахмурил брови. Он посмотрел на надутые ветром паруса и выругался. Взял рупор, поднялся на капитанский мостик и стал отдавать команду.

Его громкий голос, подхваченный начавшимся ветром, был слышен на всех кораблях флотилии.

– Убрать гроты, бом-брамсели, брамсели, бом-кливера и кливера! Оставить норд-весты!

К своему удивлению, Гуиндаччо Буонакорсо, выиграв у Ринери Гуинджи, теперь выиграл и у Джуссиано. Сто пятьдесят золотых цехинов за два часа!

Ветер усилился и отчаянно свистел в парусах. Черные, тяжелые тучи заволокли небо, на волнах показалась пена. Небо, так недавно улыбавшееся, стало темным и хмурым. Ветер несся навстречу флотилии, корабли трещали и стонали от его порывов. Кривой рот Гуиндаччо еще больше скривился от страха, единственный глаз как-то тревожно блестел, когда неуклюжий, полный суеверия гигант собирал деньги, завертывал их в три платка, прятал в карман и бормотал:

– Нам не надо было брать то, что мы взяли. Не надо было делать того, что мы сделали на Лампедузе. Я знал, что бог нас покарает…

Что имел в виду этот жалкий трус? Что произошло на Лампедузе? Что это за место? Лампедуза – остров, который находится почти в середине Средиземного моря. Он лежит южнее Сицилии, западнее Мальты, между островом Пантеллерия и тунисским портом Махдия, ближе к последнему.

На этом острове, расположенном между Африкой и Европой, который служил как бы «нейтральной территорией» для европейских и арабских пиратских кораблей, для христиан и мусульман, в центре его была глубокая пещера. На одной из стен пещеры висело старинное изображение святой Марии с младенцем Христом на руках. У противоположной стены была могила мусульманской «святой» – марабу. Обе половины пещеры были завалены разными товарами.

У стены с изображением богоматери лежали мешки с галетами, целые головы сыра, кувшины с маслом, мешки кофе, вино, деньги.

На противоположной, мусульманской, стороне было сложено почти то же самое и еще ящики с турецкой, арабской и персидской одеждой. Все это были приношения, оставленные сторонниками обеих религий – экипажами европейских и мусульманских кораблей. Их оставляли специально для беглых рабов, своих единоверцев, которым удалось бежать с галер. Тот, кому удавалось освободиться от цепей, бросался в воду, плыл к Лампедузе, находил пещеру, полную товарами, и был уверен, что проживет до тех пор, пока к острову причалит какой-нибудь корабль с его единоверцами и заберет его.

Испанский пират Алонсо де Контрера, рассказывая в своих воспоминаниях об этом острове, утверждает, что приверженцы обеих религиозных догм уважали установленный обычай и никто не осмеливался даже подумать о том, чтобы прикоснуться хотя бы к какой-нибудь мелочи из этих приношений. Контрера говорит также, что невозможно перечислить «чудеса», которые творило изображение богоматери в пещере. «Не чудо ли, – говорит он, – что светильник перед богоматерью горел всегда: и днем и ночью, даже если на острове не было ни души?» Итак, покидая остров, никто не рисковал унести из пещеры хотя бы булавку.

И вот «кощунство», о котором боялись даже думать и христиане и мусульмане, совершил будущий папа Балтазар Косса.

– Что это такое? – спросил он, с удивлением рассматривая товары, лежавшие в этом пустынном безлюдном месте. – Грузите все на корабли!

Гуиндаччо осмелился рассказать ему о существующем обычае, показал Коссе изображение и поведал о его «чудесах».

– Ты болван! – обругал его будущий папа. – Грузите все на корабли, ничего не оставляйте!

…Вот о чем вспоминал сейчас суеверный Буонакорсо.

– Ох, – в страхе вздыхал он, глядя на страшное черное небо и бешено вздымавшиеся волны. – Вот беда! Зачем мы взяли приношения с Лампедузы? Ведь если бы мы продали пятьсот черных рабов и товары, которые добыли в резне с берберийцами, то набили бы все карманы золотом. Зачем было забирать эти приношения? Мы сами накликали на себя беду!