Всеволод Бобров – гений прорыва

Удивительной выносливостью обладал на поле Валентин Николаев, правый полусредний, которого тогда в любой команде называли правым инсайдом. Словно не одно сердце работало в его груди, настолько много, причем полезно, двигался он по полю на протяжении всей игры, временами оттягиваясь в глубь поля, становясь в интересах команды третьим полузащитником, завязывавшим многие комбинации.

Николаева легко можно было отличить в массе игроков. И не только потому, что он почти всегда играл под номером 8. После войны не было у нас другого такого игрока, у которого уже в самом начале матча на футболке выступали бы огромные пятна пота – так выглядел на поле Николаев.

Как никто другой, Николаев за счет своих неповторимых рывков успевал выходить на «линию огня». Немало голов он забил просто красиво. Так, в финале кубкового матча 1948 года Николаев совершил прыжок, распластавшись низко над землей, падая, достал головой мяч и точно ударил по воротам.

Аркадьев в 47-м году пробовал сделать из Боброва, как говорится, «чистого» центрального нападающего, из-за чего тот в некоторых матчах появлялся на поле под девятым номером, отданным центрам нападения. В таких случаях у Боброва проявлялось великолепное взаимопонимание с Деминым, левым крайним. По ходу кубкового турнира в 47-м году, состоявшегося летом, между первым и вторым кругами чемпионата, московские динамовцы, лидеры первенства, потерпели первое в сезоне поражение, проиграв со счетом 1:4 команде ЦДКА. По два мяча забили Бобров и Демин.

Кстати, о Демине. Вот что однажды писал о нем очень известный в свое время журналист Александр Вит: «Играет весело. В его манере освободить противника, а делает он это блестяще, сквозит озорное мальчишеское желание оставить противника в неловком положении. В значительной степени ему обязана команда мажорным стилем игры. Его быстрота и стремительность придают игре какой-то неунывающий, бодрый, захватывающий характер».

Стремительный Демин, выступая на левом краю, умел наводить панику в защите соперников не хуже Боброва, поскольку он в одинаковой степени умело и пасовал, и бил по воротам, причем, как и все в пятерке ЦДКА, с обеих ног.

Часто судьбу матча решали удары именно этого нападающего. В некоторых играх он умел по несколько раз поразить ворота соперников, например, в чемпионате 47-го года во встрече с «Зенитом» (8:1) дважды, а в матче второго круга с московской командой «Крылья Советов» и вовсе трижды (в итоге – 5:0).

Гринин, правый крайний ЦДКА, бил очень сильно с обеих ног. Как и Демин, он умел реализовать пенальти. Но в отличие от Демина наводил ужас на защитную линию соперников, не прибегая к особой изворотливости. Это был футболист-боец, напористый, энергичный, не боявшийся никого из опекунов, а среди них встречались и настоящие разбойники. Внешне простая, прямолинейная игра Гринина не нарушала комбинационный стиль всей пятерки, ибо этот футболист не только был способен забивать голы из самых трудных положений, но хорошо умел принимать пасы и не менее искусно сам делал передачи.

Боброва в те годы, когда команда ЦДКА становилась чемпионом, ждали не только овации. Отчет в «Советском спорте» 24 июня 1947 года о матче первого круга ЦДКА – «Крылья Советов», который закончился со счетом 2:2, назывался «Бобров для команды или команда для Боброва?» Его автор – Юрий Ваньят, отметив, что еще в предыдущем году Боброва неоднократно предупреждали о необходимости вести игру для осуществления общих замыслов команды, добавил, что прошло несколько игр с участием Боброва, но его присутствие не прибавило силы нападению. «Ведь дело не в двух-трех голах, забитых этим способным нападающим, а в том, что Бобров ведет игру так, словно не он работает для команды, а команда работает только для него. Позволительно ли молодому игроку столь безучастно относиться к стараниям Демина, Николаева, Гринина и разрешать себе такую «роскошь», как промахи в 7-10 метрах от ворот противника? Ведь команда ценой больших усилий пробивалась туда и доверяла Боброву завершающий удар!»

Возмущению футболистов ЦДКА, прочитавших написанное Юрием Ваньятом, не было предела. Демин и Портнов предлагали отправить письмо маршалу Булганину, министру Вооруженных Сил СССР и заместителю Председателя Совета Министров СССР. «Как можно о «Курносом» написать подобные грязные строки? Особенно возмущался Портнов – одно время слушатель Военно-юридической академии.

То ли автор корреспонденции не разобрался, как в действительности играл Бобров, то ли не захотел по каким-либо причинам это сделать, но журналисту явно изменила объективность.

Многое вызывало недоумение. Трудно представить, что кто-то, тем более «неоднократно, годом раньше», предупреждал Боброва о необходимости вести игру в интересах команды. Повод даже для одного серьезного разговора не могла дать прекрасная, вдохновенная игра Всеволода в семи первых играх, пока он не получил тяжелейшую травму в киевском матче. О каком разговоре могла идти речь осенью, когда Бобров, после многомесячной разлуки с футболом, участвовал всего в двух встречах?

Ни у кого в 46-м году не могла даже появиться мысль, что гений прорыва мешает команде, ее замыслам. Он справедливо считался лидером ЦДКА (наряду с Федотовым), а, если верить Юрию Ваньяту, получалось, что этот нападающий играет не так, как следовало бы.

Вся прелесть манеры Боброва как раз и заключалась в том, что его индивидуальные действия очень хорошо служили интересам команды. Когда он выходил на поле, то словно встряхивались партнеры – те же Демин, Николаев, Гринин, к стараниям которых, как считал Юрий Ваньят, Бобров относился безучастно. Если играл Бобров, то по-иному выглядели молодые нападающие, ибо одно присутствие бомбардира заставляло их играть с полной отдачей сил.

В чемпионате 47-го года Бобров впервые предстал перед зрителями в четвертом матче ЦДКА. Он словно напомнил лишний раз о себе, открыв счет в игре (соперник – команда ВВС). Затем дважды отличился Алексей Водягин, всего второй раз в сезоне выступавший за армейцев. Действуя рядом с Бобровым, он уже ничем не 'напоминал себя в своей дебютной игре – робкого, не всегда понимавшего опытных партнеров, многие из которых в свою очередь тоже не могли взять в толк, чего же хочет дебютант.

В шестом своем матче футболисты ЦДКА победили «Зенит» – 3:1. Третий гол в ворота ленинградцев забил Бобров, а счет открыл Михаил Дидевич. Повторилась картина, наблюдавшаяся во встрече с летчиками, – теперь уже другой молодой игрок расцвел, подобно Водягину, получая щедрую помощь от Боброва.

Футболисты ЦДКА, вспоминал Аркадьев, уяснив цену Боброва, общими усилиями создавали ему возможность сыграть индивидуально. «Его вклад был еще и в том, что он рисковал собой на переднем крае, его валили, сшибали». Когда в ЦДКА, по словам того же Аркадьева, увидели, как Боброву с его исключительным талантом в обводке достается, все поняли, что лучше ему отдавать мяч, а он пусть завершает.

И Бобров отлично завершал атаки. Он участвовал в матче «Трактор» – ЦДКА, который, завершая чемпионат 47-го года, стал историческим.

Армейцы перед игрой в Сталинграде имели 38 очков, а у динамовцев, завершивших турнир, было на два очка больше. В случае равенства очков у двух команд, претендовавших на звание чемпиона, в расчет предстояло брать соотношение забитых и пропущенных мячей. Этот показатель у армейцев был хуже, но для выигрыша незадолго до этого установленных золотых медалей чемпионов СССР шанс у них имелся – предстояло победить «Трактор» либо со счетом 5:0, либо – 9:1. И они добились желанного, забив пять безответных мячей! Четвертый из них пришелся на долю Боброва, который при этом действовал в излюбленной манере – пошел в прорыв, обыграл двух соперников и пробил в нижний угол. Еще один мяч Бобров послал в сетку «Трактора» при счете 2:0, но московский судья Николай Латышев гол не засчитал, полагая, что Бобров был в «офсайде».

В 1948 году армейцы и динамовцы встретились в борьбе за звание чемпиона СССР в самой последней игре турнира. В полном драматизма матче победила команда ЦДКА – 3:2. Бобров не мог уйти с поля, чтобы не отличиться в решающем поединке. Он головой забил первый мяч, и именно его удар за 4 минуты до конца встречи при счете 2:2 принес армейцам третий гол и звание чемпионов страны.

Сезон 1949 года был последним, который Бобров провел в ЦДКА. Армейцы после дубля в 1948 году – одновременного успеха в чемпионате и Кубке СССР, заняли в 1949 году второе место, а в кубковом турнире проиграли полуфинальный матч торпедовцам, которые затем нанесли поражение московским динамовцам и впервые стали обладателями хрустального приза.

Второе место в первенстве 49-го года армейцы заняли не случайно. В сезоне бывали матчи, когда за ЦДКА выступало не более 4–5 игроков из прежнего «золотого» состава. Некоторые чемпионы – Кочетков, Портнов – изза травм так ни разу не вышли на поле, другие играли редко. Бобров, например, участвовал всего в 14 матчах (из 34), правда, забив при этом 13 мячей (лучшим бомбардиром оказался Федотов с 18 голами в 29 играх). Гринин играл во всех встречах и забил 15 голов.

Гений прорыва

Из ЦДКА Бобров перешел в спортклуб ВВС, в котором много делалось для улучшения быта спортсменов, прилагались старания улучшить возможности их тренировок, подготовки к соревнованиям. Так, например, начали сооружать первый в стране каток с искусственным льдом (в Чапаевском переулке), правда, строительство, затянувшееся на десятилетия, так и не завершилось. Возведенные на Ленинградском проспекте бассейн и зал спортивных игр после открытия стали лучшими в столице (теперь они входят в комплекс ЦСКА), в которых примерно до конца 70-х годов, когда в столице появились олимпийские арены, проводились игры чемпионатов СССР по баскетболу и волейболу, водному поло, международные матчи (достаточно вспомнить представительный баскетбольный турнир Всемирной Универсиады 1973 года).

Немалую роль в становлении команд ВВС сыграл генерал-лейтенант авиации Василий Сталин, командующий Военно-воздушными Силами Московского военного округа. Баскетболисты, волейболисты, ватерполисты ЦДКА, которых привлекли прекрасные условия для членов спортклуба ВВС, почти в полных составах стали выступать под спортивным стягом летчиков. Популярные велосипедисты пришли из «Спартака». Известные игроки ЦДКА, «Динамо», «Спартака», «Крыльев Советов», рижского «Динамо» вошли в хоккейную команду ВВС, после чего болельщики стали расшифровывать ее название весьма своеобразно: Взяли Всех Спортсменов. Успешно выступали во всесоюзных и московских соревнованиях конники, мотоциклисты ВВС, среди которых поклонники спорта видели тоже немало спортсменов, уже известных по выступлениям за другие общества и спортивные ведомства.

Вот только в футболе летчики не могли снискать успеха. С появлением в футбольной команде Боброва ее дела не пошли лучше. Правда, в чемпионате 1950 года (именно в разгар этого турнира в составе ВВС и появился Бобров) летчики заняли 4-е место, но в двух последующих сезонах они ничем не проявили себя.

Бобров впервые вышел на поле в футболке ВВС, когда его новая команда встречалась с ЦДКА. По ходу матча он в падении забил мяч, который соперники не сумели отыграть, впервые в сезоне потерпев поражение.

В отличие от волейболистов, баскетболистов, ватерполистов футбольная команда ВВС не имела костяка, который составляли бы игроки, прежде выступавшие вместе за какой-либо клуб и обладавшие высоким мастерством.

За ВВС в год дебюта Боброва играли бывшие футболисты московского «Торпедо», тбилисского «Спартака», московской и куйбышевской команд «Крылья Советов», ЦДКА, челябинского «Дзержинца», тбилисского «Динамо», московского «Локомотива», минского «Динамо».

За исключением Акимова и Морозова, почти все, выступавшие за ВВС, в своих прежних клубах были заурядными игроками. Когда они уходили в ВВС, с ними в их бывших командах, как говорится, наступала разлука без печали. Акимов и Морозов, заслуженные мастера спорта, пришли в ВВС заканчивать игровую карьеру. Но и они не сумели повести за собой партнеров, вдохновить их на создание ансамбля футболистов-единомышленников. Не каждому дано это!

Надо учитывать и то, что в команде летчиков собрались люди с большой разницей в возрасте (скажем, вратарь Акимов был старше нападающего Федорова на 13 лет, полузащитник Морозов был старше вратаря Пучкова на 14 лет, а другого полузащитника, Ходцева, – на 11), с разным уровнем образования, отношением к жизни, спортивному режиму, манерой игры.

Футболисты ВВС часто ссорились между собой, иногда выражали неудовольствие работой старшего тренера Гайоза Джеджелавы (о нем, как о прекрасном нападающем" тбилисского «Динамо», со временем написал стихотворение Евтушенко), которому помогал брат Джуаншер. А самый младший из братьев Джеджелава – Спартак – играл нападающим.

Генерал Сталин любил вмешиваться в дела спортивных команд ВВС. Он сам отчислял футболистов, сам решал, кого пригласить. Однажды ему понравилось, как в воротах ленинградского «Динамо» удачно стоял (в игре с летчиками) Михаил Кудрявцев, за три года до этого покинувший спортклуб ВВС, проведя в его рядах несколько сезонов.

Тотчас последовало задание администратору команды Якову Охотникову вернуть Кудрявцева, и уже вечером того же дня не без приключений этот вратарь предстал перед командующим авиацией МВО в его особняке на Гоголевском бульваре. А через несколько дней Кудрявцева включили в заявочный список команды ВВС, хотя сезон был в разгаре и пора переходов давно осталась позади. В результате у летчиков оказалось сразу четыре вратаря. Пришлось Акимову, боровшемуся с Джеджелавой, покинуть команду, и ему в порядке исключения разрешили закончить сезон в «Торпедо».

Евгения Бабича командующий ВВС МВО однажды посчитал виновником очередного поражения команды на футбольном поле и в порядке наказания срочно отправил в далекий от Москвы гарнизон. Но на следующий день после этого при определении состава на очередной матч генерал хватился, что нет Бабича, и приказал его вернуть в Москву.

Боброву тоже приходилось испытывать оскорбления и унижения со стороны генерала, позже он старался никогда не вспоминать об этом.

Бобров, выступая за ВВС, забивал меньше, чем в армейском клубе, – давали о себе знать былые травмы, добавились новые. К сожалению, не всегда оказывались на высоте медики.

Боброву стало трудно забивать в команде ВВС и по другой причине – партнеры в большинстве подобрались прямолинейные, неспособные к импровизации. Из-за этого ему приходилось иногда переделывать себя – щедро пасовать партнерам, чего прежде не наблюдалось, а то и вовсе учить их атакам.

В команде ВВС Боброву пришлась по душе, пожалуй, лишь игра Шувалова, его будущего партнера в хоккее. Именно тогда, летом 50-года, в футболе, раньше, чем предстоявшей зимой на льду, болельщики увидели, как умеют комбинировать Бобров и Шувалов – возникла связка, которая позднее стала наводить страх на хоккейных вратарей.

Во многом благодаря Боброву, Шувалов, забив 18 мячей, оказался самым результативным игроком команды ВВС. Осенью его включили вместе с защитниками Метельским и Крижевским в число 33 лучших игроков сезона.

Не исключено, что команда ВВС заиграла бы намного сильней, окажись у ее руля Николай Петрович Старостин, которого по приказу генерала Сталина доставили из Комсомольска-на-Амуре, где он жил после досрочного освобождения. От Берии и его подручных генерал Сталин держал Старостина под охраной в своем московском особняке на Гоголевском бульваре, а потом решил отправить Николая Петровича с его младшей дочерью в сопровождении своих порученцев на двух военных самолетах, в охотхозяйство Центрального совета Военно-охотничьего общества в Переславль-Залесский (сначала стоял вопрос о поездке с двумя машинами охраны, получившей приказ стрелять на случай появления на пути людей Берии).

Подобные меры были вызваны тем, что незадолго до этого Старостина, едва он появился у себя дома после буквального побега из особняка генерала, задержали и по железной дороге, быть может, по личному распоряжению самого Берии, немедленно отправили из Москвы. Однако по пути в Майкоп во время стоянки поезда в Орле вмешались посыльные из штаба ВВС МВО, включая упоминавшегося Охотникова, во главе с начальником отдела контрразведки подполковником Головановым. Они доставили опального тренера военным самолетом к генералу на Гоголевский бульвар.

Бобров всегда жалел, что его как футболиста судьба не свела с Николаем Петровичем Старостиным в спортклубе ВВС.

Событием в международной спортивной жизни стал дебют советских спортсменов на Олимпийских играх – сначала в 1952 году на летних, а спустя четыре года на зимних.

«В конце 40-х годов советские спортсмены вступили в ряд международных объединений. МОК, понимая, что без участия СССР невозможно по-настоящему всемирное, демократическое олимпийское движение, в 1947 году обратился к спортивным организациям СССР с предложением участвовать в Олимпийских играх 1948 года. Однако оно запоздало: советские спортсмены не успели бы подготовиться к Играм, а советские спортивные организации – выполнить необходимые формальности, дающие право направить команду на Олимпийские игры. В апреле 1951 года был создан НОК СССР, через месяц признанный МОК, и советские спортсмены стали участниками Олимпийских игр 1952 года».[1]

Среди дебютантов-олимпийцев СССР оказался и Бобров. Сначала он отправился за рубеж капитаном футбольной, а через четыре года – хоккейной команды СССР. В истории мирового спорта больше нет случаев, чтобы кто-то был капитаном сборных команд страны по очереди в двух видах спорта.

Подготовку к Олимпийским играм 1952 года Всеволод начал намного позднее других кандидатов в сборную СССР. После хоккейного чемпионата страны, второй год подряд завершившегося победой летчиков (к тому же они на этот раз выиграли и Кубок СССР), генерал Сталин, уставший от конфликтных ситуаций в футбольной команде военных авиаторов и желавший как можно быстрее услышать о ее победах и классном месте в турнирной таблице подобно спортсменам ВВС в баскетболе, волейболе, хоккее, водном поло и в ряде других видов спорта, особенно в конном и мотоциклетном, назначил старшим, причем играющим, тренером футболистов Боброва, в которого он очень верил. На решение Василия Иосифовича повлияла не только эта вера, он находился под впечатлением работы Боброва – играющего тренера в хоккее.

В составе футбольной команды ВВС, когда ее возглавил Бобров, было немало молодых игроков (до появления в спортклубе ВВС их не знал массовый зритель), которым он стал уделять немало внимания, считая, что они будут известными футболистами. И не ошибся в своих предположениях. Это были – будущий олимпийский чемпион Анатолий Исаев, начинавший играть в футбол за завод «Красный пролетарий», Валентин Бубукин и Анатолий Порхунов, ставшие игроками сборной СССР, а также Юрий Володин.

В то время, когда Бобров проводил тренировки с футболистами ВВС, Аркадьев занимался с игроками сборной команды. Подготовка футболистов к Олимпийским играм, как и представителей других видов спорта, велась в глубокой тайне. Газеты, радио и делавшее у нас первые шаги телевидение не только не рассказывали о тренировках будущих олимпийцев, но даже не упоминали фамилии спортсменов, тренеров, будто никаких занятий в связи с предстоящим дебютом на Олимпийских играх нет.

И все же футболистам в какой-то мере повезло (сказывалась популярность футбола в стране) – иногда в газетах появлялась пятистрочная информация о том, что сборная (в скобках сообщалось, какой состав – первый или второй) сыграла с такой-то клубной командой. Назывался счет и ничего больше. О представителях других видов спорта и того не писали.

Постепенно о футболе стали рассказывать больше. Было объявлено о проведении перед чемпионатом СССР турнира команд класса «А». Задуманный в два этапа, он предусматривал внеконкурсное участие сборной команды. Но после выступления в одной из трех подгрупп с ней стало происходить непонятное – то она играла согласно заранее составленному расписанию, как и остальные участники турнира, то вдруг ее матчи, определенные календарем, отменялись и назначались встречи с совершенно другими соперниками.

Аркадьев, проводя занятия со сборной командой, как и в ЦДСА, сделал упор на специальную физическую подготовку. Пожалуй, впервые в своей практике Борис Андреевич много занимался организацией у подопечных тактического взаимодействия, ведь на подготовку к нему попали футболисты из команд, придерживавшихся разных тактических построений, К сожалению, сборная команда, вобравшая вроде самых лучших игроков, которыми располагал советский футбол, после первых матчей не оставила яркого впечатления. У нее не чувствовалось мощи в атаке.

Первоклассный тренер буквально бился над этой проблемой, но что он мог сделать, когда подпирали сроки? К тому же не он отбирал игроков для подготовки к Олимпийским играм. За него постарались спортивные чиновники, созвавшие под знамена сборной команды футболистов, в разные годы считавшихся сильными и попадавшими в традиционные списки лучших в сезоне, или игроков, стабильно выступавших в классе «А» на протяжении многих лет, но часто уже немолодых (лишь 37-летний Николай Дементьев с учетом своего возраста просил не включать его в список кандидатов, ибо считал, что у него не хватит сил достойно выступить на Олимпийских играх).

Вроде придерживались справедливого принципа, но при формировании сборной команды, как показывает практика (это стало понятно позднее, когда мы набили шишек), немаловажно учитывать, как поведет себя тот или иной игрок с партнером из другого клуба, кого предпочтет пригласить тренер, которому доверена эта команда. Не случайно Аркадьев по ходу подготовки к Олимпийским играм почти в каждом матче перекраивал линию нападения. В условиях жесточайшего лимита времени он стремился познакомиться со многими футболистами в разных игровых сочетаниях.

Не могло быть и речи о повторении случая летом 1946 года, когда неожиданно для всех в принципиальном матче он выпустил на поле неизвестных до этого двух молодых футболистов и они своими действиями и не в последнюю очередь своими двумя голами предопределили победу ЦДКА со счетом 2:0. Ныне в 52-м году никто не позволил бы Аркадьеву экспериментировать с вводом в состав необстрелянных молодых игроков. Слишком велика была ставка, ради которой сформировали сборную команду. Поэтому Аркадьеву ничего не оставалось другого, как тасовать нападающих, включая в их число и тех, кто собирался вскоре повесить бутсы на гвоздь.

Со временем тренировочные встречи сборной команды с нашими клубами решили замелить международными товарищескими матчами. Приглашения прислать в Москву национальные сборные ушли в Варшаву, Будапешт, Софию, Бухарест и Прагу – столицы, как тогда говорили, стран народной демократии. Сравнительно быстро оттуда поступило согласие.

Готовясь к двум встречам с футболистами сборной Польши – первыми соперниками, направлявшимися в Москву, Аркадьев посчитал возможным пополнить список занимавшихся у него футболистов еще одним – Бобровым. Конечно, Борис Андреевич знал, что его любимец начал тренировать футболистов ВВС, но это обстоятельство не смущало Аркадьева. Он был, конечно, в курсе того, что операция, сделанная Всеволоду югославским специалистом после киевской травмы, оказалась неудачной. Но Аркадьев в своем желании видеть у себя Боброва-игрока исходил из того, что тот, несмотря на свои травмированные ноги, всегда получал огромное удовлетворение от азарта борьбы за мяч или шайбу, отодвигая час окончательного расставания непосредственно с игрой.

В то время Боброву шел тридцатый год.

Два матча, проведенные сборной Москвы (так назвали команду, тренируемую Аркадьевым) со сборной Польши, заметно отличались друг от друга. Первую игру хозяева поля проиграли.

Защитники соперников не придерживались популярной тогда персональной опеки. Они сближались с нашими нападающими лишь в тех случаях, когда стремились отобрать мяч. Такая манера игры в обороне не стала диковинкой для москвичей. Похожим образом в нашей стране по замыслу Аркадьева действовали защитники армейского клуба. Один из игроков сборной команды Москвы – Константин Крижевский перед первым матчем предсказывал, как поведут себя на поле защитники сборной Польши. Он исходил из личного опыта – глубокой осенью он, защитник ВВС, участвовал в составе «Шахтера» из Сталино в турне по Польше.

И хотя игра поляков в обороне для нас не стала неожиданной, добиться успеха в первом матче мы не смогли. Нападающие сборной Москвы увлекались поперечными передачами, никто не оказался способным на малейшую выдумку. У Автандила Гогоберидзе, игравшего левым инсайдом, не получалось взаимодействия с партнерами. Динамовцы Василий Трофимов и Константин Бесков оказались малоподвижными. Не сумели помочь форвардам наши полузащитники. Игорь Нетто нервничал, из-за чего грешил неточными передачами, Александр Петров играл более собранно, но увлекался обводкой. Защита показала себя надежной, стойкой, но незадолго до окончания матча позволила прорваться сразу трем соперникам, в результате чего капитан гостей Цезлик, очень популярный в своей стране игрок, забил гол, принесший сборной Польши победу. Кстати, Цезлик – единственный зарубежный футболист, удостоенный в Советском Союзе звания заслуженного мастера спорта.

Аркадьев в тот день поначалу не рискнул воспользоваться появлением в команде Боброва, но когда убедился, что некому повести игру в высоком темпе и наладить коллективные действия, ввел его в игру, выпустив вместо Бескова. Но время для перелома было потеряно.

Боброву не надо было объяснять, что от него требуется, когда на второй матч он вышел центральным нападающим. Его партнеры сразу же начали делать то, чего они не сделали в первой встрече. За счет скоростного маневра, коротких и неожиданных передач москвичи быстро нашли брешь в обороне соперников. И тут Бобров попал в свою стихию. Он устремился в прорыв, вышел один на один с вратарем и забил гол.

Мяч, пропущенный на 4-й минуте после прорыва Боброва, смутил опытных игроков сборной Польши, успевших до приезда в Москву, в отличие от наших спортсменов, в наступившем сезоне еще не встречавшихся с иностранцами, провести девять важных международных матчей. Теперь и они стали чаще ошибаться. 32-летний Антадзе, благодаря большому опыту, игровой мудрости, сумел сделать то, что не удалось тремя днями раньше 22-летнему Нетто – хорошо поддерживать нападающих. К тому же Аркадьев сумел приструнить Петрова, и он уже не допускал вольностей.

Бобров, соскучившийся по трудным играм, сильным партнерам, в тот день чувствовал себя прекрасно. Команда нередко бросала его в прорыв, и не. будь у гостей вратаря Стефанишина, трудно сказать, сколько неприятностей соперникам доставил бы в тот день Бобров. Он смог отличиться потом еще один раз. Счет стал 2:0. Цезлик ответил голом престижа – 2:1.

Приглашение в команду Боброва лишний раз убеждало Аркадьева, насколько велика в коллективной игре роль солиста.

Успех во втором матче со сборной Польши, голы Боброва позволяли спокойно готовиться к приему более сильного соперника – сборной Венгрии. Встречи с польскими футболистами четко обнаружили слабости московской команды – недостаточную подготовленность Трофимова, Николаева, робкие действия Бескова.

Сборная Венгрии в первой половине 50-х годов считалась одной из сильнейших в мире. К нам в Москву в мае 1952 года она приехала еще без всяких титулов, но высокий класс ее игроков был ясен, пожалуй, даже самому неискушенному человеку. Спустя два с половиной месяца после визита в Москву венгры стали олимпийскими чемпионами, затем через два года они в том же составе заняли второе место на первенстве мира, причем в одной из встреч с победителями турнира – западногерманскими футболистами – они выиграли со счетом 8:3. Весь мир поразился двум победам венгров над англичанами в товарищеских встречах – 6:3 и 7:1. Но вот обыграть в Москве сборную советской столицы венгерские футболисты ни разу не смогли.

Первая встреча с венграми началась с наступления хозяев поля. Вратарю Грошичу пришлось приложить все умение, чтобы перехватить мяч, посланный прорвавшимся по правому краю Бобровым. Потом еще несколько раз атаковали москвичи, но, пожалуй, наиболее реальную возможность открыть счет имел Бобров, выйдя один на один с Грошичем. Он пробил низом, и вратарь венгерской команды парировал удар. С трибун казалось, что, пробей Бобров верхом, мяч попал бы в сетку…

На 35-й минуте Сальников сделал передачу в штрафную площадь. Бобров обыграл центрального защитника Бёржеи и устремился на ворота. Грошич не выдержал и пошел навстречу нашему центральному нападающему. Бобров, всегда хладнокровный в таких ситуациях, в ответ спокойно обвел вратаря и точно ударил в сетку мимо левого защитника Лантоша, пытавшегося защитить оставленные Грошичем ворота. 1:0.

Во втором тайме гости, продемонстрировавшие хорошую технику, сумели отквитать пропущенный мяч.

Состав, добившийся ничейного результата с венграми, представлялся Аркадьеву удачным, во всяком случае он не изменил его во второй игре. Зато гости дали возможность сыграть в Москве еще четырем футболистам. Игроки сборной Венгрии понимали друг друга лучше, чем москвичи, хотя хозяева поля победили – 2:1.

В этом матче Бобров менял манеру действий. Поначалу его выдвинули далеко вперед, поставив партнерам задачу постоянно снабжать центрального нападающего мячами. Но венгры уже знали цену прорыва Боброва. Поэтому даже в ущерб своим атакам они прикрепили к нему двух «опекунов» – помимо центрального нападающего Кишпетера, кого-либо из полузащитников, чаще всего Божика.

Бороться сразу с двумя опекунами для Боброва не было сложным делом, но на этот раз ему противостояли футболисты с высоким индивидуальным мастерством, которые не поддавались на его дриблинг. И все же он не сдавался, выжидая нужный момент.

В первые десять минут матча существенную ошибку допустили партнеры Боброва. В любой ситуации, получив пас от Боброва, они вновь и вновь возвращали ему мяч. Хорошо, что в этот отрезок матча правильно переориентировались в обстановке Николай Дементьев и Валентин Николаев. Именно Николаев, до этого матча принявший немало критических замечаний в свой адрес, открыл счет.