Глава 34

На одном из перекрестков «Урал» со спецназом Сухомлинского выскочил из миротворческой колонны и свернул в сторону Афганистана. Сухомлинский, надо понимать, решил все-таки заняться поимкой и разгромом исмаилитов. По его подсчетам, они должны были появиться на Камышовом поле сегодня вечером или ночью. Майор нервничал и спешил и время от времени лупил кулаком по кабине, подгоняя водителя.

Я мучительно вспоминал. Но что именно я вспоминал, оставалось загадкой даже для меня. Хорошо помню, как, находясь у исмаилитов, я что-то такое услышал и сказал себе: эту замечательную мысль надо постараться не забыть. И я отменно постарался. Саму мысль напрочь забыл, а что «надо не забыть» — отлично почему-то помню.

«Урал» обогнул очередную сопку, и перед нами раскинулось камышовое море. Оно тянулось и ширилось во все стороны, насколько хватает глаз и воображения. Название «Камышовое поле» — показалось мне унизительным и глумливым для такой красоты.

Море приветливо кивало нам серыми головами. Летал пух. Стайки мелких птиц совершали разорительные налеты на камыши и вновь, как по приказу, удирали в небо.

Это место считалось нейтральной территорией. Пограничные заграждения остались где-то позади нас. И если честно, я их даже не заметил. До сих пор ломаю голову: как тут наши пограничники охраняют границу, если мы не встретили ни одного пограничного столба, ни одного забора с колючей проволокой и ни одной следовой полосы?

Машина остановилась.

— Вылезай!

Как только последний боец покинул машину, «Урал» рявкнул и уехал прятаться от любопытных глаз.

Сухомлинский развернул маршевую карту. Подошла Таня. Они стали что-то обсуждать и тыкать пальцами в топографический лист.

— Не могу вспомнить какую-то важную мысль, — пожаловался я Колчину.

— О чем она?

— Если б я это помнил!

— Они наверняка встанут в камышах, — Колчин кивнул в сторону спецназа. — Нам надо держаться вместе. Иначе сотрут или потеряемся. Да и камыши неплохо бы заранее приготовить.

Тут меня прошибло. Память клямснула и отворила створки.

— Колчин, ты — гений! Я вспомнил! Надо приготовить трубки, чтобы дышать под водой. Вот на что намекал нам Шумер.

— Нетрудно было и запомнить, — скептически заметил Сашка.

— Журналисты! Брысь сюда! — позвал Сухомлинский. — Мы тут решили поделиться с вами нашими планами.

— Какая любезность, — съязвил Колчин.

— Когда вы говорите нам о своих планах, мне хочется настучать на вас куда-нибудь в ФСБ, — добавил я.

— Но-но! — прикрикнул Сухомлинский. — Не надо утрировать и сгущать! Как говорят наши генералы, главное — это положительная динамика поступательного развития.

— Да они у вас философы!

— В общем, слушайте наш план. Вот тут, — Сухомлинский указал мизинцем место на карте, — самое вероятное место, где пройдет караван исмаилитов. Мы становимся подковой. Они заходят в устье нашей засады, — мизинец елозил по зеленому полю камыша. — Потом, когда они полностью втянутся, края «подковы» схлопываются, и ваши друзья оказываются в окружении. Доходчиво объясняю?

— То есть вы хотите взять их в кольцо?

— Именно.

— Значит, вы объясняете доходчиво, раз Леша понял, — заметил Колчин.

— А на фига нам, собственно, знать ваш план?

— А затем, что вы будете стоять в устье нашей засады, — расцвел Сухомлинский, — между спецназом и исмаилитами. Они ваши друзья и стрелять в вас не станут. Мы тоже ваши друзья и тоже стрелять в вас не станем. А вот исмаилитов — замочим!

— Простите, — деликатно заговорил Колчин. — Все время забываю вас спросить, майор: Фреди Крюгер, случайно, не ваш родственник?

— Да Крюгер — сопливый пацан по сравнению со мной! Понятно? Гы-гы-гы!

Подбежал боец спецназа:

— Люди расставлены, товарищ майор.

— Отлично! — Сухомлинский сложил карту. — Берешь журналистов и ставишь их на позицию. Дистанция от линии огня — три метра. А вообще смотрите сами, какая там будет видимость.

Вода оказалась мутной, холодной и вонючей. Она доходила нам до колен, и мы с Колчиным хихикали друг над другом, представляя себя в будущем импотентами. Страшно доставала мошкара и комары. Казалось, они всю свою жизнь мечтали с нами познакомиться и теперь толпами кружили вокруг и лезли в лицо, стараясь получше нас рассмотреть в вечернем сумраке.

— Вот честно признаюсь, если бы я был комаром, то за те два часа, что мы здесь стоим, я бы уже устал летать над нами. Мои маленькие крылышки давно бы перегорели, на фиг. А эти твари все летают, и им хоть бы хны!

— А может, они так согреваются? Ночь-то холодная.

— Хорош болтать, — злобно одернули нас из-за камышей спецназовцы. — Не засада, а бордель какой-то с вечеринкой!

Колчин сломал трость камыша, еще раз обломал его по краям и тщательно продул. Я сделал то же самое.

Темнота сгущалась. Начало «вечеринки» неумолимо близилось. Комары подняли свою писклявую тревогу. Вскоре стемнело настолько, что я видел только смутные очертания Колчина, хотя он и стоял в метре от меня.

Как они тут собираются воевать, когда не видно ни хрена? И как они друг друга смогут отличить в темноте от противника? А вообще, здорово придумал Сухомлинский — дал нам свою расписку, спокойно вытянул из нас информацию и теперь поставил на убой. После расправы над исмаилитами он пристрелит нас, если мы еще будем живы, заберет свою бумажку и вернется в Москву.

Все бы так и произошло, если бы сами исмаилиты не предвидели такой исход. Не зря же они назначили это место? Значит, готовы к встрече. Интересно, а как они отличат нас от спецназа?

Сколько я ни размышлял, по всему выходило, что нас пристрелят в первые же минуты боя. Не те, так другие.

Послышались бульканья, вода заколыхалась. Кто-то шел через камыши в нашу сторону. Мы с Колчиным схватились за руки, чтобы не потеряться, и приготовились нырнуть с первыми выстрелами.

Прямо перед нами очутилась ишачья морда. На спине животного я разглядел две коробки. Погонщиков рядом не было.

Тут что-то громко хлопнуло и зашипело в небесах. Раскололась яркими искрами осветительная ракета и повисла на парашюте. Дальше началось невообразимое. Мы с Колчиным оказались в голове ишачьего каравана. Они шли в полном одиночестве. Без людей.

То, что я в темноте принял за ящики, оказалось клетками. И оттуда уже выскакивали здоровенные овчарки, которых мы видели в поселке исмаилитов. Только сейчас их было несколько десятков.

Как-то неуверенно грянули автоматные выстрелы. Рядом с нами из клетки вышибло, как на пружинах, двух клыкастых зверюг. Они с легкостью могли перекусить нам с Колчиным глотки за одну наносекунду. Но псы вообще не обратили на нас внимания. Словно мы стали частью ландшафта. Они кинулись в камыши, где засел спецназ. Ракета в небесах погасла, и тут же начался кромешный ад.

Мы с Сашкой нырнули, упали на дно и выставили трубки. Под воду полетели звуки беспорядочной стрельбы. Тут и там метались по камышам людские вопли с собачьим рычанием вперемешку. Временами кто-то с торопливым плеском улепетывал в сторону берега. За ним — другие, скачущие. И все снова смолкало.

Вскоре взметнулся над Камышовым полем последний крик отчаяния, и ночь опять утонула в тишине. Привычного боя у спецназа не получилось.

Чья-то рука пошарила под водой, нащупала мой ремень и потянула меня вверх. Я вскочил, готовый обороняться.

— Спокойно, представление уже кончилось, — раздался радостной музыкой голос Шумера.

Тут же стоял и Зак. Он выловил из-под воды Колчина.

— Как вы нас отыскали? — удивился я.

— Когда я сказал вам, нырять под воду, я имел в виду, что задница тоже должна лежать на дне, а не болтаться сигнальным поплавком, — пояснил со смехом Шумер.

— Может, поговорим на берегу? — Сашка громко стучал зубами.

— Потише, дружище, — похлопал его Зак по спине. — Ты нам всех собак распугаешь.

Мы развели костер. Шумер и Зак достали сухой паек, флягу спирта и бутыль газировки.

— Мы ничего не перепутали с рецептом? — спросил Зак.

— Все очень точно, — похвалил я, взял флягу и разлил спирт по кружкам.

— Люблю взрослую компанию, — признательно проговорил Колчин, глотая спирт.

Вокруг костра бегали овчарки. Трясли шкурой, обдавая нас брызгами и хлопая ушами.

— А вы что, одни сюда пришли? — поинтересовался я. — Где остальные?

— Остальное воинство вокруг бегает, шкуру сушит, — указал в темноту Зак. — Да еще ишаки. Но они, правда, разбежались куда-то. Уж очень громко стреляли.

— Нас никто не заметит? — спохватился вдруг Колчин, крутя головой.

— Нет. Эти звери кого хочешь подглядывать отучат, — успокоил Шумер и разлил всем еще по одной.

— А что, весь спецназ?.. — Сашка запнулся.

— Ага. Того, — и Зак провел большим пальцем себе по горлу.

— Но как собаки смогли победить спецназ? И почему нас не тронули?

— А вы у нас были. Потому они и не тронули. За своих приняли. Помните, они вас обнюхивали? К нам ведь никто, кроме своих, не ходит.

— Но спецназ… — поразился я, — это ведь обученные люди. Их же учат с собаками расправляться. Сам читал. Специальная подготовка у них есть.

— У них подготовка против каких собак? Против необученных. В крайнем случае, против конвойных, поисковых и какие там еще есть? А наши псы — научены работать в составе группы. По пятеркам. В каждой — свой командир. Обороняются группой. Атакуют группой. Попробуй отбейся от пятерых зверюг, когда каждая, как говорят военные, знает свое место в строю и может быстро без суеты занимать его.

— Не может быть, — покачал головой Колчин.

— А ты к пограничникам здешним обратись. Они наш опыт уже взяли себе на вооружение. Таких же монстров воспитывают. В семнадцатом учебном центре, кажется.

— Кстати, — хлопнул я себя по лбу, — Вика уже в Москве?

Зак и Шумер рассмеялись:

— Кому чего! Конечно. Мы же обещали. Отправили ее тут же.

— Спасибо, — я уставился в огонь, пытаясь представить себе Вику Лихолит. С глазами-омутами. С длинными волосами цвета воронова крыла. С точеной фигуркой.

— …получили от него бумагу, свидетельство, что мы ни в чем не виновны, — долетел до меня голос Колчина. — Что мы не совершали никаких преступлений. Все! Мы свободны! — Сашка помотал бумажкой над костром.

— Не промокла?

— Ты что?! — сделал Колчин страшные глаза.

— Значит, теперь домой? — Зак хлопнул меня по плечу. — За это надо выпить.

— Да, наконец-то мы возвращаемся, — с глупым от счастья видом подтвердил я.

— Вот видишь. А ты говорил мне, что у вас выхода нет. Собрался оставаться, — поучительным тоном начал Шумер. — Выход есть из любой ситуации. Никогда не поздно повернуть вспять. Только чем дальше ты уходишь, тем труднее повернуть. Представь себе ишака с тележкой. Вот он идет с ней под гору. Сначала тележка пуста. Потом годы, сомнения, разочарования, поражения складываются туда, как камни. Их все больше и больше. Тележка становится тяжелой и неповоротливой. В конце концов наступает момент, когда ишак не выдерживает напора и срывается в пропасть.

— К чему это ты?

— Да так. Ишаки нравятся, — Шумер расхохотался.

— Да ишак, нагруженный сомнениями, — это нечто, — согласился я.

Мы проговорили с исмаилитами всю ночь. Они сказали, что уходят из своей долины. Она уже фактически раскрыта военными, потому как ни жалко, а менять место жительства все равно придется. Их разведчики уже подыскали новую долинку под строительство поселка. Через пару месяцев весь их народ переберется туда.

Утром Шумер снял с себя медальон, точь-в-точь такой же, за которым охотился Федулов, и подарил мне его на память.

Колчину достался медальон в виде серебряного ободка, внутри которого вертелся плоский камень голубого цвета с отпечатком человеческой стопы. «Это след ас-Саббаха на той планете», — пояснил Зак.

Мы подошли к камышам посмотреть, что случилось со спецназом. У кромки воды я заметил густые пятна крови. Чуть подальше в темной жиже плавало белое лицо. Я подошел поближе.

Это был Сухомлинский. В мутной воде страшно зияло темно-красным разорванное горло. Пальцы вцепились в ствол винтореза. Я выдрал у него оружие и закинул за плечо. Потом приподнял труп. На темную поверхность выскочила на ремешке деревянная герметичная кобура из-под Стечкина. Я снял ее и отстегнул пояс с боеприпасами.

— Ты чего там? — испуганно выкрикнул с берега Колчин.

— Да так, ничего, — я оттолкнул тело в воду.

Если бы Сухомлинский просто арестовал Федулова и вернулся с ним в Москву, то не случилось бы этой бойни. Теперь же мертв он сам, мертва Таня. Долгое расследование закончилось гибелью всех участников заговора с расследователями заодно.

— Держи! — я протянул Колчину винторез.

— Не надо! — Сашка дернулся, как от удара.

— Как хочешь, — я закинул оружие в камыши. И сунул под рубаху кобуру со Стечкиным.

— Зря ты.

— Плевать, — процедил я.

Оружие словно прилипло к телу и придало мне новых сил.

Шумер и Зак отослали собак домой. Мы затушили костер. И пошли к дороге.

Даже спустя много лет мне трудно писать об этом расставании. Исмаилиты столько сделали для нас. Столько раз спасали от смерти. Хотя могли вообще не возиться с нами. Кто мы для них? Чужаки.

В общем, мы стали настоящими друзьями. И хотя говорились при расставании какие-то ободряющие слова, сыпались шутки, в душе звенела гулкая пустота. Мы все понимали, что видимся в последний раз.

Исмаилиты посадили нас на попутный грузовик.

— Станет скучно в Москве, приезжайте! — сказал Зак.

— По горам побегаем! Наркоторговцев погоняем! — засмеялся Шумер.

Я смотрел из кузова попутки на удаляющиеся фигурки и чуть не плакал.

Глава 35

Мы шли по центральной улице Душанбе, по улице Рудаки и высматривали «Почту». Из распахнутых окон выдавала симфонический концерт какая-то радиоточка. Гремел оркестровый инструмент. Пилила кого-то скрипка, ей поддакивала виолончель, и барабан дубасил по голове. Потом все они разом вжарили в последней вспышке вдохновения и умолкли, словно закрыли звуконепроницаемую дверь.

— Только что вы прослушали симфонию… — сообщил диктор.

— Саня, а тебе не кажется, что мы вот тоже только что прослушали симфонию Судьбы под названием «Неприятности номер …ндцать…». А теперь возвращаемся с этого концерта домой?

— Далеко же мы забрались. Боюсь, как бы нам не проиграли еще пару аккордов на прощание.

— Ну, нет. На этот раз все, — рубанул я рукой. — Больше никаких активных действий с нашей стороны. На провокации не поддаемся. Телеграфируем Павлову, получаем по переводу деньги, покупаем билеты и улепетываем в Москву.

— А вот и «Почта»!

Вертлявые двери «Почты» сделали оборот и выпустили на улицу Сергея Шархеля. Ну, того спецназовца, с которым я шапочно познакомился в зимнем Грозном, когда они собирали погибших бойцов Майкопской бригады.

— Наслышан о ваших подвигах! — распахнул он объятия. — О вас тут легенды ходят.

— А ты какими судьбами?

— Перевели в двести первую дивизию. Командую тутошним спецназом. Бунтарей здешних усмиряю. Слышали про военный мятеж?

— М-да.

— Вы сами-то откуда?

Я посмотрел с опаской по сторонам, никто не подслушивает? И потом кратко пересказал события прошедшей ночи.

Шархель присвистнул:

— Досталось вам! Ну, с тобой, Леша, все понятно. Еще там, в Грозном, я понял, что ты вечно лезешь в задницу. Зачем же ты товарища с собой поволок?

Колчин захорохорился:

— Не поволок! Мы работаем вдвоем.

— Да, на пару и помирать не страшно. Как говорят в народе, хорошо заканчивается то, что ни хрена не начинается. Предлагаю перед отправкой на родину заглянуть в одно местечко на шашлыки.

Мы получили от Павлова деньги. Купили билеты на завтрашний рейс и вечером поехали на окраину Душанбе. С горы, где стояло летнее кафе и была устроена обзорная площадка, открывался потрясающий вид. Разноцветными огнями переливался Душанбе. Желтыми ниточками пылали проспекты и улицы. Мигали окнами здания. Жара отступила. И нависло низкое небо, словно набросили бархатное покрывало с россыпью серебряных блесток. Если изрядно выпить под таким небом, то кажется, можно протянуть руку и отрезать себе кусочек этого серебристого бархата на память.

Мы сели за столик и принялись расслабляться, впитывая водку и прохладу напополам.

Через несколько минут к нам присоединился друг Шархеля офицер-юрист Володя. Принесли шашлыки. Официанты заставили столик салатами и водкой. Вчетвером мы балагурили и хихикали на всякие военные и около того темы. И подмигивал нам снизу веселый город Душанбе.

Из темноты на площадку въехала колонна иномарок. По большей части она состояла из дорогих джипов. Из открытых окон автомобилей торчали во все стороны стволы автоматов и пулеметов.

Посетители заметно напряглись. Смолкли разговоры и смешки.

Колонна остановилась. На площадку кафе высыпали гурьбой боевики, вооруженные от задницы до челки на голове. Гирлянды гранат, гранатометы, автоматы и пулеметы висели на них гроздьями. Многие из боевиков держали на изготовку двадцатизарядные автоматические пистолеты Стечкина.

Бандиты уже где-то накирялись водки и решили продолжить веселье в этом кафе. Не обращая внимания на посетителей, они заняли столики, подозвали официантов. Нам повезло, что мы получили заказ еще до их приезда. Потому как внимание хозяина кафе и его работников теперь целиком сосредоточилось на боевиках. Им носили охапки шашлыков, ящики водки и вина, зелень-шмелень, хлеб-млеб и все такое.

Наше маленькое сообщество заметно погрустнело.

— У тебя где пистолет? — шепотом спросил юриста Володю Шархель.

— В машине.

— И у меня там же. Значит, бежать к машине не имеет смысла. Размажут по асфальту.

— А в чем дело?

— А в том, что среди боевиков есть пара подонков, которых я недавно лично арестовывал. Теперь они почему-то снова на воле и при оружии.

Я осторожно выпустил рубаху из-за пояса и щелкнул замком кобуры. В руку удобно легла рукоять Стечкина. Большой палец нащупал предохранитель и сдвинул его вниз.

— У меня Стечкин. На боевом взводе.

Серега сделал страшные глаза:

— Не дури. Завалят всех. Не время.

Твою мать! Все так хорошо заканчивалось, и тут на тебе — то ли пристрелят с Шархелем заодно, то ли в заложники возьмут! Павлов с ума сойдет. Да он просто не поверит нам! Скажет: взяли деньги, пропили, а теперь врут, что в заложники попали, и еще требуют за опохмел заплатить. Я чуть не сплюнул с досады. Если бы кто-то рядом со мной олицетворял сейчас мою Судьбу, я бы треснул ей в ее олицетворение даже не задумываясь. Судя по Колчину, он пребывал точно в таком же настроении.

— Думаю, что уходить не имеет смысла, — заметил Володя-юрист. — У нас полон стол жратвы, и как только мы отсюда засобираемся, боевикам это наверняка покажется подозрительным. А тебя, Сережа, они сразу опознают. Так что сидим, жрем и пьем. Может быть, все обойдется.

Так мы и поступили. Боевики пили, ели, орали, и мы от них не отставали. Наконец пиршество закончилось. Банда отвалила от столов и засобиралась по машинам. Как назло, именно тот боевик проходил мимо нашего столика и даже с пьяных глаз узнал Шархеля. Мягко положил ему руку на плечо.

— А-а-а, корефана! — сказал нараспев бандит. — Так тебя еще не убили?

Повисла пауза. Вся банда приостановилась и повернулась к нашему столику. Зрачки автоматных стволов смотрели на нас в упор.

Я крепче сжал под столом оружие и направил его на боевика. Первые две пули он получит гарантированно. А с остальными — посмотрим…

— Как видишь, живой, — спокойно ответил Шархель, улыбаясь боевику в лицо.

Володя-юрист заметил мои приготовления и напрягся, чтобы при первых выстрелах кинуться во тьму за оружием.

— Ну-ну, — боевик окинул нас нестойким пьяным взглядом, поправил на плече автомат и затопал к машине.

Банда расселась по автомобилям и, дико сигналя, уехала в ночь. Вся уличная кафешка молча смотрела им вслед. На исчезающую в ночи вереницу красных стоп-сигналов.

— Кажется, они за ужин не заплатили, — в гробовой тишине сказал мой друг, Сашка Колчин.

Эти слова слышали абсолютно все. Площадка взорвалась от хохота. И посыпалось со всех сторон радостное:

— Догони, напомни им правила хорошего тона!

— А они никогда не платят, как слоны из рекламы!

К владельцу кафе снова потекли многочисленные заказы. Люди решили не упускать острый момент и расслабиться до конца.

Мы тоже повторили наш прощальный ужин. Вкуснее водки я еще не пил!

— Все, больше никаких неприятностей с нами случиться не должно! — убежденно проговорил я после очередной рюмки. Стечкина я незаметно отправил в кобуру и снова заправил рубаху.

— Откуда у тебя оружие? — поинтересовался Шархель.

— Один человек подарил. Оно ему не пригодилось. А мне в самый раз, — сказал я самоуверенно и получил неодобрительный взгляд от Колчина.

— Ты с ним не шути, — начал было Серега, потом махнул рукой: — А впрочем, хрен с ним. Спасибо тебе. Если бы тот боевик выстрелил в меня, ты бы ему голову своротил. Так?

— Да, уж, я видел Лешину рожу, — подтвердил Володя-юрист.

— Я лично пристрелю любого, кто помешает нам вернуться домой! — пообещал я небесной темноте и снова опрокинул рюмку.

Колчин снова неодобрительно хмыкнул, но промолчал. Чего со мной, с пьяным, спорить!

— Да, это по моей вине вы чуть пулю не схлопотали, — признал Шархель и потянулся к рации: — Магнит — Кэпу.

— На связи! — сразу отозвалась рация.

— На шесть утра приготовить два пенала и десять карандашей.

— Принял!

— Завтра я вас лично отвезу в аэропорт на двух БМП, под прикрытием спецназа, — сказал Шархель. — И пусть кто-нибудь попробует нам помешать.

— Спасибо…

Я подпер голову ладонью, посмотрел на небо и отыскал Полярную звезду. Где-то там, далеко в Москве, Вика, наверное, тоже сейчас смотрит на нее. Значит, мы уже встретились. Пока, правда, только взглядом.