— Жалко, — вздыхал Арсений. — Клиентура, связи, материалы в остатке тысяч на восемь… Ты точно решил?
      — Как и ты. Я однолюб только по отношению к женщинам, а к жизни отношусь совершенно по-другому. Мне интересен сам процесс познания и получения разнообразных навыков. Порой алгоритма достаточно, чтобы я сам мог с уверенностью сказать, что я это умею. А еще я не люблю доводить все до совершенства. Мне кажется, что это прерогатива Бога, и когда про человека говорят, что он господь бог в своей профессии, мне становится смешно. Теперь, например, про ремонты я знаю все, что мне требуется, стало быть, ремонт у себя дома вполне осилю, сэкономив деньги и время, необходимые для других, более важных дел.
      — Каких, например?
      — Да каких угодно. Было бы желание, а дела появятся. Я, например, рисовать не умею. Бог не дал. Клиент тут один, реставратор, у меня был… Заходил к нему в мастерские недавно. Интересно, черт возьми… Вот туда, наверно, и подамся. А насчет дела не беспокойся, ты разве не чувствуешь, что все уже закончилось?
      — Пока нет. Я на тебя надеялся, потому что больше не на кого. Братья не потянут: они и так счастливы в своей ипостаси… не пропадут. Коля слишком экспрессивен и еще не изжил свои представления о справедливости и несправедливости, с которыми к клиентуре нельзя подходить на пушечный выстрел. Максиму Петровичу это сто лет не надо. Джулию в расчет не берем.
      — Главное, не цель, а путь к ней. Когда достигаешь цели, всегда чувствуешь разочарование и тоску. Депрессия достижения…
      …Конго был прав, не все истории заканчиваются так же, как похожие друг на друга американские боевики или мелодрамы, где главный герой получает в награду миллион долларов и грудастую блондинку в придачу. В тривиальных голливудских кинолентах, из которых нормальному человеку почерпнуть нечего, а иным внушается радужная вера в сказку, история мнимо заканчивается твердой точкой. Но мало кто задумывается и фантазирует о том, что же может произойти с героями дальше. Быть может, жизнь киношных масок в следующий миг из комедийной мелодрамы превратится в кровавый триллер. Добытый в тяжких муках миллион испарится в мгновение ока, грудастая блондинка уйдет к другому, а главный герой превратится в остывающий труп с горячей пулей в голове. Всякое может быть, пути господни неисповедимы…
      — Жизнь круглая, Земля длинная, — как-то сказал Арсению дядя Гена.
      Это было последнее их чаепитие на кухне — кто бы мог предвидеть! — Все мудрые мысли уже высказаны много-много раз!.. Но услышаны, — тут дядя Гена сделал многозначительную паузу, — должны быть только вами и лишь однажды. Ты особо себе мозги не ломай в размышлениях о сходстве встретившихся тебе в жизни людей. Мы все похожи друг на друга и все друг у друга учимся. Ты это уже сам понял и знаешь, как идти к своей цели. А то, что не перестал удивляться, — это хорошо, именно это качество делает людей счастливыми. И запомни: все мы где-нибудь когда-нибудь непременно однажды еще встретимся…
      Дядя Гена проводил Арсения до дверей, пожал руку, улыбнулся и хитро подмигнул:
      — Удачи, капитан, дуй в свои паруса!
      Дядя Гена собирал свои пожитки в маленький рюкзачок. Дома никого, кроме Матильды, не было. Вероника с мужем умчались по делам, Андрюша в детском садике. Бомж дядя Гена присел на корточки, обнял собаку и, глядя в ее грустные глаза, произнес:
      — Вот и все, Матильдушка. В своей семье я давно порядок навел… Кажись, и в этой все наладил. На Алтай, пожалуй, подамся… Семье брата помогать надо, да и поближе к родине. В общем, дел выше крыши. А ты не горюй, черноглазая. Присматривай тут. Все мы когда-нибудь где-нибудь обязательно еще встретимся… — повторил он собаке те же самые, только что сказанные Арсению слова.
      Спустя месяц Арсения навестил Коля. В прихожей он расстегнул небольшую сумку и выпустил из нее кота по имени Загрызу.
      — Присмотри за ним, — попросил Коля Арсения, — я уезжаю.
      — Куда? И надолго?
      — В Индию. В Ришикеш — город благодати и ненасилия. Я давно хотел… На сколько — не знаю, но я вернусь обязательно. Может, через месяц, может, через пару лет… И вот еще… — Коля протянул Арсению ключи от своей комнатки на Брестской. — Сдай хорошим людям, чтобы не пустовала. Можно даже за символическую плату. Ну, я пойду?
      — Ну-ну. С Богом. — Арсений протянул Коле руку: — Удачи тебе и просветления.
      — Спасибо. — Коля пожал руку и вышел, тихо затворив за собой дверь.
      — Ну, что, Загрызу, будем дружить? — Арсений присел на корточки и протянул коту руку: — Дай лапу.
      Загрызу ткнулся в ладонь холодным носом, задрал хвост и с важным видом ушел осматривать новое жилище…
      — А куда потом, Маратушка? — спросила Марата Васильевича Джулия, заботливо пристегивая мужа к креслу пассажирского «Боинга» швейцарской компании "Свисс Эйр".
      Набравший обороты лайнер мягко сорвался с места и побежал по взлетной полосе аэропорта Женевы, чтобы через несколько долгих часов совершить посадку в Стране восходящего солнца.
      — За Ваню волнуюсь. Как он там, в этом швейцарском колледже? Ага…
      — Не волнуйся, освоится. Через пару лет будет на трех европейских языках болтать. — Марат Васильевич привлек Джулию к себе и поцеловал в ухо. — А потом… Потом, после Токио, — да куда угодно! Какая разница, где радоваться жизни, — расплылся Марат Васильевич в белозубой фарфоровой улыбке…
      — С днем рождения, братуха! — Маркс чокнулся с братом массивным, до половины налитым водкой стаканом.
      — Бывай здоров, брательник!
      Близнецы выпили и обменялись подарками — коллекционной дискографией "Deep Purple" и "Led Zeppelin".
      — Завтра на работу не пойдем, — подытожил Энгельс. — Я клиенту позвонил. Подождет пару дней. Ну его на хер…
      До Алтая дядя Гена не добрался. В тот день, собрав свой рюкзачок и попрощавшись с Матильдой, он вышел на улицу и присел на скамейке у подъезда — "на дорожку". На ней и умер с загадочной улыбкой на лице, прислонившись спиной к растущему рядом каштану…
      В это самое время, ранним утром, на вилле под Лос-Анджелесом бизнесмен "кот Леопольд" посмотрел на свой женевский хронометр "Морис Лакруа" и очень удивился. Часы остановились…
      …На другом конце земли опер из режимного отдела выписал справку об освобождении и протянул ее известному каторжанину Алеше Воробьеву.
      — Благодарю за зону, Алексей Иваныч, куда вы теперь?
      — Какая тебе разница, начальник? Какая разница, где радоваться жизни? Ты все равно не поймешь…
 
      — Ну, что, соколики, как себя чувствуете? — спросил пациентов Арсений, заходя в палату в новеньком накрахмаленном хирургическом костюме. — Выздоравливать будем?
       Гурзуф — Варшава — Минск. 2008