Дженифер остолбенела, пухлый рот приоткрылся, показывая острые зубки, но на этот раз мне совсем не казалось, что жаждет тяпнуть меня за палец, с визгом бросилась ко мне. Я поспешно растопырил руки, она бросилась на шею и осыпала щеки поцелуями.
– Рич!… ты вернулся!
Родриго подошел и смотрел с неодобрением, сестра висит у меня на шее, нехорошо, на ее месте лучше бы висел он, мой друг. Дженифер наконец опомнилась, но я держал ее на весу, и она выгнулась в пояснице, отстраняясь.
Я с нежностью смотрел в ее чистые глаза, это у Даниэллы они невинно-голубые, а у Дженифер яркая синь, насыщенная и пугающая, радужка громадная, такие глаза околдовывают, я смотрел в них и не мог отвести очарованного взгляда.
– Ох, Ричард, – произнесла она наконец тихо, – опусти меня на землю…
– Ты назвала меня Ричем, – напомнил я, мои руки держали ее крепко, наши взгляды сомкнулись, на щеках Дженифер проступил легкий румянец.
– Это от неожиданности, – сказала она протестующе, – Тебя так Даниэлла называла.
– А ты ее за это чуть не головой о стену лупила.
Она сказала чуть смущенно:
– Я ее защищала, мы же сестры. Ты насовсем?
– Хотел бы, – ответил я абсолютно честно и снова забыл отпустить ее на землю, Дженифер тоже не напомнила. – Я постоянно вспоминал тебя, Дженифер…
– Правда?
– Ну да, – ответил я, – даже твой острый язычок…
Она спросила тихо:
– Даже? А что еще?
– Что ты очень красивая, – ответил я так же тихо. – Что беззащитная, как прекрасная роза…
Она прошептала:
– Как? А мои шипы?
– Ты всегда, – сказал я, – колола ими при каждом удобном… и неудобном тоже… но в этом злом мире срывают и розы.
Она продолжала упираться мне в грудь обеими руками, но ее руки все слабели, и она медленно приближалась ко мне. Я чувствовал то странное очарование, что всегда охватывало меня в ее присутствии. Раньше мы оставались по разные стороны некой баррикады, держаться было легче, а сейчас между нами никаких барьеров…
Я сделал над собой колоссальное усилие, мои руки начали деревянно опускать ее легкое тело, пока туфельки не коснулись пола. Дженифер ощутила, что пальцы уже не сжимают ей талию, вскинула на меня растерянный взгляд, в котором обида смешивается с растущим осознанием, что делает что-то не так… и что я пожертвовал чем-то важным для себя, самоотверженно воздвигнув барьер снова.
Родриго все это время не шевелился и ничего не говорил. Я вспомнил, ему на самом деле уже пятнадцать лет, понимает больше, чем можно подумать, глядя на его невинное детское лицо.
Бросил на него взгляд, но Родриго ответил чистой и преданной улыбкой. В конце концов, я хоть и разорил их родовое гнездо и велел срыть их замок, зато ему позволил расти и стать рыцарем, как он мечтал, а не оставаться вечно в теле милого пятилетнего малыша.
Из-под обшлагов его костюмчика кокетливо выглядывают большие розовые манжеты. Чтобы не смотреть на Дженифер, я присел перед ним и поинтересовался:
– Хочешь быть капитаном корабля?
– Хочу! – ответил Родриго, не задумываясь.
За спиной я услышал долгий печальный вздох, потом Дженифер спросила вроде бы с изумлением, но на самом деле с полнейшим равнодушием, только чтобы показать, что и она пришла в себя:
– Что за дикая мысль? Почему именно капитаном?
– Не знаю, – признался я. – Вдруг показалось… с детства запомнил один стих про капитанов, там есть такие строки:
…Или бунт на борту обнаружив, Из-за пазухи рвет пистолет, Так что сыплется золото с кружев Розоватых брабантских манжет…
Она посмотрела на розовые манжеты Родриго.
– В Брабанте, – возразила со смехом, – кружева делают не только розовые! Если бы не было неприличием пригласить вас в мою комнату, я бы вам показала всякие…
Я посмотрел в ее вырез платья, Дженифер поняла мой взгляд и густо покраснела.
– Сэр Ричард, – сказала она негодующе и вместе с тем беспомощно, – а имела в виду не на себе!
– Да-да, – согласился я поспешно, – ничего страшного, если вы не носите кружева.
Она топнула ногой.
– Я ношу!.. Но показывать не стану!
– Да ладно, – сказал я примиряюще, – вы же не знали, что появлюсь, вот и не надели приличные. Ничего, леди Дженифер, оставим кружева. Нет их и не надо, мне огромное удовольствие смотреть в ваши чистые ясные глаза.
Она в самом деле тут же вскинула на меня взгляд чистейших ясных глаз. Я увидел в них немой вопрос: в самом ли деле нам нужно продолжать эту пикировку? Для других это забава, а мы с самого первого дня чувствовали, что цепляемся за нее, чтобы остаться в привычном уютном мире и не дать подхватить себя некоей грозной силе, которой уже не сможем сопротивляться.
– Пошлите кого-нибудь, – попросил я, – чтобы доложили о моем прибытии леди Элинор.
Она кивнула.
– Да-да, сэр Ричард… В отсутствие моего отца она здесь распоряжается, как в своем замке.
В ее словах проступала то ли обида, то ли тревога, я пообещал себе разобраться, но вслух сказал только:
– А я по дороге загляну к Уэстефорду.
– Соскучились?
– Нет, но он больше всех выиграл от случившегося. Хочу понять, насколько.
Подходя к крылу здания, в котором расположился Уэстефорд, я вспомнил, что еще в тот раз смутно удивился тому, что у обоих магов герцога площади были поменьше, даже учитывая, что Вегецию он дал в распоряжение башню, а Жофру – просторный подвал.
На меня смотрели с неодобрением, когда я толкнул массивную дверь и, пригибаясь, переступил порог. Я чувствовал, что вхожу в нечто большее, чем просто в лабораторию заурядного мага. Во-первых, размеры, здесь могла бы разместиться гильдия магов, во-вторых, стен не видать под заставленными всяким хламом стеллажами, на полках кувшины, ларцы и множество всякой дребедени.
Помимо огромного стола, сплошь заваленного обломками всяких черепков с полустертыми письменами, в зале части деревянных станков, окованных старой потускневшей медью. В полутьме холодно поблескивают металлом дверные ручки. Думаю, у Уэстефорда не только есть еще помещения, но он занял еще и пару этажей повыше. Как и подвал…
Спиной ко мне возится с тиглями высокий старик в синей остроконечной шляпе с широкими полями и в синем халате. Уже по нему узнал бы Уэстефорда, он никогда не изменял синему цвету. Жидкие белые волосы все так же падают на плечи и спину, а когда повернулся на стук моих шагов, я увидел все те же роскошнейшие усы и бороду, что закрывают лицо, оставляя место только для тускло сверкающих из-под таких же снежно-белых кустистых бровей глаз, крючковатого носа и малозаметной дыры для рта.
Испепеляющий взгляд, который он приготовился вперить в наглеца, мигом погас. Я саркастически улыбался, Уэстефорд торопливо поклонился:
– Ваша милость… ваша светлость…
– Я тоже рад тебя видеть, – прервал я. – Я снова здесь, как и обещал.
– Ах, ваша светлость, – проговорил он поспешно, – а как же, как же…
Он суетился, делал руками трудноистолковываемые движения, то ли приглашение, то ли извинения. Для старого человека нелегко быстро приспосабливаться к переменам, а я совсем недавно был деревенским дурачком, что распахивает рот на все, что видит, а теперь вдруг не просто знатный рыцарь, а еще и сын самого герцога.
Я осматривался, не обращая на него внимания, он хоть и старик, зато я феодал, прошелся вдоль полок, принюхался к острому запаху редких трав и химикатов с загадочными названиями.
– Неплохо устроился, – сказал я неспешно, – очень даже неплохо…
– Спасибо герцогу, – ответил он поспешно. – Да-да, он… великодушен!
– Думаю, – ответил я с расстановкой, – герцог ни при чем.
Он ужаснулся:
– Как ни при чем? Он всему хозяин!
– Ты знаешь, – сказал я медленно и с угрозой в голосе, – о чем я. Леди Элинор постаралась?
Он развел руками, в глаза старался не смотреть, но теперь уже я вперил в него пронизывающий взор.
Он пробормотал нехотя:
– Ну, как сказать… откуда благородному герцогу знать о моем существовании? Зато милостивая леди Элинор уговорила хозяина дать мне помещение для работы.
– Уговорила?
– Ну да…
– Думаю, – произнес я хмуро, – герцога вообще не поставили об этом в известность. Мелочи, мол…
– Ваша светлость, – нервно сказал он, – это в самом деле мелочь!
– Не спорю, – согласился я. – Неплохое помещение тебе выделила леди Элинор. Целый завод можно разместить. А герцог в самом деле знает, что ты здесь занял все?
Он сказал поспешно:
– Благородный сэр… ваша милость… то есть, ваша светлость, здесь так много свободных комнат! Мое раздолье никого не стеснило.
– Вижу, – сказал я. – Хотя сейчас, когда варвары под стенами, можно бы заполнить крепость хотя бы воинами.
Он сказал еще быстрее:
– Сэр Мартин постоянно наблюдает за передвижениями этих дикарей! Он говорит, что наша крепость их не интересует. Они двинулись в глубь королевства. Там много богатых и незащищенных городов.
– Но если вздумают штурмовать крепость?
– Он тут же призовет из глубин герцогства воинов, – сообщил Уэстефорд.
– Вижу, – сказал я одобрительно, – ты знаешь многое из того, что наверху.
Он во вздохом развел руками.
– Умереть не страшно, ваша светлость! Но снова погибнут труды мои, вот что ужасно. Потому я помогаю сэру Мартину чем могу. Хотя могу очень мало.
– Хорошо, – сказал я, – продолжай помогать. Леди Элинор в добром здравии?
– Да, – ответил он поспешно и добавил без всякой связи: – Жаль, волшебством не занимается.
– Почему? – спросил я.
– Она была очень искусной волшебницей, – объяснил он с сожалением.
– Серьезно? Не заметил.
– Не столько искусной, – поправил он себя, – как много знающей. Просто она еще не отыскала возможности воспользоваться… применить знания.
– Что делать, – ответил я. – Зато теперь хорошая жена. Не так ли?
– Да-да, – согласился он чересчур поспешно. – Герцог в ней души не чает.
Я прошелся по безразмерному помещению, рассеянно брал в руки некоторые безделушки, Уэстефорд крутился рядом и задерживал дыхание, как только я трогал что-то ценное или хрупкое, но я ничего не уронил и не сломал. Из его хлипкой груди вырвался вздох облегчения, когда я, заскучав, пошел к выходу.
– Работай, – сказал я лениво на выходе. – Бди… Обороноспособность – это… ага… важно.
Глава 10
Леди Элинор, уже предупрежденная о таком неожиданном и не самом приятном госте, все же вышла навстречу, пленительно улыбаясь, молодая и прекрасная, как весна в момент перехода к жаркому лету. Пламенно-красные волосы красиво падают на спину, зеленые ленты почти тонут в этом водопаде огня, платье ярко-голубое, из-под длинного до пола подола выглядывают носки изящных сапожек из тонкой кожи.
Я зашагал к ней уверенными шагами и выпрямляя спину, с леди Элинор нужно держать ушки на макушке, дуэль с нею всегда начинается с первой же секунды встречи.
– Леди Элинор, – сказал я громко, – счастлив вас видеть! На прекрасных женщин смотреть – высшее наслаждение. Завидую герцогу…
Она коротко улыбнулась, успев взглядом намекнуть, что в моей власти было сделать так, чтобы завидовали мне, протянула руку. Я почтительно склонился и припал губами к нежным прохладным пальцам, от которых так и веет молодостью и чистотой.
– Вы прекрасны, – сказал я, и хотя брякнул банальность, но комплименты всегда идут хорошо, даже затертые, – я готов предположить, что варвары хотят взять крепость лишь для того, чтобы завладеть вами!
Она снова улыбнулась.
– Сэр Ричард, раньше вы такие светские беседы не вели.
– Старею, – признался я. – Или, скорее, вы все хорошеете. Ну расскажите, как вы устроились в крепости? А то я чувствую некоторую неловкость…
– Вину, – произнесла она, – вы хотели сказать?
– Нет, – ответил я и посмотрел ей в глаза, – неловкость. Некоторую. Совсем небольшую.
Она ответила коротко:
– Не жалуюсь.
– А я все-таки почти переживаю, – сказал я тем же светски небрежным тоном. – Натолкнув герцога на мысль оказать вам покровительство, как оставшейся без хатки лисичке, я как бы взял на себя обязательство, чтобы эту лисичку не слишком утесняли.
Она скромно улыбнулась.
– Уверяю вас, сэр Ричард, меня никто не утесняет. Вы об этом, скажем, догадываетесь.
Я ответил вежливо и даже поклонился:
– Мне кажется, ваше расположение ко мне и ваше доброе сердце подскажут вам идею показать мне в этот раз ваши личные апартаменты.
Она вскинула брови.
– Вот так сразу? И с какой стати?.. Впрочем… почему нет?..
Я почти видел, каким огромным табуном пронеслись в ее голове самые разные мысли. Не самыми слабыми были те сценки, где я подвожу ее к постели и пробую туда затащить, а она все еще не определилась, как в этом случае реагировать, но по дороге решит и выберет самую выигрышную линию поведения…
Я ждал, и она ответила с чарующей улыбкой:
– В самом деле, почему нет? Пойдемте, сэр Ричард! Порадуйтесь за меня.
Роскошный простор холла поразил почти как в первый раз, все-таки наши армландские замки выглядят скромными лачугами рядом с таким великолепием. Настоящий роскошный зал, широкие лестницы из белого мрамора с обеих сторон, в стенах ниши, а в тех статуи из такого же мрамора, сделанные с наибольшим совершенством. Ступени лестниц покрыты красной ковровой дорожкой, а середину холла занимает огромный толстый ковер, оставляя свободным место только под стенами.
Я старался не показывать, что уже отвык от изящества и красоты камня, взирал на приближающийся вход во второй зал, именно взирал, а не смотрел, смотреть и другие могут, а вот взирать надо учиться. Второй зал ошеломляет великолепием и роскошью, а еще эти деревья в кадках, от которых обалдел еще в прошлый раз. С жиру бесятся феодалы. Массивные картины сверкают золотом тяжелых рам, на полотнах битвы и охота, сражения и охота, а еще охота и турниры.
Конечно, впечатляет огромная люстра, свет яркий и солнечный, но никаких свечей, магия на марше. В прошлый раз выше первого этажа я не поднимался, но сейчас леди Элинор милостиво повела сразу наверх, где ее покои, где кровать наверняка роскошнейшая, роскошней уже не бывает…
Наконец я переступил порог, сразу окунувшись в плотное облако легких и в то же время проникающих сквозь все преграды ароматов. Ложе располагается не посреди зала, но и не в уголке, а так, изголовьем к середине стены. По обе стороны на полу огромные медвежьи шкуры, само ложе огромное, над ним массивный балдахин с пологим куполом, наверху только флажка не хватает, как на башне замка. В таких огромных залах очень неуютно в постели, даже я предпочитаю, чтобы ее отгораживали хотя бы стены из шелка.
Ложе застелено толстым одеялом, две подушки рядом, что значит, спят близко друг к другу, а то и вовсе обнимаются. Хорошо, я так и думал…
Леди Элинор следила за мной с двусмысленной улыбкой. Я прошелся вдоль стен, выглянул в окно. Леди Элинор несколько напряженно следила, как я взял с подоконника безделушку, повертел в ладони рассеянно и поставил на место. Наконец я сделал то, чего она, как понимаю, ждет: приблизился к ложу. Четыре ножки, толстые, как лапы носорога, блестят темно-коричневым лаком, резьба затейливая и очень уж тщательная, попробуй вытри легко пыль, но леди Элинор вряд ли сама ходит с мокрой тряпкой.
За спиной прошелестели неспешно легкие шаги. Я ощутил аромат легких, но пикантных духов и смутно удивился, что не слышал по дороге сюда. Или успела побрызгаться, как только я отвернулся? Хороший ход.
– И как вам мое ложе, сэр Ричард?
Голос звучит игриво, приглашающе. Даже слишком, правильнее было бы чуть пококетничать. Сделать вид, что смущена. Мы, мужчины, это любим. Застенчивость – это такое чувство, которое мы приписываем женщинам, потому что нам хочется, чтобы они хоть чего-то стеснялись. Тогда мы, действительно застенчивые, можем ощутить себя круче.
– Не великовато? – спросил я только для того, чтобы что-то сказать, и сразу же пожалел, потому что она проговорила мурлыкающим голосом:
– Вы правы, сэр Ричард… В отсутствие сэра Готфрида оно выглядит совсем великанским. Я одна на нем просто теряюсь.
Она сама вкладывала мне слова, которые я должен произнести, молодец, настоящий боец, никогда не сдается, ну я щас вот возьму и скажу, что она хочет, как же, разбежалась.
– Да, – сказал я, – ага. Но балдахин хорош, хорош… Вы сами выбирали эту… материю?
– Да, – ответила она, – нравится? Она хорошо смотрится и снизу.
– У вас прекрасный вкус, – сказал я одобрительно, – вы всегда его демонстрировали…
Она произнесла со вздохом:
– К слову сказать, я была вами просто очарована, когда вы бросились мне на помощь… Такой непосредственный, чистый, благородный… И только ваше происхождение останавливало меня, чтобы… вы понимаете… Есть женщины, что и до конюхов опускаются в поисках удовольствий, но я никогда бы себе этого не позволила.
Я ответил, все еще не поворачиваясь, иначе встретимся взглядами, и вся наша схватка закончится раньше, чем мне бы хотелось:
– Да, понимаю. Вы правы, леди Элинор.
В моем голосе необходимая доля сухости, и леди Элинор торопливо добавила:
– И я не понимала тогда, почему ваше обаяние так велико. Не зря люди говорят, что благородное происхождение не спрячешь.
– Я же спрятал?
Она сказала так же торопливо и чуточку виновато:
– Я всегда была очень занята своими… изысканиями! Потому мало, как вы могли заметить, обращала внимания на мужчин.
– Да, – подтвердил я, – да. Барон Кассель, припоминаю, пришел по делу.
– По делу! – подтвердила она с таким вызовом, что я не выдержал и повернулся. Лицо ее раскраснелось, губы вздулись, от нее идет жар и вкусно пахнет афродизиаками. – Вы же хорошо знаете, почему я тогда… приняла его!
Сейчас она стояла передо мной так, что хоть и в платье, но я отчетливо видел ее голую. Ну, не буквально, но почему-то помнил, что она там, под платьем, голая. И так же отчетливо вспомнил безукоризненную форму ее груди, и как меня тогда едва не сшиб ее мощный женский зов. Сейчас тоже ощутил его с такой силой, что подленький голосок пискнул нерешительно: а что, давай, а?
– Прекрасные покои, – сказал я другим голосом, – вы все обставили красиво, добротно и со вкусом. Не сомневаюсь, что герцог очень доволен.
Она произнесла несколько растерянно:
– Да, конечно…
Я отошел от ложа, наша схватка чревата неожиданностями, не хотелось бы, чтобы леди Элинор перегнула палку. А если сочтет, что я колеблюсь…
Она задержалась, выказав растерянность, но догнала меня у двери, я чувствовал, как перестраивает свои войска, расстроенные моим неожиданным маневром, и когда заговорила, голос звучал уже без тени смущения:
– Сэр Ричард! Я все никак не успеваю сказать, что я просто счастлива, вы сумели прорваться через лагерь варваров!
– Я тоже, – сообщил я.
– Как вам это удалось?
– Да как-то не обратил внимания, – ответил я светски. – Я вообще на пустяки мало обращаю внимания. Такой вот я возвышенный. Всегда мыслю крупными масштабами. Не мельче, чем вот этот шкаф.
– Варвары безопасны, – возразила она, – если смотреть с высокой стены. У нас стены достаточно высокие и толстые, чтобы не опасаться их войска. Они не умеют брать крепости. Но в бою, говорят, это звери.
Я улыбался, глядя в ее безукоризненное лицо, взял ее нежную лапку.
– Ради вас, – сказал я галантно, хотя после того, как отказался от попытки тащить ее в постель и попасть на крючок, это глупо, но мы многое делаем просто по инерции, – ради того, чтобы видеть вас… и поцеловать вашу руку…. такую нежную… с такой белой кожей… бархатной… теплой…
Она отняла руку, на губах появилась бледная улыбка.
– Сэр Ричард, вы знаете, когда наговорить именно те приятные слова, которые мне так бы хотелось услышать в более подходящее время, чем сейчас, когда за стенами лагерь варваров.
Я опустил взгляд, все понимает, зараза. Как и то, что в более благоприятное время я поостерегся бы произнести те слова, после которых уже нельзя отступать, а надо в постель.
– Вас это очень тревожит? – спросил я с сочувствием. – Вы же сказали насчет высоких стен…
Она вскрикнула негодующе:
– Сэр Ричард! Вы так шутите?.. Мы за спиной герцога грызлись и дрались друг с другом, но никогда не сталкивались с внешней угрозой! А сейчас, когда я осталась в крепости хозяйкой, как раз и подступили эти ужасные варвары!..
– Вы всегда отличались присутствием духа, – заметил я.
Она огрызнулась:
– Я была волшебницей! Мой замок был защищен моими заклятиями. Но вы все уничтожили!
Я подпустил в голос холодку:
– Леди Элинор… Значит ли это, что вы требуете какого-то пересмотра моих прежних решений?
Она запнулась и заговорила уже с мольбой:
– Сэр Ричард, мне страшно!.. На самом деле я очень пугливый человек. И волшебницей стала, чтобы защититься от всего-всего. Сейчас же и не волшебница по вашей воле, и варвары напали!.. Вы можете представить, как я боюсь?
Я подумал, глядя на нее пытливо, ей в самом деле страшно, это видно, но это и прекрасное средство давления на мужчин, что должны все бросить и спасать женщину, которой, видите ли, страшно.
– И что вы хотите? – поинтересовался я и сделал вид, что готов пойти на уступки. – Если, конечно, я могу, все-таки не всесилен…
Она заломила руки, несколько театрально, но это видно только мне, я жук еще тот, сказала в отчаянии:
– Мне нужен доступ к моим вещам!
Я сделал непонимающий вид.
– Разве герцог вас в чем-то ограничил?
Она продолжала тем же отчаянным голосом:
– Сэр Ричард, вы все еще смеетесь надо мной! Причем тут герцог? Он как раз разрешил мне все! Но вы все мои вещи, которые собирала всю жизнь, упрятали в подвал и поставили сторожить своего ужасного демона!.. И велели ему убить как меня, если я переступлю порог, так и всех, а потом разрушить крепость!
Я попытался вспомнить ту кровавую резню, неразбериху, спешку, когда все менялось с головокружительной быстротой, какие-то приказы я отдавал, когда велел Мартину все волшебные вещи Элинор перевезти в крепость, упрятать в подвал поглубже и запечатать моим именем. Возможно, в самом деле брякнул что-то насчет охраны демоном, я тогда его вроде бы демонстрировал для убедительности…
– Гм, – произнес я в задумчивости, – в самом деле, надо бы посмотреть, что там…
– Я вам все покажу!
Я сказал холодновато:
– Я и сам могу посмотреть. Это ведь мои вещи. Вы не забыли? Я взял их по праву победителя. Вам не надо напоминать, леди Элинор, при каких обстоятельствах это было?
Она поблекла, увяла, на бледном лице проступило настоящее отчаяние, а в глазах угасала надежда.
– Да, сэр Ричард. Конечно, вы вправе…
Я кивнул.
– Вот и хорошо. Возможно, я изволю выбрать время и посмотреть, что там перевезли, что повредили при транспортировке.
Она вздохнула.
– Да-да, конечно. У вас много дел.
– Возможно даже, – продолжал я медленно и словно бы колеблясь, – я приглашу и вас сопровождать меня…
Она охнула, лицо осветилось счастьем, глаза зажглись.
– Сэр Ричард! Вы должны поверить, что я ни за что… никогда… не стану вредить герцогу!
Я спросил в удивлении:
– Леди Элинор, вы меня как-то странно поняли?.. Я сказал, со-про-вождать!.. Но ничего руками не трогать! Почему вы решили, что я допущу вас к своим вещам… которые могут быть кому-то опасны? Человек, который боится, будет размахивать бритвой во все стороны, даже когда вокруг свои!.. Ладно, об этом потом. Что у нас сегодня на обед?
Глава 11
Обеденный зал размером с церковный, что так потряс в первый раз, яркие светильники на всех стенах, это люблю, ужин при тусклых свечах не для меня, не романтик, огромный массивный и очень длинный стол посредине, что тогда напомнил размерами дорожку для боулинга. На торце вместо строгой герцогини Изабеллы сейчас цветет улыбкой и глубоким декольте обаятельная леди Элинор. Уж не знаю, герцогиня ли теперь, но не думаю, что власти у нее меньше, чем было у леди Изабеллы.
Она улыбнулась мне сдержанно и произнесла с мягким укором:
– Что же вы опаздываете, сэр Ричард? Горячее остынет!
Я отмахнулся.
– Еще раз разогреют.
– Разогретое не такое вкусное, – объяснила она с улыбкой. – То, что предлагают, нужно брать сразу.
– Я уже не простолюдин, – напомнил я с улыбкой, стараясь не делать ее слишком жесткой. – Я могу выбирать. Кстати, а где Дженифер?
Она ответила легко:
– Они с Родриго уже пообедали. Схватили десерт и умчались.
– Не дождавшись нас? – спросил я в удивлении.
Она ответила с многозначительной улыбкой:
– Они не знали, что вы придете на обед.
Я промолчал, раньше мы всегда все обедали вместе. Дженифер это знала и спешила занять место пораньше, чтобы успеть напридумывать в мой адрес побольше каверз.
Лакеи молча и без лишних движений подают на стол, я пробормотал молитву, хотя мог бы обойтись, не перед кем выпендриваться, но в то же время не стоит давать себе послабления, а то в нужный момент возьму и забуду. Мои руки механически орудовали ножом и ложкой, леди Элинор посматривала на меня часто, губы то и дело раздвигаются в самой приветливой улыбке.
– Как вам наши повара?
– Надеюсь, вы не стали менять прежних? – спросил я.
– Что вы, – удивилась она, – я не вникаю в такие мелочи!
– Прекрасно, – одобрил я, – и в том смысле, что прежние справлялись со своим делом прекрасно.
– А что еще?
– Что и вы не вмешиваетесь, – пояснил я. – Не дело благородных людей вникать в такие тонкости, верно?
Ее глаза стали серьезными.
– Вы правы, сэр Ричард, – ответила она. – Если у человека есть что-то интереснее, он им и занимается. Если нет… тогда вникает в дела и заботы черни. Вы хорошо это понимаете.
– И вы, леди Элинор, – похвалил я ее так же снисходительно и с повышенным удивлением.
Она мгновение не сводила с меня взгляда, затем опустила его в тарелку. Пару минут мы насыщались молча, подготавливаясь к новой схватке, когда даже вот так, похваливая друг друга, стараемся утвердить свое превосходство, ибо тот, кто хвалит, как бы выше хвалимого по статусу.
После холодных закусок перед леди Элинор поставили глубокую тарелку. Мои ноздри ухватили аромат налимьей ухи, что значит, повара свято чтут традиции, а леди Элинор ничего менять не стала. Мне, как и в первый мой визит, подали на широченном блюде жареного гуся, одуряюще ароматного, коричневого и блестящего, словно намазанный маслом культурист. Я ткнул его ножом, хрустящая корочка мгновенно лопнула, выстрелив сводящую с ума струйку ароматного пара, нежнейшее белое мясо обнажилось, словно не тронутое солнцем тело девственницы.
Пес, настоящий коллаборационист, смотрел то на меня, то на леди Элинор, провожая взглядом каждый кусок мяса. К счастью, леди Элинор не решилась с ним заигрывать, а я, покончив с холодными закусками, взялся за гуся, располовинил и бросил одну часть зверюке, за вторую взялся сам. Леди Элинор посматривала на Бобика с бледной улыбкой. Я видел, как сжимается, когда он обращает на нее горящий багровым огнем взор, инстинктивно чуя кошатницу.
Когда она зачерпывала большой ложкой мясной салат, я поинтересовался невинным тоном:
– Кстати, как там наш красавец Адальбер?
Она запнулась, я видел, как напряглись ее плечи, вся застыла на миг, ложка с неприятным скрежетом прошлась по краю металлической тарелки.
– Адальберт? – переспросила она нерешительно.
– Ну да, – повторил я, – только не говорите, что он у вас не показывался.
Она повернула голову и смотрела в мое лицо с приклеенной улыбкой на безукоризненном лице молодой женщины, у которой нет возраста.
– Ах да, я совсем забыла… Да, он приезжал однажды. Я помогла ему с его проблемами… и он уехал.
– С той поры вы его не видели?
Она ответила, глядя мне в глаза чересчур честными глазами:
– Нет.
И голос звучал так искренне и правдиво, как всегда, когда врут очень умелые женщины.
– Гм, – сказал я, – что же это он…
– Я знаю, – ответила она уже живее, – вы его почему-то пощадили и даже посоветовали навестить меня. Но я понимаю, его присутствие вызовет недовольство герцога, потому я… отослала его.
Я кивнул.
– Понятно, леди Элинор. Спасибо за обстоятельный ответ.
Она перевела дыхание и снова улыбалась, милая и обходительная хозяйка, потчующая знатного гостя, даже в некотором роде родственника, однако напряженность чувствовалась в ее лице, движениях и даже в чарующем голосе.
– Я всегда к вашим услугам, сэр Ричард, – проговорила она щебечущим голосом. – Несмотря на вашу… некоторую враждебность, я всякий раз чувствую слабость, когда вижу вас. Женщины очень чувствительны, сэр Ричард, когда видят настоящих мужчин… Это у нас в крови. Мы не замечаем слабых, но готовы сделать все для сильных…
– Хорошее свойство, – одобрил я, – в смысле, в плане эволюции. А то чем мы хуже оленей каких-то, а то и вовсе насекомых?.. Кофейку на дорожку да пойдем смотреть ваши сокровища?
Она вздрогнула, когда в моих руках появилась чашка с горячим парующим кофе. Я любезно передал в ее застывшие ладони, сотворил себе и с наслаждением отхлебывал, глядя, как она испуганно смотрит в черную жидкость. Улыбаясь, я сотворил ломтик сыра, невиданный в этом мире: пахнущий, с добавками, пряный, тающий во рту.
– Не могу привыкнуть, – произнесла она надтреснутым голосом. – Все-таки у вас образ человека с мечом. Сильного и жестокого! А вот, магия…
– Вот такой я многосторонний, – ответил я спесиво. – Сам удивляюсь, какой замечательный. И умный и красивый, и вообще, сам не знаю, что еще сказать.
– Да уж, – пробормотала она.
– А вот в вашем замке приходилось пить тайком, – сказал я обвиняюще.
