Ферма животных

Было замечено, однако, что эти двое никогда и ни в чем между собой не соглашались: какое бы предложение ни внес один из них, другой обязательно ему противоречил. Даже когда было решено, что маленькая лужайка за садом должна быть предоставлена тем животным, которые по старости уже не могли работать, - против этого возражать было невозможно, начался бурный спор о пенсионном возрасте для каждого вида животных. Совещание всегда заканчивалось пением "Звери Англии", а остальная часть дня посвящалась отдыху.
      Бывшую кладовую в большой конюшне свиньи сделали своей штаб-квартирой. По вечерам они изучали здесь кузнечное дело, плотничали, осваивали другие необходимые ремесла - все по книгам, принесенным из большого дома. Снежок занялся также организацией животных, создавая группы, которые называл Анимальными Комитетами. В этом деле он был неутомим. Для кур он создал Яйценосный Комитет, для коров Лигу Чистых Хвостов. Комитет переподготовки диких товарищей был организован для приручения крыс и зайцев. Среди овец он затеял движение под лозунгом: "Дадим самую белую шерсть", и так далее. В том числе были учреждены курсы по ликвидации неграмотности. Но все эти затеи в большей части оказались несостоятельны. Так, попытки приручить диких животных провалились сразу. Дикие товарищи вели себя точно так же, как и раньше, и когда по отношению к ним проявляли щедрость, они попросту бессовестно пользовались ею. К Комитету Переподготовки присоединилась кошка и в течение нескольких дней работала очень активно. Однажды ее видели на крыше, где она вела беседу с ласточками, сидевшими в почтительном отдалении. Кошка объясняла ласточкам, что теперь все животные - друзья, и что любая птица может, если пожелает, сидеть на ее, кошкиной, лапе, как на жердочке. Но ласточки продолжали соблюдать дистанцию.
      Зато курсы по ликвидации неграмотности пользовались огромным успехом. К осени почти все животные на ферме овладели до некоторой степени грамотой. Свиньи умели превосходно читать и писать. Собаки освоили чтение довольно хорошо, но кроме Семи Заповедей никакое чтение их не интересовало. Коза Мюриэль могла читать чуть лучше, чем собаки, и иногда по вечерам читала вслух отрывки из газет, найденные на мусорной куче. Бенджамин читал не хуже любой свиньи, но никогда не демонстрировал свое умение. И вообще, говаривал он, неизвестно, существует ли что-либо, достойное чтения. Люцерна целиком выучила алфавит, но складывать слова не научилась. Боксер дальше "Г" не продвинулся. Он вычерчивал в пыли, осторожно двигая громадным копытом, буквы А, Б, В, Г, а затем стоял, глядя на них, заложив уши, изредка встряхивая чубом, падавшим ему на лоб, и изо всех сил старался запомнить, что же дальше, но это никогда ему не удавалось. Правда, бывали случаи, когда ему удавалось овладеть буквами Д, Е, Ж, З, но к тому времени, когда он запоминал их, забывались А, Б, В, Г. В конце концов он решил удовлетвориться первыми четырьмя буквами алфавита и ежедневно, один или два раза, писал их в пыли, чтобы освежить в памяти. Молли категорически решила выучить те пять букв, из которых состоит ее имя. Она аккуратно выкладывала эти буквы из веточек, затем украшала свою работу цветами и любовалась, прохаживаясь вокруг. Все остальные животные дальше "А" не продвинулись. Оказалось, что овцы, куры, утки - словом, наиболее глупые животные, не сумели выучить наизусть Семь Заповедей. После долгих размышлений Снежок пришел к выводу, что Семь Заповедей могут быть сведены к одному изречению, а именно: "ЧЕТЫРЕ НОГИ ХОРОШО, ДВЕ НОГИ - ПЛОХО", так как здесь, по-видимому, содержался основной принцип Анимализма. Кто усвоит его прочно и глубоко, будет надежно защищен от человеческого влияния. Птицы сначала возражали, так как им казалось, что и они относятся к двуногим, но Снежок доказал им, что это не так:
      - Крыло птицы, товарищи, есть орган перемещения в пространстве, но не орган хватания и управления вещами. Следует поэтому рассматривать его как ногу. Отличительным же признаком человека является рука - инструмент, с помощью которого он творит зло.
      Птицы не совсем поняли сложное объяснение, но тем не менее, удовлетворились им, после чего все неспособные к грамоте животные принялись учить новое изречение на память.
      "Четыре ноги - хорошо, две ноги - плохо", - было написано на задней стене амбара повыше Семи Заповедей и более крупными буквами. Усвоив изречение, овцы сильно пристрастились к нему и часто, лежа на пастбище, они все вдруг начинали блеять: "Четыре ноги - хорошо, две ноги плохо". Это продолжалось часами, и никогда им не надоедало.
      Наполеон не принимал никакого участия в Комитетах, организуемых Снежком. Как он говорил, подготовка молодых намного важнее, чем какое бы то ни было обучение взрослых. Случилось так, что вскоре после уборки сена ощенились сразу и Джесси, и Блюбелл, принеся вдвоем девять крепких щенят. Как только матери вылизали щенков, Наполеон забрал их, уверив матерей, что будет лично следить за воспитанием малышей. Он поместил щенков на чердак, куда можно было забраться только по лестнице из большой кладовой. Они оказались в такой изоляции, что вскоре все позабыли об их существовании.
      Тайна постоянного исчезновения молока скоро раскрылась. Выяснилось, что молоко свиньи ежедневно подмешивали в свое пойло. Уже созревали ранние сорта яблок, и трава в саду была усеяна опавшими. Подразумевалось само собой, что яблоки будут распределены между всеми поровну. Однажды вышел приказ собирать все паданцы и нести в большую кладовую, - для того, чтобы свиньи кормились ими. Некоторые животные перешептывались по этому поводу, но протестовать не было смысла - все свиньи были вполне согласны, что с яблоками поступить следовало именно так, даже Снежок и Наполеон в этом случае не спорили. Пискуна послали сделать необходимые разъяснения.
      Товарищи! - вскричал он, - ведь не вообразили же вы, что мы, свиньи, поступаем так из-за эгоизма, используя наше руководящее положение? На самом деле многие из нас не любят ни молоко, ни яблоки. Лично я их терпеть не могу. Единственная цель, которую мы преследуем, потребляя эту пищу, - сохранить наше здоровье. Молоко и яблоки - это доказано наукой, товарищи, - содержат вещества, совершенно необходимые для здоровья свиней. Ведь мы, свиньи, работники умственного труда. Все руководство, вся организация работы фермы зависит от нас. Днем и ночью заботимся мы о вашем благосостоянии. ДЛЯ ВАС мы пьем молоко и едим эти яблоки. Знаете ли вы, что произойдет, если свиньи не смогут выполнять свой долг? Вернется Джонс! Да, вернется Джонс! Но я уверен, товарищи! - крикнул Пискун, покачиваясь из стороны в сторону и подергивая хвостиком, - я уверен, что среди нас нет никого, кто желал бы возвращения Джонса?!
      Ну, уж в этом-то животные были абсолютно уверены возвращения Джонса не желал никто. Представленное в таком свете дело казалось предельно ясным. Было абсолютно ясно, что доброе здоровье свиней имеет колоссальное значение. Поэтому без дальнейшего обсуждения все согласились в том, что молоко и опавшие яблоки (а также и основной урожай яблок, когда он будет собран) должны быть представлены в исключительное пользование свиней.
      Глава 4
      К концу лета известие о событиях на "Ферме Животных" обошло все страны. Снежок и Наполеон ежедневно рассылали стайки голубей, которым было поручено установить контакт с животными на соседних фермах, передать им историю Восстания и обучить песне "Звери Англии".
      Мистер Джонс провел большую часть лета в питейной "Красного Льва" в Уиллингдоне, жалуясь каждому, кто хотел его слушать, на чудовищную несправедливость, жертвой которой он стал - с собственной земли его изгнала толпа подлых скотов. Остальные фермеры вообще сочувствовали ему, но никакого желания оказать ему помощь не выражали. В глубине души каждый надеялся обратить несчастье Джонса себе на пользу.
      Для "Фермы Животных" большой удачей оказалось то, что два самых близких ее соседа постоянно враждовали между собой. Владения одного из них - "Фоксвуд" - большая, но запущенная ферма со старомодным оборудованием, истощенными пастбищами и уродливо покосившимися изгородями кое-где уступало даже вторжению леса. Владелец ее, м-р Пилкингтон, человек легкого нрава, фермер-джентльмен, почти все свое свободное время отдавал охоте или рыбной ловле - в зависимости от сезона. Вторая ферма - "Пинчфилд" - была меньше по размерам и содержалась лучше. Ее хозяин, м-р Фредерик, человек прижимистый и расчетливый, затевал судебные дела и имел репутацию безжалостного деляги. Эти двое не любили друг друга до такой степени, что им трудно было прийти к какому-нибудь соглашению, даже в интересах защиты от общего врага. Тем не менее, оба они были сильно напуганы бунтом на "Ферме Животных" и очень старались не допустить, чтобы их собственные животные узнали об этом. Сначала они делали вид, что мысль о возможности самоуправления на "Ферме Животных" кажется им просто смешной. Вся затея провалится через две недели - говорили они. Ими был пущен слух, что на ферме "Усадьба" (они упорно называли ее так, название "Ферма Животных" они не терпели) животные постоянно дрались между собой, и, к тому же, вот-вот подохнут с голоду. Однако время шло, а животные с голоду не подыхали, и Фредерик с Пилкингтоном, переменив пластинку, заговорили об ужасном падении нравов на "Ферме Животных". Они утверждали, что там процветает каннибализм, что животные пытают друг друга раскаленными подковами, и что самки у них общие. "Вот что происходит, когда попирают законы Природы", - говорили Пилкингтон и Фредерик.
      Между тем, никто не верил эти рассказам вполне. Слухи о замечательной ферме, с которой были изгнаны человеческие существа, и где животные сами управляют своими делами, ходили по округе, но сведения передавались в искаженном виде. В течение этого года волна беспокойств и беспорядков прокатилась по всей округе. Быки, которые всегда вели себя разумно, внезапно бесились, овцы прорывались сквозь изгороди и набрасывались на лакомый клевер, коровы опрокидывали подойники, вышколенные скакуны останавливались перед препятствием, как вкопанные, перебрасывая всадника через преграду. И, главное, мотив и слова песни "Звери Англии" стали известны повсеместно. Песня распространялась с потрясающей быстротой. Человеческие существа приходили в неистовство, услышав эту песню, хоть и делали вид, что не представляют себе, как даже животные могут петь подобную чушь. Каждое животное, застигнутое при пении этой песни, подвергалось порке. И все же невозможно было заставить песню умолкнуть. Скворцы высвистывали ее, сидя на оградах, голуби ворковали ее среди дубов. Она вплеталась в перестук кузнечных молотов и перезвон церковных колоколов. Когда люди слышали ее, они втайне дрожали, чуя в этой песне пророчество своей грядущей погибели.
      В самом начале октября, когда пшеница была убрана, сложена и частично обмолочена, вихрем примчалась стайка голубей, спикировала, опустилась на двор фермы. Голуби были невероятно возбуждены. Они сообщили, что Джонс и все его люди, да еще полдюжины других из Фоксвуда и Пинчфилда, уже миновали тяжелые ворота и движутся по дорожке прямо к ферме. Все они несут палки, а в руках у Джонса, шагающего впереди всех, ружье. Ясно - они хотят снова захватить ферму.
      Возможность вторжения предвиделась давно, и все необходимые приготовления были сделаны. Снежок, изучивший по найденной в доме старой книге все походы Юлия Цезаря, возглавил оборону. Он быстро отдал все необходимые распоряжения, и через несколько минут каждый занял свой пост.
      Как только люди приблизились к строениям Фермы, Снежок предпринял первую контратаку. Все голуби, числом тридцать пять, принялись летать над головами людей, испражняясь на них с воздуха, и в то время, как люди закрывались от голубей, гуси выскочили из-за забора, за которым прятались, и стали щипать людей за пятки и ляжки. Но это был лишь отвлекающий маневр, предпринятый, чтобы внести беспорядок во вражеский стан. Люди без труда отогнали птиц палками. Снежок бросил вперед вторую линию. Но и на этот раз люди, вооруженные палками и в подкованных сапогах, одолели контратакующих. Внезапно после пронзительно визга - сигнала к отступлению, поданного Снежком, животные повернули назад и сквозь калитку помчались во внутренний двор.
      Люди торжествующе закричали и в беспорядке кинулись вслед за ними. Именно этого и добивался Снежок. Как только люди оказались в глубине двора, три лошади, три коровы и все остальные свиньи, лежавшие в засаде за коровником, внезапно появились в тылу людей, отрезав им путь к отступлению. И тогда Снежок дал сигнал к настоящей атаке. Он первым кинулся на Джонса. Тот, увидев атакующего хряка, поднял ружье и выстрелил. Дробь прочертила кровавые полосы на спине Снежка, а овца, бежавшая за ним, упала замертво. Ни на мгновение не замедляя бег, Снежок врезался всеми своими 95 килограммами в колени врага. Джонс отлетел на кучу навоза, а ружье вырвалось у него из рук и упало в сторону. Самое устрашающее зрелище являл собой Боксер, который встал на дыбы и, подобно боевому жеребцу, поражал врагов передними коваными копытами. Первым же ударом он расшиб череп конюху из Фоксвуда, и тот, бездыханный, упал в грязь. Увидев это, часть людей обратилась в бегство, бросив палки. Тотчас паника охватила и остальных, и животные погнали людей по двору, поддевая рогами, кусая, лягая, топча... Таким образом, через пять минут после вторжения человеческие существа позорно отступили той же дорогой, что и пришли, преследуемые по пятам гусями, которые шипели на них и хватали за икры.
      Животные снова собрались вместе. Все были страшно возбуждены, каждый старался перекричать остальных, повествуя о своих действиях во время сражения. Тут же было организовано импровизированное празднество. Подняли флаг, несколько раз пропели "Звери Англии", устроили торжественные похороны убитой овцы, посадив на свежей могиле куст шиповника. Снежок произнес речь, призвав всех животных быть готовыми, если понадобится, отдать жизнь за "Ферму Животных".
      Животные единогласно решили учредить военный орден "Герой животных 1 степени" и тут же дали эту награду Снежку и Боксеру. Учрежден был также орден "Герой животных 2 степени", которым посмертно наградили убитую овцу.
      Много спорили о том, какое имя дать выигранному сражению. Решено было назвать его "Битва при Коровнике", так как именно в этом месте засада обрушилась на врага. Отыскали в грязи ружье, принадлежавшее м-ру Джонсу, принесли из жилого дома патроны; ружье установили как пушку и решили палить из него дважды в год - 12 октября, в годовщину Битвы при Коровнике, и в Иванов день - годовщину Восстания.
      Глава 5
      По мере приближения зимы Молли вела себя все хуже. Она стала регулярно опаздывать на работу, оправдываясь тем, что проспала, жаловалась на непонятные боли (хотя аппетит по-прежнему у нее был прекрасный). Под любым предлогом она убегала с работы к пруду, где подолгу простаивала, глупейшим образом уставясь в собственное отражение. Ходили слухи и о более серьезных происшествиях. Однажды, когда Молли с блаженным видом вошла во двор, Люцерна отвела ее в сторону.
      - Молли, - сказала она, - я должна поговорить с тобой серьезно. Сегодня утром я видела, как ты смотрела через забор, отделяющий "Ферму Животных" от Фоксвуда. Я была далеко, но почти уверена, что ты позволяла говорить с тобой и даже гладить твой нос человеку. Что это значит, Молли?
      - Неправда! Он меня не гладил! Я ничего ему не позволяла! - закричала Молли, отворачиваясь и ковыряя копытом землю.
      - Молли, посмотри мне в глаза. Даешь ли мне честное слово, что этот человек не гладил тебя по носу?
      - Это неправда! - повторила Молли, но посмотреть Люцерне в глаза не смогла. Затем она отвернулась и ускакала в поле.
      Тогда Люцерну осенило. Никому ничего не говоря, она пошла к стойлу Молли и переворошила там сено. В укромном месте под сеном лежала кучка рафинада и несколько пучков разноцветных лент.
      Спустя три дня Молли исчезла. Несколько недель о ее местопребывании ничего не было известно, а затем голуби сообщили, что видели ее в Уиллингдоне. Она была запряжена в черно-красную коляску, стоявшую у трактира. Жирный круглолицый человек в широких галифе и в гетрах, похожий на трактирщика, гладил ее по носу и кормил кусковым сахаром. Грива ее была аккуратно подстрижена, в челку вплетена пурпурная лента. Она выглядела очень довольной. Больше животные не упоминали имени Молли.
      Морозы в январе установились жестокие. Земля стала твердой, как железо, и в поле ничего делать было нельзя. Проводились многочисленные совещания в амбаре. Свиньи занялись планированием работ на следующий сезон. К этому времени всеми было признано, что свиньи, как наиболее умные животные, должны принимать решения по всем главным вопросам, но эти решения должны быть затем ратифицированы большинством голосов на общем собрании. Такой порядок был вполне удовлетворительным, не будь постоянных споров между Снежком и Наполеоном. Эти двое спорили по любому поводу, представляющему малейшую возможность для спора. Когда один предлагал посеять больше ячменя, можно было не сомневаться, что другой тут же потребует увеличить посевы овса, а если другой говорил, что данное поле отлично подходит, например, для капусты, первый объявлял его непригодным ни для чего, кроме свеклы. Каждый имел своих последователей, и споры иногда становились очень бурными. На Совещаниях Снежок часто завоевывал большинство благодаря своему блестящему ораторскому таланту. Но Наполеон был зато гораздо сильнее в вербовке сторонников между совещаниями. Особенно большого успеха он добился среди овец. В последнее время овцы принялись блеять "Четыре ноги хорошо, две ноги - плохо" к месту и не к месту, часто прерывая своим криком ход заседаний. Было замечено, что они особенно склонны к этому в те минуты, когда очередная речь Снежка достигала кульминации, и эффект речи немножко пропадал. Снежок детально изучил несколько старых журналов "Фермер и животновод", найденных им в доме, и был полон планов нововведений и усовершенствований. Он распространялся об орошении, вспашке и почвах, разработал сложный план внесения удобрений (по этому плану каждое животное должно было ронять навоз всякий раз в другом месте поля, чтобы сберечь труд по вывозу удобрений на поля). Наполеон собственных планов не оглашал, но спокойно замечал по поводу всех проектов Снежка, что они обречены на неудачу. Казалось, он чего-то выжидает. Самый жестокий спор разгорелся по вопросу ветряной мельницы.
      На пастбище, недалеко от построек, находился небольшой холм - самая высокая точка фермы. Снежок объявил, что этот холм - идеальное место для постройки ветряной мельницы, которую можно будет заставить вращать вал динамомашины, чтобы дать ферме электрический ток. Тогда можно будет осветить стойла и согреть их зимой, установить циркулярную пилу, корморезку, молотилку и электродоилку. Ни о чем подобном животные не слыхали - ведь это была старомодная ферма, очень примитивно оборудованная. Они с удивлением слушали рассказы Снежка, который рисовал удивительные картины освобожденного труда. Фантастические машины, выполняющие всю тяжелую работу, в то время как животные неторопливо щиплют травку на пастбищах, повышают культурный уровень в чтении и беседах...
      За несколько недель Снежок детально разработал план постройки мельницы. Все, что касалось машин и механизмов, Снежок выяснил, изучив три книги, принадлежавших некогда Джонсу - "Тысяча вещей, полезных для дома", "Каждый может стать каменщиком", "Электротехника для начинающих". Занимался Снежок в сарае, где раньше стоял инкубатор и где был ровный пол, на котором было удобно чертить планы. Снежок просиживал там часами. Заложив камешком раскрытую книгу, зажав в копытце кусок мела, он быстро пробегал из конца в конец сарая, добавляя к чертежу одну-две линии, повизгивая от волнения. Чертеж постепенно усложнялся, отображая все более запутанное переплетение блоков, шестерен, осей. Он покрыл половину пола и воспринимался остальными животными как нечто, хотя и непонятное, но чрезвычайно внушительное. Всем хотелось взглянуть на работу Снежка. В стороне держался один Наполеон. С самого начала он объявил себя противником ветряной мельницы. Однажды он неожиданно явился, чтобы посмотреть план постройки. Тяжко ступая, он ходил по сараю, внимательно рассматривая все детали плана, раз или два фыркнул, постоял немного в стороне, поглядывая не чертеж искоса, а потом внезапно поднял ногу, полил чертеж и вышел вон, не проронив ни слова.
      По вопросу о ветряной мельнице вся ферма разбилась на два лагеря. Снежок не отрицал, что постройка ее будет нелегкой. Придется таскать камень и класть из него стены, строить крылья. Надо будет доставать динамо, провода (как и где - Снежок не говорил). Он утверждал, что постройку можно будет закончить в один год. После чего, объявил он, труд будет раскрепощен, и рабочая неделя сократится вдвое. Наполеон же твердил, что в настоящий момент главное увеличить производство продуктов питания, а если они потратят все на ветряную мельницу, то перемрут с голода. Животные разбились на две группировки. "За Снежка и трехдневную рабочую неделю", - провозглашала одна. "За Наполеона и полные ясли", - призывала другая. Бенджамин был единственным, не примкнувшим ни к одной из фракций. Он отказалася поверить в то, что будет больше пищи, и в то, что мельница облегчит труд.
      - Будет мельница, не будет ли ее, - говорил он, - жизнь все равно останется такой же. - Он подразумевал, конечно: "Такой же паршивой".
      Кроме споров о мельнице, была еще проблема обороны. Не вызывало сомнений, что, несмотря на поражение в Битве при Коровнике, человеческие существа могут решиться на новую попытку захватить ферму и восстановить власть Джонса. Оснований для новой попытки у людей было больше, чем достаточно, ибо после того, как слухи о поражении распространились по округе, животные на соседних фермах стали беспокойнее. В отношении планов обороны, как и во всем остальном, Снежок и Наполеон противоречили друг другу. По мнению Наполеона, следовало приобрести огнестрельное оружие и научиться им владеть. Снежок же предлагал рассылать все большее количество голубей, чтобы бунтовать животных на других фермах. Первый утверждал, что, не имея средств защиты, они не смогут обороняться, а второй доказывал, что если восстание произойдет повсюду, потребности в обороне не возникнет. Животные слушали сначала выступления Наполеона, затем речи Снежка - и не могли решить, кто прав. По сути дела, они всегда соглашались с тем, кто говорил в данный момент.
      Пришел, наконец, день, когда все планы Снежка были закончены. В ближайшее воскресенье на Совещании голосование должно было решить - приступать ли к работам по возведению мельницы. Когда животные собрались в большом амбаре, встал Снежок и, прерываемый блеяньем овец, изложил доводы за строительство мельницы. Затем для ответной речи встал Наполеон. Он очень тихо сказал, что затея с мельницей ерунда, что он рекомендует всем не голосовать за нее, и быстро сел. Говорил он всего секунд тридцать и, казалось, ему вполне безразлично впечатление, которое он производил. Тогда вскочил Снежок и, перекрикивая овец, которые снова начали блеять, пустился в страстную защиту проекта. Животные были прежде разделены поровну "за" и "против", но красноречие Снежка покорило всех. В сверкающей речи он нарисовал картину процветания "Фермы Животных", ее обитателей, избавленных от унизительного тяжкого труда. Воображение его оставило далеко позади пустяки вроде камнедробилки и свеклорезки. Он говорил о том, как электричество будет двигать молотилки, плуги, грабли, косилки, вязалки, веялки, как в каждом стойле будет свой свет, горячая и холодная вода, электропечь. Но как раз в этот момент встал Наполеон и, бросив на Снежка странный взгляд, испустил высокий визг, которого от него никто раньше не слыхал.
      В ответ снаружи донеслись звуки ужасного лая, и девять огромных псов в ошейниках, усеянных медными бляхами, ворвались в амбар. Они кинулись прямо к Снежку, который соскочил со своего места в то самое мгновение, когда челюсти собак почти сомкнулись на нем. Изумленные и напуганные до немоты, все столпились у дверей, следя за погоней. Снежок мчался через пастбище по направлению к дороге. Бежал он так, как это умеют лишь свиньи, и все же собаки настигали его. Вдруг он поскользнулся; казалось, он уже схвачен. Но он успел вскочить и полетел еще быстрее, а по пятам неслись собаки. Одна из них чуть не схватила его за хвост, но Снежок увильнул, сделал последний рывок и, в нескольких дюймах от носа собаки, нырнул в дыру под изгородью и пропал из вида.
      Перепуганные животные молча вернулись на свои места. Через несколько мгновений в амбар вбежали псы. Сначала никто не мог сообразить, откуда они вообще взялись. Вскоре все выяснилось - это были те самые девять щенков, которых Наполеон отобрал у матерей и вырастил лично. Еще не вполне взрослые, но уже громадные псы выглядели свирепыми, как волки. Они держались вплотную к Наполеону. Было замечено, что, глядя на него, они виляли хвостами точно так же, как делали это другие собаки когда-то перед м-ром Джонсом.
      Наполеон, сопровождаемый псами, поднялся на возвышение в конце амбара, откуда Майор некогда произнес свою знаменитую речь. Он объявил, что отныне и в дальнейшем воскресные Совещания проводиться не будут, так как это пустая трата времени. В будущем все вопросы будут рассматриваться особым Комитетом свиней под его, Наполеона, председательством. Заседания Комитета будут закрытыми, принятые решения будут сообщаться всем позднее. Остальные животные должны, тем не менее, собираться каждое воскресенье поутру, чтобы присутствовать при подъеме флага, пропеть "Звери Англии" и получить распоряжения на предстоящую неделю. Дебатироваться это распоряжение не будет.
      Смысл сказанного проник даже сквозь шок, вызванный изгнанием Снежка. Животные почувствовали глубокое огорчение. Некоторые из них готовы были протестовать, но не смогли сразу подыскать нужные аргументы. Даже Боксер был обеспокоен. Он заложил уши, несколько раз тряхнул гривой, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями, но так и не смог сообразить, что хочет сказать. Впрочем, нашлись и такие, что не были вполне косноязычными. Четверо молодых кабанчиков, сидевших в первом ряду, пронзительным визгом выразили свое несогласие, вскочили на ноги и начали говорить все сразу. Но тут собаки, окружавшие Наполеона, угрожающе заворчали - и кабанчики умолкли и опустились на свои места. А овцы запели хором "Четыре ноги хорошо, две ноги - плохо" и тянули этот клич чуть ли не четверть часа без перерыва, положив таким образом конец начавшейся дискуссии.
      Вскоре Пискун был послан ко всем животным фермы для разъяснений.
      - Товарищи, - сказал он, - я уверен, каждое животное, здесь присутствующее, ценит самопожертвование товарища Наполеона, дополнительный труд, который он взял на себя. Не думайте, товарищи, что руководить другими - удовольствие! Напротив, это большая и нелегкая ответственность. Товарищ Наполеон сильнее всех верит, что все животные равны. Он был бы более чем рад представить вам самим право принимать все решения. Но ведь тогда вы могли бы принять неверное решение, и к чему бы это привело?! Предположим, вы решили бы согласиться с предложением этого лунатика Снежка и построить его глупейшую ветровейницу, а ведь этот Снежок просто преступник!
      - Он сражался храбро в Битве при Коровнике, - сказал кто-то.
      - Одной храбрости мало, - сказал Пискун, - преданность и послушание важнее. А что касается Битвы при Коровнике, я полагаю, придет время, и мы узнаем, что участие в ней Снежка сильно преувеличено. Дисциплина, товарищи, железная дисциплина! Вот лозунг наших дней. Один ложный шаг - и наши враги окажутся здесь. А ведь вы, я уверен, не хотите, чтобы вернулся Джонс?
      И снова этот довод оказался неотразимым. Животные безусловно не хотели возвращения Джонса, и если воскресные Совещания с их неизбежными дебатами грозили возвращением Джонса, значит, Совещания не нужны. Боксер, который к этому времени успел все продумать, выразил общее мнение: "Раз товарищ Наполеон так говорит, значит, это правильно". И с этого времени он к своему личному девизу - "Буду работать больше", - добавил еще один: "Наполеон всегда прав".
      Погода к этому времени выправилась. Началась пора весенней пахоты. Сарай, где Снежок рисовал свои планы, был заперт, предполагалось, что чертежи с пола стерты. Каждое воскресенье к десяти часам утра животные собирались к большому амбару, чтобы получить распоряжения на будущую неделю. Из могилы в саду достали череп Майора отполированную временем чистую белую кость - укрепили его у подножья флага рядом с ружьем-пушкой. Перед подъемом флага животным полагалось продефилировать перед черепом, прежде чем войти в амбар. Теперь они усаживались не вперемежку, как раньше. Наполеон, Пискун и еще один кабан по имени Меньшой, обладавшей замечательной способностью слагать песни и стихи, садились на возвышение. Девять молодых псов полукругом располагались возле них, остальные свиньи лицом к возвышению. Наполеон в отрывистой солдатской манере оглашал приказы на будущую неделю и, после однократного исполнения "Звери Англии", животные расходились.
      На третье воскресенье после изгнания Снежка Наполеон несказанно удивил всех, сообщив собравшимся, что ветряная мельница все же будет строиться. Он не стал объяснять причин, по которым изменил свое мнение, а просто предупредил животных, что эта дополнительная задача потребует очень напряженного труда. Не исключено, что придется даже уменьшить порции. Он объявил, что все чертежи уже закончены. Специальный комитет свиней работал над ними в течение последних недель. Постройка мельницы и еще некоторых усовершенствований должна занять два года.
      В этот вечер Пискун в частных беседах разъяснял животным, что на самом деле Наполеон никогда не был против постройки мельницы. Напротив, именно он с самого начала был ее сторонником, а этот план, что начертил Снежок на полу сарая, был украден им из бумаг Наполеона. Ветряная мельница, собственно, есть личное произведение Наполеона.
      - А что же тогда он так упорно против нее выступал? спросил кто-то. Чрезвычайно коварное выражение появилось на морде Пискуна.
      - В том проявилась замечательная хитрость товарища Наполеона, - сказал он. - Товарищ Наполеон сделал вид, что возражает против мельницы; это был маневр - надо было избавиться от Снежка, типа опасного и очень скверно влиявшего на окружающих. А теперь, когда Снежок убран с нашего пути, он не сможет помешать провести в жизнь исполнение проекта. Эта штука называется тактикой, - сказал Пискун. И повторил несколько раз: - Тактика, товарищи, тактика! - покачиваясь из стороны в сторону, подергивая хвостиком в такт своему веселому смеху. Животные не были уверены, что поняли точное значение этого слова, но Пискун говорил так убедительно, а случайно оказавшиеся рядом три собаки рычали так грозно, что объяснение было принято без дальнейших расспросов.