– Черт побери, Джим, они не могут так с нами поступать! –Леонард Маккой, начальник медслужбы звездолета Федерации "Энтерпрайз", в сердцах хлопнул ладонью по пустому диагностическому столу. Звук эхом отозвался в пустующем лазарете; сестра Чэпел уже сбежала от докторского гнева, прихватив с собой единственного пациента под предлогом проведения физиотерапии.
      Маккою было все равно. Он уже устал от постоянного сдерживания накопившихся эмоций, и теперь наконец позволил себе взорваться. Он гневно наставил на Кирка палец.
      – Если мы не получим нового оборудования, скоро я не смогу вылечить даже вывихнутый сустав. Мой портативный протоплазер опустошен до последней катушки эмиттера, а сканеры чаще отрубаются, чем работают! Даже дисплей моего трикодера мерцает. Мы должны принять новые поставки, причем сделать это сейчас, а не тогда, когда Звездный Флот наконец выберет для этого время.
      Кирк успокаивающе поднял руки.
      – Я знаю, Боунз, и я убеждал адмирала Йорка сперва разрешить нам встретиться с кораблем Хоффмана, но он не смог сделать этого. Римиллии нужна наша помощь. Их основной проект терраформирования остановлен в самое критическое время. Главный исследователь похищен экстремистами, а часть оборудования уничтожена. Они на краю гражданской войны. Им нужна наша помощь сейчас, а не через неделю.
      Маккой отвернулся и уставился на пустой монитор над диагностическим столом. В его плоской, темной поверхности отражался весь лазарет, его четкие ряды хирургических инструментов, готовых к использованию, тестовое оборудование, мигающие в ожидании контрольные лампочки. Он слышал ровное попискивание и жужжание механизмов. Это давало обманчивое ощущение готовности к любой непредвиденной ситуации, но Маккой знал реальное положение дел. В кризисе, он оказался бы по уши в проблемах во мгновение ока.
      – Интересно, как мы можем им помочь с плохо снабженным кораблем? –спросил он.
      – Мы можем спасти их ученого. Восстановить оборудование. Может, даже провести переговоры между их группировками.
      – Не рассчитывай на это, –кисло сказал Маккой. Он обернулся к Кирку. – Ты вечно очертя голову врываешься в каждую новую ситуацию, а мне приходится зашивать всех людей, поврежденных в процессе. А теперь ты толкаешь нас в центр войны. Мне не понравилась бы эта затея, даже если бы мы только вышли из дока, и тем более теперь.
      Кирк вздохнул.
      – Боунз, мы –винтик в огромной машине. Мы не одиноки. И это не война – пока. Поэтому мы должны попасть туда сейчас – чтобы не допустить ее. Если мы правильно выполним нашу работу, мы предотвратим военные действия, и в самом худшем случае тебе придется лечить насморк.
      – Я поверю, когда увижу это, –заявил Маккой. На мгновение он впился взглядом в капитана, но тот внимательно изучал потолок. – Если ты ждешь, что я скажу что-то вроде "О, я понимаю, не беспокойся, я что-нибудь придумаю", долго же тебе придется ждать. Ты дал мне приказы, и я их выполню, но ты сильно рискуешь. Я был терпелив достаточно долго.
      Кирк улыбнулся.
      – Я знаю, Боунз. Поэтому я заставил адмирала Йорка предоставить нам целую неделю отпуска R и R, после того, как мы покончим с Римиллией.
      Настроение Маккоя существенно повысилось после упоминания R и R, но он не собирался позволить Джиму узнать об этом. Он скрестил руки на груди.
      – Ха. И в это я тоже поверю, только когда увижу.
      – Увидишь, не беспокойся, –Кирк кивнул Маккою и направился к двери. Обернулся в проеме. – И если ты останешься терпеливым, за мной мятный джулеп.
      – Я это запомню, –сказал Маккой, слабо улыбнувшись. Но когда дверь закрылась за капитаном, его улыбка медленно угасла.
      Кирк глубоко вздохнул, возвращаясь к турболифту. Он ненавидел пререкания с Боунзом по поводу таких вот ситуаций. Если у них была хоть малейшая возможность встретиться с кораблем снабжения, Кирк воспользовался бы ей, и они оба это знали, но Боунз был не из тех людей, что просто принимают неизбежное, не пытаясь протестовать. В принципе, это вызывало восхищение, но только не тогда, когда он сам являлся вестником этого неизбежного.
      Ну что ж, встреча с Маккоем прошла лучше, чем он ожидал. Старый метод "кнута и пряника" сработал в очередной раз, и ему не пришлось пообещать ничего такого, что и так не планировал бы сделать. И теперь, когда доктор высказался, он сделает все, чтобы поддержать работу своего отдела. Он даже стал бы защищать Кирка, если бы пожаловался кто-нибудь еще. И это тоже было в его манерах.
      Да, встреча с Маккоем прошла неплохо, размышлял Кирк. Но как ему теперь сообщить новость Скотти?
      Он рассматривал различные варианты, передвигаясь в турболифте к инженерной секции. "У меня есть хорошие новости и плохие новости". Проблема была в том, что хороших новостей как раз и не было, по крайней мере, с точки зрения Скотти. Он так же нуждался в новом оборудовании, как и Маккой. "У нас небольшое изменение планов" звучало лучше, но Скотти знал его слишком хорошо, чтобы понять, что за этим последует. Не то, чтобы это имело значение, конечно; Скотти был таким же профессионалом, как и Маккой, и он сделает все, что он него потребуется, но Кирк хотел смягчить удар…если получится. В конце концов, хорошее моральное состояние команды начинается со старших офицеров, и чем больше Скотти будет доволен их предстоящей миссией, тем радостнее будет и остальная часть инженерного.
      Может, посмотреть на это под другим углом? Конечно, пропущенные встречи доставляли беспокойство, и задача, стоящая перед "Энтерпрайзом", была ошеломляющей, но в ней был также и огромная технический вызов. А Скотти всегда любил вызовы.
      Да, так и нужно сделать. Сфокусироваться на невероятной возможности поучаствовать в инженерном чуде. Сперва заинтересовать его. Затем сбросить бомбу.
      Когда турболифт доставил его в инженерную, он обнаружил своего главного инженера лежащим на спине под консолью контроля тяговых лучей; из-под панели торчали только его черные ботинки. Остальная часть штата осматривала двигатели и окружающие подсистемы, делая ту рутинную работу, что заставляла биться механическое сердце "Энтерпрайза".
      Кирк прочистил горло.
      – Мистер Скотт.
      Он услышал под консолью удар и приглушенное проклятье. Следом знакомый акцент Скотти.
      – Да, капитан. Одну минутку.
      Ноги начали шевелиться, и вскоре перед капитаном предстал целый Монтгомери Скотт. Его красная форменная рубашка была в беспорядке, а в руке он держал перегоревший датчик.
      – Слушаю, сэр.
      – У меня есть для вас работа, –сказал Кирк, сдерживая рвавшуюся наружу улыбку и помогая инженеру подняться на ноги.
      Скотт потер голову, ушибленную, когда он вылезал. Шишки нет – пока.
      – Какая работа? –спросил он, надеясь, что это не имело отношения к тяговым лучам. Он провел все утро, пытаясь заблокировать фазовый сдвиг в коллиматоре гравитонов, и безуспешно.
      – Большая, –ответил капитан. – Но по вашей части.
      – Прямо сейчас? И по какой "моей части"?
      – Импульсные системы. Особенно импульсные двигатели.
      – А, –облегченно вздохнул Скотт. – Да, я знаю кое-что об этом.
      – Думаю, немного больше, чем кое-что, –улыбнулся капитан, и Скотт почувствовал, что краснеет. Он всегда чувствовал неудобство, когда люди обращали внимание на его способности. Кроме того, он не вчера родился; он понимал, что что-то происходит. Он заметил, что несколько минут назад корабль поменял курс, и что двигатели изменили высоту звука, переключившись на варп-8. Он уже знал, что "Энтерпрайз" направляется к очередной неизвестной, возможно, опасной, точке Галактики, и поведение капитана только подтверждало это.
      – Вы сказали большая, – напомнил он. – Насколько большая?
      Кирк на мгновение сжал губы и уставился в потолок, затем перевел взгляд на Скотти. – Ну, весьма большая.
      – Весьма большая? –эхом повторил Скотти.
      – Честно говоря, очень большая, –усмешка упорно прорывалась сквозь бесстрастное лицо капитана.
      – Понятно. Ну а все-таки, насколько "очень большая"?
      – Вполне. Можно даже сказать –огромная. Но это очаровательный проект, и большая часть работы уже сделана.
      Скотти рассмеялся. – Я догадываюсь, к чему вы ведете, капитан. Почему бы не отбросить все околичности. Скажите прямо, в чем проблема.
      Кирк рассмеялся тоже. Небрежно оперся о какой-то терминал.
      – Ладно. Вы слышали о планете под названием Римиллия?
      Скотти опять склонился над консолью тяговых лучей.
      – Нет, сэр. Не могу сказать.
      – Это маленькая планета, класса L, неподвижная относительно своего солнца.
      – Класса L? –Скотти сдвинул брови. Планеты класса L считались малопригодными для жизни без искусственных систем жизнеобеспечения. Не настолько комфортные, как похожие на Землю планеты класса М, но люди могли жить там, если не обращали внимания на суровую среду. – Как она может быть планетой класса L? В одном полушарии достаточно жарко, чтобы расплавить скалы, в другом – достаточно холодно, чтобы заморозить кислород. На темной стороне вымерзнет вся атмосфера. Там невозможно дышать.
      Кирк кивнул.
      – Все правильно, но технически у Римиллии нет темной стороны. Она принадлежит к двойной системе, и хотя вторая звезда –красный карлик, двигающийся по вытянутой эллиптической орбите, она все-таки дает достаточно тепла, чтобы предотвратить замерзание атмосферы.
      Скотти представил такую ситуацию. Мир, одно полушарие которого постоянно обращено к солнцу, как земная Луна к Земле, в то время как второе солнце вращается вокруг него, скажем, как Юпитер или Сатурн. Второе солнце не даст большого тепла, но его должно быть достаточно, чтобы испарить кислород и водород на темной стороне. Это даст планете атмосферу, но не сможет смягчить резкие противоположности температур светлой и темной стороны. Тогда единственным местом во всем мире, где могли бы жить люди, станет узкая полоска тени, где встречаются день и ночь.
      – Они живут на терминаторе «Примечание: граница между освещенной и неосвещенной частью планеты»? –ошеломленно спросил Скотти.
      – Да, –Кирк пожал плечами, показывая, что ему тоже тяжело в это поверить.
      – Ну, похоже, у них там всегда рассвет.
      – Больше похоже на сумерки, –ответил Кирк. – Они вымирают. Они перегрузили свою экологию, и класс быстро снижается до уровня К.
      На планетах класса К возможно было жить только используя системы жизнеобеспечения, например, защитные костюмы и воздушные купола над зданиями. Но для целой планеты, путь даже со столь малым населением, какое должна иметь Римиллия, установка этого оборудования займет годы! И что, с этим им нужно помочь? Хотя нет, капитан ведь говорил что-то об импульсных двигателях.
      – Они собираются эвакуироваться? –ошеломленно спросил Скотти. – На импульсных двигателях? Но для этого нужны тысячи кораблей, на субсветовых скоростях это займет поколения!
      Кирк скрестил руки на груди.
      – Нет, именно так их предки попали на эту планету пятьсот лет назад –в корабле, рассчитанном на смену поколений, и они не хотят снова делать этого. У них есть другой план. – В глазах Кирка появился блеск, словно он собирался сказать особенно хорошую шутку.
      – И какой же? –спросил Скотт, чье терпение стремительно уменьшалось.
      – Они решили расширить свое жизненное пространство.
      – И как они собираются это сделать?
      Кирк пожал плечами, словно обсуждая абстрактный теоретический вопрос, а не судьбу целой планеты. – Они установили тридцать тысяч импульсных двигателей на поверхности планеты, и собираются заставить ее вращаться.
      Скотти представил себе планету, вся поверхность которой была утыкана двигателями, словно небритый подбородок – волосками. Затем разразился смехом. Ситуация была слишком нелепа, чтобы отреагировать словами.
      – Хорошая шутка, капитан. А теперь, скажите, что они на самом деле собираются делать?
      Кирк посмотрел прямо в глаза Скотти.
      – Они действительно собираются использовать импульсные двигатели, чтобы "раскрутить" свою планету. Но ученый, ответственный за проект, был похищен, а оборудование –уничтожено. Они на грани, и их время кончается. Поэтому им нужны вы. Чтобы завершить проект.
      Скотти медленно опустил свой датчик на консоль. Внезапно фазовый сдвиг в коллиматоре гравитонов уже не казался такой уж большой проблемой. Эти люди рисковали судьбой всей планеты ради единственного безумного плана? Единственного возмутительного плана? Скотт покачал головой.
      – Есть, капитан. Похоже, им вправду нужна моя помощь.
 

 
      Офицер по науке Спок находил ситуацию очаровательной. Большие инженерные проекты не впечатляли его своим размахом, но то, что они говорили о людях, их создавших, зачастую было более интригующе, чем собственно проекты. Какие люди могли попытаться заставить вращаться целую планету? И какие люди могли пытаться помешать этому?
      Он сидел за своей научной станцией на верхнем уровне мостика "Энтерпрайза", просматривая файлы о Римиллии. Обычно, когда капитана не было на мостике, он уделял некоторое внимание мониторам Ухуры, Зулу, Чехова, и любого другого на мостике. Однако сейчас им не нужен был контроль – простейшая задача привести корабль из пункта А в пункт В. Сигналы и шумы приборов тоже не отвлекали внимания, фактически, они даже помогали Споку сконцентрироваться. Он знал, что его окликнут, если что-нибудь произойдет, поэтому сейчас мог полностью посвятить себя новой задаче. К сожалению, компьютерные файлы содержали очень мало данных. Римиллия еще не была планетой Федерации, поэтому единственной информацией был отчет исследовательского корабля, открывшего ее около тридцати лет назад. В это время планета была классифицирована как находящаяся на ступени послеиндустриального развития, с ограниченной способностью к космическим полетам. Любопытно, что в данном случае термин "ограниченный" происходил не от неспособности построить корабль на варп-двигателях, а скорее от недостатка желания сделать это. Римиллианцы происходили от космических путешественников, проделавших долгий путь к новому миру, и теперь, когда они нашли место, которое могли называть своим домом – они не хотели снова возвращаться в космос, даже для исследования его. Хотя Спок знал двусмысленность высказывания "хотят люди того, или не желают этого" .Слишком часто важнейшие решения, такие, как развитие космонавтики, принимались очень маленькой группой, имевшей реальную власть. Но в данном конкретном случае, правительство, на первый взгляд, было действительно демократическим, с делегатами, держащими ответ перед избирателями, и регулярными выборами. По-видимому, если бы они не выполняли пожелания избирателей, то были бы просто смещены. Теоретически, это могло служить доказательством, что большинство римиллианцев не были заинтересованы в космических исследованиях. Но теперь, когда их дому угрожала экологическая катастрофа, они хотели попробовать инженерный проект еще более грандиозный. На первый взгляд, это казалось нереальным, но Спок был уверен, что этому существует удовлетворительное объяснение. К сожалению, решение должно будет подождать, пока он прибудет на Римиллию и сможет сам оценить ситуацию.
      Двери турболифта открылись, и капитан Кирк вошел на мостик. Как всегда, время было выбрано безошибочно.
      – Приближаемся к Римиллии, сэр, –сказал Зулу, как только он сел в командирское кресло.
      Кирк откинулся на спинку кресла.
      – Очень хорошо, мистер Зулу. Переходите на субсветовую. Мистер Чехов, установите полярную орбиту над терминатором. Лейтенант Ухура, выведите на главный экран, пожалуйста.
      Главный экран замерцал, затем стабилизировался с главным оптическим телескопом. "Энтерпрайз" приближался извне системы, следовательно, обращенное к ним полушарие было темным. Ослепительно белым светилось первое солнце.
      Спок посмотрел в компьютерных файлах его местное имя: Торч (Факел). Подходяще. Звезда класса G-0, лишь немного ярче Солнца, и фактически темнее вулканского светила, но для обращенной к нему поверхности планеты он выглядел как факел, нацеленный прямо на них.
      Второе солнце, тусклая звезда класса М-3 под названием Спарк (Искра), еще не появилась на экране. Спок проверил ее положение сенсорами и обнаружил, что в настоящее время она находится за Торчем. Значит, на темной стороне планеты сейчас наиболее холодно. Атмосфера медленно сгущается, ливни из жидкого азота и кислорода образовывают моря, и так будет до тех пор, пока Спарк не завершит оборот по орбите и снова испарит их. К счастью, период вращения Спарка составлял только 16 лет – слишком мало, чтобы позволить замерзнуть атмосфере планеты.
      Необычное скопление точек на датчике привлекло внимание Спока. Любопытно. Все шесть планет системы также были на противоположной стороне от солнца, выстраиваясь в структуру, известную как сигизий – почти в прямую линию. Еще через четыре дня они расположатся на прямой абсолютно точно.
      Только Римиллия искажала совершенство сигизия. Вместо того, чтобы присоединиться к своим сестрам-планетам, через неделю она будет так далеко от них, как только возможно, на противоположном конце орбиты. Если бы Спок был анимистом, он сказал бы, что другие планеты пытаются укрыться от взрыва, который может произойти, когда ее жители активируют импульсные двигатели, чтобы заставить ее вращаться. Но он не был анимистом, и не стал прибегать к непроверенным гипотезам. Мультипланетные соединения были редки, но не невозможны. Учитывая количество звездных систем, которые он посетил за годы службы в Звездном Флоте, он должен был увидеть нечто подобное раньше или позже.
      Он склонился над сенсором для повторного анализа. Очаровательно.
      Когда капитан приказал выйти на полярную орбиту, Чехов обозвал себя дураком. Он уже собрался было установить стандартную синхронную экваториальную орбиту, что для этой планеты означало период обращения около года, на расстоянии более ста миллионов километров от поверхности. И уж точно за пределами работы транспортатора…Капитан был абсолютно прав; здесь требовалась более быстрая, более близкая орбита, и, хотя невозможно было постоянно контактировать со всей планетой, полярная орбита даст по крайней мере возможность облететь узкую полоску обитаемой земли вдоль терминатора. Тогда в течение одного витка они смогут связаться с любой точкой планеты. Он быстро вычислил курс и передал его Зулу, наблюдая, как штурман выводит звездолет на позицию.
      Планета увеличивалась в размерах, заполняя экраны, холодная сторона была черна как смоль, солнечная – так ослепляющее ярка, что детали невозможно было разглядеть. Нечеткая линия, разделяющая их, была единственной, на которой мог зафиксироваться глаз, но с такого расстояния еще нельзя было различить признаков жизни. Ухура подправила настойки, уменьшая контраст; они увидели облака, стремительно мелькающие на обеих частях планеты. В отсутствии кориолисовых сил, изгибающих воздушные потоки, шторма двигались непосредственно от зон с высоким давлением к обладающим более низким. Большая часть их при этом пересекали сумеречную зону, где непомерно высокий градиент энергии придавал им ураганную силу.
      – Что за черт, –прошептал Чехов. – По сравнению с этим, Сибирь – настоящий рай. Неудивительно, что они хотят раскрутить ее.
      Зулу окончательно стабилизировал их орбиту.
      – Я все еще не понимаю, в чем состоит их проблема? В их секторе множество необитаемых планет; почему они не хотят просто переселиться?
      – Это непрактично, –сказал голос Спока позади него. Чехов обернулся. – При их текущем населении в 1.78 миллиарда, "Энтерпрайзу" понадобится совершить 4 139 535 рейсов, чтобы перевезти их всех. При этом коэффициент рождаемости принимается равным нулю. Если же рождаемость будет расти, что характерно для гуманоидов даже во время кризиса, эвакуация займет значительно больше времени.
      – Значительно, мистер Спок? –шутливо спросил Кирк, но офицер по науке не попался на удочку.
      Ошеломленная Ухура переспросила: – 1.7 миллиарда? И они стиснуты на этой узенькой полоске земли?
      – Я бы не стал использовать термин "стиснуты", –ответил Спок. – Даже в самых густонаселенных районах, плотность населения составляет 659 человек на квадратный километр. Меньше, чем в некоторых странах на вашей планете.
      – Всего-то 659? –саркастически переспросил Чехов. – Что ж, это даст вам место, чтобы качать кошку, никого при этом не задевая «примечание: непереводимая игра слов: на англ. выражение "no room to swing a cat" – дословно "нет места, чтобы качать кошку" – означает "негде повернуться", "совсем нет места" и т.п.»
      Спок перевел озадаченный взгляд на Чехова. – Какой цели служит раскачивание кошки, мистер Чехов?
      Пытаясь сохранять невозмутимость, Чехов ответил:
      – Это старый русский обычай, начатый моим дальним предком по имени Антон Павлович. Он утверждал, что это… –
      – Нас приветствуют, –прервала их Ухура.
      – На экран, –приказал Кирк. Затем, обернувшись к Чехову, сказал: – Не думаю, что Антон Павлович любил кошек.
      – Поэтому он их и качал, сэр, –ответил Чехов.
      На экране появилось изображение женщины. На вид ей было около тридцати пяти, и она была весьма похожа на землянку. Овальная голова, гладкий высокий лоб, выпуклые скулы и линия подбородка. Наиболее необычными были ее глаза; больше, чем нормальные, человеческие, раза в полтора, зрачки сверкали на фоне фиолетовых радужек как шестиугольные звезды. Уши, расположенные высоко на голове, заканчивались острыми кончиками, но, в отличие от Спока, они были покрыты тонкой линией серебристого меха. Ее волосы, спускающиеся до плеч, были так же серебристыми. Одета женщина была в темно-синее трико без рукавов.
      – Я Нашира Джорай, верховный координатор Римиллии, –сказала она. Ее голос был низким, но приятным, она слегка протягивала гласные, вызывая ассоциации со скандинавскими языками.
      Кирк улыбнулся, явно оценив увиденное. – Джеймс Кирк, капитан звездолета Федерации "Энтерпрайз".
      – Мы почтены вашим присутствием, капитан. Мы приготовили для вас брифинг. Вы не хотели бы спуститься к нашему конференц-залу?
      – Конечно, координатор.
      Вся в делах… Но Чехов знал женщин, подобных ей. Сперва холодные как лед, они, тем не менее, быстро оттаивали.
      Рябь движение привлекла его внимание к навигационной консоли; сканер ближнего действия засек объект, двигающийся со светлой стороны планеты с большим ускорением. И определенно направляющийся к "Энтерпрайзу". Яркость снаряда не оставляла сомнений – кто-то запустил фотонную торпеду.
      Инстинкт, или же тренировки в Академии немедленно сработали. "Атака!" – закричал Чехов, ткнув одновременно в кнопку, поднимающую защитные экраны.
      – Красная тревога! –приказал Кирк. – Наведите фазеры на…
      Однако времени на то, чтобы уничтожить это фазерами, уже не оставалось. Можно было только поднять щиты. Защитные поля еще только активировались в момент удара, но стабилизировались уже достаточно, чтобы поглотить большую часть взрыва. Корабль трясся как в лихорадке, инерциальные гасители работали на пределе. Чехов, уцепившийся за свой пульт, быстро проверял показания. К счастью, второй снаряд запущен не был, но интенсивная аннигиляция вещества-антивещества сбила "Энтерпрайз" с курса. Чехов проложил курс возвращения на их предыдущую орбиту и передал его Зулу.
      Игнорируя координатора, Кирк обернулся к Споку. – Постоянное сканирование. Донесения? – спросил он Ухуру.
      – Незначительные повреждения на палубах девять и десять, –ответила она, прижимая наушник к уху. – О травмах пока не сообщается.
      – Хорошо, –он обратился ко всей команде мостика. – Поддерживайте красную тревогу. Ответный огонь не открывать – пока.
      Он обернулся к координатору Джорай. – Хороший же прием вы нам приготовили. У вас есть объяснения?
      Ее глаза превратились в тонкие щелки. – Отвергатели, – она почти прорычала это слово. – Преступники, сорвавшие наш проект. Это они.
      Кирк щелкнул кнопкой интеркома.
      – Транспортаторная, сконцентрируйтесь на месте запуска торпеды, и приготовьтесь немедленно поднять сюда всех, кто там находится.
      – Сенсоры не будут работать при включенных щитах, –сказал дежурный энсин. – Подождите минуту сэр, щиты опускаются.
      – Это вряд ли потребуется, – проговорил Спок. – На месте запуска торпеды произошел взрыв. Из-за отсутствия органических частиц, я предполагаю, что это было автоматическая станция, запрограммированная атаковать нас при приближении и самоуничтожиться при сканировании.
      Кирк вздохнул. – Значит, никаких следов, и никаких свидетелей. Умно. Очень хорошо, желтая тревога. Координатор, мой главный инженер и офицер медицины спустятся со мной в ваш зал совещаний. Вы поймете, если мы придем с собственной командой безопасности?
      Если она и была оскорблена, она не показала этого. Просто сказала:
      – Конечно, капитан. Мы встретим вас по прибытии.
      – С нетерпением ожидаю этого. Конец связи.
      Экран замерцал, вновь переключаясь на показ звездной системы. Кирк поднялся.
      – Мистер Спок, примите мостик.
      Без дальнейших инструкций, он шагнул в турболифт, оставив команду поступать так, как они считали нужным.
      Чехов пару раз сглотнул и повернулся к Зулу.
      – Я абсолютно не уверен в римиллианском гостеприимстве, –прошептал он.
      – Вы привыкнете, –ответил Зулу. – Судя по всему, мы здесь надолго.
 

 
      Здания Римиллианского правительства были наглядной демонстрацией богатства. Они были построены из камня, отполированного до такой степени, что его серебристые и янтарные поверхности отражали свет, словно зеркала. Потолки были по крайней мере в дюжину метров высотой, и окна занимали целую стену, от пола до потолка. Встроенные в стекла призмы проводили солнечный свет во все углы комнат, подчеркивая бесчисленные скульптуры, картины и мозаики на стенках. Они смогли так замысловато установить их, осознал Кирк, только потому, что солнце никогда не двигалось .Но это великолепие исчезнет, если они заставят планету вращаться. Фактически, уже исчезало – люди убрали самые ценные предметы для сохранения. Без сомнения, это была хорошая идея; вполне вероятны были сильные землетрясения, наводнения и перепады температур, пока скорость не возрастет достаточно, чтобы скомпенсировать это.
      Они в изумлении разглядывали всю эту роскошь. Даже пол был произведением искусства. Разноцветные мозаичные плитки – все мягких, не раздражающих глаз оттенков – изображали сцены из жизни Римиллии. Леса странно искривленных деревьев, люди, занимающиеся фермерством од рядами зеркал, отражающими падающие под низким углом солнечные лучи на их посадки, строящиеся здания, и так далее.
      Члены правительства, так же, как и слуги, занимающиеся упаковкой, сновали туда-сюда по длинным коридорам. Некоторые останавливались, чтобы посмотреть на пришельцев. Большинство были одеты даже проще, чем Джорай: свободные рубашки, брюки, реже юбки. Большинство обитателей здания были женщинами, заметил Кирк. Несколько встреченных ими мужчин двигались куда быстрее, и несли куда большее количество бумаг. Очевидно, это были младшие чиновники.
      Боковые коридоры были менее переполнены, но не менее искусно украшены. Все это место было похоже на музей. Кирк ожидал, что здания, подобные этому, будут пахнуть стариной и плесенью, однако здесь в воздухе содержался лишь какой-то химический аромат, который вызывал легкое затруднение дыхания. Интересно, было ли это какое-нибудь чистящее средство, который они использовали перед прибытием гостей, или же запах проникал из атмосферы. Лучше бы первое: к нему сложно будет привыкнуть. Если бы он мог попросить Маккоя провести анализ…но, очевидно, не очень вежливо будет спросить "Боунз, чем это пахнет?" прямо перед верховным координатором.
      Шаги людей были практически неслышны. Перекрытия между этажами казались столь прочными, как сама планета, а толстые гобелены на стенах поглощали незначительные колебания, производимые ими. Джорай шла бесшумно, за исключением случаев, когда она указывала на особо интересную картину или скульптуру.
      – Эта фреска, – сказала она, остановившись в круглой комнате по крайней мере десяти метров в диаметре, чьи стены были полностью заполнены изображениями планеты класса М, – изображает разрушение нашей родной планеты, Думады, около пятисот лет назад.
      Кирк, Скотт и Маккой пораженно уставились на фреску.
      – Разрушение? –спросил Скотти. – Как?
      Джорай рассмеялась и махнула рукой на стены.
      – Давайте посмотрим, стоит ли работа наших художников тех денег, что мы за нее заплатили. Вы сами мне расскажете.
      Кирк посчитал это глупой тратой времени, но он был гостем здесь, а Джорай, очевидно, хотела произвести на них впечатление роскошью своего дворца. Трое офицеров подошли ближе к стене. Охранники остались стоять спиной-к-спине в центре помещения.
      Фреска была сделана из цветного стекла, неизвестный мастер кропотливо соединил кусочки размером не больше ногтя, что давало наблюдателю, стоявшему в нескольких метрах от стены, удивительно реалистичную картину. Потребовалось мгновение, чтобы увидеть последовательность изображений. Первая картина показывала саму планету, нагретую солнечным светом, ее голубые океаны и коричневые участки суши, показанные сквозь завесу курчавого облака.
      Следующая сцена, расположенная правее, изображала ту же планету с космической станцией, расположенной на ее орбите. Огромная станция все еще строилась, ее тороидальное тело было закончено только на треть. В оставшейся части возведены были только остовы корпуса.
      Очередная картина, однако, не показывала ее законченной. Она не показывала даже планету, не считая крошечного пятнышка на заднем плане. Вместо этого, на ней был изображен огромный астероид – судя по размерам кратеров на его поверхности, девяноста или ста километров в диаметре, по оценке Кирка. Колония?
      Нет. Две соседние картины изображали астероид в полете, приводимым в движение огромными взрывами на удаленной от планеты стороне. Стало очевидно, что они намеревались использовать астероид как источник сырья для постройки своей станции: полным ходом шла переплавка руды. С растущим ощущением ужаса, Кирк перешел к следующей фреске: астероид подошел слишком близко к планете, и в него полетели ракеты; затем раздался захватывающий взрыв, когда дал сбой один из двигателей.