В Империи Зла закончился очередной кинофестиваль. Семь золотых Оскарид получила самая трогательная мелодрама года "Сеющие смерть и разрушения гадкие склизкие зловонные монстры тоже влюбляются".
Президент одной из стран далёкого загадочного СНГ издал пакет указов: "О порядке разрешения споров о вкусах", "О попе и работнике его Балде", "Кстати, о птичках (Дополнения к закону "Об охране памятников")" и другие, столь же насущные и жизненно важные.
Родную улицу Харри Поттного - Дрючиновую Аллею - раскопали водопроводчики-кладоискатели. За пределами нашей галактики зажглась сверхновая звезда, столкнулись две солнечные системы, и лопнул шарик на де-монстрации бес-человечных черт-вероногов против легализации демоно-полизации как асоциального сексуального извращения.
В общем, всё текло своим чередом.
Мастдай Глюкообильный был уже немолод и довольно сносно знал этот мир. Он не поверил Бабаянусу. Приступ любви к Алисии Сильверзнёвой испытывали все мужчины, но хворь эта была исключительно возрастной.
Ректор понимал: Двуликий стремится в Обиталище. И при всём доверии к Амадеусу фон Лохкарту Мастдай не мог пустить дело на самотёк. Необходимо быть в центре событий, решил Глюкообильный.
- Мисс Маннис Пеннис, я в отъезде, - сказал он секретарше, высунув перебинтованную голову из кабинета.
Она судорожно кивнула, надеясь, что шеф не видит на её столе авантюрный женский роман Марьи Монцовой "Умертвие в экстазе".
- Если кто, то я вот… - пояснил Мастдай и отправился к камину. - Да, и хватит читать на работе художественную литературу!
Когда мисс Маннис Пеннис услышала телепортационный хлопок, она позволила себе пару едких оркских выражений в адрес Мастдая.
И вернулась к чтению: там аккурат Глаша Васюткина и Иван Перинин бросились вызволять Евлампочку Ильиничну Эпопееву из длинных щупальцев мафии. Ой, что будет!…
Недреманное Око Большого Брата не желало проясняться. Он впал в чёрную депрессию, кляня каких-то сапожников и японский кинематограф. Выпив цистерну пива, Большой Брат вернул себе более-менее деятельное расположение духа.
- Всё самому, всё самому, - простонал Лорд Тьмы.
Затем он встал, превозмогая боль в боку и конечностях, и сплёл заклинание перемещения.
Амадеус фон Лохкарт был готов задушить Горбби. Эльф-домовой трещал, не замолкая. Пустынный зной вкупе с его речами разрушали волю Лохкарта. Он шёл в мучительной полудрёме, а Горбби как ни в чём ни бывало трепался то о новой политике в области ограничения продажи спиртных напитков, то о курсе на демократизацию и разгосударствление.
"Стать волком и порвать его? - прикидывал маг. - Так я же за Добро…"
Когда стемнело, Лохкарт впал в вампиризм. Болтающий домовой беспечно шагал чуть впереди, Амадеус склонился над его шеей, ликуя, что помимо Горбби убьёт ещё двух зайцев: и поест, и заткнёт, наконец, этого коротышку. Но кровь эльфа была холодна и вонюча. Вампиро-маг порадовался: "Спасибо случаю, я не укусил его, а почувствовал неладное раньше…"
Чтобы хоть как-то отвлечься, Лохкарт запел старинную вампирскую песню:
Ой, то не вечер, а, скорее, утречко…
Ой, мне в гробу мало спалось,
Ой, мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось…
Налетела злая Баффи,
Ой, да с Америки-страны,
Ой, да вонзила кол осинов,
В грудь мою левую, увы…
Амадеус распалялся, всё громче и проникновеннее голося безысходную свою песнь:
Дракула-граф, он ведь догадлив был,
Он сумел сон мой разгадать…
- Товарищ, - прервал песню Амадеуса Горбби. - А товарищ… Уж не вампир ли вы?
- А если и вампир, - недобро блеснул клыками в сумерках Лохкарт. - Ты кто, скинхед? Бить будешь?
- Нет, что вы. Нам, эльфийцам, всё равно. А вот если вы захотите от вампиризма избавиться, то мой вам совет: найдите в полнолуние хорошего стоматолога из наших. Он вам клыки-то и вырвет. Будете снова нормаль…
Горбби не успел договорить: разъярённый Лохкарт наотмашь шлёпнул его по глупой лысой голове.
Эльф описал в воздухе идеальную дугу и приземлился к воротам Обиталища.
- Какую песню запоганил! - досадливо сплюнул Амадеус. - Ничего, зато Харря близко…
Дрожащий эльф прижался к воротам. Ему отнюдь не улыбалось погибнуть от рук вампира.
Вампиро-маг навалился на створку, и та потихоньку начала открываться. Горбби прошмыгнул в щель и припустил по тёмному коридору в глубь Обиталища, ориентируясь при помощи ультразвука. Вскоре зажёгся свет: Лохкарт вошёл.
Через несколько мгновений Горбби был отброшен в сторону огромным чёрным волком. Волк нёсся с невообразимой скоростью.
Эльф-домовой помахал ушами, приходя в чувства, и побежал вслед за зверем.
- Харре… грозит… опасность… - шептал он в такт шагам.
В комнате трёх дверей Горбби ринулся сразу в среднюю, попросту не заметив две другие. Он получил фору, ведь Лохкарт начал осмотр с левой, так же как и ребята несколькими часами ранее…
Мерлин пережил второе унижение за ночь, когда покусанные волком-упырём фигуры стали нападать на ещё не заражённые, не разбирая цвета, и даже на хозяина…
VI
"Всё-таки как сильно магия меняет
человека", - сказал Гарри Поттер
и почесал хоботом плавник.
Анекдот.
Коридор никак не хотел заканчиваться. Он несколько раз круто поворачивал и просто продолжался: ни дверей, ни комнат.
Шаурма ни на секунду не замолкала:
- Иди на "Астру"… Иди на "Астру"… Балаклава, Балаклава, вы меня слышите или вы меня не слышите?… Передаём сигналы точного времени, начало шестого сигнала соответствует приходу Чистого Зла… Заяц! Ты слышишь меня?… Ну, заяц, погоди!!!…
Харря, естественно, нервничал. Болтающий продукт выводил его из себя, хотелось заорать, задушить кого-нибудь или взорвать Обиталище. Измученный злыми эмоциями Поттный ограничился тем, что дал впереди идущему Джеймсу Барахлоу вдумчивого, основательного пендаля.
- Эй, пухлый! Совсем офонарел?! - вспыхнул Джеймс (всё же было слегка неожиданно и довольно-таки больно).
Барахлоу развернулся и врезал Харре в подбородок. Талантливо исполненный хук поверг Поттного в бессознательное состояние. Молли еле успела увернуться от тяжёлого падающего тела.
- Хм, а переговорами нельзя такие ситуации разруливать? - спросила она Джеймса.
- Прости, погорячился, - извинился без всякого энтузиазма Барахлоу, потирая то место, где спина встречается с ногами.
…Харря шёл по незнакомому городу. Было чрезвычайно жарко, как это водится в летние вечера. Мальчик был до того худо одет, что ему сделалось мерзко, когда он оценил свои лохмотья.
Неизвестный пьяный крикнул: "Эй ты, немецкий шляпник!" Харря остановился и судорожно сорвал с себя шляпу - высокую, островерхую хоботастовскую шляпу… "Надо же, учудил ходить среди шмуглов в одежде волшебника!" - устыдился Харря, комкая головной убор и засовывая его за пазуху.
Под мышкой у Поттного была зажата радиола "Романтика". Пальто оттягивал здоровенный топор, висевший на нарочитой петле, приделанной к изнанке.
Зайдя в подъезд преогромнейшего дома, впрочем, невзрачного, как и любой другой, Харря поднялся по тёмной узкой лестнице на четвёртый этаж и постучал в дверь с табличкой "Старушка-процентщица".
- Кто там? - послышался из-за двери дребезжащий голос.
- Я вам денежки принёс. За квартиру… За январь… - вкрадчиво соврал Харря.
Дверь открылась. Перед Поттным предстала крошечная, сухонькая старушонка шести десятков лет, с острыми и злыми глазками. Белые, почти не поседевшие волосы её были обильно смазаны маслом.
Одёрнув кацавейку, тонкошеяя старушка почти пропела:
- Вот и славно, хорошо, положите на комод.
И, шаркая тапками, направилась в глубь квартиры.
Харря проследовал за ней, положил радиолу на стол и выхватил топор. Бабка что-то говорила, но парень не слушал. Он размахнулся и всадил топор в голову несчастной процентщицы.
"Вжик!" - пропел топор. "Хрясь?!" - удивился старушечий череп, крепко захватив лезвие.
Харря выпустил топорище из слабеющих пальцев.
- Да Достоевский вас подери!!! - заорала, пошатываясь, старушка. - Вот замотали-то! И ходют, и ходют… Спасу нет!
Харря нервно сглотнул, наблюдая, как процентщица разворачивается к нему лицом. Затем он посмотрел ей под ноги.
- Ба… ба… Бабушка… - промямлил мальчик. - А почему ты не отбрасываешь тени?
- А это потому, внучек, что я давным-давно отбросила копыта!
Харря попятился от ужасной старушки, оступился и упал навзничь.
Процентщица попыталась дотянуться до засевшего в её голове топора, неуклюже вскидывая руки.
В комнату вбежала Молли Фригидель с плеером "Сони" и коробкой мармелада.
- Поттный, хватит валяться! - приказала она, выбрасывая плеер и мармелад и тряся Харрю за грудки.
Харря разомкнул веки, и его сознание постепенно вернулось в лабиринты Обиталища.
- В расчёте? - протянул ему ладонь Джеймс.
- Угу, - пожал её Поттный, вставая.
Голова трещала, зато Шаурма заткнулась!
Правда, плетущийся позади друзей Харря не сильно-то радовался: "Дожил… Во сне уже людей убивать начал. Охо-хо, Зло близко…"
За очередным поворотом путников поджидал матёрый Швейцарус Рекс: взрослая, бородатая особь злобного зверя, облачённого в форму без знаков отличия и в строгую фуражку. В руках Швейцарус сжимал две вязальные спицы, скорбно на них глядя и сокрушённо качая головой.
Сидел Швейцарус за массивным столом. На столе покоились телефон, лампа, чайник и стакан в подстаканнике.
Заметив пришельцев, страж суетливо спрятал спицы.
- Предъявите документы, - делая ударение на "у", потребовал Швейцарус, обретая душевное равновесие.
- Это какие же? - поинтересовался Джеймс.
- Пропуск, али любой иной аусвайс, - разъяснил страж.
- Пропуск, извините, куда? - хитро прищурилась Молли.
- Вот дура-девка! - поразился Швейцарус. - Конечно туда!
И он ткнул крючковатым большим пальцем за спину, в коридор, оканчивавшийся очередными воротами без всяких надписей и табличек.
- А-а-а… - вымолвила Фригидель.
- Нету у нас аусвайсов, - вызывающе сказал Джеймс.
- А что нам скажет мистер Хочешь-Похудеть-Спроси-Меня-Как? - посмотрел Швейцарус на Харрю Поттного.
- Э… взятка могла бы решить наши проблемы, - неожиданно для себя нашёлся Харря.
- Молодец! - просиял Швейцарус. - Мой прежний начальник говаривал: "С коррупцией надо бороться, а конвертик-то оставьте"…
Ребята сильно пожалели, что бросили коробку с айлбибаксами у входа в Обиталище. Денег набрать и то не догадались!
Пока Молли и Джеймс лихорадочно думали, больной мозг Харри Поттного пронзила великолепная мысль.
- Я заметил у вас спицы, - начал он.
- Да, юноша, ты не ошибся, - грустно проговорил Швейцарус. - Понимаешь ли, у меня начался период вязки, а ниток, как назло, нету…
- Вам ниток охота? Их есть у меня! - воскликнул Поттный, извлекая из рюкзака волшебный клубок. - Они нескончаемые, поэтому теперь у вас будет вечная вязка!
Вот и пригодился дар Предсказуньи. Швейцарус расцвёл, его борода затопорщилась бодрее.
- Пробегайте скорее, - велел он ребятам, обнимая клубок. - Счастливочки, родные!
VII
Елизавета Бам, вытянув руки и
потушив свой пристальный взор,
двигайтесь за мной, храня суставов
равновесие и сухожилий торжество.
За мной.
Д. Хармс
Стоило Джеймсу Барахлоу дотронуться до кольца, торчащего из ворот, и пол под ногами детей разверзся, они провалились в тёмные туннели. Каждый маг угодил в "личный" колодец. Стремительно скользя по влажным стенкам, ударяясь о них локтями и коленками, ребята всё больше и больше отдалялись друг от друга.
Джеймс упал в кучу грязного тряпья, вонючего и мокрого, как шкура лягушки, болеющей насморком. Парень сполз на пол, столь же сырой и неароматный, и огляделся.
Каземат. Именно этот термин пришёл на ум Барахлоу. Узкое помещение с низким потолком, прямоугольное, мрачное… Чёрные стены с торчащими из них огромными гвоздями, прикованными к ним ржавыми цепями… Болтающиеся в кандалах скелеты, облачённые в истлевшие лохмотья… Пол был уставлен несгораемыми свечами. Между ними сновали крысы.
Выход из каземата был один. Дверь была не заперта. Она открылась с зубодробительным скрежетом.
- Выходи-выходи, ягнёночек, - донесся до ушей Джеймса властный голос.
Мальчик сунул руку в карман, но вместо волшебной палочки вынул три обломка. Магический инструмент сломался при падении…
Обезоруженный Барахлоу осторожно высунулся из проёма и увидел точно такой же каземат, как и тот, в который он угодил. Правда, в новом юного волшебника поджидал огромный многорукий мультиног, вращавший мириадами глаз и причмокивающий десятком-другим ртов, обрамлённых хелицерами. Монстр был перебинтован от ушей до кончика длинного, оканчивающегося раздвоенным жалом хвоста. Под мышками у монстра покоилась пара костылей. На поясе висел здоровенный меч. Страшное создание что-то пихало в самый большой рот и громко чавкало.
- Давай без пряток, молокосос, - пророкотал раздражённо мультиног, не отрываясь от трапезы.
Бежать было некуда. Джеймс обречённо вышел. Странный меченосец поедал невообразимых размеров булку с неизвестной начинкой. Крошки и кусочки начинки обильно падали на пол и тут же подбирались пасюками.
- Это ведьмак, - пояснил монстр. - Бигмак с мясом ведьмы. Хочешь, угощу?
Джеймса чуть не стошнило.
- Нет, спасибо, я… э… не голоден, - промямлил он.
- Ну, мне больше достанется. Итак, ты удостоился чести сопровождать самого меня. Будешь обращаться ко мне Лорд Тьмы или просто Большой Брат, - монстр запихнул в рот последний кусок ведьмака. - Сделай умное лицо, сейчас я тебя зомбировать буду.
- А это обязательно? - пропищал Джеймс. - Я не смоюсь, честное слово.
- Ха! А что вертишься? Высматриваешь, куда бы сбежать? Нет, вьюнош, меня не надуешь. Другое дело, как бы тебя побыстрее окадаврить…
Джеймс стоял, дожидаясь своей участи, а Большой Брат продолжил:
- Я бы отравил тебя, произвёл особый похоронный обряд и выкопал через сутки, но у меня нет времени - способ слишком экстенсивен… Хорошо бы показать тебе волшебный Двадцать Пятый Кадр, однако я забыл его дома… Поэтому применим-ка мы низкобюджетную ворожбу. Я буду считать до тридцати трёх, а ты войдёшь в особое состояние. Раз… Твои веки тяжелеют… Два… Ты расслабляешься… Три… и получаешь удовольствие… Четыре… Не отвлекайся, щенок! Способ действенный, будь уверен. Один волшебник с его помощью целую страну окучил, а ты хмыкаешь… Пять…
К тридцати трём Джеймс Барахлоу безропотно отдал Большому Брату своего "маленького доброго ангела". Тыковки и сургуча у Лорда Тьмы не нашлось, и он заточил "ангела" в пузырёк из-под йода.
"Надо же, и от врачей польза бывает…" - хмыкнул Большой Брат, затыкая склянку резиновой пробкой. Не зря эти костоправы обильно поливали Лорда и рекомендовали носить запас целительной жидкости с собой.
- Слушай мою команду, - рявкнул Джеймсу Большой Брат. - В колонну по одному за мной - марш! Служить и защищать!
И они зашагали из казематов.
Молли вывалилась в неестественно длинную комнату с колоннадами. Торцевые стены циклопического помпезного помещения скрывались вдали. Девочке повезло меньше, чем Джеймсу: она упала на голый мраморный пол, сильно ударившись ногами и правой рукой. Пол был скользким, Молли удалось встать с третьей попытки. Ушибленная рука повисла плетью. Ноги ныли, но работали.
Нужно было сориентироваться, куда идти. Фригидель вытащила из жакета магическую монетку, загадала направление "к Харре" и несколько раз подкинула её. Три из пяти раз выпал орёл, то есть налево. Пожав плечами, Молли двинулась в напророченную сторону.
Комната заканчивалась глухой стеной с надписью "Попробуйте ещё раз". Фригидель весьма не по-детски выразила отношение к гаданию и стене, развернулась и поковыляла обратно.
В противоположном конце комнаты Молли обнаружила выход, перегороженный львом с птичьей головой. Страж был, по всем признакам, старым. Шерсть птицельва свалялась в неопрятные клочья, клюв сморщился, а веки дёргались, словно заведённые. Зверь спал, и громкий храп эхом разбегался между колонн.
- Не лаем, не кусаем и в дом не пускаем… - протянула Фригидель. - И разлёгся-то… Не обойти. По любому придётся лезть.
Надеясь, что лев не проснётся, Молли осторожно подкралась к проёму. Стоило ей коснуться шкуры стража, и тот мгновенно проснулся.
- А! А? А-а-а-а… - не очень прозрачно высказался он. - Стой, кто идёт?
- Я, блин, мышка-норушка… - сардонически ухмыльнулась Молли.
- Наружка? А где тогда внутришка? - не понял зверь.
Девочка отступила так, чтобы видеть морду непонятливого птицельва.
- Слышь, папаша! Дай пройти! - смело крикнула она.
- Не могу, - прохрипел страж.
- Ты что, часовой, что ли?
- Нет. Я этот… как же его… Вот же… А! О… - лев усиленно вспоминал. - Да! Есть! Я - Сфинктер!
И зверь гордо поглядел на Фригидель.
- Наверно, всё-таки Сфинкс, - лукаво прищурилась Молли.
- Точно! Вот-вот. Сфинкс, - спохватился страж. - Я Сфинкс. Я никого не пускаю без… ух ты, Йорики черепастые, память-то не в дугу стала… Помню, если что не по мне, сразу съем… А за что?…
И Молли принялась соображать, какой бы лапши навешать Сфинксу…
VIII
Вышиб дно и вышел вон.
А.С. Пушкин
Когда склизкий туннель закончился, Харря Поттный вылетел в подобие оранжереи и с утробным "чвак!" упал на мягкую, землисто-зелёную и рыхлую субстанцию.
Юный маг решил, что он угодил в компост. Еле-еле выбравшись на траву, он тщательно протёр заляпанные очки. "Компост" зашевелился, меняя форму. Вскоре вместо мерзкой кучи перед Харрей предстал здоровенный мужик, как две капли воды похожий на актёра Стивена Прыгала.
- С мягкой посадкой, - ослепительно улыбнулся он, подходя к Харре.
Каждый шаг бывшего компоста сопровождался хлюпающим звуком, хотя грунт был твёрд.
- Так ты и есть Чвакальное Чмошище! - догадался маг.
Чвакальное Чмошище подёрнулось синим, выражая раздражение:
- К чему эти обидные прозвища? Обращайся просто: товарищ Че.
Чмошище извлекло откуда-то чёрный берет и натянуло его на голову.
Лицо Чмошища изменилось, обрастая бородой и усами, и существо приняло облик легендарного революционера.
- Товарищ Че, - проговорил Харря, доставая шпаргалку из рюкзака. - Мне очень нужен су-пер-дез-ин-тег-ра-ци-он-ный мегапурген.
- А! Мегапургений - парадокса друг! - засмеялось Чмошище, трансформируясь в великого русского поэта. - Да-да, предупреждали, что ты придёшь… Нет ничего проще.
Псевдо-Пушкин сунул руку в карман пальто и вынул оттуда невзрачную тубу с таблетками.
- На, владей волшебной скрипкой, - протянуло Чмошище тубу Харре, одновременно превращаясь в отца отца теории пассионарности. - Посмотри в глаза чудовищ…
Маг осторожно взял лекарство.
- И ничего взамен? - спросил он у Че.
- Не корысти ради, - теперь Чмошище облачилось в поповские наряды.
- Так я пойду? - Харре вдруг стало плохо, а желудок пронзила режущая боль.
- Иди, - грустно прогундосило Чвакальное Чмошище. - И если встретишь, верни моё… моё…
- Твоё что? - хватаясь за живот, простонал Поттный.
- Моё… моё… - Чмошище впало в неизъяснимое смятение, оно меняло цвет, облик, становясь то Сарой Коннор, то Железным дровосеком, то полицейским, то куском кровавого месива… - Моё… моё…
Харря упал на колени, борясь с тошнотой.
- Твоё "я"? - прохрипел он.
Боль ушла. Чмошище застыло в форме психоделически-сиамских рабочего и колхозницы, впав в задумчивость.
- Моё… я, - наконец повторило оно за Харрей. - Моё я… Я! Я! Я!!!
Чмошище сжалось и приняло облик простого посконного хренблина: зубастого безрогого чертёнка с ирокезом, худого, чёрного бандюгу.
- Спасибо!!! - завизжал хренблин, обнял Харрю и припустил прочь по оранжерее, улюлюкая и вытворяя невообразимые сальто.
- Всегда пожалуйста, - Харря встал, отряхнулся и побрёл к очередному входу.
Вскоре Поттный очутился в небольшом зале, стены которого были увешаны десятками магических кристаллов. В каждом мерцало изображение Харри.
Мальчик остановился в центре и нерешительно замялся.
- Здравствуй, Поттный, Новый год! - раздался бодрый голос.
Харря развернулся и увидел мужичонку лет пятидесяти, сидящего в офисном кресле. Одет он был в строгий костюм поверх дешёвой футболки и дорогие, но изрядно поношенные туфли. Голову мужичонки венчала непослушная рыжая шевелюра. Взгляд из-за очков цепко осматривал юного волшебника.
Харря отметил, что этот тип неуловимо смахивает на Мастдая Глюкообильного.
- Ты кто? - спросил Поттный.
- Я Архитектор, - с достоинством ответил мужчина.
Магические кристаллы отобразили странную эмблему: реющий флаг, поделённый на четыре части.
- Архитектор Обиталища?
- Не только. Но ты ведь не за тем пришёл, чтобы расспрашивать меня, кто я по жизни, верно? Твоя проблема в другом. Придётся выбирать. Перед тобой две двери. Войдя в первую, окажешься в Суперсортире, сообщающемся со Вселенским Глотожралищем, - Архитектор указал на дверь со значком мужского туалета. - Я вижу, мегапургений уже у тебя. Хорошо… Вторая дверь ведёт к Молли Фригидель. Видишь ли, она сейчас слегка умирает. Выручишь её - облажаешь Мир. Избавишься от Шаурмы - умрёт Фригидель. Вот такая у нас с тобой ГАС "Выборы" получается, Харря…
- А можно звонок другу? - задал вопрос Поттный, немного покумекав.
- Ты про Барахлоу? Он, фигурально выражаясь, занят. И вообще, нельзя. И помощь зала запрещаю тоже. А "пятьдесят на пятьдесят" уже перед тобой.
- А если я применю заклятие "Контрл-альт-делитиум"? - Харря начал поднимать свою сучковатую палочку.
- Глупышка! Эта комната, я сам и даже ты в данный момент - самый натуральный, самый наичистейший Контрл-альт-делитиум. И как произойдёт перезапуск истории, зависит от тебя, мой юный поклонник восточной кухни.
- Вот бычья какашка! - выругался маг. - Короче, сейчас я мелкий шкет, и всё прочее, но если я тебя ещё раз встречу, то так отформатирую, мать родная не урекогнайзит!
С этими словами Харря открыл путь к спасению Молли и вышел, громко хлопнув дверью.
Удар был мощным. Эмблемка в виде черепа с двумя скрещёнными косточками и надписью "Пипец Фригидель!" сорвалась и разбилась о глянцевый пол.
- Эх, молодёжь! - крякнул улыбающийся Архитектор, растворяясь в воздухе.
IХ
Вот вы, например, мужчина видный,
возвышенного роста, хотя и худой.
Вы, считается, ежели, не дай бог, помрёте,
что в ящик сыграли. А который
человек торговый, бывшей купеческой
гильдии, тот, значит, приказал долго жить.
И. Ильф, Е. Петров
- Очень кушать хочется, - Сфинкс скосил глаз на Молли. - Девочка, ты не против, если я тобой подкреплюсь, а потом вспомню, какого рожна я тут всё-таки делаю?
- Ну, это противоречит всяким правилам, - возмутилась Фригидель.
- Правилам?
- Именно, правилам. Ты тут поставлен загадки загадывать. Кто три отгадал - проходит. Кто не отгадал - тот десерт.
- Да-да-да… припоминаю… - Сфинкс почесал клювом грудь. - Точно так! Всё, девочка, сейчас будет тебе загадка. М-м-м…
Молли кляла себя за то, что слишком просто слила информацию Сфинксу: "Зачем я ляпнула-де загадок должно быть три?!"
- Вот же… А! Угадайте, дети, кто: птица в кожаном пальто?
- Феликс. Птица Феликс, - мгновенно ответила Молли.
- Ты знала, - обиженно прокаркал Сфинкс. - Но у меня ещё две…
Девочка поморщилась, пробуя пошевелить правой рукой. Было больно, не иначе, вывих в плече.
Сфинкс продолжал насиловать память.
- Ага! - вновь радостно воскликнул он. - Кто стучится в дверь ко мне с толстой сукой на ремне?
- Пограничник с собакой, - не задумываясь, выдала Молли, радуясь невероятной детскости загадок.
- Бесовка! - ударил передней лапой об пол Сфинкс. - Так-так-так… У какого молодца… Нет, слишком просто. Туда, сюда, обратно… Опять легко… Мой первый слог на дне морском… Тьфу, вычислит…
- Ну, ты долго будешь копаться? - надавила Фригидель на стража.
- Не торопи меня! - нахохлился Сфинкс. - Цветное коромысло… нет…
Молли пожалела о том, что сильно ушибла ноги. Будь она в форме, давно бы перемахнула через тушу зверя, и никто её бы не остановил.
- С когтями, а не птица… Между грядок лежит… - перебирал Сфинкс.
- Я! Я! Я! - донеслось издали.
Девочка и страж обернулись на голос. Между колоннами бежал, прыгал и катился взрослый хренблин.
- Ой, хренблин! - в страхе прошептал Сфинкс. - Здесь? Откуда?
Он поднялся на лапы, по-кошачьи выгибая спину. Редкая шерсть на его загривке вздыбилась - верный признак того, что Сфинкс готовился к бою.
Молли было некогда наблюдать, чем там дело кончится, она коротко разбежалась и пронырнула между ног птицельва.
Сфинкс нервно мёл хвостом по полу, и смахнул девочку в сторону.
Молли с треском влепилась в стену. Стена проломилась. Фригидель очутилась в подобии клуба.
За редкими столиками сидели отдыхающие и вальяжно выпивали, основная масса плясала под звуки техномузыки. Прислушавшись, Молли распознала в залихватском миксе туш. Неоновая вывеска, пульсирующая кислотными всполохами, давала понять: сегодня вечеринка "Для тех, кто после".
Фригидель со страхом пригляделась к танцующим.
Мертвяки. Мертвяки второй свежести.
И запашок-то сразу показался Молли подозрительным…
- Давай-давай-давай! Что мы все как дохлые?!!! - закричал диджей.
Толпа одобрительно взревела, хохоча и вскидывая руки вверх.
Юная волшебница перекатилась на ноги и бочком протиснулась в тёмный угол. За столиком, стоявшим рядом, шла оживлённая дискуссия.
- Я тебе зуб даю, Боров, не воровал я твоего могильного телефона! - визжал, перекрывая музыку, тощий, скудно одетый зелёный труп.
Его дородный собеседник, в полусгнившем костюме и с золотой цепью на шее, уничижительно смотрел на худого.
- Зуб, говоришь?… Давай, - потребовал Боров.
Бедный усопший совершил ритуальный блатной жест, щёлкая ногтем по краешку своего верхнего резца. В свете прожектора Молли чётко увидела, как зуб не выдержал: вылетел из десны клянущегося и поскакал по столу к толстому.
Тот неуклюже прихлопнул его ладонью и, брезгливо взяв двумя пальцами, поглядел на заклад.
- Гнилой ты человечишка, Лисапед, - сказал Боров тощему, кладя зуб в карман. - Смекай, если развёл, мочкану повторно…
- Боров, ну, ты чё?… Ну, я же за тебя в огонь! - залебезил Лисапед, неестественно жестикулируя.
Он увлёкся и с размаху задел столешницу пальцами. Пальцы неестественно вывернулись. Молли почудилось, что она слышала хруст, однако в непрекращающемся "бумс-бумс-бумс!" это было невозможно. Лисапед не заметил нанесённого себе ущерба.
Крепившаяся до сих пор Молли не выдержала и закричала от ужаса и неимоверного ощущения тотальной гадостности происходящего.
- Живая! - завопил Лисапед, показывая на девочку.
- Сто пудняк! - взревел удивлённо Боров.
Музыка стихла, осветитель направил неоновый луч в тёмный угол, и толпа уставилась на замолчавшую Молли.
- Деликатес! - провозгласил Боров, и мертвяки взвыли от радости.
Лисапед подскочил к девочке, хватая её за запястье выбитой руки. Волшебница завопила от боли. Толстый тоже приблизился и взял её за левый локоть.
Тут дверь дискатечного туалета открылась, из неё вышел злой Харря Поттный и как следует шибанул ею, захлопывая.
- Архитектор, блин! - сплюнул мальчик, разворачиваясь к мертвякам и пленённой Фригидель.
- Молли?! - обрадовался маг. - Ты жива!
- Не пори сантиментов, мы в западне! Это мертвяки! Колдуй, идиот! - зашипела девочка.
Поттный принялся выуживать палочку. Толпа опешила, не веря накатившему счастью: два блюда за один вечер, а второе ещё и с жирком!
- Каким бы заклинанием их достать? Не помню, не учил… - Харря дрожащей пятернёй сжимал магический инструмент.
- Неуч и прогульщик! - закатила глаза Молли. - Они страшно стесняются своей наготы!
- Точно! Эксгибиционика вуайеристикум! - прокричал Поттный, направляя волшебную палочку на пленителей Молли Фригидель.
Но Харрина палочка была уродливо кривой, поэтому заклинание попало в саму Молли. Её одежда исчезла, и юный маг вылупился на голую Фригидель.
- Хрен ли пялишься? - нахмурилась девочка.
- Гхмык… Кхе… Извини, Молли, - выдавил смущённый Поттный.
Он сделал вид, что его очки запотели, и принялся оттирать их платком.
Х
Только что-то струна порвалась,
да сломалось перо…
Чиж.
…об это каменное сердце
твари подколодной.
А. Розенбаум
- Колдуй в толпу, дубина!!! Не промажешь! - заорала на Харрю Молли.
Он исправился, открыв беглую стрельбу "эксгибиционистикой". Теперь в стане мёртвого врага начался переполох. Умруны болезненно относились к отсутствию одежды на себе и окружающих. Толпу охватила паника. У выходов образовалась давка.
Под шумок Харря и Молли юркнули в туалет. Из одежды у Фригидель осталась лишь волшебная палочка. Девочка быстро наворожила себе обычный наряд и облегчённо вздохнула.
