– Черт побери, Джим, они не могут так с нами поступать! –Леонард Маккой, начальник медслужбы звездолета Федерации "Энтерпрайз", в сердцах хлопнул ладонью по пустому диагностическому столу. Звук эхом отозвался в пустующем лазарете; сестра Чэпел уже сбежала от докторского гнева, прихватив с собой единственного пациента под предлогом проведения физиотерапии.
      Маккою было все равно. Он уже устал от постоянного сдерживания накопившихся эмоций, и теперь наконец позволил себе взорваться. Он гневно наставил на Кирка палец.
      – Если мы не получим нового оборудования, скоро я не смогу вылечить даже вывихнутый сустав. Мой портативный протоплазер опустошен до последней катушки эмиттера, а сканеры чаще отрубаются, чем работают! Даже дисплей моего трикодера мерцает. Мы должны принять новые поставки, причем сделать это сейчас, а не тогда, когда Звездный Флот наконец выберет для этого время.
      Кирк успокаивающе поднял руки.
      – Я знаю, Боунз, и я убеждал адмирала Йорка сперва разрешить нам встретиться с кораблем Хоффмана, но он не смог сделать этого. Римиллии нужна наша помощь. Их основной проект терраформирования остановлен в самое критическое время. Главный исследователь похищен экстремистами, а часть оборудования уничтожена. Они на краю гражданской войны. Им нужна наша помощь сейчас, а не через неделю.
      Маккой отвернулся и уставился на пустой монитор над диагностическим столом. В его плоской, темной поверхности отражался весь лазарет, его четкие ряды хирургических инструментов, готовых к использованию, тестовое оборудование, мигающие в ожидании контрольные лампочки. Он слышал ровное попискивание и жужжание механизмов. Это давало обманчивое ощущение готовности к любой непредвиденной ситуации, но Маккой знал реальное положение дел. В кризисе, он оказался бы по уши в проблемах во мгновение ока.
      – Интересно, как мы можем им помочь с плохо снабженным кораблем? –спросил он.
      – Мы можем спасти их ученого. Восстановить оборудование. Может, даже провести переговоры между их группировками.
      – Не рассчитывай на это, –кисло сказал Маккой. Он обернулся к Кирку. – Ты вечно очертя голову врываешься в каждую новую ситуацию, а мне приходится зашивать всех людей, поврежденных в процессе. А теперь ты толкаешь нас в центр войны. Мне не понравилась бы эта затея, даже если бы мы только вышли из дока, и тем более теперь.
      Кирк вздохнул.
      – Боунз, мы –винтик в огромной машине. Мы не одиноки. И это не война – пока. Поэтому мы должны попасть туда сейчас – чтобы не допустить ее. Если мы правильно выполним нашу работу, мы предотвратим военные действия, и в самом худшем случае тебе придется лечить насморк.
      – Я поверю, когда увижу это, –заявил Маккой. На мгновение он впился взглядом в капитана, но тот внимательно изучал потолок. – Если ты ждешь, что я скажу что-то вроде "О, я понимаю, не беспокойся, я что-нибудь придумаю", долго же тебе придется ждать. Ты дал мне приказы, и я их выполню, но ты сильно рискуешь. Я был терпелив достаточно долго.
      Кирк улыбнулся.
      – Я знаю, Боунз. Поэтому я заставил адмирала Йорка предоставить нам целую неделю отпуска R и R, после того, как мы покончим с Римиллией.
      Настроение Маккоя существенно повысилось после упоминания R и R, но он не собирался позволить Джиму узнать об этом. Он скрестил руки на груди.
      – Ха. И в это я тоже поверю, только когда увижу.
      – Увидишь, не беспокойся, –Кирк кивнул Маккою и направился к двери. Обернулся в проеме. – И если ты останешься терпеливым, за мной мятный джулеп.
      – Я это запомню, –сказал Маккой, слабо улыбнувшись. Но когда дверь закрылась за капитаном, его улыбка медленно угасла.
      Кирк глубоко вздохнул, возвращаясь к турболифту. Он ненавидел пререкания с Боунзом по поводу таких вот ситуаций. Если у них была хоть малейшая возможность встретиться с кораблем снабжения, Кирк воспользовался бы ей, и они оба это знали, но Боунз был не из тех людей, что просто принимают неизбежное, не пытаясь протестовать. В принципе, это вызывало восхищение, но только не тогда, когда он сам являлся вестником этого неизбежного.
      Ну что ж, встреча с Маккоем прошла лучше, чем он ожидал. Старый метод "кнута и пряника" сработал в очередной раз, и ему не пришлось пообещать ничего такого, что и так не планировал бы сделать. И теперь, когда доктор высказался, он сделает все, чтобы поддержать работу своего отдела. Он даже стал бы защищать Кирка, если бы пожаловался кто-нибудь еще. И это тоже было в его манерах.
      Да, встреча с Маккоем прошла неплохо, размышлял Кирк. Но как ему теперь сообщить новость Скотти?
      Он рассматривал различные варианты, передвигаясь в турболифте к инженерной секции. "У меня есть хорошие новости и плохие новости". Проблема была в том, что хороших новостей как раз и не было, по крайней мере, с точки зрения Скотти. Он так же нуждался в новом оборудовании, как и Маккой. "У нас небольшое изменение планов" звучало лучше, но Скотти знал его слишком хорошо, чтобы понять, что за этим последует. Не то, чтобы это имело значение, конечно; Скотти был таким же профессионалом, как и Маккой, и он сделает все, что он него потребуется, но Кирк хотел смягчить удар…если получится. В конце концов, хорошее моральное состояние команды начинается со старших офицеров, и чем больше Скотти будет доволен их предстоящей миссией, тем радостнее будет и остальная часть инженерного.
      Может, посмотреть на это под другим углом? Конечно, пропущенные встречи доставляли беспокойство, и задача, стоящая перед "Энтерпрайзом", была ошеломляющей, но в ней был также и огромная технический вызов. А Скотти всегда любил вызовы.
      Да, так и нужно сделать. Сфокусироваться на невероятной возможности поучаствовать в инженерном чуде. Сперва заинтересовать его. Затем сбросить бомбу.
      Когда турболифт доставил его в инженерную, он обнаружил своего главного инженера лежащим на спине под консолью контроля тяговых лучей; из-под панели торчали только его черные ботинки. Остальная часть штата осматривала двигатели и окружающие подсистемы, делая ту рутинную работу, что заставляла биться механическое сердце "Энтерпрайза".
      Кирк прочистил горло.
      – Мистер Скотт.
      Он услышал под консолью удар и приглушенное проклятье. Следом знакомый акцент Скотти.
      – Да, капитан. Одну минутку.
      Ноги начали шевелиться, и вскоре перед капитаном предстал целый Монтгомери Скотт. Его красная форменная рубашка была в беспорядке, а в руке он держал перегоревший датчик.
      – Слушаю, сэр.
      – У меня есть для вас работа, –сказал Кирк, сдерживая рвавшуюся наружу улыбку и помогая инженеру подняться на ноги.
      Скотт потер голову, ушибленную, когда он вылезал. Шишки нет – пока.
      – Какая работа? –спросил он, надеясь, что это не имело отношения к тяговым лучам. Он провел все утро, пытаясь заблокировать фазовый сдвиг в коллиматоре гравитонов, и безуспешно.
      – Большая, –ответил капитан. – Но по вашей части.
      – Прямо сейчас? И по какой "моей части"?
      – Импульсные системы. Особенно импульсные двигатели.
      – А, –облегченно вздохнул Скотт. – Да, я знаю кое-что об этом.
      – Думаю, немного больше, чем кое-что, –улыбнулся капитан, и Скотт почувствовал, что краснеет. Он всегда чувствовал неудобство, когда люди обращали внимание на его способности. Кроме того, он не вчера родился; он понимал, что что-то происходит. Он заметил, что несколько минут назад корабль поменял курс, и что двигатели изменили высоту звука, переключившись на варп-8. Он уже знал, что "Энтерпрайз" направляется к очередной неизвестной, возможно, опасной, точке Галактики, и поведение капитана только подтверждало это.
      – Вы сказали большая, – напомнил он. – Насколько большая?
      Кирк на мгновение сжал губы и уставился в потолок, затем перевел взгляд на Скотти. – Ну, весьма большая.
      – Весьма большая? –эхом повторил Скотти.
      – Честно говоря, очень большая, –усмешка упорно прорывалась сквозь бесстрастное лицо капитана.
      – Понятно. Ну а все-таки, насколько "очень большая"?
      – Вполне. Можно даже сказать –огромная. Но это очаровательный проект, и большая часть работы уже сделана.
      Скотти рассмеялся. – Я догадываюсь, к чему вы ведете, капитан. Почему бы не отбросить все околичности. Скажите прямо, в чем проблема.
      Кирк рассмеялся тоже. Небрежно оперся о какой-то терминал.
      – Ладно. Вы слышали о планете под названием Римиллия?
      Скотти опять склонился над консолью тяговых лучей.
      – Нет, сэр. Не могу сказать.
      – Это маленькая планета, класса L, неподвижная относительно своего солнца.
      – Класса L? –Скотти сдвинул брови. Планеты класса L считались малопригодными для жизни без искусственных систем жизнеобеспечения. Не настолько комфортные, как похожие на Землю планеты класса М, но люди могли жить там, если не обращали внимания на суровую среду. – Как она может быть планетой класса L? В одном полушарии достаточно жарко, чтобы расплавить скалы, в другом – достаточно холодно, чтобы заморозить кислород. На темной стороне вымерзнет вся атмосфера. Там невозможно дышать.
      Кирк кивнул.
      – Все правильно, но технически у Римиллии нет темной стороны. Она принадлежит к двойной системе, и хотя вторая звезда –красный карлик, двигающийся по вытянутой эллиптической орбите, она все-таки дает достаточно тепла, чтобы предотвратить замерзание атмосферы.
      Скотти представил такую ситуацию. Мир, одно полушарие которого постоянно обращено к солнцу, как земная Луна к Земле, в то время как второе солнце вращается вокруг него, скажем, как Юпитер или Сатурн. Второе солнце не даст большого тепла, но его должно быть достаточно, чтобы испарить кислород и водород на темной стороне. Это даст планете атмосферу, но не сможет смягчить резкие противоположности температур светлой и темной стороны. Тогда единственным местом во всем мире, где могли бы жить люди, станет узкая полоска тени, где встречаются день и ночь.
      – Они живут на терминаторе «Примечание: граница между освещенной и неосвещенной частью планеты»? –ошеломленно спросил Скотти.
      – Да, –Кирк пожал плечами, показывая, что ему тоже тяжело в это поверить.
      – Ну, похоже, у них там всегда рассвет.
      – Больше похоже на сумерки, –ответил Кирк. – Они вымирают. Они перегрузили свою экологию, и класс быстро снижается до уровня К.
      На планетах класса К возможно было жить только используя системы жизнеобеспечения, например, защитные костюмы и воздушные купола над зданиями. Но для целой планеты, путь даже со столь малым населением, какое должна иметь Римиллия, установка этого оборудования займет годы! И что, с этим им нужно помочь? Хотя нет, капитан ведь говорил что-то об импульсных двигателях.
      – Они собираются эвакуироваться? –ошеломленно спросил Скотти. – На импульсных двигателях? Но для этого нужны тысячи кораблей, на субсветовых скоростях это займет поколения!
      Кирк скрестил руки на груди.
      – Нет, именно так их предки попали на эту планету пятьсот лет назад –в корабле, рассчитанном на смену поколений, и они не хотят снова делать этого. У них есть другой план. – В глазах Кирка появился блеск, словно он собирался сказать особенно хорошую шутку.
      – И какой же? –спросил Скотт, чье терпение стремительно уменьшалось.
      – Они решили расширить свое жизненное пространство.
      – И как они собираются это сделать?
      Кирк пожал плечами, словно обсуждая абстрактный теоретический вопрос, а не судьбу целой планеты. – Они установили тридцать тысяч импульсных двигателей на поверхности планеты, и собираются заставить ее вращаться.
      Скотти представил себе планету, вся поверхность которой была утыкана двигателями, словно небритый подбородок – волосками. Затем разразился смехом. Ситуация была слишком нелепа, чтобы отреагировать словами.
      – Хорошая шутка, капитан. А теперь, скажите, что они на самом деле собираются делать?
      Кирк посмотрел прямо в глаза Скотти.
      – Они действительно собираются использовать импульсные двигатели, чтобы "раскрутить" свою планету. Но ученый, ответственный за проект, был похищен, а оборудование –уничтожено. Они на грани, и их время кончается. Поэтому им нужны вы. Чтобы завершить проект.
      Скотти медленно опустил свой датчик на консоль. Внезапно фазовый сдвиг в коллиматоре гравитонов уже не казался такой уж большой проблемой. Эти люди рисковали судьбой всей планеты ради единственного безумного плана? Единственного возмутительного плана? Скотт покачал головой.
      – Есть, капитан. Похоже, им вправду нужна моя помощь.
 

 
      Офицер по науке Спок находил ситуацию очаровательной. Большие инженерные проекты не впечатляли его своим размахом, но то, что они говорили о людях, их создавших, зачастую было более интригующе, чем собственно проекты. Какие люди могли попытаться заставить вращаться целую планету? И какие люди могли пытаться помешать этому?
      Он сидел за своей научной станцией на верхнем уровне мостика "Энтерпрайза", просматривая файлы о Римиллии. Обычно, когда капитана не было на мостике, он уделял некоторое внимание мониторам Ухуры, Зулу, Чехова, и любого другого на мостике. Однако сейчас им не нужен был контроль – простейшая задача привести корабль из пункта А в пункт В. Сигналы и шумы приборов тоже не отвлекали внимания, фактически, они даже помогали Споку сконцентрироваться. Он знал, что его окликнут, если что-нибудь произойдет, поэтому сейчас мог полностью посвятить себя новой задаче. К сожалению, компьютерные файлы содержали очень мало данных. Римиллия еще не была планетой Федерации, поэтому единственной информацией был отчет исследовательского корабля, открывшего ее около тридцати лет назад. В это время планета была классифицирована как находящаяся на ступени послеиндустриального развития, с ограниченной способностью к космическим полетам. Любопытно, что в данном случае термин "ограниченный" происходил не от неспособности построить корабль на варп-двигателях, а скорее от недостатка желания сделать это. Римиллианцы происходили от космических путешественников, проделавших долгий путь к новому миру, и теперь, когда они нашли место, которое могли называть своим домом – они не хотели снова возвращаться в космос, даже для исследования его. Хотя Спок знал двусмысленность высказывания "хотят люди того, или не желают этого" .Слишком часто важнейшие решения, такие, как развитие космонавтики, принимались очень маленькой группой, имевшей реальную власть. Но в данном конкретном случае, правительство, на первый взгляд, было действительно демократическим, с делегатами, держащими ответ перед избирателями, и регулярными выборами. По-видимому, если бы они не выполняли пожелания избирателей, то были бы просто смещены. Теоретически, это могло служить доказательством, что большинство римиллианцев не были заинтересованы в космических исследованиях. Но теперь, когда их дому угрожала экологическая катастрофа, они хотели попробовать инженерный проект еще более грандиозный. На первый взгляд, это казалось нереальным, но Спок был уверен, что этому существует удовлетворительное объяснение. К сожалению, решение должно будет подождать, пока он прибудет на Римиллию и сможет сам оценить ситуацию.
      Двери турболифта открылись, и капитан Кирк вошел на мостик. Как всегда, время было выбрано безошибочно.
      – Приближаемся к Римиллии, сэр, –сказал Зулу, как только он сел в командирское кресло.
      Кирк откинулся на спинку кресла.
      – Очень хорошо, мистер Зулу. Переходите на субсветовую. Мистер Чехов, установите полярную орбиту над терминатором. Лейтенант Ухура, выведите на главный экран, пожалуйста.
      Главный экран замерцал, затем стабилизировался с главным оптическим телескопом. "Энтерпрайз" приближался извне системы, следовательно, обращенное к ним полушарие было темным. Ослепительно белым светилось первое солнце.
      Спок посмотрел в компьютерных файлах его местное имя: Торч (Факел). Подходяще. Звезда класса G-0, лишь немного ярче Солнца, и фактически темнее вулканского светила, но для обращенной к нему поверхности планеты он выглядел как факел, нацеленный прямо на них.
      Второе солнце, тусклая звезда класса М-3 под названием Спарк (Искра), еще не появилась на экране. Спок проверил ее положение сенсорами и обнаружил, что в настоящее время она находится за Торчем. Значит, на темной стороне планеты сейчас наиболее холодно. Атмосфера медленно сгущается, ливни из жидкого азота и кислорода образовывают моря, и так будет до тех пор, пока Спарк не завершит оборот по орбите и снова испарит их. К счастью, период вращения Спарка составлял только 16 лет – слишком мало, чтобы позволить замерзнуть атмосфере планеты.
      Необычное скопление точек на датчике привлекло внимание Спока. Любопытно. Все шесть планет системы также были на противоположной стороне от солнца, выстраиваясь в структуру, известную как сигизий – почти в прямую линию. Еще через четыре дня они расположатся на прямой абсолютно точно.
      Только Римиллия искажала совершенство сигизия. Вместо того, чтобы присоединиться к своим сестрам-планетам, через неделю она будет так далеко от них, как только возможно, на противоположном конце орбиты. Если бы Спок был анимистом, он сказал бы, что другие планеты пытаются укрыться от взрыва, который может произойти, когда ее жители активируют импульсные двигатели, чтобы заставить ее вращаться. Но он не был анимистом, и не стал прибегать к непроверенным гипотезам. Мультипланетные соединения были редки, но не невозможны. Учитывая количество звездных систем, которые он посетил за годы службы в Звездном Флоте, он должен был увидеть нечто подобное раньше или позже.
      Он склонился над сенсором для повторного анализа. Очаровательно.
      Когда капитан приказал выйти на полярную орбиту, Чехов обозвал себя дураком. Он уже собрался было установить стандартную синхронную экваториальную орбиту, что для этой планеты означало период обращения около года, на расстоянии более ста миллионов километров от поверхности. И уж точно за пределами работы транспортатора…Капитан был абсолютно прав; здесь требовалась более быстрая, более близкая орбита, и, хотя невозможно было постоянно контактировать со всей планетой, полярная орбита даст по крайней мере возможность облететь узкую полоску обитаемой земли вдоль терминатора. Тогда в течение одного витка они смогут связаться с любой точкой планеты. Он быстро вычислил курс и передал его Зулу, наблюдая, как штурман выводит звездолет на позицию.
      Планета увеличивалась в размерах, заполняя экраны, холодная сторона была черна как смоль, солнечная – так ослепляющее ярка, что детали невозможно было разглядеть. Нечеткая линия, разделяющая их, была единственной, на которой мог зафиксироваться глаз, но с такого расстояния еще нельзя было различить признаков жизни. Ухура подправила настойки, уменьшая контраст; они увидели облака, стремительно мелькающие на обеих частях планеты. В отсутствии кориолисовых сил, изгибающих воздушные потоки, шторма двигались непосредственно от зон с высоким давлением к обладающим более низким. Большая часть их при этом пересекали сумеречную зону, где непомерно высокий градиент энергии придавал им ураганную силу.
      – Что за черт, –прошептал Чехов. – По сравнению с этим, Сибирь – настоящий рай. Неудивительно, что они хотят раскрутить ее.
      Зулу окончательно стабилизировал их орбиту.
      – Я все еще не понимаю, в чем состоит их проблема? В их секторе множество необитаемых планет; почему они не хотят просто переселиться?
      – Это непрактично, –сказал голос Спока позади него. Чехов обернулся. – При их текущем населении в 1.78 миллиарда, "Энтерпрайзу" понадобится совершить 4 139 535 рейсов, чтобы перевезти их всех. При этом коэффициент рождаемости принимается равным нулю. Если же рождаемость будет расти, что характерно для гуманоидов даже во время кризиса, эвакуация займет значительно больше времени.
      – Значительно, мистер Спок? –шутливо спросил Кирк, но офицер по науке не попался на удочку.
      Ошеломленная Ухура переспросила: – 1.7 миллиарда? И они стиснуты на этой узенькой полоске земли?
      – Я бы не стал использовать термин "стиснуты", –ответил Спок. – Даже в самых густонаселенных районах, плотность населения составляет 659 человек на квадратный километр. Меньше, чем в некоторых странах на вашей планете.
      – Всего-то 659? –саркастически переспросил Чехов. – Что ж, это даст вам место, чтобы качать кошку, никого при этом не задевая «примечание: непереводимая игра слов: на англ. выражение "no room to swing a cat" – дословно "нет места, чтобы качать кошку" – означает "негде повернуться", "совсем нет места" и т.п.»
      Спок перевел озадаченный взгляд на Чехова. – Какой цели служит раскачивание кошки, мистер Чехов?
      Пытаясь сохранять невозмутимость, Чехов ответил:
      – Это старый русский обычай, начатый моим дальним предком по имени Антон Павлович. Он утверждал, что это… –
      – Нас приветствуют, –прервала их Ухура.
      – На экран, –приказал Кирк. Затем, обернувшись к Чехову, сказал: – Не думаю, что Антон Павлович любил кошек.
      – Поэтому он их и качал, сэр, –ответил Чехов.
      На экране появилось изображение женщины. На вид ей было около тридцати пяти, и она была весьма похожа на землянку. Овальная голова, гладкий высокий лоб, выпуклые скулы и линия подбородка. Наиболее необычными были ее глаза; больше, чем нормальные, человеческие, раза в полтора, зрачки сверкали на фоне фиолетовых радужек как шестиугольные звезды. Уши, расположенные высоко на голове, заканчивались острыми кончиками, но, в отличие от Спока, они были покрыты тонкой линией серебристого меха. Ее волосы, спускающиеся до плеч, были так же серебристыми. Одета женщина была в темно-синее трико без рукавов.
      – Я Нашира Джорай, верховный координатор Римиллии, –сказала она. Ее голос был низким, но приятным, она слегка протягивала гласные, вызывая ассоциации со скандинавскими языками.
      Кирк улыбнулся, явно оценив увиденное. – Джеймс Кирк, капитан звездолета Федерации "Энтерпрайз".
      – Мы почтены вашим присутствием, капитан. Мы приготовили для вас брифинг. Вы не хотели бы спуститься к нашему конференц-залу?
      – Конечно, координатор.
      Вся в делах… Но Чехов знал женщин, подобных ей. Сперва холодные как лед, они, тем не менее, быстро оттаивали.
      Рябь движение привлекла его внимание к навигационной консоли; сканер ближнего действия засек объект, двигающийся со светлой стороны планеты с большим ускорением. И определенно направляющийся к "Энтерпрайзу". Яркость снаряда не оставляла сомнений – кто-то запустил фотонную торпеду.
      Инстинкт, или же тренировки в Академии немедленно сработали. "Атака!" – закричал Чехов, ткнув одновременно в кнопку, поднимающую защитные экраны.
      – Красная тревога! –приказал Кирк. – Наведите фазеры на…
      Однако времени на то, чтобы уничтожить это фазерами, уже не оставалось. Можно было только поднять щиты. Защитные поля еще только активировались в момент удара, но стабилизировались уже достаточно, чтобы поглотить большую часть взрыва. Корабль трясся как в лихорадке, инерциальные гасители работали на пределе. Чехов, уцепившийся за свой пульт, быстро проверял показания. К счастью, второй снаряд запущен не был, но интенсивная аннигиляция вещества-антивещества сбила "Энтерпрайз" с курса. Чехов проложил курс возвращения на их предыдущую орбиту и передал его Зулу.
      Игнорируя координатора, Кирк обернулся к Споку. – Постоянное сканирование. Донесения? – спросил он Ухуру.
      – Незначительные повреждения на палубах девять и десять, –ответила она, прижимая наушник к уху. – О травмах пока не сообщается.
      – Хорошо, –он обратился ко всей команде мостика. – Поддерживайте красную тревогу. Ответный огонь не открывать – пока.
      Он обернулся к координатору Джорай. – Хороший же прием вы нам приготовили. У вас есть объяснения?
      Ее глаза превратились в тонкие щелки. – Отвергатели, – она почти прорычала это слово. – Преступники, сорвавшие наш проект. Это они.
      Кирк щелкнул кнопкой интеркома.
      – Транспортаторная, сконцентрируйтесь на месте запуска торпеды, и приготовьтесь немедленно поднять сюда всех, кто там находится.
      – Сенсоры не будут работать при включенных щитах, –сказал дежурный энсин. – Подождите минуту сэр, щиты опускаются.
      – Это вряд ли потребуется, – проговорил Спок. – На месте запуска торпеды произошел взрыв. Из-за отсутствия органических частиц, я предполагаю, что это было автоматическая станция, запрограммированная атаковать нас при приближении и самоуничтожиться при сканировании.
      Кирк вздохнул. – Значит, никаких следов, и никаких свидетелей. Умно. Очень хорошо, желтая тревога. Координатор, мой главный инженер и офицер медицины спустятся со мной в ваш зал совещаний. Вы поймете, если мы придем с собственной командой безопасности?
      Если она и была оскорблена, она не показала этого. Просто сказала:
      – Конечно, капитан. Мы встретим вас по прибытии.
      – С нетерпением ожидаю этого. Конец связи.
      Экран замерцал, вновь переключаясь на показ звездной системы. Кирк поднялся.
      – Мистер Спок, примите мостик.
      Без дальнейших инструкций, он шагнул в турболифт, оставив команду поступать так, как они считали нужным.
      Чехов пару раз сглотнул и повернулся к Зулу.
      – Я абсолютно не уверен в римиллианском гостеприимстве, –прошептал он.
      – Вы привыкнете, –ответил Зулу. – Судя по всему, мы здесь надолго.
 

 
      Здания Римиллианского правительства были наглядной демонстрацией богатства. Они были построены из камня, отполированного до такой степени, что его серебристые и янтарные поверхности отражали свет, словно зеркала. Потолки были по крайней мере в дюжину метров высотой, и окна занимали целую стену, от пола до потолка. Встроенные в стекла призмы проводили солнечный свет во все углы комнат, подчеркивая бесчисленные скульптуры, картины и мозаики на стенках. Они смогли так замысловато установить их, осознал Кирк, только потому, что солнце никогда не двигалось .Но это великолепие исчезнет, если они заставят планету вращаться. Фактически, уже исчезало – люди убрали самые ценные предметы для сохранения. Без сомнения, это была хорошая идея; вполне вероятны были сильные землетрясения, наводнения и перепады температур, пока скорость не возрастет достаточно, чтобы скомпенсировать это.
      Они в изумлении разглядывали всю эту роскошь. Даже пол был произведением искусства. Разноцветные мозаичные плитки – все мягких, не раздражающих глаз оттенков – изображали сцены из жизни Римиллии. Леса странно искривленных деревьев, люди, занимающиеся фермерством од рядами зеркал, отражающими падающие под низким углом солнечные лучи на их посадки, строящиеся здания, и так далее.
      Члены правительства, так же, как и слуги, занимающиеся упаковкой, сновали туда-сюда по длинным коридорам. Некоторые останавливались, чтобы посмотреть на пришельцев. Большинство были одеты даже проще, чем Джорай: свободные рубашки, брюки, реже юбки. Большинство обитателей здания были женщинами, заметил Кирк. Несколько встреченных ими мужчин двигались куда быстрее, и несли куда большее количество бумаг. Очевидно, это были младшие чиновники.
      Боковые коридоры были менее переполнены, но не менее искусно украшены. Все это место было похоже на музей. Кирк ожидал, что здания, подобные этому, будут пахнуть стариной и плесенью, однако здесь в воздухе содержался лишь какой-то химический аромат, который вызывал легкое затруднение дыхания. Интересно, было ли это какое-нибудь чистящее средство, который они использовали перед прибытием гостей, или же запах проникал из атмосферы. Лучше бы первое: к нему сложно будет привыкнуть. Если бы он мог попросить Маккоя провести анализ…но, очевидно, не очень вежливо будет спросить "Боунз, чем это пахнет?" прямо перед верховным координатором.
      Шаги людей были практически неслышны. Перекрытия между этажами казались столь прочными, как сама планета, а толстые гобелены на стенах поглощали незначительные колебания, производимые ими. Джорай шла бесшумно, за исключением случаев, когда она указывала на особо интересную картину или скульптуру.
      – Эта фреска, – сказала она, остановившись в круглой комнате по крайней мере десяти метров в диаметре, чьи стены были полностью заполнены изображениями планеты класса М, – изображает разрушение нашей родной планеты, Думады, около пятисот лет назад.
      Кирк, Скотт и Маккой пораженно уставились на фреску.
      – Разрушение? –спросил Скотти. – Как?
      Джорай рассмеялась и махнула рукой на стены.
      – Давайте посмотрим, стоит ли работа наших художников тех денег, что мы за нее заплатили. Вы сами мне расскажете.
      Кирк посчитал это глупой тратой времени, но он был гостем здесь, а Джорай, очевидно, хотела произвести на них впечатление роскошью своего дворца. Трое офицеров подошли ближе к стене. Охранники остались стоять спиной-к-спине в центре помещения.
      Фреска была сделана из цветного стекла, неизвестный мастер кропотливо соединил кусочки размером не больше ногтя, что давало наблюдателю, стоявшему в нескольких метрах от стены, удивительно реалистичную картину. Потребовалось мгновение, чтобы увидеть последовательность изображений. Первая картина показывала саму планету, нагретую солнечным светом, ее голубые океаны и коричневые участки суши, показанные сквозь завесу курчавого облака.
      Следующая сцена, расположенная правее, изображала ту же планету с космической станцией, расположенной на ее орбите. Огромная станция все еще строилась, ее тороидальное тело было закончено только на треть. В оставшейся части возведены были только остовы корпуса.
      Очередная картина, однако, не показывала ее законченной. Она не показывала даже планету, не считая крошечного пятнышка на заднем плане. Вместо этого, на ней был изображен огромный астероид – судя по размерам кратеров на его поверхности, девяноста или ста километров в диаметре, по оценке Кирка. Колония?
      Нет. Две соседние картины изображали астероид в полете, приводимым в движение огромными взрывами на удаленной от планеты стороне. Стало очевидно, что они намеревались использовать астероид как источник сырья для постройки своей станции: полным ходом шла переплавка руды. С растущим ощущением ужаса, Кирк перешел к следующей фреске: астероид подошел слишком близко к планете, и в него полетели ракеты; затем раздался захватывающий взрыв, когда дал сбой один из двигателей.
      На очередной картине астероид находился на расстоянии лишь нескольких десятков километров от планеты. Она все еще выглядела теплой и нетронутой, но тень астероида уже заметна была на ее поверхности. Обманчиво крошечное пятнышко, но Кирк знал, какую энергию содержат даже небольшие космические тела. Он мог сказать и не глядя, какой будет следующая сцена.
      Столкновение; ударная волна, охватившая половину планеты, оставляющая после себя только потоки лавы и облака перегретого пара .Сталкиваясь, вторичные волны порождали еще большие разрушения.
      Затем, пелена грязно-желтого дыма охватила всю планету. Ужасающие землетрясения, извержения вулканов, застилающие небо. Это должно было происходить как минимум через день, но место столкновения все еще пылало ярко-красным.
      И, наконец, первая космическая колония удалялась от опустошенной планеты. Солнечный свет освещал ее металлические бока, придавая то же ощущение теплоты, что раньше – родному миру. Сообщение было очевидно – оставшиеся в живых отправились в космос, чтобы найти новый дом.
      Кирку потребовалось несколько мгновений, чтобы обрести голос. – Я бы сказал что ваши художники передали…столкновение…очень хорошо.
      Маккой кивнул в знак согласия.
      Скотти сказал неверящим голосом: – Я не заметил никакой резервной защитной системы. У вас ее вообще не было?
      Джорай покачала головой. Серебряные волосы рассыпались по плечам.
      – Все, что могли сделать наши инженеры –построить двигатели. Наша экономика была расшатана, планетарные ресурсы кончались. Правительство боялось, что если Думада не создаст постоянную космическую базу и сделает это достаточно скоро, мы упадем обратно на землю и никогда не достигнем звезд. Единственный астероид на близкой орбите был богатством за пределами воображения. Так что они рискнули. И проиграли.
      – Да, –тихо сказал Скотт. Он отвернулся от фресок.
      Джорай посмотрела прямо на Кирка своими сверкающими глазами.
      – Я показала это вам, чтобы вы поняли мнение противников нашего проекта. Многие считают, что мы только повторяем безумие наших предков, и уничтожаем последних из нашей расы.
      – Но это не так, –полуспросил, полусказал Кирк.
      – Нет. Мы изучили ситуацию. Это опасно, но мы можем это сделать. Мы не зависим от того, что бы все оборудование функционировало абсолютно точно. Тридцать тысяч импульсных двигателей; если несколько и не сработают, мы сможем их заменить.
      – Я в этом не уверен, – сказал Скотти. – Импульсные двигатели – не просто большие ракеты. Они взаимодействуют с подпространством, с самой основой Вселенной. Флуктуации от такого количества двигателей, запущенных одновременно, будут огромны. Если они не будут синхронизированы абсолютно точно, витки обратной связи могут просто разорвать планету.
      – Очень проницательно, –раздался новый голос. – Вы сразу же определили недостаток этого плана.
      Кирк, повернувшись, увидел еще одну женщину. Она была одета в такое же трико, как Джорай, но зеленого цвета, и ее короткие прямые волосы были темными. В мозгу Кирка раздался сигнал опасности – она была похожа на тигра, преследовавшего добычу.
      Похоже, Джорай не была удивлена. Она кивнула женщине.
      – Это представитель нашего меньшинства, Мигина Хэйдар. Она сделала ударение на слове "меньшинство".
      – Считайте меня лояльной оппозицией, –сказала Хэйдар, подходя ближе. Один из сотрудников службы безопасности наблюдал за ней, в то время как другой оглядывал помещение на случай ловушки.
      – В любом случае, она –член оппозиции, – повторила Джорай.
      – Вы обвиняете меня в измене? –поинтересовалось Хэйдар резким голосом.
      – Конечно, нет. До тех пор, пока я не смогу доказать это. Но кто-то запустил фотонную торпеду в корабль наших гостей, когда они только что прибыли. Это означает, что тот, кто сделал это, знал время их прибытия, а это известно только внутреннему совету.
      – На том совете было пятнадцать человек, –Хэйдар медленно обходила Джорай, заставляя ее поворачиваться. – И семеро настроены оппозиционно к вашему проекту. От любого из них могла пойти утечка к Отвергателям. Или вы могли сами это сделать, чтобы дискредитировать нас.
      – Это смешно, –ответила Джорай.
      Кирк почувствовал неудобство.
      – Леди, пожалуйста. Повреждения были минимальны. Я намереваюсь игнорировать то, что случилось, в интересах мира. Вы не считаете, что есть более важная проблема чем то, кто нанес удар?
      – Верно, –ответила Хэйдар. – Наше существование лежит на чаше весов. И вы, как мне кажется, в конечном счете решите исход дела.
      Она повернулась к Джорай. – Как любезно с вашей стороны было пригласить меня на это совещание. Идем?
      Не дожидаясь ответа, она повернула туда, откуда пришла, оставив остальных следовать за ней.
      Кирк не мог удержаться от усмешки при виде ее очевидной уловки, но должен был признать, что она своего добилась. Теперь все глаза были устремлены на нее, и, в то время как Джорай просто шла через коридоры, она проносилась по ним, игнорируя окружающую ее роскошь с высокомерным презрением человека, привыкшего к богатству. Но она тоже участвовала в некоем шоу, и его значение отнюдь не стало яснее. Ее партия могла быть партией меньшинства сейчас, но она была явно не новичком во власти.
      Она привела их в комнату, чем-то похожую на маленькую копию театрального зала – три ряда кресел, подиум и обзорный экран. Прежде чем Джорай успела что-нибудь сказать, предложила: "Не хотите ли освежиться?", и, не дожидаясь ответа, стала разливать в кружки какой-то напиток из серебристо-синего графина. Затем передала их по кругу.
      Маккой ненавязчиво активировал медсканер, затем кивнул Кирку и Скотту. Кирк взял одну и попробовал; напиток был похож на крепкий чай. Горячая кружка согревала ладони, что было весьма приятно. Температура была здесь на несколько градусов ниже, чем на корабле.
      Хэйдар не предложила выпить ни Джорай, ни охранникам. Налив напиток себе, она кивнула на кресла. – Пожалуйста, садитесь.
      Кирк, Скотт и Маккой уселись посередине переднего ряда. Двое охранников остались стоять у двери. Похоже было, что Хэйдар полностью контролирует встречу, однако Джорай просто прошла к подиуму.
      – Вы тоже можете сесть. Вы –сторонник оппозиции; я – координатор и я направлю обсуждение.
      Ее методы были резкими и грубоватыми по сравнению с Хэйдар, но Кирк должен был признать, что он это одобряет. Она вела себя прямо и открыто, и если она и была немного груба, то, по крайней мере, это была честная грубость. Кирк восхищался этим в женщинах.
      Осторожно, предостерег он сам себя, когда она включила экран. Нельзя позволить вовлечь себя в интриги местных политиков. Особенно этих двух политиков. Любая их них может стать опасна, как разъяренный мугато, если подумают, что им можно манипулировать в личных целях.
      Скотти не терпелось начать обсуждение уже весь день. По крайней мере, на "Энтерпрайзе" был день, когда они спускались. Здесь же постоянно царили сумерки, и его чувство времени могло подводить его.
      Ладно, в конце концов, это не столь важно. Нет, настоящая проблема – это тридцать тысяч импульсных двигателей, столь абстрактных, что даже для него, инженера, не имели реального смысла. Ему нужна была какая-то другая система отсчета, понимание того, как на самом деле римиллианцы намеревались осуществить этот безумный проект.
      Например, уже упоминаемая ранее проблема контроля. Как они планировали координировать все эти двигатели и наблюдать за их воздействием на подпространство? Как они собирались погасить колебания, неизбежные, когда столь много двигателей включалось одновременно? Разработали ли они резервную систему на случай отказа основной? Он должен знать все это, если он должен включиться в проект и довести его до завершения.
      К сожалению, совещание началось с освещения вопросов экологии. Скотти разочарованно откинулся на спинку кресла, нетерпеливо ожидая конца выступления, но вскоре увлекся.
      Говоря прямо, экосистема Римиллии была на краю гибели. Растительность Думады, привезенная колонистами с их родной планеты, не смогла приспособиться к постоянным сумеркам, а родная растительность Римиллии – в основном огромные, ветвистые, изогнутые башни, называемые циклонными деревьями – была настолько жестоко разрушена вторгшейся цивилизацией, что теперь было достаточно трудно назвать ее даже биомом.
      С животной жизнью дело обстояло еще хуже. Только наименее полезные из думаданских видов – другими словами, паразиты – процветали в постоянных сумерках. Животные же, чье мясо можно было употреблять в пищу, могли бы выжить, если о них постоянно заботиться, но на выращивание одного взрослого животного тратилось куда больше времени и энергии, чем от него в конечном счете можно было получить. Несколько местных видов также были съедобны, но они не размножались в неволе, а их натуральная популяция была на грани уничтожения из-за длившейся веками охоты.
      И, как будто этого еще было недостаточно, атмосфера постепенно становилась негодной для дыхания. Для римиллианцев потребовалось десятки лет, чтобы только заметить незначительный изменения в ее составе, но графики показывали, что содержание кислорода уменьшалось по экспоненте. Никто не знал, чем это было вызвано, но результат был очевиден: кислород исчезал где-то и не восстанавливался. Большинство местных экологов обвиняли в этом уничтожение циклонных лесов, которые считались главным производителем кислорода на планете, хотя другие настаивали, что это была химическая реакция на горячей стороне планеты, где горнодобывающие роботы случайно вскрыли поглощающий кислород пласт богатой сульфидами почвы.
      А некоторые люди, понял Скотти, когда Хэйдар внезапно прервала брифинг, вообще не верили в реальность происходящего.
      – Пропаганда и ложь! –выкрикнула она, когда на экране появилась диаграммы состава атмосферы. – У вас нет достаточно данных, чтобы поддержать это заключение. Эта интерпретация данных наиболее экстремальная. Намного более вероятно, что происходят нормальные колебания в структурном составе атмосферы, которые вскоре прекратятся сами по себе.
      – С помощью какого механизма? –потребовала ответа Джорай, приостанавливая картинку на обзорном экране и поворачиваясь к Хэйдар. Она не садилась вместе с другими, очевидно, предпочитая сохранять их внимание за счет своего собственного комфорта.
      – Через какой бы то ни было механизм, поддерживающий кислородный баланс в течение тысячелетий, –ответила Хэйдар. – Это абсолютное высокомерие предположить, что мы, думаданцы, просто нашим присутствием на крошечной части планеты, затронули что-то столь огромное, как вся атмосфера планеты. Здесь должен действовать другой столь же глобальный эффект.
      – "Только крошечная часть планеты". Ха, –передразнила ее Джорай. – определите слово "крошечный". Мы полностью заполнили единственную пригодную для жизни область, и вынуждены продвигаться дальше и дальше к горячим и холодным полюсам. Циклонные леса, окружающие планету, сейчас полностью исчезли; оставшиеся у нас области – мертвы. Если вы считаете, что наше выживание зависит какой-то мифической утечки кислорода на горячем полюсе, вы большие глупцы, чем я думала.
      – Это вы глупцы, если собираетесь вращать планету. Как это поможет произвести больше кислорода?
      Скотти вертел головой туда-сюда, словно следя за маятником. Кирк с интересом наблюдал за их спором, но Скотти заметил намек на улыбку в уголках губ. Он наслаждался этим маленьким представлением, которое, очевидно, было поставлено и разыграно только для них. Доктор, казалось, вообще отвлекся, но Скотти хорошо знал его. Он воспринимал всю ситуацию с точностью трикодера.
      Джорай сказала: – В ближайшее время, замороженная атмосфера на холодном полушарии будет вновь испарена Спарком. Это даст нам немного времени, достаточно для осуществления проекта вращения, чтобы охват пригодных для обитания земель стал б ольшим. Тогда мы сможем выращивать там думаданские растения, которые будут производить кислород. Вот так.
      Хэйдар фыркнула. – Сможем, через несколько поколений, ценой всего, что есть у нас сейчас. Ваш план подставит все под лучи Торча, который выжжет каждый квадратный метр Римиллии медленным огнем и потом заморозит пепел, прежде чем вы сможете разогнать планету до такой скорости, чтобы стабилизировать температуру. Нам придется жить в подземных убежищах в течение многих лет, прежде чем мы сможем вернуться на поверхность. Есть менее радикальные способы расширить наше жизненное пространство.
      – Конечно, –сказала Джорай. – Вроде прокладывания новых районов дальше и дальше в теплые и холодные области. Мои люди уже носят защитные костюмы даже в собственных домах. Что еще вы заставите их сделать, чтобы вы и ваши богатые друзья могли сохранить ваши сумеречные поместья? Воздушные пузыри вокруг деревьев? Куполы над садами? Мы могли бы жить в убежищах так или иначе. Или в космосе. – Она прошлась взад и вперед. – Нет, время мягких решений кончилось поколения назад, когда были вырублены последние циклонные леса, чтобы обеспечить землей наше неконтролируемо увеличивающееся население. Мы уже убили все, что имели, но люди вроде вас не признают это, пока труп не прекратит дергаться.
      Хэйдар сорвалась со своего кресла и придвинулась к Джорай. Действительно ли она хотела напасть или нет, Скотти никогда не узнает, потому что Кирк поднялся также, стремительно встав между двумя советниками.
      – Леди, леди, –начал он, даже не пытаясь скрыть свое раздражение, – это все очень мило, но бессмысленно, разве нет? Если я правильно понял ситуацию, избранное правительство уже проголосовало по этому вопросу, и большинство высказались за продолжение проекта?
      – Абсолютно, –Джорай скрестила руки на груди.
      – И если я правильно понял, вы позвали нас, чтобы мы помогли закончить этот проект, приостановленный из-за саботажа и похищения вашего главного ученого. Опять же по требованию большинства членов вашего правительства, да?
      – Верно, –сказала Хэйдар. – Но…
      Кирк прервал ее: – Никаких но. Вы двое можете обсуждать между собой все, что хотите, но мои обязанности ясны. Вращения случится согласно плану, если ваше правительство не изменит своего решения. По-моему, остаются только два вопроса: В чем в точности состоит план? И где держат вашего ученого?
      – Мы как раз подошли к этому, – сказал Джорай. Она снова включила экран, и, пока Кирк и Хэйдар садились на места, на экране появился пожилой, седеющий римиллианец с толстыми серыми усами. – Его зовут Ковари Костас. Он профессор физики и инженерии в нашем крупнейшем университете. Мы не знаем, где его держат, но получили требования выкупа от Отвергателей, – она посмотрела на Хэйдар. – То есть, я не знаю, где его держат.
      Хэйдар снова сорвалась с кресла. – Я не допущу таких обвинений! Какие у вас есть доказательства, что я участвовала в этом?
      – Опыт в общении с вами и подобным вам, – холодно ответила Джорай. – Вы привыкли добиваться своего, и если вы не можете этого купить, вы это крадете.
      На шее Хэйдар проступили сухожилия. – Я никогда ничего не крала!
      – Нет, конечно нет. Вы просто изменяли законы, чтобы получить желаемое. Но теперь, когда вы не у власти, вы вынуждены показать вашу истинную натуру. Вы не были приглашены. Если вы не хотите помогать нам, сядьте и помолчите, или я вышвырну вас отсюда.
      Если бы взгляды могли убивать, обе женщины погибли бы на месте. Скотти приготовился разнимать их, если они кинутся друг на друга, но в следующее мгновение Хэйдар спокойно сказала: – Я запомню эти слова, – и села на место.
      – Хорошо, –ответила Джорай. – Может быть, вы чему-нибудь научитесь. – Она вернулась к изображению Костаса и продолжила, словно ничего не случилось. – Конечно, Отвергатели не согласятся ни на что меньшее, как полная ликвидация всех установленных импульсных двигателей. Они знают, что мы не согласимся на это, но также знают, что мы должны начать вращение через четыре дня, или вообще не начинать, так что, если мы не освободим его за это время – они выиграли.
      – Почему через четыре дня? –спросил Скотт. – Мне казалось, что у вас куда больше времени.
      Джорай покачала головой. – Это именно из-за тех колебаний подпространства, о которых вы говорили раньше. Они достаточно сложны даже в местном масштабе, но когда вы присоедините искажения, вызванные нашими двумя солнцами и другими планетами системы, вычисления станут практически невозможными. При количестве тел более четырех, система становится хаотической – и никакие вычисления не могут предсказать результат.
      – Конечно, –сказал Скотти, представив себе картину. Мультипланетные образования хаотичны, и чем больше добавочных параметров вводится в уравнение, тем быстрее их реакция становится непредсказуемой .Тысячи импульсных двигателей на Римиллии не будут воздействовать только на одну планету; их подпространственные поля затронут и остальные тела системы. Которая, согласно обычной Ньютоновской физике, будет реагировать с той же силой – и это двигатели вряд ли выдержат.
      – Так что случится через четыре дня, что изменит это? –спросил Скотт.
      – Сигизий, –ответила Джорай. Она вывела на экран схему их системы. – В это время Спарк и все планеты выстроятся в прямую линию на противоположной стороне Торча. Когда это случится, мы сможем рассматривать систему как единственное тело. Фактически, у нас будет несколько часов, пока они отдалятся друг от друга настолько, чтобы уничтожить этот эффект, но нам нужно все это время, чтобы успеть вывести двигатели на полную мощность и преодолеть точку либрации.
      Еще раз величина того, что они пытались совершить, поразила Скотти. Конечно, статичная сила, удерживающая Римиллию в настоящем положении, будет сопротивляться любому усилию раскрутить ее снова. Самое важное – продержаться первую четверть оборота. Первый толчок возьмет все, что могут произвести двигатели, но затем угловой момент позволит двигаться лишь с незначительным добавлением энергии. И при таком напряжении коры планеты, уже не будет места случайным колебаниям, вызываемым взаимодействиями подпространства. Неудивительно, что они должны были сделать это именно в момент сигизия.
      – Я понимаю, –сказал Скотти, кивнув. Действительно, сейчас он понимал ситуацию абсолютно точно. У него есть четыре дня, чтобы восстановить и отрегулировать импульсную систему, которая должна будет работать на максимальной мощности прямо с момента запуска, без всяких испытаний. Ну что ж… по крайней мере, импульсные двигатели, каждый в отдельности, были довольно простыми устройствами…
      Джорай приняла его утверждение как разрешение продолжать. На экране появилась сложная совокупность насосов, змеевиков и труб. – Это, – гордо сказала она, – один из импульсных двигателей, разработанных профессором Костасом.
      Скотти наклонился вперед, изучая установку на экране, и почувствовал, что его душа ушла в пятки.
      – Господи, –прошептал он. – Это клудж! [ примечание: устройство, программа или часть программы, которые теоретически не должны работать, но почему-то работают]
 

 
      Энсину Тернеру абсолютно не нравилась ситуация. Когда он и лейтенант Хьюс следовали за капитаном и доктором Маккоем обратно через огромный вестибюль римиллианского правительства, он почти ощущал луч фазера, обжигающий спину. После той фотонной торпеды, запущенной в них, после ожесточенного спора координатора и оппозиционерки перед своими гостями – и особенно после тона капитана Кирка, прервавшего спор – он ожидал выстрелов в любой момент.
      Единственным утешением было, что их сопровождали обе римиллиаские женщины. Если бы здесь намечалась засада, кончено, Хэйдар нашла бы какое-нибудь объяснение, чтобы ускользнуть.
      Если она знала об этом, конечно. Судя по ее словам, в Высшем Консульстве или как там они его называли, было по крайней мере еще шестеро, которые могли с той же легкостью организовать нападение.
      А теперь они шли наружу! Мистер Скотт, извинившись, вернулся на корабль и начал работу над импульсными двигателями, но Кирк и Маккой приняли приглашение Джорай увидеть своими глазами, как выглядела пригодная для жизни область Римиллии. Если внутри здания у Тернера в принципе была возможность защитить капитана, то на открытом пространстве он немногое мог сделать – разве что проследить, откуда прилетят пули.
      Хотелось пить. На брифинге ему не предложили чай, но чай в любом случае не был его любимым напитком. Он бы предпочел стакан пива. Горькое, или портер. Что-то, чтобы успокоить нервы. Этим вечером он как раз намеревался сварить пару литров, пока "Энтерпрайз" не был атакован, и его не вызвали на дежурство.
      Может, у него еще будет шанс, если никто не станет стрелять. Он поклялся не делать первый выстрел, но держал фазер наготове, чтобы успеть ответить вторым.
      Джорай подвела группу к другому вестибюлю, первой комнате нормальных размеров в этом огромном здании. Массивные двустворчатые двери, ряды тяжелых защитных костюмов вдоль стен. Они все были ярко-белого цвета и походили скорее на космические костюмы, разве что у них были капюшоны, а не шлемы. Комната была определенно похожа на воздушный шлюз "Энтерпрайза". Очевидно, условия снаружи были жестче, чем предполагал Тернер.
      Однако Хэйдар прошла мимо костюмов, даже не взглянув на них, и коснулась пластины идентификатора в дальнем углу комнаты. Беззвучно, искусно украшенная деревянная панель скользнула в сторону, открывая спокойный, мирный городской пейзаж. Низкое солнце бросало золотые лучи на стены зданий, мягкий бриз шелестел листьями деревьев, ограждающих ведущую к входу дорожку. Деревья были необычными. У них было по пять или шесть стволов – сложно было понять, сколько именно, так как стволы были переплетены друг с другом, словно канаты. На небе над ними не было не облачка. Небо было чужим. Интенсивно фиолетового цвета, частично из-за низкого угла солнца, но из-за затруднения дыхания Тернер предположил, что здесь было просто меньше воздуха, чтобы рассеять свет. Атмосфера Римиллии была более разреженной.
      Маккой перевел взгляд с открывшейся им картины на защитные костюмы, явно задаваясь тем же вопросом, что и Тернер.
      – Для чего нужны костюмы, если снаружи нормальные условия?
      Джорай сняла один из со стойки и вручила доктору. Костюм, несмотря на размеры и толщину, оказался легким. На запястьях и лодыжках имелись плотно прилегающие манжеты, а капюшон был снабжен лицевой маской. Гладкая внешняя поверхность изгибалась при движении – несомненно, теплосберегатель или отражающая поверхность. Тернер видел скафандры куда хуже этого костюма.
      – На Римиллии есть поговорка, –сказала Джорай. – "Если вам не нравится погода, моргните. Она изменится." – она поглядела на экран монитора, вмонтированный во внешнюю стену, затем добавила: – Но, как Хэйдар уже знала, когда открыла дверь, вы прибыли во время относительно спокойного периода. У нас есть около получаса до того, как начнется следующая буря. Должны ли мы использовать это преимущество?
      – Безусловно, –ответил капитан, шагнув к двери.
      Маккой спросил:
      – Полчаса? Погода на самом деле меняется так быстро?
      – Даже быстрее, –ответила Хэйдар.
      – Так что вам нужен погодный локатор во всех зданиях, чтобы определить, можно ли выходить наружу?
      Джорай покачала головой.
      – Он есть только у тех, кто может себе это позволить. Богатые, которые живут в центре обитаемой зоны. Мы называем их внутренники. Внеземельщики –те, кто проживет на окраинах – не имеют такой роскоши. – Она пожала плечами. – Впрочем, на окраинах погода всегда враждебна, так что от локатора было бы немного проку.
      – Понятно.
      Хэйдар воспользовалась возможностью подойти ближе к двери, так что она вышла первая. Быстро осмотрелась вокруг и кивнула Тернеру. Явной опасности нет. Тернер оглядел тамбур, на случай, если кто-то следовал за ними; убедившись, что они были одни, последовал за остальными.
      Они стояли на верхней ступени широкого лестничного пролета. В обширном внутреннем дворе, еще несколько каменных зданий скрывались в густой тени. Все они были низкими и массивными, не выше трех этажей. Гладкая поверхность, обтекаемые формы. Единственным разрывом в гладких контурах были окна, но Тернер заметил глубокие щели на рамах, куда могли вставляться заслонки.
      В отличие от людей внутри здания, большинство во внутреннем дворе, очевидно, были внеземельщиками. Только немногие носили белые костюмы; большинство было одето небрежно, словно не сознавая, что через полчаса начнется шторм. Мужчина в легкой одежде, не более защищающей, чем униформа, неожиданно закричал: "Вот они!", и среди собравшихся вокруг него раздался шум. Большинство оставались на своих местах, но кричавший приблизился к ним. Тернер с облегчением заметил четырех местных полисменов – по крайней мере, он предполагал, что это были полисмены, по одинаковой черной униформе – направляющихся, чтобы перехватить его. Стоя перед ними, человек прокричал:
      – Это не ваше дело! Возвращайтесь, откуда пришли!
      Сзади кто-то крикнул:
      – Позвольте нам умереть с миром!
      Кирк не ответил. Молча оглянулся на Джорай. Та пожала плечами.
      – У нас свобода слова.
      – Восхитительно, –сказал Кирк. – Но я не уверен, что у нас есть время выслушивать еще аргументы. Если у вас нет предложений, как обойти этот митинг, я считаю, лучше будет провести время, наблюдая с орбиты.
      – Мы возьмем автомобиль. Пойдемте.
      Группа завернула за угол. Там находился большой, имеющий форму клина автомобиль на воздушной подушке.
      Внутри было два широких сиденья, расположенные напротив друг друга. Кирк и координатор Джорай сели на переднее сиденье, в то время как Хэйдар, Маккой и Тернер устроились сзади. Хьюс сел вместе с пилотом вперед. Внутренняя область была обита столь плотной темной кожей, что люди словно погрузились в облако. Здесь были страховочные ремни, но Тернер не стал пристегивать свой, так что при малейшей опасности он мог сорваться с кресла.
      Окна были матовыми, так что пассажиров никто не могли видеть. Когда автомобиль взлетел, поднявшись над толпой, Тернер слегка расслабился и стал наблюдать за пейзажем.
      Город тянулся вдоль всего терминатора. Здания правительства были вблизи воображаемой медианы. Дальше к горизонту упорядоченная прогрессия домов и улиц превращались в беспорядочное скопление грубых домишек, разделенных узкими проходами. Трущобы. Обычно трущобы вырастали в центрах городов, но только не на этой планете. Срединная область терминатора была лучшими землями, занятыми богатейшими жителями планеты. Менее удачливые были вытолкнуты наружу.
      Фабрики тоже были расположены на границе, в основном ближе к дневной стороне, где они могли получать энергию от солнца. Вдоль всего горизонта выбрасывали дым огромные выхлопные трубы. Именно отсюда, без сомнения, исходил странный запах.
      Энсин Тернер смотрел на пейзаж, словно на нарисованную диаграмму социальной стратификации, и думал о классовой борьбе, которую такая система неизбежно должна была породить. Неудивительно, что бедные, получив наконец контроль над правительством благодаря численному превосходству, голосовали, чтобы уничтожить эту систему навсегда.
      И неудивительно, что элита сопротивлялась. Когда вся планета станет пригодной для жизни, их земля будет не более ценна, чем любая другая. Основа их власти попросту исчезла бы.
      Две группы, живущие лицом друг к другу в единственном городе, опоясывающем почти всю планету, полосой в тридцать тысяч километров. Одним было нечего терять; другие могли потерять все. Ситуацию эту можно было сравнить с бомбой из антивещества, только и ждущей, чтобы взорваться.
      Оказалось, автомобиль имел свою собственную систему очистки воздуха. Маккой заметил это, когда его дыхание замедлилось до нормального, а запахи химикалий пропали. Он посмотрел на трикодер и обнаружил, что содержание кислорода повысилось до 14 процентов; все еще мало, но куда лучше тех десяти, что было снаружи. Десять процентов! При таком давлении, которого было едва достаточно, чтобы обеспечивать нормальнее передвижение людей. Классификация этой планеты как класс L, по его мнению, была слишком хороша.
      Все равно, намерение жителей превратить ее в класс М казалось ему полнейшим безрассудством. Осматривая огромный город, его расползающиеся улицы, фабрики и жилые кварталы, и ряды пней на месте последних вырубленных деревьев, куда лучшее решение показалось ему очевидным.
      Он попытался осторожно подобраться к теме. – Сколько лесов было на этой планете, прежде чем ваш народ колонизировал ее? – спросил он Джорай.
      – Весь Край, –ответила она. – Так мы называем сумеречную зону. В среднем, полоса девяносто километров шириной.
      – Это кажется очень мало, –сказал Маккой. – Разве сумерки обычно не простираются дальше?
      Автомобиль подпрыгнул в воздушной яме. Джорай не обратила на это внимания, сказав: – Может быть, на б ольших планетах, или имеющих б ольшую атмосферу. Римиллия – маленький мир, на ней мало воздуха, поэтому температура изменяется очень быстро и на очень малых интервалах. Это особенно ярко выражено в местах, подобных Кипящему морю
      – Кипящее Море? –переспросил Кирк.
      – Кратер, –ответила Хэйдар, – наполненный водой. Вода кипит на солнечной стороне, и покрыта льдом на темной.
      – У вас много воды в пределах вашего Края? –спросил Маккой.
      – Не очень. Пара кратеров, есть еще несколько ледников, –ответила Джорай.
      – Очень жаль. Если бы б ольший процент поверхности вашей планеты был покрыт водой, вы бы не имели ваших теперешних проблем.
      – Каким образом? – спросила она.
      Маккой улыбнулся. Это не было начало, на которое он надеялся, но и так тоже ничего.
      – Ну, – начал он, – планктон в океане может производить практически столько же кислорода, сколько и деревья. Я считаю, что уменьшение кислорода в атмосфере почти наверняка вызвано потерей натуральных растительных ресурсов планеты, так что парочка больших океанов помогла бы это наверстать. Однако, у вас нет океанов, так что деревья – ваша единственный источник пополнения кислородного баланса. Но вы уничтожили свои деревья. В этом проблема.
      – Именно это я и говорила, –Джорай искоса глянула на Хэйдар, когда та сказала это, и Маккой понял, что он начал заново старый спор. Хотя возможно, он сможет привнести новую перспективу.
      – Ладно, –сказал он. – Но мне кажется, что есть куда более простой способ пересадить деревья, не уничтожая немногие оставшиеся в отчаянной попытке полностью изменить экологию планеты.
      Кирк кинул на него обеспокоенный взгляд, но Хэйдар не дала ему вставить ни слова.
      – В точности то, что я предлагаю.
      Джорай махнула рукой на город, простирающийся внизу.
      – И где вы надеетесь вновь вырастить деревья? Это все –единый город! Вы предлагаете конфисковать десять километров вдоль медианы, чтобы разбить там парковую зону? Вы оставите свой участок, чтобы мы могли это сделать?
      – Я… – Хэйдар запнулась.
      Джорай засмеялась. – Конечно, нет. И никто из вас не сделает этого без борьбы. А даже если бы они согласились, где бы они стали жить? Край уже переполнен. Больше нет места ни для людей, ни для деревьев.
      – Есть подземные убежища, которые мы строили чтобы скрыться от Торча в период раскрутки, –сказал Хэйдар. – Внеземельщики могли бы жить там.
      – О, они могли бы. Конечно. Когда богатые забрали бы себе целый Край. Нет уж, вы уже вытолкнули нас за границы терминатора. Мы не собираемся позволить вам затолкать нас под землю.
      Маккой кивнул. Этого он и ожидал.
      – Почему бы просто не разместить деревья дальше от терминатора? –спросил он.
      – Мы пробовали, –ответила Джорай. – Они не выживают.
      Маккой наклонился вперед в своем кресле.
      – Кончено, не выживают –если они не модифицированы. Но держу пари, небольшое генетическое усовершенствование – и они смогут приспособиться к внешней среде. Хороший генетик сможет так изменить их, что они смогут расти на пятьдесят километров в обе стороны. Вполне достаточно чтобы восстановить вашу атмосферу.
      – Извините, доктор, –внезапно прервал Кирк обманчиво мягким голосом, – но я сомневаюсь, что здесь не действует Первая директива. Если вы следите за моей мыслью.
      Маккой побледнел. Он на мгновение забыл об этом.
      Римиллия не была планетой Федерации. В их случае, это была простая бюрократическая формальность – они могли присоединиться в любой момент, когда захотят – но пока они еще не входили в ее состав, и обмен технологиями запрещался. Скотт мог помочь им с импульсными двигателями, потому что они уже знали их секрет, но Маккой ничего не знал об их способностях к генной инженерии. Возможно, он уже открыл больше, чем можно было, подняв эту тему.
      Но Хэйдар разрядила ситуацию, сказав:
      – Наши ученые пробовали это сделать. К сожалению, когда партия Джорай выиграла на последних выборах, они прекратили большую часть финансирования ради своего проекта вращения.
      – Потому что это –тупик! – сказала Джорай. Она повернулась к Маккою. – Они пытались изменить циклонные деревья годы, но лучшее чего они добились – расширение возможного диапазона на километр. А ситуация все ухудшалась. "Будьте терпеливы", говорили они, но наконец наше терпение кончилось. Их решение может работать в следующем столетии, но даже на это у нас нет никакой гарантии. Кроме того, нам нужна помощь сейчас.
      – Вращение планеты не решит немедленно всех проблем, –напомнила Хэйдар.
      – Нет, но это начнет процесс. Ожидать, пока ваши генетики совершат чудо, все равно, что ждать, пока ударит шторм, прежде чем закрыть окна.
      – У нас осталось несколько минут, –повернул голову пилот. – Возвращаемся назад?
      Джорай взглянула на темное небо. Маккой тоже взглянул, пытаясь разглядеть что-то во мраке. Правда ли стало более темно? Тяжело было сказать. Однако ветер жестоко рвал немногие облака, стремительно проносившиеся по небу, что в любом другом мире предвещало бы шторм.
      – Да, я считаю, мы увидели достаточно, –сказал Джорай.
      Автомобиль заложил крутой вираж, разворачиваясь.
      Хэйдар обернулась к Маккою.
      – Федерация поможет нам с проектом генной инженерии, как помогает Джорай с ее безрассудством?
      Кирк послал доктору предостерегающий взгляд.
      – Ну, –сказал Маккой, – я думаю, это будет зависеть от того, в какой именно помощи вы нуждаетесь. Если ваш проект уже запущен, думаю, мы могли бы немного поспособствовать…
      – Доктор Маккой хочет сказать, –вмешался Кирк, – что мы предложим вам любую помощь, какая будет в наших силах, но не нарушая Директивы невмешательства. Мы посмотрим на то, что уже сделано, оценим, что вы способны сделать и тогда примем решение. Но мы, по крайней мере, все проверим, – он посмотрел в окно на приближающийся шторм. – Тем временем, мы, конечно, продолжим работу над импульсными двигателями.
      – Конечно, –сказала Хэйдар и улыбнулась.
      Однако ее улыбка была недолгой. Неожиданный порыв ветра ударил в бок автомобиля, заставив людей повалиться друг на друга. Следующий удар швырнул их в противоположном направлении. Если бы не привязные ремни, они бы серьезно поранились. Маккой осознал, почему в салоне было так много мягких подушек.
      Автомобиль стабилизировался на мгновение, но новый порыв, еще сильнее, чем первый, потряс его, и пилот устремился к земле.
      – Извините, координатор, –сказал он, – но нам придется поискать убежище.
      – Хорошо.
      Автомобиль быстро снижался. Маккой задался вопросом, было ли падение контролируемым, но как только он собрался достать коммуникатор и потребовать срочного подъема, пилот включил отражатели и притормозил лишь в нескольких метрах над узкой улочкой. Таким маневром он мог запросто сшибить с ног пешехода, но те немногие люди, которых Маккой заметил при снижении, уже вбежали в двери окружающих домов. Из разъемов в стенах выдвинулись металлические заслонки, закрывающие окна. За несколько минут город трансформировался из мирного и приятного места в осажденную, тяжело защищенную крепость.
      Ветер свистел мимо, бросая их из стороны в сторону, временами толкая к земле, но пилот держал курс прямо к стене одного и низких округлых зданий. Когда они подлетели туда, часть стены скользнула в сторону, и автомобиль проскользнул в небольшое помещение, едва достаточное, чтобы поместиться там. Это был пустой гараж, достаточно большой для такого типа автомобиля, но не более. Очевидно, он служил убежищем для любого, захваченного штормом. Наверняка, сотни таких раскиданы по всему городу.
      Дверь закрылась позади них, и рев ветра уменьшился. Джорай и Хэйдар открыли дверцы автомобиля и вышли, остальные последовали за ними, ступив на каменный пол гаража. Стены содрогались под порывами ветра. Маккой заметил небольшое окно и направился к нему. Он выглядело более толстым, чем окна на "Энтерпрайзе", и Маккой задался вопросом, были ли причиной этому несовершенные материалы, или же они действительно нуждались в окнах такой толщины. Снаружи в бешеном темпе кружились, сталкиваясь, всяческие обломки, мусор, прочие осколки. Маккою показалось, что он видел огромный летящий булыжник, но он не был уверен, потому что в следующее мгновение все скрылось под завесой проливного дождя. По окну потекли струи воды, в следующее мгновение оно покрылось слоем влажных, тяжелых снежных хлопьев.
      Маккой отвернулся, пораженный быстротой и неистовостью шторма.
      Хэйдар усмехнулась.
      – Добро пожаловать на Римиллию. Если вы считаете, что это ужасно, подождите начала вращения. Погодные условия изменятся катастрофически. Когда холодной стороны коснутся лучи Торча, мегатонны льда, испаряясь, вызовут всепланетные штормы. Вообразите это… –она обвела рукой здание, содрогающееся под ударами шторма, – увеличенное в тысячу раз. Вот что нас ожидает, если мы последуем плану Джорай.
 

 
      Зулу все еще был на мостике, когда вернулась группа высадки. Доктор Маккой остался явно недоволен посещением планеты; Зулу услышал его горячее обращение к капитану еще до того как открылись двери турболифта. Кирк вышел первым, Маккой практически наступал ему на пятки.
      – Слушай, Джим, –сказал он. – Я только сказал, что все это может выполнить пара генетиков на одной исследовательской станции. Провести генетическое сканирование, запустить компьютерную симуляцию, и сказать, по крайней мере, есть ли в идее переконструирования циклонных деревьев хоть какой-то смысл. На современных симуляторах, они уже через неделю смогут сказать, будет ли это работать, не пытаясь в самом деле что-то вырастить. И если это будет работать, нет никакой необходимости в этом смехотворном проекте вращения всей этой чертовой планеты.
      Кирк опустился в командирское кресло и глубоко вздохнул.
      – Если бы я не знал тебя лучше, я подумал бы, что на тебя повлияла прекрасная мисс Хэйдар. Что бы она не говорила, этот "смехотворный проект" в настоящий момент является их единственной реальной надеждой. Когда Звездный Флот сможет прислать нам квалифицированного генетика, удобный момент будет упущен. И если тогда окажется, что циклонные деревья не могут быть восстановлены, тогда у них в самом деле будут большие проблемы, правда, доктор?
      Спок, просматривавший данные сканера о погодных условиях на планете, поднял голову.
      – Восстановление циклонных деревьев?
      – Маккой считает, что они могут решить проблему недостатка кислорода, выращивая больше деревьев, –объяснил Кирк. – Трудность в том, что сейчас для них нет места, если только не усовершенствовать их как-нибудь, чтобы они могли расти дальше от терминатора.
      Спок рассмотрел идею на мгновение, затем сказал:
      – В лучшем случае это будет временной мерой. Римиллианцы уже перенапрягли экологию планеты, и уничтожили полностью функциональные леса. Настоящее поколение может оставить их в покое, но нелогично предполагать, что последующие поколения будут обращаться со своими лесами более бережно, чем предыдущие. Люди редко учатся на ошибках своих предков.
      Маккой посмотрел на него, прищурившись.
      – Вы сказали отличную вещь, мистер Совершенная-логика-потому-что-его-предки-были-слишком-эмоциональны. Вулканцы учатся на ошибках предков, не так ли?
      – У вулканцев не было другого выбора.
      – Насколько я понимаю, у этих людей он есть.
      – К счастью, доктор, они считают иначе.
      Маккой отвернулся и посмотрел на планету на главном экране. – Естественно, вы предпочитаете механическое решение биологическому. Вы лучше рискнете всем ради технологического безумия, чем попробуете что-то, что может потребовать некоторой изобретательности.
      Зулу посмотрел на Чехова, который едва заметно покачал головой с выражением "снова начали", прежде чем снова углубиться в вычисления.
      Зулу не мог не оглянуться назад на доктора и капитана. Неужели Маккой серьезно говорил о перепроектировании местной флоры?
      Капитан сказал:
      – Извини, Боунз, но это действительно не в нашей власти. Разве что ты считаешь, что можешь управиться с генетическими исследованиями и имитацией сам. Попробуй, если хочешь. Если ты на самом деле считаешь, что циклонные деревья могут быть восстановлены, у тебя есть четыре дня, чтобы это доказать.
      Маккой сердито крутанулся на каблуках. – Черт побери, Джим, я доктор, а не ботаник.
      Зулу почувствовал, как по спине пробежала струйка пота. Он прочистил горло.
      – Вы –нет, но я…
      Все на мостике повернулись к нему.
      – Это одно из моих хобби, –продолжил он.
      – Серьезно? –сухо спросил Маккой.
      – Да, сэр, –Зулу сглотнул, задаваясь вопросом, зачем он вообще влез в спор капитана и старшего офицера медицины.
      Маккой перевел взгляд с Зулу на Кирка и обратно.
      – Будь я проклят, –сказал он. – Вы когда-нибудь работали с генетическим кодом растений?
      – Да, сэр, – нервно ответил Зулу.
      Маккой повернулся к капитану. – Ну, Джим, похоже, пришло время действовать быстро. Прошу разрешения украсть твоего штурмана на пару дней.
      – Удовлетворено, –сказал Кирк. – Мистер Зулу, вы переходите в подчинение доктора Маккоя.
      – Да, сэр, –в третий раз повторил Зулу. Он встал и подошел к Маккою, вытирая потные руки о штанины. Во что он ввязался?
      – Расслабьтесь, –хмыкнул Маккой. – Мы вовсе не спасаем целую планету. Только полосу шириной 80 километров.
      – О, хорошо, –сказал Зулу, следуя за ним в турболифт. – А я-то думал, что это сложная проблема.
      Спок предпочел бы спуститься вниз с командой высадки, но он знал, что было бы нелогично, чтобы все старшие офицеры отсутствовали на корабле во время желтой тревоги. Поэтому, пока он ждал возвращения капитана, или же повторного выстрела, он провел тщательное сканирование лежащей внизу планеты.
      Он получил огромное количество информации за те полтора часа, что прошли с момента ухода капитана. Температура освещенной стороны планеты почти достигла четырехсот градусов по Цельсию, в то время как на противоположной стороне упала до минус двухсот. Разница была бы еще больше, если бы не атмосфера, через которую происходила конвекция между обоими полушариями. Атмосфера была тонкой, около двух третей стандартной, но переносила огромное количество теплоты и влажности. Это, в свою очередь, вызывала бури, каких Спок никогда не видел прежде.
      Они не были похожи на обычные модели, так как на этой планете не было кориолисовых сил, способствующих циклоническому вращению. Воздушные потоки нагретого воздуха поднимались с горячего полушария планеты, и двигались к холодной ее части. Там, вследствие низких температур, часть пара конденсировались, высота перемещения потока уменьшалась, и он, почти над самой поверхностью, циркулировал обратно – к теплой зоне. Следовательно, шторма почти всегда приближались с холодной стороны планеты, что подразумевало, что температура в обитаемой зоне падала до точки замерзания или ниже в течение нескольких первых минут шторма. Таким образом, наиболее благоприятное место было не посередине сумеречной зоны, а немного ближе к теплому полушарию, где солнечное тепло могло нейтрализовать эффект штормов. Конечно, в течение периодов низкой штормовой активности там стало бы весьма жарко…
      Он также узнал много нового о самих римиллианцах, об их архитектуре (тяжелой, чтобы противостоять штормам) об их поселениях (от центра обитаемой зоны наружу). Кроме того, существовала система связанных между собой подземных убежищ, где все население будет пережидать раннюю стадию вращения.
      Еще он обнаружил изолированные аванпосты, на сотню километров от терминатора в обе стороны, хорошо защищенные от внешнего воздействия; очевидно, космические станции, на которых проводились исследования. При текущем положении "Энтерпрайза" он не мог увидеть полюса планеты, но был уверен, что там также существуют аванпосты. Некоторые из них, равно как и некоторые участки в обитаемой зоне – общим числом пятнадцать – были окружены энергетическими щитами, через которые не могли проникнуть сенсоры "Энтерпрайза".
      Импульсные двигатели были равномерно распределены по всей поверхности планеты. Повышенная активность в районе тридцати семи из них указывала на то, что именно эти двигатели пострадали от рук вредителей. Большинство из них располагалось вблизи обитаемой зоны, где группы саботажников могли быстро напасть и быстро скрыться. Хотя их вклад в суммарную вырабатываемую энергию можно было проигнорировать, но напряжение поверхности планеты из-за их отсутствия не будет столь незначительным. Это может вызвать глубокие разломы на поверхности планеты, что означает, что огромные пространства будут необитаемыми даже после того, как вращение будет закончено.
      С этой мыслью, Спок провел более глубокое сканирование, и обнаружил нечто действительно интересное: когда-то планета имела нормальную смену дня и ночи. Другого объяснения быть не могло. Свидетельства на поверхности были стерты постоянными ветрами на дневной стороне, и полностью заморожены на ночной, но в непотревоженных нижних пластах четко просматривались очертания континентов. Континентов, на которых раньше существовала жизнь. Русла древних рек все еще стремились с горных вершин к столь же древним морям, а окаменелости в сланце и угле говорили о процветающей экосистеме. Спок исследовал слой за слоем, постепенно поднимаясь вверх, наблюдая, как развитие органики постепенно замедлялось, в то время как период вращения планеты уменьшался, и условия на ней становились суровее. В итоге, через миллионы лет, планета прекратила вращение полностью, и обитаемой осталась только узкая полоска, где жили римиллианцы.
      Теперь, когда доктор Маккой и Зулу покинули мостик, Спок обратился к капитану.
      – Я не возлагаю больших надежд на проект доктора. Изучение геологической истории планеты показывает, что настоящая ситуация сохраняется в течение ста миллионов лет. Если бы растительности было возможно существовать вне умеренной зоны, это бы произошло, раньше или позже.
      Кирк поднял глаза.
      – То есть вы считаете, что вращение планеты –правильное решение их проблемы?
      – Это единственная постоянная, –ответил Спок. – Биосфера – возможно, я должен сказать "биополоска" – слишком мала, чтобы устоять под воздействием со стороны жителей планеты. Мы видим только один из возможных видов отказа. Я идентифицировал по меньше мере еще семь, которые могут произойти даже если данная проблема будет разрешена, не менее катастрофичных.
      Капитан мягко рассмеялся. – Они называют это Краем, мистер Спок. Похоже, они вкладывают в это слово не одно значение.
      – Действительно, –Спок полностью развернулся в кресле, чтобы видеть капитана. – Они могли использовать этот термин, чтобы описать нечто большее, чем их текущая ситуация, насколько я это понимаю. Случайное разрушение их родного мира, рискованное межзвездное путешествие на субсветовых скоростях, выбор колонии и это решение, связанное с большим риском, – вся Думаданская история балансирует на лезвие ножа. Их стойкость перед лицом бедствий действительно поражает. Менее стойкая раса уступила бы уже давно.
      Кирк покачал головой.
      – Некоторым римиллианцам выгодна текущая ситуация. Мы видели демонстрацию протеста, когда были там. Они хотели, чтобы мы не вмешивались в их дела. Один человек даже крикнул, позвольте нам умереть спокойно.
      От станции связи раздался голос Ухуры. – Я проверяла их радиопередачи, капитан, и обнаружила три различные программы, поддерживающие эти взгляды. Во всех слышанных мною речах утверждалось, что их беды – божественная кара за то, как они обошлись с планетой.
      – Нет необходимости прибегать к понятию божества, чтобы объяснить приближающуюся катастрофу, –сухо сказал Спок.
      – Они называют себя Отвергателями? –спросил Кирк.
      – Нет, сэр. А…
      – Это группа, которую координатор Джорай обвинила в похищении их главного специалиста. Она не упоминала этот смертельный культ. Интересно, сколько еще настроены против проекта вращения?
      – Я попытаюсь выяснить, –Спок повернулся к компьютеру, намереваясь просмотреть местные новости.
      – Да, заодно поищите и информацию о профессоре Костасе, и вероятные места, где Отвергатели могут держать его. Теперь, когда Скотти приступил к работе, его спасение –наша основная задача.
      Спок почувствовал, как одно из его предыдущих оставшихся необъясненными наблюдений обрело ясность.
      – Я полагаю, что уже обнаружил пятнадцать таких участков.
      – Уже?
      – Да, сэр. На поверхности планет имеются пятнадцать структур, недоступных для наших сенсоров. Поскольку данные силовые поля не могут быть использованы для защиты от внешней среды или от атаки, они, очевидно, существуют исключительно для блокирования лучей сенсоров или транспортаторов. Наиболее вероятно, что пропавший ученый находится на одном из этих участков.
      Кирк обдумал идею на мгновение, затем покачал головой.
      – Это бессмысленно. Мы не можем обнаружить его даже на открытом пространстве, так как в файлах транспортатора не содержится его ID-код. Они могут держать его где угодно. А попытка спрятать его под щитом только привлекла бы внимание.
      – Верно, капитан, но они не знают этого. Между Федерацией и этой планетой не было информационного обмена, так что они в значительной степени не осведомлены о наших технических возможностях. Испытывая недостаток в точной информации, они, скорее, прибегнут к осторожности, следовательно, будут держать его под щитами.
      – Хм, –Кирк задумался. – А транспортаторы? У них есть что-то подобное? Возможно, они просто ограждают ценности от воров?
      – Я так не думаю. У них действительно есть эта технология, но она находится еще на ранней ступени развитая, и потому очень дорога. Любой, кто может позволить себе доступ к Римиллианскому транспортатору, не имеет нужды красть.
      Кирк слышал о множестве богатых воров, но вынужден был признать, что даже они редко тратили больше на кражу, чем получали от нее. Кроме того, участков всего пятнадцать – слишком мало, чтобы это были действительно владения людей, защищающих свои ценности. Учитывая слова Джорай, тогда была бы ограждена вся медиана.
      – Вы, вероятно, правы, мистер Спок, однако все-таки есть шанс, что эти установки законны. Мы должны все проверить. Не хотелось бы вмешаться в какой-нибудь секретный правительственный проект. Кроме того, может, удастся сузить их количество. Мне не очень нравится идея одновременной атаки пятнадцати участков. –Он повернулся к Ухуре. – Откройте канал Джорай.
      Она протянула руку к передатчику, но капитан неожиданно остановил ее.
      – В чем дело, сэр? –спросила Ухура.
      – Безопасность, –ответил он. – Наш сигнал можно защитить от перехвата, но мы не знаем, каково оборудование Джорай. Держу пари, что Хэйдар ее прослушивает, и если она действительно за всем этим стоит, совсем излишне информировать ее о наших намерениях.
      – Мудрая предосторожность, –заметил Спок.
      Кирк кивнул. – Дайте мне координаты этих участков, и я лично спрошу о них Джорай.
      Спок записал информацию на изолинейный чип и вручил его Кирку; однако, подумав, перезагрузил координаты в трикодер, поместив туда же и карту планеты. Недостаток информации действовал в обе стороны: Отвергатели не знали о возможностях "Энтерпрайза", но и он понятия не имел, сможет ли римиллианский компьютер прочитать изолинейный чип.
      Кирк взял трикодер, сказал Ухуре "передайте координатору, что я спускаюсь", и вошел в турболифт.
 

 
      Скотти, возвращаясь на поверхность, был куда менее счастлив. Он поднялся на корабль только чтобы забрать трикодер и портативный анализатор, и тотчас вернулся обратно, чтобы начать долгий процесс восстановления системы импульсных двигателей.
      Новый руководитель проекта, мужчина намного моложе профессора Костаса, встретил его на первой посещенной им установке, на расстоянии в несколько десятков километров от Края, около того места, где у нормальной планеты должен был быть экватор.
      – Я Дорби Нерон, –сказал он, протягивая левую руку. – Рад встрече.
      Несмотря на молодость, на лбу его были озабоченные морщинки, а синяки под глазами показывали, что он не спал нормально уже неделю. Скотт пожал протянутую руку.
      – Не беспокойся, парень, мы восстановим это, ты и оглянуться не успеешь. Покажи, что сделали с ним вредители, и мы начнем работать.
      Нерон скептически взглянул на него, но сказал: – Конечно. Сюда, пожалуйста.
      Они вошли в обширный ангар, в котором размещался двигатель: внушительных размеров механизм на еще более массивном бетонном основании. Он был установлен горизонтально, так, что основная нагрузка приходилась тангенциально поверхности, а чтобы он не упал, инженеры поместили переднюю упорную плиту на бетонную стену метров двадцати толщиной, от которой под углом отходили арматурные пластины.
      – Закреплено на основании, я полагаю? –спросил Скотт.
      – Да, –ответил Нерон. – И, хотя это визуально не определишь, мы сдвинули его вниз на три градуса, так что напряжение будет немножко меньше. Компонент сжатия вектора тяги достаточен, чтобы упор был динамически замкнут на планету, когда заработают двигатели .
      – Очень хорошо, –сказал Скотт, постепенно увлекаясь. После того, что он видел в конференц-зале, он ожидал обнаружить утыканные гвоздями доски или даже угольную топку, но, похоже, эти люди таки понимали инженерию. Нетрадиционное решение вовсе не означает плохое решение, напомнил он сам себе.
      Он подошел ближе, чтобы рассмотреть сам двигатель. На первый взгляд он был больше похож на варп-привод, чем на импульсный двигатель – из-за размеров цилиндрического реактора вещества-антивещества. Он указал на узкий подающий трубопровод между камерой антиматерии и конвертерами Шеффилда.
      – Мы называем это сцеплением Сильва, –извиняющимся тоном сказал Нерон.
      Скотти глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул воздух. На самом деле ему было все равно, как они это называли; гораздо больше его интересовало, будет ли работать это хитроумное изобретение Руба Голдберга.
      Хотя они ведь уже проводили тестовые испытания, напомнил он себе. Вопрос не в том, будет ли работать этот конкретный двигатель. Вопрос в том, будут ли они работать все вместе.
      Он отвернулся. – Так, давайте посмотрим, что сделали вредители, – сказал он.
      Нерон провел его еще через четыре пролета. Скотти тяжело дышал, когда они наконец взобрались на вершину: если бы нужно было подняться еще выше, ему бы потребовалась кислородная маска, чтобы скомпенсировать недостаток кислорода.
      Когда они достигли верхнего уровня, повреждение было немедленно определено: вся контрольная секция была расплавлена в шлак.
      – Хм, без сомнения, они знали, что делают, –сказал Скотти, увидев это. Вместо того чтобы пытаться повредить оборудование, которое было предназначено, чтобы преодолевать реакцию аннигиляции и выдерживать огромную тягу, они обратились к самым хрупким, и, в то же время, самым необходимым приборам. Некогда сложный, тщательно разработанный, хотя и несколько необычным способом, компьютер, теперь был бесполезной грудой железа и пластика.
      Некоторые внутренние части были не столь сильно повреждены, но сам модуль был похож на тост. Скотти предположил, что повреждения были нанесены скорее лучевым оружием, нежели бомбой. Скорее всего, злоумышленники стояли внизу, вероятно, в двери.
      – С остальными то же самое? –спросил он.
      Нерон кивнул. – Да. На северном полюсе находится центральная контрольная станция…Они направили на нее аэрокар, – он устало махнул рукой.
      – Да, изобретательно, –сказал Скотти. Затем внезапно осознал жест Нерона. – Погодите минутку. Север там?
      – Да, –недоуменно ответил Нерон. – А почему вы спрашиваете?
      Скотти уставился на массивный двигатель, чьи выхлопные сопла указывали налево. Он прокрутил в мозгу картинку компаса. Если север был позади него, то…
      Он рассмеялся. Хотя это в действительности не имело значения, но на самом деле – Римиллия отличалась – и, похоже, будет отличаться – от девяноста девяти процентов планет в галактике.
      – Почему вы смеетесь? –спросил Нерон.
      Скотти покачал головой. – Нет, вы понимаете, – спросил он, вытирая выступившие слезы, – что когда мы запустим все эти двигатели – ваша планета будет единственной планетой в этом секторе, которая вращается назад?
      В этот раз координатор Джорай встретила Кирка в куда менее формальной обстановке. Она пригласила его спуститься прямо к ее квартире на третьем этаже дома Администрации, куда она удалилась для отдыха после их встречи.
      – Сожалею, что прервал ваш отдых, координатор, –сказал Кирк, когда она встретила его в передней.
      Теперь она была одета в доходящее до полу бирюзовое платье с черным поясом, свободно завязанным спереди. Он почувствовал слабый аромат пряности, что-то вроде корицы, но не мог определить, исходит ли он от нее, или еще от чего-то в комнате.
      – Не извиняйтесь, капитан, –улыбнулась она. – Когда вы обращаетесь к кому-нибудь на Римиллии, вы с равным успехом можете застать его бодрствующим либо спящим. На Римиллии нет смены дня и ночи; люди ложатся спать, когда устают, и встают, когда достаточно отдохнут. – Она провела его в гостиную и махнула рукой на небольшие диваны с высокими спинками, стоящими напротив друг друга, недалеко от камина, в котором весело потрескивал огонь. – И поверьте мне, я не возражаю против разговора с вами. Будьте как дома. Как вы относитесь к тому, чтобы что-нибудь выпить?
      Несмотря на приятную обстановку, Кирк должен был получить необходимую информацию. Он должен был спасти ученого. Но дипломатия была частью его работы, так что он просто сказал: – Да, спасибо, – и сел на диван. Джорай исчезла в дверном проеме, и до Кирка донеслось тихое звяканье бокалов. Он воспользовался возможностью просканировать комнату трикодером, но ничего не обнаружил.
      В отличие от прочих залов, виденных им, это место казалось более теплым и по-домашнему уютным – комната, в которой живут, а не выставленная напоказ витрина. Окна были плотно закрыты, защищая от все еще бушевавшего снаружи шторма, но внутренняя сторона заслонок светилась мягким бело-желтым светом, освещая комнату почти так же хорошо, как и дневной свет. Большинство личных вещей Джорай, очевидно, были уже убраны в преддверии вращения, но на белой стене еще висели картины, на полках стояли несколько сделанных из стекла скульптур, а каминная доска была уставлена мелкими безделушками. Мебель, состоящая их этих двух диванов, четырех отдельно стоящих кресел и столиков около них, также пока оставалась на своих местах. Ближайший к камину стол, рядом со вторым диваном, был завален книгами. Наверное, это любимое место Джорай, подумал он, и убедился в этом, когда она вернулась с двумя хрустальными бокалами, до краев наполненными багрянистой жидкостью, и села именно туда.
      Он осторожно принюхался, затем глотнул напиток. Неплохо. Какой-то сок, слегка охлажденный. Немного маслянистый вкус.
      – Берггреновая ягода, – сказала она. – Я держу ее для особых гостей.
      – Очень неплохо.
      Она кивнула. – Она растет в болотах, на границе Края, там, где тают ледники. Одна ягодка на целом растении, которое в придачу имеет острые ядовитые шипы. Ее очень трудно собирать. Один галлон такого сока стоит достаточно, чтобы обеспечить целую семью едой и одеждой на целый год.
      Кирк улыбнулся. – Тогда я обещаю, что буду долго смаковать это.
      Джорай рассмеялась. – Пейте залпом, капитан. Я – верховный координатор, – она сделала еще глоток. – Я даже не могла представить его вкус, пока не была избрана. Честно говоря, он мне не очень-то нравится, и я пью его главным образом для того, чтобы меньше осталось Хэйдар и ее сподвижникам.
      Кирк рассмеялся тоже. – Похоже, не очень-то вы любите друг друга.
      – Нет, – твердо ответила Джорай. – Я знаю, что она стоит за саботажем.
      Здание задрожало под сильным порывом ветра. Кирк порадовался, что здание каменное и невысокое. – Вы уверены? – спросил он. – Похоже, есть множество людей, настроенных против проекта вращения.
      Джорай криво улыбнулась. – Да, существует три группы – однако две из них недостаточно активны, чтобы сделать это. Затворники – те, кто пропагандирует установить купола над всем Краем, запечатывая его наглухо, как космическую колонию – но они мирная оппозиция. Просто они считают, что наш проект – глупая трата усилий. Нигилисты думают, что мы заслуживаем смерти за то, что сделали с планетой.
      – Мой офицер по связи говорила, что поймала их радиоволну.
      – Да, не поймите меня неправильно. Они политически сильны, и это, вероятно, будет стоить нам победы на следующих выборах, если мы не добьемся успеха, но они пацифисты. Только Отвергатели, которых, вероятнее всего, ведет Хэйдар, способны на саботаж и похищение для своих целей.
      Кирк снова глотнул свой сок. – Понятно. Ну а теперь, когда мы одни – вы знаете, где она держит профессора Костаса?
      – Нет. Вероятно, в одном из особняков своих богатых друзей. У нее было три дня, чтобы его спрятать; сейчас он может быть где угодно на Краю.
      – Или за его пределами, –продолжил Кирк, доставая трикодер, на котором были записаны координаты экранированных участков. Некоторые из них располагались далеко за границами терминатора. – Вы можете сказать, что там?
      Она посмотрела на карту. Кирк показал, как настраивать масштаб, все приближая изображение, и в конце концов она кивнула. – Конечно. Вот эти пять – она снова переключила масштаб, чтобы захватить все участки – правительственные хранилища информации. Эти восемь – известны как базы Отвергателей, но мы держали их под наблюдением еще до похищения, так что вряд ли они смогли провести его туда без того, чтобы мы об этом не узнали. Но вот эти два мне неизвестны. Почему вы ими заинтересовались?
      – Они ограждены щитами, –сказал Кирк, пытаясь сосредоточиться на деле. – Мой офицер по науке считает, что они, возможно, пытаются спрятать профессора от наших сенсоров под энергетическими экранами.
      – Это имеет смысл.
      – Как и все, что делает мистер Спок, –усмехнулся Кирк. – С вашего разрешения, тогда я организую группы высадки на этих двух участках и попробую найти вашего ученого.
      – Пожалуйста, –ответила Джорай. Она указала на один из них, находящийся почти в центре Края. – Обратите особое внимание на это место. Я могу ошибаться, но мне кажется, что именно там жила Хэйдар до того, как была избрана в Совет.
      – Я позабочусь об этом лично, –Кирк глотнул еще сока и опустил бокал на стол. – Спасибо вам за помощь. Я не смею больше мешать вашему отдыху.
      Прежде чем он сумел встать, Джорай рассмеялась. – Спасибо, капитан, но я вполне проснулась и наслаждаюсь вашим обществом. Пожалуйста, оставайтесь по крайней мере до тех пор, пока не расправитесь с вашим напитком.
      Кирк опустился обратно на диван. Ему не терпелось вернуться на корабль и проверить подозрительные участки, но уйти сейчас было бы грубо – и так же грубо было бы просто проглотить остатки сока и распрощаться. Кроме того, верховный координатор была очень даже симпатичной…а ее необычные глаза и покрытые меховым ободком заостренные ушки только добавляли ей привлекательности. Он улыбнулся.
      – Только на несколько минут. Потом мне действительно пора будет идти.
      Она кивнула. – Вы занятой человек, я понимаю. Жизнь капитан звездолета, должно быть, весьма захватывающая.
      – Да, это так, –признал Кирк. – Возможно, даже слишком волнующая иногда. Но я никогда не жаловался.
      Джорай откинулась на спинку. – О, нет, не могу представить, что вы это делали. Скажите мне, а какое место из посещенных вами было самым захватывающим?
      Ее вопрос взорвал сотни воспоминаний, изображений, от парка развлечений объемом в целую планету на Омикроне Дельта, к опустошенному войной Эминиару 7, к самому краю Галактики… Однако капитан понимал, про что она действительно спрашивала, и дал ответ, который она хотела услышать.
      – Я нахожу Римиллию весьма…очаровательной.
      Она рассмеялась. – Вы дипломат. Боюсь, что я им никогда не стану.
      – Наоборот, –запротестовал Кирк. – Я встречался с некоторыми правительственными чиновниками, и вы…с вами куда более приятно иметь дело.
      Он не ожидал, что она вдруг рассмеется. Момент понадобился ей, чтобы обрести контроль над собой, но за это мгновение Кирк успел позабыть мгновенное раздражение и рассмеялся вместе с ней.
      – А что такого я сказал? –спросил он, когда оба отдышались.
      Джорай вытерла глаза рукавом. – Капитан, я, наверное, самый неопытный планетарный лидер во всей Галактике. Я получила эту работу, когда предыдущий координатор была убита два года назад. Я выиграла ее место только потому, что была самым…красноречивым организатором проекта вращения, и его сторонники знали, что это мой высший приоритет. Но до того, как я попала в это офис, я жила в квартире в тысячекомнатном комплексе, расположенном на 40 километров к холодному полюсу.
      Кирк кивнул. – Я ожидал чего-то подобного. Вы слишком открыты и прямы для профессионального политика. Вы знаете, чего хотите и идете прямо к цели. Честно говоря, я одобряю такой подход.
      – В самом деле? –озорным тоном спросила она. Пересекла разделяющие их два шага и села на кушетку рядом с Кирком. – Тогда вы не будете возражать, если я сяду немного ближе?
      Аромат корицы, который он уже почувствовал раньше, стал более сильным. Он определенно исходил от Джорай, но были ли это духи или естественный запах, он не мог определить. Однако, чем бы это не было, ему это нравилось.
      Ему было жаль, что у него не было времени, чтобы оценить все, что она ему предлагала, но сейчас было уже действительно пора. – Конечно, не возражаю, – сказал он, отодвигаясь, чтобы она могла сесть. – Но я в самом деле подразумевал то, что говорил…о паре минут. Я должен спасти вашего ученого и поддержать ваш проект, прежде чем я смогу…м-м…насладиться вашей компанией должным образом.
      Джорай рассмеялась. – Тоже очень дипломатично. Ладно, капитан, я отпускаю вас. Но только если вы обещаете, то вернетесь, как только работа будет закончена, – она наклонилась и поцеловала его. Пульс Кирка начал повышаться.
      – Я буду рад сдержать это обещание, –сказал он. Черт, решил же он не вступать в близкие отношения с римиллианскими лидерами…но она поцеловала его снова, и благие намерения улетучились как дым.
 

 
      Первым заданием Зулу под командованием Маккоя состояло в том, чтобы спуститься на планету и собрать образцы местной флоры для изучения. Он сперва с радостью воспринял это задание, позволявшее ему побывать в новом мире, но до настоящего времени он не сознавал, как сложно будет отыскать походящий для транспортировки участок.
      Он и энсин Вэгл, оператор транспортатора, с растущим расстройством глядели на дисплей последние двадцать минут. После "теплого" приема на орбите, Зулу хотелось по возможности избегать людей, но он в то же время он должен был избегать и штормов Римиллии. К несчастью, несколько мест, где не было как людей, так и штормов, были так же лишены и растительности.
      В немногих парках было несколько участков, где в настоящий момент было пусто, однако участки были очень малы, и Зулу не знал, найдется ли там что-нибудь полезное. Однако лучшим способом проверить это было спуститься туда, так что он наугад ткнул пальцем в дисплей.
      – Отправьте меня вот сюда.
      – Без проблем, – улыбнулся Вэгл, закладывая координаты.
      Зуду встал на платформу транспортатора, держа в одной руке трикодер, в другой – сумку для образцов, – и через мгновение материализовался в парке. Он стоял на склоне весьма крутого холма, что объясняло, почему здесь не было людей. Но, по крайней мере, несколько деревьев здесь были. Он повернулся к низкому, но пышному деревцу с яркими оранжевыми листьями, но как только он потянулся, чтобы срезать ветку для исследования, раздалось рычание, и покрытое колючками, похожее на рептилию создание высотой ему по колено кинулось на него. Он отскочил назад, но существо было быстрее. Оно вцепилось ему в ногу зубастым ртом и замотало головой, словно намереваясь полностью оторвать ногу.
      Боль пронзила всю левую сторону тела. – Убирайся, – закричал Зулу, колотя животное трикодером, но оно оказалось упрямым и не разжимало челюсти, даже когда Зулу попал прямо по голове. Он бросил трикодер, сорвал с пояса фазер и оглушил его – но даже тогда странное создание не разжало челюсти, которые пришлось раздвигать вручную. По крайней мере нога, также попавшая под луч фазера, больше не болела.
      Он бросил животное назад в лес, стер его слюну с брюк и открыл коммуникатор. Из раны струилась кровь. Он поднял свой трикодер и сумки.
      – Зулу "Энтерпрайзу". Поднимайте меня.
      Через мгновение он материализовался в транспортаторной.
      – Что случилось? –удивленно спросил Вэгл.
      – Мы проверили только гуманоидные жизненные формы, –выдохнул Зулу. – Очевидно, они еще не уничтожили всех животных. Одно дикое животное я все же обнаружил.
      К счастью, лазарет был всего лишь в нескольких шагах. Зулу стоически вынес укоризненный взгляд Маккоя, и, менее чем через полчаса, весьма раздосадованный и все еще испытывающий боль от укуса, он материализовался в том же самом заброшенном парке. Внезапно холодный порыв ветра ударил со стороны холодной части планеты, зашумев ветвями деревьев и заставив Зулу задрожать, но он решил, что успеет взять несколько образцов и вернуться на корабль прежде, чем разразится шторм.
      Растительность была повсюду, всех видов – от травы и цветов до кустарников и деревьев, столь же разнообразных форм, как на Земле. Зулу начал с кустарников, как с самых легкодоступных, однако, поскольку он прибыл главный образом за генетическим материалом циклонного дерева, он высматривал его. Когда-то они были очень распространены, но теперь стали редки; к тому времени, как он обнаружил сучковатый старый экземпляр, чье множество стволов закручивалось, как спираль, уже начался холодный дождь.
      Кора циклонных деревьев, как оказалось, была невероятно жесткой. Зулу понадобилось несколько минут, чтобы отрезать небольшой кусок, но это был не лучший экземпляр. Нет, нужен был участок, где происходил активный рост клеток. Это сделает генетические исследования куда проще. К сожалению, ветви дерева были вне досягаемости.
      Но времени, чтобы искать другое дерево также не было, так что, засунув нож за пояс, он залез на самую нижнюю ветку. Кора была настолько же скользкая, насколько и жесткая, особенно теперь, во влажном состоянии, и из-за недостатка кислорода перед глазами кружились звезды, но он все же добрался до верхушки и срезал молодую ветку. Порыв ветра качнул дерево, сбросив на него первые хлопья мокрого снега, но он успел убрать ветвь в сумку для образцов, прежде чем приготовиться слезать.
      Ветви теперь были еще более скользкими, и Зулу дрожал от холода. Он неожиданно оступился, попытался удержаться за ствол, но следующий порыв ветра практически сдул его с дерева. Возбуждающий момент свободного падения, затем удар о землю едва не выбил из груди остатки воздуха. Он попытался вдохнуть, но в атмосфере было слишком мало кислорода, и он почувствовал, что теряет сознание. Одеревеневшими пальцами Зулу потянулся за коммуникатором, но мир вокруг тускнел и тускнел, а его движения становились медленнее и медленнее.
      Шторм ударил со всей яростью, и к тому времени, когда он смог наконец вдохнуть, чтобы вызвать "Энтерпрайз" – может, через минуту, – на него уже лег несколько-сантиметровый слой снега.
      Теплота транспортаторной "Энтерпрайза" и нормальное содержание кислорода были долгожданным облегчением. Вэгл с изумлением открыл рот, наблюдая, как Зулу сбрасывает с одежды снег, оставляя на гладком полу тающие хлопья.
      – Не говорите ни слова, –сказал ему Зулу, хлюпая по коридору по направлению к лазарету
      То же самое он сказал Маккою, передавая собранные образцы, но доктор его проигнорировал.
      – Мистер Зулу, вы что, хотите помереть от холода? Снимайте быстро эту вашу одежду и выпейте чего-нибудь горячего.
      – С удовольствием, –ответил Зулу. Он сделал несколько шагов к турболифту, чтобы спуститься в каюту, но затем обернулся. – Я скоро вернусь, и мы сможем начать генетическое сканирование.
      – Не торопитесь, –сказал Маккой. – Я должен еще приготовиться к приему пациентов. Капитан и Спок проводят спасательную операцию на поверхности, и там могут быть проблемы.
      – Спасательную операцию? –переспросил Зулу. Похоже, он что-то пропустил.
      – Ну да, –подтвердил Маккой. – Они со Споком считают, что обнаружили место, где держат заложника, и намереваются его спасти.
      Первой мыслью Зулу было "Без меня?" Конечно, он находится в подчинении доктора… да и вообще сейчас явно не в форме, чтобы идти куда-то, кроме своей каюты. Однако это очень необычно – пропустить все действие.
      Маккой легко распознал вспышку в глазах Зулу. Глупый ребенок! Что заставляет этих парней моложе тридцати думать, что они несокрушимы? Зулу уже был внизу, подвергшись атаке дикого животного и вымокнув до нитки, однако он был разочарован, потому что не мог снова спуститься туда и позволить людям стрелять в него во имя долга.
      И Джим – он-то даже не мог оправдаться молодостью. Не то что он был старым, конечно, но он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что он не всесилен. Кроме того, капитан звездолета вовсе не должен был рисковать своей шеей, возглавляя почти каждую группу высадки раз за разом, как это делал Джим. Особенно сейчас. Это была работа местной полиции, но Маккой готов был поспорить на что угодно, что Джим даже не попросит их помочь им. Он был столь сильной личностью, что никто другой этого даже не посоветует, разве что много позже, когда Джим уже составит свой собственный план. И начнет его выполнять.
      Почему он это делает? Чтобы держать себя в форме, наверняка отшутился бы он, если бы Маккой спросил его об этом, несмотря на то, что его физические показатели были куда выше нормы. Правда была в том, что он не представлял себе жизни без волнения. Он стремительно врывался в ситуацию, столь же стремительно ее изменяя и возвращаясь с золотом, очередной нашивкой или еще чем-то, что в тот день было символом победы. Результат никогда не значил для него столько, сколько сама борьба за него.
      Чего он, казалось, никогда не замечал, заигрывая с опасностью, это то, насколько близок он был иногда к тому, чтобы не вернуться. Но он всегда поступал именно так, пока Маккой, сам в поездке не участвующий, ждал в лазарете, чтобы увидеть, насколько тело его друга будет повреждено, когда выжившие принесут его обратно.
      И ожидание всегда было куда хуже…чем собственно участие в миссии.
      С опозданием, Маккой понял, что уже сам ответил на свой вопрос – почему Джим всегда сам участвует в их миссиях. Просто он не мог сидеть в безопасности на мостике и ждать рапорта группы высадки.
      Ну что ж, по крайней мере, он может сделать что-то полезное, пока внизу идет стрельба. Пока Зулу торопился в каюту, за сухой одеждой, он снова прошелся по лазарету, еще раз проверяя, все ли было готово. Диагностические стенды были свободны и ожидали пациентов. Хирургические инструменты выстроены в строгом порядке. Ручные сканеры настроены и заряжены, гипоспреи заполнены, вероятно, наиболее необходимыми болеутолителями и регенераторами. Весь лазарет счастливо сверкал и мерцал индикаторами, ожидая пациентов, которые, как очень надеялся доктор, все же не никогда не появятся.
      Но, трезво оценивая ситуации на Римиллии, Маккой подозревал, что ему придется использовать весь набор этих сверкающих инструментов слишком скоро.
 

 
      Спок был столь же озабочен, как и Маккой. К сожалению, он не имел шанса присматривать за благополучием капитана даже так, как доктор, ибо капитан возглавлял вторую группу высадки. Кирк решил одновременно совершить набег на оба подозрительных участка, чтобы Отвергатели не успели бы перепрятать своего пленника.
      В одной группе должно быть два человека. Решили, что помимо них, это будут лейтенант Хьюс, служивший три года, и энсин Тернер с двухлетним стажем. Оба уже побывали на планете, и, хотя их знание ее было минимальным, все же они оставались самым компетентным персоналом всего отделения безопасности. Тем не менее, Спок ощущал некоторое беспокойство по поводу Тернера. Он отлично выполнял свои обязанности, но после дежурства увлекался изготовлением алкогольных напитков в одной из лабораторий корабля, и Спок не был уверен, насколько можно доверять кому-то, кто избрал своим хобби влияющие на разум вещества, пусть даже потребление этих веществ было умеренным.
      – Капитан, я бы посоветовал составить б ольшие группы, –сказал он, когда они все собрались в транспортаторной, готовясь к высадке.
      – Я согласен, мистер Спок, –ответил Кирк, – но помните, мы не знаем наверняка, что эти участки принадлежат мятежникам. Пока они только под подозрением, так что мы собираемся просто исследовать их, и применим силу, только если что-нибудь найдем. Я не хочу спускать вниз армию только чтобы обнаружить, что мы вторглись в частное владение какой-то местной шишки.
      – Ваша цель, возможно, является таковой, – возразил Спок, – однако должен заметить, что вероятность того, что участок, который должен исследовать я, является резиденцией – крайне мала, учитывая, что он лежит на четыре тысячи километров к холодному полюсу планеты.
      – Может, это лыжное шале, –сквозь зубы выдохнул Кирк, пытаясь натянуть поверх собственного скафандра белый изоляционный костюм, один из четырех, позаимствованных им в зале совещаний правительства. Местная одежда поможет им избежать идентификации, а в случае Спока и Хьюса еще и обеспечит дополнительный слой изоляции, будучи надетой поверх их собственных защитных костюмов. Стандартные скафандры были разработаны для защиты от космического вакуума, а не от сильно переохлажденной среды, с которой они встретятся на планете.
      Спок проверил, что его собственный костюм был прочно застегнут, а фазер и трикодер легко было достать. – Я нахожу это в равной степени невозможным, капитан, – проговорил он. – При данной температуре, снег, если даже он существует, будет не более скользким, чем камень. Едва ли благоприятно для лыжного спорта.
      Кирк наконец справился с костюмом. – Ну, мистер Спок, попробуйте увидеть в этом хорошую сторону. Вам не придется брать с собой лыжи.
      – Это верно.
      Кирк в последний раз проверил костюм, фазер, коммуникатор. – Готовы?
      – Готов, –почти одновременно ответили Спок и Хьюс, надевая шлемы.
      – Погодите минутку, –попросил энсин Тернер, все еще приспосабливая свой скафандр. Он заправил свою форменную тунику в брюки – Спок с неодобрением отметил, что она была испачкана сбоку – затем закрепил верхний костюм. – Теперь нормально.
      – Хорошо, тогда пойдемте, –сказал Кирк, ступая на платформу транспортатора. Тернер встал сразу за ним, пока энсин Вэгл программировал координаты. "Активировать". Вэгл передвинул вперед ручку активатора, и две фигуры растворились в сверкающих лучах света.
      Спок и Хьюс встали на платформу следом за ними, и через мгновение тоже исчезли.
      Они материализовались в темноте. Оба были готовы к этому; Спок нащупал инфракрасный фонарь и включил его. Визор в его шлеме был уже настроен на нужную длину волны, так что он мог четко различить все, чего касался луч. Он повернул фонарь, следуя взглядом за лучом. Позади него Хьюс проделывал то же самое со своим собственным фонарем.
      Они стояли на обширном плато, состоящем из нагроможденных горных пород и льда. Валуны размером с дом были разбросаны как галька, вымытые огромным наводнением, случающимся каждые шестнадцать лет – когда Спарк нагревал эту сторону планеты, выпаривая кислород и водород. Из-за циркуляции атмосферы процесс таяния происходил даже теперь; на дне близлежащего оврага журчал и брызгал маленький поток. Он обманчиво походил на ручеек на любой планете земного типа, но Спок знал, что этот поток мгновенно кристаллизует человеческое тело, если тот коснется его незащищенной кожей.
      Он и лейтенант должны быть очень осторожны здесь, более осторожны, чем в космосе. Здесь, привычно выглядевший ландшафт убаюкивал ощущение опасности, но они должны были помнить, что ничто не является тем, чем кажется. Он направил луч света на ледяной простор, рассматривая подповерхностные слои. Лед состоял не из воды. Вполне возможно, замороженный углекислый газ.
      С того места, где они стояли, вся поверхность выглядела девственно нетронутой. Их цель, очевидно, скрывал огромный ледяной валун, расположенный прямо перед ними.
      Он шагнул туда, отметив, что специальная шипованная подошва ботинок действительно хорошо сцепляется с поверхностью. Внимательно всмотревшись вдаль, он обнаружил ярко сверкающую в инфракрасном спектре собственным тепловым излучением базу, на расстоянии около пятидесяти метров от них. Это был приземистый металлический цилиндр, около двадцати метров в диаметре и вполовину меньше в высоту. Маленький прямоугольник сбоку мог сойти за дверь. Никаких окон не было.
      Лейтенант Хьюс остановился позади него.
      – Не очень-то похоже на лыжное шале, –проговорил он.
      – Действительно, нет, –ответил Спок. – Вероятно, назначение этого сооружения индустриальное, или может быть, научное. Или военное. Мы разделимся и подойдем к нему с разных сторон. Держите фазер наготове, и постоянно поддерживайте радиоконтакт.
      – Понял, –прошептал Хьюс. Он достал с пояса фазер и сжал его в руке. Смерзшийся снег хрустел под ногами с каждым шагом.
      Спок шагнул влево, пока не рассудил, что он отошел на достаточное расстояние от точки прибытия, затем начал двигаться вперед. Неожиданно он заметил на близлежащей скале тонкую полосу, свободную ото льда. Он остановился, размышляя, что могло вызвать такой эффект. Она выглядела слишком ровной, чтобы быть естественной, но Спок не видел никаких причин для ее существования. Хотя что-то, несомненно, испарило лед.
      Он проследил лучом за полосой, и обнаружил, что она тянулась из блестящего ледяного блока, находящегося на расстоянии около шести метров от него.
      – Лейтенант, –сказал Спок. – Вы видите рядом с вами ровную полосу растаявшего льда?
      – Нет, сэр, –ответил Хьюс.
      – Оглядитесь. Я предполагаю, что по периметру существует система электронной защиты, –Спок наклонился, разглядывая породу. Неестественно гладкая поверхность стороны, обращенной к базе: очевидно, зеркало. Спок посмотрел вниз. На дальнем конце прямой линии, он заметил исходящий луч.
      – Да, –подтвердил он. – Инфракрасный луч низкой интенсивности, на высоте лодыжки.
      Такой луч не производит много тепла, но его достаточно, чтобы испарить лед. Достав трикодер, Спок провел поиск более интенсивного излучения, но ничего не обнаружил.
      – Теперь вижу, –донесся голос Хьюса.
      – Перешагните его и продолжайте, –сказал Спок. Сам он поступил так же, настроив трикодер на постоянное сканирование.
      Они обнаружили еще два защитных периметра, один в районе пояса, другой – на уровне груди. Спок обнаружил также механическую ловушку, которая не была активирована и поэтому не регистрировалась трикодером. Чем бы ни был этот объект, его владельцы позаботились о вторжении .С одной стороны, такая бдительность не сулила ничего хорошего, но в то же время такая паранойя могла даже послужить им. Если обитатели этого комплекса были так уверены в своих детекторных устройствах, то для них станет большой неожиданностью, если он и лейтенант Хьюс смогут успешно их преодолеть.
      Сканируя каждый дюйм, он достиг гладкой стены цилиндрического здания. Хьюс встретил его там, и они снова разделились, пробираясь сквозь снежные заносы, чтобы обойти здание кругом.
      Спок продолжил сканирование, но обнаружил только гладкую стену из железного сплава неопределенной толщины. Его трикодер не проникал сквозь нее: очевидно, это был блокирующий экран. Логично предположить, что он должен работать в обе стороны: внутренние сенсоры также не могли засечь их с Хьюсом, и Спок не видел никакого следа оптических камер. Впрочем, на ночной стороне планеты, это было неудивительно.
      Они снова встретились у двери, которая была заграждена очередным сугробом.
      – Я больше не видел никаких проходов, –сказал Спок.
      – Я тоже, –подтвердил Хьюс. – Похоже, это единственный.
      Отсутствие других входов сокращало число возможных вариантов действий, но не улучшало оценку Спока ситуации. Единственный вход был, несомненно, под тщательной охраной. Он снова включил трикодер, но защитный экран отражал лучи.
      На нем не было замка. Только L-образная защелка. Спок намеревался повернуть ее и посмотреть, что получится, как вдруг в голову пришла неожиданная мысль.
      – Следы, –сказал он.
      – Сэр?
      – Здесь нет следов. Я не вижу никаких свидетельств недавней штормовой активности, так же как не вижу и доказательств того, что кто-то приближался к этой двери. Полагаю, что никто не пользуется этим входом.
      – Но они должны попадать внутрь так или иначе, –сказал Хьюс.
      – При условии, что данное здание вообще обитаемое, –возразил Спок. – В любом случае, осталась только одна поверхность, которую мы не проверили: крыша.
      – Я не вижу никакого пути наверх, –заметил Хьюс.
      – Они могут в нем не нуждаться, –сказал Спок. – Наиболее распространенная на этой планете форма транспорта – автомобиль на воздушной подушке. Они могут просто приземляться на крыше.
      Тернер отошел назад, внимательно разглядывая крышу. Спок проследил за его взглядом. Десять метров, но все же за гранью досягаемости. Однако он заметил, что на поверхности этого здания щита не было.
      Спок включил коммуникатор. – Спок "Энтерпрайзу".
      – "Энтерпрайз", лейтенант Ухура.
      – Перебросьте нас на крышу этого сооружения.
      – Есть, сэр.
      В следующее мгновение они стояли на ровной металлической поверхности. Спок предполагал, что там должен находиться люк, но не ожидал, что там окажутся две дюжины их. Они гексагонально располагались по всей поверхности. К счастью, один из них отличался от остальных – он находился на краю крыши, и рядом с ним был небольшой выступ.
      Осторожно, проверяя окружающее пространство на предмет новых защитных периметров, Спок и Хьюс двинулись к этому люку. Спок просканировал столбик трикодером, и на сей раз получил некоторую информацию. Выступ выходил за пределы щита, без сомнения, выполняя функции антенны, с помощью которой люди могли связываться с внешним миром. Или наоборот.
      На вершине столбика находилась простая клавишная панель. Трикодер обнаружил внутри электронный замок, требующий пятизначный код доступа. Разработчики были достаточно профессиональны, чтобы сохранить код в зашифрованном виде, так что Спок не мог просто считать его с экрана трикодера, но у каждого замка есть свое слабое место, и Спок скоро нашел таковое: как только код вводился, запирающий механизм просто посылал электронный сигнал механизму, открывающему люк.
      Понадобилось мгновение, чтобы запрограммировать трикодер на генерирование такого же сигнала. Сверх охлажденный металл пронзительно завизжал; люк скользнул в сторону, открывая взору ведущую внутрь лестницу. По всей ее протяженности горели яркие огни.
      Спок подождал, на случай тревоги, но все было спокойно. Он опустил трикодер в отверстие, сканируя помещение на предмет человеческого присутствия, но ничего не обнаружил. Хотя это ни о чем не говорило; люди могли находиться и под внутренним щитом меньших размеров.
      Однако их время кончалось. Спок хорошо знал методы капитана: он и энсин Тернер наверняка уже достигли своей цели, может, даже вступили в контакт с обитателями здания. Чтобы сохранять синхронность, они должны были действовать.
      – Давайте посмотрим, что нас ждет, –сказал Спок, ступая на ступени лестницы.
      Внутри было дикое нагромождение коридоров, балок и труб. Совершенно очевидно, что это было не жилое помещение. Чем это было на самом деле, было куда менее очевидно, пока Спок не осознал, чем являются длинные тубы, протянувшиеся от пола до потолка, расположенные в том же порядке, как и люки на крыше.
      – Это –пусковые установки, – сказал он. Он почувствовал, что его тело отреагировало на это: адреналин обострил его чувства и повысил метаболизм. Однако все имеет свою цену: это также усилило его человеческую сторону, нарушая вулканское спокойствие и искажая восприятие событий. Спок не знал, было ли это справедливым обменом, но он научился примиряться с этим.
      – Планетарная защита? –с надеждой спросил Хьюс, уже подозревая ответ.
      – Правительство отрицает существование это объекта, –ответил Спок. – поэтому, он почти наверняка принадлежит мятежникам.
      Он заметил на нижнем уровне контрольный пункт и начал спускаться по лестнице. – Если мы сможем отключить его, не послав тревожного сигнала, это может стать важным преимуществом.
      Взглянув на компьютер, он осознал, что задача более сложна, чем он полагал. Каждая фотонная торпеда постоянно контролировалась, и ее полетом можно было управлять из отдаленного командного центра. Как только он и Хьюс вмешаются в работу системы, кто бы то ни было, контролирующий мониторы, тотчас же об этом узнает.
      Тогда нужно вывести из строя сразу все торпеды, и сделать это внезапно. Может быть, они смогут взорвать их прямо в пусковой установке – после того, как продумают варианты отступления, конечно.
      Да, нужно подумать об отходе. Участок был безлюден, но все равно опасен.
      – Лейтенант, –сказал Спок Хьюсу, – проверьте генератор поля, посмотрите, можно ли его отключить, не вызывая тревоги.
      – Есть, сэр, –Хьюс быстро направился к выходу.
      Спок снова повернулся к компьютеру, пытаясь найти обходные пути для подачи сигнала; он все еще размышлял над этим, когда на экране замерцали огоньки, а статус торпеды номер один изменился с ожидания на готовность.
      – Лейтенант, вы что-нибудь нарушили? –спросил Спок.
      – Нет, сэр, –ответил Хьюс по рации. – По крайней мере, я так не думаю.
      Остальные торпеды получили аналогичные команды. Вулканец проверил показания и обнаружил, что сигналы поступают извне здания.
      Спок не верил в совпадения. Если Хьюс ничего не трогал, и Спок был справедливо уверен, что он тоже, тогда оставался только один человек, который мог сделать это в этот самый момент: капитан. Кирк, очевидно, столкнулся с сопротивлением.
      Теперь не было никакой нужды в секретности, особенно когда ракеты были уже готовы к запуску. Спок достал фазер и выстрелил в компьютерную консоль, превращая ее в искрящиеся обломки.
      – Забудьте про генератор, –сказал он Хьюсу. – Быстрее просто выбраться из здания и затребовать подъем.
      Затем, вспомнив, что случилось с участком, когда "Энтерпрайз" был атакован в прошлый раз, добавил: – Полагаю, мы должны сделать это быстрее.
      Он бросился к двери, больше не задумываясь о каких бы то не было тревожных сигналах. Если это оборудование было такое же, как и в тот раз – а он не видел причины для предположения обратного – оно содержало механизм самоликвидации. Возможно, он вывел его из строя вместе с компьютерной консолью, но возможно, и нет. Он не хотел проверять.
      Хьюс присоединился к нему у двери, и оба выбежали наружу, в каменисто-ледяную пустыню. Спок включил коммуникатор. – Спок "Энтерпрайзу", поднимайте двоих.
      Прежде чем Ухура смогла ответить, позади них раздался громкий свист рассекаемого воздуха, и сверкающий огненный шар рванулся в небо. Очевидно, торпеды имели нечто вроде системы искусственного интеллекта, и даже после потери управляющего сигнала, по крайней мере одна из них все-таки была запущена к назначенной цели.
      Вспыхнула вторая, затем третья. Похоже, они стреляли через определенные промежутки времени.
      От "Энтерпрайза" не было ответа. И не будет, пока не закончится атака, и они смогут опустить щиты.
      – Действуем самостоятельно, –резко сказал Спок. – Следуйте за мной.
      Двойные костюмы препятствовали быстрому движению, но вулканское телосложение Спока и усилившийся метаболизм практически компенсировали это. Хьюс тоже держался рядом: похоже, стрессовая ситуация имела свои преимущества. Он устроился было под прикрытиям валуна, но Спок осознал, что достаточно мощный взрыв сможет просто перекатить этот валун и крикнул: – Поток! Войдите в ручей! Таким образом, они бы находились ниже уровня взрыва, что обеспечивало лучшую защиту от взрывной волны.
      – Верно! –Хьюс кинулся в сторону. Теперь Спок был позади него, но это расстояние быстро сокращалось. Непрерывный поток ракет освещал все вокруг сверкающим белым светом. Ручей был уже только в десяти метрах…в пяти…
      Слишком поздно. Взрыв самоликвидации раздался, когда они не добежали до укрытия всего пару шагов. Ударная волна швырнула Спока через поток, прокатила по склону, и, наконец, здорово приложила об огромный валун, сломав лицевой щиток, и, как минимум, несколько ребер. Очевидно, и правую ногу.
      Обломки падали вокруг него. Спок откатился к дальней стороне валуна, пережидая.
      – Лейтенант Хьюс, –вызвал он.
      – Да, –раздался слабый голос.
      – Вы в порядке?
      – …Нет. У меня…поврежден скафандр…
      Зазубренный стальной лист, вращаясь, упал на камни в нескольких метрах от Спока. Заряд, уничтоживший базу, явно не был фотонной торпедой, иначе металл бы испарился. Как и они сами.
      – Спок "Энтерпрайзу", –снова вызвал Спок.
      Нет ответа.
      – Насколько сильно поврежден ваш костюм? –спросил он.
      Нет ответа.
      – Лейтенант Хьюс?
      – Очень…плохо, –ответил Хьюс. – Я… не могу…черт, холодно…
      Спок попытался встать, но почувствовал острую боль в правой ноге. Очевидно, сломана кость.
      – Спок "Энтерпрайзу", –попробовал он снова. – Неотложный медицинский вызов.
      – Слишком…поздно, –прошептал Хьюс.
      – Лейтенант!
      Нет ответа!
      Неожиданно он осознал, что боль была не только из-за перелома. Его собственный костюм тоже был поврежден. Становилось холодно.
      – Спок "Энтерпрайзу", –попробовал он еще раз. И еще. И еще раз.
      Где они могут быть? От внезапной мысли по позвоночнику пробежал холодок. Могли ли фотонные торпеды проникнуть через щиты? Он направил трикодер в небо, настроив его на максимальную чувствительность. Расстояние было слишком велико для детального анализа, но, по крайней мере, он сможет засечь "Энтерпрайз" на фоне пустого космоса.
      Однако трикодер показывал только расширяющееся облако взрыва. "Энтерпрайза" не было.
 

 
      Кирк и энсин Тернер материализовались в каком-то крошечном складе. Кирк выбрал это место, потому что оно давало им возможность прибыть незамеченными, однако уединение означало еще и темноту. И сейчас он понятия не имел, где они вообще находятся.
      Он потянулся за фонарем, но Тернер опередил его, включив свой и осветив заполненный инструментами сарай. Места едва хватало, чтобы двое мужчин могли стоять рядом.
      Тернер сделал шаг к двери, как вдруг что-то вылетело из темноты и ударило его в руку. От неожиданности он уронил фонарь, он и капитан резко обернулись, схватились за фазеры. Синие лучи ударили в стены, но в их свете они не увидели никакого признака противника. И нападение не повторилось.
      – Грабли, –в конце концов понял Тернер. – Очевидно, я наступил на грабли.
      Кирк с трудом сдерживал смех. – Ну, – сказал он, – думаю, мы их оглушили.
      Тернер поднял свой фонарь, и они с капитаном, осторожно огибая топоры, грабли и прочие лопаты, проследовали к двери. Кирк ожидал, что она будет заперта, и так и было, но никто не предполагал, что сарай будут вскрывать изнутри. Он поднял какой-то металлический прут, и, действуя им как рычагом, отогнул язычок щеколды, затем слегка нажал, и дверь приоткрылась. Серые сумерки просочились сквозь щель, и Кирк жестами приказал Тернеру выключить фонарь, чтобы они смогли наблюдать, не будучи замеченными.
      Их сарай находился на расстоянии около двадцати метров от главного здания, длинного невысокого особняка со множеством окон. За участком, очевидно, тщательно ухаживали, вдоль аллей были живые изгороди из тщательно подстриженных кустов, а деревья были посажены так, чтобы не затенять окна. Снег доходил до щиколотки. Хотя сейчас он не падал, и очевидно, шторм уже кончился. Пора двигаться, прежде чем придут люди и начнут убирать снег.
      Внезапно Кирка озарила блестящая идея. Он посмотрел на противоположную стену. Точно, полдюжины широких лопат мирно стояли, прислоненные к стене. Он поднял две из них, вручив одну Тернеру.
      – Это наш шанс пройти куда нам надо. Пошли.
      – Вы хотите сказать, что придется махать лопатой? –спросил Тернер в шутку. – Этого не было в контракте!
      Кирку нравился этот энсин. Спокойный под давлением. Или, по крайней мере, хорошо скрывающий нервозность. – Всегда проверяйте написанное мелким шрифтом, – ответил он.
      Он открыл дверь и шагнул на снег, радуясь, что его ботинки были достаточно высоки. Все дорожки были абсолютно белыми. Кирк пересек двор, и, подойдя к главной аллее, ведущей к воротам особняка, начал очищать ее от снега, потихоньку продвигаясь к массивным дверям. Металл скрежетал о каменные плиты, мокрый снег налипал на лопату.
      – Что мы сделаем, когда подойдем к двери? –спросил Тернер, работавший рядом с Кирком.
      – Позвоним в колокольчик и потребуем оплаты, –ответил Кирк. Становилось жарко. Сгребать влажный снег и вообще было тяжелой работой, а в этой разреженной атмосфере, он начинал задыхаться. Они должны были начать ближе к двери. Но теперь уже слишком поздно.
      Слишком поздно, чтобы звонить в колокольчик. Они были замечены. Двое мужчин, также в защитных костюмах, проходили вдоль стены, направляясь к сараю, но остановились, увидев Кирка и Тернера.
      – Эй! –сказал один из них, подходя ближе. – Кто вы? Что вы здесь делаете?
      Кирк разогнулся, опершись на свою лопату в наименее угрожающей позе, какую мог придумать. – Мы новички, – сказал он, пытаясь имитировать римиллианский акцент, с его подчеркнутыми гласными. – Мы попали в шторм, прежде чем смогли отметиться. Честно говоря, – Кирк подошел ближе и понизил голос, – у нас даже не было времени, чтобы зайти в ванную. Вы не скажете, где…
      Мужчина фыркнул. – Внутри, через кухню и направо.
      – Спасибо, –Кирк направился к дому, Тернер последовал за ним.
      – В заднюю дверь, идиоты, –крикнул мужчина.
      Кирк развернулся, покорно направившись в обратном направлении.
      – Не хотел бы я иметь его боссом, –прошептал Тернер, когда они завернули за угол.
      – Принимаю это за комплимент, –ответил Кирк. Он взглянул на небо. Щита не было видно, но он этого и не ожидал. Только самые мощные силовые поля могут вызвать визуальное искажение. Но щит все равно существовал, и сейчас они уже находились в зоне его влияния. Значит, не будет никакой связи с кораблем, и нельзя будет транспортироваться, если что-то пойдет не так.
      Задняя дверь была куда менее внушительна, чем передняя. Пройдя сквозь нее, они очутились в маленькой прихожей. Сводчатые двери вели в трех направлениях, левая в кухню, правая – в какую-то подсобку, а средняя, очевидно, внутрь особняка. Кирк пошел прямо вперед, полагая, что это наиболее вероятно. Если здесь в самом деле кого-то держали, вряд ли избрали бы на роль тюрьмы кухню или подсобку.
      На кухне работали три повара, и Кирк мог слышать кого-то в комнате справа. Никто не обращал внимания на двоих мужчин в защитных костюмах, когда они шли по коридору, заглядывая по пути в открытые комнаты. Они обнаружили столовую, библиотеку, две гостиные и кабинет, однако не увидели ни одной спальни и никаких следов пропавшего ученого. Кирк прошел сквозь одну из гостиных и оказался в длинном коридоре с дверями по обеим сторонам. Это выглядело более многообещающе.
      Большинство дверей были закрыты. Кирк отпер первую, обнаружив внутри широкую панель из обитого чем-то пластика, парящую примерно на высоте колена. Рядом с ней неподвижно висели в воздухе еще несколько объектов, и Кирк понял, что смотрит на кровать и две тумбочки. Позади кровати была дверь, очевидно, в ванную. Так как тумбочки были абсолютно пусты, похоже было, что никто не жил здесь постоянно; скорее всего, это было гостевое крыло.
      Они прошли до конца коридора, не обнаружив ничего, кроме пустых комнат. Похоже, что дом был фактически покинут.
      Но тогда, почему он был огражден силовым полем? И зачем были нужны повара в месте, где никто не живет? Что-то было неправильно.
      Кирк как раз осматривал последнюю спальню, когда услышал, что кто-то приближается сзади. Он обернулся, и увидел женщину, держащую в одной руке какой-то электронный прибор – а в другой в равной степени незнакомое оружие. Кирк не знал, был ли это фазер, лазер или же старинный пистолет, но темное отверстие в его центре было направлено точно на него.
      Он не стал пытаться достать собственное оружие. Хотя фазер Звездного Флота тоже будет ей не знаком, само движение будет слишком очевидным. Так что прежде чем женщина заговорила, он опередил ее.
      – Привет. Мы принесли сообщение от советника Хэйдар, касающееся профессора.
      – Хэйдар? –переспросила женщина. – О чем вы говорите? Она не знает, что он здесь.
      Зато мы теперь знаем, подумал Кирк. Он понимающе кивнул. – Конечно, нет, – сказал он. – И конечно, сообщение официально не от нее. Но нам приказано передать его вам. Мистер Тернер, изолинейный чип, пожалуйста, – Кирк указал на фазер на поясе Тернера.
      Тернер покорно передал его. Кирк убедился, что переключатель установлен на "тяжелое оглушение", затем передал его женщине. – Вот, пожалуйста, – он нажал на курок.
      Она беззвучно упала на пол, но грохот, раздавшийся от удара об пол ее оружия и приборов, эхом прокатился по этажу. Кирк и Тернер затащили женщину в одну из пустых спален, привязав ее к парящей кровати. Она опустилась вниз, затем вновь поднялась на прежнюю высоту, в то время как гравитатор скомпенсировал увеличение веса.
      Тернер как раз закрыл дверь, когда они услышали шаги в прихожей, и мужской голос сказал: "Похоже, это исходило отсюда." Другой голос ответил: "Проверь комнаты". Донесся скрип раскрывающихся дверей.
      Они двигались слишком быстро, чтобы тщательно обыскивать комнаты. Кирк указал на ванную, он и Тернер подняли лежащую без сознания женщину и внесли ее внутрь, положив во что-то, напоминающее поставленный вертикально гроб. Кирк метнулся в комнату за оставленными приборами. Он вернулся в ванную как раз, когда дверь отворилась, он и Тернер затаили дыхание, ожидая крика и фазерных разрядов, однако в следующую минуту дверь захлопнулись, и шаги прогрохотали дальше по коридору.
      Кирк посмотрел на странный прибор. Он был слишком мал, чтобы служить генератором поля, но он не был похож ни на что, виденное им прежде. Линия из шести зеленых огоньков, с серой кнопкой под каждым из них, и единственной желтой кнопкой внизу. У Кирка был большой соблазн нажать кнопку и проверить, что получится, однако отнюдь не хотел быть уничтоженным, если прибор был запрограммирован на самоуничтожение.
      Тем не менее, нужно сохранить его. Когда они вернутся на корабль, они смогут узнать его назначение. Жаль, что нельзя прямо сейчас поднять его на корабль и спустить взамен команду безопасности. Даже если они смогут выйти из здания незамеченными, женщина, которую они оглушили, очнется меньше чем через полчаса, а люди в коридоре, наверное, потеряют ее даже раньше. Когда они поймут, что раскрыты, они перевезут профессора в другое место, или же просто убьют его, в зависимости от того, в насколько отчаянной ситуации окажутся. Нет, действовать должны были он и Тернер, и если они хорошо разыграют свои карты, они смогут выполнить свое задание.
      Держа в руке устройство, он пересек комнату и приоткрыл дверь. Судя по голосам, двое мужчин спустились в холл.
      – Пошли, –сказал Кирк, открывая дверь. – Они что-то заподозрили; держу пари, что они приведут нас прямо туда, куда мы хотим
      – Я не уверен, что "хотим" –это правильное определение, – прошептал в ответ Тернер, – но, наверное, вы правы.
      Они вышли в коридор, и последовали вслед за удаляющимися шагами в другое крыло. В костюмах становилось жарко, но снимать их было нельзя; анонимность спасала их уже дважды.
      Интересно, получится ли в третий раз, подумал Кирк, выглянув из-за угла и обнаружив, что двое, которых они преследовали, спускаются вниз по крутой лестнице. Они были одеты в такие же белые костюмы; он готов был держать пари, что это те люди, с которыми они встретились снаружи. Еще два человека в обычной одежде охраняли лестницу. Кирк уже понимал, что они увидят внизу.
      Он подождал, пока пришедшие снаружи спустятся, затем прошептал: "Прикройте меня, Тернер", – и вышел в коридор. Достав прибор, подошел к охранникам, сказав: – Они забыли это.
      Реакция была неожиданной. Один из стражей воскликнул: "Что? Откуда это у тебя?" – и поднял свое оружие. Кирк оглушил его, в то время как Тернер выстрелил во второго стража, едва не задев лучом Кирка. Охранники упали на пол, Кирк и Тернер оттащили их от лестницы, чтобы их нельзя было заметить снизу.
      – Туда, –сказал Кирк, показывая на закрытую дверь рядом с лестницей. Внутри оказалась еще одна женщина, но Кир оглушил ее прежде, чем она успела подняться из кресла. Они втащили отключившихся охранников в ее офис и оставили на полу.
      Пятнадцать минут, подумал Кирк. Это все, на что они могут рассчитывать, прежде чем один из оглушенных ими очнется и поднимет тревогу. Конечно, люди внизу подозревают, что в здании может находиться кто-то посторонний, но они все же не знают наверняка. Три повара, продолжал он размышлять. Достаточно, чтобы накормить несколько дюжин людей. Вряд ли получится просто ворваться в дверь под лестницей с фазерами наизготовку.
      Он подумал об обходном пути в подвал. Очевидно, охранялась только главная лестница; если бы существовал другой путь, можно было бы прокрасться и спасти Костаса. Однако, если запасный ход и существовал, у них не было времени искать его.
      Но они могут сами сделать его. Это же не звездолет, с почти неразрушимыми палубами из дюрания. Здесь полы были деревянные.
      – Ладно, вот наш план, –сказал он Тернеру. – Дайте мне минутку, чтобы пробраться на другую сторону дома. Я дам вам знать, когда буду готов, и тогда сразу стреляйте из этого оружия, – он поднял один из пистолетов охранников и вручил его Тернеру. Пистолет был очень похож на дисраптор. – Они могут подумать, что их застукала их собственная полиция, и, наверное, здесь будет достаточно шумно, чтобы они не услышали, чем я занимаюсь.
      – А что вы собираетесь сделать? –спросил Тернер.
      – Проделать дыру в потолке с помощью фазера. Когда вы отвлечете их внимание, следуйте за мной. Я буду в комнате, где мы прятались, или немного ниже.
      – Понял, –сказал Тернер, пробуя на вес "дисраптор".
      Кирк выскользнул в коридор и поспешил по тихому дому. Когда он был снова в дальней спальне, он открыл коммуникатор. – Кирк Тернеру. Давайте.
      Почти немедленно, раздались звуки выстрелов, грохот, яростные восклицания. Кирк выстрелил в пол, настроив фазер на разрушение, и начал вырезать лучом отверстие. Ковер загорелся, повалил дым, но Кирк не обращал на это внимание. Он окончил круг и отошел, пылающий диск упал вниз.
      Через отверстие никто не выстрелил, так что он осторожно глянул вниз.
      Кусок потолка обвалился прямо на какой-то стол. Никто это не заметил; диверсия Тернера сработала прекрасно. Кирк, затоптав огонь, спрыгнул через отверстие на стол, а затем уже на пол.
      Сквозь дверной проем в дальнем конце комнаты он услышал громкие голоса; других проходов не наблюдалось, так что он осторожно подкрался к двери. Действительно, в той части огромной комнаты, заполненной электронным оборудованием, находился по крайней мере десяток мужчин, вооруженных теми же пистолетами, что и у оглушенных стражей. Некоторые из них стреляли, и Кирк надеялся, что Тернер не пострадает.
      Однако, этот беспорядок не продлится долго. Кирк высунул голову и заметил еще двух охранников, которые не присоединились к группе у лестницы. Они стояли по сторонам еще одной двери, обитой прочными металлическими полосками.
      Отлично. Комната, охраняемая ими, была соседней с этой комнатой. Кирк убрал голову из проема, пока они не засекли его, и начал прорезать еще одну дыру в стене. Тернер присоединился к нему, спрыгнув через то же отверстие в потолке.
      – Вы в порядке? –спросил Кирк.
      – Да, если не считать запястья, –ответил Тернер. – Я поскользнулся и упал на него.
      Кирк рассмеялся. – Если это худшее, что вы получите в этой переделке, считайте себя счастливчиком. Осторожно, падает!
      Он вырезал довольно большой прямоугольник, который теперь с грохотом провалился в соседнюю комнату. Кирк подождал немного, и пролез в образовавшееся отверстие.
      Комната была заполнена дымом, и на потолке была лишь одна световая панель, но Кирк смог видеть достаточно хорошо, чтобы распознать профессора Костаса, стоявшего в дальнем углу как можно дальше и от главной двери, и от дыры, что он проделал фазером. Помещение было практически пусто; в нем были лишь небольшой прямоугольный стол и единственное кресло.
      – Все в порядке, –сказал Кирк Костасу. – Мы пришли освободить вас.
      Костас неверяще моргнул и открыл рот, пытаясь что-то сказать, но слов на ум не приходило.
      – Я Джеймс Кирк, с корабля Федерации "Энтерпрайз", –сказал Кирк, осознав, что профессор не может знать, кто эти чужаки со странным оружием. – Вы знаете, где находится генератор поля?
      Костас обрел голос. – Снаружи, – ответил он, показывая на запертую дверь.
      Кирк вспомнил электронные модули, которые охраняли все эти вооруженные люди. Они явно не смогут найти и отключить щиты, не будучи обнаруженными.
      – Не лучший вариант. Тогда мы выйдем тем же путем, что и вошли, –он протянул руки, подставляя их Костасу, помогая профессору выбраться сквозь дыру, но на этом их везение кончилось.
      – Они заметили нас! –крикнул Тернер, упав на колени и поливая фазерным огнем людей в соседней комнате.
      Еще несколько фиолетовых лучей пролетели сквозь отверстие в стене, проделав в противоположной стене сотни маленьких дырочек. Тернер выстрелил снова, из фазера протянулся искрящийся луч, и в соседней комнате раздался грохот. Огонь на момент стих, но через пару секунд возобновился с новой силой.
      Кирк добавил свой фазер, но угол стрельбы был слишком мал, чтобы можно было кого-нибудь задеть. Это действовало в обе стороны, но Кирк понимал, что патовая ситуация не может длиться больше нескольких минут. И перевес явно не в их пользу. Он сорвал с пояса коммуникатор. – Кирк "Энтерпрайзу". "Энтерпрайз", прием.
      Нет ответа. Силовое поле все еще окружало дом. Они могли рассчитывать только на себя.
      Он посмотрел наверх, подумав, что он сможет прорезать еще одно отверстие в потолке, но увиденное заставило его похолодеть. Весь потолок был заполнен гексагональными "тарелками" – транспортаторами высокой мощности. Пол был покрыт коврами, как и в остальной части здания, но он готов был поспорить, что аналогичные устройства находятся и на полу. Неожиданно он понял, для чего могла служить большая желтая кнопка на изъятом устройстве; наверняка, подобная штука была и на консоли управления в соседней комнате. Аварийная кнопка, на случай угрозы безопасности базы. Она поднимет щиты, активирует сразу все транспортаторы и перенесет пленников в безопасное место.
      Ну что ж, еще посмотрим. Кирк поднял фазер, намереваясь выстрелить в потолок, но прежде чем он смог нажать на пуск, все тело сковал холодный огонь.
 

 
      Чехов, вместе со сменщиком Зулу, энсином Брэди, удерживал "Энтерпрайз" на позиции посередине между двумя экранированными участками. Они располагались примерно в четверти планетного радиуса друг от друга, так что сохранять их в пределах действия транспортатора было возможно, только если корабль постоянно корректировал орбиту, оставаясь неподвижным относительно планеты. Поэтому приходилось прерывать орбиту, постоянно маневрируя на импульсных двигателях, отказавшись от использования центростремительного ускорения планеты. Хотя это было не проблемой. Импульсные двигатели могли продержаться много недель, если бы это потребовалось.
      Однако, это была более трудная работа, чем простое удержание корабля на орбите, и она поглощала все внимание Чехова. Он успевал лишь изредка посмотреть на навигационный пульт, с тех пор как обе группы высадки были спущены вниз. Однако он установил на мониторе систему цветокодировки, отображающей любые изменения мощности щитов над этими двумя участками. Так что, заметив, что щиты над участком, где находился капитан, начали опускаться, Чехов вдавил кнопку интеркома.
      – Транспортаторная, вы можете засечь… – начал он, но взметнувшиеся над поверхностью планеты искорки заставили его застыть. Фотонные торпеды!
      – Мы засекли капитана Кирка и энсина Тернера, сэр, –сказал энсин Вэгл, оператор транспортатора. – Поднять их наверх?
      Насколько быстро они двигались? Явно субсветовая скорость…но успеют ли они активировать транспортатор прежде, чем их настигнет удар? Чехов в этом сомневался. Команда высадки должна будет подождать. Чехов ненавидел это решение, но у него не было другого выбора. Если бы было время, он бы связался с Маккоем, который сейчас теоретически был командиром, но Маккой находился в лазарете.
      – Нет, –сказал он, заметив, что потребление энергии транспортатором возрастает. – Отменить подъем! Поднять щиты! – закричал он, сам нажимая на кнопки. Щиты были опущены, что позволяло использовать транспортатор, но корабль находился в состоянии желтой тревоги, и они были наготове. – Приближаются фотонные торпеды. Пять, нет, шесть – Боже мой! – в волнении он перешел на русский. – Они запустили в нас целый арсенал!
      Торпеды были выпущены с того участка, где находилась группа Спока. Чехов понимал, что у офицера по науке, вероятно, были проблемы, как и у капитана, но "Энтерпрайз" не мог поднять никого из них, пока не закончится атака.
      Даже с активированными щитами, Чехов не имел никакого желания наблюдать, что эти двадцать – нет, двадцать две, – торпеды сделают с кораблем.
      – Уклонение, –приказал он. – Полный импульс.
      Двигатели были наготове; мгновение потребовалось, чтобы набрать максимальную скорость, и звездолет сорвался с орбиты. Они мчались прочь от планеты, которая уменьшалась на экранах, подобно сдувающемуся воздушному шарику. Однако торпеды были быстрее. "Энтерпрайз" содрогнулся, когда задние щиты отразили первый удар, затем еще один.
      Чехов изменил их курс на шестьдесят градусов, и еще две торпеды пролетели мимо, но остальные тоже изменили направление, преследуя корабль. От планеты исходил непрерывный поток смерти, и Чехов понимал, что как бы искусно он не маневрировал, он все равно не сможет уклониться от всех торпед.
      – Варп-двигатели! –крикнул он. – Уводите нас отсюда!
      Брэди нажал на механизм включения варп-двигателей, удар еще одной торпеды сотряс корабль, но он был последним. Полевые генераторы обернули корабль в оболочку из подпространства, и все – планета, торпеды – исчезло в сияющем луче света.
      – Достаточно, мистер Брэди, –сказал Чехов. – Возвращаемся на импульс.
      Корабль вернулся в нормальный космос. Чехов заметил Римиллию далеко в пустоте позади них. Двигатели были настроены на варп-6, нормальную крейсерскую скорость, и даже пара секунд полета выбросила их за границы звездной системы. Однако сенсоры были настроены на куда большее расстояние. Они быстро определили координаты Римиллии, и Чехов проложил курс, необходимый для возвращения на орбиту.
      Через несколько минут, они вернулись на орбиту, немедленно просканировав планету в поисках команд высадки.
      – У меня сообщение от мистера Спока, –тотчас доложила Ухура. – Он нуждается в немедленном подъеме.
      – Транспортаторная, –приказал Чехов. – Наведите лучи на мистера Спока и лейтенанта Хьюса и немедленно поднимайте их наверх.
      – Есть, сэр, –отозвался Вэгл. – Они оба… – о боже, лазарет… я посылаю вам двоих пациентов!
      Внутрикорабельное перемещение было опасно. Если Вэгл считал, что это меньший риск, нежели потеря нескольких минут, очевидно, они серьезно ранены. Чехов хотел было спросить, что случилось, но в настоящий момент была еще одна проблема. Он не мог обнаружить на поверхности капитана.
      – Транспортаторная, вы подняли капитана, прежде чем мы подняли щиты? –спросил он.
      – Нет, сэр. Я не успел захватить их.
      – Ухура, вы можете засечь вторую группу высадки?
      – Нет, –ответила она. – Их коммуникаторы не регистрируются.
      – Но этот участок больше не экранирован.
      – Мы засекли транспортаторную активность сразу после этого, –сказала она. – Теперь они могут быть где угодно.
      Чехов застонал. Она была абсолютно права.
      – Транспортаторная, просканируйте всю планету, ищите ID-файлы капитана и Тернера.
      – Есть, сэр, –голос Вэгла звучал как-то странно, очевидно, увиденное потрясло его, но он делал свою работу. Через мгновение он сказал: – Я не могу обнаружить их следы, мистер Чехов. Однако на поверхности появились еще семнадцать экранированных участков, недоступных для сканирования.
      Семнадцать? Чехов посмотрел на свою консоль. Действительно, новые участки появились почти по всей планете. Точнее, по той стороне, которую они сейчас могли видеть. Без сомнения, все, кроме одного, были приманками. Однако, Отвергатели, очевидно, весьма богаты, чтобы позволить себе такое дорогое удовольствие.
      – Устанавливаю высокоскоростную орбиту, –сказал он, закладывая координаты. – Продолжайте сканирование. Мистер Брэди, вперед, половина импульса.
      Корабль устремился к планете, двигатели позволяли двигаться куда быстрее и ниже, чем только гравитация. Через три минуты они замкнули круг, и Вэгл подтвердил то, что Чехов уже понял по показаниям своей консоли.
      – Мы не можем их найти, мистер Чехов. И сейчас уже больше сотни мест, где они могут быть.
 
      Маккой и сестра Чэпел все еще собирали с пола хирургические инструменты, разбросанные при попадании торпед, когда прибыли пациенты. Стерильность не была проблемой при использовании энергетических лучей; Маккой просто взял ручной сканер и повернулся к ближайшему диагностическому стенду, но то, что он увидел, заставило его в ужасе отскочить.
      На стенде лежали два замороженных тела, их защитные костюмы были покрыты инеем. Маккой, в своей медицинской тунике с короткими рукавами, ощущал идущий от них холод, такой, словно он вошел в морозильник. Лицевые щитки их костюмов были матовыми от холода, так что Маккою понадобилось пара мгновений определить, кто это был. Подсознательно, он ожидал Кирка и Тернера, однако высоким был, очевидно, Спок, что означало, что второй – Хьюс.
      У Хьюса, одновременно в стандартном скафандре и местном изоляционном костюме, был огромный рваный разрез, проходящий от правого плеча через область живота и до левой ноги. Быстрое движение сканера и взгляд на монитор подтвердили то, что Маккой уже понимал и так: мертв. Помимо воздействия холода, у него были еще обширные внутренние повреждения от чего бы то ни было, что так повредило костюмы.
      Однако монитор над головой Спока показывал признаки жизни. Его температура тела была слишком низка даже для вулканца, но он не был столь восприимчив, как Хьюс, к ужасному холоду темной стороны планеты. Хьюсу уже все равно, а Споку еще можно помочь, если как можно быстрее повысить температуру тела.
      – Быстро, –сказал Маккой Чэпел, – помогите мне это снять.
      Не обращая внимания на жестокий холод, они разрезали белый костюм, сбросив его на пол, затем расстегнули и обычный скафандр. Его обогревательная система вышла из строя из-за длительного контакта со сверххолодной поверхностью, однако двойной изолирующий слой все же обеспечил некоторую защиту. Когда Маккой отстегнул шлем, он заметил, что волосы и уши Спока были покрыты инеем, но по крайней мере вулканец все еще дышал.
      – Спок, ты меня слышишь? –спросил Маккой.
      Спок попытался ответить. – Да…, – наконец прошептал он. – Холодно…
      – Ты чертовски прав, но мы об этом позаботимся, –Маккой снова посмотрел на монитор. – Так, сломана нога… Ты чувствуешь боль?
      – Везде, –пробормотал Спок. – Но я считаю…единственная травма – ребра.
      Сканеры подтвердили оценку Спока, хотя Маккой никогда не доверял им, когда речь шла о вулканской физиологии. Более тщательное обследование он проведет позже, в первую очередь необходимо было срочно повысить температуру тела Спока, прежде чем начнется гипотермический шок.
      Самым быстрым способом это можно было сделать с помощью биофазера. Этот прибор был похож на обычные фазеры, однако он просто нагревал ткани вместо их оглушения или уничтожения. Выдернув его из кучи инструментов на полу, Маккой начал проводить мерно жужжащим прибором взад и вперед над телом офицера по науке. Он не должен переусердствовать; собственный метаболизм Спока вскоре восстановится, и объединенный эффект их может зайти слишком далеко.
      Он остановился на двух градусах ниже нормы, затем переключился на анаболический протоплазер, исцеляя сломанные ребра и кости голени. Анестетики также должны снять боль.
      – Ну, думаю, теперь все будет нормально, – сказал Маккой.
      – Это обнадеживает, доктор, –невозмутимо ответил Спок, его вулканские показатели почти вернулись в норму.
      – Конечно, я не могу гарантировать ваши конечности, –продолжил Маккой, неспособный удержаться от подколки теперь, когда он был уверен, что со Споком все будет в порядке. – Обморожение довольно сильное. Думаю, я смогу сохранить пальцы рук и ног, но не могу ручаться за ваши острые уши.
      – Я не удивлен, доктор, –ответил Спок.
      – Отлично, –сказал Маккой. – Значит, вы возвращаетесь в норму.
      Он закончил обработку протоплазером и провел еще одно сканирование на случай, если что-то упустил, но, не считая синяков и ушибов, Спок был в хорошем состоянии. По крайней мере, в настолько хорошем состоянии, насколько это можно было ожидать от кого-то, кто едва не взлетел на воздух и замерз в одно и то же время.
      – Ладно, –сказал он сестре Чэпел. – Мы можем отвезти его в восстановительную.
      Спок попытался подняться. – Восстановительная? Я должен быть на мостике. Корабль должен был получить повреждения во время атаки, и капитан…
      – Успокойтесь, –сказал Маккой, заставляя его опуститься обратно на диагностический стол. – Вы там едва не погибли. Я сделал все что мог, но вашему телу нужно время, чтобы восстановиться полностью. Вы останетесь здесь по меньшей мере на день.
      – Вы не можете.
      Маккой склонил голову. – Я могу и я буду. Я доктор, в конце концов. Приготовьтесь к перемещению, возможно, скоро мне понадобится этот стенд. Капитан все еще не отвечает.
      Спок поднял бровь. – Есть новости?
      – Немного, –ответил Маккой, его голос смягчился. – Там, где он был, опустились щиты как раз перед тем, как на вас обрушились небеса. Хотя, я проверю. – Он подошел к интеркому. – Маккой мостику. Нет сообщений от капитана?
      – Нет, сэр, –ответила Ухура. – Мы ведем поиск.
      – Отлично, –саркастически сказал Маккой, оборачиваясь назад к Споку. – Один мертвый, один раненый и двое пропавших. Не знаю, что вы, ребята, там натворили внизу, но вы расшевелили муравейник.
 

 
      В комнате, где материализовались Кирк, Тернер и Костас, было светлее. Намного светлее. Все трое ошеломленно зажмурились под ярким светом, бьющим с потолка, но Кирк тотчас открыл глаза, прикрываясь рукой, проверяя комнату на предмет наличия еще охранников, или запасного выхода, или… Первые несколько секунд после плена, прежде чем ситуация была взята под полный контроль, можно было попытаться вырваться на свободу. К сожалению, эта операция была запланирована заранее, а потому – уже под контролем. Никаких открытых дверей, никаких охранников – только стеллажи из ящиков вдоль трех стен, и ряд металлических канистр у четвертой. Очевидно, какой-то склад. Небольшой, Кирк оценил его размеры как четыре на шесть метров.
      Это и отсутствие наверху модуля транспортатора подсказало Кирку, что они по крайней мере заставили Отвергателей прибегнуть к плану Б. Они не ожидали, что им понадобится это место, и не оборудовали его так тщательно, как первую тюрьму Костаса.
      Однако скудная меблировка была схожа; стол и простой стул занимали четверть свободного пространства. Кроме того, Кирк обнаружил, что их фазеры – как и трикодеры, и коммуникаторы – не были захвачены транспортатором. Кирк опустил руку и обратился к профессору.
      – У вас есть какие-то предположения, где мы? –спросил он.
      Кирк поднял голову, взглянув на беспощадное солнце. – Ну, – медленно проговорил он, – судя по тому, что солнце у нас прямо над головой, очевидно, мы находимся на горячем полюсе.
      – Горячий полюс! –по спине пробежал холодок. Описание была достаточно ярким. – Вы имеете в виду точку, обращенную прямо к Солнцу?
      Единственная дверь неожиданно открылась, внутрь шагнула женщина, направив местный "дисраптор" прямо в грудь Кирку.
      – Вы совершенно правы, –сказала она. – Снаружи температура достаточно высока, чтобы расплавить свинец, так что не советую вам предпринимать героические попытки к бегству. Впрочем, если вы решитесь, мы можем только поспособствовать.
      – Кто вы? –потребовал ответа Кирк, одновременно решая, сможет ли он прыгнуть на нее прежде, чем она выстрелит. Не хотелось это признавать, но наверное нет. Может, у него и получится вырубить ее, но позади, в глубине коридора, стояли еще четверо, вооруженные и не спускающие с них глаз.
      Тем не менее, она отступила назад, оставляя между ними приоткрытую дверь.
      – Вы мои гости на ближайшие четыре дня. Можете звать меня Марибет.
      – Вы понимаете, что, силой удерживая офицера Звездного Флота, вы совершаете военные действия против Федерации?
      Марибет рассмеялась. – Федерация никогда не объявит войну такой захолустной планете, как эта. У вас есть клингоны, ромуланцы, и еще бог знает кто – вот с ними и воюйте.
      – Но "Энтерпрайз" уже здесь, –сказал Кирк. – Когда они поймут, что вы удерживаете их капитана, они разорвут эту планету на части, чтобы найти нас.
      Она покачала головой. – Подходящее выражение, капитан, но у меня для вас плохие новости. К несчастью, "Энтерпрайз" столкнулся с десятком фотонных торпед, и его больше нет с нами.
      Кирк почувствовал себя так, словно пропустил удар под дых.
      – "Энтерпрайз"…уничтожен?
      – Да. Мы сожалеем. Мы хотели только заставить их поднять щиты, чтобы они не могли транспортировать вас на борт, но, очевидно, торпед оказалось слишком много. Корабль взорвался, прежде чем его достигла даже половина торпед.
      – Вы лжете, –холодно сказал Кирк. Она должна была лгать. "Энтерпрайз" не мог быть уничтожен, не фотонными торпедами какой-то отсталой планеты. Не в отсутствии капитана на борту. Капитаны погибают вместе со своими кораблями.
      Она пожала плечами. – Наши сенсоры его не засекают, а на месте, куда ударили торпеды, большое плазменное облако. Но это неважно, капитан. На кону – выживание целой расы, и мы продержим вас здесь, пока не закроется ваше окно активации.
      – Вы обрекаете себя на медленное удушье, –вмешался в разговор Костас. – Вы предпочитаете это?
      – Мы предпочитаем неопределенную жизнь определенной смерти, –ответила она. – Я не собираюсь с вами спорить. Вы будете находиться здесь в течение четырех дней.
      – Я хочу поговорить с Хэйдар, –сказал Кирк.
      – Хэйдар здесь ни при чем, –быстро ответила Марибет.
      – Да ну? Я прямо вижу, как она дергает вас за ниточки, оставаясь на другой стороне планеты.
      Она одарила его сердитым взглядом.
      – На вашем месте, я бы не была в этом так уверена, –она закрыла дверь.
      – Ну, по крайней мере, в этом уверен я, –пробормотал Кирк. В защитном костюме становилось жарко. Он снял его и бросил в угол.
      Тернер сделал то же самое; затем начал обходить комнату, ища слабые места. Кирк тоже огляделся. Три стены, почти закрытые ящиками, были сделаны из чего-то, напоминающего вспененный металл – очевидно, для защиты от безжалостных солнечных лучей. Четвертая стена, с дверью, выглядела более легкой – что-то вроде пластика. Она задрожала, когда Тернер попробовал подергать за ручку.
      – В принципе, мы можем легко ее взломать, –сказал он.
      Первым импульсом Кирка было так и поступить; однако он знал, что в соседней комнате их ожидают. И их тюремщики, несомненно, знали о ненадежности двери – значит, были готовы к попытке побега. Кроме того, Кирк не мог рассчитывать на "Энтерпрайз", даже если они смогут освободиться. Независимо от того, что именно значила эта фраза, ясно было одно: нужно ждать. – Не сейчас, – сказал он. – Пока мы не сможем придумать способ вывести из строя по меньшей мере пятерых вооруженных людей, эта дверь для нас бесполезна. У нас есть только один шанс, и давайте прибережем его на потом.
      Тернер кивнул и продолжил осматривать комнату.
      – Что ж, по крайней мере, с голоду мы не умрем, –сказал Кирк, сняв с полки один из ящиков и рассматривая его содержимое. В нем находились прозрачные упаковки чего-то, весьма напоминающее песочное печенье. Он протянул одну упаковку Костасу.
      – Что это?
      – Бит-крекер, –ответил профессор. – Очень дорогое печенье. – Он опустился в единственное кресло и вздохнул. – Должен признать, что у наших тюремщиков отличный вкус.
      Тернер наклонил одну из металлических канистр, раздался плеск. Интересно…Он наклонил ее в другую сторону, слегка отворачивая затычку, позволяя нескольких каплям содержимого упасть себе на ладонь. – Похоже, это сок, – сказал он, осторожно попробовав. – Сладкий.
      – Точно не берггреновая ягода, –усмехнулся Кирк. – Она довольна едкая.
      Костас рассмеялся. – Ха! Даже Хэйдар не оставила бы целый склад берггренового сока заложникам. Скорее, это экстракт корня кэнон. Самый распространенный напиток на планете.
      – Просто сок? –спросил Кирк. – Вы что, вообще не пьете алкоголь?
      – Что такое алкоголь? –переспросил Костас.
      Тернер изумленно посмотрел на него. – У вас здесь нет пива?
      Прежде чем Костас смог ответить, он понял сам. – Конечно, нет. Но представьте, что вы храните бочонок засахаренной жидкости при комнатной температуре. Одна клетка дрожжей – и вы получите бочонок пива во мгновение ока. Значит, у вас нет дрожжей, да?
      Костас пожал плечами. – Я не понимаю.
      Тернер снова попробовал экстракт. – Может, я смогу вам показать, – сказал он. – Хотя, конечно, это не будет очень уж хорошим вариантом. Здесь ужасные условия для брожения. Слишком жарко, к примеру.
      Кирк присел на один из ящиков с крекерами. – Вы хотите сказать, что можете получить пиво из этого…экстракта…без всякого оборудования? – спросил он.
      Тернер кивнул. – Ну, это будет не совсем пиво, оно ведь состоит в основном из ячменя, солода и хмеля, но дрожжи у меня действительно есть, – он подвернул рубашку и указал на пятно на левом боку. – Вчера я как раз экспериментировал с ромуланским элем и нечаянно пролил немного на рубашку. А потом вы сразу вызвали меня на дежурство, и я не успел переодеться. Так что…
      – Ромуланский эль, –медленно проговорил Кирк. В голове забрезжила смутная идея. – Самая мощная выпивка в целом квадранте…
      – Правильно, –подтвердил Тернер. – Думаю, будет по меньшей мере процентов тридцать.
      – Ага, –улыбнулся Кирк. – У меня есть некоторый опыт в обращении с ромуланским элем. А вот у вас, похоже, нет, – он посмотрел на Костаса.
      – Боюсь, что так.
      – Отлично, –сказал Кирк. – мистер Тернер, сколько времени займет приготовление ромуланского эля из этого экстракта?
      – Я никогда раньше не делал ромуланский эль из ТАКОГО, –ответил Тернер. – Все ингредиенты неправильные. Но думаю, какое-нибудь спиртное у меня получится…
      – Сколько? –снова спросил Кирк.
      Тернер покраснел; он позволил своему увлечению взять верх над обязанностями. – Обычно это занимает неделю. Но при такой температуре…думаю, пары дней будет достаточно.
      – А сколько канистр вы сможете обработать с таким количеством дрожжей?
      Тернер посмотрел на стойку. – Ну, вообще-то, нужно больше…но в крайнем случае, достаточно одной клетки на контейнер. А что?
      – Тогда обработайте все, что сможете, –сказал Кирк. – Я думаю, это наш билет на выход отсюда.
      Скотти оглядел высокую бетонную стену, возле которой материализовались они с Нероном. Теперь они были на Северном полюсе, однако визуально этого нельзя было заметить: солнце стояло так же низко над горизонтом, как и везде, температура была средней, и людей было едва ли не больше, чем на терминаторе.
      Но большинство этих людей, как отметил Скотти, носили оружие, а наверху на стене находились тяжелые оружейные установки. И они материализовались с внешней стороны стены, а не внутри ее, что означало, что этот участок экранирован.
      – Почему здесь? –спросил Скотти Нерона, когда они шли ко входу.
      – Почему на северном полюсе, вы это имеет в виду? –уточнил Нерон.
      – Да. Вы ведь знаете, что здесь станет очень холодно, когда планета начнет вращаться. Разве что ось вращения будет перпендикулярна орбите, но тогда у вас не будет смены сезонов.
      – Нет, мы планировали двадцатиградусный наклон, как в нашем родном мире, –сказал Нерон. – Даже после всех этих лет, наши биоритмы все еще настроены на Думаду.
      Скотти попробовал все это представить. – А мы…на текущем полюсе, или там, где будет новый?
      – Там, где будет новый. Для удобства, мы разместим его на Краю, –они достигли ворот, и Нерон положил ладонь на пластину идентификатора. В следующее мгновение, шлюз скользнул в сторону, но он не вошел внутрь. Кивнул Скотти. – Положите ладонь на сканер, – он набрал на клавиатуре несколько цифр. – Теперь вы сможете приходить и уходить, когда захотите.
      – Спасибо, –сказал Скотти, пытаясь не показывать раздражение при виде всей этой охранной работы. Не Нерон был виноват в этой всеобщей подозрительности.
      Они прошли внутрь. Скотт заметил квартал типично римиллианских зданий, приземистых и массивных, связанных сетью тротуаров. С одного из них была сорвана крыша. Без сомнения, место, где разбился аэрокар. Очевидно, фазеры на стене появились недавно – или их операторы не умели стрелять?
      – Так почему здесь? –снова спросил Скотти.
      – Ну, во-первых, –начал Нерон, сворачивая на аллею, ведущую к поврежденному зданию, – безопасность. Большинство двигателей расположены рядом с экватором. Там они нужнее всего. Но в то же время, именно там произойдут самые разрушительные землетрясения. Здесь, на полюсе, мы в относительной безопасности. Кроме того, хотя в итоге это место станет довольно-таки негостеприимным, но во время наращивания скорости здесь и на южном полюсе будет самый мягкий климат на всей планете.
      – А, понимаю, –ответил Скотти, теперь представляя четкую картину. Остальная часть планеты будет колебаться между днем и ночью какое-то время, прежде чем скорость вращения станет оптимальной, но на полюсах сохранятся сумерки. К тому времени, как здесь станет холодно, им уже не будет нужен этот объект. Конечно, при условии, что все сработает так, как запланировано.
      Строители работали в поте лица, восстанавливая разрушенный комплекс. Скотти и Нерон обошли вокруг наваленных стройматериалов, проходя в ворота, и направились по длинному коридору внутрь здания.
      Внутри был еще больший беспорядок. Аэрокар уже убрали, но сразу было понятно, куда он ударил. Весь огромный зал был заполнен стойками электроники, расположенными в концентрических окружностях, но теперь в ровном строю был проделан рваный клин. Многие устройства были разнесены в клочья столкновением, и их обломки валялись на полу. Висевшая над компьютерами огромная карта планеты в основном избежала разрушения, но множество меньших панелей, расположенных ниже, были разрушены попаданием летящих обломков. Люди трудились изо всех сил, пытаясь исправить повреждения, но работы было еще много. Даже слишком много, с точки зрения Скотти.
      – Да уж, печальное зрелище, –пробормотал он себе под нос, увидев, как мало было сделано, и сколько еще осталось сделать. – Надеюсь, ваш резервный пульт находится в лучшем состоянии?
      Нерон удивленно посмотрел на него. – Резервный? – недоуменно спросил он.
 

 
      Зулу чихнул. Вытер экран сканера куском ткани из ящика, которым его заботливо обеспечила сестра Чэпел, и продолжил сканирование. Он уже расшифровал большинство последовательностей ДНК циклонных деревьев; теперь он просто исследовал цитоплазму клеток на предмет каких-то пропущенных фрагментов. Еще несколько минут – и ничего.
      Монитор неожиданно замерцал, и сканирующий прибор прогудел предупреждение. Черт побери; интересно, он ничего не замкнул своим чихом? Нет, огни на компьютерном интерфейсе мигали красным, показывая, что проблема была там. Зулу уставился на монитор, пытаясь освежить мысли. Он провел здесь уже двенадцать часов; в глазах двоилось. Нет, это снова проклятый генетический синтезатор. Он барахлил весь день, то выбрасывая данные, то вырубаясь без предупреждения. Зулу не поддался острому желанию грохнуть чертов прибор об пол – вместо этого он нажал перезапуск, наверное, в сотый раз за день. Пока компьютер перезагружался, он откинулся назад и протер глаза.
      В лаборатории появился Маккой.
      – Проблемы?
      Зулу кивнул. – Этот генетический сканер определенно видел лучшие дни.
      – Ха, –фыркнул Маккой. – Не напоминайте мне об этом. Если бы мы встретились с Хоффманом, как предполагали, у меня бы был новый первоклассный прибор, а не эта куча барахла.
      Зулу чихнул снова, затем сказал: – Все-таки я добился некоторого прогресса до того, как он опять вырубился. Вот, смотрите.
      Он вызвал на экран генетическую карту, вычисленную наконец после четырехкратного сканирования, затем включил программу роста в синтезаторе. Медленно, в то время как компьютер обрабатывал миллиарды вариантов взаимодействия между генами, на экране проявлялась картинка. Она была не особо похожа на настоящее циклонное дерево – скорее уж, на морского ежа, – но это было лучше, чем серая грязь, полученная при первых симуляциях.
      – У меня некоторые трудности с определением активаторного триггера, –объяснил Зулу. – Кончено, циклонные деревья похожи на любую другую жизнь, но все-таки триггеры, "включающие" и "выключающие" гены не такие, как у нас. Я экспериментирую с различными белками, найденными в клетке, но пока я еще не идентифицировал все. Вот это может появиться из этого генетического кода, если мы активируем правильные гены.
      – Ну да, –с сомнением сказал Маккой. – хотя я не думаю, что эта комбинация что-то нам даст. Но продолжайте попытки. У нас не слишком много времени, чтобы доказать нашу точку зрения, – он склонил голову. – Хотя…без Джима, который мог бы закрутить эту карусель, я не знаю, начнется ли их проект вращения вовремя.
      Из- за спины Маккоя Спок сказал:
      – Уверяю вас, что отсутствие капитана не будет препятствием для выполнения нашей миссии.
      Маккой гневно обернулся назад.
      – Почему вы не в постели? Немедленно отправляйтесь в лазарет!
      Спок не шелохнулся.
      – Я не могу выполнять обязанности капитана из лазарета.
      – Значит, вы должны просто передать их кому-либо, –сказал Маккой. – потому что вы останетесь там, пока я не скажу, что вы здоровы. Это ясно?
      – Вполне, доктор, –Спок скрестил руки на груди. – Так как первый офицер заперт в лазарете, а главный инженер также отсутствует на борту, технически, вы находитесь в командовании. Вы намереваетесь следовать программе капитана, или своей собственной?
      Зулу задержал дыхание. Он ненавидел, когда Спок и Маккой вот так спорили друг с другом – а эта схватка обещала быть жаркой. Маккой покраснел, и его южный акцент стал более ясным.
      – А, так именно поэтому вы решили принять командование, да? Вы хотите быть уверены, что этот безрассудный план зажарить каждое живое существо на планете будет исполнен раньше, чем мы сможем доказать, что есть другой путь, не так ли? Вы ведь любите прямые решения, механические подходы, так что даже не дадите нам шанс!
      – Это нелогично, доктор, –голос Спока никогда не показывал эмоции, но Зулу знал его достаточно хорошо, чтобы знать, когда он был рассержен. Для вулканца, сказать, что чье-то утверждение нелогично, было эквивалентом земному "вы – глупец". Спок посмотрел прямо в глаза Маккою.
      – Если вы докажете, что биологические методы эффективнее в данном случае, тогда я, конечно, поддержу их использование. В настоящий момент, однако, у вас нет ничего, кроме моделей, притом не очень многообещающих.
      – Мы же только что начали, –запротестовал Маккой.
      – Это очевидно, –ответил Спок. – Но гораздо менее очевидно, сможете ли вы изменить генетическую карту растительности за три оставшихся нам дня. Поэтому, мы должны продолжить восстановление системы импульсных двигателей, и мы используем их, если ваши усилия будут неэффективны.
      – Это нелогично, Спок, –Маккой ткнул ему пальцем в грудь. – Единственная вещь, которая имеет предельный срок – проклятый проект вращения. У нас есть месяцы, чтобы создать новые циклонные деревья, прежде чем атмосфера станет столь плохой, что они не смогут дышать в ней.
      – У вас есть три дня, –возразил Спок. – Мы не можем оставить без внимания единственную альтернативу без всяких доказательств, что ваш план преуспеет.
      – Будь проклята твоя компьютеризированная логика, Спок! –взорвался Маккой. – У тебя ведь тоже нет доказательств, что твой план удастся!
      – Нет, – подтвердил Спок. – Но это – выбор жителей планеты, и если – или до тех пор, пока – они не выберут другой, наша обязанность – помочь им в выполнении этого.
      – А, значит, теперь это их ошибка. Отлично, Спок. Мне нравится, как вы сложили с себя всю ответственность, – Маккой надвигался на вулканца. – А теперь, шевелитесь. Я не шутил, когда приказал вам отправляться в лазарет.
      Спок шагнул вглубь коридора. – Я возражаю, доктор. Я не могу исполнять свои обязанности из антиграв-кресла в условиях…
      – А я не желаю бегать за вами с гипоспреем по всему кораблю, в ожидании, когда вы свалитесь снова, –отпарировал Маккой. – Нет уж, у меня есть и более важные занятия. Например, спасти планету от вашей остроухой логики.
      Зулу покачал головой, слыша удаляющиеся голоса. Он снова повернулся к экрану. Возможно, если бы он активировал последовательность вот здесь…
      Их тюрьма пахла подобно пивоваренному заводу. Тернеру это нравилось, хотя он и беспокоился о том, как быстро это происходило. Здесь было слишком жарко, чтобы получился настоящий эль. Дрожжи действовали тоже слишком быстро, практически мгновенно превращая экстракт в алкоголь.
      Интересно, когда охранники вообще это заметят. Ромуланский эль имел весьма скверную особенность действовать на человека неожиданно – но человек этот по крайней мере был готов к алкоголю. В то же время, натуральный привкус экстракта корня кэнон мог прекрасно замаскировать вкус спиртного до нужного времени.
      И даже если нет, по крайней мере, у него, капитана, и профессора Костаса будет достаточно алкоголя, чтобы утопить свои печали.
      Он сидел на полу, опираясь спиной на металлическую стойку. Прохладный ветерок, проникающий из единственного воздуховода, приятно охлаждал тело. При такой температуре, им нужно было пить по несколько галлонов жидкости в день. Он порадовался, что оставил половину канистр нетронутыми; пара галлонов ромуланского эля в день – или даже какого-то его подобия – было бы достаточно, чтобы убить любого не-ромуланина.
      Профессор Костас сидел у стола в единственном кресле. Капитан Кирк подтянул к столу ящик с консервами, и, усевшись на него, объяснял профессору правила игры в шашки, используя вместо фишек крекеры.
      Тернер изменил позицию, вытягивая затекшую ногу, и Костас глянул на него поверх стола. Улыбнувшись, он спросил капитана:
      – Все члены вашего экипажа столь же находчивы, как мистер Тернер?
      Тернер посмотрел на Кирка. Капитан молчал, казалось, ожидая его ответа.
      – Конечно. Мы лучшая команда в Галактике! –затем он вспомнил, что остальная часть экипажа, наверное, превратилась в плазменное облачко. Он глубоко вздохнул и отвернулся.
      – Они живы, –твердо сказал Кирк. – Никаких сомнений.
      – Надеюсь, –ответил Тернер.
      Костас кивнул. – Что насчет вашего инженера – мистер Скотт, кажется? Он в равной степени изобретателен?
      Кирк неожиданно рассмеялся. – Мистер Скотт истинный гений, когда дело доходит до изобретательности.
      – Он знает компьютеры? –спросил Костас.
      – Как свои пять пальцев. Не беспокойтесь, ваш проект в хороших руках. И, готов поспорить, что он найдет способ даже его улучшить –конечно, со всем уважением к вашим способностям.
      – Надеюсь, что нет, – возразил Костас. Его лицо, покрытое морщинами, выражало искреннее беспокойство. – Я провел последние два года, настраивая компьютер в точности на эту работу. Нельзя просто так, на ходу, изменять нервную сеть; это нужно делать как можно мягче, может, затрачивать большее время…позволить системе реагировать постепенно. Одно неуклюжее касание – и система будет в полном хаосе.
      Тернер почувствовал скрытое раздражение капитана, возмущенного, что его старшего инженера могли заподозрить в некомпетентности, но Кирк ответил прежним тоном:
      – Его касание вряд ли будет столь тяжелым, как у саботажников. Но я уверен, что он понимает возможную опасность. Если требуется осторожность, я уверен, Скотти будет осторожен.
      Визг металла по металлу возрос на мгновение до невыносимого, прежде чем болты на разрушенной консоли компьютера уступили с громким лязгом. Скотти отодвинулся назад, чтобы не попасть под стрелу подъемного крана, чья когтистая лапа собирала обломки и перебрасывала их в гору разрушенного оборудования у двери. Грохот и шум усиливались эхом в огромном полупустом зале.
      – Очень хорошо, –сквозь шум закричал Скотти Нерону. – Как только мы все это уберем, начнется настоящая работа.
      Нерон нерешительно улыбнулся. Наблюдение за тем, как едва ли не шестую часть оборудования безжалостно срывают со своих мест и увозят кары, явно не прибавила ему оптимизма, но за все время своего пребывания здесь Скотти не чувствовал себя лучше. Они наконец начали делать что-то настоящее. Пока это было больше сортировка, нежели восстановительные работы, но когда они вынесут безнадежные системы, он смогут начать восстанавливать то, что останется.
      – Никогда не думал, что доживу до того дня, когда мне надо будет ремонтировать нейронную сеть, –проговорил Скотти, – но я благодарен всем счастливым звездам, что вы построили именно ее. Если бы вы использовали обыкновенный дискретный процессор, эта была бы полная безнадега, но нейронная сеть – это совсем другое дело. Сначала она может немного сбоить, учитывая все разрушенные цепи, но по крайней мере, большая часть заложенных программ должна сохраниться.
      – Думаю, мы это скоро узнаем, –сказал Нерон. Его уши с ободком меха трепетали, словно у нервной лошади.
      – Конечно, узнаем, –Скотти хлопнул его по спине. – Не унывай, парень. Это твой звездный час. Если мы соберем эту штуку, люди будут слагать о тебе песни все ближайшее тысячелетие.
      Подобная перспектива, похоже, не особо впечатлила римиллианца, но Скотти полагал, что каждый имеет право на плохое настроение время от времени. Вся правда была в том, что Скотти тоже отнюдь не хотел становиться героем. Всем парадам он предпочитал инженерные задачи. А здесь была, пожалуй, самая огромная задача, какая никогда не стояла перед ним раньше.
      Нейронная сеть была особым типом компьютера, названная так, потому что миллионы ее процессоров соединялись миллионами линий взаимной связи, подобно клеткам мозга, а не единственной цепью, как в стандартных компьютерах. Теоретически, такая система могла обрабатывать информацию куда быстрее, и работать над более сложными проблемами, чем обычный компьютер, и проведенные эксперименты показали, что эта теория по крайней мере частично правильна.
      Проблема была в том, что работа совершалась методом проб и ошибок. Миллионы цепей невозможно было контролировать никакими внешними средствами; взаимодействия между процессорами должны были контролировать сами процессоры. Причем, было похоже, что ими управляют сигналы светофора, а не физические законы. Теоретически, светофоры контролировали дорожное движение, но тем не менее, до сих пор транспортные средства могли двигаться как захотят. Это означало, что после того, как вы включаете компьютер, то, что происходит в его недрах, в значительной степени остается загадкой. С одного конца вы задаете вопрос, с другого – получаете ответ, но используемые методы могут изменяться от случая к случаю.
      Такая непредсказуемость сделала эти компьютеры популярными в сфере исследования искусственного интеллекта, но они вышли из общего использования боле столетия назад. Параллельные процессоры и субпространственные шины, которые обошли ограничения вычислений скоростью света, решили проблему скоростных вычислений в обычных компьютерах; кроме того, они были куда более надежны.
      Но одной особенностью нейронные компьютеры превосходили все остальные: они могли приспособиться. Получая постоянно меняющуюся информацию от тысяч различных источников – например, сейсмографов и сенсоров вращательного момента, – и подавая контрольные сигналы одновременно тысячам устройства скажем, импульсным двигателям –нейронная сеть через определенное время могла приспособиться к ситуации, тогда как обычный компьютер просто вышел бы из строя из-за перегрузки.
      И было у нейронных сетей еще одно преимущество, очень важное, с точки зрения Скотти: если вы удалили ее часть, вы могли собрать из того, что осталось, вполне рабочую, хотя и чуть менее мощную, версию оригинала. Это займет все оставшееся у них время, но Скотти готов был держать пари, что он и Нерон смогут снова подключить соединения и вернуть компьютер в строй, пока не закроется окно активации.
      Другое дело, сможет ли такая "усеченная" версия компьютера контролировать все взаимодействия подпространства .Присутствие профессора Костаса неизмеримо помогло бы в создании убежденности, что да, сможет, но сам Скотти в этом не был уверен.
      Рискованная попытка капитана освободить его не удалась, и теперь они тоже стали пленниками. Скотти тоже хотел идти за ними, но понимал, что это было глупо. Если схватят и его, тогда проект точно будет свернут.
      Нет, он должен остаться и помочь Нерону восстановить компьютер, надеясь, что они смогут вдвоем сделать эту работу. Впрочем, как сказал Нерон, они это узнают достаточно скоро.
 

 
      Два дня. Если бы он не делал пометки на стене всякий раз, просыпаясь, Кирк давно потерял бы счет времени. Постоянное солнце над головой делало биологические часы его и Тернера единственным, относительно чего можно было хоть как-то измерять время. Костас им помочь не мог; для римиллианцев не существовало понятие "дня" как такового. Когда он был занят чем-то, он бодрствовал, пока не заканчивал работу, или не чувствовал усталости, а когда заниматься было нечем – как было все время его пленения – он дремал каждые несколько часов.
      Задержка невыносимо раздражала Кирка, но он понимал, что действовать надо осторожно. Как сказала эта женщина, Марибет, даже если они смогут освободиться, бежать будет некуда – вокруг настоящий ад. Кирк хотел больше узнать о ситуации, прежде чем что-то предпринимать. Подобно узникам войн пошлых веков, ему нужно было понаблюдать за передвижениями своих тюремщиков, пока он не сможет предсказать каждое их действие, и таким образом использовать их слабые места.
      Проблема была в том, что у тюремщиков не было никакого распорядка. Им, очевидно, столь же надоела их работа, как и их узникам – сидеть в заключении. Периодически они заходили на склад за продовольствием и питьем. Узникам они еды не готовили, однако при большом количестве ее на складе, это не было проблемой, Однако, было похоже, что все охранники ели в разное время, поэтому сложно будет заставить опьянеть их всех одновременно, подсунув вместо сока канистры с пивом.
      Марибет жаловалась на запах, отпуская плохие шуточки об их личной гигиене, однако, не имея опыта столкновения с алкоголем, никак не связывала это с их замыслом. Тернер поместил канистры в самый низ стойки, так что она не обнаружит их, пока не придет время.
      Им разрешали посещать ванную, что дало Кирку возможность познакомиться с остальной частью здания, где их держали. Его первое впечатление, когда они только материализовались, было правильным: очевидно, весь этот объект был небольшой научной станцией, прежде чем был переоборудован под тюрьму. Помимо склада, где их держали, там была комната связи, напичканная электронным оборудованием, ванная, и единственная комната для охранников.
      Подобно остальным римиллианским зданием, здесь был шлюз, и два белых костюма висели рядом со внутренней дверью. Кирк задался вопросом, сколько они позволят выжить человеку снаружи, но не особо хотел испробовать это на себе. Может, он сможет заставить Марибет сказать это.
      Очередной раз направляюсь в ванную, он остановился и прямо спросил ее:
      – Так вы когда-нибудь выходите наружу, или вот это только для украшения?
      Она отступил на середину комнаты, направляя на него пистолет. Ей могло быть скучно, но она была настороже; даже несмотря на то, что рядом с ней стояли еще двое мужчин, она неотрывно глядела на Кирка, когда тот кивнул на скафандры.
      – Нам не нужно выходить наружу, –ответила она. – Мы находимся в постоянном контакте со Штабом. Они транспортируют сюда все, в чем мы нуждаемся.
      Значит, у них нет собственного транспортатора, отметил Кирк. Что ж, это может быть слабым местом.
      – А что насчет ремонтных работ? Например, если случится шторм или что-то вроде? Вам все равно придется выйти наружу.
      – Наша работа –охранять вас, – ответила она. – Если у нас будут проблемы, мы попросим о помощи, и кто-то еще займется этим.
      – Понятно, –Кирк сделал еще пару шагов по направлению к ванной, затем снова обернулся. – Если вы находитесь в постоянном контакте, вы передали мою просьбу о встрече с Хэйдар?
      Марибет покраснела. – Я уже говорила вам, она ничего не знает.
      – Конечно, нет, –сказал Кирк. – Но сообщение все равно может быть ей передано, не так ли? Вы можете организовать встречу где-нибудь на нейтральной территории.
      – Почему вы считаете, что она нас послушает? Или вас, к примеру?
      Кирк махнул рукой, обводя крошечную станцию. – Если она и не одобряет ваши методы, она наверняка сочувствует вашим целям. У нее нет причин бояться быть взятой в заложники. И я полагаю, ей захочется услышать то, что я хочу ей сказать.
      Марибет слегка опустила свое оружие, но не настолько, чтобы Кирк смог выхватить его. – О чем вы хотите с ней поговорить?
      – Вы не она, –ответил Кирк, покачав головой. – Но вы можете сказать ей, что у меня есть информация, с помощью которой она, возможно, сможет изменить мнение правительства.
      – Зачем вы это делаете?
      – Потому что она может помочь мне узнать, что случилось с моим кораблем и моей командой. Возможно, некоторые из них были на планете в момент удара торпед, или же использовали спасательные капсулы. Может быть, еще не слишком поздно спасти их. Хэйдар может направить правительственные ресурсы на их поиск.
      Ему показалось, что он заметил на ее лице легкую тень эмоций, когда он упомянул "Энтерпрайз". Раскаяние? Независимо от того, что это было, ее лицо немедленно стало бесстрастным вновь. – Я сообщу лидеру моей ячейки, – сказала она. – Она решит, стоит ли рисковать, связываясь с Хэйдар.
      Кирк считал, что вряд ли это такой большой риск, но конечно, они будут поддерживать теорию, что Хэйдар не участвует в заговоре. – Спасибо, – ответил он и направился в ванную.
      Это было крошечное помещение, с ультразвуковой душевой кабиной размером с гроб, и химическим туалетом. Вода здесь ценилась очень дорого, поэтому он не удивился, увидев это, хотя никогда прежде не видел подобной конструкции туалета. В нем вообще не использовалась вода; вместо этого все отходы с помощью какого-то реактива перерабатывались в пепел. Кирк сперва предположил, что там был фазер, или молекулярный дисраптор, но когда он спросил Костаса, можно ли вынуть его оттуда и использовать как оружие, тот прояснил ситуацию. Дисрапторы использовали слишком много энергии. Вместо них римиллианцы применяли вещество, являющееся очень сильным окислителем.
      Кирк заметил в этом некоторые возможности. Ромуланский эль был уже практически готов, и они уже попробовали его незадолго до этого, но запасной план никогда не помешает. Как только Кирк остался один в ванной, он наклонился, изучая устройство туалета и ища способ незаметно удалить часть окислителя. Возможность удалось найти достаточно легко: в шкафчике рядом оказалась пластиковая бутыль, примерно пол-литровая, на четверть заполненная зеленоватой жидкостью. Больше ничего подобного там не оказалось, так что он не мог просто взять с собой бутыль. Но не наливать же окислитель в ботинки?
      Внезапно он заметил в мусорной корзине пустую бутылку, подобную той, что стояла в шкафчике. Кирк быстро достал ее и поставил на место полной. Теперь, при некоторой удаче, Марибет и остальные подумают, что из-за лишних людей окислитель закончился быстрее, чем обычно.
      Бутыль была герметична, подобно газовой канистре, и это было хорошо, ибо было только одно место, куда Кирк мог ее спрятать. Он втянул живот и устроил туда бутыль, выпустив рубашку поверх брюк, чтобы прикрыть ее.
      Марибет все еще была в соседней комнате, когда он открыл дверь ванной. Похоже, она ничего не заметила.
      Ромуланский эль сработал прекрасно, как они и ожидали. Даже лучше. Они выпили лишь по несколько унций каждый [ примечание: унция=28, 3 г)], но когда Кирк вернулся, Тернер уже спал, а Костас что-то тихо напевал себе под нос, расставляя на столе консервные банки в немыслимой конструкции, напоминающей огромную арку. Конструкция должна была развалиться при малейшем дуновении, но Костас прибавлял все новые и новые банки, даже не покачивая ее.
      – Развлекаетесь? –спросил Кирк.
      Костас кивнул. – Ну да, мне вдруг пришло это в голову, и я решил это проверить.
      – Ясно, –кивнул Кирк. Он задался вопросом, подходящее ли сейчас время, чтобы давать в руки профессору опасные химикалии, но лишнего времени, чтобы ждать, пока он протрезвеет, не было. Кирк достал бутылку с окислителем и протянул ему.
      – Вы сможете что-нибудь с этим сделать?
      – А что именно? –спросил Костас, разглядывая бутылку.
      – Ну, что-то вроде бомбы. Здесь сильный окислитель, и если вы его смешаете с нужным веществом, он может стать сильной взрывчаткой, правильно?
      Костас с сомнением уставился на бутылку. – Ну, конечно, может быть…Но у нас нет никакого оборудования, чтобы это проверить, или…
      – У нас есть целый склад, полный разных материалов, –сказал Кирк. – Это должно сработать.
      Он вскрыл ближайший ящик, надеясь отыскать там что-либо полезное. Консервы. Он перешел к следующему.
      Они с профессором работали еще несколько часов, не добившись большего успеха, чем несколько обуглившихся бит-крекеров, когда услышали приближающиеся шаги. Они поспешно спрятали окислитель и начали бурно обсуждать, добавить ли еще парочку банок к абстрактной конструкции на столе. В дверь вошла Марибет.
      – Она согласилась на встречу. Пойдемте.
      Кирк, поглощенный их последним планом, уже почти забыл об этом. Быстро переключившись на новую задачу, он последовал за Марибет в комнату связи. Она махнула свои оружием на расположенный в центре комнаты круг, и он встал туда. Понятно: "слепая" транспортировка. Отсутствует ID-отпечаток, и поэтому путь нельзя проследить. Удаленный транспортатор просто передает то, что находится в его радиусе действия, туда, куда заранее запрограммирован. Даже если "Энтерпрайз" все еще был на орбите, без ID-отпечатков они не смогут сказать, что именно было перенесено. Умно.
      Марибет кивнула одному из своих союзников, стоящему у панели управления. Он щелкнул выключателем, и Кирк постарался хорошенько запомнить его позицию. Почти наверняка этот тумблер отключал защитное поле.
      В следующее мгновение он материализовался в куда большей, и куда более удобной комнате, похожей на залу правительственного здания. Два мягких кресла, подносы с напитками на низком столике между ними. Четверо мужчин полукругом выстроились за креслами, направив оружие на Кирка.
      – Садитесь, –сказал один из охранников.
      – О, я очень рад вас видеть, –ответил Кирк, опускаясь в левое кресло. Он незаметно оглядел комнату, заметив, что здесь вещи не были убраны, в отличие от офиса Джорай. Конечно, нет. Эти люди не ожидали, что вращение будет запущено.
      Охранник что-то сказал в коммуникатор, и через мгновение в комнате материализовалась Хэйдар. Посмотрела на стражей, затем на Кирка. Сесть ей никто не предложил.
      Хотя она сама это сделала.
      – Из-за вас я невероятно рискую, –сказала она. – Надеюсь, вы оцените это.
      – Еще неизвестно, –ответил Кирк. – Возможно, если вы дадите мне повод для этого.
      – И что вы посчитали бы достаточным поводом?
      – Известия о моем корабле и моей команде. Ваша тюремщица сказала мне, что корабль взорвался вместе со всем экипажем. Это правда?
      Хэйдар выглядела искренне потрясенной. Или она была прекрасной актрисой, или на самом деле ничего не знала. – Во-первых, она не "моя", – сказала она наконец, – а во-вторых, кем бы она не была, она дезинформирована. Ваш корабль в полном порядке на орбите у нас над головой. Я говорила с вашим первым офицером меньше трех часов назад.
      Кирк откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза. Да. Он знал, что это не могло быть правдой.
      – Капитан?
      Он взглянул на Хэйдар. Она казалась на самом деле обеспокоенной. Разыгрывали ли они с Марибет сценку "хороший и плохой полицейский", или же он действительно совершил огромную ошибку, считая ее вовлеченной в заговор?
      – Спасибо, –абсолютно искренне сказал Кирк. – Вы определенно заработали мою благодарность. Теперь позвольте мне заработать вашу.
      – И как вы намереваетесь это сделать?
      – Точно также, принося вам хорошие новости. Конечно, если мистер Спок еще этого не сделал.
      Она покачала головой. – Мы говорили только о вашем исчезновении.
      Похоже на Спока, улыбнулся Кирк. Исключительно обязанности, и ничего кроме. Он взял со столика стакан, заполненный пурпурной жидкостью, и глотнул. – А, берггреновая ягода. Я слышал, что она очень редка.
      Хэйдар косо взглянула на него, очевидно, недоумевая, где он мог слышать про берггреновую ягоду, и столь же очевидно, придуманный вариант ответа ей совсем не понравился.
      Он улыбнулся.
      – Я не все рассказал на нашей последней встрече. Когда мы вернулись на корабль, я приказал доктору Маккою и мистеру Зулу – это наш…м-м…ботаник, – разработать проект генетического изменения ваших циклонных деревьев, чтобы они могли выживать за пределами Края. Когда они преуспеют в этом, я готов дать вам доказательство, которое вы сможете использовать, чтобы вызвать повторное голосование в вашем совете.
      – Только подтверждение? –спросила Хэйдар. – Не саму мутацию?
      – Нет, пока Звездный Флот не одобрит этого. Но если вы будете знать, что это возможно, вы сможете или попробовать сами найти ее, или подать прошение на вступление в Федерацию и попросить полного членства. В любом случае ваша проблема, то есть проект вращения, будет отложена на неопределенное время.
      Хэйдар глотнула сок. – Щедрое предложение, капитан, – сказала она, – но в конечном счете бесполезное. Как ваш доктор сможет за два дня сделать то, чего наши ученые не смогли за годы?
      Кирк усмехнулся. Это прекрасно – знать, что Маккой жив, а "Энтерпрайз" – ожидает своего капитана.
      – Он лучший офицер медицины во всем Флоте, и у него в распоряжении лучшее оборудование Федерации. Если решение возможно, он его найдет.
      Кирк поморщился, вспомнив о постоянных жалобах Маккоя на генетический сканер и симулятор, но его заявление было достаточно правдиво. Оборудование действительно было лучшим в Федерации – несколько лет назад, будучи только установленным. Действительно ли можно восстановить циклонные деревья – другой вопрос, но Кирк был уверен, что Маккой, Зулу, и даже генетический сканер – постараются.
      – Откуда столь внезапное изменение взглядов, капитан? Или это лишь уловка, чтобы освободиться из плена?
      Кирк рассмеялся. – Нет, об этом я уже позаботился. Хотя, если вы не хотите лишних проблем, можете сказать мистеру Споку, что я нахожусь на исследовательской станции на горячем полюсе.
      Хэйдар улыбнулась. – Я передам эту информацию, капитан, хотя и не вижу в ней никакого проку для него. Или для вас. На горячем полюсе сотни станций, большинство законно экранированы для защиты от солнечной радиации. Если вы не думаете, что он сам посетит все эти станции, думаю, эта информация не даст ему абсолютно ничего нового.
      Однако Кирк знал Спока достаточно хорошо, чтобы понимать, что тот исследует каждое здание на планете, если посчитает, что это может помочь. А если он будет знать, в каком районе сконцентрировать поиск, то будет держать это район под постоянным наблюдением. Что означало, что Кирк должен будет только на несколько секунд отключить щиты – или выйти за пределы их радиуса действия – и Спок сможет подхватить его лучом и перенести на корабль.
      – Конечно, я также сделаю все, что в моей власти, чтобы добиться вашего освобождения, –сказала Хэйдар.
      – Конечно, –улыбнулся Кирк, позволяя лишь легкой тени сарказма появиться в его голосе.
      Хэйдар вспыхнула. – Капитан, я протестую против ваших инсинуаций. Я нахожусь в оппозиции к проекту вращения, это правда, однако я действую законными методами. Я буду добиваться вашего освобождения, и мне без разницы, будете ли вы помогать мне, или нет.
      – Что ж, прекрасно, –сказал Кирк. – Я рад, что мы поняли друг друга, однако должен заметить, что я тоже действую законными методами. Это означает, что я буду поддерживать официальную программу, разработанную вашим правительством. Я дам вашим людям все, что придумает доктор Маккой, но вы должны будете решить, что с этим делать. Понятно?
      – Абсолютно, –Хэйдар встала. – Мы поговорим еще, капитан. Надеюсь, в более комфортных условиях, – она повернулась к охранникам, терпеливо замершим, пока они разговаривали. – Верните меня в мой офис.
      Охранник поднес ко рту коммуникатор, и через мгновение она исчезла в колонне сверкающего света.
      Кирк тоже попробовал было встать, но охранник сказал: – Оставайтесь в кресле, капитан, – так что он опустился обратно. Может, кто-то еще хочет с ним поговорить. Но как только он потянулся к закуске, как поля транспортатора захватили его и перенесли обратно к Тернеру и Костасу. Очевидно, они перефокусировали луч на его кресло, на случай, если он попытался бы сбежать.
      Оба его сотоварища по несчастью смотрели на него в изумлении: очевидно, они не были предупреждены о его возвращении.
      – Как все прошло, капитан? –спросил Тернер.
      Кирк пожал плечами. – Сложно сказать. Может, она поможет нам, а может, и нет. – Он присел на ящик и вздохнул. – Ну, по крайней мере, мы заключили сделку.
 

 
      Когда поступил вызов от советника Хэйдар, Спок как раз настроил компьютер на постоянное сканирование поверхности. Он все-таки смог вырваться на мостик после финальной схватки с доктором Маккоем. Почему этот человек столь непреклонно нападал на вулканский образ жизни, Спок никогда не узнает. Казалось, это полностью удовлетворяло эмоциональные нужды доктора, и было поэтому непостижимо. Но независимо от того, чем это было вызвано, Спок находил это весьма неудобным, когда он должен был определить местоположение капитана.
      Он был доволен, что мостик находится практически в полном его распоряжении. На корабле царила ночь, и единственными людьми на мостике были рулевой Бенджамен и навигатор и одновременно инженер Гудл. Они были заняты своими собственными обязанностями, что дало Споку редкую возможность не отвлекаясь работать за своей научной станцией.
      Терминалы лазарета давали ему лишь ограниченный доступ к его нормальным ресурсам. Он не мог выполнить ничего, кроме самых элементарных исследований, так же как не мог провести и высокоскоростную корреляцию полученных данных. Теперь он пытался наверстать упущенное время, но входящий вызов обеспечил еще одну задержку.
      Ухуры не было на мостике, поэтому Спок очистил монитор своей станции.
      – "Энтерпрайз", Спок. Что я могу сделать для вас, советник?
      Она склонила голову.
      – Нет, это я могу кое-что сделать для вас. Я только что говорила с вашим капитаном. Его держат на научной базе у горячего полюса.
      – В самом деле? –спросил Спок. Он протянул руку к механизму управления сенсорами, намереваясь просканировать данную область, но внезапно остановился. У него не было никаких логических причин доверять утверждению человека, которому выгодно было отсутствие капитана.
      – Да, –сказал Хэйдар. – Несколько минут назад Отвергатели транспортировали его из места, где мы встретились, обратно на эту станцию. Если вы отслеживали активность транспортаторов на планете, вы могли это заметить.
      Да, подумал Спок, могли бы – если бы отслеживали. Возможности сенсоров "Энтерпрайза" были высоки, но не безграничны; Спок рассудил, что их шансы найти капитана будут наивысшими, если заставить лучи сенсоров проникать через ограждающие поля, а не пытаться перехватить и отфильтровать каждый транспортаторный сигнал на планете, но, очевидно, он допустил ошибку. Однако, второй раз он ее не повторит. Продолжая разговаривать с Хэйдар, он перезагрузил компьютер, устанавливая его на постоянное сканирование, и послал на орбиту зонды, чтобы отследить и те области не поверхности планеты, которых не могли достичь сенсоры "Энтерпрайза". В настоящее же время, наилучшим источником информации являлась сама Хэйдар.
      – Каково состояние капитана? –спросил он.
      – Нормальное. Немного беспокоен, как и любой в такой ситуации.
      Спок кивнул. Без сомнения, она была права, но Джим был бы беспокоен в любой ситуации. – Что требуют похитители за его возвращение? – спросил он.
      Хэйдар покачала головой. – Они не намереваются отпускать его, прежде чем минет угроза вращения.
      – Я заверяю вас, мадам, что ресурсов "Энтерпрайза" более чем достаточно, чтобы восстановить повреждения даже в отсутствие капитана Кирка. Следовательно, удерживание его заложником не служит никакой полезной цели.
      – Я напомню об этом, если они снова свяжутся со мной, –сказала она. – Однако, капитан Кирк говорил мне, что доктор Маккой работает над адаптацией циклонных деревьев к жесткому климату. Если он добьется успеха, у Отвергателей будет еще меньше причин удерживать его.
      Спок сопротивлялся побуждению напомнить ей, что причин не было и сейчас. Как он знал, люди зачастую крайне плохо реагировали на исправления. Хэйдар не была человеком, но она была ближе к людям, чем к вулканцам, поэтому он просто сказал: – Доктор действительно предпринимает попытки перепроектировать ваши растения. Пока что он не добился успеха, но цепляется за эту надежду с характерным человеческим упрямством. Если вы желаете, я передам ему вашу оценку ситуации и посмотрю, подтолкнет ли она его на ускорение работы.
      Хэйдар несколько раз моргнула, словно нечто попало ей сразу в оба глаза.
      – Мистер Спок, мне кажется, вы смеетесь надо мной, впрочем, как и ваш доктор.
      – Я не смеюсь над вами, мадам, –ответил Спок, – это не служит никакой полезной цели.
      Маккой наконец начинал замечать какой-то прогресс. Хотя им с Зулу было еще далеко до создания циклонных деревьев, устойчивых к теплу или к холоду, они по крайней мере полностью расшифровали геном. Это был действительно огромный шаг вперед, потому что это означало, что они наконец выделили активаторные триггеры, контролирующие гены. Теперь нужно было просто вычислить, что кодировали отдельные гены, и они смогут придавать новым видам необходимые свойства.
      Правильно. Последние симуляции Зулу, после удваивания лишь одной последовательности аминокислоты, которая, как он считал, отвечала за толщину коры, выглядела скорее как поганка, чем как дерево. Если быть точным, как тридцатиметровая поганка, но это не то, что они искали, особенно учитывая ветр а, которым она должна была противостоять.
      И это был только один ген, а хромосомы родительского дерева содержали миллионы их.
      Было поздно. Маккой и Зулу были здесь весь день. Простуда Зулу ухудшилась, и это забирало у него много энергии, несмотря на все усилия Маккоя уменьшить ее симптомы. Его раздражало осознание того, что куриный суп, вероятно, улучшил бы состояние его пациента ничуть не лучше всего остального, что он мог ему дать.
      Они сидели бок о бок в лаборатории, надеясь, что два разума и две пары глаз улучшат их шансы на разрешение этой проблемы. Новый сканер, ожидавший их на корабле Хоффмана, имел многопользовательский терминал, но у этой модели был только один, так что им приходилось работать совместно. Это позволяло использовать мозговой штурм, но Маккой начинал понимать, что нужно иметь больше, чем два мозга, чтобы создать нечто большее, чем туман.
      – Почему бы нам не признать, что сейчас ночь, –сказал он, когда на экране снова появилась поганка. – Отдохните немного, мы продолжим это утром.
      – ОК, –отозвался Зулу. – Вы первый.
      Он вернул на экран генетическую карту и высветил другую последовательность генов, после чего вновь запустил симулятор. Это занимало пять минут, или около того, чтобы новый фенотип появился на экране.
      – Слушайте, –сказал Маккой. – Я доктор, и я…
      Сигнал интеркома прервал его на полуслове.
      – Лазарет.
      – Это Спок. С нами связалась советник Хэйдар с новостями о капитане. Я предполагаю, вы интересуетесь результатом нашей беседы?
      – Конечно! Джим в порядке?
      Зулу пододвинулся ближе к интеркому.
      – Она говорит, что он физически здоров, хотя и не вполне спокоен. Он, кажется, пытается заключить с ней сделку, используя ваш проект восстановления местной флоры как стимул. Я попытался отговорить ее от ложной надежды, но…
      – Вы ЧТО?
      Зулу отшатнулся назад от вспышки Маккоя.
      – Я сказал ей, что вы пока не добились успеха и…
      – Вы проклятый идиот! Если это может вернуть Джима, вы должны были сказать, что мы на краю открытия!
      – Но это не так –сказал Спок, – Если вы не достигли этого в течение прошедшего часа.
      Вулканцы! Спок, очевидно, не солгал бы, даже чтобы вытащить Джима из плена. Не чтобы Маккою не нравилась сама идея – но должны же быть приоритеты!
      – Ну что ж, собственно говоря, –начал он, подмигнув Зулу, – у нас кое-что есть.
      Спок не был введен в заблуждение даже на секунду. – Если вы утверждаете, что преуспели, вы обязаны будете воспроизвести по крайней мере искусственный геном, если не экземпляр реального растения.
      – Слушайте, Спок, не вешайте мне лапшу на уши, –нетерпеливо прервал его Маккой. – Просто вызовите советника и скажите, что у нас есть новости.
      – Доктор, я не могу…
      – Скажите ей, что я передал, что мы близки к открытию, – настаивал Маккой.
      Спок на мгновение замолчал. Наконец сказал: – Очень хорошо, доктор. Надеюсь, у вас в самом деле есть что-то, чтобы оправдать ваше заявление.
      – Не беспокойся, Спок, – ответил Маккой. – Мы ближе к успеху, чем ты предполагаешь.
      – Не сомневаюсь. Конец связи. Спок.
      Маккой выключил интерком. – Проклятый остроухий бойскаут, – пробормотал он сквозь зубы.
      Зулу рассмеялся.
      – У каждого из нас есть свой крест, –сказал он.
      Маккой оглянулся на экран, на котором застыло изображение пальмы с щупальцами. "Только не у нас". Он придвинул кресло ближе, ожидая долгую ночь.
 

 
      Кирк расхаживал взад и вперед по комнате, словно запертый в клетке тигр. Прошло двадцать минут с тех пор, как один из охранников вошел в их комнату и забрал припасы для обеда, включая и канистру экстракта корня кэнон. Точнее, канистру с ромуланским элем: Кирку надоело ждать, пока Хэйдар выполнит свое обещание и освободит его, так что он решил действовать самостоятельно.
      Из- за двери не доносилось ни звука, ни даже храпа –не малейшего указания на то, что может ждать их по ту сторону двери. У Кирка было большое желание просто вышибить дверь и посмотреть, но он знал, что это будет глупо. Если они не были пьяны, то его просто убьют. Их оружие – молекулярные дисрапторы – не имели возможности установки на оглушение. С другой стороны, если они все же выпили этот заменитель эля, то пора было действовать, ибо Кирк весьма сомневался, что у них будет второй шанс.
      У них также было грубое подобие бомбы, сделанной Костасом. Он просто налил ромуланского эля в пластиковый пакет, и поместил его в бутыль с окислителем. Удар достаточной силы разорвет пакет, эль и окислитель смешаются – и произойдет взрыв. Он не должен быть очень сильным, так как окислителя было довольно мало – но Кирк и не хотел взлететь на воздух вместе со всем зданием. Это было бы смертельно для всех, включая и их самих. Он просто хотел добавить немного беспорядка, чтобы ошеломить стражников – но это будет куда легче сделать, если они уже были пьяны.
      Тернер и Костас сидели за столом, рассматривая построенное Костасом сооружение. Это была весьма внушительная конструкция, достигавшая в высоту около двух метров, и столь же толстая, как ствол дерева. Она изгибалась, подобно арке, а на вершине единственная банка удерживала все сооружение от разрушения. Охранники не обратили на это внимания, вероятно, просто не желая связываться, а Костас, после протрезвления, тоже не имел желания забавляться с ней. Кирк, окинув причудливое сооружение взглядом, внезапно улыбнулся. Может, они смогут начать операцию, не подвергаясь оружейному огню.
      – Как ваша рука? –спросил он.
      Тернер поднял глаза. – Сэр?
      – Когда-нибудь играли в бейсбол?
      Тернер сдвинул брови. – Играл во что, сэр?
      – Не обращайте внимания. Все что я хочу знать –сможете ли вы попасть в цель размером с голову банкой консервированных персиков. Или еще чем-нибудь из этого, – он кивнул на пирамиду.
      – Думаю, да, сэр, –сказал Тернер, поднимаясь с ящика, на котором сидел.
      – Как насчет вас, профессор? Как у вас с прикладной баллистикой?
      Костас пожал плечами. – Я уже много лет не занимался вараго, но когда-то я был неплохим игроком.
      – Отлично, –сказал Кирк. Он понятия не имел, что такое это вараго, но принял заявление Костаса как утвердительное. – Джентльмены, вооружайтесь. Думаю, время пришло.
      Тернер поставил ящик, на котором недавно сидел, на стол, и извлек оттуда пару банок размером с кулак. Взвесил их на руке и усмехнулся. – Да, все в порядке.
      Костас поднял бомбу левой рукой и потянулся к банкам правой. Тернер перебросил ему одну, затем вновь залез в ящик за заменой. Костас поймал и вторую, но Кирк покачал головой.
      – Не хочу прерывать вас, но нам понадобится отвлечь их внимание. Так что… –он кивнул на арку.
      Костас рассмеялся. – Я буду рад. Честно говоря, я весьма сомневаюсь, что мне удалось бы разобрать ее на части более элегантно. – Он потянулся к единственной банке на вершине. – По вашему сигналу, капитан.
      Кирк отошел назад, чтобы иметь большее пространство для замаха и одновременно хороший угол броска. Тернер занял позицию в другом углу. – Готов, капитан, – сказал он.
      Кирк кивнул Костасу.
      – Давайте!
      Костас схватил банку. Раздался слабый скрежет, затем тишина. Стороны арки медленно двинулись навстречу друг другу. Казалось, что они могут просто встретиться и снова опереться друг о друга, но за мгновение до того, как они соприкоснулись, одна из банок в основании правой колонны слегка сдвинулась – и все грандиозное сооружение обвалилось. Ударяясь об пол, или сталкиваясь друг с другом, банки гремели словно метеорный дождь, бьющий в неэкранированную оболочку.
      Следом обвалилась и вторая половина арки. Грохот их столкновения был подобен реву волны, разбивающейся о скалистый мыс. Банки раскатились по всему складу.
      Кирк услышал приглушенный удар по ту сторону двери, затем проклятие, и еще удары. Дверь резко распахнулась, охранник, просунувшись внутрь, заорал:
      – Эй, вы, что это за…Вау!
      Он наступил на катящуюся банку, и ноги выскользнули из-под него; одновременно Кирк и Тернер бросили в него свои "гранаты". Охранник упал с грохотом, потрясшим все помещение, тяжело ударившись головой о косяк, и пистолет вылетел у него из руки.
      Кирк ловко подхватил пистолет и, подбежав к двери, осторожно заглянул в соседнюю комнату. Еще два стражника ожидали с оружием наготове; один из них выстрелил тотчас же, как заметил Кирка. К счастью, тот успел убрать голову, и заряд лишь проделал дыру в стене.
      Охранник продолжал стрелять, поражая дверь, стены, консервные банки на полу…Костас отполз под прикрытие канистр; Кирк и Тернер оттащили с линии огня лежащего без сознания охранника, иначе он был бы убит своими же товарищами.
      – Похоже, на него плохо действует алкоголь, –сказал Кирк Тернеру, перекрикивая свист дисрапторных лучей и шипение испаряющихся мишеней. Он пару раз выстрелил через дверной проем, заставляя парня лечь, затем переложил бомбу в правую руку. Сейчас или никогда.
      Кирк бросил бомбу прямо в центр диспетчерской, затем отполз назад в складское помещение, под защиту стены. Раздался взрыв, и здание содрогнулось. Из соседней комнаты вырывались потрескивающие языки пламени.
      Он осторожно заглянул туда. Пульт управления не был сильно поврежден, но он был объят огнем, и по цепям прошла серия коротких замыканий. Ну что ж, неплохо. Эта консоль управляла щитами, и как только она отключится, "Энтерпрайз" сможет захватить их лучом и перенести на корабль.
      Один из охранников схватил огнетушитель, но Кирк выстрелом выбил его из его рук. Другой охранник прицелился в него, и Кирк отскочил к двери, но луч дисраптора на излете все-таки обжег ему грудь. Хотя он посчитал себя счастливчиком: прямое попадание было бы смертельно. Тем не менее, ожог горел огнем.
      Из- за двери появился Тернер, кидая в открытый проем банку консервов. Она попала одному из охранников прямо по голове, и тот опрокинулся, подобно отключенному роботу. Теперь оставался только один охранник, но только на секунду: Марибет и четвертый охранник, очевидно, спали в дальней комнате, но теперь они выбежали на шум, сверкнули дисрапторы –и неожиданно остановились, увидев горящий пульт.
      – Идиоты! –закричала Марибет. – Мы все изжаримся до смерти!
      – Как только опустятся щиты, "Энтерпрайз" поднимет нас на борт, –крикнул в ответ Кирк.
      – Они не знают, где искать! –треск огня почти заглушил ее слова, но все же он расслышал: – И мы не можем запросить нашего луча, потому что вы вывели из строя радио.
      Кирк усмехнулся. Пусть паникует. Если Хэйдар сдержала обещание – а она не позволила бы себе поступить иначе, поскольку тогда все убедились бы, что она имеет отношение к заговору – тогда Спок уже представлял себе их примерное местоположение, и только ждал, когда опустятся щиты.
      Из диспетчерской раздался выстрел. Кирк выстрелил в ответ, заставляя Марибет и остальных пригнуть головы, в любой момент ожидая поднятия на борт. Генератор поля больше не мог поддерживать экран. Но когда прошло еще несколько секунд, а они все еще были на станции, он начал волноваться.
      И вместо того, чтобы потухнуть, когда весь окислитель был использован, огонь разгорелся сильнее. Очевидно, загорелась изоляция электропроводки, или набивка кресла, или еще что-нибудь горючее. Зловоние было ужасное, и клубы густого черного дыма плавали повсюду.
      Они должны выбраться отсюда, и как можно быстрее, прежде чем они все задохнутся.
      – Прикройте меня! –приказал Кирк Тернеру. Он дважды выстрелил в пульт, передал пистолет Тернеру, и прыгнул в дверной проем. Над головой свистели выстрелы. Он нырнул в дверь шлюза и закрыл ее за собой, но еще пара выстрелов пробила и дверь, и защитные костюмы.
      Кирк сорвал один из костюмов со стойки и осмотрел повреждение. Энергетический луч прошел сквозь портативный блок питания на спине, сделав его не более полезным, чем обычный комбинезон. Он снял другой костюм и обнаружил, что были повреждены только боковые стороны. Слева была пробита охлаждающая система, но это все же лучше, чем ничего. К счастью, сохранять воздух ему не требуется – нужна только защита от жары.
      Все, что он должен сделать – выйти за пределы щита, и сенсоры "Энтерпрайза" сразу же засекут его. В соседней комнате по-прежнему раздавались выстрелы, и еще один энерголуч прошил дверь прямо рядом с его головой. Тернер и Костас не смогут вечно сдерживать охранников: даже если они не задохнутся в дыму, в конце концов или пистолет Тернера разрядится, или очнутся оглушенные охранники.
      Кирк с усилием натянул костюм поверх униформы и включил энергию. Он тотчас почувствовал, как охлаждающая сеть из сверхпроводящего металла на правом боку активно поглощает тепло, но слева оставалось жарко. "Нищим выбирать не приходится", – пробормотал он, голос эхом отдался в шлеме. Он ползком, чтобы избежать попадания шальных лучей, добрался до входной двери и распахнул ее.
      Волна жары почти ошеломила его. Свет, куда ярче, чем внутри, заставил его зажмуриться, вскидывая руку, чтобы защитить глаза. Пересохшая каменистая земля была покрыта слоем каких-то желтых и оранжевых минералов, блестевших в солнечном свете. Луж расплавленного свинца не наблюдалось, но Кирк не сомневался, что они здесь есть. Левому боку уже становилось жарко. Он не видел вокруг никаких других зданий, но предположил, что они могут быть свободно разбросаны по всему полюсу.
      Он встал и шагнул за дверь. Времени, чтобы оглядеться, не было; он просто побежал прямо в пустыню. Экран над единственным зданием не может простираться далеко; он сможет выбежать за его пределы во мгновение ока.
      А может быть, и нет. После того, как он, пробежав полторы минуты, все еще оставался на планете, он остановился отдышаться, одновременно оглядываясь вокруг. Может, весь комплекс накрыт одним огромным щитом?
      И снова…Станция казалась уже крошечным прямоугольником, но вокруг не было никаких других зданий – только выжженная пустыня, простирающаяся до горизонта. Кирк ощущал, как его левый бок поджаривается, словно жаркое на вертеле, но солнце висело, как желтый прожектор, под углом сорок пять градусов, испускало еще больше безжалостного тепла. Он повернулся, подставляя солнцу защищенный правый бок, но это слабо помогало. Сам воздух был подобен огню.
      Затем он осознал, что именно он только что увидел. Солнце под углом сорок пять градусов? Но они же на горячем полюсе! Кирк задрал голову, но увидел только фиолетовое небо и несколько похожих на дымку облаков.
      Его не могли перенести на другую станцию после встречи с Хэйдар? Нет, невозможно. Тернер и Костас оставались здесь, как и невероятная конструкция Костаса, и канистры с ромуланским элем.
      Прищурившись от яркого света, Кирк увидел ответ: зеркала. Зеркала над световыми люками, призванные отражать солнечный свет прямо на склад, где содержались пленники. Чтобы заставить их – и, очевидно, охранников – поверить, что они находятся на горячем полюсе, тем самым отговаривая от попытки побега.
      И также чтобы заставить "Энтерпрайз" искать их не там, где нужно, если Хэйдар все-таки передала Споку его слова.
      Кирк почти решил вернуться и продолжить драку. Если он сможет найти коммуникатор, возможно, получится вызвать корабль?
      Погодите-ка. Разве не должны эти защитные костюмы иметь возможность радиосвязи? Вряд ли разумно позволять людям выходить в столь опасную среду без возможности контакта с базой. Кончено, вряд ли частоты будут те же, то в его коммуникаторе, но он готов был поспорить, что Ухура проверяет все сигналы.
      Кирк исследовал расположенную на груди панель управления. Надписей не было, но здесь было всего четыре кнопки, и он знал, что самая большая – включает энергию. Экспериментируя с оставшимися, он обнаружил клавиши температурного контроля – две отдельные кнопки для усиления и ослабления, – что означало, что единственная оставшаяся кнопка слева – управление связью. Он нажал на нее.
      – Кирк "Энтерпрайзу", –сказал он. – Ответьте, "Энтерпрайз".
      Ничего. Он попробовал снова, на этот раз переключив тумблер вниз. Снова ничего. Как не маловероятно это казалось, но, может, он все еще в пределах действия щита? Он шагнул в сторону…
      …и очутился на платформе транспортатора. Энсин Вэгл улыбался до ушей:
      – Добро пожаловать на борт, капитан! –сказал он. – Извините за задержку; вас не было там, где мы искали сначала.
      Кирк с наслаждением отстегнул шлем, оставив его висеть на спине.
      – Срочно направьте вниз команду безопасности, –приказал он. – Защитные скафандры, если не удастся спустить их прямо внутрь. Тернер и профессор Костас все еще там.
      – Есть, сэр, –сказал Вэгл. Он шагнул было к интеркому, но что-то на консоли транспортатора привлекло его внимание. – Капитан, щиты опустились, – сказал он. – Я засек ID-файл Тернера, и рядом с ним еще двое. Я не знаю, какой их них Костас. Поднять обоих?
      – Дайте мне сначала ваш фазер, –сказал Кирк. Он проверил, что фазер стоит на оглушение, и прицелился в платформу. – Давайте!
      Вэгл передвинул ручку активатора, и на платформе появились три мерцающие фигуры. Тернер, раненный в ногу и в бок, держал на мушке Марибет, которая, в свою очередь, целилась в Костаса.
      Но теперь ситуация полностью изменилась.
      – Опустите оружие, –приказал Кирк Марибет, и она неохотно сделала это. Дисраптор тихо брякнул, ударившись об пол, Кирк поморщился, но остался на месте. Она освободила Костаса, не дожидаясь, пока он прикажет ей это сделать, тот наклонился и забрал пистолет.
      – Поднимите и остальных, –приказал Кирк Вэглу. – А вы, давайте прямо в лазарет, – обернулся он к Тернеру, который кивнул и вышел из транспортаторной. Кирк подошел к интеркому.
      – Команда безопасности в транспортаторную. У нас есть узник, которого необходимо сопроводить до гауптвахты.
      Компаньоны Марибет появились на транспортаторной платформе, но они были явно не в состоянии драться. Дым или жара заставили их опуститься на колени, судорожно вдыхая воздух. Кирк поглядел на Марибет.
      – Вы похитили офицера Звездного Флота и участвовали в акте измены против вашего правительства. По чьим законам вы хотите быть осуждены первой?
      Она гордо вскинула голову, а ее звездчатые глаза сверкнули.
      – Мои собственные люди посчитают меня героиней, если я задержала вас достаточно, чтобы не дать осуществиться проекту вращения. Вы и ваши…
      – Поберегите силы, –прервал ее Кирк. – Они вам еще понадобятся на суде. В вашем собственном мире, если вы этого желаете.
      Четверо офицеров службы безопасности увели ее и ее товарищей, до тех пор, пока они не смогут передать ее Римиллианскому правительству. Кирк обернулся к Костасу.
      – Будем надеяться, что она ошибалась. Пойдемте, я познакомлю вас со Скотти.
 

 
      Когда Зулу вновь вернулся в лазарет после трех часов тяжелого сна, он был уверен, что Маккой решил проблему генома. Доктор улыбался аки Чеширский кот, и даже насвистывал какую-то мелодию, выбивая марш на клавиатуре симулятора. Заглянув ему через плечо, Зулу увидел на экране крупную оранжевую каплю, с выпуклыми ребрами по сторонам и острыми иголками на этих ребрах.
      – Помесь кактуса с тыквой? –озадаченно спросил он, садясь рядом с Маккоем.
      – Доброе утро, –сказал Маккой. – Нет, если вы посмотрите на масштаб – он микроскопический. Думаю, я где-то отключил гормон роста, так что этот вариант существует только в виде пыльцы.
      – Тогда почему вы так радуетесь? –спросил Зулу.
      – Потому что капитан вернулся, причем без единой царапины. Хотя ладно, с ожогом первой степени на груди, –поправился он. – Но это куда лучше, чем могло бы быть.
      – Куда лучше, чем могут сказать о себе некоторые, –раздался голос из восстановительной палаты.
      – Эй, вы там, замолчите, –крикнул Маккой. – Это Тернер. У него несколько ранений, и он продолжает просить ромуланского эля, чтобы снять боль.
      – Необязательно эля, –ответил Тернер. – Хорошее горькое пиво сделает то же самое.
      Маккой покачал головой. – Я всегда знал, что не надо было помещать лазарет так близко к лаборатории.
      Зулу рассмеялся. Настроение доктора было заразительным. Капитан вернулся на борт, и, казалось, теперь все будет хорошо, даже если эти циклонные деревья все еще упрямились. Он вывел на экран изображения, которые получил Маккой за время его отсутствия. Геном содержал несколько интересных вариаций: так, у некоторых растений были огромные цветы размером с тарелку, либо чрезвычайно развитая корневая система, на других росли разнообразные фрукты… На первый взгляд, даже непохоже было, что это все растения одного вида.
      Зулу остановился на одном, выглядевшим наиболее многообещающим. Высокий, трехгранный, с большим количеством зеленой растительности для производства кислорода. Он немного напоминал рождественскую елку, один из тех, слишком-хороших-чтобы-быть-правдой деревьев, которые росли на Бэйлассе 5. Он посмотрел на шкалу масштаба и изумленно присвистнул.
      – Двести метров! Это невероятно!
      – Что невероятно, так это его привередливость, –сказал Маккой, уставившись на индикатор рядом со шкалой масштаба. – Он бы отлично рос в центре Края, разве что верхние ветви получали бы слишком много солнца – а они его не любят .Кроме того, такие леса затенят большую часть этого проклятого Края, а она уже и так слишком темная. Людям это не понравится.
      – О, похоже, это проблема, –Зулу повернулся к следующему экрану, на котором виднелось нечто вроде флагштока с вытянутыми отростками по всей длине.
      – Вот этот… –начал Маккой, но сигнал интеркома прервал его.
      – Мостик лазарету, –это была Ухура.
      – Лазарет, Маккой слушает.
      – На планете начались волнения, –сказала она. – Двое убиты, один тяжело ранен. Они не могут помочь ей там, и просят разрешения поднять ее сюда для оказания медицинской помощи.
      – Конечно! –сказал Маккой, поднимаясь с кресла. – Какие там повреждения?
      – Раны от фазера.
      – Раны от фазера? –изумленно повторил Маккой. – Не дисрапторы?
      – Они так сказали. Поэтому они хотят, чтобы мы ей занялись. Они надеются, что у нас больше опыта обращения с такими ранеными.
      – Да, наверное, они правы. Поднимайте ее прямо к лазарету.
      – Я могу помочь? –спросил Зулу из-за спины доктора.
      – Сложно сказать, –ответил Маккой. – Пойдемте, если хотите, но держитесь в стороне, пока я вас не попрошу. Медсестра Чэпел, – крикнул он. – Травма, ожоги фазера, стол номер один.
      Зулу последовал за ним к операционной. Сестра Чэпел была уже там, а пациент – пациентка – прибыла одновременно с Маккоем. Стройная, с серебристыми волосами, она лежала спиной к Зулу, так что он не мог видеть ее лица. Наискось от плеч до бедер ее спину покрывал огромный ожог; очевидно, она повернулась во время выстрела. Это движение спасло ей жизнь, распространив действие луча по более широкой области.
      Маккой подбежал столу, кинув косой взгляд на датчики, ввел ей что-то из гипоспрея. Он и Чэпел обменивались краткими репликами, отчаянно пытаясь стабилизировать состояние пациентки, которая, как было ясно даже Зулу, находилась в критическом положении. Судя по индикаторам, сердце билось очень быстро и нерегулярно, кровяное давление практически отсутствовало. Сигналы двух других индикаторов так же горели в самой нижней отметке, но Зулу не мог сказать, хорошо это или плохо.
      Маккой обошел диагностический стенд и, приподняв голову пациентки, заглянул ей в глаза.
      – О, Господи, –прошептал он. – Это координатор Джорай!
      Сестра Чэпел проводила взад и вперед над раной неким трещащим прибором. Не поднимая глаз, она спросила: – Они упомянули об этой маленькой детали, когда просили нас поднять ее на борт?
      – Нет, –ответил Маккой, очевидно, рассерженный. – Не то чтобы это помешало бы лечению, но все же лучше знать, что мы тут занимаемся головой планетарного лидера.
      Зулу кашлянул.
      – Может, они просто не хотели об этом говорить по открытому каналу? Чтобы никто не мог извлечь выгоду из ее отсутствия?
      – Неплохая мысль, –сказал Маккой. Посмотрел на Зулу. – Наверное, Джим тоже не знает. Вот это вы можете сделать для меня.
      О, отлично, подумал Зулу. Он скорее бы предпочел делать работу доктора, чем стать тем, кто скажет капитану, что верховный координатор умирает в лазарете. Однако он все же подошел к интеркому и вдавил кнопку.
      Через мгновение Кирк влетел в операционную.
      – Как она, Боунз? –спросил он, склоняясь над Джорай.
      – Не лучшим образом, –ответил Маккой. – Сильный ожог, и луч прошел глубоко. Внутренние повреждения, вызванные радиацией, включая поражение спинного мозга. Ее определенно хотели убить, и были чертовски близки к успеху.
      – И они сделали это моим фазером, –сказал Кирк, пытаясь сдержаться. – Моим или Тернера. Только так они могли его добыть.
      – Думаешь, это Хэйдар? –спросил Маккой.
      Кирк покачал головой. – Вчера я сказал бы это без колебаний, но сегодня…я не уверен. Она единственная из бог знает скольких подозреваемых. – Он сжал кулаки. – Но, конечно, Отвергатели будут утверждать, что это сделал кто-то с "Энтерпрайза". Мы должны быть готовы к этому.
      Зулу внезапно вспомнил еще об одном факте. – Они сказали, что еще двое человек убиты, – проговорил он. – Я не удивлюсь, если они тоже были членами совета. Вероятно, со стороны Джорай.
      Кирк отвернулся от диагностического стенда, или неспособный больше смотреть, или желая сконцентрироваться на новой информации.
      – Если так…тогда чаша весов склоняется в сторону Отвергателей. –он поднял глаза на Зулу. – Как там у вас с геномом?
      – Ну…я только вернулся утром… – начал Зулу, – и я не видел, что доктор сделал пока я спал, но…
      – Пока без перемен, Джим, –сказал Маккой, все еще не отводя глаз со своей пациентки. – Мы выделили генетическую карту и моделируем новые организмы, но еще не подобрали правильной комбинации. Но мы это сделаем.
      – Ты уверен? –спросил Кирк.
      – Нет, не уверен! –вспыхнул Маккой. – Если бы у меня было нормальное оборудование, я бы за двадцать минут сказал тебе, возможно ли это, а через час нашел нужную комбинацию, но с тем, что у нас есть, приходится работать методом проб и ошибок! Нам может повезти при следующем запуске сканера, а может и через полгода, если прежде мы не узнаем, что такое в принципе невозможно.
      – Лучше надейтесь, что у вас получится…держу пари, что новое консульство проголосует за приостановку проекта вращения. И если они это сделают, то ваши разработки останутся единственной вещью, которая сможет спасти планету, –он снова посмотрел на Джорай. Чэпел и Маккой продолжали работать. Сейчас судьба целого мира была в их руках – и, очевидно, в руках Зулу.
      За последние несколько часов, Скотти наблюдал, как настроение профессора Костаса изменилось от ужаса, к мрачной решимости и угрюмому одобрению. В конце концов, он принял необходимость проделанных им с Нероном операций, и даже предложил несколько модификаций, с помощью которых они могли скомпенсировать уменьшение возможностей процессора, но последние новости снова повергли его в отчаяние.
      Он сидел в вертящемся кресле перед одним из терминалов, опираясь локтями на стол и опустив голову на руки. Нерон, Скотти и Спок, принесший плохие новости, полукругом стояли вокруг него.
      – Мертвы? –снова спросил он.
      – Только советник Телинга, –ответил Спок, – и ассистент координатора Джорай Лекси. Благодаря ее героическому вмешательству, координатор Джорай все еще жива, хотя и в критическом состоянии, на борту "Энтерпрайза".
      – Мы зашли в тупик, –сказал Костас. Поднял голову, гневно сверкнули звездообразные глаза. – Держу пари, Хэйдар довольна.
      Спок покачал головой. – Когда я сообщил ей, она выразила удивление и беспокойство, и поклялась найти и наказать виновных. Было ли это искренним, я не могу сказать без физического контакта.
      Скотти, все еще держащий логический щуп, с помощью которого проверял новые цепи компьютера, сказал:
      – Но что она собирается сделать с советом? Она позволит нам продолжить работу, или это все полетит коту под хвост?
      – Пока невозможно сказать, мистер Скотт. Она не глава совета, по крайне мере, до тех пор, пока не умрет Джорай. Она все еще представитель меньшинства. Насколько я понимаю местную политическую систему, сейчас в консульстве равновесие сил, но Хэйдар может вырваться вперед, если ее поддержит население. К сожалению, это отличная возможность.
      – Раньше они не получили поддержки, –заметил Костас. – Что изменилось сейчас?
      – Страх, –просто ответил Спок. – Когда срок вращения быстро приближается, многие ваши люди пересматривают приоритеты.
      – Неудивительно, –с отвращением сказал Нерон. – Политический климат менялся чаще, чем программное обеспечение за десятилетие существования нашего проекта.
      Он посмотрел вдаль, и Скотти, проследив за его взглядом, уткнулся в компьютерную консоль, над которой они работали последние три дня. Толстые провода оптических кабелей змеились поперек прохода, где разбился аэрокар, восстанавливая связи между неповрежденными процессорами. Скотти давно потерял счет тысячам цепям, которые он вновь соединил, или тысячам тех, что еще остались. Но первый раз с того времени, как он впутался в это дело, он действительно думал, что у них есть шанс на успех. Теперь он интересовался, будет ли у них шанс попробовать.
      Удивительно, но именно Костас вдруг сказал:
      – На самом деле, я не обвиняю их за то, что они боятся. Мне снятся кошмары с момента, как мы все это начали, и это началось снова, когда я подумал, что у нас будет неповрежденный компьютер, способный контролировать взаимодействия подпространства. Теперь… –он прерывисто вздохнул. – Я не знаю. Может быть, это просто безумие – продолжать.
      – Уверяю вас, профессор, что ничего не делать –еще большее безумие, – проговорил Спок. – Ваша атмосфера становится непригодной для дыхания, а ваше жизненное пространство не может больше вынести все население. Эти проблемы не исчезнут сами по себе.
      – Разрывание планеты на части также не решит их, –тихо сказал Костас. Он прижал руку ко лбу, словно пытаясь выкинуть из головы сомнения. – Я надеюсь, что мы знаем, действительно знаем, что это будет работать как запланировано. Мы изучаем физику и инженерию, мы делаем вычисления и создаем машины, но тем не менее – это просто вера. Мы не можем узнать, пока не попробуем, будет ли работать наше оборудование. Или взлетит на воздух.
      Скотти уже слышал ранее это аргумент. Он наставил свой логический щуп на ученого. – Слушайте, – мягко сказал он. – Вы же не думаете, что мы, земляне, смогли пройти свой путь, отступая перед трудностями? Конечно, иногда приходится проигрывать, но это же не значит, что вы не должны попробовать. Это только значит, что вы должны принять меры и научиться на ошибках.
      Нерон сказал: – Профессор прав. Ошибка убьет нас всех.
      – Значит, мы должны ее не допустить, –сказал Скотти. – Для этого ведь нужен этот огромный компьютер? Чтобы подождать, пока все планеты не выстроятся в линию на противоположной стороне солнца? Мы принимаем все меры предосторожности.
      – Да, но достаточны ли они? –спросил Костас.
      – Вы проверили все виды отказа, какие только возможны, не так ли?
      – Да, но что насчет тех, которые невозможны?
      – Как сказал мистер Скотт, земляне в подобных ситуациях не отступали перед трудностями. Как и вулканцы, и ваши собственные предки. Когда вы проделаете всю подготовку, настанет пора нажать на кнопку.
      Костас махнул рукой. – Я знаю. И разумом я понимаю это. Иногда, когда все идет хорошо, я даже чувствую это.
      Спок поднял бровь, но ничего не сказал.
      – Мы, думаданцы, уже уничтожили одну планету, и стоим на грани уничтожения второй. Я понимаю тех людей, которые предпочитают в этот раз не жать на кнопку.
      Нерон посмотрел на него расширенными, удивленными глазами, но промолчал.
      – Даже если это обречет их на медленную смерть от истощения ресурсов, –сказал Спок.
      – Даже так, –Костас глубоко вздохнул и выпрямился на стуле. – Послушайте, я понимаю их. Я даже симпатизирую им. Но это не значит, что я согласен с ними. До сих пор я был уверен, что нет, но теперь я просто не знаю.
      Скотти поднял свой логический щуп. – Ну, – сказал он, – надеюсь, что это не повлияет на вашу работу, поскольку, хотя мы и собрали по кусочкам это чудовище, вы все же единственный человек, который знает, как заставить его работать, и у нас остался только один день.
      – Одна целая, семьдесят две сотых дня, –уточнил Спок.
 

 
      Маккой снова проверил жизненные показатели Джорай, наверное, уже в сотый раз за день. Они постоянно изменялись; теперь еще и нарушился баланс электролитов. В последний раз это был отказ почек, а еще раньше – резкое понижение кровяного давления…Ее тело все еще не стабилизировалось, и Маккою приходилось все делать самому. Это походило на жонглирование сырыми яйцами, особенно теперь, когда система за системой перезагружалась и выходила из строя. Тернер был уже вылечен и послан в каюту отсыпаться, но раны Джорай были слишком тяжелы, чтобы вылечить сразу все, так что Маккой был вынужден заняться сначала только самыми необходимыми органами. Он надеялся продолжить лечение, когда она немного окрепнет, но сейчас она была слишком слаба, чтобы перенести операцию. Фактически, с каждой минутой появлялись все новые и новые проблемы.
      Еще и Джим постоянно наведывался в лазарет. Он появлялся здесь каждые несколько часов – посмотреть, как чувствует себя Джорай и узнать об успехах Маккоя и Зулу. Маккой неоднократно повторял, что он узнает первый, если что-нибудь изменится, но Джим должен был удостовериться сам. Постоянное ожидание сводило его с ума. Он беспокоился и о Джорай, и о Римиллии. Часы неумолимо отстукивали время, а он до сих пор не имел ясного плана, что делать, когда начнется тревога.
      Так что, когда через полтора часа после его предыдущего визита дверь лазарета скользнула в сторону, Маккой даже не поднял глаза от гипоспрея, который он заполнял натриево-калиевой смесью, и просто сказал:
      – Нет, Джим, ей не лучше.
      – Я сожалею, доктор, –раздался женский голос, и Маккой ошеломленно поднял глаза, обнаружив рядом с Джимом советника Хэйдар.
      – Что вы здесь делаете? –спросил он, почти инстинктивно пытаясь защитить своего пациента от человека, который, возможно, пытался ее убить.
      Если она это и заметила, то не подала виду
      – Я здесь, чтобы увидеть нашего координатора, –сказала она. – Совет должен знать об ее состоянии. И я беспокоюсь как друг.
      Маккой прикусил язык и повернулся к Джорай с заряженным гипоспреем. До сих пор он симпатизировал Хэйдар, но если она была причастна к нападению на Джорай – а, скорее всего, так и было – он не хотел видеть ее в лазарете.
      Джорай не отреагировала, когда он ввел электролиты, но монитор у нее над головой показал некоторое улучшение состояния. Снова повернувшись к Хэйдар, он сказал:
      – Вы сами можете видеть, она в довольно плохой форме. Так делают с людьми фазеры, поставленные на "убить". Но, если у нас будет время и немного удачи, думаю, она поправится.
      Хэйдар подошла ближе. Кирк сдержался, послав Маккою предостерегающий взгляд, но доктор отразил его обратно. Черт побери! Она, казалось, не обратила на это внимание.
      – Вы считаете, что сможете создать для нас новые циклонные деревья? –спросила она.
      – Мы работаем, –сухо ответил Маккой.
      – Я в этом не сомневаюсь. Вы в любопытной ситуации, доктор, не правда ли? С одной стороны, вы пытаетесь спасти жизнь координатора, а с другой –уничтожить дело всей ее жизни.
       - Я пытаюсь спасти как можно больше жизней, –Маккой почувствовал жало, но не стал обращать на него внимания. – Никакой этической дилеммы здесь нет.
      – Что ж, я тоже, доктор, –сказала Хэйдар. – Наши цели совпадают, различаются только методы.
      Маккой гневно хлопнул гипоспреем по ладони. – Чьи-то методы включают фазерный разряд в спину, и теперь у меня тут пациент в критическом состоянии, а у вас – заблокированный совет. Я не могу назвать человека, сделавшего это, союзником!
      Кирк вмешался.
      – Боунз, я уверен, советник Хэйдар здесь ни при чем. Это она послала к нам Джорай.
      Маккой удивленно взглянул на нее. – Вы?
      – Я была там, когда на нее напали, –ответила Хэйдар. – В заседании был перерыв. Мы все там были.
      – Тогда кто за этим стоит? Вы видели нападавшего?
      Хэйдар покачала головой. – Я не знаю. Все что я видела, это то, что он был в защитном костюме, и дематериализовался сразу после выстрелов. Это может быть кто угодно. Слишком много партий настроены против проекта Джорай. Все становятся более воинственными, по мере того как приближается время вращения. Мы надеялись, что ваше присутствие здесь заставит их держать себя в руках, но теперь, когда совет блокирован…может начаться война.
      – Так что вы поднялись сюда, чтобы оценить, насколько вероятно то, что Джорай умрет, и вы получите перевес, –сказал Маккой.
      Хэйдар кивнула.
      – Отчасти это верно. Ее смерть –или даже ее отставка – позволят новой партии большинства прекратить это безумие прежде, чем оно нас уничтожит.
      Маккой опустил гипоспрей на стол.
      – Ну что ж, мне жаль вас разочаровывать, но она сейчас явно не в форме, чтобы сказать, подаст она в отставку или нет. И, несмотря на чьи-то решительные попытки прикончить ее, я не собираюсь позволить ей умереть. Так что вам придется решать ваши проблемы каким-то другим способом, –Маккой глубоко вздохнул. – Я пытаюсь дать вам еще одну возможность, и я продолжу это делать, но пока мы не добились успеха. Вам, наверное, придется придумать что-нибудь еще.
      – Спасибо за оценку ситуации, доктор. Я передам ваши слова совету.
      Она повернулась, намереваясь уйти, но Кирк придержал ее за локоть. – Прежде чем вы уйдете, – сказал он, – может, мы попросим мистера Зулу показать вам, чего они уже добились.
      Маккой подошел к кровати Джорай и вздохнул. Протоплазер исцелил бы пораженные ткани, но изменения метаболизма, необходимые, чтобы завершить процесс, станут огромным стрессом для остальных систем. И еще что-то шло не так, как следовало. Если ее состояние не стабилизируется в ближайшем будущем, Маккой серьезно сомневался, что сможет вытащить ее. Может быть, он сможет поддерживать жизнь еще день, или два, достаточно долго, чтобы усложнить проклятую политическую ситуацию, но ее шансы снова возобновить работу в качестве верховного координатора были абсолютно никудышными. Точнее, их практически вообще не было.
      Это так просто – отпустить ее. Только получасовая небрежность…и все будет кончено. Тогда Хэйдар и ее сторонники создадут новый блок в совете, и их будет семеро против шести – против проекта вращения. Они предотвратят эту катастрофу, может быть, предотвратят войну. У Маккоя и Зулу будет достаточно времени, чтобы найти правильную мутацию циклонных деревьев и привести в порядок атмосферу.
      Он судорожно сжал кулаки. Однажды он уже принял подобное решение – касательно своего собственного отца. Пораженный неизлечимой болезнью, старший Маккой умолял об освобождении от долгой, мучительной смерти – и молодой доктор, приняв самое трудное решение в своей жизни, позволил ему достойно умереть. Через несколько месяцев было найдено лекарство, и Маккой понял, что его отец мог остаться жив. Он поклялся тогда, что никогда не повторит этой ошибки.
      Но раньше судьба целой планеты не лежала на чаше весов.
      Маккой закончил обработку протоплазером, наблюдая, как жизненные функции стабилизировались. В это раз она не умрет. И в следующий тоже. Как заметила Хэйдар, Маккой работал как сумасшедший, пытаясь сконструировать циклонное дерево, что разрушало все, чего добивалась Джорай, но с равным усердием он работал, чтобы Джорай дожила до того дня, чтобы увидеть это.
      Нет, будь оно проклято, думал он, убирая инструменты и возвращаясь в лабораторию, нет здесь никакой этической дилеммы. И быть не может.
      Зал совета была наиболее изысканно украшенной комнатой из всех, какие Кирк видел на Римиллии. Да, пожалуй, и на других планетах. По всему пространству комнаты стояли скульптуры, портреты прежних консулов и полки с историческими ценностями увешивали стены, с потолка свисали две огромные кристаллические люстры, а все свободное пространство было инкрустировано золотом.
      Кирк задался вопросом, почему все это великолепие не еще было перемещено в хранилище, но затем понял, что ответ был очевиден. На самом деле, никто не ожидал, что проект вращения начнется, так что не видели никакого смысла в напрасной трате времени и сил. Кирк надеялся, что сможет доказать, что они ошибаются.
      Он заметил, что только три или пять портретов на стене изображали мужчин. Очевидно, настоящая ситуация была не нова здесь. Интересно, как они отреагируют на то, что в кресле координатора сидит мужчина? Хэйдар попросила его участвовать в заседании, и настояла, чтобы он занял центральное кресло – как напоминание о том, что Джорай все еще жива и находится на борту корабля. И пустое кресло рядом должно было напоминать, что консул Телинга мертва, и убийца все еще среди них.
      В центре комнаты стоял овальный стол, сделанный из темно-коричневой древесины с мелкими вкраплениями. На отполированную до блеска поверхность было больно смотреть. На столе были установлены дисплеи, перед каждым из которых стояло кресло с высокой спинкой.
      Каждый из прибывших членов совета обменивался с Кирком парой теплых слов, благодаря за помощь .Улыбаясь и кивая им, он в то же время непрерывно размышлял, кто же из них несет ответственность за убийство. Его прибытие вместе с Хэйдар несомненно, произвело впечатление, что он поддерживает ее, но он надеялся, что то, что он занял кресло Джорай, опровергнет это.
      Когда все расселись, Хэйдар нажала на кнопку на своей консоли, и над головами мягко прозвенел серебряный колокольчик. Лакеи закрыли тяжелые двери с внешней стороны.
      – Совещание открыто, –сказала Хэйдар. – Я пригласила капитана Кирка присутствовать на процессе, и действовать как представитель нашего координатора. Есть возражения?
      Раздавался только тихий шепот людей и поскрипывание кресел.
      – Хорошо, тогда к делу. Время, которого мы все ждали –кто-то с нетерпением, кто-то с ужасом – неумолимо приближается. Спарк и планеты системы практически выстроились в прямую линию. Импульсные двигатели, которые мы построили, чтобы даровать нашему миру день и ночь, восстановлены. Главный компьютер также восстановлен, хотя с ограниченными способностями.
      Хэйдар склонила голову, откидывая волосы с ушей – словно надеялась, что различный внешний вид поможет ей представлять разные идеи.
      – Однако, главный офицер медицины "Энтерпрайза" и ботаник корабля рассмотрели проект, который прекратило наше правительство, и их исследования обещают, что наша растительность после проведения направленных мутаций сможет расти дальше к холодному и теплому полюсу. Это предлагает более медленный, может быть, менее радикальный способ решения нашей проблемы.
      Она снова сделала паузу, давая обдумать свои слова, затем сказала:
      – Вопрос, стоящий перед нами сегодня –продолжить ли следовать нашему текущему курсу, возможно, уничтожая нашу планету в попытке воскресить ее, или же мы должны пересмотреть приоритеты и дать биологам время найти другое решение.
      Как только она кончила, заговорила советник, сидящая напротив.
      – Они еще не добились успеха, и даже не доказали, что смогут это сделать. Кроме того, насколько я понимаю, они не смогут непосредственно дать нам решение, пока не получат одобрения Федерации. Если мы рискнем и проиграем, тогда мы будем так же мертвы, как и в случае, если планета разлетится на куски из-за применения импульсных двигателей.
      – Возможно, в следующем поколении, –сказала женщина, сидящая рядом с Хэйдар. – Как бы то ни было, я предпочитаю это.
      Другой советник сказала: – Большинство людей на этой планете – нет. Именно поэтому мы запускаем проект вращение – потому что жизнь лучше медленной смерти. Нам нужно новое пространство. Мы решим больше, чем только проблему атмосферы, запуская вращение.
      – Если это сработает, –сказал кто-то с половины Хэйдар. – Сейчас нам говорят, что способности главного компьютера ограничены. Как мы можем доверять этому?
      – Разве мы можем больше доверять исследованиям биологов? –спросила сидящая справа от Кирка.
      Он прочистил горло. Вмешиваться в их дебаты не хотелось, но когда обсуждались способности одного из его офицеров, другого выбора не было.
      – Вы можете полностью доверять доктору Маккою, –сказал он.
      – Его исследованиям, возможно, но его заявления построены на фактах? Он знает, что сможет создать жизнеспособное циклонное дерево?
      – Конечно, он не уверен на сто процентов, –ответил Кирк. – Но утверждения Маккоя никогда не строятся на беспочвенных предположениях.
      – Так же, как и главный инженер не знает наверняка, увенчается ли успехом его работа по восстановлению двигателей, не правда ли?
      Кирк вздохнул. – Конечно, нет. Но вот что я вам скажу: Скотти собирал "Энтерпрайз" буквально по кусочкам бесчисленное число раз. Он может вслепую настроить реактор вещества-антивещества, и он сохранял мой корабль целым в условиях, которые дюжину раз должны были разнести его на куски. Я не сомневаюсь, что так же он сможет сохранить и планету.
      Хэйдар улыбнулась. – Очевидно, вы гордитесь своими офицерами, и у вас есть на то основания. Но все равно, наша ситуация сводится к выбору: кому мы доверяем больше, инженеру "Энтерпрайза" или его доктору?
      – Что насчет нашего собственного инженера? –спросила соседка Кирка. – Профессор Костас разработал свою систему без помощи "Энтерпрайза". Сейчас он продолжает работу внизу. Без сомнения, мистер Скотт оказал ему неоценимую помощь, но мы не должны умалять значение той работы, что была проделана прежде. Инженерное обеспечение проекта вращения – наше собственное.
      – Точно так же, как и инженерия, приведшая к разрушению нашего родного мира, –заметила сидящая на стороне Хэйдар.
      И процесс продолжился. Дебаты продолжались уже около часа, Кирк ответил еще на несколько вопросов по поводу способностей своих офицеров, но совет ни на йоту не отошел от того, с чего они начали. Было похоже, что они собираются спорить вечно, но наконец партия большинства запросила голосования.
      Хэйдар коснулась своего пульта, и наверху опять раздался звонок. – Запрошено голосование, – сказала она. – Вопрос – продолжать ли проект вращения или приостановить его, пока биологи не найдут менее радикальное решение проблемы. Те, кто голосует за продолжение, поднимите левую руку.
      Все члены совета, сидящие на стороне Кирка, подняли руки. Шестеро. Затем сидящая рядом с ним женщина сказала: – Полагаю, что голос координатора Джорай подтвержден документально, – кивнув Кирку. Так что он тоже поднял руку.
      Хэйдар кивнула. – Протестующие?
      Семь рук поднялись на ее стороне стола.
      – Совет блокирован, –сказала Хэйдар.
      – Что насчет советника Телинги? –спросил Кирк. – Ее голос документально не подтвержден?
      – Она мертва, и больше не является членом консульства, –ответила Хэйдар. – Ее район выдвинет другого представителя, но не раньше, чем этот вопрос будет решен.
      Колокольчик снова зазвонил. – У нас недостаточно голосов, чтобы изменить наш настоящий курс. Проект вращения остается в силе. Надеюсь, наша вера в инженеров не была ошибочной.
      Советники отодвигали свои кресла, намереваясь встать, но тут женщина в конце стола слева от Кирка сказала: – Я предлагаю компромисс.
      Ее соратники посмотрели на нее, словно она отрастила клыки, но она проигнорировала взгляды.
      – Я голосовала за вращение, потому что не видела другого способа, и я придерживаюсь этого голоса теперь, поскольку все еще не вижу лучшего курса действий. Тем не менее, вот мои условия: если врач и биолог "Энтерпрайза" смогут получить жизнеспособную альтернативу до начала времени вращения, я проголосую за это. Без необходимости дополнительной встречи.
      Другие члены ее партии перешептывались, но она, игнорируя их, громко сказала: "Голосование".
      В комнате стало тихо. Снова прозвенел серебряный колокольчик.
      – Новое голосование. Должен ли проект вращения быть приостановлен, если биологическое решение будет найдено до его начала. Поддерживающие?
      Поднялись восемь рук: семеро – сторонники Хэйдар. Одна – со стороны Джорай.
      – Протестующие?
      Оставшиеся пятеро подняли руки.
      – Представитель Джорай? –спросила Хэйдар. Явно только из вежливости: она уже выиграла. Дипломатия диктовала, чтобы теперь он воздержался, но если он действительно голосовал за Джорай, он будет голосовать как она. Он не сомневался, как она поступила бы в такой ситуации. Кирк поднял руку.
      – Восемь к шести, –подтвердила Хэйдар. – Капитан, вы осведомлены о наших пожеланиях. Перед советом я спрашиваю вас: вы выполните их?
      Кирк посмотрел на пустое кресло слева. Голос Телинги не значил бы ничего, как и голос Джорай. Избранное правительство планеты решило судьбу своего населения: не его прерогативой было отменить это решение. Он кивнул Хэйдар.
      – "Энтерпрайз" прибыл сюда, чтобы помочь вам, и это все еще наша основная цель. Мы сделаем то, о чем вы попросите.
      Встреча кончилась. Кирк, неожиданно для себя, оказался приглашен сразу на тринадцать праздничных обедов, однако отклонил все приглашения, оправдываясь необходимостью вернуться на корабль .Выйдя из конференц-зала, он открыл коммуникатор, чтобы запросить подъем, однако мысли его были заняты совсем другим. Как ему теперь сообщить новость Скотти? И, с другой стороны, как сообщить ту же новость Боунзу и Зулу?
 

 
      – Онтогенез повторяет фитогенез, –сказал Зулу. Он неотрывно глядел на монитор уже почти двадцать часов, с момента возвращения капитана, и уже больше тридцати часов прошло с тех пор, как он последний раз спал.
      – Да? –переспросил Маккой, мечущийся между симулятором и кроватью Джорай еще дольше.
      Зулу рассмеялся. Может, и не стоит сейчас вываливать на засыпающего на ходу доктора биологические термины, но немного удивления ему не помешает.
      – Онтогенез, это индивидуальное развитие организма. Наблюдая за растущим организмом, вы наблюдаете и за историческим развитием вида, к которому он относится.
      Маккой устало махнул рукой. – А, ну да. Жабры у человеческих эмбрионов и тому подобное. Конечно. Ну и что из этого?
      Зулу указал на экран, на котором проявлялась очередная невероятная мутация – результат миллионов вычислений компьютера, симулирующих взаимодействия генов. – Вот это я уже вижу несколько раз. Мы получили их как конечный результат нескольких запусков. С одной стороны – нечто похожее на огромную елку, с другой – на сплетение виноградных лоз. Даю голову на отсечение, что они и есть древнейшие предки этого циклонного дерева.
      – Елка –может быть, – сказал Маккой. – Но не лозы. Они же лиственные, помните? А здесь нет смены сезонов, чтобы заставить листья опадать или расти новые.
      – Тогда откуда появились необходимые для этого гены? –спросил Зулу.
      Маккой посмотрел на него, словно он заговорил на клингонском.
      – Каждый конечный продукт, который мы получили, был бы абсолютно жизнеспособен в любой среде класса М, –продолжил Зулу. – Мы пытаемся подогнать это под класс L. Я думаю, у нас ничего не получается именно потому, что они никогда не развивались на планете класса L. Большая часть генетического кода приспособлена для смены день/ночь и смены сезонов, наверное, именно потому, что они развивались в этих условиях.
      Маккой рассмеялся. – Вы думаете, мы напали на ложный след? [ Примечание: игра слов – на английском "напасть на ложный след" – "to bark up the wrong tree" – дословно "облаивать не то дерево"]
      – Правильно.
      – Тогда что вы предлагаете? Начать все заново?
      Зулу откинулся на спинку кресла. – Я не знаю, возможно ли это в принципе, но это вряд ли случится за… – он посмотрел на часы, – те пять часов, что нам осталось. Мы уже исчерпали практически все возможности, и я не вижу, чтобы мы находились в шаге от крупного прорыва, – он потер подбородок. – Мы попробовали и с другими образцами, которые я приволок с планеты, но наверное, я слишком сконцентрировался на деревьях и кустарниках. Может, лучше попробовать что-то другое? Поискать лишайники, бактерии, планктон, наконец…Они ведь производят огромное количество кислорода на М-мирах; может, и здесь они смогут помочь нам.
      Маккой посмотрел на экран: паутина прямых, стройных стеблей, расположенных подобно арочному мостику, под которым висел единственный плод, похожий на висящий на нитке шар. Взглянул на масштаб: пять сантиметров. Отлично. Маятник Фуко для мышей.
      – Что за черт, –сказал он Зулу. – Это точно не даст нам худших результатов, чем те, что мы уже получили.
      Скотти наблюдал, как Костас, и его ассистент, Нерон, устанавливают оборудование для перепрограммирования компьютера. Хотя, для нейронной сети, больше подходил термин "обучение". Информационные связи между процессорами крепли при использовании, так что наилучшим способом подготовить компьютер к работе можно было, дав ему проделать подобную задачу. После нескольких тестовых симуляций он начинал работать быстрее, и рассчитанные данные становились более точными.
      Конечно, они не смогут воспроизвести реальную ситуацию – тысячи импульсных двигателей, тысячи сейсмических мониторов и угловых ускорителей, одновременно посылающие данные, но все же чем больше запусков они проделают, тем лучше компьютер будет функционировать, когда придет время.
      Нерон отвечал за вход/выход данных. Для тестовых запусков он использовал матрицу из крошечных нагревателей, которые могли свободно перемещаться в жидкой среде. Специальные сенсоры постоянно замеряли температуру поверхностного слоя. В то же время потоки жидкости беспорядочно перемещались. Компьютер, контролирующий нагреватели, должен был поддерживать температуру верхнего слоя жидкости постоянной. Это было сделано, чтобы симулировать тип флуктуаций, с которым компьютер столкнется при запуске двигателей. Такой прием подготовит компьютер лучше, чем просто механическое запоминание.
      Самым большим недостатком такой системы, по мнению Скотти, было то, что они не могли проверить все цепи. Закодированные радиолинии, соединяющие компьютер собственно с двигателями, было слишком тяжело включать в динамические тесты, так как это означало, что включатся одновременно и все локальные компьютеры двигателей, поэтому Костас и Нерон подсоединили симулятор прямо к портам ввода/вывода. В любом случае, радиолинии не были частью нейронной сети; пока они смогут передавать и получать сообщения, здесь все будет в порядке.
      Проблема была в том, что у каждого порта были свои собственные капризы, и даже несмотря на то, что симулятор пытался сдублировать некоторые вещи, такие, как отставание передаваемых сигналов от скорости света, или моментные сбои в потоке данных, компьютер учился отвечать на сигналы симулятора, а не на реальные, приходящие по радиолиниям.
      Была и еще одна проблема, о которой Костас и Скотти – и даже Нерон, который разрабатывал симулятор – не узнали, пока не стало слишком поздно. Простые ошибки всегда наносят самый большой вред, наносят, но эта была простейшая из всех: соединители (коннекторы) ввода и вывода были одной и той же формы. Они могли блокировать друг друга. А так как нагреватели использовали куда больше тепла, чем предполагалось, то как только начался первый запуск, из входного контура посыпались искры.
      Скотти рванулся к главному выключателю и отрубил всю энергию, но было уже слишком поздно. Из дюжины консолей повалил дым, и воздух наполнил запах горящей электроники.
      Нерон в ужасе уставился на компьютер. – Что произошло? – крикнул он, оглядываясь вокруг, словно ища неповрежденное оборудование.
      Скотти не потребовалось много времени, чтобы установить проблему. Оценка размеров повреждения заняла немного больше, но уже через полчаса мрачная правда стала понятна всем. Около половины всех цепей было уничтожено. Им еще повезло, что только половина: информационных линий было так много, что они подсоединили их к двум модулям, и только один сильно пострадал, когда ударил всплеск напряжения.
      Сам по себе компьютер был в порядке, однако он не мог принимать информацию с более чем половины его сенсоров, так же как и не мог передавать команды половине двигателей на планете.
      И в оставшиеся им четыре часа не было никаких шансов восстановить такое множество цепей.
      – Я все разрушил! –истерически выкрикнул Нерон, хватаясь за волосы. – Я погубил нас всех!
      – Спокойно, парень, –осадил его Скотти. – Держи себя в руках. Мы что-нибудь придумаем.
      Костас в волосы не вцеплялся. Он просто замер, глядя на расплавленный входной каскад и шепча про себя: "все пропало". Услышав заявление Скотти, он вскинул голову.
      – Вы шутите. Это невозможно восстановить. Тем более за оставшееся нам время.
      – Посмотрим, –ответил Скотти. – Все рассчитывают на нас, а у меня нет привычки подводить людей. Он искоса посмотрел на консоль, смахивая своим логическим щупом обуглившиеся остатки плат, чтобы посмотреть, можно ли спасти что-либо еще, но это было невозможно. Уцелели только немногие цепи, не задействованные в первой симуляции.
      – Ну что ж, –сказал Скотти, рассуждая вслух, – у нас есть два пути. Один модуль полностью сгорел, но второй цел. Что, если мы ошибались, полагая, что нам жизненно необходимы сразу оба блока?
      – Ну и что тогда? –спросил Нерон. – Мы все равно сможем контролировать только половину двигателей.
      –  Одновременнополовину, –терпеливо произнес Скотти. – Компьютер переключался между модулями, так? Если мы сможем заставить процессор переключаться между этими половинами, я не вижу, в чем будет разница.
      – Но приоритетные прерывания не будут работать, –сказал Костас. – Мы не сможем знать, нарастают ли колебания, пока не переключимся.
      – Будем проверять каждые полсекунды, –сказал Скотти. – Насколько могут возрасти колебания за такой период?
      – Чрезвычайно, –ответил Нерон. – Мы не можем этого сделать. Это самоубийство!
      Скотти начинало раздражать это пораженчество. – Если не можете держать себя в руках, лучше выйдите за дверь, – резко сказал он. – Это сработает, если только мы прекратим наконец болтовню. У нас есть четыре часа, чтобы восстановить пятнадцать тысяч цепей и сделать коммутатор. Если у вас нет идеи получше, то давайте за работу!
      Костас медленно наклонил голову. – Я не вижу другого выхода.
      Звездчатые глаза Нерона вспыхнули злобой, или страхом, но он ничего не сказал. Просто повернулся к ближайшей консоли и углубился в работу.
      На мостике царило напряжение. Кирк знал, что он был причиной этого, но ему было все равно. Время стремительно утекало, а у него до сих пор не было вариантов, из которых можно было бы выбирать. Он не мог просто сидеть в командирском кресле и ждать; он расхаживал взад и вперед по мостику, проверяя навигаторские дисплеи, заглядывая через плечо Спока на мониторы научной станции, – что угодно, лишь бы чем-то заниматься.
      На главном экране застыло изображение планетной системы. На переднем плане практически неподвижно замерла Римиллия. Позади нее ярко горел Торч – хотя фильтры экрана значительно понижали действительную интенсивность его света, чтобы предохранить глаза команды. Позади Торча планеты, словно тлеющие огоньки, выстраивались в линию, последние были уже почти на месте, еще дальше вращался по своей эллиптической орбите Спарк. Только одна точка света, наиболее близкая к Торчу, еще имела относительный угол, но и он быстро сокращался.
      – Время, мистер Спок? –спросил Кирк.
      – Десять минут до окна активации, –спокойно ответил Спок.
      Кирк знал, что у них есть примерно три часа; затем, по мере того как планеты снова начнут расходиться, их способность контролировать колебания резко пойдет вниз, но именно три часа, и даже больше, необходимо, чтобы завершить самую важную первую кварту вращения. Планету нельзя было разогнать за пару минут.
      Ухура повернулась от своей консоли. – Советник Хэйдар, сэр.
      – На экран.
      Изображение звездной системы сменилось лицом советника. Она была в своей личной резиденции, и разбросанные повсюду ящики говорили, что она запоздало упаковывала свои ценности.
      – Капитан, –сказала она. – Это переломный момент. Какие у вас новости?
      – Ни одной хорошей, –ответил Кирк. – Скотти все еще оканчивает починку компьютера, а Маккой и Зулу работают над симуляцией этих ваших деревьев. Никто еще не добился успеха.
      – Тогда мы вернулись к тому, с чего начинали, –Хэйдар засмеялась, но в улыбке было мало радости. – Все это время, все эти усилия в конечном счете свелись к нулю.
      – Мы все еще работаем, –сказал Кирк. – Не теряйте надежду.
      Она покачала головой. – Вы не понимаете, капитан. Именно на это я надеялась все время. Я только сожалею о потерях и кровопролитии, которые заставили избрать это путь.
      Искренни ли эти слова, подумал Кирк. Он все еще не знал, действительно ли она стояла за саботажем и убийствами.
      – Не празднуйте победу слишком рано, – предостерег он. – Мы не бросаем работу. Время еще есть.
      – Окно активации открыто, –сказал Спок.
      – Кажется, теперь это не имеет значения, –сказала Хэйдар. Она отвернулась на мгновение, затем посмотрела на Кирка. Без сомнения, кто-то разговаривал с ней за пределами изображения. – Как координатор Джорай? – спросила она.
      – Вне опасности, –ответил Кирк. – но все еще без сознания.
      – Она может участвовать в чрезвычайной сессии совета?
      – Не знаю. Подождите минутку, –он вдавил кнопку интеркома. – Кирк лазарету. Боунз, как там дела?
      Судя по голосу, Маккой был опустошен до предела. – Мы работаем так быстро, как можем, Джим, но еще не подобрали нужной комбинации. Если бы ты дал нам еще немного времени, тогда, я уверен –…
      – У вас есть время, пока Скотти не починит компьютер, –перебил Кирк. – Я насчет Джорай. Ее можно привести в сознание?
      – Ни в коем случае, –ответил Маккой. – я стабилизировал ее состояние, но она все еще балансирует на лезвие ножа. Мы не можем заставлять ее тело делать еще что-то.
      Кирк попытался заставить себя не выдать, что с сердца свалился тяжелый камень. Она выживет. Он понимал, что не несет ответственности за ее состояние, но с тех пор, как он потерял женщину, которую любил больше всего, он чувствовал ответственность за любую женщину, с которой он был знаком, и без разницы, насколько близко. Поэтому он не в коем случае не собирался приказывать Маккою привести ее в сознание, если это снова подвергнет ее опасности.
      – Очень хорошо, –наконец сказал он. – Держите меня в курсе. Конец связи. – Он повернулся к Хэйдар. – Вы слышали доктора.
      Она кивнула.
      – А ваш инженер?
      Кирк в любом случае собирался это сделать. Он кивнул Ухуре.
      – Скотти, как у вас дела?
      Раздался немного раздраженный голос. – Капитан, мы вкалываем как проклятые, но пройдет еще час, прежде чем мы закончим.
      – Спок? –спросил Кирк.
      – Окно активации закроется через тридцать семь минут. Если мы не начнем к тому времени, мы не успеем закончить фазу полной мощности прежде чем колебания подпространства вновь не станут хаотическими.
      – Вы слышали Спока, Скотти. У вас есть тридцать семь минут. Время не ждет.
      – Есть, капитан, – устало сказал Скотти. – Мы постараемся.
      – Хорошо. Конец связи.
      Один из мониторов Спока подал звуковой сигнал. Офицер по науке быстро просмотрел данные, затем перевел взгляд на Кирка.
      – Полагаю, у нас еще одна проблема. Я засек на поверхности выстрелы дисрапторов.
      – Огонь дисрапторов? –переспросил Кирк. – Где?
      Спок снова просмотрел данные. – Повсюду в пределах Края. Очевидно, на Римиллии началась война.
 

 
      Скотти закрыл коммуникатор и прицепил его обратно на пояс.
      – Ну вот, –сказал он Костасу и Нерону. – Вы слышали капитана. У нас есть тридцать семь минут, так что давайте-ка пошевелимся.
      – Мы не сможем сделать это так быстро, –сказал Нерон. Он нервно ломал пальцы, напряженный взгляд перебегал со Скотта на Костаса и обратно. – Это безумие. Лучше вообще не начинать вращения, чем потерпеть неудачу частично.
      Скотти указал на секцию ввода, где они работали, пока не поступил вызов от капитана. – Это не наше решение, и у нас нет времени на пустые разговоры. Все, пошли.
      Нерон посмотрел на компьютерную консоль, ее развороченные схемы, затем наклонился, и, взяв оборванный провод, поместил его в разъем платы. Скотти перехватил его руку.
      – Не сюда, парень, –сказал он настолько мягко, как можно было в этих обстоятельствах, – нужно…
      Нерон неожиданно выпрямился, и, достав из кармана фазер Звездного Флота, направил его на Скотти.
      – Берегитесь! –закричал Костас. Нерон развернулся, но прежде чем он успел выстрелить, Скотти подставил ему подножку, выбивая из рук оружие. Фазер лязгнул, коснувшись пола, но Скотти не попытался им завладеть; он просто нанес удар ладонью по шее Нерона. Римиллианец упал на пол, Скотт быстро связал ему руки, на случай если он только симулировал потерю сознания.
      – Позовите охрану, –бросил Скотт Костасу, но стражники уже сами прибежали на шум. Они вздернули Нерона на ноги, но вынуждены были поддерживать его: Скотти слишком хорошо его ударил.
      – Вот тебе и раз, –сказал Скотти, потирая костяшки. – Похоже, мы нашли нашего саботажника.
      – Нерон? –неверяще спросил Костас. – Он – диверсант?
      – Да, и держу пари, даже больше, –сказал Скотти. – У него был фазер. Значит, он связан с теми, кто захватил капитана. И кто стрелял в координатора Джорай.
      Костас обессилено прислонился к панели компьютера. – Он был моей правой рукой!
      – Наилучшее прикрытие для злоумышленника, –сказал Скотти. – У него был доступ ко всему проекту. – Он посмотрел на лежащего без сознания римиллианца, затем печально склонил голову. – Заприте его, – сказал он охранникам. Повернулся к Костасу. – За работу. Он занял слишком много нашего времени.
      Костас, наблюдающий, как охранники уносят Нерона, перевел глаза на Скотти.
      – Вы шутите. Мы не можем этого сделать. Нам придется проверить все, к чему он прикасался!
      – Мы это и сделаем, –ответил Скотти. Он поднял логический щуп Костаса и вручил его ему. – Я не позволю им остановить меня. Не в этот раз.
      Костас посмотрел на инструмент в своей руке, затем молча направился к консоли, за которой прежде работал Нерон.
      Скотти последовал было за ним, но остановился. Нужно было сперва еще кое-что сделать. Он открыл коммуникатор. – "Энтерпрайз", это Скотт. Мы нашли злоумышленника.
      Спок проверял энергетические мониторы, одновременно слушая рапорт мистера Скотта. Энергетические разряды образовали две почти непрерывные линии, на расстоянии около пяти километров от медианы в каждую сторону, и их активность быстро увеличивалась.
      Он услышал, как Кирк спрашивает: "Вы все еще можете починить компьютер?", и Скотти, явно раздраженный всей ситуацией, ответил: "Никакие черти и ангелы теперь не смогут меня остановить. Мы это сделаем. Конец связи."
      Спок взглянул на главный экран, откуда советник Хэйдар смотрела на Кирка удивленными глазами. – Похоже, мы нашли вашего злоумышленника, – сказал Кирк.
      – Уверяю вас, капитан, он не мой, –сухо сказала она.
      Искренни ли ее слова, размышлял Спок. У нее не было доказательств ее причастности, за исключением ее политической позиции, но она, как и все остальные, имела право выступать против проекта вращения, пока оппозиция оставалась легальной. И, несмотря на все подозрения, у него не было доказательств обратного.
      Очевидно, у капитана тоже. Когда Спок снова переключился на свои мониторы, он сказал: – Я ничего такого не имел в виду. Я только хотел сказать, что он схвачен, и теперь, возможно, мы сможем продолжить проект.
      – Возможно, нет, капитан, –вмешался Спок. Он обнаружил определенную закономерность. Посмотрел прямо на капитана. – Линии огня приближаются к Медиане, с обоих сторон. Я полагаю, что это тактика внеземельщиков, нацеленная против обитателей наиболее благоприятных мест.
      – Бедняки против богатых… –задумчиво сказал Кирк. Посмотрел на Хэйдар. – Вы можете защищаться?
      – Вряд ли, –ответила она. – Большинство из нас уже скрылись в подземных убежищах. – Она кивнула на ящики позади нее. – Как вы видите, я осталась, чтобы упаковать остатки моих вещей, но теперь я готова присоединиться к ним.
      – Возможно, им придется возвратиться и сражаться, –сказал Кирк. – Если только мы не сможем остановить внеземельщиков отсюда. Спок, можно это как-то сделать?
      – Отрицательно, капитан. Если только не заставить их объединиться против общего врага на орбите, мы бессильны повлиять на их курс действий. Битва идет по всему Краю. Ее можно с полным правом назвать революцией.
      – Но почему сейчас? –спросил Кирк. – Если Скотти закончит с компьютером вовремя, земли, за которые они сражаются, ничего не будут стоить…
      – Но мистер Скотт этого еще не сделал, –заметил Спок. – Внеземельщики не знают, что он продолжает попытки. Они знают только, что время, назначенное для запуска, прошло, и ничего не произошло. Я предполагаю, что это был сигнал начать революцию, так как теперь они не сомневаются, что богатые и могущественные предали их.
      – Тогда если мы сможем запустить двигатели сейчас, мы сможем остановить войну, –сказала Хэйдар.
      Спок восхитился ее быстрой уступкой логике, но капитан смотрел на нее, раскрыв рот от удивления.
      – Вы? –спросил он. – Вы просите нас запустить двигатели?!
      – Я прошу спасти мою жизнь, – резко ответила она. – Не думаю, что я переживу революцию.
      – Ее позиция обоснована, капитан, –сказал Спок. – Никто из партии меньшинства не имеет шансов. Как и население охваченной зоны.
      – Вы должны что-то сделать, –Хэйдар непроизвольно повысила голос.
      Кирк повернулся к Ухуре. – Дайте мне Скотти еще раз.
      Мгновение спустя, на мостике раздался голос инженера. – Да, капитан?
      – Скотти, ты можешь подать на двигатели хоть какую-то энергию?
      Скотти удивленно ответил: – Двигатели не проблема, капитан, я могу дать и полную энергию, когда этот компьютер будет в порядке, но только через пару минут. Мы работаем так быстро, как можем.
      Кирк мрачно усмехнулся. – Я понимаю, Скотти, но внизу начинается война. Нам нужны эти двигатели сейчас, или на планете не будет цивилизации, которую нужно спасать.
      – Война? О чем вы говорите, сэр? Когда она началась?
      Компьютерная установка тщательно охранялась с момента саботажа; кроме того, это явно не была первичная цель революционеров. Ничего удивительного, что Скотти еще не знал.
      – С тех пор, как двигатели не были запущены вовремя. Внеземельщики, очевидно, думают, что их предали.
      – Понятно, –Скотти замолчал на мгновение, затем сказал: – Я могу дать вам четверть импульса. Мы не сможем его контролировать, пока не восстановим компьютер, и даже варп-генераторы на такой мощности лишь слегка потрясли бы планету, но по крайней мере они будут работать.
      – Это лучше, чем ничего, Скотти. Давайте.
      – Есть, сэр.
      Спок посмотрел на свой монитор, и мгновение спустя увидел, как на поверхности планеты вспыхнули тысячи ярких искорок. Невооруженным глазом на данной мощности их можно было заметить только на темной стороне, но сенсоры регистрировали их на всей поверхности планеты. Показатели энергии повышались, пока не замерли на постоянной отметке, показывая, что двигатели достигли запланированной мощности.
      – Двигатели работают, –сказал он. В коре планеты усиливалось напряжение. Даже четверти мощности было достаточно, чтобы вызвать землетрясения; хотя взаимодействия подпространства пока еще были слабы, без контроля они могли усиливать друг друга, образуя петли обратной связи, что было опасно. Но это отличная возможность проанализировать работу двигателей в ситуации, близкой к критической, и, при необходимости, скорректировать.
      – Сражение прекратилось? –спросил Кирк.
      Спок проверил активность дисрапторов, но она стала даже выше, чем прежде. – Отрицательно, капитан.
      – Может, они еще ничего не заметили? Хэйдар, вы чувствуете что-нибудь?
      Она держалась за спинку стула. – Да, все здание вибрирует. Волны прокатываются каждые несколько секунд. Словно целое здание приподнимается и падает обратно.
      Так и было, отметил Спок. Вся планета словно покрылась рябью, как поверхность океана в жаркий день.
      – Снаружи они тоже это почувствовали, разве нет? –спросил Кирк. – Тогда почему они все еще сражаются?
      – Прекратить битву всегда труднее, чем ее начать, –сказал Спок. – Теперь, когда две стороны вовлечены в конфликт, я предполагаю, что старая ненависть будет держать их в состоянии войны несмотря на все, что мы сможем сделать.
      Кирк ударил кулаком о кулак. – Ну что ж, посмотрим. Скотти, дай мне половину импульса.
      – Капитан, –раздался голос Скотти. – Мы не можем сделать это без компьютера. Взаимодействия подпространства выйдут из-под контроля.
      – В настоящий момент, именно этого я и хочу. Половина импульса, мистер Скотт!
      Скотти явно не понравилась эта идея, даже несмотря на то, что он находился на полюсе, наименее подверженном колебаниям, но тем не менее он сказал: – Есть, капитан, и в следующий момент Спок увидел, что уровень энергии двигателей повышается.
      Хэйдар вцепилась в свое кресло. – Все здание трясется! – в ужасе закричала она.
      – Транспортаторная, наведите луч на советника Хэйдар, –приказал Кирк по интеркому. – Будьте готовы поднять ее по моему сигналу.
      – Готов, –ответил энсин Вэгл.
      – Нет, –сказала Хэйдар, взяв себя в руки. – Мое место здесь, с моими людьми. Правительство не может сбежать, когда в опасности люди.
      – Даже в центре революции? –спросил Кирк.
      – Даже тогда.
      – Я восхищаюсь вашими принципами, –проговорил Кирк. – Хорошо, оставайтесь, мо мы сразу же вас поднимем, если вам будет угрожать опасность.
      – Согласна. –Она глубоко вздохнула. – Вибрация становится сильнее, и колебания…Оу!
      Спок заметил это с орбиты.
      – Землетрясение, мощностью семь баллов, –доложил он. – Эпицентр приблизительно в ста километрах от здания правительства.
      – Это должно притормозить революцию, –заметил Кирк с удовлетворением.
      – О какой революции вы говорите? –спросил Спок. – Сенсоры показывают, что Край переместился на сто три метра к западу, начиная с момента запуска двигателей. Революция на планете только начинается[ примечание: игра слов – revolution обозначает одновременно "революция" и "вращение"»].
      – Спасибо, Спок, –сказал Кирк, усмехнувшись.
      Но через мгновение его улыбка погасла, как только он взглянул на монитор. Сражение не прекратилось.
      – Три четверти импульса, Скотти, – немедленно сказал Кирк.
      – Капитан, это невозможно! Дайте мне десять минут, чтобы исправить компьютер!
      Кирк покачал головой. – Небольшая тряска не повредит. Я хочу опрокинуть на колени каждого человека на планете. Посмотрим, смогут ли они тогда сражаться.
      – Хорошо, –с сомнением сказал Скотти, – но я собираюсь их выключить, если начнутся проблемы.
      – Отлично. Три четверти импульса.
      Теперь Спок мог заметить повышение уровня энергии и без помощи сенсоров. Яркие вспышки превратились в мощные языки плазмы, видимые даже на дневной стороне планеты.
      Напряжение возрастало в геометрической прогрессии. Вдоль экватора, где скопление двигателей было наибольшим, Спок мог наблюдать землетрясения десяти и одиннадцати баллов. Скалы разлетались на куски, словно от прямого попадания бомбы.
      Хэйдар закричала, когда с потолка упал огромный кусок черепицы, прямо рядом с ней.
      – Позвольте нам поднять вас! –сказал Кирк.
      – Нет. Я должна убедиться, что все в безопасности. –Позади нее, Кирк видел людей, спускающихся в люк, очевидно, в подземные убежища.
      – Тогда по крайней мере встаньте под аркой, –посоветовал Кирк, и она медленно подошла к двери как раз в пределах видеодиапазона.
      Спок посмотрел на монитор.
      – Дисрапторный огонь продолжается.
      – Черт побери, что они пытаются доказать?! –вспылил Кирк. – Скотти, сколько еще с этим компьютером?
      – Пять минут как минимум, –ответил тот. – Но даже тогда не факт, что он будет работать. У нас не было времени, чтобы проводить испытания.
      – Подключите его так или иначе, –сказал Кирк. – У нас нет другого выбора.
      Вся команда мостика напряженно застыла, чувствуя, как утекают минуты. Хэйдар, теперь едва в поле зрения, продолжала быстро комментировать происходящее. Спок, наблюдающий за колебаниями, понял, что такая ситуация не продлится долго. Взаимодействия подпространства становились критическими, и скоро силы истинно космического масштаба обрушатся на планету.
      Колебания достигли даже орбиты. "Энтерпрайз" слегка качнуло, когда особенно сильная волна на мгновение пересилило его инерциальные гасители.
      – Мистер Скотт, –сказал Спок. – Я наблюдаю гармоническое усиление. Приготовьтесь уменьшить мощность.
      – Если мы продержимся еще пару минут, нам этого не потребуется, –ответил Скотт. – Мы уже почти кончили с компьютером; если мы его подключим вовремя, то завершим вращение.
      – Я вижу их во дворе! –закричала Хэйдар. – Они штурмуют здание! Звук бьющегося стекла и луч дисраптора подтвердил ее слова.
      – Поднимайте ее, –сказал Кирк. – Поднимите всех, находящихся в здании.
      Хэйдар дематериализовалась за секунду до того, как в здание ворвалась группа тяжело вооруженных людей. – Этих не надо, мистер Вэгл, – предостерег Кирк.
      – Вас понял, –ответил Вэгл. – новоприбывшие пропустят запуск.
      Раздался голос Скотти. – Капитан, мы почти…еще одно соединение…компьютер включен!
      – Полная мощность! –приказал Кирк.
      Сенсоры Спока отметили очередное увеличение мощности. В этот раз она повышалось не так гладко: некоторые двигатели работали с большим усилием, чем другие, и общее напряжение колебалось. Тем не менее, компьютер работал, сглаживая взаимодействия подпространства и давление на поверхность планеты. Гармонические уровни резонанса начали понижаться, и взрывы прекратились.
      Однако никакой контроль не мог полностью подавить напряжение, и теперь, когда двигатели работали на полную мощность, это выражалось во все более мощных землетрясениях.
      На обзорном экране по-прежнему находился офис Хэйдар в здании консульства, и команда "Энтерпрайза" в молчании наблюдала за разрушением его. На пол падали куски черепицы с потолка и блоки разрушающихся стен. Внеземельщики поспешили во внутренние помещения, оставив комнату пустой, но через пролом в стене можно было наблюдать за разыгравшейся битвой. Снаружи, еще одно здание задрожало и рассыпалось на кирпичики. Раздавшийся грохот едва не оглушил их. Ухура быстро уменьшила громкость, минутой позже сделала это еще раз.
      На мониторе Спока засверкали фиолетовые вспышки. – Десятибалльное землетрясение в двух километрах от здания правительства, – сказал он.
      Крыша консульства, осыпая все вокруг дождем обломков, провалилась внутрь. Экран вспыхнул на мгновение и погас.
 

 
      Неожиданная тишина поразила Чехова больше, чем грохот падающих обломков. Он был напряжен, как клингон на мирной конференции, и любая неожиданность заставляла его вздрагивать. В любой момент он ожидал удара фотонной торпеды, в то же время сомневаясь, сможет ли он заметить ее в окружающем хаосе.
      Однако показания энергии были чисты. Тридцать тысяч импульсных двигателей, работающих сейчас на варп-уровне, на навигационных дисплеях выглядели как схема огромной космической битвы. Колебания теперь уменьшались, после того как мистер Скотт включил компьютер, но не настолько быстро, чтобы удовлетворить Чехова; "Энтерпрайз" снова дернулся, когда очередная флуктуация достигла орбиты.
      Двери турболифта со свистом разъехались, и на мостик вошла советник Хэйдар. Чехов едва удостоил ее взглядом, но услышал, как Кирк сказал "Добро пожаловать на борт", а она тревожно спросила: "Сражение прекратилось?"
      Чехов посмотрел на свой дисплей, но огонь дисрапторов, если он был, полностью заслонялся более сильными сигналами от импульсных двигателей.
      Однако у Спока, на его научной станции, детекторы были более чувствительными.
      – Б ольшая часть активности прекратилась. Все еще есть отдельные вспышки, но я полагаю, мы успешно остановили революцию.
      – Хорошо.
      В голосе капитана проскользнула нотка удовлетворения. Похоже было на то, что он не прочь так рискнуть еще раз.
      Но в тот момент когда он это думал, Чехов осознал, что это было преждевременно. Яркая вспышка взорвалась над планетой, проносясь над горизонтом – прямо к "Энтерпрайзу".
      – Атака! –закричал Чехов.
      – Поднять щиты, –приказал Кирк.
      Чехов поднял щиты, убедившись заодно, что фазеры находятся в полной готовности. Ему уже надоело тихо сидеть под огнем.
      Однако торпеда изменила курс под действием гравитации планеты, и ее курс отклонился от курса "Энтерпрайза" на несколько тысяч километров.
      – Куда они стреляют? –недоуменно спросил Чехов, но затем заметил плазменный след, тянущийся за снарядом.
      Спок тоже это заметил. – Это один из импульсных двигателей, – сказал он. – Очевидно, его крепление было ненадежным.
      – Куда он ударит? –спросил Кирк.
      Чехов посмотрел на свои приборы, но их показания по-прежнему изменялись.
      – Невозможно вычислить, капитан. Колебания подпространства швыряют его в разные стороны.
      – Тогда уничтожьте его, –приказал Кирк.
      Довольный шансом хоть во что-то выстрелить, Чехов нацелил фазер корабля на кувыркающийся двигатель и нажал на пуск. Два сверкающих энергетических луча достигли двигателя, превращая его в облако ионизированного газа.
      В следующую секунду от поверхности оторвалась еще одна блестящая искорка.
      – Еще один! –сказал Чехов. – Нет, два…
      – Стреляйте, –приказал Кирк.
      Чехов выстрелил еще два раза, и еще два газовых облака поплыли к поверхности планеты.
      – Сильные колебания, прежде чем компьютер был восстановлен, очевидно, повредили их крепления, –сказал Спок. – Полагаю, отказали не только эти три двигателя.
      – Сколько еще? –спросила Хэйдар. Казалось, теперь она так же боится, что двигатели выйдут из строя, как раньше боялась, что они заработают.
      Спок ответил: – Невозможно вычислить точно без структурного анализа, однако на основе наблюдаемой длины волны, я бы оценил, что около восьмидесяти двигателей были расположены вблизи узловых точек, и, таким образом, наиболее подвержены вибрации. Мы скоро это узнаем; они безусловно откажут в ближайшие несколько минут.
      За следующие две минуты, семьдесят один двигатель вырвался на свободу, но затем их число упало. Их вклад в общее производство энергии был очень мал, и их установки не были пилотируемы, так что не нужно было волноваться о потери жизней. Фактически, думал Чехов, состреливая один за другим, они запустили фейерверк в честь крупнейшего события в римиллианской истории.
      Еще два двигателя упали на землю, их начальная скорость была слишком мала, чтобы их можно подстрелить, но они упали в ненаселенных участках, так что об этом тоже не нужно было беспокоиться. Планета начинала двигаться, наращивая угловой момент с феноменальной скоростью. На экваторе она двигалась уже со скоростью километр в час. Пока немного, но это только начало.
      "Энтерпрайз" неожиданно тряхнуло, словно в него попал огромный метеор. Чехов посмотрел на свои мониторы и обнаружил дикую рябь субпространственных полей, окружающих планету. То, что они только что ощутили, не шло ни в какое сравнение с тем, что приближалось.
      – Приготовьтесь к столкновению! –сказал он, крепко обхватывая свой навигаторский пульт.
      "Энтерпрайз" прошел прямо сквозь это, его энергетические поля, взаимодействуя с полями подпространства, швыряли экипаж от стены к стене. Чехова отбросило на палубу, а Хэйдар, стоявшая рядом с креслом Кирка, оказалась почти у него на коленях. Чехов помог ей подняться, затем повернулся к своей консоли. Корабль отбросило с курса – неудивительно.
      Он ожидал команды, но Кирк молчал. Спок что-то сказал, но это было лишь наблюдение. – Флуктуации подпространства усиливаются, мистер Скотт.
      – Это и так понятно, –пробормотал Чехов, закладывая координаты на возвращение к первоначальной орбите.
      Скотти узнал о колебаниях даже раньше "Энтерпрайза". На всех пультах почти одновременно вспыхнули тревожные сигналы, когда двигатели одним за другим переставали отвечать; шоковая волна наконец достигла северного полюса и здание затряслось подобно шаттлу в непилотируемом спуске. Импровизированные цепи, которые они собрали, выходили из строя одна за другой, как и некоторые из уцелевших при саботаже.
      Компьютер, конечно, не был обучен справляться с внезапным прерыванием его информационных потоков – этим должен был заниматься Нерон – так что он не мог сразу взять ситуацию под контроль. Он пытался восстановить прерванные связи вместо того, чтобы работать с оставшимися, а из-за этого колебания подпространства снова начали возрастать.
      – Я вижу, –сказал Скотт в ответ на сообщение Спока с орбиты. – Понятия не имею, что тут можно сделать, но мы постараемся.
      Он оставил коммуникатор на главной консоли, чтобы не держать его постоянно. Ухура, в крайнем случае, сможет повысить мощность, если им будет плохо слышно, а он был занят. Слишком занят, чтобы ждать ответа. Он снял боковую панель и просунул голову в образовавшееся отверстие, держа во рту крошечный фонарик.
      К счастью, не нужно было беспокоиться о всех тридцати тысячах линий. Костас, по крайней мере, запрограммировал мультиплексные сигналы, так что одна линия контролировала около сотни двигателей. Но в то же время, когда единственная цепь выходила из строя, они теряли сразу сотню двигателей, а когда она вновь восстанавливалась, компьютер внезапно получал сотню новых устройств, которые необходимо было контролировать. Колебания подпространства нельзя было даже сравнить с тем, что происходило в расположенной перед Скотти схемой.
      Очередное землетрясение сотрясло комплекс. Скотти благополучно выдержал его и вернулся к своей задаче. Потеряны семь цепей. Семь сотней двигателей никак не контролируются по меньшей мере три секунды. Он торопливо замкнул цепи и проверил еще повреждения.
      После очередного толчка его коммуникатор свалился на пол.
      – Скотти, ты еще здесь? Мистер Скотт? –раздался голос Кирка.
      – Да, –ответил он, выныривая из-под консоли и подхватывая коммуникатор. – Пока да. Этот компьютер трещит по швам, капитан.
      – Держи его, Скотти. Нам нужно только… –он осекся, без сомнения, осознав, что ни половина, ни четверть работы еще не сделана. Даже ни одна десятая.
      Скотти вздохнул. – Теперь вы меня понимаете, капитан. Нам придется держать его в рабочем состоянии в течение многих недель. При этой мощности, мы будем счастливчиками, если продержимся еще десять минут и не разлетимся на атомы.
      – Мы не можем остановиться сейчас, Скотти. Планета уже движется.
      – Да, и мы сделаем все, чтобы это так и оставалось, но все-таки у нас куча проблем.
      Снова раздался тревожный сигнал, здание затряслось, и его коммуникатор опять оказался на полу. Он кинул взгляд на сенсоры, ища источник проблемы, затем снова нырнул под консоль, чтобы соединить еще одну разомкнувшуюся цепь. По крайней мере, больше ничего не сгорело, с тех пор как Нерон подключил тот симулятор.
      При мысли о Нероне Скотти глубоко вздохнул. Каким образом кто-то мог так близко работать над проектом, подобным этому, помогать создавать все эти двигатели и компьютеры, и в последний момент предать? Планировал ли он это заранее, или же пересмотрел свои взгляды, когда время пришло, пытаясь предотвратить то, что он считал катастрофой? Каковы бы не были его мотивы, он уже едва не вызвал катастрофу, и она все еще могла произойти, если Скотти и Костас не смогут удержать на плаву исправленные на скорую руку приборы.
      Охранники, вероятно, увели его в какую-нибудь складскую ячейку. Скотти надеялся, что сможет задать ему пару вопросов, когда все закончится…хотя это еще спорный вопрос.
      Для Костаса это не было спорным вопросом. Его почти оглушило осознание того, что его ближайший помощник – Отвергатель. Он работал словно по инерции, и Скотти понимал, что от него сейчас немного проку – значит, он, фактически, несет ответственность за всю операцию.
      Очередное землетрясение сотрясло здание, и свежие заплаты в стенах и потолке угрожающе затрещали. Строительная команда укрепила все, что можно, толстыми стальными балками, но землетрясение подобной мощности все же сможет разрушить и этот каркас.
      Если это случится, тогда все будет кончено. Вращательный проект погибнет, как и вся планета, вероятно, – Римиллия уже двигалась слишком быстро, чтобы остановиться. Даже если они не наберет достаточного ускорения, она будет медленно раскачиваться взад-вперед, и Край обретет убийственно жаркие дни и леденящие ночи, прежде чем он вернется на свою прежнюю позицию.
      Хотя, возможно, это предпочтительнее, чем если планета разлетится на куски, подумал Скотти, содрогнувшись под ударом еще одной шоковой волны. По крайней мере, люди смогут выжить в подземных убежищах. А если треснет земная кора, и расплавленная мантия вырвется на поверхность, все будет кончено за несколько часов.
      Похоже, сейчас происходило что-то подобное. На главной карте, сейсмические мониторы показывали крупные землетрясения в дюжине мест на планете. Двигатели на этих участках уже перестали существовать, или взорвавшись от взрыва в ядре искривителя, или же улетев в космос, когда не выдержали крепления. Скотти просмотрел число потерянных: около двух сотен. Половина процента. Это уже значительно. Учитывая ограниченность бюджета, римиллианцы построили двигателей ни на йоту больше, чем было необходимо. Если потери увеличатся, они никогда не смогут набрать достаточное угловое ускорение, независимо от того, сколько времени будут работать оставшиеся.
      Костас убрал голову из-под консоли и выпрямился.
      – Это похоже на сеть из мокрой бумаги, –закричал он сквозь грохот землетрясения. – Все, чего я касаюсь, разваливается!
      – Я знаю, –успокаивающе сказал Скотти. Очередное землетрясение снова сбросило на пол его коммуникатор.
      – Здесь становится довольно жарко, Скотти.
      – Я с удовольствием поменяюсь с тобой местами, –ответил Скотти. – Мы уже…
      Неожиданный неистовой силы удар бросил его на пол. Из одной из консолей посыпались искры. Костас подполз к ней на коленях и откинул панель доступа, не замечая, как сзади начинает медленно крениться вперед огромный блок.
      – Оглянитесь! –закричал Скотти. Он схватил Костаса за руку и резко дернул; в следующее мгновение блок с грохотом обрушился на то место, где только что находился ученый.
      Костас в ужасе посмотрел на упавшее оборудование. – Это был один из главных процессоров, – сказал он.
      Скотти разделял его чувства, но ничего другого не оставалось, как только передать его данные на другой процессор. По крайней мере, это можно сделать с помощью контроля клавиатуры. Уже работая над этим, Скотти ответил:
      – Я знаю. Нам придется надеяться, что остальные смогут скомпенсировать потерю.
      – Такую потерю –нет, – сказал Костас. – Теперь нет способов, каким мы сможем его удерживать.
      Скотт надеялся, что тот ошибается, но, к несчастью, профессор хорошо знал этот компьютер. Осталось слишком мало цепей, способных контролировать двигатели и рассчитывать взаимодействия подпространства. Данные сейсмических мониторов уже вышли за пределы шкалы. Кольцо землетрясений охватило почти всю планету, происходя одно за другим.
      – Вулканическая активность на трех участках, –сказал Спок через коммуникатор. – Наблюдаются трещины в тектонических плитах.
      Скотти огляделся вокруг. На всех экранах пылали предупреждающие огни, из нескольких консолей исходил дым. Контрольный зал походил на корабль, проигравший главное сражение в космосе, за несколько моментов до того, как варп-двигатель взорвется и разнесет его на атомы.
      Еще одни толчок прокатился по зданию. Сейсмические предупреждения пылали по всей карте.
      – Капитан, планета больше не выдержит этого! –закричал Скотт в коммуникатор. – Ее разнесет на куски!
      – Мы не можем сейчас остановиться, –резко ответил Кирк. – Держите ее, Скотти.
      Костас в неверии посмотрел на коммуникатор. Скотти покачал головой, хватаясь за консоль, чтобы удержаться на ногах.
      – Сэр, мы попробовали все, что можно. Больше ничего нельзя сделать. Мы должны отключить двигатели.
      – Мы не можем этого сделать! –сказал Кирк. – Мы должны завершить вращение!
      – Сэр, если мы не остановимся, то тут нечему будет вращаться, –настаивал Скотти. – Мы должны их выключить!
      Он услышал, как Спок сказал:
      – Я согласен с этим утверждением, капитан. Напряжение вышло далеко за границы структурной устойчивости планеты, и гармонические вибрации продолжают нарастать. Если мы не отключим двигатели в ближайшие 3.2 минуты, планета будет уничтожена.
      Скотти вытер лоб рукавом, ожидая, пока капитан примет решение. Кирк считал, что в любой ситуации нужно бороться до конца, и иногда он был прав, но явно не в этот раз. Если он попытается сейчас поиграть в героя, под угрозой окажутся не только "Энтерпрайз" и четыреста тридцать человек; в этот раз может погибнуть целая планета, и миллионы людей вместе с ней.
      Скотти не мог допустить этого. Он никогда прежде не отказывался выполнять приказы, и он не хотел впервые попробовать это сейчас, но он не видел другого выхода. Если капитан не отдаст этого приказа, то…
      Он уже коснулся кнопки выключения, когда Кирк глубоко вздохнул.
      – Выключайте все двигатели, Скотти.
      Скотти надавил на кнопку. Компьютер перешел в режим отключения, понижая мощность каждого двигателя так осторожно, что это больше не должно было вызвать никаких землетрясений. Тревожные сигналы начинали мерцать одни за другим, по мере того как двигатель за двигателем отключался, но большинство все же оставались гореть. Продолжали поступать сигналы с менее важных периферийных точек. У некоторых двигателей были разрушены опоры, некоторые передатчики были повреждены в землетрясениях, и так далее. Скотти безучастно заметил, что считыватель был расплавлен скачком напряжения.
      Больше ничего не имело значения. Проект был окончен. Они вложили все силы в единственный удар, но его оказалось недостаточно. Они проиграли.
 

 
      Кирк резко откинулся назад в кресле, едва способный полностью поверить в только что отданный приказ. Выключите двигатели. Не обращайте внимания, что Край уже сдвигается на запад, безжалостно вторгаясь в необитаемые регионы, или что вся планета едва не разлетелась на кусочки абсолютно зря; пришло время прекратить их неудачи.
      По крайней мере революционеры прекратили сражения, пытаясь добраться до убежищ. Конечно, сражение могло продолжаться и под землей, но Кирк считал, что этого не будет. У этих людей теперь куда б ольшие проблемы.
      Что там сказал Спок? Общий враг на орбите? Что ж, похоже, "Энтерпрайз" стал им.
      Он взглянул на Хэйдар. Та стояла за спинкой его кресла словно потерявшийся ребенок, вздрагивая, но не отводя взгляда от мира под ними. С такой высоты он все еще выглядел безмятежным; только несколько темных облаков отмечали новые вулканы.
      Кирк поднялся, усадив ее в свое кресло. Ей нужно было сесть. А ему – пройтись.
      – Что… –начала она, но ее голос прервался, и она судорожно сглотнула. – Что мы можем сделать?
      Кирк глубоко вздохнул. Шрам на его груди ныл, напоминая, что он сам еще не до конца излечился после своего собственного приключения на поверхности. Он подумал о тысячах раненых людей, неважно, пострадавших ли в сражениях, или погребенных под рухнувшими зданиями. Им нужна помощь. Но как может "Энтерпрайз" предпринимать попытки спасения, если сама планета станет непригодной для жизни? Нет, только один вид помощи в конечном итоге мог что-то значить. Кирк повернулся к Хэйдар.
      – Мы отремонтируем двигатели и попробуем снова. Другого выхода нет.
      – Окно активации быстро закрывается, –сказал Спок. – Маловероятно, что мистер Скотт успеет починить двигатели прежде, чем благоприятное время окончится.
      – Он прав, – раздался голос Скотти по коммуникатору. – Это займет по крайне мере день…Держитесь! Ужасный грохот заглушил его голос, и раздалось шипение короткого замыкания проводки. Вызванные ими колебания все еще сотрясали планету. – Может быть, и полтора дня, – сказал Скотти.
      – По-моему, это бессмысленно, –сказала Хэйдар. – Что насчет эвакуации?
      – Чтобы уложиться в разумные временные пределы, придется задействовать большую часть звездолетов Федерации. Это маловероятно. Даже если было бы возможно перебазировать весь наш флот к вашей планете, это было бы стратегически неблагоразумно, –заметил Спок.
      – Значит, мы должны будем жить в убежищах всю оставшуюся жизнь? –спросила Хэйдар.
      – Нет, –ответил Кирк, переводя взгляд с нее на Спока, на всю команду мостика. Сжав перила, отделяющие его кресло от остальной части мостика, он сказал: – Я не позволю совершиться такому концу. Должно быть что-то, что мы можем сделать. Переконструировать двигатели, или главный компьютер, или использовать тяговые лучи вместо импульсных двигателей. Всегда есть варианты.
      Спок посмотрел на него со странным выражением, удивлением, недоверием или чем-то еще, Кирк не мог сказать. Он собирался спросить, когда свистнул интерком, и раздался голос Маккоя.
      – Маккой мостику. Вы уже окончили эту бешеную качку?
      – Да, Боунз.
      – Что ж, прекрасно, –голос Маккоя источал южную вежливость – плохой признак. – Я только подумал, что вы должны знать, что мы нашли вариант, который будет работать. Конечно, это не лучшая вещь в мире, он уродлив, как куча грязи и выдержит отклонение только на пятнадцать градусов от средней температуры, но это только начало. Точнее, было начало. Догадываюсь, что сейчас это не имеет значения, да?
      Кирк испытывал желание наорать на него за такую позицию, и он бы это сделал, если бы на месте Боунза был кто-нибудь другой, но так он сдержался.
      – Я не знаю, –ответил он. – Может, имеет. Спок?
      Он с надеждой посмотрел на офицера по науке, но тот, быстро проверив показания сканеров, покачал головой.
      – Слишком большая амплитуда. Планета не будет вращаться, но она будет колебаться взад и вперед. Колебания температуры для всех точек в пределах Края, за исключением полюсов, составят не менее 97 градусов.
      – Конечно, –протянул Маккой. – Жаль, что мы не поймали вас прежде, чем вы все это затеяли. Между прочим, неплохо было бы, если бы вы по крайней мере сообщили нам, что начинаете свою свистопляску.
      – У нас не было выбора, –защищаясь, сказал Кирк. – Черт побери, Боунз, ты знаешь не хуже меня, что не всегда есть возможность подождать лучшего решения; иногда приходится выбирать из того, что предлагают. Мы должны были остановить войну, и мы это сделали.
      Слова звучали фальшиво. Он пытался убедить скорее не Маккоя, а себя.
      Но Маккой отступил. – Извини, – сказал он. – Я знаю, что ты сделал все что мог. В это раз мы все промахнулись мимо цели.
      – Ну что ж, давайте развернемся и ударим снова, –сказал Кирк. – Наверняка есть еще что-то, о чем мы не подумали.
      Маккой замолчал на мгновение, наконец сказал: – Я не знаю, Джим. Может, у кого-то в Звездном Флоте и есть идеи, но у меня их нет.
      Кирк ударил по перилам. – Звездный Флот? Мы что, хотим удрать, поджав хвост, едва столкнувшись с неудачей? Здесь мы – Звездный Флот. Мы лучшее, что могла предложить Федерация, и если мы не сможем сделать нашу работу сами, значит, она вообще не может быть сделана. Мне нужны идеи, и я хочу услышать их сейчас. Думайте! Что мы можем сделать, чтобы спасти Римиллию?
      Хэйдар мягко рассмеялась.
      – Возможно, Нигилисты были правы. Может быть, мы уже сделали все, что можно. Вы не виноваты в этом; мы сделали это сами, нашей безжалостной экспансией и технологическим безрассудством. У нас было два шанса выстроить рай, и мы уничтожили оба. Зачем отрицать очевидное? Может, пришло время признать, что мы вымирающая раса, и смириться с поражением?
      Кирк всмотрелся ей в лицо, ища признаки фанатизма, который обычно сопутствовал таким утверждениям, но ничего не увидел.
      – На самом деле вы ведь в это не верите? –спросил он.
      – Капитан, сейчас я не знаю, во что верить.
      Кирк проследил за ее взглядом на передний экран, на планету под ними. Он не был уверен, знал ли это он сам.
 
      Спок чувствовал неудобство. Его беспокоило, что он вообще что-то чувствовал, но он не мог отрицать, что перспектива неудачи и все, что она подразумевала – как для "Энтерпрайза" и его команды, так и для людей на планете – тяжело давила на него. За исключением инженера, Нерона, каждый из них сделал все возможное, чтобы предотвратить катастрофу, но она все же свершилась. Спок знал, что некоторые вещи были неизбежны, и он не должен впустую тратить время, мучаясь бесполезными сожалениями, которые все равно ничего не изменят.
      Но тогда, значит, это была снова просьба капитана – эмоциональная просьба, поколебавшая его логику. Кирк делал это и раньше, осознанно влияя на его поведение. Входило ли это теперь в его намерения?
      Это не имеет значения. Он и Спок хотели найти одну и ту же вещь: способ спасти ситуацию. Спок намеревался сделать все возможное, имеющее отношение к эмоциям или нет.
      Не то чтобы это решение обязательно существовало. Хотя ему не хотелось признавать это, Спок разделял чувства доктора. Даже если решение существует, оно не обязано быть очевидным.
      Все на мостике были напряжены до предела. Капитан, очевидно, ожидал чуда, и ожидал его быстро. Он знал, что экипаж всегда предоставлял ему что-то, если он просил, и для него, казалось, не имело значения, что то, что ему нужно было сейчас, было за гранью всего, что он требовал прежде.
      Он нетерпеливо ожидал даже сейчас. Чехов, Ухура, и остальные на мостике явно нервничали под его пристальным взглядом. Спок отвернулся к своему компьютеру и дисплеям.
      Первый шаг в решение проблемы – определить ее. В чем в точности состояла проблема? Они должны завершить вращение планеты. Проблемой было узкое окно активации, быстро закрывающееся.
      Почему оно существовало? Из-за влияния на подпространство со стороны других тел системы.
      Это подсказывало единственное решение: если устранить остальные тела, не нужно будет волноваться о времени. У мистера Скотта будет достаточно времени, чтобы окончить ремонт двигателей и главного компьютера, и вращение сможет продолжаться по собственному графику.
      Конечно, это было нелепо. Мысленный эксперимент, не более того. "Энтерпрайз" не сможет уничтожить даже одну планету, не говоря уж о шести. Но это идея принесла возможное решение: если возможно устранить влияние со стороны других планет, это окажет такой же эффект, как уничтожение самих планет.
      Но планеты были огромны по сравнению со звездолетом. Они были далеки, и двигались медленно, но их влияние было намного сильнее, чем любое поле, которое мог сгенерировать "Энтерпрайз", чтобы блокировать это.
      Следующий сигизий произойдет через 1217 лет, так что ожидание его также не было выходом.
      Могут ли они включить двигатели не на полную мощность? Они уже делали это раньше, еще без главного компьютера, и вибрации не стали неуправляемыми. Но римиллианцы не строили лишних двигателей; Мощности имеющихся только-только хватит, чтобы преодолеть точку либрации. После этого они смогут уменьшить тягу, но не ранее.
      Могут ли они установить больше двигателей? Возможно, при наличии времени и здоровой экономики, чего как раз и не было.
      Возможно, существующее оборудование можно модифицировать. Варп-двигатели более эффективны, чем импульсные…но они взаимодействуют с подпространством еще сильнее, так что их использование было бы еще хуже.
      Спок прогонял все возможности, отбрасывая вариант за вариантом, но что-то, сказанное Кирком, прочно засело на границе сознания. Что же? Он сказал, всегда есть варианты. Нет, раньше. То, что мы можем сделать. Переконструировать двигатели, или главный компьютер, или использовать тяговые лучи вместо импульсных двигателей. Вот оно. Тяговые лучи. Ничтожно мало для того, чтобы повлиять на целую планету, конечно, но какая-то мысль мелькнула в мозгу Спока, когда он это услышал. Затем вызов доктора Маккоя отвлек его.
      Весьма раздражающе.
      Он закрыл глаза и сконцентрировался. Тяговые лучи. Что они могут сделать тяговыми лучами, что повлияет на их способность вращать планету? Препятствовать колебанию главного компьютера, например. Нужно было подумать об этом раньше. Хорошо, это они могут сделать. Этого недостаточно, но это шаг в правильном направлении. Что еще они пропустили?
      Снова раздался сигнал интеркома. Он попытался игнорировать его, но когда раздался взволнованный голос Маккоя: "Джим, она пришла в себя!", понял, что это не в его силах. Он открыл глаза, увидев Кирка и Хэйдар, вместе стоящих за спинкой капитанского кресла.
      – Кто? –спросила Хэйдар. – Джорай?
      – Да. Она вне опасности, и просит вас обоих.
      – Идем, –сказал Кирк. Взяв Хэйдар за руку, повел ее к турболифту. Почти машинально, обернулся в дверях. – Мистер Спок, примите мостик.
      – Подтверждаю, капитан, –ответил Спок.
      Двери турболифта со свистом закрылись. Спок огляделся, заметив, что команда почувствовала явное облегчение с уходом капитана. В обычном случае это не было бы хорошим знаком, но сейчас казалось соответствующим.
      Спок вернулся к своей задаче, довольный, что теперь имеет меньше шансов быть прерванным. Тяговые лучи. Как их можно использовать? Погасить колебания вблизи главного компьютера, возможно, еще в нескольких местах, но не на всей планете. Еще что-то навело его на мысль в тот момент, когда капитан упомянул это.
      Назад к проблеме. Взаимодействия подпространства вызывали гармонические колебания, которые со временем вырастали до критического уровня. Как может тяговый луч повлиять на это?
      Теперь у него было достаточно данных, чтобы запустить симуляцию. Он записал всю попытку вращения, с момента, когда капитан приказал включить двигатели до того, как он приказал их остановить. Если тяговый луч мог что-то изменить, он вскоре это увидит.
      Спок запрограммировал компьютер на вычисления того, насколько "Энтерпрайз" мог повлиять на планету.
      Однако полученный ответ заставлял волосы встать дыбом.
 

 
      Маккой, подобно строгому отцу, стоял в изголовье кровати, пока Кирк и Хэйдар разговаривали с Джорай. Он абсолютно не собирался позволить им перенапрягать своего пациента, особенно теперь, когда она наконец пришла в сознание. Он позволит им поговорить с ней минуту или две – что позволит ему получить некоторые сведения о том, как реагирует ее тело, но затем он выгонит их обратно и заставит ее спать, пока ее раны окончательно не заживут.
      Конечно, шок, испытанный ею, когда она узнала о смерти консула Телинги, повлиял на нее не самым лучшим образом. Почему люди всегда выкладывали едва очнувшемуся пациенту самые плохие новости?
      Затем она спросила: – Что насчет проекта вращения? Он начался? – и Маккой осознал, что это еще не самое худшее.
      – Начался, –подтвердила Хэйдар.
      – И я пропустила это! Почему вселенная настолько несправедлива? –она покраснела. – Простите. Я, наверное, слишком волнуюсь. Но я бы хотела узнать все поподробнее. Вы мне расскажете?
      Хэйдар сжала руку Джорай. – Я не хотела бы волновать вас. Случилось нечто еще. Даже не знаю, как начать.
      Джорай побледнела. – Что? Что случилось?
      – На главном компьютере был еще один саботаж, –сказал Кирк. – Нам нужно было время, что это исправить, так что пришлось начать с некоторым опозданием, но, очевидно…
      Джорай задохнулась, и ее пульс резко поднялся до 110. – Вы пропустили окно? Тогда внеземельщики…они…?
      – Вы знали, что подготавливается революция? –спросила Хэйдар.
      Джорай бледно улыбнулась. – Революция. Так или иначе, внеземельщики действуют решительно.
      – И вы ничего не сделали, чтобы остановить их.
      Джорай покачала головой. – Я тоже внеземельщик. Кроме того, что я могла сделать? Сообщить в полицию? Тогда бы они начали сражение немедленно. Лучшее, что я могла сделать, попытаться убедить их, что проект вращения начнется вовремя. Я даже не предполагала, что он просто запоздает, – она откинулась назад. – Я полагаю, они прекратили сражаться, когда поняли свою ошибку.
      – К сожалению, нет, –ответил Кирк. – Нам пришлось…э-э…немного потрясти их…
      Маккой встревожено наблюдал за жизненными сигналами Джорай. Сердцебиение – 120 ударов в минуту, уровень адреналина повышался, как и температура.
      – Революция остановлена, –сказал он ей. – А вы, по-моему, слишком взволнованы. – Он повернулся к Джиму и Хэйдар. – У вас куча времени, чтобы рассказать ей все новости, когда она окрепнет. Я хочу, чтобы вы отдохнули и…
      Джорай попыталась сесть. – Нет. Есть еще что-то, правда? Я хочу знать. Все работает? Были землетрясения?
      – М-м…Да, были, но…
      – Скажите мне! Как много повреждений? Сколько убитых?
      – Мы не знаем, –ответил Кирк.
      Маккой едва не рассмеялся. Это было преуменьшением. Потребовались бы часы, чтобы составить список всех убитых, раненых и пропавших без вести. Он помог бы, если бы мог, теперь он мог сделать большее на планете, нежели на корабле, но он знал, что тысячи людей погибли в землетрясениях.
      Однако он не хотел, чтобы об этом узнала Джорай, особенно в таком состоянии. – Я настаиваю, – сказал он. – Вы слишком возбуждены. Приемные часы кончились.
      В то же мгновение свистнул интерком, и Маккой беззвучно горячо поблагодарил его – но только до тех пор, пока не услышал голос Спока.
      – Спок капитану Кирку. Думаю, я нашел возможность, но чтобы она сработала, мы должны возобновить работу двигателей не позже чем через 18 минут. Возможно, даже раньше.
      – Возобновить?! –воскликнула Джорай. – Что там случилось?
      – У нас были мелкие проблемы –быстро сказал Кирк, – но, похоже, теперь все нормально.
      Он отстранился от кровати. – Я нужен на мостике.
      – Конечно, –сказала Джорай. Хэйдар посмотрела вслед выходящему капитану, но Джорай не отпустила ее руки.
      – Нет, останьтесь, –попросила она. – Расскажите, что случилось?
      – Доктор? –спросила Хэйдар.
      Маккой посмотрел на мониторы.
      – Я думаю, лучше немного позже. Вы должны поспать.
      – Вы шутите? Когда через 18 минут заработают двигатели? Я хочу это видеть. Вы можете получить изображение? –спросил она, показав на терминал в изголовье кровати.
      – Да, –неохотно сказал Маккой, понимая, что ему придется усыпить ее, если он хочет помешать ей узнать сразу все. Она не могла пройти путь до верховного координатора, будучи покорной.
      Как и Хэйдар.
      – Слушайте, –сказал она. – Ваше здоровье важнее. Если вы сейчас умрете от волнения, мне придется делать вашу работу, а мне этого совсем не хочется.
      Джорай рассмеялась. – Очень странно слышать это от вас, после нескольких лет постоянной борьбы за лидерство.
      Хэйдар посмотрела вдаль. На мгновение ее глаза встретились с глазами Маккоя, и, несмотря на ее непреклонную позу, он увидел на ее лице столь глубокое ощущение потери, что инстинктивно потянулся, чтобы успокоить ее. Она улыбнулась и мягко сказала Джорай:
      – Я сражалась, чтобы сохранить жизнь, какую я знала. Ее больше не существует.
      Джорай сжала ее руку. – Мы вернем ее. Единственным отличием нового мира будет лишь то, что ваш образ жизни станет доступен всем.
      Ну конечно, подумал Маккой. Когда клингоны присоединятся к Федерации. Но он был слишком вежлив, чтобы сказать это вслух.
      – Ну, что у тебя, Спок? –спросил Кирк, выходя из турболифта на мостик. Он заметил, что Чехов и Ухура выглядят еще более нервно, чем когда он уходил. Очевидно Спок, с его вулканской прямотой, опять напугал их до смерти.
      Спок, казалось, совсем не осознавал эффект, произведенный им на команду.
      – Я проанализировал колебания подпространства, вызванные действием импульсных двигателей Римиллии, –сказал он. – И я определил, что "Энтерпрайз" может, фактически, свести эти колебания к незначительной степени.
      – Как? –спросил Кирк. Он подошел к научной станции, заглядывая через плечо Спока на мониторы. Графики эффективности тяговых лучей на расстоянии, диаграмма Римиллии, с отмеченными на ней двигателями и главнейшими опорными точками, бесчисленные черные линии, от которых рябило в глазах, и которые могли быть только детекторами подпространства некоего рода.
      Спок подтвердил его предположение.
      – Я переключил этот монитор, показывающий подпространственные поля, на запись колебаний, полученную во время нашей первой попытки запустить двигатели. Когда я проиграл их на корабельном компьютере, добавив новую компоненту, чтобы симулировать действие тяговых лучей "Энтерпрайза" на опорные точки, я получил ослабление вибрации на 83 процента.
      Кирк попытался вообразить то, о чем говорил Спок. – То есть ты хочешь использовать тяговые лучи, чтобы остановить колебания планеты?
      – Верно.
      Неудивительно, что члены команды мостика нервничали. Спок сошел с ума.
      – Что произойдет с "Энтерпрайзом", если мы попытаемся? –мягко спросил Кирк. – На каждое действие есть противодействие, ты же знаешь.
      – Я осведомлен о законах Ньютона, –ответил Спок.
      – Тогда ты не можешь всерьез ожидать, что использование тяговых лучей остановит землетрясения. Нас разорвет на кусочки.
      Спок кивнул. – Верно, если мы попробуем сделать это непосредственно. Однако, если мы используем тяговые лучи, чтобы вызвать контрвибрации окружающего подпространства, мы сможем погасить естественные колебания коры планеты прежде, чем волны станут настолько сильными, что бортовые гасители инерции не смогут с ними справиться.
      – О, –сказал Кирк. Теперь он понял. – Как будто мы выливаем масло в бушующую воду.
      – Возможно, –сухо ответил Спок. – Однако, "погашение волны антифазой" будет более точным определением.
      Кирк вздохнул. – Конечно, Спок. Теперь объясни, почему именно через восемнадцать минут.
      – Четырнадцать минут, шесть секунд, капитан. Причина этого –увеличивающаяся сложность взаимодействия подпространства, вызванная другими планетами. Наши возможности уменьшаются, по мере того как их взаимное расположение удаляется от прямой линии. Даже если мы включим варп-генераторы, требуемая энергия превзойдет наши возможности, если мы не начнем в течение этого времени. – Спок оглянулся на свой монитор. – Таким образом, мы уменьшим возможности наших гасителей инерции, и чем дольше мы ждем, тем будет хуже.
      Кирку это не понравилось. Совсем не понравилось. Если гасители инерции подведут, команда превратится в нечто, похожее на малиновый джем.
      – Так в чем хорошие новости? –спросил он.
      Спок поднял бровь. – Хорошие новости в том, капитан, что планета необычайно устойчива, после всех землетрясений. Все вторичные толчки уже практически затухли. И мы можем скомпенсировать колебания вблизи главного компьютера, чтобы избегнуть тех разрушений, какие произошли в прошлый раз.
      – Думаю, Скотти будет рад это услышать, –сказал Кирк.
      – Он был рад, –отвели Спок. – Когда я вычислил необходимое время, я взял на себя смелость приказать ему удвоить усилия по восстановлению компьютера. Он уже работает над этим, и обещает к сроку закончить по крайней мере частично.
      Кирк оглядел мостик. Это была крошечная часть корабля, но именно здесь находился центр управления для всех 190 000 тонн оборудования и 430 человек экипажа. Простой командой рулевой мог послать их в космос, со скоростью, в сотню раз выше скорости света. Офицер связи могла сканировать окружающее пространство и подпространство на любой длине волны, в поисках значащих сигналов, а корабельный компьютер мог перевести все, ею записанное на стандартный английский Федерации. Офицер по науке мог исследовать все, с чем они встречались с помощью сенсоров с почти магическими способностями.
      А если корабль был атакован, они могли защищаться оружием, лучшим во всей галактике. "Энтерпрайз" был кульминацией веков прогресса в науке и инженерии, лучшим звездолетом, построенным когда-либо человечеством.
      И все это должно быть использовано как балласт.
      Спок, словно почувствовав его настроение, сказал:
      – Это единственное решение, которое я смог найти за столь короткое время.
      Кирк кивнул. – Что ж, я ведь об этом и просил, правда? Думаю, я не должен жаловаться. – Он повернулся к Ухуре. – Дайте мне Скотти.
      – Уже на линии, сэр, – ответила она.
      – Скотти, как у вас? Вы готовы?
      Голос инженера звучал измотано. – Мы будем готовы, сэр. Через пару минут.
      Кирк вздохнул. Обращаясь ко всей команде мостика, сказал: – Что ж, ребята, похоже, близится решающий раунд.
 

 
      Скотти вздрогнул, заметив, что Нерон подошел к поврежденному блоку процессора. Ему очень не нравилась сам мысль снова подпустить саботажника к механизмам, но он вынужден был согласиться с Костасом, что вдвоем они не смогут закончить ремонт вовремя. Им отчаянно нужен был помощник, и, насколько это казалось, Нерон был лучшим из всех, кого они могли получить за столь ограниченное время. Кроме того, он помогал создавать этот компьютер; он должен знать, как его починить.
      При условии, что он захочет. Он поклялся, что то, что он сделал, он совершил только потому, что пытался спасти проект от преждевременного начинания, но теперь, когда его худшие кошмары стали явью, он сделает все, чтобы спасти ситуацию. Однако Скотти все еще не доверял ему. По его мнению, любой, кто мог разрушить столь совершенный компьютер, был способен на что угодно.
      В то же время, у него не было времени следить за каждым его движением. Это сведет на нет преимущества от его участия в первую очередь. Так что Скотти работал над запутанной сетью выходных каскадов, лишь время от времени бросая на Нерона взгляд.
      Нерон знал этот компьютер, это было ясно. Он практически мгновенно исправил один из поврежденных блоков, и направился было к секции ввода. Однако, почувствовав настроение Скотти, он передвинулся, чтобы работать рядом со Скотти в выходном модуле.
      – Я знаю, вы не очень хорошо обо мне думаете, –сказал Нерон, когда они проверяли схемы, повторно трассируя соединения, – но я сделал то, что сделал, потому что в самом деле думал, что так будет лучше.
      – Нет, –напрямик сказал Скотти. – Вы едва не уничтожили нас всех. А если то, чем мы сейчас занимаемся, не будет работать, погибнут еще больше людей.
      Нерон опустил руки, просовывая логический щуп в мультиплексор. – Поверьте мне, это последняя вещь, которой я добивался. Я хотел спасти жизни.
      – Я слышал людей, говорящих это прежде.
      Нерон добавил к цепи еще одно соединение и снова проверил его зондом. Работая, он сказал: – Я верил в этот проект, когда мы начинали его. На самом деле верил. Это было первым обещанием возможности лучшей жизни для всех нас. И, что не менее важно, предлагало и тысячи рабочих мест. Но чем ближе мы подходили к запуску проекта, тем менее я был уверен в этом. В первые годы, политический климат менялся с каждыми новыми выборами, так что финансирование то прекращалось, то возобновлялось вновь. Мы исчерпали все деньги прежде, чем окончили постройку двигателей. Пришлось сокращать процесс, уменьшать запас надежности, переконструировать ключевые системы в последний момент. К тому времени, как Джорай и ее люди восстановили поддержку в последний раз, мы были обречены выполнять работу с неадекватным оборудованием, и я знал, что мы потерпим неудачу. Так что я решил это прекратить это прежде, чем пострадают люди, – он поднял глаза на Скотта. – Я не рассчитывал, что явитесь вы, и попробуете что-то изменить.
      – У меня был небольшой выбор, –сказал Скотти. – Ты, кажется, забыл, для чего ты все это делал, парень. Твой мир уже умирал.
      Нерон кивнул. – Да, но это была медленная смерть. Куда легче принять что-то, что произойдет только спустя годы. Особенно, когда вы смотрите прямо в лицо непосредственной смерти.
      – Может быть, –сказал Скотт. Он не был в этом уверен, но считал, что разные люди могут иметь разные взгляды.
      Но теперь он понимал, почему Нерон сделал то, что сделал. Он потерял самообладание. Скотти надеялся, что он не сделает это снова, когда земля задрожит во второй раз.
      Они узнают это достаточно скоро. Момент, когда они должны были снова запустить двигатели, быстро приближался. Он надеялся, что вторая попытка будет успешнее первой. Конечно, его огорчало, что он не мог привести компьютер в порядок, но, как Скотти уже много раз осознавал, быстрое приближение предельного срока отлично помогало пересматривать приоритеты. Оно не должно быть красивым; оно просто должно работать.
      Они повторно трассировали последние цепи, когда на поясе Скотти загудел коммуникатор.
      – Ну как, Скотти? Вы готовы?
      – Да, капитан. Заканчиваем с последними схемами. Включаемся, когда вы прикажете.
      – Спок говорит, чем скорее, тем лучше. Давайте полную энергию, как только будете готовы.
      – В действительности, –сказал Спок, – постепенное наращивание позволит мне лучше скомпенсировать колебания, в процессе их развития.
      – Вы слышали. Медленный старт и переход на полную энергию, –Скотт посмотрел на Костаса, затем на Нерона. – Готовы?
      – Настолько готовы, насколько возможно за столь короткое время, –нервно сказал Костас.
      Нерон просто кивнул. – Готов.
      – Ладно, тогда начинаем. Запустить двигатели! –Скотти набрал команду на главной консоли. На панели над их головами замигали индикаторы, и уровень энергии начал расти.
      – Двигатели на одну четверть, –Скотти медленно поднял рукоятку до четвертной отметки. Когда не загорелось никаких предупреждающих сигналов, повторил это еще раз. – Половина импульса.
      Земля оставалась устойчивой. – Что бы вы не делали там наверху, кажется, оно работает. Перехожу на три четверти.
      – Три четверти, –подтвердил Кирк. Его голос звучал немного неровно, словно во время поездки по ухабистой дороге.
      Компьютерный комплекс, расположенный на северном полюсе, даже не задрожал. Скотти не знал бы о том, что происходит, если бы не индикаторы. Даже экраны сейсмического контроля горели зеленым светом, на всей планете. – Запускаем на полную мощность, – сказал он.
      Двигатели плавно наращивали мощность. Один из них – только один из 29713 оставшихся! – подал сигнал тревоги, да и то вспышка была желтой, а не красной. Оказалось, что внутренний диагност засек дисбаланс подачи топлива, что стало бы критическим через шесть часов. Скотти оставил его работать. Они нуждались в каждом двигателе, чтобы скомпенсировать потерю двухсот оставшихся.
      Костас, в неверии смотрящий на монитор, наконец расслабился. Усмехнулся: – Ну что ж, похоже, это работает, – сказал он.
      – Не накаркайте, –сказал ему Скотти, но он тоже улыбался. Даже Нерон в удивлении огляделся.
      – Угловая скорость растет, –сказал Скотти. – Двигатели работают на 99.6 процента. Капитан, думаю, я смогу уговорить их выдать стопроцентную мощность, если хотите.
      – В этом нет нужды, мистер Скотт, –голос Кирка казался еще более резким, чем раньше, и Скотти отчетливо слышал грохот на заднем плане.
      – Капитан, –сказал он, внезапно встревоженный. – У вас все в порядке?
      Кирк хотел бы знать ответ на этот вопрос. "Энтерпрайз" трясся подобно ящику, падающему с лестницы. С тяговым лучом, направленным прямо на планету, каждая вибрация коры планеты передавалась прямо на оболочку судна. Именно этого они и добивались, однако находиться внутри этой оболочки было по меньшей мере волнующе, если не сказать больше. И, кроме того, они должны были форсировать орбиту на высокой скорости, чтобы охватить всю планету, и это означало, что каждая космическая флуктуация ударяла их в десять раз сильнее.
      Инерциальные гасители не могли в полной мере приспособиться к необычному новому перемещению. Это была вибрация, а не простой вектор, и гравитационные генераторы не могли скомпенсировать ее достаточно быстро. Вся команда мостика держалась за свои станции, и Кирк тоже крепко вцепился в подлокотники кресла.
      – Мы пока еще в одном куске, если вы об этом, –ответил он Скотти. – Но я боюсь, что у вас появится пара болтов, которые нужно будет закрутить, когда вы вернетесь.
      – Не позволяйте ему рассыпаться на куски, пока меня нет рядом, –предостерег Скотти.
      – Мы постараемся, –ответил Кирк. Корабль качнуло так, что клацнули зубы. Он повернулся к Споку. – Вы слышали, Спок? Мистер Скотт будет очень огорчен, если вы растрясете нас на кусочки без него.
      Спок, не поднимая глаз от графика мощности тягового луча, сказал: – Мы примем его на борт в любое время.
      Кирк едва не рассмеялся. Словно кто-то захочет подняться в эту карусель. Потом он вспомнил, с кем разговаривал. Скотт определенно предпочел бы быть здесь, особенно теперь, вместо того чтобы интересоваться судьбой своего корабля, сидя в безопасности на земле. Хотя Кирк не мог приказать ему вернуться на борт. Он был куда нужнее внизу.
      Еще одна волна встряхнула корабль. Металл застонал под необычным давлением, и раздался громкий треск, когда сломалась какая-то переборка.
      Еще раз, Кирк подумал, что возможно, Скотти сможет сделать куда больше здесь.
      Спок думал о том же, но по другой причине. Компенсирующий эффект тяговых лучей на движение поверхности был не столь эффективен, как показала симуляция. Естественные процессы редко в точности соответствовали предсказаниям, но это отклонение было намного больше, чем он ожидал, и продолжало увеличиваться.
      Эффект был слишком слаб, чтобы быть замеченным на земле, но силы, действующие на "Энтерпрайз", были в несколько раз больше, чем должны бы быть. Даже со своей вулканской силой, Спок едва мог усидеть за своей станцией, и дважды набирал ошибочные команды, так как клавишная панель неожиданного двигалась под пальцами. Визг и стоны металла были зловещим напоминанием, что они уже превысили допустимые нагрузки, и если он не сможет определить ошибку в вычислениях достаточно скоро, все усиливающееся напряжение просто разорвет корпус корабля на кусочки.
      Он проверил новые данные. Сейсмическая активность соответствовала расчету, разве что развивалась не настолько быстро, как модель. Словно порода имела более высокую плотность, нежели показало сканирование. Если бы она была более массивна, тяговый луч оказывал бы меньшее воздействие, но и частота колебаний также отличалась бы от расчетной, а это не имело места.
      Нет, причина было в чем-то еще. Возможно, взаимодействия подпространства были более сложны, чем он ожидал. Если они взаимодействовали более энергично, тогда потребовалась бы б ольшая мощность тягового луча, чтобы вызвать контрвибрацию. Но если бы это было так, тогда узловые точки вибрации были бы иными, а они, опять же, полностью совпадали с моделью.
      Единственной вещью, которая была неправильна, был сам сглаживающий эффект. Тяговый луч передвигался от участка к участку сотни раз в секунду, вызывая гармонические колебания сразу в тысячах участков; возможно, это вызвало некоторый сорт собственных колебаний из-за эффекта переноса.
      Потребовалось меньше минуты, чтобы опровергнуть и эту теорию. Это была минута резких толчков и ударов, и рапорты о повреждениях приходили во всех палуб корабля, однако сенсоры не обнаружили никаких колебаний луча.
      Но он исчерпал все возможности. Если это не была плотность горной породы, неточное моделирование, или влияние эффекта переноса, это вело к неизбежному заключению: что-то случилось с самим тяговым лучом.
      Он приостановил движение луча на время, достаточное для полной диагностики системы. Звездолет замер на три секунды, которые для этого потребовались, и люди вздохнули с облегчением; затем корабль задрожал снова, когда Спок освободил луч, и единый стон вылетел из уст всей команды мостика. Офицер по науке проверил показания, которые четко указывали на проблему: фазовый сдвиг в коллиматоре гравитонов, который уничтожал действие луча
      – Капитан, –сказал Спок сквозь грохот трясущегося звездолета. – У нас проблема.
      Из- за особо сильного толчка Кирк едва не вылетел из кресла. Судорожно вцепившись в подлокотники, он посмотрел на Спока.
      – Даже не буду пытаться отгадать. Что теперь?
      – Коллиматор гравитонов выпадает из фазы. Луч теряет фокус.
      – Насколько это плохо?
      – Двадцатипроцентная утечка мощности, но эффект растет. Я попытаюсь это исправить, но для этого придется оставить программу без контроля, а она не приспособлена к изменению мощности луча. Кто-то должен контролировать ее и отключить луч, если ситуация станет хуже.
      Скотти, слышавший этот разговор, неожиданно вмешался. – Нет, мистер Спок. Позвольте мне сделать это. Я работал над этим, когда мы повернули к этой планете, и я думал, что исправил его, но, наверное, из-за тряски резонаторы снова сместились.
      – Мистер Скотт, разве вы не нужны на земле? –спросил Спок.
      – Теперь нет. А если мы не сможем заставить "Энтерпрайз" продолжить делать то, что он делает, то и не буду. Костас и Нерон справятся.
      – Нерон? –переспросил Кирк. Спок также почувствовал удивление при упоминании диверсанта, но немедленно осознал, что должно было произойти. Он одобрил использование Скотти в кризисной ситуации доступного таланта; это было логичное решение.
      – Это долгая история, –сказал Скотт Кирку, – но суть в том, что здесь сейчас все под контролем. Позвольте мне вернутся на борт и укрепить эти резонаторы, и может, мы сможем все наладить.
      – Хорошо, –сказал Кирк. – транспортаторная, поднимите на борт мистера Скотта.
      Спок повернулся к своей станции. Фазировка тяговых лучей понизилась еще на три процента. Эффективность сцепления с землей была соответственно более слаба, однако это не означало, что корабль получит хоть какую-то передышку от колебаний. Без сглаживающего эффекта тягового луча, колебания планеты усиливались, что, в свою очередь, влияло на корабль еще сильнее, чем прежде.
      Из- за очередного сильного толчка автоматически включилась тревога. "Нарушение герметичности на палубе Двенадцать", –раздался механический голос компьютера. –"Включены сдерживающие поля в секциях Один и Два".
      Неудивительно. На палубе Двенадцать находились гасители инерции. Они и устройства тяговых лучей подвергались наибольшему давлению. И если оболочка там нарушится, корабль будет в серьезной опасности.
      Кирку пришлось кричать, чтобы его услышали.
      – Спок, мы должны отключить тяговый луч!
      Это казалось наиболее очевидным курсом действий, но Спок знал, что эта ситуация обладала противоречивой логикой. Ему тоже пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным через шум. – Фактически, капитан, мы должны увеличить энергию, чтобы сгладить сейсмическую активность, если мы хотим уменьшить наше движение. Или же нам придется вообще выключить тяговый луч и уменьшить также мощность двигателей.
      – Мы сможем потом возобновить процесс, если это сделаем? –спросил Кирк.
      – Боюсь, что нет, капитан. Влияние на подпространство со стороны других планет слишком возрастет, чтобы мы смогли его скомпенсировать. Мы должны сделать это сейчас или никогда.
      Корабль вновь тряхнуло. Кирк переключил кнопку интеркома. – Мостик инженерной. Мистер Скотт, когда вы сможете дать нам полную энергию?
      – Я только что прибыл, капитан, –ответил Скотти. – Дайте мне минутку, чтобы снять шляпу.
      – Придется вам поработать со шляпой на голове, –ответил Кирк. – Мы выпадаем из графика.
 

 
      Зулу бросил свое генетическое модулирование. В любом случае, очевидно, что римиллианцам оно не понадобится. Судя по тому, как трясся "Энтерпрайз", планета должна была вращаться подобно гироскопу.
      Конечно, он не знал наверняка. Из-за неотрывного сидения перед симулятором в течение последних дней, у него не было даже времени, чтобы взглянуть на звезды или на планету под ними. Он надеялся, что сможет получить видео на монитор, но из-за того, что приходилось держаться обеими руками, решил не пробовать это.
      Он услышал грохот в лазарете, и раздраженное ворчание Маккоя: – Я думал, что мы уже пережили все, что только возможно, но теперь у нас космотрясение. Я всегда знал, что у Спока есть чувство юмора.
      Зулу рассмеялся, но ненадолго. Корабль стонал, словно собираясь расколоться по швам, и серия очередных толчков бросила рулевого на пол.
      Внутренняя гравитация неожиданно исчезла, и он бы подлетел к потолку, если бы не уцепился за пульт. Не успел он встать на ноги, как гравитация вернулась, и он вынужден был припасть к земле, словно кот, готовящийся к прыжку.
      Он услышал, как Хэйдар сказала Джорай:
      – Не могу поверить. Я покинула это!
      – Я всегда мечтала побывать в космосе, –ответила Джорай, – но теперь я в этом не уверена.
      – Расскажите мне об этом, –сказал Маккой. Он добавил еще что-то, но слова были затоплены гулом очередного удара.
      Когда голоса из соседней комнаты снова стали слышны, Зулу услышал окончание фразы Джорай:
      – …просто хотела сидеть под деревом с хорошей книгой и смотреть на закат.
      Непохоже, что все случится, как она хочет, подумал Зулу. Ко времени, когда у Римиллии будет достаточный период вращения, чтобы на ней появились рассвет и закат, каждое дерево на планете будет давно мертво. Можно будет высадить новые леса, но, если они не буду расти с невозможной скоростью, Джорай станет старухой прежде, чем под ними можно будет сидеть.
      Зулу намеревался присоединиться к ним в соседней комнате в момент относительного затишья, но мысль о деревьях заставила его остановиться и снова сесть в свое кресло перед симулятором. Он видел множество деревьев за последние несколько дней, но одно из них привлекло его внимание. Если бы только найти его среди тысяч возможных комбинаций…
      Если бы только суметь добраться до терминала, криво усмехнулся он, когда очередной удар сотряс корабль. Экран симулятора замерцал, но это происходило и когда корабль был в нормальном положении, так что ни о чем не говорило. Зулу уцепился за консоль и начал пролистывать изображения полученных им мутаций.
      Это не заняло много времени. Вот оно: огромная коричневая колонна ствола и конический навес зеленых ветвей. Феноменальная скорость производства кислорода, да и растет очень быстро. Семь метров в год за первое десятилетие и ненамного медленнее после. Размер отдельных деревьев достигал двухсот метров – достаточно древесины, чтобы обеспечить все население небольшого городка. Учитывая, сколько всего римиллианцам придется построить заново, древесина будет вовсе нелишней.
      Зулу переждал еще одну ударную волну. Затем, улучив момент, переслал копию файла на компьютер у кровати Джорай.
      – Что это? –спросила она.
      Он встал и шагнул в дверной проем. Джорай сидела в кровати, силовое поле которой держало ее на месте. Хэйдар и Маккою было куда хуже – они цеплялись за стены, словно моряки в море. Держась за косяк, Зулу сказал:
      – Это то, на что могут быть похожи ваши леса, если вы захотите. Думаю, я смогу сделать их для вас, если мы переживем эти землетрясения.
      Значит, проблема в тяговых лучах, думал Скотти, снимая защитную панель с консоли и рассматривая изношенные резонаторы.
      Это беспокоило его уже три месяца. Несмотря ни на какую регулировку, их уже невозможно было настроить точно. По-хорошему, резонаторы должны были быть заменены месяцы назад, не пропусти "Энтерпрайз" последние три встречи с кораблями снабжения; а пока Скотти ухаживал за ними так хорошо, как только мог, надеясь, что не придется рассчитывать на них для чего-нибудь важного.
      Теперь же на чаше весов лежала судьба всего корабля. Как всегда: вы никогда не знаете, какое устройство вам нужно больше всего, но вы это узнаете, как только оно сломается.
      Он устроился напротив консоли, исследуя ее внутренности схемным анализатором. Естественно, резонатор был разрегулирован, так что вместо того, чтобы посылать когерентные волны единой частоты, эмиттер генерировал широкополосной сигнал, который интерферировал сам себя, тем самым ослабляя эффективность.
      К счастью, его можно перенастроить прямо отсюда. Если бы ему пришлось разбирать эту консоль, чтобы подобраться к эмиттеру, то им пришлось бы на время отключить тяговый луч.
      Тем не менее, это будет довольно трудно. Это была одна из тех чертовых "фабричных корректировок" – разработчики намеренно сделали доступ к ней как можно более сложным, чтобы у людей не возникало соблазна там поковыряться. Придется индуцировать сигнал прямо в информационной линии. Каждый раз, как Скотти тянулся к спутанному клубку цепей, корабль дергался, и он промахивался мимо цели. Хотя конечно, система не была приспособлена для какой бы то ни было наладки при столь сильной тряске.
      Он втиснул руку в панель по локоть, касаясь анализатором соответствующей цепи и индуцируя необходимый сигнал. На крошечном экране анализатора отобразился график коллимации. Скотти изменил полярность, всматриваясь в экран. Из-за качки сложно было что-то разглядеть .
      Со своего места он не мог дотянуться до интеркома, так что проговорил в коммуникатор:
      – Скотт мостику. Как теперь, мистер Спок?
      – Эффективность повысилась до 92 процентов, –ответил Спок.
      – Я попробую дать вам оставшиеся восемь процентов, –проговорил Скотт, – но я не за что не ручаюсь. Эта штучка просто уже отработала свое.
      Дешевка, подумал он, снова склоняясь над консолью. С другой стороны, у него было чувство, что, пытаясь лучом удержать целую планету, они вряд ли могут рассчитывать на гарантию изготовителя.
      Он снова активировал индуктор, и через мгновение Спок сказал:
      – Девяносто шесть процентов. Нет, упало до девяноста четырех. Девяносто.
      Скотт поменял настройки, но девяносто семь процентов были максимумом, которого они не смогли превысить.
      – Полагаю, этого будет достаточно, –сказал Спок. – Если мы сможем поддержать данный уровень еще четырнадцать минут, планета будет обладать достаточным моментом, чтобы преодолеть точку либрации при трех четвертях мощности.
      Это было бы неплохо. На более низкой мощности, двигатели не будут вызывать столь сильную вибрацию, а через пятнадцать минут главный компьютер, вероятно, сможет сам выполнять свою работу.
      Было бы, если бы корабль продержался столько. Он дрожал еще сильнее – Спок повысил энергию тяговых лучей, чтобы сгладить все возрастающие колебания. Скотти крепко приложился головой о переборку, затем проклял всех богов разом, услышав взревевший где-то в инженерной сигнал тревоги. Похоже, в варп-реакторе. Замечательно. Если он выйдет из строя, они не смогут получить на тяговый луч полную энергию, независимо от того, как поведет себя резонатор. Скотти вылез из-под консоли тяговых лучей и направился к варп-реактору посмотреть, в чем там дело.
      Кирк чувствовал себя подобно всаднику, вскочившему на необъезженную лошадь. Обычно, хорошие шпоры быстро заставляли ее перейти с рыси на плавный галоп, но у него было чувство, что применение в этой ситуации подобной тактики только ухудшит их положение. Если его вообще еще возможно было ухудшить. Он почти забыл, каково это – просто сидеть в командирском кресле, наблюдая за проплывающими мимо звездами. Сейчас он с трудом мог даже разглядеть экран: от постоянной тряски зрение затуманивалось.
      – Рапорты о повреждениях приходят со всех палуб, –сдавленным голосом сказала Ухура. – Нарушение герметичности на палубах Девять и Десять, повреждены главные опоры на палубе Тринадцать, жизнеобеспечение работает на резервной мощности… – она склонила голову, вслушиваясь в новое сообщение сквозь шум, затем разразилась смехом. – И, капитан, у нас сломан трубопровод в прачечной.
      – Не смейтесь, –сказал Кирк, сам подавляя усмешку. Смех, или плач, теперь не имело значения. Он повернулся к Споку: – Как там дела?
      Спок проверил показания, затем сказал: – Уровень напряжения – в пределах допустимого. Однако повреждение герметичности достаточны, чтобы эти данные были под вопросом. К счастью, эффект улучшенного луча начинает ощущаться на планете, так что активность колебаний вскоре будет уменьшаться.
      – Хорошо, –сказал Кирк. Самое время, чтобы ситуация для разнообразия улучшилась. Чем скорее они смогут прекратить тряску на корабле, тем лучше он будет себя ощущать касательно всего положения.
      А может быть, и нет. Интерком засвистел, и раздался голос Скотта:
      – Инженерная мостику. Вся эта свистопляска повредила варп-реактор. Через десять минут положение станет критическим, если мы не уменьшим мощность.
      Спок посмотрел на мониторы своей станции. – Вы можете быть более точным, мистер Скотт? Нам нужно еще одиннадцать минут, пятнадцать секунд.
      – Нет, я не могу сказать точнее, черт побери, –ответил Скотти. – Поток антиматерии рассеивается, прежде чем достигает дилитиевых кристаллов. Он уничтожает соединительные сегменты. Я понятия не имею, сколько они протянут, но когда они рухнут, реактору конец.
      Кирк так сжал подлокотники, что на них остались отметины. Не сейчас. Не в шаге от успеха. – Вам придется уговорить его поработать, Скотти, – сказал он. – Мы не отключимся, пока не сделаем нашу работу.
      – Мы отключимся, когда он перегорит, вот это я точно могу сказать, –ответил Скотт, – но я посмотрю, может, мне удастся уговорить его поработать еще одиннадцать минут, пятнадцать секунд.
      – В настоящее время достаточно одиннадцати минут, –уточнил Спок. – Даже десяти минут, пятидесяти секунд.
      – Ну что ж, это уже легче.
      По крайней мере, колебания стали немного слабее, так как луч теперь работал в полную силу. Инерциальные гасители работали лучше, что позволило людям на мостике разжать пальцы, побелевшие от долгого захвата.
      – Что бы вы не делали, продолжайте, –сказал Кирк Споку.
      – Я не могу взять на себя полную ответственность за уменьшение вибрации, сэр. Действия римиллианского компьютера также становятся более эффективными.
      – Когда мы сможем полностью передать им управление? –спросил Кирк.
      – Двигатели должны работать на полную мощность в течение восьми минут, двенадцати секунд. К этому времени планета наберет достаточный угловой момент, чтобы преодолеть статичные силы, и они смогут уменьшить мощность двигателей до трех четвертей. Тогда мы сможем отключить луч.
      – Скотти, у нас есть еще восемь минут?
      – Это почти предел, капитан, –ответил тот, – но теперь, когда мы не трясемся так сильно, я смогу сжать поток антивещества и немного улучшить наши шансы.
      – Давайте, –сказал Кирк. Он встал и шагнул было по мостику, но очередной толчок напомнил, что они все еще не были в безопасности. Он уселся обратно.
      Минуты текли как часы. Каждый раз, когда корабль вздрагивал, Кирк думал, что это варп-реактор, однако Скотти молчал, а Спок держал тяговые лучи над планетой, замораживая колебания прежде чем они могли достигнуть опасного уровня. Ухура наконец прекратила зачитывать рапорты о повреждениях, а Чехов смог использовать обе руки для стабилизации орбиты.
      Кирк повернулся к Ухуре.
      – Дайте мне профессора Костаса.
      – На линии, сэр, –сказала она минуту спустя.
      – Как ваши дела? –спросил Кирк.
      – Ровно, насколько это возможно, –ответил тот. – Мы готовы уменьшить тягу по вашей команде.
      – Осталась минута и сорок секунд, –сказал Спок.
      – Скотти, мы продержимся? –спросил Кирк.
      – Думаю, да, –ответил тот. – Мощность колеблется, и мне придется полностью заменить все сегменты, но похоже, что мы…
      Корабль покачнулся, из интеркома раздалось громкое восклицание и грохот. Кирк вздрогнул, ожидая быть распыленным на атомы в любую секунду, но через мгновение раздался голос Скотти. – Прошу прощения. Крышка панели выскользнула у меня из руки.
      Чехов выдохнул. – Я едва не заполучил инфаркт, – прошептал он Брэди.
      Последние полторы минуты текли словно вечность, но корабль дрожал все меньше и меньше, пока наконец Спок не сказал: – Достигнут достаточный угловой момент. Можете переходить на три четверти импульса.
      – Три четверти импульса, –приказал Костас.
      – Отключить тяговый луч, –сразу после него приказал Кирк. – Скотти, можешь отключать варп-реактор.
      – Есть, капитан.
      Колебания практически исчезли. "Энтерпрайз" двигался по прежней орбите. Кирк откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.
      На главном экране, планета под ними была похожа на блестящую полусферу, яркие искорки двигателей все еще горели, полоска тени разделяла пополам день и ночь. А на несколько градусов ближе к светлой зоне, видимый даже с орбиты, огромный город, бывший когда-то Краем, а теперь ставший просто одним из меридианов, уползал за горизонт.
 

 
      На обзорной палубе был ужасный беспорядок после недавней тряски, но они собрались именно здесь. Именно с этой палубы открывался самый лучший обзор, а верховный координатор и ее новый заместитель хотели еще раз посмотреть на свой новый дом из космоса, прежде чем вернуться на планету.
      Маккой считал, что праздник был паршивой идеей, по крайней мере, с медицинской точки зрения. Джорай была еще явно не в форме, чтобы передвигаться самостоятельно. Однако, она настаивала, Кирк в конце концов поддержал ее, так что она была здесь. А Маккой держал наготове гипоспрей, на случай, если она не была так сильна, как себя считала.
      И все же, вид был отличный. Планета была покрыта штормами – замороженные газы с темной стороны испарялись и распределялись по всей атмосфере. Пока что здесь не было достаточных кориолисовых сил, чтобы закрутить их в циклоны, но это ненадолго. Под облачным ковром, Край уже совершил почти половину своего первого оборота. Двигателям придется работать еще месяцы, чтобы придать планете скорость, необходимую для нормальной смены дня и ночи, но на трех четвертях мощности, колебания не выйдут за критическую черту. Опасность была позади.
      Во всяком случае, технологическая опасность. Предстояла долгая работа по восстановлению всего, что разрушил вращательный проект. И того, что римиллианцы сами разрушили до этого. Маккой не мог отогнать мысль, что всего этого можно было бы избежать, если бы они относились к своему миру хоть немного бережнее. Конечно, это странно звучало бы из уст землянина. Земляне совершали те же ошибки; вся разница была в том, что они могли уничтожить целую планету, а не только полосу шириной в 80 километров. Но римиллианцы прошли те же самые ступени, те же самые политические прения разворачивались вокруг проблем рабочих мест и окружающей среды, прогрессивно настроенные боролись против консерваторов – и прения продолжались до тех пор, пока едва не стало слишком поздно. Подобно землянам, они ничего не предпринимали до последнего момента, и теперь им придется платить за это промедление.
      Это был отвратительный способ, по мнению Маккоя. Но его никто не спрашивал. Что ж, возможно, он сможет еще кое-что сделать.
      – Советник, полагаю, я должен принести вам извинения, –услышал он голос Кирка. – Я заблуждался относительно действий Нерона и ваших, и позволил этому повлиять на мои суждения.
      Маккой отвернулся от окна и увидел, как Джорай кивнула. Она, Хэйдар и Кирк, плюс еще Скотти и Костас, стояли маленькой группкой вблизи стола.
      – Я тоже приношу извинения, –присоединилась Джорай. – Я ошибочно обвиняла вас в измене. Когда мы вернемся, я пойму, если вы потребуете дисциплинарного слушания.
      Хэйдар протестующе выставила ладонь. – Я принимаю ваши извинения, вас обоих, хотя это вряд ли необходимо. Пока Нерон не выдал себя, я была наиболее вероятным подозреваемым. И вы – она улыбнулась Джорай, – у вас было достаточно трудностей и без меня. Я полагаю, мы должны забыть это все и работать вместе, вернувшись на Римиллию.
      – Согласна, –сказала Джорай.
      – Предлагаю тост, – сказал Кирк, взяв со стола бокал. Хэйдар и Джорай также взяли бокалы, а Скотти и Костас просто подняли те, что уже держали. Маккой задрожал, подумав, как отреагирует организм Джорай на алкоголь после того, что она уже пережила, но решил, что это ее не убьет. Костас – и охранники, удерживавшие его и Кирка – уже доказали, что для римиллианского организма алкоголь не более вреден, чем для человеческого. Маккой невольно подумал, не станет ли это теперь традицией на планете – но даже если так, им придется покупать выпивку у космических торговцев, ибо Маккой поднял на корабль и стерилизовал все канистры корня кэнон, зараженные дрожжами. Ему абсолютно не нравилось столь явное нарушение Первой директивы.
      Конечно, то, что находилось в его кармане, могло расцениваться как еще большее нарушение, но он считал, что на данный случай у него есть прекрасная отговорка. В конце концов, то, что он намеревался привить местной культуре, уже было частью биосферы этой планеты миллионы лет. Это было очевидно из изучения окаменелостей, а также сохранилось в генетическом коде подавляющего большинства видов на планете. Так что, если он и Зулу и ущипнули слегка пару генов и реактивировали их, они не только не привнесли ничего нового, но и даже не использовали неизвестных римиллианцам технологий. А только слегка ускорили процесс. Вернули им часть наследия, о котором они даже не подозревали.
      Зулу бродил среди столов. Его простуда наконец прошла, и он теперь пытался восполнить то, что пропустил из-за нее. Маккой поймал его взгляд и кивнул на капитана и двух советников.
      Они встретились у иллюминатора. – Ну что, как насчет нашего прощального подарка? – спросил Маккой.
      – Сейчас столь же хорошее время, как и любое другое, –ответил Зулу.
      Они подошли к группе у стола. Кирк обернулся навстречу.
      – Боунз, Джорай только что сказала мне, что ей очень понравился твой врачебный такт, –сказал он. Женщины захихикали, и Маккой почувствовал, что краснеет. Ха, подумал он. Я это припомню в следующий раз, когда придется развлекать двух очаровательных женщин.
      Он улыбнулся Джорай, сказав "Рад служить". Затем кивнул Хэйдар и добавил: – Но поскольку скоро вы отправитесь домой, думаю, самое время для маленького подарка, который я и Зулу приготовили для вас в генетической лаборатории.
      – Конечно! –воскликнула Джорай. – Деревья! Я надеялась, что вы о них не забыли.
      Маккой едва сдержал усмешку, но Зулу это не удалось. – Ну, – сказал он, – когда мы работали над этим, мы заметили парочку экземпляров, могущих пригодиться, а поскольку у нас скопилась уйма генетического материала, мы сделали для вас еще пару вариантов.
      – Еще пару вариантов? –переспросила Хэйдар. – О чем вы?
      – Позвольте мне показать вам, –сказал Маккой. Он достал из кармана прозрачный пакетик, наполненный темными морщинистыми семенами. – Вот отсюда вырастет то, что я нескромно назвал деревьями Леонарда. Они около трех метров высотой, весной на них распускаются оранжевые цветки, а еще через пару месяцев появляются фрукты размером с ваш кулак. Правда, мы не выращивали целый фрукт, но, судя по анализам, он должен быть весьма неплох на вкус.
      Маккой протянул пакет Хэйдар.
      – Фруктовые деревья! Спасибо, –поблагодарила она.
      Зулу тоже достал пакетик. – Это орхидеи Хикару, – сказал он. – Не съедобные, но красивые. У них огромные фиолетовые цветы и очень приятный запах. – Он раскрыл пакет, и по комнате немедленно разнесся тонкий медовый аромат.
      – Ммм, да, –протянула Джорай.
      Зулу передал ей семена, а Маккой уже доставал очередной пакет.
      – Дыни, –сказал он. – Конечно, весной не много цветов, но летом на них появятся четыре или пять лоз, и на каждой – по нескольку дынь. Разумеется, они также съедобны.
      – Звучит прекрасно, –сказала Джорай, беря пакетик.
      Зулу уже был наготове.
      – Папоротник. Одно из наиболее простых и наиболее красивых творений природы. Его разновидности есть почти на всех планетах, которые мы посетили, и мне бы не хотелось, чтобы ваша в этом смысле отличалась.
      Когда женщины поблагодарили его, в игру вновь вступил Маккой.
      Это продолжалось и продолжалось, скоро женщины уже не могли удержать в руках бесчисленные пакеты и вынуждены были класть их на стол. Маккой чувствовал себя Санта-Клаусом, вручающим восхищенным детям один подарок за другим. Цветы, ягоды фрукты, травы… – список можно было продолжать бесконечно.
      Наконец, когда карманы его и Зулу истощились, Кирк рассмеялся и сказал: –Я заметил определенную закономерность. Все дары Маккоя или съедобные, или целебные. А Зулу – благоухающие, или приятные для глаз…Вы специально поделили так работу, или…?
      Маккой почувствовал, что покраснел. Он посмотрел на Зулу, обнаружив ту же реакцию, потому что ничего такого они вообще не планировали. Оба они создали лучшие растения, какие только могли. Только их понятия "лучший" немного различались.
      Джорай добродушно рассмеялась над их затруднением, затем быстро сменила тему.
      – Вы упоминали "весну", –сказала она. – Что это такое?
      Маккой рассмеялся. – Посадите их и увидите.
      Когда Чехов сел в навигаторское кресло, он почувствовал, что его пульс начинает повышаться. Так случалось всегда, когда они уходили с орбиты. Не потому, что это была такая тяжелая задача – фактически, это было одно из легчайших заданий – но из-за того, что это означало. Их работа здесь была окончена, и пора было снова шагнуть в неизвестность. Через несколько часов они вновь будут в дальнем космосе, направляясь к новым неисследованным мирам, совершая новые открытия.
      Хотя, первой их остановкой будет долгожданная встреча с кораблем снабжения и неделя отдыха R и R на планете Колемана, если Звездный Флот опять не придумает для них очередного сверхсрочного задания; но что будет после, никто не мог предугадать. К началу следующего месяца они вполне могут оказаться на другой границе сектора.
      Он проверил свою консоль, но все индикаторы горели зеленым. После некоторых восстановительных работ, "Энтерпрайз" был в рабочем состоянии. Конечно, вряд ли он сможет выдать варп-9, но до предстоящей им планеты они доберутся.
      Он окинул взглядом мостик. Зулу сидел за штурвалом рядом с ним, мистер Скотт – за инженерной консолью, Спок – за научной станцией, Ухура у станции связи. Капитан сидел в своем центральном кресле, за спинкой которого стоял доктор Маккой.
      Кирк смотрел на передний экран, на освещенную солнцем Римиллию. Теперь ее облачный покров выглядел почти как на любой другой планете М-типа. Сквозь прорехи в облаках все еще был виден Край, приближающийся к терминатору, завершая свой первый оборот. Пройдут века, прежде чем эта огромная полоса исчезнет с поверхности планеты, но Чехов не сомневался, что это случится.
      Он оглянулся на Кирка.
      – Курс, капитан?
      Кирк задумчиво потер подбородок. – Как вы думаете, – начал он, весело сверкнув глазами, – как вы думаете насчет пролететь на низкой орбите четверть витка с запада на восток, затем направление один-семнадцать, отметка сорок шесть.
      Курс один-семнадцать был верен для планеты Колемана, но начальные четверть витка, помимо того, что были весьма сложны, казались совсем излишними. Чехов изумленно переспросил:
      – Почему низкая орбита, сэр?
      – Да, –сказал Маккой. – Ты уже не в том возрасте, чтобы летать на бреющем полете.
      Кирк усмехнулся. – Собственно говоря, нет. Кроме того, этот курс проведет нас над терминатором, против направления вращения планеты. Я просто подумал, что после того, что мы здесь пережили, мы можем по крайней мере посмотреть на закат.
      Конец:)