"Кабакам нужны девки свежие!
      Похоронке нужны хлопцы чистые!
      Посылаю тебе хлопца чистого,
      Посади его на цепь звонкую..."
      Жаль, что докончить ему не дали. Хотя он и уверял, что это песня посвящается пограничникам, погибшим на полуострове Даманский.
      С матом, без мата. Какая разница, то и другое - концы одного шнурка в модном ботинке, скрывающем потную лапу. И тот, кто старательно избегает матюгни, всегда себя этим выдает.
      Второго приглашения в гости к тем кротам-автолюбителям теперь придется ожидать долго. Народец "за що" большой любитель норы рыть. Общее хобби роднит его с героями коротеньких рассказиков еще одного любимца хозяев гаража - Йозефа Кафки. Кроме того, этот житель Мадагаскара - однофамилец колпачков для женщин. Они лежат под стеклом в аптеках и похожи на каски немецких зольдат-лилипутов. Азизян почему-то напевает, глядя на противозачаточные средства:
      "Ай, Баку, джан-Баку
      Ай, Гюль-джан Баку".
      А что? У Флиппера в классе учится всеми уважамый, даже приблатненный лилипут; не гном, а именно пигмей - Алик Шмаго, по кличке Кинг! Вот на его курчавую головку вполне бы налез такой колпачок. Проблема найти еще и эсэсовский мундирчик размером на мартышку.
      В прокопанных под девятиэтажками норах народец "за що" скрывает свои консервации, картофель и лук. Им непременно нужно что-нибудь "заховать", иначе их рожи не сложатся в гримасу тупого и хитрого, как у любителей Пинк Флойд, довольства.
      Три товарища вырыли в гараже целый бардак. Гараж! Если бы это слово впервые появилось здесь, как название фильма на афише! Лемуры обязательно прочитали бы его с ударением на первом слоге - "Гараж". Разве не так произносили недавно "Скарамуш", или "Картуш". А начитанный лемур-старейшина, если понадобится, охотно подтвердит, что так звали атамана каких-нибудь опрышков, или гайдуков.
      Вероятность такого прочтения была бы еще больше, если б аборигены Мотор-Сити не изведали всех достоинств колеса, то есть не ездили бы на машинах, а летали, как фазаны, по воздуху.
      Между прочим, как раз в этом красно-черном строении проживает барышня Аня Малкут, со всею своей трудовою семьей. Ее дядька, похожий на Белу Лугоши, литейщик Наум, по словам Кунца, метал здесь в лестничный проем рыги. На октябрьские, что ли. Веселые люди. И что характерно, Ане откуда-то известны песенки "Магаданцев", Гриши Бальбера и Кости Беляева, которого в этих краях зачем-то называют Бродским! Высоцкий есть? - Есть. А Бродский?.. В отличии от начитанных мартышек в претенциозном мерседесе. Из их яичек в дальнейшем и повылупится поколение заек, заглушающих вонец дезиками, и способных только хвалить все подряд, то есть не ценить ничего.
      Иногда, прямо во время урока, Гарриман и Аня напевают вполголоса на задней парте:
      "Костер давно погас, а ты все слушаешь,
      Ночное облако скрыло луну.
      Я расскажу тебе, как жил с цыганами
      И как ушел от них, и почему."
      В девичьем, очень здоровом лице этой девочки можно разглядеть несколько поколений честных тружеников, не способных на подлость ни по отношению к ближнему, ни к Империи, не унизивших звание советского гражданина ни в малом, ни в великом, и равнодушных к одежде затравленных масс Америки джинсам.
      В кабине Яшиной "антилопы-гну" она, конечно, не окажется, скорее в кабине подъемного крана, или за рулем троллейбуса. С такою нежной кожей...
      "Обо всем этом ей надо рассказать. Все это надо с нею как-нибудь обсудить", - волнуется Гарриман, сердито обстреливая взглядом проезжую часть. Он отшвыривает окурок жестом гангстера из кинофильма "Жил-был полицейский" и возвращается во двор. Прошло всего пять минут.
      Но за эти пять минут успел испариться вместе с бакенбардами Кунц. Пошел смотреть домой какой-то фильм. В телевизоре кино - хоть смотри, хоть пей вино! Можешь даже покурить и щей покушать.
      Остались двое. Гарриман предлагает им пойти "за сарай" - al fresco на оштукатуренной стене бывшего "облпроекта". Когда-то рядом с этим особнячком избушка стояла, в избушке горел огонек. Говорили, что там проживает с дочерью Бешеный. Память не сохранила о нем ничего, кроме клички-фамилии. Она и вспыхивает иногда, точно испорченная неоновая надпись через дорогу:
      Б
      Е
      Ш
      Е
      Н
      Ы
      Й
      За сараями, то есть уже за гаражами тоже никого нет. Лампочка над общим верстаком не светит. Должно быть, ее выкручивают и убирают под замок.
      Прошлой зимой черт дернул Джокера изобразить на уроке биологии, что бы вы думали - половой акт. По фотографии, что показал ему мельком мальчик Женя Лобковец. В дальнейшем он повесился. Подглядывать в реальной жизни Джокеру было не за кем, и он запомнил только ножищу хуны, закинутую на плечо штрыка. Так вот, что они имеют ввиду, когда поют: "Put your head on my shoulder"! Гарриман сделал зарисовку по памяти, и показал ее Наташе Удвох. Та мгновенно ощерила лисью морду, хапнула порно, и на большой перемене отволокла картинку, не скрывая шадэнфройде - классному руководителю Юхимович. Гарриман настроился на худшее. Снисхождения от этого молодящегося блядва в шиньоне ожидать было нельзя.
      И тогда молодой художник решил заболеть. Пил, как дурак, стаканами холодную воду, стоял в ванной комнате на цементном полу босой, потом долго слоны слонял по двору без шарфа и шапки. Когда того потребовал мочевой пузырь - заглянул за гаражи. Шо же он там увидел? "Пир нищих". Верстак ломился от бутылок с "мулякой", как в фильме ужасов. Оргия живых мертвецов-алкоголиков. Домашний тиран и басист-неудачник Зэлк занимался любимым делом - бухал на улице. Мрачное существо по прозвищу Патэр, без лишних слов составляло ему компанию. Зэлк протянул пол-литру грустному от собственной неосторожности Джокеру. Тот отказался - мол, мне сейчас не до этого. Потом Зэлк напиздит Шульцу, что Джокер очканулся выпивать, потому, что еще шнурок, что якобы, его перепугал, двигая париком в полумраке Патэр, и тому подобный вздор. Шульц злорадстововал.
      Однако дьявол судил иначе, потому что ему были нужны здоровые курсанты. Конечно, Джокер не простудился, и утром, совсем угрюмый поплелся в проклятую школу. Там, как ни странно, никто не торопился его разоблачать. Правда, уже где-то месяц спустя остановит его в конце классного часа жирная Юхимец, и многозначительно процедит: "А все твои рисунки, Самойлов, у меня, понятно? У меня."
      Короленко берет из рук Мертвоглядова свернутую мухобойкой газету, явно спизженную из ящика какого-нибудь еврея, вычисленного ими по указателю жильцов. Воистину гестаповское нововведение эти указатели. Быть может, в этот раз пострадал Каганчик, а может и всегда хлопотливый общественник Бельфигор, или стремящийся в Израиль доктор Азриэли.
      Гарриман поджигает газету зажигалкой "Ронсон" - той, что дала ему на время Нэнси-Война миров. Западная вещица похожа на велосипед без колесиков. Пламя быстро разгорается и озаряет стену. Молодые люди с жадностью любуются физиономией Фантомаса в обрамлении матерных слов и свастик, прорисованных глубоко и старательно.
      Этому портрету почти десять лет (значит те, кто их досиживает, скоро выйдут, станут сапожничать и шпилить в картишки уже на воле), но он не утратил с годами ни крупицы своего малопонятного мелюзге магнетизма. Напротив, образ на стене сделался еще более привлекательным, как изображения Сталина и Гитлера, как старые группы, игравшие в начале 60-х big beat, и записи старого блатняка под гитару. Гримаски снующих по экрану давно истлевших дамочек, вроде Ляли-Лилит в "Гадюке". Колдовским путем они то и дело погружают ваш хуй в огненный бархат, ножны вожделения. Кап, кап, кап... Тихо шипит пропитанная мочою бумага. Факела долго горят только в кино.
      Летом 67-го, когда за Океаном, на самом загривке Левиафана куражилось "Summer of love", здесь, здоровые лемуры его полностью проигнорировали.
      Сердца пацанов покорил тот, кто уложил в зеленый чемодан сладкий труп леди Бельтан. Их кумиром стал не гнида-хиппи в цветуечках, а злодей FANTOMAS - кровавый глаз! Антигерой, которого ждали. Разгромил "силы" добра. Блицкриг ненависти. Встречали чем? Хлебом-солью! Мицняком да булгартабаком.
      Изверг и еретик, клоун и урод, бросающий вызов законам и морали людишек, угрожал лордам и завмагам голосом денди Владимира Дружникова. И хохотал с сардонической злобой, когда выполнял обещанное. Однако те, кто переступил людской закон не на экране, оказались за решеткой, оставив на воле свои HATE LETTERS IN THE SLIME. Фантомас не пришел им на помощь, не пересек границу дозволенного, как это попытался сделать за четверть века Адольф.
      Жирно прочерченный зеленый лик снова сливается с темным фоном стены мимикрирует до лучших времен.
      Краденый печатный орган догорает в руке коварного и непредсказуемого Короленко. Гарриман жалеет, что сверкал при нем, как идиот, диковинной зажигалкой. Незаметно он убирает "Ронсон" в карман штанов. От греха подальше. Но что есть грех? Странное дело - Джокер симпатизирует нацизму, причем его "ужасные" стороны не вызывают у него запланированного ужаса; но совершенно не завидует и не бесится при виде евреев. И вынужден скрывать обе эти симпатии. А комсомолец Короленко пакостит таким же, как он, советским людям, и гордится своими проделками. А пока что пионер Кунц проявляет отчетливый интерес к еще одному меньшинству, находящему небезвыгодным считать себя угнетенным. Впрочем, свойство меньшинств - расти в числе, сохраняя чувство исключительности. Чем безнадежнее линяет, утрачивая свой цвет и упругость материя большинства, тем ярче горит ярлычок-этикетка "расы господ".
      Все кругом темнят. И в сумерках всеобщего помрачения откуда-то из ГДР, где разлагается, отсасывается немецкими питуриками западная группа войск, возвращаются вот таких размеров полутритоны-"полушкряки", как Мертвоглядов. Который тоже только что помочился своим бородавчатым хоботом, и уставился, не моргая, на собачий ящик, вибрируя жабрами оттопыренных щек.
      -Сколько ж их на самом деле было? - вслух размышляет Короленко, хотя в печати уже не раз отвечали на этот вопрос, - Серий "Фантомаса"?
      Наименее тупой из всех дворовых подростков хорошо помнит, как Гарриман когда-то в течении трех дней водил за нос целый шобляк бакланов, сочиняя на ходу четвертую и пятые серии. Делал он это настолько увлекательно, что те кугуты до самого конца так и не смогли его разоблачить.
      Обиталелей этого двора наебать нетрудно, как и любого другого рабочего гнезда, плохо другое - на них ведь ничего не заработаешь пропагандой того, что нравится тебе самому. В этих клетях, в отличии от разбойно-романтической слободки не поют - шипят, и то, не как змеи, а скорее, как детская клизма. В основном здесь можно встретить лысых и плешивых, но не благородно, как Шарль Азнавур или Челик, а совсем иначе. Полысевшие от обыденных забот, от суеверной боязни последствий онанизма, которая табунами загоняет их в газовую камеру Дворца бракосочетаний, как гнала в море Джона Сильвера его чернокожая супруга.
      Лева Шульц отрастил было роскошную "афро", но когда! Когда попал под машину и полгода пролежал в гипсе. Нашел время похипповать! Сняли гипс, и Леву тут же отправили в "перукарню", где его по новой облысили. Не дорогая ли это цена за возможность носить патлы - перелом ноги? Вопрос риторический. Вот начинает обрастать далекий от поп-музыки Кунц, но это он, как говорится, машинально.
      Длинные волосы в обычной школе не приветствовались, что закономерно, учитывая их негигиеничность и противный обмен веществ у подростков, от которых и так вечно попахивает. Зато на них не обращают внимания там, куда поступил лемурчик Кунц - в ПТУ! Бакланы имели полное право заявлять: "Вас еще два гола будут в школе за патлы гонять, а у нас - бесплатное питание, потом - бесплатные обувь и роба, и в третьих - не стригут". Поэтому, в начале 70-х по длине волос можно было опознать далеко не богему, не битника, не пихосатаниста, а Его Профтехучилища Баклана!
      Вот у кого "будут волосы все распатланы", если послушать Галича в любимой песне Лены Канн - от которой тоже исходил тяжелый духан, пермаригидное зловоние - "Гостиничная пастораль". Благодаря этому факту даже возникло отдельное понятие, спецопределение такое - хиппи боклан. С ударением на "о", как "очко" или "лезгинка-шалако". Запомнили? Применяйте.
      -Трудно сказать, - скромно и уклончиво произносит Джокер, стараясь не обострять.
      -Старший брат Зарыги, Витька Новокрест, шо служил в Морфлоте, говорит, что в Турции показывали 666 серий, - с подспудным фанатизмом чеканит слова Короленко, отец лжи и разносчик суеверий.
      -Хай Мертвоглядов расскажет им по новой тот фильм, про Вампира, что он смотрел в ГДР, если он, конечно, не напиздел.
      Что-то Гарриман об этом уже слышал. Какие-то абстракции доходили. Обычно в пересказках подобного рода детали и сюжет оказываются безнадежно погребены во браге вымысла. Когда Гарриману было лет 11 и звали его тогда еще Фриц, Каганчик-младший пошел навстречу малолетке, и побаловал его своей версией "Анжелики - маркизы ангелов". Она была до такой степени несуразной, что даже Гарри- ребенок, освоивший по случаю "Судебную медицину" и "Гигиену женщины" Паппа и Школьника догадался, в чем тут дело. Каганчик воспользовался шансом выплеснуть ему в уши всю свою умозрительную онано-паранойю. Нашел психиатра! Слышал бы своего внука дедушка-конармеец, достойный пера Бабеля и фронтовой шофер.
      Мертвоглядов реагирует без энтузиазма. Видимо, родители не позволяют ему распускать слизистый рецептор насчет их жизни за границей. Пускай это было всего лишь ГДР-овское чистилище между капиталистическим адом и парадизом Леонида Ильича.
      Однако, мало помалу его колебания утихают, и по хлопанью мясистых век можно заключить, что Мертвоглядов настраивается, вспоминает подробности, и готов нарушить данное своим предам обещание.
      Наконец, он убирает за спину руки, хохлится, как больная птичка и начинает: "Там вначале проходит банкет. Прямо в комнате сцена. Лабает ансамбль - какие-то патлатые чуваки. Танцует классная негритянка. А под одним столом, когда приходят полицейские, то видят, что там на полу чудак долбится с чудачкой, а та, слышишь, спокойно так ест яблоко."
      "Восемьдесят минут", - мысленно уточняет Джокер
      "...и там, между гостей уже ходит один, он потом окажется главный. У него в медальоне есть пепел Вампира. На другой день он же, в баре, говорит своим кентам: у меня есть порошок. Тот, шо пепел. Все, шо осталось от Вампира. А девки орут: так давайте его оживим. И потом они обратно собираются, уже на кладбище, в старой церкви. И тогда этот тип Джонни собирается... вызывать... Сатану... врубает магнитофон и подговаривает одну молодую бабу, чтобы она дала разрезать себе руку, и перелить кровь в специальный кубок:"
      "У директора нашей школы Распиздяя Леонтьевича таких кубков полный кабинет, - продолжает безмолвно комментировать мертвоглядовский рассказ Гарриман, , - недаром мы его говном закидали, тоже как настоящие вурдалаки".
      "...а пепел этот тип Джонни уже замешал с кровью и пересыпал в дырку... Не! Он еще читает заклинания, орет так классно, на всю церковь, как будто Гитлер, под страшную музыку. А остальные хипповые чудаки с чудохами, понял, не видят же, что пленка уже закончилась, смоталась, и крутится вхолостую на одном подкассетнике, но музыка! - Мертвоглядов делает важное лицо, - не умолкает".
      -Вот-вот, а Короленко подавай восемьдесят минут хуесосанья! - уже в голос вставляет Гарриман.
      -Шо-шо? - тотчас же переспрашивает Короленко, оскаливая острые, незапущенные зубы.
      -Та это я так, - успокаивает его Гарриман, - без паники, майор Гараж.
      "...потом, когда остальные в ужасе разбегаются, перелезают через забор..."
      -А ведь многие поприезжали на собственных машинах, - не без сарказма напоминает Короленко, постукивая ногтями по твердой пачке сигарет. Манерность этого старшеклассника не ускользает от внимательного Гарримана; он знает, что Корочки регулярно посещает дамский зал, где ему делают маникюр. Надо бы выяснить степень его близости с Жорой-пидорасом. Давно пора.
      "...остается только сам Джонни, и еще та девка, шо дала свою кровь, Из могилы начинает сочиться дым. Потом шото типа креста начинает шататься, а могильная земля ходит ходуном. Наконец из дыма появляется сам Вампир. В плаще. Джонни опускается на колени и Вампир дает ему перстень... с русалкой... а девку Вампир гипнотизирует и кусает за шею..."
      -Кто-то клево заорал на весь летний, когда показывали "Ромео и Джульетту", вернее четко так порбазарил, когда Ромка вламывается в морг, то есть в склеп, а зал уже затих: та еби ее, пока тепленькая! - в который раз перебивает Мертвоглядова Короленко. По тону сказанного Гарриман констатирует, что совсем еще недавно романтичный, словно Пьеро, щеголь Короленко охладел к лирике окончательно, и превратился в циничного Арлекина. Конечно, он уже не просто лапает одноклассниц. Как меняется облик юного существа, когда оно осознает, что в Стране Советов не только "кто не работает, тот не ест", но и "кто не дрочит, тот ебется".
      От подъезда, где обитает нелюдимый Зэлк бесшумно отделяется, как листок черного календаря, силуэт в кожаном плаще. Он движется по колено в дымке, беззвучными спазмами, и миновав ряд гаражей устремляется к арке меж двух сегментов немецкого дома.
      В лабораториях районной поликлиники, при которой тоже есть морг, и даже крематорий, по очереди загораются окна. Зэлк прописан у матери. Она недавно вышла замуж за молдаванина, с котором воевала в одном партизанском отряде.
      Фигуру в черном видит только Гарриман, так как Мертвоглядов и Короленко сидят к мусорнику спиной и шарят глазами по окнам квартир, подстерегая появление раздетой бабы. Точно так же мимо Джокера прошел однажды клавишник Сру-ля-ля, только тогда он еще не знал, что это был Сру-ля-ля. И как раз в ту же ночь, в кафе "Маричка" случился пожар. Сам по себе воспламенился электро-орган "Вермона". Быть может, и сейчас тоже прошествовал Сру-ля-ля. Для чего бы ему заходить к Зэлку?.. Просить у него жуткий, обитый кисеею гроб под амортизацию? Но Джокер даже не уверен, есть ли там внутри динамики. Просто бухнуть?.. Или?..
      Мертвоглядов пересказывал фильм о Живом Мертвеце еще минут сорок, бормотал, будто под гипнозом. Короленко, глупея на глазах, слушал внимательно - запоминал, чтобы потом пугать вампирами чувих. Гарриман остался неудовлетворен корявой речью Мертвоглы, и пошел к себе.
      Отпер старинным ключом дверь, обитую коричневым дермантином, вошел в просторную прихожую. Поставил ведро рядом со стиральной машиной "Ока". Валики из твердой резины, установленные для отжимания мокрых тканей, вполне бы годились и на роль орудия пытки. После которой руки истязуемого уже мало на что оказались бы годны. Думая об этом, Гарриман почему-то всегда обозначал пол жертвы, как женский.
      Эмансипация украинских семей начинала раздражать. Похабная формула "хата в городе и огород в сэли" плодила разложение. Возьмите городскую тварь образца 75-го года - на жопе коттон, подмышки потеют в полиэстер, собачьи опята сосков уже в гипюре, хавальник - под слоем Lancome, и только между ног - все еще вата. Как военная база в Сирии. За которую, кстати, ни цента не берет благородный Хафез Асад, в прошлом ас сирийских ВВС. Того, кто способен рассиропиться от сюжетов подозрительных фото, сделанных в Голливуде, рано или поздно будут хлестать по роже фотографиями, сделанными в Израиле. Цена овощей, выросших благодаря свиной моче... Помидорки, людишки те и другие должны созреть.
      В гротообразной глубине гостиной пиходелически змеился дым от бабушкиной папиросы. Изнутри комнату освещал один экран черно-белого телевизора. Джокер увидел, как на стене тени от острых ногтей стряхнули в керамическую пепельницу (из Рейха) цилиндрический пепел.
      Шел хоккей. Наши играли с отвратительными абсолютно всем чехами. Точно так же бабушка смотрела хоккей и десять лет назад, когда еще жив был домашний кот Штюрмер. И чехи-шпикачки были так же, без исключения отвратительны всем, кто в ту пору посещал их дом. Чешские болельщики скандировали свое: "До-Ко-Го-До-Ко-Го!", и бабушка с презрительной, как в немом кино, гримаской, добавляла: "Да до хера твоего!"
      Джипси Джокер аккуратно повесил плащ на плечики и прошел, минуя два чулана, через бесконечно длинный коридор к себе, в спальню-кабинет. Включил лампу, уселся на венский стул из Восточной Пруссии. Скрестил руки на его изящной, но жесткой спинке. Задумался.
      Человек в черном. Коненчно, то был Сру-ля-ля. Приходил к Зэлку вмазать. Ведь в Понедельник "Маричка" не пашет. Точнее, у музыкантов выходной. А фильм, который пересказывала глупая амфибия Мертвоглядов, называется "Dracula A.D. 1972". В роли графа, конечно, Кристофер Ли, а его вечного противника играет Питер Кушинг. Джокер видел обоих только на фото. Всех, кого видишь на фото, воспринимаются как политики, или родственники.
      Сатанизм не сходит со страниц советской печати. "Известия" уделили внимание "Экзорцисту". В "Литературной газете" разоблачают взгляды и методы доктора Ла Вея. Плотно составленная Человеком со Слеклянным Глазом брошюра "Алекс и другие" содержит уйму сведений о серийных убйцах 60-х годов. Отдельная глава отведена Чарлзу Мэнсону. Жуков приводит фрагмент его последнего слова, цитирует песню "I'm a mechanical man". Не мало. Есть там и портрет. Конечно, интерес к порноматериалам, тоже по-прежнему традиционно велик; имеет место спрос, и даже желание пусть скупо, но платить за черно-белые поебеньки, переснятые со страниц скандинавских изданий.
      Но вот уже какой-то юноша, пожелавший сохранить инкогнито, приобрел у Гарримана через Азизяна небольшой плакатик Линды Блэр. Скорее, просто центральный разворот. Цветной. За чирикман. А это значит, что к непросыхающим от семени рукам Азизяна прилипла, как минимум, пятерочка. Итого - пятнарик! Чтобы советский юноша расстался с такою суммой ради девочки, в которую вселился Злой Дух, юношу нужно как следует раздрочить. Ведь это не волосы на ушах отрастить! Это - культ.
      Даже многотиражная газета, орган партии, не зажмурилась и поместила описание эпизода, где одержимая Князем Тьмы школьница погружает между ног распятие, и таки им немножко балуется... Мастурбирует! А? Эффектно? Посреди вестей с полей, огородов и ракетодромов. Похоже, очень похоже, что... (Гарриман припоминает правильный глагол) - DEVIL RIDES OUT. С благополучием вас, товарищ Белограй. Заждались.
      Кто же он, этот инкогнито? Может, Волкосёров-младший, давняя young love умной и независимой Светы Фрайхайт. Света - дочка австрийского архитектора-антифа (бежал в СССР после аншлюса), и она из немногих, кому Гарриман доверяет. Ну нет, вряд ли это Волкосеров.
      Один хуйлыга, будущий педагог из Бердянска что-там варавил, когда они втроем выпивали у Зэлка, будто-бы он посмотрел восьмимилиметровую копию "Экзорциста". Где-то, мол, чуть ли не в общаге у черножопых, на простыне. Сюжет, надо сказать, был описан им подозрительно подробно. Для усиления эффекта, он позволял себе и такие сравнения: "Это, Гарри (знаменитые бельма крупным планом), как если бы ты сейчас зашел в соседнюю комнату и увидел меня в телевизоре, играющим на бас-гитаре у "Песняров"".
      В отместку Гарриман напугал его своим давнишним еретическим козырем легендой о вознесении Гитлера в Валгаллу. Прямо из Рейхстага, на глазах у парализованных хоррором народцев "чо-чо" и "за що", согнанных мировым ростовщичеством ради спасения народца "шё-такоя". Распоясавшийся Джипси Джокер даже обозвал силы союзников "бандами Кагановича", так что у обоих бухих слушателей очи повыскакивали, точно собачьи хуйки из кожаных орбит.
      Скорее всего, просто подрос и начал хорошо зарабатывать кто-то из тех мальчиков, что целое лето не вылезали из могил, потревоженных экскаваторами, когда у них в районе прокладывали трубы теплоцентрали. Было раскопано целое кладбище немецких оккупантов.
      Обнаружились буквально россыпи человеческих скелетов. Порочные зомби-пионеры солнцепоклонника Чижевского стали пропадать в ямах безвылазно. А похожий на безволосую обезьяну Чижевский, требовал от подвластных ему подростков все новых и новых чудовищных результатов!
      Один работник органов, некто Летучая Мышь, намекал даже, что Чижевский, случалось, давал sos будущему министру с такой семитообразной головкой на вертлявой шее. Кликали этого педераста "Анфиса", и его родители уже тогда служили по диполоматической части. Намек на "Анфису" можно отыскать в анонимной пародии на "Ресторанных дюймовочек" Владимира Шандрикова:
      Полу-пидор,
      Полу-жид,
      Полу-дипломатия.
      Некоторые школьники пользовались пустыми глазницами арийских черепов для достижения хорроргазма. Per oculum cranialis. "С черепом Мимира Один беседует". Владыкали-елдыкали вотанообразные черепа гитлеровцев, выстреливая малафьею на внутреннюю костяную стенку, точно яичком об церковный купол. Тот фриц, кто не поймал на загорелую под солнцем Скифии шею железный крест, все-таки получил в глаз-очко свой кусок салями. В качестве Sommerhilfe. Но перед этим, почти тридцать лет назад, он получил кусок свинца. Ну чем не сюжет для переписки через КИД - кружок итер-наци-анальной дружбы. Но писать лучше инкогнито.
      Кстати, правильно вроде бы "инкогнито", однако, Элис Купер в "No more mr. Nice guy" отчетливо произносит своим ехидно-плаксивым голоском: "I went to church incognito". И Костя Беляев тоже шпарит в куплетах:
      "А Буденный и Никита
      Жрут мацу, но инкогнито."
      Трудно понять, как надо правильно. Скорее всего - как вверху, так и внизу.
      Гарриман поднимается со стула, и после недолгих манипуляций устанавливает в комнате замысловатую иллюминацию. Партитура света хранится у него в голове - ясная и фантастическая, как девичье имя его бабушки Антонина Осиповна Преториус.
      На вычурно-устойчивом подзеркальнике, по-обезьяньи свесив экранированый провод, притаился паяльник. Под ним - бархатная салфетка. Она впитала проклятия и вопли своей прежней хозяйки, которую до смерти изнасиловали азиаты, шагнувшие в ее пропащую жизнь прямо с обложки буклета "Untermensch".
      Словно бисерная рыбка поблескивает скальпель. Бритва убитого немецкого офицера черна, и подобна пиявке. Флиппер-Лифарь получил за нее особо жесткий материал. Остался доволен, но стал заметно избегать встреч с Гарриманом.
      Разобранный радиоприемник Telefunken, тоже трофейный - Гарриман слушает по нему Юрия Осмоловского и "Музыку для танцев", оголил свое смертоносное, когда оно под напряжением, нутро. Лампочки, изготовленные руками воспрянувшего духом народа, холодны. Они остыли, как печи крематория, но стоит только вонзить вилку рожками в гнезда розетки - источника неподвластной ООН, НАТО, и ОблОНО губительной и животворящей энергии электричества, и они зардеются, точно щеки Джульетты в Веронском склепе. Теплом, перерастающим в жар. И свет. Две грани огненной стихии.
      Джокер вынимает из кармана брюк "Ронсон" Нэнси-марсианки и прячет вещицу в ящик столика art deco. Там же, в футляре от кольца хранится прядь его младенческих волос. Впрочем, не так давно, он подменил их прядью волос другого младенца, поновее. Но об этом еще никто не знает. Оттуда-же он извлекает довольно неожиданный для двора, где он живет, перстень - львиную голову с крохотным рубином в разинутой пасти. Камень напоминает капельку крови, весьма необходимую в этом старательно составленном натюрморте. Джокер надевает перстень на указательный палец левой руки и снова усаживается верхом, как черт в песне Галича, на стул. Weird.
      Магнитофон пора перебирать, почистить окислившиеся контакты, удалить спекшуюся фабричную смазку, впрыснуть нового масла. Аппаратус созрел для профилактики. Японская техника стоит слишком дорого, чтобы дурно обращаться с отечественной.
      А откуда, между прочим, возникла легенда о самосожжении японских "магов"? Да от того же пожара в "Маричке". Аппаратуру зачехлили на ночь, кабак заперли, а утром приходят, открывают - а там все сгорело на хуй.
      Значит, во тьме ночной, имело место нечто феноменальное до такой степени, что след этого явления в кабацкой архитектонике оказался достоин возгорания и гибели в огне. Словно неспокойный замок в неспокойном замке. Ад, пылающий в аду темном и холодном. Елена Канн, если верить мадам Жакоб превратилась в "женщину, от которой попахивает", потому что у нее во чреве разлагается гомункул-эмбрион, которого она не сумела вытравить. А отец уродца - черный маг Спектор от него отрекся.
      Версия о поджоге, как об акции антисоветского подполья "не греет абсолютно" в виду своего полнейшего неправдоподобия. Кабак - не Рейхстаг.
      Единственный деликатный способ заставить неблагодарное быдло выказать формальную признательность за бесплатное жилье, обучение, питание, продемонстрировать внешний патриотизм, которого, как покажет дальнейшее, у этих мозгляков-паразитов не было ни на волос их скрюченной волосни - это выйти два раза в году на демонстрацию! И даже такой, предельно необременительный пустяк, многими из их серого числа воспринимается, как якобы зверское вмешательство государства в личную жизнь граждан. А Запад за всем этим следит и поощряет. Не дает захиреть родственным душам по эту сторону Занавеса.
      Джокер окинул взглядом портьеры. Иногда они кажутся ему знаменами-хамелеонами, изменившими до лучших времен свои узоры и окраску. И в одно прекрасное утро они колыхнутся, потревоженные воздушным потоком, и заполощутся в распахнутых окнах заре навстречу.
      Инструменты тоже ждут. Они ждут, как могут ждать только неодушевленные предметы. Без колебаний коррозии, без деформации и сомнений насчет того, что обещанный день придет, и они выполнят свою роль. Твердо и с блеском сумеют проявить свою глубинную, неприрученную сущность.
      Аня М. побывала в комнате у Гарримана только однажды, в четвертом классе, приносила то, что задавали, покуда он болел, кашлял, бредил и завидовал своим неодушевленным соседям по "палате". Тогда, чтобы войти и выйти, ей понадобилась одна и та же дверь.
      Наступит день и, наступит час, который никогда не показывают на циферблате черные стрелки, и она придет сюда, чтобы больше уже никогда не возвратиться туда, где ее будут вспоминать и оплакивать. Туда, откуда ей посчастливилось улизнуть на гипнотический зов любви.
      "И острый нож блеснул в моей реке... руке... Однажды вечером взгрустнулось что-то мне, я вышел из лесу... Однажды вечером..."
      По ту сторону окна, за шторой, от карниза отвалился кусок штукатурки, звонко и резко стукнулся о цинковый подоконник. Молодой человек, сидящий в центре комнаты на венском стуле, не отводя глаз смотрел на распахнутую дверь.