Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Парадисис Александр / Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы - Чтение (стр. 10)
Автор: Парадисис Александр
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


Как же поправить дела?

Балтазар недаром много лет служил у торговца церковными постами папы Бонифация IX. Он многому научился за это время.

Во все города Европы были разосланы папские доверенные лица, и каждый из них вез с собой мешок с индульгенциями.

Прибыв в какой-нибудь город, они занимали самые большие и красивые здания, вывешивали флаги с вышитыми на них «ключами святого Петра» и приказывали звонить в колокола.

Затем действие переносилось в церковь. Посредине «святилища» устанавливался «трон», на него усаживался посланец папы, а над ним, на четырех палках, натягивалось «небо». «Наверно, для того, чтобы с потолка не могли упасть муха или клоп и запачкать лысину высокого гостя», – иронизирует Дитрих фон Ним, секретарь папской канцелярии.

Посланцы, обращаясь к верующим, призывали их покупать индульгенции, уверяя, что деньги эти будут использованы для организации крестового похода.

– Покупайте, братья, – взывали они, – платите щедро! Святейший готовит крестовый поход, чтобы помочь христианам Константинополя! Они в опасности, их окружили турки. Не жалейте денег на святое дело! С их помощью спасутся не только христиане в Константинополе, но и вы сами! Отдадите немного, а с вас снимется любой грех, который вы совершили! Спасайте себя от мучений, которые ждут вас и чистилище после смерти! Спасайте души свои и своих близких!

Они были настойчивы и наглы. Никто не осмеливался сомневаться в их правоте. А если кто-то и выражал сомнение, ответ на это был готов.

– Святой отец, властитель ваших душ, послал нас, мы только его верные слуги. Ты сомневаешься в нем? Значит, ты еретик, раскольник, мятежник.

И человека начинали преследовать как «еретика и отщепенца».

Дитрих фон Ним рассказывает: «Мне самому часто приходилось слышать, как посланцы папы громко выкрикивали:

– Сам святой Петр, если бы он был жив, не имел бы таких полномочий отпускать вам грехи, какие дал нам папа Иоанн!»

Даже в самых маленьких городах от продажи индульгенций выручали от шести до восьми тысяч золотых флоринов. Один только германский город Любек дал двадцать тысяч золотых монет. А во всей Германии папским посланцам удалось собрать более ста тысяч золотых. Чтобы увеличить количество городов, где можно было бы продавать индульгенции, Косса сразу же после возведения на престол начал переговоры с теми правителями, которые не считались с постановлениями собора в Пизе, и сумел убедить тех, кто не признавал его предшественника Александра V, признать папой его, Иоанна XXIII.

Как мы уже знаем, Косса был выдающимся политиком, и это качество помогло ему договориться не только с королем Венгрии и Богемии Сигизмундом, но и начать переговоры со старым врагом святого престола – неаполитанским королем.

Увеличилась территория, увеличилось количество людей, находившихся в духовном подчинении у нашего героя; агенты Иоанна XXIII, продававшие «отпущение старых и новых грехов», проникли почти во все страны западной Европы.

Их можно было увидеть во Франции, Англии, Германии, Италии, Польше, Богемии, Венгрии и других странах.

– Покупайте, грешники! – взывали они к народу. – Если вы верующие – покупайте! Позаботьтесь о загробной жизни, очистите от грехов ваши души! Покупайте, недорого продается! Какое значение имеют для вас эти гроши!

Напрасно народ жаловался на нищету и голод, к которым привели постоянные войны.

– Еретики, безбожники! – ругались торговцы индульгенциями. – Лучше отдать все, что у вас есть, а потом умереть от голода, чем мучиться после смерти! Покупайте, а то не получите прощения после смерти! И напрасно будете молить бога о спасении души! Если не купите индульгенцию – ничто вам не поможет, если вы даже сутками будете молиться на коленях [65]! [29]

Посланцы Иоанна XXIII проникали всюду, успешно выкачивая деньги у простого народа. Они добирались до самых отдаленных деревень в различных странах Европы. До нас дошли письменные свидетельства, показывающие, что не всегда их операции проходили беспрепятственно, что иногда они бывали вынуждены идти на некоторые затраты, чтобы обеспечить себе успех.

Вот письмо из одной деревни:

«Нам удалось собрать сто скудо. Но на десять из них мы угостили деревенского священника, чтобы он помог нам».

По запискам, оставшимся после различных служителей церкви той эпохи, можно составить представление о сборщиках-посланцах папы Иоанна XXIII и других пап.

Это были псевдомонахи, проходимцы, шарлатаны и лжецы, использовавшие простодушную веру простых людей, льстецы и обманщики, готовые на все, лишь бы выманить деньги. А когда им это удавалось, они издевались над этими же людьми и гордились, что обман сошел так удачно. Их постоянными словами были:

– Платите! И мы вымолим для вас прощение [87] [30].

Разумеется, папские посланцы не отличались большой честностью, и папа часто приходил в ярость, получая от них мизерные суммы.

– Мошенники! – кричал он. – Плуты, обманщики, жулики! Кого вы хотите обмануть, возвращаясь с пустыми руками?

– Святой отец, – отвечали лицемеры. – Несчастный народ очень беден. Мало кто может купить индульгенции, поэтому мы и привезли немного.

Чтобы оградить себя от обмана, Косса придумал следующее: были напечатаны новые индульгенции, отдельные для каждого греха, на которых была указана их стоимость. Уплативший означенную сумму освобождался от указанного греха. А Иоанн XXIII точно мог определить размер своих доходов.

Его посланцы получали определенное количество индульгенций, за которые должны были выручить определенное количество денег. Воровство прекратилось.

«Тарифы» этих папских индульгенций дошли до нас. И мы видим, что «избавление от греха» стоило не очень дорого. Так, например, человек, убивший мать, отца или сестру, мог «искупить» грех, заплатив всего один дукат за индульгенцию. Человек, который убил жену, чтобы жениться на другой, должен был уплатить два дуката. Убивший простого священника платил четыре дуката, епископа – девять дукатов и избавлялся от мучений в аду.

Отравление не считалось тяжелым грехом, если судить по тому, что отравитель должен был уплатить всего полтора дуката. Гораздо дороже платили люди, нарушившие какие-либо обязательства, – девять дукатов.

Монахи, совершавшие прелюбодеяния в монастыре или вне его, должны были заплатить за отпущение греха восемь дукатов. Грех скотоложства оценивался в двенадцать дукатов.

Монахини, согрешившие в монастыре или вне его, избавлялись от греха за девять дукатов, причем им предоставлялось право остаться в монастыре, а если это были настоятельницы, они не лишались почестей и продолжали управлять монастырями [31].

В разное время были найдены «тарифы» на индульгенции, выпускавшиеся другими папами. Укажем некоторые из них. Церковнослужитель, виновный в распутстве, за спасение души должен уплатить три дуката.

Чтобы спасти душу, сожительствовавший с матерью, дочерью или другой близкой родственницей должен заплатить два дуката. Изнасиловавший девушку может искупить грех, уплатив два дуката.

Желающий во время поста есть яйца, масло и мясо должен заплатить за индульгенцию два с половиной дуката.

Тот, кто воровал, поджигал или убивал в прошлом, может искупить грех, уплатив два дуката.

Де Поте указывает, что стоимость некоторых индульгенций была настолько велика, что доступны они были только богатым людям. Бедняки могли умирать, не получив отпущения грехов от того, кто назвал себя наместником Христа на земле, призванным утешать «страждущих и обремененных».

Нужно добавить, что на Тридентском соборе в 1560 году «тарифы» эти были включены в список запрещенных книг, а фанатичный король Испании Филипп II приказал даже уничтожить их. Де Поте указывает, что предусматривались и другие наказания за грехи, устанавливаемые на основании церковных канонов и тоже включенные в «тариф». Так, например, тот или иной грех можно было искупить постом, сроки которого устанавливала церковь, – день, месяц, год и так далее. Но грешник мог избежать поста, уплатив в папскую казну значительную сумму.

Как правило, богатые люди так и поступали – откупались, а затем грешили снова. Назначение «выкупа» стало серьезным источником дохода для служителей церкви, использовавших широко и с большим мастерством эту доходную монополию.

Они увеличивали наказания, делали их более утомительными и жестокими, и соответственно увеличивался и «выкуп». Индульгенции и увеличение платы за «особые» грехи принесли Иоанну XXIII огромную сумму, а это дало ему возможность действовать более решительно. Он снова вступил в переговоры с упорным врагом римского престола неаполитанским королем Владиславом.

«Если ты не будешь поддерживать Григория XII и признаешь власть римского престола, я уплачу тебе сто тысяч золотых флоринов», – писал Косса Владиславу. Владислав, испытывавший большие денежные затруднения, согласился. Он созвал церковных иерархов своего королевства, и они решили не подчиняться больше Григорию XII, а признать единственным папой Иоанна XXIII, кандидатура которого, как главы христианства, была выдвинута еще собором в Пизе.

«Мы признаем тебя единственным законным папой для всех стран Западной Европы, в том числе и для Неаполя тайского королевства», – писали они.

Косса отсчитал сто тысяч золотых Владиславу, а Владислав предложил Григорию XII, который гостил у него в Гаэте, немедленно убираться вон.

«До наступления октября ты должен покинуть мое королевство», – писал он бывшему папе.

И Григорий с тремя кардиналами, оставшимися при нем, вынужден был накануне зимы покинуть такой гостеприимный недавно кров. Он отправился в порт и сел на венецианский корабль. В открытом море его ждала засада, организованная Гаспаром Коссой, которого предупредил о выезде Григория Балтазар.

Но судьба смилостивилась над старым папой, кораблям удалось уйти от погони в Адриатическое море и благополучно пристать в Римини, где правителем был друг папы Григория Карл Малатеста.

Косса, расплачиваясь с Владиславом, не нанес ущерба личному капиталу. Деньги эти он получил… от четырнадцати новых, выдвинутых им кардиналов. Это они отдали за свое выдвижение сумму, превышающую даже ту, которая понадобилась для подкупа Владислава.

Утвердившись в Неаполитанском королевстве, Иоанн XXIII тут же предал анафеме папу Григория XII, лишившегося надежного убежища у Владислава, и папу Бенедикта XIII, который жил теперь в Испании.

Папа Григорий XII, несмотря на то, что Иоанн стоял теперь во главе почти всего западного христианства, не сдавался и на анафему ответил анафемой.

Но Коссу теперь уже ничто не пугало. Власть его была общепризнанной. Ему удалось навести порядок и в Польше, где еще бушевала разрушительная война между королем и крестоносцами, посланными предыдущим папой.

Страну наводнили толпы авантюристов, выразивших желание «служить западной церкви» и беззастенчиво грабивших народ.

Иоанн ХХIII направил послом к польскому королю архиепископа Пьяченцы, которому удалось примирить короля и крестоносцев. [32]

Шло время, события развивались благоприятно для Коссы. За небольшим исключением, все западноевропейские страны признали его единственным законным папой.

Теперь наконец Косса мог осуществить свою мечту – торжественно войти в свою настоящую столицу, в Вечный город. Восторженные толпы римлян приветствовали папу Иоанна ХХIII [104].

Обосновавшись в Риме, Косса в первую очередь постарался пополнить свою казну, выдвинув для этого еще нескольких кардиналов, а затем обратился с письмом к папе Григорию XII.

«Все признали меня папой. Отрекись, перестань служить причиной раскола церкви. Соверши благое дело, признай и ты меня. Если ты согласишься, то, кроме поста первого кардинала, получишь еще пятьдесят тысяч флоринов» [79].

Но Григория XII не соблазнили пятьдесят тысяч флоринов, он хотел быть папой, и его ответом была новая анафема Иоанну ХХIII. Иоанн тоже ответил проклятием и занялся подготовкой к собору, который должен был решить вопросы, поднятые еще на предыдущем соборе в Пизе.

В 1413 году в Риме торжественно открылся собор, на котором присутствовали представители всех западноевропейских государств: Франции, Германии, Кипрского и Неаполитанского королевств, Флоренции, Сиены и других. Выступавшие на соборе ораторы особое внимание уделяли осуждению еретического учения Виклифа, проникшего в континентальную Европу. Виклиф, крупнейший профессор теологии Оксфордского университета, почти за 150 лет до Лютера требовал реформации и оздоровления церкви. Виклиф энергично отстаивал право английской или любой другой национальной церкви бороться с посягательствами святого престола на их самостоятельность.

Он считал, что собственность церкви является в то же время и государственным достоянием, и, если церковь допускает злоупотребления, государство может и должно конфисковать собственность у церкви. Он выдвинул идею о необходимости перевода библии с латинского на все другие языки, чтобы сделать ее доступной и понятной [33].

Уже два месяца в Риме шел собор, созванный Иоанном XXIII. Когда работа его подходила к концу, у Коссы созрел план борьбы с английскими еретиками. Он подговорил послушного ему кардинала Джамбареллу выступить перед собором с официальным обвинением их.

«Проклятым нечестивцам, – внушительным голосом читал кардинал, – удалось перетащить заразу в континентальную Европу. Ими написано множество книг, которые распространяют эту эпидемию. Против этого есть только одно действенное лекарство: сжигать – и книги, и тех, кто повинен в их распространении» [79].

Благочестивые и уважаемые святые отцы, члены собора и гости, собравшиеся в Ватикане у престола святого Петра, с умилением выслушали вдохновенную речь кардинала и выразили согласие наказать «нарушителей спокойствия», воюющих против церкви, совершить «богоугодное дело»… сжечь все книги. Как только прозвучало последнее проклятие кардинала еретикам, поднялся папа Иоанн XXIII, вышел из собора, спустился по лестнице на площадь, где уже пылал костер, зажженный служками, взял из рук священников несколько еретических книг и бросил их в огонь [74].

Когда «благочестивое дело» было совершено, святые отцы, решив, что момент сейчас самый благоприятный, подошли к святейшему и почтительно, но твердо попросили его быть более воздержанным и не совершать впредь поступков, несовместимых с саном служителя церкви.

Кардиналы и архиепископы смиренно просили Иоанна ХХIII изменить свое поведение, несообразное с его положением, прекратить злоупотребления в делах церкви, которые становятся все более явными [79].

Такие обращения к папе бывали и раньше: от представителей французского духовенства, особенно от Парижского университета и Верховного церковного суда Парижа, но все они не давали никаких результатов. О чем говорилось в этих обращениях? Какие требования и обвинения предъявлялись папе? Только ли его морали они касались? Конечно, всем хотелось, чтобы папа вел себя более достойно. Конечно, вызывала недовольство торговля индульгенциями, но… ими торговали и предшествующие папы. Значит, причина была в чем-то другом? Недовольство было вызвано тем, что вновь избранный глава христианства занимался… ростовщичеством! Занимался открыто, не таясь, следуя установленным им самим хитроумным правилам. Ростовщичество было основным источником его обогащения. Он не только восстановил утраченное, но и получил огромные прибыли. Следуя определенной системе, усердно изучив дело, нещадно обдирая клиентов, этот опытный ростовщик сумел в конце концов открыть банк, отделения которого имелись в больших и малых городах Папской области. Богатые и бедные, все, кто почему-либо нуждался в деньгах, обращались в банк и его отделения, а папа, не стесняясь, драл с них три шкуры за ссуду. Причем люди, нуждавшиеся в деньгах, могли обратиться только в папский банк, потому что Иоанн ХХIII беспощадно преследовал всех других ростовщиков. Монополия ростовщичества в папском государстве принадлежала ему.

«Благодаря искусному ведению этого доходного дела Иоанн ХХIII скопил баснословное богатство», – пишет Дитрих фон Ним.

Обвинение в ростовщичестве было одним из самых главных, предъявленных нашему герою (если не считать широкой продажи индульгенций во многих пунктах христианского мира).

Особое же недовольство и ропот среди народа вызывали более тяжелые провинности папы Иоанна ХХIII: его неодолимая порочная слабость к женщинам, его развращенность, кровосмесительные связи, эротические похождения.

Как в прежние времена, когда он был пиратом, а потом студентом в Болонье, так и теперь, когда он стал папой, «духовным пастырем христианства», его неудержимо влекло к красивым женщинам. Он нисколько не переменился. Сидя на папском престоле, он переписывался с правителями, рекомендуя всем вести «праведную жизнь», «не сворачивать с прямой дороги добра», «с пути, указанного господом», а сам делал все наоборот.

Римляне видели, что этот «духовный пастырь», «блюститель нравов», призывавший в своих буллах и посланиях к моральной строгости и воздержанию, сам оставался все тем же волком, охотившимся за нежными овечками.

Только теперь, когда он стал папой, ему легче было «укрощать» тех из них, которые оказывали ему сопротивление.

Активность его на этом поприще с годами только возросла. Теперь, когда он был не простым священником и даже не средним иерархом церкви, а «отцом христианства», его некому было контролировать. Теперь никто не мог ему препятствовать в его распутствах. Его связи с распутными женщинами или с девушками, которых он сам развращал, словно сладострастная обезьяна, а затем бросал на произвол судьбы, были бесконечны. Как раз в это время началась его связь с Динорой Черетами из Перуджи. Читатели помнят, может быть, что, еще будучи молодым пиратом, наш герой имел связь в Неаполе с молодой девушкой, которую звали Констанцей. Через несколько лет, в бытность свою кардиналом при папе Бонифации IX, Косса вступил в связь с дочерью Констанцы, утверждавшей, что девушка эта – его дочь. И вот теперь он стал любовником уже своей внучки, Диноры, которая носила фамилию Черетами, так как Косса сумел выдать замуж свою тогда юную любовницу, ее мать, за Черетами, состоятельного буржуа, ученого лекаря и владельца аптеки в Перудже. [34]

Диноре было четырнадцать лет. Мать ее, Джильда, неоднократно говорила нашему герою, что ее дочь – и его дочь (как ее мать, Констанца, утверждала когда-то, что Джильда родилась от него). Но Иоанн ХХIII делал вид, что не верит этому, хохотал, принимая это за шутку, и сумел увлечь девочку. Но и мать и бабушка девочки говорили об этом Иоанну только ради приличия. Притворно сердился и глава семьи Черетами, но Косса, оказавший немало услуг отцу семейства, не обращал на это внимания. Что касается девочки, ей очень льстило внимание такого высокопоставленного лица.

– Балтазар. – лукаво улыбаясь, спрашивала она нашего героя, – это правда, что ты мой отец и дедушка?

И хвалилась перед матерью и бабушкой:

– Я теперь важная особа. Сам папа римский без ума от меня [2]!

Читатели должны иметь в виду, что в ту эпоху каждая женщина или молодая девушка считала за честь иметь любовную связь с высокопоставленными церковниками. Петрарка в своих «Письмах без адреса» приводит вызывающие удивление Примеры стремления молодых девушек быть обласканными кардиналами [35].

Естественно, что сравнительно молодой, красивый и всемогущий Балтазар Косса легко склонял к любви молодых женщин и девушек. Ежедневно из пятидесяти красивых женщин он выбирал красивейшую. Во Флоренции, в Болонье, а теперь в Риме он часто приказывал своему верному приближенному Буонакорсо:

– Гуиндаччо. помести девушку в такой-то монастырь…

Настоятельницы любого из монастырей лезли из кожи вон, чтобы услужить «отцу христианства». В монастыре готовили несколько комнат, постель с белоснежными благоухающими простынями, чтобы оказать достойное гостеприимство редкому высокому гостю и его подруге, создать все условия для его «телесных радостей».

Растолстевший гигант в лепешку расшибался, чтобы угодить своему хозяину.

– Хорошо, святой отец, через полчаса она будет на месте…

Так описывает жизнь монастырей П. Аретино. Может быть, не во всем он прав, может быть, он несколько преувеличивает, и это вызывает недоверие у читателей. Но все-таки надо признать, что нравы в монастырях и их влияние на народ несколько отличались от теперешних!

Насколько было велико это отличие, видно из указа, изданного в 1403 году Балтазаром Коссой в Болонье, где он был тогда папским легатом.

В указе говорилось:

«Чтобы сохранить непорочность нравов и честь монахинь, живущих в святых обителях, оградить их от соблазна… мы Запрещаем доступ в монастыри светским лицам мужского пола без специального разрешения высшего церковного правителя города, так как они легко могут встречаться там с монахинями и разговаривать с ними. Мы запрещаем также игру на гармонике и других музыкальных инструментах вблизи монастырей. Нарушитель нашего указа будет задержан и должен будет уплатить в папскую казну 25 золотых. Виновная в прелюбодеянии монахиня должна будет уплатить штраф 500 дукатов, а в некоторых случаях может быть приговорена к смерти» [44, 91].

Почему именно Косса так заботился о нравственности монахинь? В других местах наказания за «грех» не были очень строгими. Обычно согрешившую монахиню раздевали и пороли на глазах «сестер», не сажали за стол, заставляя еще при этом языком вылизывать изображение креста на полу, и то только в тех случаях, когда она была поймана на месте преступления. Итак, Иоанн, еще до того как он стал папой, строго следил за нравственностью «христовых невест». Не потому, что он очень заботился об их непорочности, а просто потому, что считал светских мужчин опасными соперниками и, желая обеспечить свою «монополию» хотя бы в монастырях, всеми способами старался оградить себя от них.

Косса считал, что только он сам может наслаждаться чистотой «христовых невест». Как пишет Дитрих фон Ним, а затем и де Поте, Иоанн XXIII за время своего правления лишил девственности триста «христовых невест».

Но только ли одному Коссе приносили монахини в жертву свою «чистоту»? Это сомнительно.

Ни монахини, ни монастыри в те времена не были похожи на теперешние. Монахинь не содержали там взаперти, как можно было бы предполагать. И они совсем не оставались слепы и глухи к тому, что кардиналы и другие корифеи церкви в их монастырях устраивали встречи со своими светскими любовницами. Любая из монахинь с завистью поглядывала на счастливых женщин и девушек, только что покинувших объятия Иоанна XXIII. И любая из них при случае обращала к нему зовущий и страстный взгляд.

Заметим, что большинство девушек, призванных стать «христовыми невестами», шли в монастырь не по собственной воле.

Девяносто процентов из них попадали в монастырь по воле родителей еще шести-семилетними девочками. Содержание в монастыре обходилось дешевле, чем воспитание дома [69, 91]. [36]

Многие монахини отличались поразительной чувственностью. Иероним Пражский говорил когда-то: «Один только голос мужчины для женщин, посвятивших себя богу, является дьявольским искушением».

Тоску и скуку лениво текущей по раз заведенному порядку жизни монастырей, с ежедневными молитвами, коленопреклонениями, литургиями и литаниями нарушало лишь появление посетителей – светских или церковнослужителей.

От отшельнической и благочестивой жизни монастырей первых веков христианства не осталось и следа, разложение нравов в них достигло невероятных размеров.

Роскошь, изнеженность, распущенность царили в женских и мужских монастырях. Мы не будем подробно описывать все факты, показывающие, насколько монастыри перестали соответствовать своему назначению, остановимся лишь на некоторых из них.

Княгиня Стильяно и ее племянница Анна Караффа, заручившись специальным разрешением папы осмотреть женский монастырь «Донна Реджина», повезли с собой «на обед» (для двоих!) трех огромных кабанов, 15 коз, 12 индюшек, 12 петухов и много другого продовольствия. И «христовы невесты», которые жили в лени и праздности, – им не приходилось пахать и сеять, как их сестрам крестьянкам, которым и не подобало вкушать этих яств, – с удовольствием разделяли «светские радости» с прибывшими [23].

Не способствовала строгости нравов и одежда монахинь, подчеркивавшая их природную красоту и стройность. (По свидетельству современников, в монастырь не принимали некрасивых, а тем более имеющих какие-либо физические недостатки девушек.) «Почти все монастыри Италии, – пишет Родоканаки, – принимали мужчин-посетителей. В дни приемов монахини вызывающе громко рассказывали о своих детях, нянях и поварихах, взбудораживая народ на улицах»

О жизни монастырей в Венеции мы узнаем не только от Казановы. Сан Дидье пишет: «Ничто в Венеции не вызывало такого интереса, как монастыри…» Были там частыми посетителями и вельможи. И так как все монахини были красивы и стройны, ни одна не оставалась без любовника. А забота надзирательниц о нравах выражалась в том, что они помогали монахиням находить более искусные способы встреч с любовниками и покрывать их. Во время карнавала в Венеции (а его там растягивали почти на полгода) женские монастыри превращались в танцевальные залы, заполнялись мужчинами в масках. Чем смешнее была маска, тем лучше принимался ее владелец. Были такие монастыри, где (особенно в последние дни карнавала) монахини появлялись в мужском платье.

Как мы уже говорили, одежда подчеркивала стройность монахинь. В Венеции монахиням не вменялось в обязанность ношение накидки, голову прикрывала только изящная шапочка. Платье было узким, в талию, с большим декольте, дававшим возможность увидеть белое и пышное тело монахини. Некоторые из монахинь носили даже цветы у корсажа [91].

Пёльниц пишет, что венецианские монахини завивались, что они носили короткие платья, не закрывавшие стройных ног, а грудь они прикрывали лишь тогда, когда пели в церковном хоре.

203

Одежда монахинь в Риме также не отличалась скромностью. А флорентийские монахини, по свидетельству одного настоятеля мужского монастыря, посетившего Флоренцию, напоминали мифологических нимф, а не «христовых невест» [84]. [37] Во многих монастырях были устроены театры и разрешалось давать представления, но играть в них могли только монахини.

Случалось, что они ссорились и даже дрались из-за ролей, как это было, например, однажды в Болонье. Три монахини подрались, пустив в ход кинжалы из театрального реквизита [44].

Не отличались выдержанностью и монахини Генуи. В одном из папских указов с прискорбием отмечалось: «Сестры из монастырей святого Филиппа и святого Иакова бродят по улицам Генуи, совершают непристойные поступки, которые диктует им их необузданная фантазия, живут позорно и бесчестно». Есть и более ранние сведения о жизни монахинь Генуи. В 1472 году отец Джанетти, один из руководителей ордена францисканцев, писал отцу Иоанну Франджони: «Монахини живут невоздержанно, бесстыдно, разнузданно, пренебрегая всеми законами религии» [14].

Распущенность монахинь в болонском монастыре Иоанна Крестителя была настолько велика, что власти были вынуждены разогнать всех монахинь, а монастырь закрыть. Монахини из монастыря святого Леонарда были отданы под надзор в монастырь святого Лаврентия, строгими и жестокими правилами снискавшего себе славу «палача» монахинь.

Многих монахинь из этих двух, а также и других монастырей Болоньи хорошо знал Косса еще до того, как стал папой. Число монахинь, преследуемых правосудием за распутство, росло с каждым днем. Каждый болонский монастырь имел кличку: «монастырь куколок», «монастырь сплетниц», «монастырь кающихся Магдалин», «монастырь бесстыдниц», «монастырь Мессалин» [44].

В XV веке Амвросий Камалдул, когда ему нужно было назначить настоятельницу в какой-либо из монастырей ордена святого Бенедикта, вынужден был искать ее среди монахинь ордена святого Бернарда, так как среди бенедиктинок не было ни одной порядочной и достойной женщины, которой можно было бы доверить этот пост. В это же время венецианский дож Джино Франгозо в письме папе Николаю V (10 декабря 1447 года) пишет: «Добродетель в женских монастырях – вещь очень редкая». Один из его указов (от 15 марта 1459 года) говорит о том же: «Бесстыдство и распущенность монахинь, нахально расхаживающих по городу, их невоздержанность, попирание норм, предписываемых религией, перешло все границы…Поэтому…» и так далее.

В 1574 году десять монахинь некоего монастыря в Венеции были одновременно любовницами одного священника и трех патрициев. А. Кантарини, написавший панегирик дожу, особенно превозносил его за то, что он не поддавался венецианским монахиням-»искусительницам». Развращенность «христовых невест» была предметом всеобщих разговоров. Церковные правители посылали в женские монастыри наставниками монахов-священников. Они должны были жить рядом с женщинами, присматривать за ними, поднимать их к заутрене и совершать все литургии. В большинстве своем Это были молодые и здоровые монахи нищенствующего ордена францисканцев.

Родоканаки, рассказывая об этом, пишет: «Волков посылали прямо в овчарню». И приводит в пример случай, имевший место в Венеции. Священник Джованни Пьетро, наставник одного из крупных монастырей, в котором было четыреста монахинь, в большинстве своем молодых и красивых, с ведома и согласия настоятельницы монастыря, его старой подруги, поочередно совращал их.

В течение девятнадцати лет он наслаждался жизнью, лицемерно обманывая всех. Он был одним из наиболее уважаемых лиц в Венеции, был известен своими благотворительными делами (которые он совершал за чужой счет). Святой отец пользовался огромным авторитетом, его часто направляли в другие монастыри в качестве ревизора. Из всех воспитанниц только одна оказала ему сопротивление, потому что у нее был возлюбленный. Узнав об этом, святой отец распорядился строго наказать ее «за причуды». Девушку бросили в темницу и долго мучили там, «стараясь заставить ее смириться».


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16