Книги жизни - Григорий Распутин: правда и ложь

Олег Жиганков

Григорий Распутин: правда и ложь

«Но они издевались над посланными от Бога, и пренебрегали словами Его, и ругались над пророками Его, доколе не сошел гнев Господа на народ Его, так что не было ему спасения».

Библия, Вторая книга Паралипоменон, 36:16

«Вместе переживаем опять… Вспоминаю… ужасное 17-е число… и за это тоже страдает Россия, все должны страдать за то, что сделали, но никто не понимает».

Из письма государыни императрицы Александры Федоровны своей фрейлине и ближайшей подруге Анне Вырубовой

Странник одухотворенный

Вышел к Богу налегке,

Мученик Григорий Новый —

Русский старец с посохом в руке,

Чудотворец с посохом в руке.

Из песни Жанны Бичевской на стихи и музыку Геннадия Пономарева

От автора

Мне было лет одиннадцать – двенадцать, когда я впервые прочитал о Григории Распутине. На денек-другой мне удалось одолжить книгу, вернее сшитые вместе фотографические листы самиздата, где была изложена леденящая душу история убийства Распутина в описании Феликса Юсупова. Эти несколько листочков произвели на меня сильное впечатление. Подобно большинству моих сверстников (да и тех, кто был старше меня) я тоже испытывал страх перед образом Распутина. Но неприязни этот человек во мне не вызывал. Несмотря на все усилия Юсупова изобразить Григория Распутина страшным и зловещим, тот показался мне симпатичным и необыкновенным человеком, которого не брали ни отравы, ни пули, ни ножи.

Все это было очень интересно, и мне тогда захотелось узнать о нем больше, и я стал приставать к взрослым с расспросами, однако, к сожалению, заметил, что и взрослые мало что знали о Распутине, и даже, как мне показалось, как бы опасались углубляться в эту историю. Мне удалось выяснить, что тело убитого было через некоторое время сожжено. Помню, мне рассказывали об этом сожжении, будто Григорий сел во гробу и оглядел всех присутствовавших леденящим душу взором.

Все это было хотя и страшно, и в то же время страшно интересно, однако дальше этого знания взрослых не простирались. Да, я узнал что-то о его смерти, но я так ничего и не узнал о его жизни.

Со временем этот вакуум начал заполняться псевдоисторическими художественными фильмами, в которых Распутин представал не иначе как грязное чудовище. И я почти поверил, что таким он, вероятно, и был, и на долгое время забыл об этом человеке.

Вспомнил я о нем сравнительно недавно, когда наткнулся в одном альманахе на статью, где упоминался факт, что Григорий Распутин был, пожалуй, одиноким голосом против вступления России в Первую мировую войну. В то время, когда Русская православная церковь, аристократия, правительство, промышленники и ведомые ими широкие народные массы в один голос ратовали за войну, якобы сулящую стране дальнейшее процветание, Распутин в одиночку мог убедить царя не начинать военных действий. Мне, к этому времени человеку верующему, вспомнилась история пророка Михея, который был единственным из пророков своего времени, кто выступал против войны Израиля с Ассирией. Я нашел и перечитал эту историю, записанную в Библии, в 22-й главе Третьей книги Царств. Все пророки в угоду царю прочили монарху славные победы в затеваемой войне. И лишь Михей, оставаясь верным Богу, говорил, что этой войной царь разрушит и свой дом, и страну. Пророка не послушали и бросили в грязную яму, но его слова в точности сбылись. Теперь же я узнал, что нечто похожее произошло и в жизни Григория Распутина. И задумался.

Как историк я давно уже был убежден в том, что многие устоявшиеся мнения, касающиеся самых, казалось бы, общеизвестных событий, могут быть ложными. С обновленным интересом к личности Григория Распутина я принялся собирать и исследовать имеющиеся материалы о его жизни и судьбе. То, что я обнаружил, долгое время не могло уложиться в моем сознании. Я был настолько ошеломлен открывшимися мне сведениями, что просто не смог хранить их в себе.

Хочу сразу оговориться: давно уже изданы книги, и таковых немало, в которых восстанавливается доброе имя Григория Ефимовича Распутина. В работах О.Платонова, А.Боханова, С.Фомина, И.Евсина, Ф.Козырева, Т.Мироновой, Н.Козлова и ряда других авторов Григорий Ефимович Распутин получил уже свою «реабилитацию». Особо потрясли меня книги Олега Платонова, где дается детальный анализ жизни Григория Распутина и где Распутин представлен святым человеком. Зачем же еще один труд?

Вероятно, просто затем, что я эту книгу должен был, не мог не написать. Моя работа над ней продиктована прежде всего внутренней необходимостью. Она уподобилась систематическому извлечению из земли сокровища, масштаб которого я осознавал постепенно, по мере углубления в эту тему. История Григория Ефимовича Распутина-Нового – это настоящий клад для тех, кто ищет богатства правды и любви. Григорий Ефимович пишет в своем «Житии опытного странника»: «Любовь – это своего рода миллионщик духовной жизни – даже сметы нет. Вообще любовь живет в изгнанниках, которые пережили все, всяческое, а жалость у всех есть».

Я почитаю для себя большой честью по тщательном изучении дела подать свой голос в защиту светлой памяти настоящего миллионщика русской духовной жизни Григория Ефимовича Распутина-Нового.

Глава 1

Детство и юность

«Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть».

Евангелие от Луки, 17:21

«Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась в даль…»

Г.Е.Распутин «Записки опытного странника»

Григорий Ефимович Распутин родился 9 (по новому стилю – 21) января 1869 года в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии, в шестидесяти верстах от Тюмени. Тюменский краевед В.Л.Смирнов нашел и метрические книги слободы Покровской, «где в части первой “О родившихся” рукой священника Николая Титова записано: “9 января 1869 года у крестьянина Слободы Покровской Ефима Яковлевича Распутина и его жены Анны Васильевны вероисповедания православного родился сын Григорий”»[1].

В материалах переписи населения от 1 января 1887 года была обнаружена строка: «…Якова Васильева Распутина второй сын Ефим 44-х лет, дочь его Феодосия 12-ти лет, Ефима сын Григорий 17-ти лет…»[2]

Предки Григория Ефимовича пришли в Сибирь в числе первых пионеров. Долгое время они носили фамилию Изосимовы по имени того самого Изосима, что переселился из Вологодской земли за Урал. Распутиными же стали называться два сына Насона Изосимова – Яков и Филипп и соответственно их потомки: «Двор, а в нем живет крестьянин Филипп Насонов сын Роспутин, сказал себе от роду 30 лет, у него жена Парасковья 28 лет, дети у него сыновья Митрофан 7 лет, Федосей 6 лет». Ко времени рождения Григория около половины жителей села Покровского звались Распутины.

Автор статьи о происхождении рода Распутиных С.Князев пишет: «Версий происхождения прозвища Распута существует несколько: а) распута – беспутный, непутевый человек; б) распута, распутье – раздорожье, развилина или же перекресток, пересечка дорог; в) старинная поговорка «Пустили дурака на распутье» наводит на мысль, что с таким именем мог быть просто нерешительный человек; г) распутица – бездорожье, осенне-весенняя грязь, а значит, ребенок, появившийся на свет в ту пору, мог получить имя Распута»[3].

Григорию Ефимовичу действительно выпало жить на распутье исторических дорог – ему суждено было стать свидетелем и участником того трагического выбора, который был сделан на этом распутье.

В своем капитальном труде, посвященном исследованию жизни Распутина, А.Н.Варламов пишет о семье, в которой появился на свет Григорий: «Дети Анны и Ефима умирали один за другим. Сначала в 1863 году, прожив несколько месяцев, умерла дочь Евдокия, год спустя еще одна девочка, тоже названная Евдокией. Третью дочку назвали Гликерией, но прожила она всего несколько месяцев. 17 августа 1867 года родился сын Андрей, оказавшийся, как и его сестры, не жильцом. Наконец в 1869-м родился пятый ребенок – Григорий. Имя дали по святцам в честь святителя Григория Нисского, известного своими проповедями против любодеяния, а также высказываниями о сакральной природе имени Божьего… Крестными его стали дядя Матвей Яковлевич Распутин и девица Агафья Ивановна Алемасова»[4].

Несмотря на все имеющиеся документы, клевета о рождении Распутина продолжает дезинформировать публику. Так, например, одна ведущая кинокомпания поставила художественный фильм о Распутине, в котором говорится, что Григорий был сыном проститутки цыганки и беглого каторжника. Зритель проглотил и смотрит дальше. Это лишь один из примеров того, как ложь о Григории Распутине внедряется в сознание людей.

Распутина часто изображают чуть ли не великаном, монстром, обладавшим железным здоровьем и способным есть стекла и гвозди. На самом деле Григорий рос слабым и болезненным ребенком. Позднее он писал о своем детстве в автобиографическом сочинении, названном им «Житие опытного странника»: «Вся жизнь моя была болезни. <…> Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало, как с маленьким: мочился в постели»[5].

«Всякую весну я по сорок ночей не спал. Сон будто как забытье, так и проводил все время с 15 лет до 28 лет. Вот что тем более толкнуло меня на новую жизнь»[6].

Но при этом уже в детском возрасте все его помышления отличались от обычного хода мыслей простого обывателя. В том же «Житии» Григорий Ефимович пишет: «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко тепло грело, а птицы пели райские песни, я ходил по дорожке и не смел идти по середине ее… Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась в даль… Не раз, мечтая так, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они. Постарше, с товарищами, подолгу беседовал о Боге, о приходе, о птицах… Я верил в хорошее, в доброе… и часто сиживал я со стариками, слушая их рассказы о житии святых, о великих подвигах, о больших делах, о царе Грозном и многомилостивом… Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне… И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился… Неудовлетворен я был. На многое ответа не находил… И грустно было… И стал я попивать…».

С детства Григорий начал осознавать силу своей молитвы, проявившуюся в отношении как животных, так и людей. Вот как пишет об этом его дочь Матрена: «От деда я знаю о необыкновенной способности отца обращаться с домашними животными. Стоя рядом с норовистым конем, он мог, положив ему на шею ладонь, тихо произнести несколько слов, и животное тут же успокаивалось. А когда он смотрел, как доят, корова становилась совершенно смирной.

Как-то за обедом дед сказал, что захромала лошадь, возможно, растянула сухожилие под коленом. Услыхав это, отец молча встал из-за стола и отправился на конюшню. Дед пошел следом и увидел, как сын несколько секунд постоял возле лошади в сосредоточении, потом подошел к задней ноге и положил ладонь прямо на подколенное сухожилие, хотя прежде никогда даже не слышал этого слова. Он стоял, слегка откинув назад голову, потом, словно решив, что исцеление совершилось, отступил на шаг, погладил лошадь и сказал: “Теперь тебе лучше”.

После того случая отец стал вроде ветеринара-чудотворца и лечил всех животных в хозяйстве. Вскоре его “практика” распространилась на всех животных Покровского. Потом он начал лечить и людей. “Бог помогал”»[7].

Он жил в миру. Что это значит? Обратимся к его «Житию»: «…Был с миром, то есть любил мир и то, что в мире. И был справедлив, и искал утешения с мирской точки зрения. Много в обозах ходил, много ямшичил, и рыбу ловил, и пашню пахал. Действительно это все хорошо для крестьянина! Много скорбей было мне: где бы какая сделалась ошибка, будто как я, а я вовсе ни при чем. В артелях переносил разные насмешки. Пахал усердно и мало спал, а все же таки в сердце помышлял, как бы чего найти, как люди спасаются».

«Несомненно в жизни Распутина, простого крестьянина Тобольской губернии, имело место какое-то большое и глубокое душевное переживание, совершенно изменившее его психику и заставившее обратиться ко Христу»[8], – писал следователь Чрезвычайной комиссии при Временном правительстве В.М.Руднев. В чем заключалось это переживание, и было ли это одно переживание или целый ряд – сказать на сегодняшний день сложно. Но можно довериться воспоминаниям Матрены Распутиной, которая так писала про обращение отца: «В четырнадцать лет отца захватило Святое Писание. Отца не учили читать и писать, как почти всех деревенских детей. Грамоту он не без труда освоил только взрослым, в Петербурге. Но у него была необыкновенная память, он мог цитировать огромные куски из Писания, всего один раз услышав их. Отец рассказывал мне, что первыми поразившими его словами из Писания были: “Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, оно там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть”.

Слова священника так поразили отца, что он бросился в лес, опасаясь, как бы окружающие не увидели, что с ним происходит нечто невообразимое. Он рассказывал, что именно тогда почувствовал Бога. Он рассуждал: “Если Царство Божие, а стало быть, и сам Бог, находится внутри каждого существа, то и звери не лишены его? И если Царство Божие есть рай, то этот рай – внутри нас? Почему же отец Павел говорит о рае так, словно тот где-то на небе?”

Слова эти означали – и не могли означать ничего иного: Бог – в нем, Григории Распутине. И чтобы найти его, следует обратиться внутрь себя. И правда, если Царство Божие – в человеке, то разве грешно рассуждать о нем, рассуждая о Боге? И если в церкви об этом не говорят, что ж, надо искать истину и за ее пределами.

Отец рассказывал, что как только он понял это, покой снизошел на него. Он увидел свет. Кто-то написал бы в этом месте: “Ему показалось, что он увидел свет”. Но только не я. Я твердо знаю, что свет был. По словам отца, он молился в ту минуту с таким пылом, как никогда в жизни»[9].

В этих простых словах заключается истина, достойная благоговейного созерцания. Григорий не мог верить во что-то наполовину. Если он верил, то верил до конца. И если любил, то любил до конца. И, поверив, что в нем находится Царствие Божие, а сам он является тем храмом, в котором обитает Святой Дух, Григорий начинает жить в соответствии с тем, во что уверовал.

Что же касается беспутной и греховной юности Григория, сопровождавшейся конокрадством и оргиями, то это не более чем позднейшие измышления газетчиков. Алексей Николаевич Варламов пишет: «Матрена Распутина в своей книге утверждает, что отец ее с младых лет был настолько прозорлив, что несколько раз “прозревал” чужие кражи и потому лично для себя саму возможность воровства исключал: ему казалось, что другие так же это “видят”, как и он. Сомнению подвергает достоверность свидетельских показаний о воровстве Григория и американский православный исследователь Ричард Бэттс, автор, пожалуй, самого лучшего на сегодняшний день англоязычного исследования о Распутине “Пшеница и плевелы”»[10].

О.А.Платонов сообщает: «Позднее недобросовестные журналисты будут писать, что к этому (паломничеству. – О. Ж.) его подтолкнул случай, когда якобы он был схвачен с поличным то ли на воровстве лошадей, то ли чего-то другого. Внимательное изучение архивных документов свидетельствует, что случай этот полностью выдуман. Мы просмотрели все показания о нем, которые давались во время расследования в Тобольской консистории. Ни один, даже самый враждебно настроенный к Распутину свидетель (а их было немало) не обвинил его в воровстве или конокрадстве. Не подтверждает этого “случая” и проведенный в июне 1991 года опрос около 40 самых пожилых людей села Покровского… Никто из них не мог вспомнить, чтобы когда-то родители им рассказывали о воровстве Распутина»[11].

Тем не менее вполне возможно, что уже в ту пору Григорий испытал несправедливость и жестокость. Он пишет о том, что однажды его несправедливо обвинили в воровстве лошадей и сильно побили, но в скором времени следствие нашло виновных, которые и были высланы в Восточную Сибирь. Григория же никто не тронул и всякие обвинения с него были сняты.

Его односельчанин Картавцев показывал на допросе, как, подозревая Григория в конокрадстве, он «ударил его колом и так сильно, что у него из носа потекла кровь ручьем… Сначала я думал, что убил его, но он стал шевелиться… И я повез его в волостное правление. Он не хотел идти… но я ударил его несколько раз кулаком по лицу, после чего он сам пошел в волость… После побоев сделался он каким-то странным и глуповатым»[12].

«Видно, – комментирует Эдвард Радзинский, – когда удар колом грозил погубить его, когда кровь залила лицо, Григорий испытал нечто… Избитый юноша ощутил в своей душе странную радость, то, что сам он потом назовет “радостью смирения, радостью страдания, поношения”… “Поношение – душе радость”, – объяснял он через много лет Жуковской»[13].

Возможно, что этот удар колом и явился причиной той большой шишки на голове Распутина, которую он прикрывал волосами. Возможно и то, что этот удар оказался провиденциальным, нечаянно произведшем какие-то перемены в работе мозга Григория. Подобные случаи известны. Нечто схожее произошло несколькими десятилетиями ранее в Америке с девочкой по имени Елена Хармон: один из одноклассников запустил в нее тяжелым камнем и нанес тяжелые повреждения ее мозгу. С тех пор она уже не могла учиться в школе, но ее религиозные чувства только обострились[14].

«Это сущая неправда, что писали в газетах, будто бы мой покойный отец был за что-либо судим. Ничего подобного не было. Правда, дедушка Ефим Яковлевич был однажды арестован за несвоевременный платеж податей, как вообще это делалось в прежние времена с крестьянами. Может быть, по этому поводу и сплели газеты небылицу про отца»[15], – говорила Матрена Распутина на следствии.

Но вернемся к будням. В молодости, когда он много болел, «очень трудно это было все перенесть, а делать нужно было, но все-таки Господь помогал работать, и никого не нанимал, трудился сам, ночи с пашней мало спал».

И тем не менее, как справедливо замечает Варламов, одна помощница у него была – это его возлюбленная жена: «Об этой женщине почти все, кто ее знал, отзывались всегда очень хорошо. Распутин женился восемнадцати с небольшим лет 2 февраля 1887 года. Жена была старше его на три года, работяща, терпелива, покорна Богу, мужу и свекру со свекровью. Она родила семерых детей, из которых трое первых умерли, трое следующих выжили, и последняя девочка также умерла – история для своего времени типичная»[16].

Григорий Ефимович встретил свою суженую на плясках, которые он так любил. Вот как об этом пишет Матрена Распутина: «Она была высокой и статной, любила плясать не меньше, чем он. Наблюдавшие за ними односельчане решили, что они – красивая пара. Ее русые волосы резко контрастировали с его каштановой непокорной шевелюрой, она была почти такого же высокого роста, как и он. Ее звали Прасковья Федоровна Дубровина, Параша. Моя мама…

Мама была доброй, основательной, сейчас бы сказали – уравновешенной. На три года старше отца. Начало семейной жизни было счастливым. Отец с усердием, какое раньше замечалось за ним не всегда, работал по хозяйству. Потом пришла беда – первенец прожил всего несколько месяцев. Смерть мальчика подействовала на отца даже сильнее, чем на мать. Он воспринял потерю сына как знак, которого так долго ждал. Но не мог и предположить, что этот знак будет таким страшным.

Его преследовала одна мысль: смерть ребенка – наказание за то, что он так безоглядно “тешил плоть” и так мало думал о Боге. Он молился. И молитвы утешали боль. Прасковья Федоровна сделала все, что могла, чтобы смягчить горечь от смерти сына. Через год родился второй сын, Дмитрий, а потом – с промежутком в два года – дочери Матрена, или Мария, как я люблю, чтоб меня называли, и Варя. Отец затеял строительство нового дома, большего по размерам, чем дом деда, на одном дворе. Это был двухэтажный дом, самый большой в Покровском»[17].

Глава 2

Странник

«И всякий, кто оставит домы, или братьев,

или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей,

или земли, ради имени Моего,

получит во сто крат и наследует жизнь вечную».

Евангелие от Матфея, 19:29

«Я человек – посланный брат вам и преданный Богу».

Г.Е.Распутин

После женитьбы на какое-то время могло показаться, что Григорий стал таким, как все. Но в скором времени он ощутит, что призван к тому, чтобы оставить свой дом и свою деревню ради Христа. Такому пониманию, считают, предшествовала встреча. Возможно, это была встреча, о которой пишет Матрена Распутина: «Как-то раз, возвращаясь с мельницы, куда отвозил зерно, отец подвез молодого человека. Разговорившись с ним, узнал, что попутчик – студент-богослов Милетий Заборовский. Спросил у него совета, что делать, рассказал о видениях. Тот просто ответил: Тебя Господь позвал. Господь позвал – ослушаться грех»[18].

Возможно, это и был тот призыв, в котором Распутину послышался голос Божий. А может быть, это было еще одно из высказываний, которые он складывал в своем сердце как драгоценные жемчужины, пока его чаша не была преисполнена. Вот что говорила Матрена Распутина на следствии по делу отца: «В жизни моего отца, когда я была еще маленькой девочкой, что-то произошло, что изменило совершенно всю его, а впоследствии и нашу жизнь. Раньше отец жил, как все крестьяне, занимаясь хозяйством. Вдруг он оставил семью и ушел странствовать. Должно быть, что-то произошло у него в душе: он перестал пить, курить и есть мясо и ушел из дома. Я думаю, что на него так воздействовал известный в наших местах странник Дм. Иванович Печеркин, родом из деревни Куличи (верст 300 от Тобольска). По крайней мере, перед уходом отца Печеркин у нас был, и они ушли тогда вместе с отцом. Я помню, когда отец вернулся домой, мама не сразу его узнала.

Приблизительно это было в 1905 году»[19].

О Дмитрии Печеркине, спутнике Распутина в его паломничествах, писал и жандармский генерал А.И.Спиридович, неплохо знавший и самого Распутина, и его дочь. Дмитрий Печеркин впоследствии ушел в Афон, куда в молодые годы он ходил вместе с Григорием. Матрена Распутина пишет о том, как после ночи, проведенной в молитве, отец объявил о своем решении идти странствовать.

«– Иду.

Моя бедная мама видела, что с отцом что-то творится. Но понять ничего не могла. Первое, что пришло в голову, – отец разлюбил ее. Отец не делился с женой мыслями. Да и не принято было говорить с женщинами о чем-то, кроме хозяйства и детей. Поэтому когда он все-таки заговорил с ней о том, что намерен идти в монастырь, она от неожиданности онемела. Она ждала каких угодно слов, только не этих.

Сказала:

– Поторопись.

Об этом мне рассказала сама мама в один из приездов в Петербург к нам с отцом. Я, совсем девочка, тогда была уверена, что мама рассказывает мне об этом, чтобы показать – она разделяла стремления отца. Мама была доброй женщиной, очень терпеливой. Она всегда уважала отца, сносила все тяготы, связанные как с жизнью вместе с ним, так и с разлукой»[20].

Свои странствия Распутин начал в 1890-е. А.Варламов пишет: «Сначала он ходил в сибирские и уральские монастыри – Абалакский и Верхотурский, и, судя по материалам Смиттена, после возвращения из первого паломничества показался односельчанам странным. Один из них вспоминал, что “возвращался он тогда домой без шапки, с распущенными волосами и дорогой все время что-то пел и размахивал руками”»[21].

Впрочем, сам Распутин далеко не идеализировал жизнь странника. Вот что он писал в своем «Житии опытного странника»: «Странничать нужно только по времени – месяцами, а года чтобы или многие годы, то я много обошел странноприимен – тут я нашел странников, которые не только года, а целые века все ходят, ходят и до того они бедняжки доходили, что враг в них посеял ересь – самое главное осуждение, и такие стали ленивые, нерадивые, из них мало я находил, только из сотни одного, по стопам Самого Христа. Мы – странники, все плохо можем бороться с врагом. От усталости является зло. Вот по этому поводу и не нужно странничать годами, а если странничать, то нужно иметь крепость и силу на волю и быть глухим, а иногда и немым, то есть смиренным наипаче простячком. Если все это сохранить, то неисчерпаемый тебе колодезь – источник живой воды».

Ф.Козырев, описывая годы странничества Григория, делает интересное замечание: «Он был не только опытным, но еще и очарованным странником, скитающимся не только в поисках правды, но и красоты – дивясь божественным природы красотам, как определял этот идеал скитаний Пушкин. И вынес он из этих скитаний глубокое, опытное убеждение в том, что внимать Богу можно и не отвергая природу»[22].

Распутин не следует слепо традиции, восхвалявшей странничество и монашескую жизнь. Он все испытывает, все различает, все оценивает духовно. Вслушайтесь в эту речь: «Много монастырей обходил я во славу Божию, но не советую вообще духовную жизнь такого рода – бросить жену и удалиться в монастырь. Много я видел там людей; они не живут, как монахи, а живут, как хотят, и жены их не сохраняют того, что обещали мужу. Вот тут-то и совершился на них ад! Нужно себя более испытывать на своем селе годами, быть испытанным и опытным, потом и совершать это дело. Чтобы опыт пересиливал букву, чтобы он был в тебе хозяин и чтобы жена была такая же опытная, как и сам, чтобы в мире еще потерпела бы все нужды и пережила все скорби. Так много, много чтобы видели оба, вот тогда совершится на них Христос в обители своей»[23].

В отзывах Григория о монастырях не найти пустой восторженности, его наблюдения проникают в самую суть событий. Он пишет: «Если хорош ты был в миру, иди в монастырь – там испортят. Не по душе мне монастырская жизнь, там насилие над людьми».

Григорий Ефимович исходил множество мест, считавшихся святыми, и не только на Руси. Доходил до Иерусалима, о чем подробно писал в своем «Житии»: «Я шел по 40–50 верст в день и не спрашивал ни бури, ни ветра, ни дождя. Мне редко приходилось кушать, по Тамбовской губернии – на одних картошках; не имея с собой капитала и не собирал во век: придется – Бог пошлет, с ночлегом пустят – тут и покушаю.

Так не один раз приходил в Киев из Тобольска, не переменял белья по полугоду и не налагал руки до тела – это вериги тайные, то есть это делал для опыта и испытания, нередко шел по три дня, вкушал только самую малость. В жаркие дни налагал на себя пост: не пил квасу, а работал с поденщиками, как они; работал и убегал в кусты молиться. Не один раз пахал пашню и убегал на отдохновение на молитву. <…>

Мне приходилось переносить нередко всякие беды и напасти; так приходилось, что убийцы предпринимали против меня, что разные были погони, но на все милость Божья! То скажут: “Одежда неладная”, то в чем-нибудь да забудутся клеветники неправды. С ночлега уходил с полночи, а враг завистлив всяким добрым делам, пошлет какого-нибудь смутителя, он познакомится, чего-нибудь у хозяина возьмет, а за мной погоня, и все это пережито мною! а виновник тот час же находится. Не один раз нападали волки, но они разбегались. Не один раз нападали хищники, хотели обобрать, я им сказывал: “Это не мое, а все Божье, вы возьмите у меня, я вам помощник, с радостью отдаю”, – им что-то особенно скажет в сердцах их, они подумают и скажут: “Откуда ты и что такое с тобой?” “Я человек – посланный брат вам и преданный Богу”».

Пишет о странствиях отца и Матрена. С ее слов выходит, что отец был сильно разочарован тем, что увидел в Верхотурском монастыре («Порок, гуляющий по мужским монастырям, не обошел и Верхотурье»), но встретил там старца Макария, с которым имел сокровенную беседу, и старец будто бы отговорил его оставаться при монастыре и благословил идти в мир.

За время скитаний Григорий близко познакомился с пестрой религиозной палитрой тогдашней Руси. На протяжении столетий наряду с официальной церковью на Руси существовали подавляемые церковью и государством иные христианские течения. Наверняка общался он с разного рода диссидентами, сектантами, богоискателями. Бывал у протестантов.

Очень хвалил поселения немецких протестантов на Волге, даже советовал русским родниться с немцами и перенимать у них опыт трудолюбия, чистоты и стремления к грамотности. Известно, что в период своего столичного влияния Григорий Ефимович будет защищать все религиозные меньшинства. Так, благодаря ему было предотвращено множество еврейских погромов. Он вступался и за староверов, и за хлыстов, и за протестантов. Например, 24 июня 1915 года Григорий Ефимович добился освобождения трехсот баптистов.

Невозможно с определенностью сказать, что какая-то из сект или деноминаций сыграла определяющую роль в формировании религиозных воззрений Григория Ефимовича. И тем не менее делались и делаются настойчивые попытки связать Распутина в первую очередь с сектой хлыстов. Некоторые современные авторы, вторя злоязычным современникам Распутина, утверждают, что сила Распутина якобы вытекала из его знакомства с хлыстами и смешения язычества с христианством. Это старое и очень уязвимое заявление. Распутина еще при жизни неоднократно обвиняли в хлыстовстве, проводили следствие, материалы которого мы обсудим ниже. Но Распутин совершенно не похож на образ хлыста – на самом деле, многие из его высказываний и действий однозначно отвергают всякую возможность его обвинения в хлыстовстве.

Даже считавшиеся ранее утерянными материалы следствия 13-й Комиссии[24] не поддерживают мнения, что Распутин принадлежал к секте хлыстов. Впрочем, если мерить Распутина теми мерками святости, что предлагает Православная церковь, Григорий Ефимович в эти рамки также вряд ли поместится. Это было замечено еще при жизни Григория Ефимовича, а потому многие церковники поспешили отвернуться от старца.

Василий Розанов высказался о Распутине со свойственной ему своеобразной манерой изложения:

«Все “с молитвою” – ходили по рельсам.

Вдруг Гриша пошел без рельсов.

Все испугались…

Не того, что “без рельсов”. Таких много. Но зачем “с молитвою”.

“Кощунство! Злодеяние!”

Я его видел. Ох, глаз много значит. Он есть “сам” и “я”.

Вдруг из “самого” и “я” полилась молитва. Все вздрогнули. «Позвольте, уж тысячу лет только повторяют

И все – “по-печатному”. У него – из физиологии»[25].

Такие церковные идеалы, как монашество, безбрачие, удаленность от мира, для Григория Ефимовича значили несравненно меньше, чем для официальной церкви. Также ему чужды были церковная политика и вмешательство церкви в политическую жизнь государства, особенно ее настойчивые призывы к войне. Сегодня многие православные люди верят, что Григорий Ефимович Распутин был праведником и мучеником. Но официальная позиция Православной церкви о Распутине не изменилась – его считают злодеем и еретиком.

Недостаточно благоговейно, с точки зрения критиковавших его церковников, Григорий относился и к церковным ритуалам и реликвиям. Феофан (Быстров) жаловался, что еще в то время, когда он был близок к Распутину, он замечал, как тот беспечно щелкал орехи в ту пору, как другие постились и молились, готовя себя к тому, чтобы приложиться к иконам Верхотурского монастыря. Григорий Распутин проявлял очень мало интереса ко всем условным традициям, которые тогдашним фарисеям и саддукеям казались чуть ли не сущностью христианства. Зато евангельские заповеди блаженства отражены в его жизни в полной мере.

Григорий Ефимович никогда не обучался в семинарии, не был ни монахом, ни священником. Но в своих странствиях он научился читать и кое-как писать и смог самостоятельно изучать Священное Писание. Именно это и оказало, на наш взгляд, определяющее влияние на формирование духовного мировоззрения Григория Распутина. Слово Божие он считал эталоном, определяющим отношение к любому учению или действию. Он обрел в странствиях и опыт посреднической молитвы, и громадный духовный опыт. Возвращался домой после странствий Григорий Ефимович новым человеком.

Глава 3

Дома

«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать

и всячески неправедно злословить за Меня».

Евангелие от Матфея, 5:11

«На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь в век.

Буду хвалить тебя, враги мои не дают покоя.

День и ночь ищут изловить меня, куда я иду,

и там слова мои перетолкуют на свой лад и не дают покоя,

озверели сердца человеков и благодать далека от нас».

Г.Е.Распутин

В жизни Распутина прочно сплелись и домовитость, и бездомность. Он работал, как и все крестьяне, на пажити летом. А осень и зиму, которые мужики традиционно проводили в кабаках, он странствовал – богоискательствовал. Но он никогда не забывал о семье и был по-своему заботливым отцом и мужем, всегда помнил о том, что у него есть дом, и в этот дом возвращался. Этому же он учил и других.

Григорий был счастлив в своих странствиях, хотя в пути его подстерегало немало опасностей и приключений, счастлив был и дома, где его с любовью ждали жена Прасковья и дети. Впрочем, и в родной деревне Григорий не оставлял своего богоискательства.

«Мне недостойному пришло в голову достигнуть, взял, выкопал в конюшне вроде могилы пещерку и туда уходил между обеднями и заутренями молиться. Когда днем свободное время, то я удалялся туда и так мне было вкусно, то есть приятно, что в тесном месте не разбегается мысль, нередко и ночи все там проводил, но враг-злодей всяким страхом меня оттуда выживал – треском, даже было побоями, но я не переставал. Так продолжалось лет восемь…»[26].

Уже тогда, как видим, Григорию доставалось за его веру. Он был не таким, как все, и этого было достаточно, чтобы травить его. Тем не менее его духовный взлет продолжался, и в скором времени слава о старце Григории из села Покровского прогремит по всей Сибири и докатится до столиц. К нему приходили за советом, за помощью, врачеванием, и всем он старался помочь, всех встречал с одинаковой любовью.

Церковные историки не могут простить Григорию того, что у него не было своего старца, от которого бы он набирался по традиции духовного опыта. Но мало что в жизни Григория шло согласно традиции. Тем не менее некоторыми апологетами Распутина делаются попытки рассматривать в качестве старца, у которого якобы учился Григорий, упомянутого уже Макария. Вряд ли, однако, Макарий (Михаил Васильевич Поликарпов) сыграл принципиальную роль в жизни Григория. Матрена Распутина писала: «У отца никогда не было духовного наставника. Все, что он понял, он понял самостоятельно»[27].

И все же дружба между Григорием и Макарием была.

Макарий, известный на Урале как Пастух Михаил, слыл юродивым и прозорливцем. С Распутиным он, вероятно, встретился впервые только в 1905 году, когда Григорий был уже духовно сформирован. О пророчествах Макария ходило много рассказов. Маргарита Сабашникова, жена поэта М.Волошина, посетила Макария в 1910 году. Вот что она пишет: «В пустой комнате с маленькими закрытыми окнами, окруженный кудахтающими и взлетающими друг на друга курами, стоял человек высокого роста, но немного сутулый. Руки его с раскрытыми ладонями были подняты кверху, как будто он ловил руками невидимые потоки. Лицо его было вне времени. Глубокие морщины свидетельствовали о тревоге, тревоге не за себя. Глаза его, по-видимому, не знали сна. Он был одет как крестьянин, только на голове у него была монашеская камилавка, время от времени он поворачивался в разных направлениях и смотрел по сторонам и наверх, как будто хотел где-то что-то лучше рассмотреть. Иногда он обращался к курам и говорил с ними. Он был серьезен и строг.

Что-то захватывающее было в его облике, что-то, подобное присутствию, встреча взглядов. Все же он должен быть старцем, подумала я и опустилась перед ним на колени.

Он же посмотрел на меня через плечо и тихо сказал: “Не надо становиться на колени”. Потом он подозвал двух ссорящихся кур и подошел ко мне, все еще держа руки, поднятыми кверху. “Что Вы хотите от меня?” – спросил он. “Я прошу благословить меня”, – ответила я, смутившись, так как не была готова к разговору. “Мы не попы и не монахи, раздающие благословения”»[28].

Интересные воспоминания о Макарии оставила подруга императрицы Александры Федоровны Романовой Юлия Александровна Ден, посетившая Верхотурье в 1916 году: «…Отшельник живет в самой глубине леса и его келью вполне можно принять за птичий двор. Он был окружен домашними птицами всех пород и размеров. Возможно, он считал птицеводство чем-то сродни миссии святого: нам предложили холодную воду и черный хлеб. Что такое кровать, отшельник не имел представления, так что нам пришлось спать на жестком глиняном полу. Должна признаться, что я несказанно обрадовалась, когда мы вернулись в Верхотурье и смогли принять ванну и лечь в мягкую постель»[29].

Варламов признает: «Таким образом дружбу Макария и Григория можно считать фактом, но фактом является и то, что никакого влияния на Распутина в молодости Макарий не оказывал. Более того, как говорил он на следствии в 1917 году: “Я рассказал ему (Распутину) о скорбях и невзгодах моей жизни, и он мне велел молиться Богу”. Так что и в этом случае “старцем” был Григорий, который доходил до всего своим умом и охотно руководил другими»[30].

Благодаря Распутину Макарий дважды побывал в Петербурге, был представлен царю, в 1909 году государь лично поздравил Макария с Пасхой; сохранилась фотография, на которой изображены епископ Феофан (Быстров), Макарий и Распутин. Распутин, несмотря на свою молодость, сделался старцем для Макария. Умер верхотурский старец вскоре после Григория – в 1917 году.

Но вернемся в Покровское, где вокруг странника Григория образовался маленький кружок учеников, куда входили и мужчины – его шурин Николай Распопов, Николай Распутин, Илья Аронов, и женщины – Катя и Дуня Печеркины, родственницы Дмитрия Ивановича Печеркина. Этот кружок понемногу расширялся, и в него стало входить все больше жителей деревни. Вместе они изучали Слово Божие, прославляли Бога в песнопениях и молитвах.

И это сразу же бросилось в глаза местному духовенству, которое предприняло все возможные меры, чтобы разогнать эту группу, «секту», как их стали называть. Главное, что ставилось им в вину, было изучение Библии и пение каких-то нецерковных (не православных) духовных псалмов. Ничего предосудительного никто об этих людях сказать не мог – все отзывались о них только по-доброму и с уважением, как о настоящих христианах. Это еще более ожесточило местное и уездное духовенство, которое увидело в лице старца Григория себе живой упрек, если не вызов, конкуренцию.

Матрена Распутина связывала недовольство священников с растущей популярностью ее отца среди крестьян в ущерб авторитету местного клира: «…По селу разнеслась весть, что зародился новый пророк – исцелитель, чтец мыслей, разгадыватель душевных тайн.

Слава Распутина стала распространяться далеко за пределами села Покровского и соседних деревень. Приходили бабы, водя за собой кликуш, хромых, слепых, больных ребят.

Священник увидел в отце врага, способного лишить его, по крайней мере, части доходов. Теперь больные шли за исцелением к отцу, а не в церковь. Те же, кто искал духовного руководства, предпочитали получать хлеб из рук отца, а не камни из рук священника. И без того разгневанный соперничеством “выскочки”, священник пришел в ярость, узнав, что отец намерен соорудить на своем подворье подземную часовню.

Насколько я знаю, отец никогда открыто не выказывал своего отношения к покровскому батюшке. Но тот был достаточно опытен и не нуждался в непосредственных объяснениях. С точки зрения сугубо церковной, затея, подобная затее отца, не несла в себе ничего оскорбительного. От покровского служителя Господнего потребовалось бы только освятить новую часовню. Или заявить, почему он этого делать не намерен.

Имея представление об отцовском характере, батюшка не мог отважиться на такой шаг. Отец молчать бы не стал, последовало бы разбирательство с привлечением деревенской общины (мира), многое могло бы тогда явиться на свет Божий. Отец Петр решил – не мытьем, так катаньем – допечь неугодного.

А тем временем строительство продвигалось. Отец работал, не переставая. Нашлись и помощники. Когда уже все было закончено и собранные в странствиях моим отцом иконы расположили в нишах земляных стен, батюшка решил, что настал час действовать. И настрочил донос. В ожидании (и даже – в предвкушении) своей победы он строго-настрого запретил ходить в отцовскую часовню, предрекая кары небесные тем, кто будет продолжать потакать “пособнику дьявола”. Это не помогало. Прихожан в церкви не становилось меньше. Наоборот.

Ответа от церковного начальства все не было, и батюшка направился в Тюмень сам. Там его принял епископ. Батюшка вылил на отца не один ушат грязи. Вплетая в уже устный донос все, что мог припомнить из сплетен, сопровождавших отца. Картина получилась страшная. Богобоязненный епископ пришел в ужас от творящихся в подведомственном ему приходе непотребствах и тут же отправился вместе с отцом Петром в Покровское положить конец безобразиям. За ними последовали ученые монахи и полицейские. Учинили целое следствие.

Полицейские, переодетые крестьянами, несколько раз побывали на службе в часовне, монахи с суровыми лицами ходили по деревне и расспрашивали тех, кто бывал на отцовских собраниях. Через несколько дней тщательного расследования они доложили епископу, остановившемуся в доме батюшки, – не замечено ничего, что могло бы хоть в какой-то степени подтвердить обвинения. Епископ оказался человеком трезвомыслящим. К тому же за несколько дней жизни под одной крышей с батюшкой он рассмотрел его поближе и понял, с кем имеет дело.

Священник, который был уверен, что ненавистного соперника уберут с его дороги, был поражен. Все обернулось против него самого. Деваться некуда – батюшка был вынужден признать, что оговорил отца. Священник оправдывался тем, что слухи передавали ему верные люди. Но епископ не скрывал неудовольствия. С одной стороны, на подведомственной ему территории ереси нет – и это хорошо. Но, с другой стороны, епископ понимал, что покровский батюшка не остановится и пойдет жаловаться дальше по начальству – а это уже плохо. Так и вышло»[31].

Таким образом, первый раз духовные власти заинтересовались Распутиным еще до его странствия в Петербург. Опытный странник из Покровской слободы слишком сильно отличался от духовенства и втягивал в свою орбиту немало людей – с чем церковные власти почитали своим долгом бороться.

М.Родзянко в своих мемуарах пишет: «Первый донос, обвиняющий Распутина в сектантстве хлыстовского толка, был сделан тобольским уездным исправником тобольскому губернатору еще в 1902 году на основании официального сообщения местного священника села Покровского. Губернатор препроводил все дело на распоряжение местного архиерея преосвященного Антония. Последний поручил сделать дознание одному из миссионеров епархии. Миссионер энергично взялся за дело. Он представил обширный доклад, изобилующий документальными данными, сделал обыск в квартире Распутина»[32].

Ничего ни за Григорием, ни за его единомышленниками, однако, не нашли. Но гонения продолжались. При всем этом Григорий призывал всех с уважением относиться к духовенству.

«Когда в храме священник, то нужно его почитать, – написано в его “Житии”, – если же с барышнями танцует, то напоминай себе, что это не он, а бес за него, а он где-то у Престола сам служит. А видишь, что он сладкие обеды собрал и кумушек-голубушек созвал, то это потому, что у него свояченица барышня и шурин кавалер, а жене-то батюшковой и жалко их. Он же, Христовый, все же батюшка, и не сам, а пожалел их. Так и представляй в очах картину. Ему бы надо в исправники, а он пошел в батюшки».

Такие речи не могли оставаться безнаказанными, и Распутина вынуждают покинуть родную деревню и дом. Распутин пишет об этом так: «…И вот враг-злодей все же таки навел людей, будто оказалось место лишнее и мне пришлось переселиться в другое место…» Впрочем, переселение это было недолгим, и Григорий Ефимович смог вернуться в родное село – обвинения с него были сняты.

Глава 4

Признание сибирских старцев

«Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу,

то чем сделаешь ее соленою?»

Евангелие от Матфея, 3: 15

«Предчувствия Божии не такие ясные, но благодатные,

и голос мал, но долго звучит. Спроси себя, от Бога ли звук,

и помолись, потом поверь, – сходи в храм, помолись, —

продолжай тихому голосу верить».

Г. Е. Распутин

Еще до своего прихода в Петербург Григорий получил всеобщее признание главных духовных авторитетов Православия того времени – сибирских старцев. Его деятельность, его проницательность, его дар чудотворства и провидения не могли долгое время оставаться незамеченными. Ричард Бэттс, ссылаясь на воспоминания архиепископа Сан-Францисского Тихона (Троицкого), в молодости учившегося в Казанской духовной академии и бывшего духовным сыном старца Гавриила (Зырянова), пишет о том времени: «Раз группа студентов посетила старца Гавриила, который, по обычаю, приглашал чайку попить в 4 часа. На чае был молодой владыка Тихон и среди гостей был и Распутин. В то время он считался “allright” и был в почете, посещал старца и очевидно был на большом счету у него. Старец Гавриил позже рассказывал владыке Тихону, что когда Распутин говорил ему, что он собирается в Петербург, то старец про себя подумал: “Пропадешь ты в Петербурге, испортишься ты в Петербурге”, – на что Распутин, прочитав его мысль, вслух сказал: “А Бог? А Бог?”»[33].

Надо сказать, что позднее Гавриил встанет в жесткую оппозицию антивоенным убеждениям Распутина, а с этим и всей его деятельности. Он даже скажет про Распутина: «Убить его, что паука: сорок грехов простится…»[34] Но это будет несколькими годами позднее – пока еще Григорий был «allright».

Допетербургскую добрую славу Григория, до столицы докатившуюся, подтверждает и монах-расстрига Илиодор, в миру Сергей Труфанов, сыгравший самую низкую и грязную роль в истории Распутина. Его книга «Святой черт» в целом вызывает мало доверия, но несомненно то, что Распутина Илиодор знал и о его первых шагах в столице лгать будущему вероотступнику особой нужды не было: «В конце 1902 года, в ноябре или декабре месяце, среди студентов Санкт-Петербургской духовной академии пошли слухи о том, что где-то в Сибири, в Томской и Тобольской губерниях, объявился великий пророк, прозорливый муж, чудотворец и подвижник по имени Григорий. В религиозных кружках студенческой молодежи, группировавшихся вокруг истинного аскета, тогдашнего инспектора академии – архимандрита Феофана, рассуждения о новоявленном пророке велись на разные лады.

– И вот теперь такого мужа великого Бог воздвигает для России из далекой Сибири. Недавно оттуда был один почтенный архимандрит и говорил, что есть в Тобольской губернии, в селе Покровском, три благочестивых брата: Илья, Николай и Григорий. Старший из них – Григорий, а два первых – его ученики, еще не достигшие высокой ступени нравственного усовершенствования. Сидели как-то эти три брата в одной избе, горько печаловались о том, что Господь не посылает людям благословенного дождя на землю; потом Григорий встал из-за стола, помолился и твердо произнес: “Три месяца, до самого покрова, не будет дождя…” Так и случилось. Дождя не было, и люди плакали от неурожая… Вот вам и Илья-пророк, заключивший небо на три года с месяцами! Господи! Господи! – глубоко вздохнувши, заключил о. Феофан.

– А не приедет ли сюда тот старец?

– Приедет, приедет! Один архимандрит обещал его привезти. Мы его ждем…»

И чуть дальше: «В конце 1903 года я принял монашество – из Сергея меня обратили в Илиодора. 16 декабря я шел по темному академическому коридору, со взором, опущенным книзу, согласно учению святых отцов. Вдруг меня кто-то деликатно потрепал за плечо. Я поднял взор и увидел отца Феофана и какого-то улыбающегося мужика. “Вот и отец Григорий, из Сибири”, – застенчиво сказал Феофан, указывая на мужика, перебиравшего в это время ногами, как будто готовился пойти танцевать в галоп. “А”, – в смущении протянул я и подал мужику руку и начал с ним целоваться»[35].

Феофан поведал 13-й Комиссии, как Распутин «…студентам Академии, которых он видел впервые, верно сказал – одному, что тот будет писателем, другому… указал на болезнь его, а третьему пояснил: “Ты простая душа, но этим злоупотребляют твои друзья…”» Уже в ту пору Феофан поверил в то, что Григорий – Божий человек.

И тем не менее в родном селе Распутин не мог свободно говорить людям о Боге. У себя в доме учить людей Слову ему не разрешали, на приходскую церковь Распутин не претендовал. Тогда он принимает решение построить у себя на селе еще одну церковь, в которой звучало бы Слово Божие. И чтобы добиться этого, Григорий решает направиться прямо в Петербург и поговорить об этом деле либо с царем, либо с кем-либо из высшего духовенства.

Митрополит Вениамин пишет о том, как Распутин добрался до Казани, получил рекомендательное письмо к ректору Духовной академии Сергию. На квартире у Сергия Вениамин впервые его и увидел: «Распутин сразу произвел на меня сильное впечатление как необычайной напряженностью своей личности (он был точно натянутый лук или пружина), так и острым пониманием души: например, мне он тут же строго задал вопрос: “Что же? Чиновник или монах будешь?” Об этом моем тайном намерении знал только один о. Феофан, никто другой… О. Феофан всецело увлекся пришельцем, увидев в нем конкретный образ “раба Божия”, “святого человека”. И Распутин расположился к нему особенно.

Начались частые свидания их. Я, как один из близких почитателей о. Феофана, тоже уверовал в него как “старца” и был постоянным слушателем бесед его с моим инспектором. А говорил он всегда очень остроумно. И вообще, Распутин был человек совершенно незаурядный и по уму, и по религиозной направленности. Нужно было видеть его, как он молился в храме: стоит точно натянутая струна, лицом обращен к высоте, потом начнет быстро-быстро креститься и кланяться.

И думаю, что именно в этой исключительной энергии его религиозности и заключалось главное условие влияния на верующих людей. <…> Как-то все у нас “опреснилось”, или, по выражению Спасителя, соль в нас потеряла свою силу, мы перестали быть “солью земли и светом мира”. <…> Было общее охлаждение в нас… И вдруг появляется горящий факел»[36].

И этот горящий факел направлялся теперь в Санкт-Петербург.

Глава 5

Встреча с Семьей

«Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели малое время порадоваться при свете его».

Евангелие от Иоанна, 5:35

«Все ученые и знатные бояре и князья слушают

от любви слово правды, потому что,

если в тебе любовь есть, – ложь не приблизится».

Г.Е.Распутин

Матрена Распутина пишет, вспоминая то время, когда отец впервые оказался в Петербурге: «Потом слишком многие из участников событий времени появления в Петербурге отца утверждали, что это он принес несчастье двору и России. Но всякому непредвзятому человеку видно, что это совершенно не так. Он стремился помочь, но болото оказалось слишком топким. “По грехам нашим и кара”».

Итак, бедный мужик прибывает в столицу с рекомендательным письмом, которым он вряд ли когда-то воспользовался, и с одним рублем денег. Приходит для того, чтобы получить разрешение на постройку церкви и найти деньги на ее строительство. Вот как он сам об этом пишет: «Я простой мужичок, когда вообще благодетелей искал, ехал из Тобольской губернии с одним рублем, посматривая по дороге по Каме, как господа лепешки валяли в воду, а у меня и чайку нет на закладку. Как это было пережить! Приезжаю в Петербург… выхожу из Александро-Невской лавры, спрашиваю некоего епископа духовной академии Сергия. Полиция подошла, “какой ты есть епископу друг, ты – хулиган, приятель”. По милости Божией пробежал задними воротами, разыскал швейцара с помощью привратников. Швейцар оказал мне милость, дав в шею; я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу; епископ признал меня, увидел, и вот мы стали беседовать тогда. Рассказывал мне о Петербурге, знакомил с улицами и прочим, а потом с Высокопоставленными, а там дошло и до батюшки царя, который оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм»[37].

То, что могло показаться кому-то невозможным, осуществилось в жизни Григория. Григорий не только получил деньги и разрешение на строительство храма, но и сразу же вошел, ворвался в высшее петербургское общество – не с тем, чтобы слиться с ним, а с тем, чтобы научить его, точно так, как учил он в кружке своих последователей из Покровского.

По-видимому, Сергий познакомил Распутина с архимандритом Феофаном, который был духовником царской семьи. Феофан с первого взгляда полюбит Распутина и признает в нем Божию искру, даже пламя. Радзинский сообщает, ссылаясь на доставшиеся ему от М.Ростроповича материалы Следственной комиссии: «Как-то он (Сергий) пригласил нас к себе пить чай и познакомил впервые меня, нескольких монахов и студентов с прибывшим к нему Божьим человеком, или “братом Григорием”, как мы тогда называли Распутина… Он поразил всех нас психологической проникновенностью. Лицо у него было бледное, глаза необыкновенно проницательные, вид постника. И впечатление производил сильное…

В то время находилась в плавании эскадра адмирала Рождественского. Поэтому мы спросили Распутина: “Удачна ли будет его встреча с японцами?” Распутин на это ответил: “Чувствую сердцем, утонет…” И это предсказание впоследствии сбылось в бою при Цусиме»[38].

Феофан уговорил Распутина переехать к нему и показывал старца как достопримечательность высшему свету, в который был вхож. Спустя несколько лет отношение Феофана к Распутину резко изменится. Произойдет это тогда, когда Феофан в великой ревности заметит, что царь с царицей более слушают Григория, чем его, Феофана. Более того, речь шла не о каких-то второстепенных вопросах, а о вопросах первостепенной государственной важности – войны и мира.

Но в первое время Феофан, долго присматривавшийся к Распутину, вынес глубокое убеждение, что видит перед собой незаурядного представителя нашего простонародья, который достоин того, чтобы о нем услышала императрица, всегда интересовавшаяся людьми, сумевшими подняться до высоты молитвенного настроения. Митрополит Евлогий вспоминал: «Архимандриту Феофану, человеку высокой подвижнической жизни, Распутин показался религиозно значительной, духовно настроенной личностью, и он вовлек в знакомство с ним саратовского епископа Гермогена, который с ним и понежился. Архимандрит Феофан был духовником великих княгинь Милицы Николаевны и Анастасии Николаевны – “черногорок”; к ним Распутина он и привел, а они ввели его в царскую семью»[39].

«В сферу личной жизни императрицы вошел Распутин. Она не искала его. Он был введен к ней архимандритом Феофаном, указавшим на него, как на “старца”, на котором почиет благодать Божия»[40], – вынес свое суждение саратовский губернатор П.П.Стремоухов. «Старец, на котором почиет благодать Божия» – таков был вердикт Феофана, одного из самых главных духовных пастырей России. И это был верный вердикт.

Сам Феофан на допросе 13-й Комиссии отрицал, что это он познакомил семью с Распутиным. Скорее всего, он не лукавил – он был слишком умен, чтобы представлять Семье Распутина. Ведь он сам когда-то был приведен во дворец черногорскими принцессами, с которыми был близок и которые представили его царице чуть не как русского чудотворца. Феофан, таким образом, не мог не понимать, что если он представит царице Григория, то его роль при дворе потускнеет. Так оно впоследствии и произошло. Тогда и зародились в Феофане ревность и зависть. Но им еще предстояло вырасти в убийственную ненависть.

Представили Распутина императрице те же черногорские принцессы, что представили ей в свое время Феофана. Это были дочери черногорского князя (позднее, в 1910 году, провозгласившего Черногорию королевством, а себя – королем) Николы Негоша – Милица Николаевна и Анастасия Николаевна. Милице было в ту пору 37 лет, она была замужем за великим князем Петром Николаевичем. Годом младшая Анастасия (Стана) была женой герцога Лейхтенбергского, имела от него детей. Интересно, что впоследствии княжны и их мужья станут убежденными врагами Распутина, хотя бы уже за то, что тот отговорит государя поддержать безумную военную инициативу их отца, амбициозного короля Черногории. Именно в Черногории начнет разгораться пожар, который затем охватит половину Европы. А пока…

Через Феофана Распутин, видимо, вновь встретился с роковыми княжнами. Однако нельзя утверждать, что Феофан представил его княжнам. Дело в том, что судьба свела с ними Распутина раньше, еще до знакомства с Феофаном и даже до прибытия его в Петербург.

«Милица Николаевна и Анастасия Николаевна впервые встретили Распутина ранее, в Киеве, в Киево-Печерской Лавре. Он первый заговорил с ними и поразил их своей речью, умом и благочестием. Они назвали себя и пригласили его приехать к ним в Петербург. Он приехал… Они были близки с государыней.

Она глубоко переживала, что родившийся наследник престола болен гемофилией, перед которой современная медицина была бессильна, но верила слову одной прозорливой, что не наука, а простой, неученый человек поможет ее горю. Это было сказано государыне, когда о болезни наследника никто не знал. И государыня искала этого “простого человека”. Когда же Милица Николаевна рассказала ей о сибирском крестьянине Распутине, то убитая горем государыня с великой надеждой пожелала видеть Григория Ефимовича»[41]. Так пишет схимонах Епифаний в «Жизни святителя Феофила».

Секретарь Распутина Арон Симанович в книге «Распутин и евреи» тоже подтверждает, что первая встреча Распутина с княжнами произошла в Киеве. «Распутин появился за девять лет до начала великой войны, и дальнейшие события я буду передавать по рассказам самого Распутина. Великая княгиня Анастасия, супруга Николая Николаевича, и ее сестра Милица отправились на богомолье в Киев. Они остановились в подворье Михайловского монастыря. Однажды утром они на дворе монастыря заметили обыкновенного странника, занятого колкой дров. Он работал для добывания себе пропитания. Это был Распутин. Он уже посетил много святых мест и монастырей и находился на обратном пути своего второго путешествия в Иерусалим. Распутин пристально посмотрел на дам и почтительно им поклонился. Они задали ему несколько вопросов, и таким образом завязался разговор. Незнакомый странник показался дамам очень интересным. <…>

Распутин сообщил дамам, что он обладает способностью излечивать все болезни, никого не боится, может предсказать будущее и отвести предстоящее несчастье. В его рассказах было много огня и убедительности, и его серые пронизывающие глаза блестели так суггестивно, что его слушательниц охватывало какое-то восхищение перед ним. Они проявляли перед ним какое-то мистическое поклонение. Легко подвергающиеся суеверию, они были убеждены, что перед ними чудотворец, которого искали их сердца. Одна из них спросила его как-то вечером, может ли он излечить гемофилию. Ответ Распутина был утвердительным, причем он пояснил, что болезнь эта ему хорошо известна, и описал ее симптомы с изумительной точностью. Нарисованная картина болезни вполне соответствовала страданиям цесаревича. Еще большее впечатление оставило его заявление, что он уже излечил несколько лиц от этой болезни. Он называл также травы, которые для этого применялись им. Дамы были счастливы, что им представляется возможность оказать царской чете громадную услугу излечением ее сына»[42].

Отвлечемся, чтобы сказать несколько слов о болезни молодого царевича. Вот что писал великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях: «Трех лет от роду, играя в парке, цесаревич Алексей упал и получил ранение, вызвавшее кровотечение. Вызвали придворного хирурга, который применил все известные медицине средства для того, чтобы остановить кровотечение, но они не дали результата. Царица упала в обморок. Ей не нужно было слышать мнения специалистов, чтобы знать, что означало это кровотечение: это была ужасная гемофилия – наследственная болезнь мужского поколения ее рода в течение трех столетий. Здоровая кровь Романовых не могла победить больной крови Гессен-Дармштадтских, и невинный ребенок должен был страдать от той небрежности, которую проявил русский двор в выборе невесты Николая II.

За одну ночь государь состарился на десять лет. Он не мог перенести мысли, что его единственный сын, его любимый Алексей был обречен медициной на преждевременную смерть или же на прозябание инвалида.

– Неужели в Европе нет специалиста, который может вылечить моего сына? Пусть он потребует что угодно, пусть он даже на всю жизнь остается во дворце. Но Алексей должен быть спасен!

Доктора молчали. Они могли дать только отрицательный ответ. Они не могли вводить императора в заблуждение. Они должны были ответить, что даже самые известные мировые специалисты не в состоянии бороться против подтачивающей силы наследника гемофилии.

– Ваше Величество должны быть осведомлены, – сказал один из лейб-хирургов, – что наследник цесаревич никогда не поправится от своей болезни. Припадки гемофилии будут время от времени повторяться. Необходимо принять самые строгие меры, чтобы предохранить Его Высочество от падений, порезов и даже царапин, потому что каждое незначительное кровотечение может для людей, страдающих гемофилией, оказаться роковым.

Громадный матрос получил приказание следить за безопасностью Алексея Николаевича и носить его на руках во всех случаях, когда мальчику предстояло оставаться продолжительное время на ногах.

Для его царственных родителей жизнь потеряла всякий смысл. Мы боялись улыбнуться в их присутствии. Посещая их величества, мы вели себя во дворце, как в доме, в котором кто-то умер. Император старался найти забвение в неустанном труде, но императрица не захотела подчиниться судьбе. Она непрестанно говорила о невежестве врачей, отдавая явное предпочтение шарлатанам. Все свои помыслы обратила она в сторону религии, и ее религиозность получила истерический характер.

Таким образом почва для появления чудотворца была подготовлена, и вот обе “черногорские княгини” без особого труда убедили императрицу принять Распутина.

– Это удивительный человек. Святой. Он исцеляет все болезни. Это простой сибирский мужик, но ты ведь знаешь, Аликс, что Бог никогда не наделяет способностями творить чудеса детей цивилизации»[43].

Из дневника Николая II за 1905 год: «1 ноября… В 4 часа поехали в Сергеевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божьим Григорием из Тобольской губернии… Вечером укладывался, много занимался, провел вечер с Аликс».

Это было первое знакомство Распутина с царской семьей. Вряд ли во время этой встречи разговор заходил о здоровье царевича. Но Распутин произвел сильное впечатление на царскую чету. Отныне они будут о нем думать, и в скором времени он снова приедет во дворец.

Почему так произошло? Только ли болезнь наследника была причиной сближения Распутина с семьей российского императора? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что представляла собой царская семья, и прежде всего царь и царица – или «цари», как называл их Распутин.

Князь Жевахов пишет: «Что представлял собою государь император? Это был, прежде всего, богоискатель, человек, вручивший себя безраздельно воле Божией, глубоко верующий христианин высокого духовного настроения, стоявший неизмеримо выше тех, кто окружал его и с которыми государь находился в общении. Только безграничное смирение и трогательная деликатность, о которых единодушно свидетельствовали даже враги, не позволяли государю подчеркивать своих нравственных преимуществ пред другими… Только невежество, духовная слепота или злой умысел могли приписывать государю все то, что впоследствии вылилось в форму злостной клеветы, имевшей своей целью опорочить его, поистине, священное имя. А что это имя было действительно священным, об этом свидетельствует между прочим и тот факт, что один из социалистов-революционеров, еврей, которому было поручено обследование деятельности царя, после Февральской революции, с недоумением и тревогою в голосе, сказал члену Чрезвычайной следственной комиссии А.Ф.Романову: «Что мне делать! Я начинаю любить царя»[44].

Симанович вспоминал: «В сущности, я Николая Второго всегда жалел. Без сомнения, он был глубоко несчастный человек. Он никому не мог импонировать, и его личность не вызывала ни страха, ни почтения. Он был заурядным человеком. Но справедливость все-таки требует подтвердить, что при первой встрече он оставлял глубоко обаятельное впечатление.

Он был прост и легко доступен, а в его присутствии совершенно забывался царь. В своей личной жизни он был чрезвычайно мало требователен. Но его характер был противоречив. Он страдал от двух недостатков, которые в конце концов его погубили: слишком слабая воля и непостоянство. Он никому не верил и подозревал каждого. Распутин передавал мне как-то следующее выражение царя: “Для меня существуют честные люди только до двух годов. Как только они достигают трехгодичного возраста, их родители уже радуются, что они умеют лгать. Все люди лгуны”. Николай жил в убеждении, что все его обманывают, стараются перехитрить и никто не приходит к нему с правдой. Это был трагизм его жизни. В сознании, что он ненавидим собственною матерью и родственниками, он жил в постоянной боязни от двора императрицы-матери, то есть так называемого старого двора. Он считал даже свою жизнь в опасности. Привидение дворцового переворота постоянно носилось перед его глазами. Он часто высказывал опасение, что его ожидает судьба сербского короля Александра, которого убили вместе с женой и трупы выбросили через окно на улицу. Видно было, что убийство сербского короля произвело на него особое впечатление и наполняло его душу содроганием»[45]

Он будто предчувствовал, что и его ожидает сходная судьба.

Глава 6

Жизнь в Питере

«Господь сказал: Если бы вы имели веру с зерно

горчичное и сказали смоковнице сей: «исторгнись

и пересадись в море», то она послушалась бы вас».

Евангелие от Луки, 17:6

«Несколько дней назад я принял крестьянина

из Тобольской губернии… Он произвел на Ее Величество

и на меня замечательно сильное впечатление…»

Из письма государя, 16 октября 1906 года

Вот как сам Григорий Ефимович писал о первых годах своего пребывания в Питере: «Много, много я кое-где был, бывал у сановников и офицеров и князей даже, пришлось Романовское поколение видеть и быть в покоях батюшки царя. Везде нужна подготовка и смирение, и любовь. Вот и я ценю, что в любви пребывает Христос, то есть неотходно есть на тебя благодать – только бы не искоренилась любовь, а она никогда не искоренится, если ставить себя невысоко, а любить побольше. Все ученые и знатные бояре и князья слушают от любви слово правды, потому что, если в тебе любовь есть, – ложь не приблизится»[46].

Круг питерских знакомств Распутина стремительно расширяется. Буквально через два дня после первой встречи с Семьей Григорий получает приглашение от хозяйки модного салона Ольги Лохтиной. Впоследствии она станет первым человеком, начавшим собирать и записывать высказывания старца. На допросе она показывала, что увидела Распутина первый раз 3 ноября 1905 года. Она говорит о том, что была в ту пору тяжело больна, но с момента появления в доме отца Григория сразу почувствовала себя здоровой и с тех пор освободилась от недуга[47].

Муж Лохтиной предложил Григорию переехать к ним в дом, и ему это предложение понравилось. Дело в том, что, живя у Феофана, он был сильно ограничен: Феофан не мог согласиться на то, чтобы его дом наполняли толпы людей, приходивших за помощью к Григорию. Сам Феофан редко кого принимал. Да к нему на прием и мало кто просился.

А вот к Григорию Ефимовичу люди валили толпами. Особенно Феофана смущало, что Григорий принимал равно всех – и мужчин, и женщин. Женщин в своем доме монах Феофан потерпеть не мог. В доме Владимира Лохтина Распутину было проще.

Говорить о какой-либо сексуальной связи между Ольгой Лохтиной и Распутиным не осмеливаются теперь даже критики Распутина. Да и в ту пору никаких поводов для подозрения не существовало. «Это был прекрасный семейный дом. Сама Лохтина была красивая светская женщина и имела очаровательную дочку»[48], – показывал на следствии полковник Ломан, друг Лохтиных.

Появление Распутина навсегда и коренным образом изменило жизнь Ольги Лохтиной. Теперь весь ее прежде светский пыл будет направлен на сострадательную любовь к несчастным. Следуя завету Христа «Если хочешь быть совершенным, пойди и продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною», Лохтина так и поступила. Сколько могла, она тратила деньги на благотворительность, пока ее родственники не лишили ее прав на состояние – даже родная дочь отреклась от нее. Ее расточительность, говорили все, граничила с безумием. Впрочем, пройдет совсем немного времени, и все богатые люди России потеряют свои состояния, а многие из них лишатся и жизни. Лохтину же видели в 20-х годах живущей все тою же жизнью странницы, питающейся милостыней. Она «пустила хлеб свой по водам» – и по прошествии многих дней он вернулся к ней.

В избранность Распутина она поверила сразу. «Он очень интересно рассказывал о своей страннической жизни, а в разговоре подсказывал грехи слушателей и заставлял говорить их совесть», – показывала Лохтина на следствии. Через несколько дней после знакомства с Григорием она отправляется с ним в его село Покровское. Это не было спонтанное решение экзальтированной поклонницы – это было здоровое любопытство и желание узнать больше как о Боге, так и о жизни человека Божия.

«По его приглашению я отправилась к нему в гости в Покровское, где я пробыла с 15 ноября по 8 декабря 1905 года… Ехать с Распутиным большое удовольствие, ибо он давал жизнь духу… Дорогою он предсказал забастовку и все говорил: “Только бы доехать”. Как только доехали, она началась»[49].

В Покровском Лохтина познакомилась с бытом простой искренне верующей крестьянской семьи Григория: «Уклад его жизни мне очень понравился. Жена, встретив мужа, упала ему в ноги… Смирение его жены меня удивило. Когда я бываю права, я никому не сделаю уступки. И вот как-то жена Распутина в споре с мужем уступила ему, хотя было ясно – права она, а не он. На высказанное мной… удивление Распутина сказала: “Мужу и жене надо жить одним сердцем – где ты уступи, где тебе уступят”… Спали мы где придется, очень часто в одной комнате, но спали очень мало, слушая духовные беседы отца Григория, который как бы приучал нас к ночному бодрствованию. Утром, если я вставала рано, то молилась с отцом Григорием… Молитва с ним отрывала от земли… Дома проводили время в пении церковных псалмов и песнопений…»[50].

Следователи 13-й Комиссии пытались добиться от Лохтиной каких-либо признаний в сексуальной связи с Распутиным. Вот ее ответ: «Да, он имел обыкновение целоваться при встречах и даже обнимать, но это только у людей дурных появляются дурные и грязные мысли… Совершенно справедливо также, что при одном из посещений села Покровского я мылась в бане с Распутиным и его семьею – женою и двумя дочерями. При отсутствии дурных мыслей это никому из нас не казалось ни неприличным, ни странным… Что Распутин был действительно старец, убеждает меня и мое исцеление, и те предсказания, которые мне пришлось услышать и которые оправдались»[51].

В октябре 1906 года Распутин вновь приезжает в Питер. Он отправил государю телеграмму с просьбой принять его. И это после одной-единственной встречи! И государь его с радостью принял. Видимо тогда Распутин и увидел впервые мальчика, наследника престола. И тогда же исцелил его. Пришел, увидел, исцелил! Об этом можно предположить хотя бы уже из того письма, которое государь отправил 16 октября Петру Столыпину, пережившему в тот день покушение.

В доме Столыпина взорвалась бомба, и хотя сам он не пострадал, его дочь получила сильные ранения и ожоги. Столыпин сам вынес ее на руках из горящего дома. Теперь она при смерти лежала в больнице. Вот текст письма государя: «16 октября 1906 года… Несколько дней назад я принял крестьянина из Тобольской губернии… Он произвел на Ее Величество и на меня замечательно сильное впечатление… и вместо пяти минут разговор с ним длился более часа. Он в скором времени уезжает на родину. У него есть сильное желание повидать Вас и благословить Вашу больную дочь…»[52].

Столыпин не посмел ослушаться государя и вызвал Распутина к дочери. Тот помолился над нею, и она сразу пошла на поправку и в скором времени совершенно выздоровела. Для царя и царицы это было еще одним подтверждением того, что Григорий обладает даром чудотворства.

Сам же Столыпин так никогда и не поверил Распутину, за что в итоге и поплатился жизнью, когда пренебрег настоятельными увещеваниями старца не ехать в Киев на торжества. Григорий открыто говорил Столыпину, что его убьют, если он поедет, увещевал, но гордый премьер пренебрег словами необразованного крестьянина, которого всеми силами стремился удалить от государя.

Великая княгиня Ольга Александровна, которая не раз была свидетельницей молитв Распутина, хотя и не была в комнате царевича во время его первой встречи с Распутиным (ее представили Григорию только осенью 1907 года), интересно описывает последующие встречи, свидетелем которых она была. «Я сама не раз наблюдала чудесные результаты, которых он добивался, – рассказывала спустя много лет великая княгиня Ольга Александровна канадскому журналисту Ворресу. – Мне также известно, что самые знаменитые врачи того времени были вынуждены это признать. Профессор Федоров, самый знаменитый хирург, пациентом которого был Алексей, сам не раз говорил мне об этом. <…>

Какие только мысли не приходили, должно быть, Алики в голову – а ведь это был первый кризис из многих, которые затем происходили. Бедное дитя так страдало, вокруг глаз были темные круги, тельце его как-то съежилось, ножка до неузнаваемости распухла. От докторов не было совершенно никакого проку. Перепуганные больше нас, они все время перешептывались. По-видимому, они просто не могли ничего сделать. Прошло уже много часов, и они оставили всякую надежду. Было уже поздно, и меня уговорили пойти к себе в покои. Тогда Алики отправила в Петербург телеграмму Распутину. Он приехал во дворец около полуночи, если не позднее. К тому времени я была уже в своих апартаментах, а поутру Алики позвала меня в комнату Алексея.

Я глазам своим не поверила. Малыш был не только жив, но и здоров. Он сидел на постели, жар словно рукой сняло, от опухоли на ножке не осталось и следа, глаза ясные, светлые. Ужас вчерашнего вечера казался невероятным далеким кошмаром. Позднее я узнала от Аликс, что Распутин даже не прикоснулся к ребенку, он только стоял в ногах постели и молился. Разумеется, нашлись люди, которые сразу же принялись утверждать, будто молитвы Распутина просто совпали с выздоровлением моего племянника.

Во-первых, любой доктор может вам подтвердить, что на такой стадии недуг невозможно вылечить за какие-то считанные часы.

Во-вторых, такое совпадение может произойти раз-другой, но я даже не могу припомнить, сколько раз это случалось!»[53]

В дальнейшем царь и царица хотели вновь и вновь видеть Распутина. Но они были невольниками в собственном доме: они знали, что злые языки непременно заметят эту неравную дружбу и начнут жалить, хотя в ту пору еще ни царь, ни царица не могли себе представить, каким жестоким может оказаться это жало. Тем не менее Распутин снова и снова появляется во дворце, но обычно вместе с Феофаном, в скромной роли его ученика.

Царской семье пришелся по сердцу этот крестьянин, с которым так интересно было говорить о Боге, который принес в их дом и мир, и радость, и врачевание. Семья действительно обретала друга. Григорий Распутин привнес свежую струю в жизнь царской семьи и в жизнь сотен других людей, с которыми пересекался в Питере. Ему непонятны и неприязненны были вкусы и разговоры тогдашнего петербургского общества, и вместо того, чтобы приспосабливаться, он оставался самим собой. Впервые за много лет в самых высших кругах заговорили не о модных французских романах, не о новой, отрицающей Бога, школе немецкого богословия, не об английском оккультизме, а о Боге и Его Слове. Светские сплетни в присутствии Григория Ефимовича как-то сами собой умирали. Из далекой Сибири Григорий принес дух богоискательства в самое сердце России.

Несмотря на гостеприимность Лохтиных, Григорий не хотел обременять их своим долгим проживанием в их квартире. Он был очень беспокойный квартирант: ежедневно десятки и даже сотни людей приходили к нему со всевозможными просьбами. Но Григорий был человеком чутким и не хотел надолго причинять неудобство никакой семье, а потому долгое время скитался по друзьям. Но бoльшую часть времени он проводит в Покровском, где продолжает заниматься крестьянским трудом – ведь на нем заботы о поле, о доме, о семье. В Питер он приезжает снова и снова по просьбе Семьи. Императрица оплачивала Григорию дорогу, но никаких денег или подарков (кроме вышитых ее рукою рубашек) Григорий от нее не принимал. Да она, наверное, и не предлагала. По словам самого Григория, императрица была «скупа». Распутин не раз должен был одалживать у кого-нибудь из друзей несколько копеек, чтобы взять извозчика и доехать до дворца.

Одним из таких друзей, которому не раз придется одалживать Григорию по двадцать пять копеек, был Алексей Филиппов – банкир и издатель собственной газеты. Филиппов на момент знакомства с Распутиным уже много слышал о нем – в основном плохое – из газет, которые поливали старца грязью. (Интересно, что Филиппов отмечает: Распутин всегда возвращал взятые в долг деньги.)

Отвечая на вопросы Чрезвычайной комиссии в 1917 году, Филиппов говорил: «В 1912 году я поехал в Троице-Сергиеву Лавру. Когда… я садился в поезд, то увидел в вагоне какого-то мужика в поддевке с… поражающей внешностью – с глубоко лежащими в глазных впадинах мистическими глазами, с орбитами, окруженными коричневыми пятнами. Его провожала… дородная женщина в черном (оказалось потом его секретарша Акулина Лаптинская). В вагоне… он с детской наивной любовью рассматривал новый огромный кожаный кошелек, очевидно, только что кем-то подаренный.

Я спросил: “Откуда у вас этот кошелек?” Этим вопросом началось мое знакомство с Распутиным… По какому-то чутью мне показалось, что мой знакомый – сектант… принадлежит к секте хлыстов… Он говорил образно, афоризмами на самые разные темы… в особенности меня поразили в нем глубокая вера в русский народ и разумное, не холопское отношение к самодержавной власти… причем он стоял за единение царя с народом без посредства бюрократии… Я особенно чутко отнесся к нему, потому что еще недавно был… приговорен к году крепости за то, что осмелился указать представителю верховной власти на то, что он не понимает сущность самодержавия…

Невольно поэтому у меня вырвалось: “Вот если бы такой человек, как ты, попал к царю…” Тогда он вышел в коридор, поманил меня таинственно за собой и сказал: “Ты не говори им… я ведь Распутин, которого ругают в газетах…”»

Беседа продолжилась.

«Его интерес к живописи побудил меня предложить ему поехать в Москву. На это он согласился с юношеской восторженностью, не свойственной его возрасту… В Москве Распутина никто не встречал, и он поехал к Николаю Ивановичу Решетникову, бывшему нотариусу, а потом его секретарю. Но уже в тот же день аккуратно явился в Кремлевское подворье… Необыкновенным было внимание, с которым он слушал мои часовые лекции, например, о Василии Блаженном…

Мы пробыли в Москве двое суток, наполняя свое время посещением церквей. Вот в это время я сблизился с Распутиным до степени дружбы, и по возвращении в Петроград, где я редактировал газету “Дым Отечества”, стал я его посещать… Виделись мы тогда ежедневно, и меня поразило… что Распутин занимал маленькую, очень убогую комнатку, не соответствовавшую представлениям о нем… властном фаворите императорской семьи… Распутин сам не пил вина и других удерживал…

Пришедший в восторг от моих разговоров на тему об управлении государством, воскликнул: “Хочешь быть губернатором? Я смогу это сделать…” Жил он просто и даже бедно, о дворе и своих отношениях ко двору говорил скупо и неохотно. На мой однажды заданный вопрос, неужели ему государыня ничего не дает, он ответил: “Скупа… страсть как скупа…”

Вскоре в редакции “Дым Отечества” я застал беседу издателя этой газеты Александра Львовича Гарязина… с юрисконсультом Морского министерства Иваном Баженовым, который рассказывал со слов какого-то придворного о половых безобразиях Распутина с государыней и говорил, что нужно составить заговор, чтобы убить “такую собаку”. Я возразил, что я только что с ним познакомился, совершенно им очарован и поделился своими впечатлениями… Я предложил Гарязину прокатить Распутина куда-нибудь на автомобиле».

Гарязин с энтузиазмом согласился, и Филиппов поведал об этой поездке: «От посещения музея… Распутин отказался… находя, что картины – чепуха… жизнь гораздо лучше… Гарязин предложил Воспитательный дом, Распутин, к величайшему удивлению, согласился… В Доме он преобразился… брал на руки каждого ребенка, взвешивал, расспрашивал, чем его кормят… В автомобиле он сказал, что следовало бы деревенских девушек возить сюда со всей России, тогда бы они научились крепко рожать и крепко младенца держать… Впечатления… он передал государыне, которая неожиданно приехала в Воспитательный дом, бегло осмотрела его и занялась мыслями об устройстве института охраны материнства…»[54].

Филиппов тогда же опубликовал первую статью в защиту доброго имени Распутина, но она потонула в море фельетонов и эротических пасквилей, которыми начинали упиваться газетчики.

Спустя годы, уже после покушения на Распутина, друзья Григория снимут для него квартиру на Гороховой улице (на той самой, где жил небезызвестный персонаж Гончарова Обломов). От еще одного переезда мало что изменилось в жизни старца. Вспоминает дочь Распутина Матрена, которую отец привез с собой в Питер: «Наша квартира состояла из 5 комнат. Роскоши никакой у нас не было. Все это вранье, что писалось тогда в газетах про нас. Комнаты наши и обстановка их были самые простые. В столовой стоял у нас стол, обыкновенные венские стулья и оттоманка, самая роскошная вещь из всей обстановки, подарок какого-то Волынского, освобожденного из тюрьмы по ходатайству отца; в спальне отца – кровать железная, американский стол, в котором хранились у отца под замком многочисленные прошения различных лиц, гардероб и умывальник; в кабинете отца – письменный стол, на котором ничего не было, кресло и диван; в приемной были одни стулья»[55].

Вот еще статья некоего В. Алексеева «Час в гостях у Григория Ефимовича Распутина», опубликованная в «Петербургском курьере»: «Сели за стол. Секретарша Распутина Акулина Никитична заметила при этом:

– Вот, говорили, у отца Григория изысканные кушанья подаются. Вы сами видите, что это неправда. Сиг и икра – это для гостей, а сам он черный хлеб кушает! Только газеты всячески врут про него, что он живет на широкую ногу. На днях напечатали, что он священником собирается стать.

– А я и не думал, – подхватил Распутин. – К чему мне это? Жену свою люблю и разводиться с ней не собираюсь. Мало ли, что про меня пишут»[56].

Матрена честно и подробно описывала и повседневную жизнь Григория Ефимовича: «Он ходил в русской рубашке, русских шароварах, заправляя их в сапоги, и в поддевках. Мяса он не ел до самой своей смерти. Его обед всегда состоял из одной ухи. Кроме того, он еще употреблял редиску и любил квас с огурцами и луком. Больше этих кушаний он ничего дома не ел. Вставал он всегда рано и шел обязательно к ранней обедне. После этого он приходил домой и пил чай с черными сухарями или кренделями. Тут же после чая приходили просители, и на них уходил целый день отца.

Правильного распорядка дня не было. Собственно, весь день уходил на просителей, и он принимал всех и всегда… К нему обращались очень многие с очень разнообразными просьбами: его просили о местах, о помиловании разных лиц, сидевших в тюрьмах. Вот, главным образом, с такого рода просьбами и обращались к нему. Ему разные лица давали деньги, но очень многие и просили у него денег. Никогда никому в денежных просьбах не отказывал. Он действительно одной рукой брал, а другой раздавал. Обращались к нему и за духовной помощью: просили совета, жаловались на тяжелую душевную жизнь. Он давал советы, старался помочь душевно, как мог»[57].

Е.Джанумова вспоминала: «В квартире с утра до вечера толкутся представители всех слоев населения. Крестьяне, ходоки в валенках и дубленых полушубках просят помочь миру в какой-то вражде с помещиком. Дама в глубоком трауре, с заплаканными глазами, хватает за руки “отца” и, всхлипывая, просит о чем-то. Военный в блестящем мундире одного из гвардейских полков скромно ждет своей очереди. Вот какой-то человек с обрюзгшим лицом входит в переднюю в сопровождении лакея в меховой пелерине. Это какой-то банкир по спешному делу. Его принимают без очереди. Какие-то польские беженки, студенты, монашки с котомками и фрейлины императрицы. Салопницы и дамы в костюмах Пакена и Дусе. Истерически плачет какая-то женщина, звучит телефон. То здесь, то там появляется высокая фигура в мягких сапогах и шелковой косоворотке. Пронизывающе смотрят глубоко сидящие глаза. <…>

Шелка, темное сукно, соболь и шиншиля, горят бриллианты самой чистой воды, сверкают и колышутся тонкие эгретки в волосах, и тут же рядом вытертый старомодный чемоданчик какой-то старушки в затрапезном платье, старомодная наколка мещанки, белая косынка сестры милосердия. Просто сервированный стол со сборным чайным сервизом утопает в цветах»[58].

«Кто бывал? – показывала на следствии Вера Ивановна Баркова, дочь Манасевича-Мануйлова. – Я видела генералов в полной форме, с орденами, приезжавших к нему на поклон. Бывали студенты, курсистки, просившие денежной помощи. Шли офицерские, чиновничьи жены, просившие по разным поводам за своих мужей. Вся эта публика была сплошь столичная, провинциальной не было. Он всех принимал и всем обещал. В деньгах он никому не отказывал: вынимал из кармана и давал»[59].

Но все это будет позднее, когда Григорий станет самым, наверное, обсуждаемым персонажем на Руси.

Глава 7

Слова

«Как новорожденные младенцы,

возлюбите чистое словесное молоко,

дабы от него возрасти вам во спасение».

Первое послание апостола Петра, 2:2

Враги Распутина при жизни называли его Книгой – их так раздражало, что все, исходящее из уст старца, как бы вытекает из Евангелия, из слов Христа. Мне же доставляет огромное удовольствие слышать его простой и в то же время удивительно красивый и богатый русский язык. «Самое выдающееся его качество – его речь: простая, но образная мужичья речь»[60]. Так говорила о распутинском слоге хорошо знавшая его и не привыкшая никому льстить В.И.Баркова. Слова Распутина отзываются в сердце русского человека. Читая их, следует обратить внимание как на их духовную, так и художественную ценность, на благозвучное, благообразное звучание. Вот несколько отрывков из книги Распутина «Мои мысли и размышления», написанной им во время его второго путешествия в Иерусалим.

«Что могу сказать о своей тишине? Как только отправился из Одессы по Черному морю – тишина на море, и душа с морем ликует и спит тишиной, видно блистают маленькие валочки, как златница, и нечего более искать. Вот пример Божий: насколько душа человека драгоценна, разве она не жемчужина? Что и море для нее?

Без всякого усилия утешает море. Когда утром встанешь, и волны говорят и плещут, и радуют. И солнце на море блистает, словно тихо, тихо поднимается, и в то время душа человека забывает все человечество и смотрит на блеск солнца, и радость у человека возгорается, и в душе ощущается книга жизни – неописуемая красота! Море пробуждает от сна сует, очень много думается, само по себе, безо всякого усилия.

Море пространно, а ум еще более пространен. Человеческой премудрости нет конца. Невместима всем философам.

Еще величайшая красота, когда солнце падает на море и закатывается, и лучи его сияют. Кто может оценить светозарные лучи, они греют и ласкают душу и целебно утешают. Солнце по минутам уходит за горы, душа человека немного поскорбит о его дивных светозарных лучах…

Смеркается… О, какая становится тишина… Нет даже звука птицы, и от раздумья человек начинает ходить по палубе, невольно вспоминает детство и всю суету и сравнивает ту свою тишину с суетным миром, и тихо беседует с собой и желает с кем-нибудь отвести душу (скуку), нагнанную на него от его врагов…

Тихая ночь на море, и заснем спокойно от разного раздумья, от глубоких впечатлений… Христово море. На тебе дивные чудеса. Самим Богом посещено и чудесами сотворено.

Виднеются берега и блистают деревца, как не порадоваться? Где не видно было ни кустика, ни листочка, там вдруг виднеются берега, и подъезжаем и смотрим на природу Божию и хвалим Господа за Его Создание и красоту природы, которую не описать человеческим умом и философией.

Забили волны на море – сделалась тревога в душе. Человек потеряет образ сознания, ходит, как в тумане… Боже, дай тишину душевную!

На море временная болезнь, на берегу же всегда такая волна.

На море всем видна болезнь, а на берегу никому неизвестна – бес душу смущает.

Совесть – волна, но какие бы ни были на море волны, они утихнут, а совесть только от доброго дела погаснет.

О, какой обман, беда – скажут ей и взглянут и увидят… Совесть всем без языка говорит про свой недостаток, всем надо поглядеть на нее, тут никакой грех не утаим и в землю не закопаем. А всякий грех все равно что пушечный выстрел – все узнают…».

Чтобы понять, что привлекло царскую семью в Распутине, достаточно хотя бы прислушаться к его словам. Как я уже писал выше, враги Распутина еще при жизни дали ему прозвище, которым и именовали его в своих письмах, – Книга. Прозвали они его так (скорее всего, это сделала проницательная Зинаида Юсупова) за его особенную манеру как будто говорить словом из Священного Писания. Немногие из его слов сохранились, но все же осталось немало записей, сделанных императрицей или людьми из близкого окружения Распутина. Подлинность этих записей не вызывает сомнений.

В феврале 1911 года царица завела особую тетрадь в темно-синем переплете, в которую она своим изящным почерком записывала слова Григория Ефимовича, сказанные им во время их встреч. Тем самым она продолжила традицию Ольги Лохтиной. Большая часть изречений Распутина – о гонениях и пользе гонений для души праведника. Эту тетрадь царица сохранит до своего конца. Вот некоторые фрагменты из этой тетради:

«Любовь – большая цифра. Пророчества прекратятся и знания умолкнут, а любовь никогда».

«А добиваться любви до крайности нельзя! А какую Бог дал, такая пусть и будет!».

«Все мы беседуем о любви, но только слыхали о ней, сами же далеко отстоим от любви».

«О любви даже трудно беседовать, нужно с опытным. А кто на опыте не бывал, тот перевернет ее всячески».

«Любовь живет в изгнанниках, которые пережили все, всяческое, а жалость у всех есть».

«Любовь – миллионщик духовной жизни, даже сметы нет».

«Нужны только унижение и любовь – в том и радость заключается».

Говоря о духовно богатых людях, исполненных любви, Григорий Ефимович восклицал:

«А почему у них всего более? Потому что подают милостыню, и дающая рука, да не оскудеет вовек.

А почему они веселые? А потому их утешает Ангел и умудряет Бог, в них всегда книга жизни премудрости.

А почему в них премудрость? Потому что не говорят праздно, и вот у них ум в Боге, Бог – в них».

А вот еще некоторые цитаты из Записной книжки императрицы Александры Федоровны с высказываниями Григория Распутина (1907–1916):

О единении духовном. «Духовное единение – почему глас Господень?.. У них всегда в сердцах их Библия и Новый Завет. И находятся мир и премудрость: и враги им без цены, потому в них живет дух святыни. И у них материнския сердца: мать никогда не покажет детям озлобленного сердца и проявит ласку детскую».

О труде. «И духовные любят трудиться, помнят слова Апостола Павла: “Кто не трудится, да не ешь”. У них труд, да людям непонятен, потому они с Богом, у них успех удачный. И труд – не суета и не работа вражья, ими Бог руководит, а потому что благословясь… и наполнены братолюбия, посреди них Бог – Помощник». (Написано в Покровском в сентябре 1910 года.)

О самооценке. «Люди духовные себя не ценят, чем святее, тем себя становят грешнее. Чем более молятся, кажутся себе грешнее, потому что все видать, от всех малостей является страх в душе, и все мало молитвы, и невольно спасение получают.

Себя не унижают и хвалить забыли, потому в молитве, в привычке. Они не судят, почему? А потому что заняты молитвой, им некогда. А почему им везде хорошо? А потому что они в размышлении с Богом». (Написано в Покровском в сентябре 1910 года.)

О покое. «Им (духовным) некогда разбираться и они хотели бы, но на всяком месте Владычество Его. Поэтому и покой живет в них. А не покой – суета сует, неблажен человек. Хотя и молится, и Бога любит, и аскет, а не покойный… в нем есть черта непокорности и осуждения – глава греха, – прелесть своего рода. Или дух власти, беснованье, и не дает покоя… А Божий человек – ему и во хлеве рай». (Написано в Покровском в сентябре 1910 года.)

А вот еще другие слова Григория Ефимовича о покое и беспокойстве: «Все спасение в том, чтобы быть осторожным и простым, и любви иметь без конца – тихой и покойной. А покоя нет – это прелесть, хуже пьяницы, пьяница на виду, а прелесть увидит только человек опытный и угодный Богу». (Декабрь 1910 года, СПб.)

Григорий Ефимович не раз давал практические советы по поводу того, как научиться находить и удерживать покой.

«В том у странников благочестие, – пишет он, например, в «Житии опытного странника», – что не нужно им на погоду роптать, потому что дурная и хорошая погода – все от Престола Божия». Научившись не роптать на погоду, а с благодарением принимать ее, Григорий Ефимович научился тому же покою и в других житейских обстоятельствах – в счастливых и несчастных.

О милостыне. «Кто подает, тот сам много испытал на себе, что дающая рука не оскудеет, и много получал. Дивные явления чудес за милостыню. Видишь, бедный едет на твоей лошадке, с отрадой и с сияющим светом. Что ж есть дороже? Отрады и покоя – помочь ближнему».

«Кто подает, тот все нужды поймет человека, потому что входит в дела бедности. А кто бедности не понимает, тот и далек от чужого горя… Его никакие слова не убедят, и Евангелие чуждое от него, поэтому далек от чужой напасти… Царство Божие не даром дается, и кресты разного рода, а милостыня выше всех добрых дел». (Написано в Покровском в сентябре 1910 года.)

Венец мученика. «На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь в век. Буду хвалить тебя, враги мои не дают покоя. День и ночь ищут изловить меня, куда я иду, и там слова мои перетолкуют на свой лад и не дают покоя, озверели сердца человеков и благодать далека от нас. Скажу в душе моей, Боже, будь мне Творец и Покровитель, а враги следят и ставят облаву и пускают стрелы в душу и проникают сквозь своим хитрым взглядом и хотят отнять истину, но это не ими дано, не они и возьмут, а только навредят моим юношам. Но всем больны гоненья. Пока злые языки клевещут, даже много умерло от скорби: но это венец мученика.

И Христос страдал, и при кресте тяжела была минута. И крест Его остался на любящих Его и повседнесь пребывает, кто терпит за Христа. И враги посейчас есть и ловят и распинают истинных Христиан. Господи, тысячами ополчились на меня (Пс 93:3): “Доколе, нечестивые торжествовать будут, покажи птенцов Божиих. Скоро запугаешь, а духовно не отнять. Помните, юноши, как нас учит храм: слуха зла не убоимся, избавь меня, Господи, от человека злого, сохрани меня от притеснителя! О, как ополчились враги мои!..”»

Псалом 88 стих 51. «Господи поруганье рабов Твоих, которое я ношу в недре моем от всех сильных народов. Как поносят враги Твои, Господи, как бесславят слезы Помазанника Твоего. О, горе! Скажите нам, мы убили праведника: он не злословил нас, пойдем – покаемся, солнце померкло, и света уж нет! Поздно!.. А праведник от гонения цветет, и Бог его учит и славит красотой премудрости. Не скучай, душа, что поносят, крепись!.. Теперь копьями не мучат, а словами – больнее стрелы. И все стрелы слов больнее меча. Боже! Храни Своих!» (4 декабря 1910 года, СПб.)

О церковной власти. «В монашестве же нет спокойствия, а есть борьба: то с собственным телом, то с мирским духом. Разве это праведники, что в клобуках состязаются из-за Патриаршего Престола?.. Антоний Волынский, Сергий Финляндский!.. Разве этого нужно им искать и указывать? Нужно, чтобы Духом прониклись все и сами указали на человека: вот Патриарх. А такого нет, и его не выдумаешь. Подобрать можно по росту, по красноречию, так чтобы подходил к правительству, но чтобы Патриарх своим духом покрывал весь народ и чтобы в него и православные, и иноверцы поверили, – для этого нужно родиться и тихо, незаметно вырасти»[61].

В этой же беседе Распутин изложил свою программу: «А ты спасай самого себя. И как только ты почувствуешь, что ты в себе, как река в берегах, до краев – вот тогда все покажется ненужным: и слава, и деньги, и карьера. Советую ни на кого не обращать внимания. Никого не наставляй, но никого за ошибки не карай – и думай о спокойствии души. И тогда все вокруг тебя станет спокойно и ясно, и все прояснятся. Меня как поносили, чего только не писали обо мне, и врагов у меня все-таки нет; кто не знает меня, тот враг. Никому ничего худого не делаю, ни на кого не питаю злобы и весь на виду. Вот, как облака, проходит и злоба на меня, я не боюсь ее; поступай так и ты, и другой, и третий. Вот тебе и спасение в самом миpy…

Болтают обо мне зря, пишут неизвестно что, и больше худое. Но и помочь им я не могу. Слепые света видеть не могут, и Царствие Божие открывается только тем, кто подходит друг к другу, как дети. Другой заповеди я не имею и не ношу. А чтобы тебе было ясно, кто я, я скажу: я – Распутин»[62].

О прощении. «Как дыроватый мешок не сохранит в себе жита, так и мы ежели не будем друг друга прощать, а будем замечать в другом ошибки, сами же находиться к нему во злобе, то есть судить. Нам бы надо со смирением за ним заметить ошибки, да уласкать его, как мать сердитое дитя: она все примеря приберет и всяким обманом и ласками не даст ему кричать.

Хорошо бы и нам найти пример с этой матери. Найти и обласкать падшего, а наипаче быть самому осторожным и прошедши все опыты быть близко к Богу и показать свой пример и не от одной буквы, а быть на деле самому» (из «Жития опытного странника»).

Духовная сила и светлый ум. «Светлый ум – потому уметь Бога любить. Любовь Его целомудренная и ровныя, как весы! О! Часто изменяются весы – назвать прелесть. Прелесть така тонка, что о ней и слов не найдешь, – более чем паденье, искушение сейчас на виду всем, и сам увидишь и раскаешься. Но прелесть не увидишь, как в сору – мак, так и прелесть. Прелесть – покушал две ложки, а третья прелесть, то есть чувствует человек сыт, и довольно, а мы – еще – вот и прелесть в малой форме. Прелесть: помыслил – гульнул. Прелесть – не поговорил с братом, – прелесть в большой форме. Прелесть, когда охота молиться, а не молишься, и когда неохота не приневолишь себя – прелесть. Когда не получил просимого, – это прелесть своего рода. Прелесть людей считать грешными. Душа скрыта от грешных, а читают подвижники, и то за это впадают в грех, потому что не всегда в любви. А знание умолкнет и пророчество укротится, но истинная любовь никогда…»

«А вся прелесть от осуждения: как осудил и попал, – его же грех повторил со сладостью – это в большой форме прелесть, а зайдет в обманчивость, не будешь помнить, что делаешь. Прелесть всегда кажется новой, что и бывает». (Декабрь 1910 года, СПб.)

Об обретении мудрого мышления и слушании голоса Божия. «Первым мыслям давать значение – прелесть в большой форме, потому что бес всегда старается уловить на первых мыслях необдуманно. Обдумать нужно, но мудрить нельзя – прелесть в большой форме. Бойся разного предчувствия, потому более от лукавого, бойся всего – вот прелесть.

Предчувствия Божии не такие ясные, но благодатные, и голос мал, но долго звучит. Спроси себя, от Бога ли звук, и помолись, потом поверь, – сходи в храм, помолись, – продолжай тихому голосу верить. А от беса голос звучный и радостный, но беспокойный, и Бога будто слышишь, ясно, но мучительно, – это знай, бес». (Декабрь 1910 года, СПб.)

Бoльшая часть изречений Распутина – о гонениях и пользе гонений для души праведника:

«Господи, как умножились враги мои!.. Многие восстают на меня… В гоненьях Твой путь, Ты нам показал крест Твой за радость… Дай терпение и загради уста врагам…».

«Творец! Научи меня любить! Тогда мне и раны в любви нипочем, и страдания будут приятны».

«Боже, я – Твой, а Ты – мой, не отними меня от любви Твоей!».

Князь Жевахов оставил в своих воспоминаниях запись одной из проповедей Распутина: «Чтобы спасти свои души, надоть вести богоугодную жизнь», – говорят нам с амвонов церковных священники да архиереи… Это справедливо… Но как же это сделать?.. “Бери ‘Четьи-Минеи’, жития святых, читай себе, вот и будешь знать, как”, – отвечают. Вот я и взял “Четьи-Минеи” и жития святых и начал их разбирать, и увидел, что разные святые только спасались, но все они покидали мир и спасение свое соделывали то в монастырях, то в пустынях… А потом я увидел, что “Четьи-Минеи” описывают жизнь подвижников с той поры, когда уже они поделались святыми… Я себе и подумал – здесь, верно, что-то не ладно… Ты мне покажи не то, какую жизнь проводили подвижники, сделавшись святыми, а то, как они достигли святости… Тогда и меня чему-нибудь научишь.

Ведь между ними были великие грешники, разбойники и злодеи, а про то, глянь, опередили собою и праведников… Как же они опередили, чем действовали, с какого места поворотили к Богу, как достигли разумения и, купаясь в греховной грязи, жестокие, озлобленные, вдруг вспомнили о Боге да пошли к Нему?! Вот что ты мне покажи… А то, как жили святые люди, то не резон; разные святые разно жили, а грешнику невозможно подражать жизни святых. Увидел я в “Четьи-Минеи” и еще, чего не взял себе в толк. Что ни подвижник, то монах… Ну, а с мирскими-то как? Ведь и они хотят спасти души, нужно и им помочь и руку протянуть. Значит, нужно прийти на помощь и мирянам, чтобы научить их спасать в миру свои души. Вот, примерно, министр царский, али генерал, али княгиня какая, захотели бы подумать о душе, чтобы, значит, спасти ее… Что же, разве им тоже бежать в пустыню или монастырь?! А как же служба царская, а как же присяга, а как же семья, дети?!

Нет, бежать из мира таким людям не резон. Им нужно другое, а что нужно, того никто не скажет, а все говорят: “Ходи в храм Божий, соблюдай закон, читай себе Евангелие и веди богоугодную жизнь, вот и спасешься”. И так и делают, и в храм ходят, и Евангелие читают, а грехов, что ни день, то больше, а зло все растет, и люди превращаются в зверей… А почему?.. Потому, что еще мало сказать: “Веди богоугодную жизнь”, – а нужно сказать, как начать ее, как оскотинившемуся человеку, с его звериными привычками, вылезть из той ямы греховной, в которой он сидит; как ему найти ту тропинку, какая выведет его на чистый воздух, на Божий свет. Такая тропинка есть. Нужно только показать ее. Вот я ее и покажу.

Спасение в Боге… Без Бога и шагу не ступишь… А увидишь ты Бога тогда, когда ничего вокруг себя не будешь видеть…

Потому и зло, потому и грех, что все заслоняет Бога и ты Его не видишь. И комната, в которой ты сидишь, и дело, какое ты делаешь, и люди, какими окружен, – все это заслоняет от тебя Бога, потому что ты и живешь не по-Божьему, и думаешь не по-Божьему. Значит, что-то да нужно сделать, чтобы хотя бы увидеть Бога… Что же ты должен сделать?..

После службы церковной, помолясь Богу, выйди в воскресный или праздничный день за город, в чистое поле… Иди и иди все вперед, пока позади себя не увидишь черную тучу от фабричных труб, висящую над Петербургом, а впереди прозрачную синеву горизонта… Стань тогда и помысли о себе… Каким ты покажешься себе маленьким, да ничтожным, да беспомощным, а вся столица в какой муравейник преобразится перед твоим мысленным взором, а люди – муравьями, копошащимися в нем!.. И куда денется тогда твоя гордыня, самолюбие, сознание своей власти, прав, положения?.. И жалким, и никому не нужным, и всеми покинутым осознаешь ты себя… И вскинешь ты глаза свои на небо, и увидишь Бога, и почувствуешь тогда всем сердцем своим, что один только у тебя Отец – Господь Бог, что только одному Богу нужна твоя душа, и Ему одному ты захочешь тогда отдать ее. Он один заступится за тебя и поможет тебе. И найдет на тебя тогда умиление… Это первый шаг на пути к Богу.

Можешь дальше и не идти, а возвращайся назад в мир и становись на свое прежнее дело, храня, как зеницу ока, то, что принес с собою. Бога ты принес с собою в душе своей, умиление при встрече с Ним стяжал и береги его, и пропускай через него всякое дело, какое ты будешь делать в миру. Тогда всякое земное дело превратишь в Божье дело, и не подвигами, а трудом своим во славу Божию спасешься. А иначе труд во славу собственную, во славу твоим страстям, не спасет тебя. Вот это и есть то, что сказал Спаситель: “Царство Божие внутри вас”. Найди Бога и живи в Нем и с Ним и хотя бы в каждый праздник, или воскресенье, хотя бы мысленно отрывайся от своих дел и занятий и вместо того, чтобы ездить в гости или театры, езди в чистое поле, к Богу»[63].

Вот еще одна проповедь Григория Ефимовича: «Любовь есть идеал чистоты ангельской, и все мы братья и сестры во Христе, не нужно избирать, потому что ровные все мужчины и женщины, и любовь должна быть ровная, бесстрастная ко всем, без прелести, и тот человек совершенно может любить, который находился вообще спасающийся без всякой прелести и ровный во спасении и без больших порывов не предавался никаким видениям бесовским, ни к сребролюбию, то эти люди могут любить не избираемые: ни молодости девы и ни старости семидесяти лет. У них одинаковая картина мягкого прелестного сердца: должны любить одинаково не более и не менее, ту и другую, тогда истинно любители во Христе. А будем избирать лица, а не души – это бездна ада совершится на тех любителях, которые так ищут. Вообще те могут любить, у которых идеал любви с детства еще и всякое послушание кажется не в силу и невмоготу, с этими людями вообще Бог не предстоит: хотя Он всегда от нас не отходит, но когда послушание кажется противным и невмоготу, в это время Бога в нас нет, а любви окажется с женщинами убийца, себя убьешь и погубишь вовек.

Ах, как надо осторожно, изо всех прелестей это вам и прелесть, а любить надо, если их не полюбишь, то несовершенный человек, не имеет славы духа, а нужно совершенному и совершенствоваться, это необходимо, и не обманывать себя, что совершенный, и во всем далеко отстоим. Так нужно быть совершенным, чтобы молодые девы, старые, взрослые и в преклонных летах, не находились в струпьях или разных болезнях, так любить, как своих родных и маленьких детей, приветство во Христе, зло и рана не приблизятся вовек, и всякий яд не повредит спасающему. Этот дар приходит не в один год, а дожидаются много лет идеала любви»[64].

А вот отрывки из писем Григория Ефимовича домой (1909):

«Тишина у Бога – мы любим Бога, и любовь кроткая».

«Сладкие детки! Вечером гуляйте, а днем будьте пай и слушайтесь. Послушанье – небо, а непослушанье – земля».

«О(льга), молись, чтобы свет воссиял над вашим домом и порадовал».

«Милые нищие и радость их неизмерная. Мы все нищета, а кто себя не считает нищим, тот мучитель и себе купил ад земной. Еще не умер, а купил ад на земле».

«Доброта на нас, храни ее. И всегда радость о Боге и кротость».

«Любовь есть свет, и ей нет конца, а свет не утонет, и любовь евангельская не устанет».

«Боженька у нас и в нас, а мы не видим, вот скоро рады, а Боженька с нами будет, а когда мы не пай, то скучны, и Боженька запрячется.

Люби рассуждать премудро, и Бог любит. Незнакомый язык люди не поймут, а разумеют потом. Молись, куда едешь, или идешь, везде подумай. Вот это и молитва».

– «Сладкие детки, вот наступает весна, и цветочки цветут, и то же время наши души растут, т. е. приятно вы станете гулять и Боженька на вас с высоты веселеньким глазком будет взирать. А вы Боженьки не видите, а Боженька с вами на прогулке, потому и приятно, и маленькие ангелки хранят вас. И с Мамой вашей Боженька на кровати. Ей весело, а нам больно, п.т. мы смотрим не по-Божьему, а по-своему. А Мама лежит с ангелками, она и радуется, а нам горе. Папочка не скучай! Маме приятно, а потом она долголетняя, еще маленько то совершенно здоровая.

Золотые детки, я ведь по вас заскучился. Как вы по горам ходите? Ну да, и Бог ходил по горам с учениками. Ан: очень пай, и М. и Ал. Я накупил вам всего веселого у Боженьки, много, и вот расскажу вам. В пещере были. Как вам показалось? Правда хорошо (Массандра), только мало молились. Надо кому-нибудь молиться. Ну да после кого-нибудь Бог укажет своего избранника. Т. как тебе природа хороша. Да, очень вам приятно ходить у моря.

Дорогусеньки, радуйтесь во Господи, как вы здесь радуетесь. Я ценил, уже не могу цены дать вашему месту. Помните все ценности природы. Это ваш покой. Еще есть увлеченья, это мука, а бороть сил нет, а любовь покроет все».

«…Деточки, ласковые мои! Неужели мы скоро увидимся? Да наступит рай весны и будем видеть свое назиданье. Где мы были с вами в (…) сладко видеть Духа Божьего. Когда душа рада, Дух с нами. Но Дух на искреннюю беседу Бог к нам сходит и умудряет и Ангелы радуют несомненно я с вами. В том месте и против этого места даже на небе луч вашего дворца бывает, часто где беседую и люди чувствуют себя на облаках. Деткам на память и в успокоенье. Маленькому на спокойство и на сон, на здоровье ножке не болеть. Достойная есть с тобой».

* * *

Из «Жития опытного странника». «Так нужно быть на все приготовленным и не в научном настроении духа. Если не будешь искать корысти нигде и стремиться, как бы утешить, призовешь Господа душевно, то и бесы вострепещут от тебя, и больные выздоровеют, только бы все делать не от гнусной корысти. А будешь искать каких-нибудь случаев для брюха, для славы, для сребролюбия, то не получишь ни здесь, ни там, то есть ни небесного, ни земного, а будешь стараться, действительно Господь даст, в чем нуждаешься, и получишь, что тебе надо. Враг же сатана всегда ждет и ищет случая, как бы искусить, и говорит, побеседуй погромче для своей славы и покрасноречь для брюха! И ах – сатана как лиса, сверток много, много. Все это пережито мною! Нет, не нужно просить и беседовать для славы своей – это будет только беспокойство – не дадут и не получишь, не приобретешь ни в земное наслаждение, ни в небесную радость.

Если будешь себе приобретать, то не украсишь ни храм, ни себя, а будешь живой мертвец, как в Евангелии говорится. Вот ученость для благочестия – ничего! То есть я не критикую букву – учиться надо, но к Богу взывать ученому не приходится. Он все на букве прошел и не приходится ему к Богу взывать. Буква запутала ему голову и свила ноги, и не может он по стопам Спасителя ходить. Действительно есть и ходят по стопам Спасителя, но только очень помешало им настоящее время. Спутана вся Россия и не признает в ней паства своего пастыря, то есть на родине надо любить родину и в ней поставленного батюшку-царя – помазанника Божия.

В святых Житиях сказано: нужно себя везде и повсюду проверять и исследовать. Действительно, нужно всегда себя проверять, я с этим согласен, только в середину точки зрения, а не до крайностей. От крайностей человек помышляет, например, что в нем нет любви истинной. Я люблю не от сердца, а вижу у человека недостаток в чем-нибудь и жалею, а любовь далеко от меня отстоит, я недостоин любить и Бог не дал мне любви, как брат, например, любит. Что же получается? А выходит, что на Бога приносят хулу, что Он не дал любви. После этого отражается, что человек считает себя действительно недостойным. В таком случае не нужно думать о себе, что во мне любви нет, а просить наипаче Всевышнего, чтобы Он наказал мне любовь истинную и научил. Так Он научит!

Можно и помышлять иногда, что не отбери у меня, Господи, любовь чистую, и люблю довольно, и пускай она, любовь, во мне торжествует во славу Христа и уповать на Высшие Силы. А больше добиваться любви до крайности нельзя! А какую Бог дал, такая пусть и будет! И так нельзя никому советовать, что “люби более”, на все надо присматриваться строго, потому что человек любит искренней душою, а враг хитрый по этому поводу и представит картину: “ты еще не учился любить, не достоин грешник, любят не так, а ты люби одного Бога, ходи с поникшей головой, не радуйся!”

Нет, Бог веселых от рая не отказал, а наипаче их возлюбил, но только веселиться нужно во Господа. Вот еще враг хитрый задает такие фразы и научает: “пустынники молились и постились, и Сам Господь 40-дневный пост нес, а ты что за человек, за молитвенник и за постник, попостуй и соединись с Господом”. Вот мы и начинаем пестовать и молиться недели, не спрося ни у какого старца, а сами от себя. Что же получится?

Получится самомнение и в глазах картина, что из подвижников подвижник и будет видение и голос от иконы и потом что же? Враг так сумеет подойти с божественной стороны, что и срисовать никак невозможно. С большого поста, от физической усталости заболевает спина и нервы расстраиваются, и не хочет человек разговаривать ни с кем. Все кажутся в очах его из грешников, нередко голова кружится, от слабости падают на пол и часто становятся ненормальными. Вот где нас добил враг, где нам поставил сети: в посте, в молитве доспел нас чудотворцами и явилась у нас на все прелесть. Тут-то мы и забыли и дни, и часы, и Евангельское слово отстоит далеко от нас. Нужно брать пример самый легкий, с животных, с лошадей. Посмотри: если на сытой лошади поедешь, она не убьет; на голодной – устанет; держись середины, тогда не убьет, не пристанет, а как раз добежит до станка. Так и молиться надо немного, а думать побольше, наипаче в Великий Пост помышлять: “помяни мя, Господи, во Царствии Твоем”».

После смерти Григория Ефимовича к великому разочарованию его врагов и газетчиков оказалось, что он не оставил после себя ни копейки денег. Однако осталось нечто более ценное – слова, записи, мысли и размышления, способные сделать человека не просто миллионщиком, но, как говорил Григорий Ефимович, миллионщиком духовной жизни.

Незадолго до расстрела семьи император и Александра Федоровна попросили доктора Деревенко незаметно от стражи вынести шкатулку, в которой находится «самое ценное для них». Доктор Деревенко выполнил просьбу царской четы. Передавая шкатулку Николаю Александровичу, доктор спросил о ее содержимом, полагая, что там находятся редчайшие драгоценности. «Здесь самое ценное для нас: письма Григория», – ответил царь.

Глава 8

Круги знакомств

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».

Евангелие от Матфея, 5:5

«Нет, не нужно просить и беседовать для славы своей —

это будет только беспокойство – не дадут и не получишь,

не приобретешь ни в земное наслаждение,

ни в небесную радость».

Г. Е. Распутин

Следуя примеру своего Спасителя, Распутин помогал многим, но немногие обладали даром благодарности. Государыня же прославляла Бога за то, что Он послал в их жизнь Григория. Известен случай, когда Распутин шел по петергофскому парку, а навстречу ему ехала императрица. Завидев его, она приказала остановить лошадей, кинулась навстречу старцу и на виду у всех присутствовавших в парке поцеловала у него руку.

«Христос, омывающий ноги ученикам, и цари, целующие руку простого крестьянина, которая, по словам Распутина, “всех вас кормит”, – все это было так понятно религиозной царской семье»[65], – делает справедливое замечание Радзинский. Впрочем, в этот ранний период Распутина уважают, боятся, ищут знакомства и дружбы с ним. Список имен таких людей занял бы несколько страниц.

Вообще, удивительно, скольких людей Распутин знал лично и довольно близко! Через Лохтиных Григорий знакомится с семьей Георгия Петровича Сазонова – почтенного либерала, автора множества экономических исследований, издателя прогрессивных журналов. Сазонов сразу же углядел в Григории человека необыкновенного и стал его горячим почитателем. Он даже пригласил Григория переехать к нему, на что Григорий согласился (в ту пору он все еще жил в квартире Лохтиных).

С Распутиным ищет знакомства Владимир Бонч-Бруевич, известный знаток русского сектантства, автор множества работ по церковной истории, и в то же время активный член подпольной партии большевиков. Он был ближайшим сподвижником Ленина, и, несомненно, Ленин получал информацию о Распутине через него.

Через Феофана, который в ту пору еще благоволил к Распутину, Григорий познакомился с саратовским епископом Гермогеном, одним из крупнейших церковных политиков, ратовавших за восстановление патриаршества, конечно же, с тем, чтобы самому стать патриархом. Естественно, он рассматривал Григория как инструмент, с помощью которого ему удастся внушить эту идею царю.

Большинство «друзей» отвернется от Распутина, когда начнет свою работу пропагандистская машина. И только горстка преданных, в основном женщин, никогда не предаст Григория Ефимовича. А если кто усматривает в этом что-то подозрительное или вульгарное, я советую посмотреть на последние дни и часы жизни Иисуса Христа, когда Его оставили ученики и даже Петр отрекся от Него. И только женщины шли за ним по пятам, пока не спеленали Его тело и не положили во гроб.

В 1910 году Ольга Лохтина лишилась своего огромного состояния и с котомкой ушла из дома (к тому времени ее домашние были настроены резко отрицательно против Распутина). Блестящая светская дама решает скорее лишиться всего, чем предать человека, в котором, как она знала, жил Божий Дух.

В том же 1910 году еще одна замечательная женщина («чистейшая девушка», как звал ее ненавидевший Распутина князь Юсупов), Мария Головина (или «Муня», как все ее называли), впервые увидела Распутина и сразу же узнала в нем Божьего человека. Вместе с ней к такому же выводу пришла половина ее семьи – мать, двоюродный брат и его жена. В то время, когда Муня встретила Распутина, она переживала тягчайшую трагедию: незадолго до этого на дуэли погиб старший брат Феликса Юсупова – Николай. Муня была тайно влюблена в него и сохранила эту любовь на всю жизнь. Погибший Николай навсегда связал ее с Феликсом и с семьей Юсуповых. А ее вера в Бога на всю жизнь соединила Муню с богоискателем Распутиным. Вот так эта девушка и оказалась меж двух огней. Ненароком она станет инструментом в руках коварного князя Феликса Юсупова против Распутина, которого она любила больше жизни.

Другой верной спутницей Распутина стала Юлия Александровна фон Ден, жена капитана первого ранга Карла фон Дена. На 13-й Комиссии она показывала: «Он приехал вместе с Лохтиной… Поражали его глаза. Не только их взгляд был пронизывающим, но строение их было особенным – они глубоко лежали в глазной впадине и на белке их было какое-то возвышение. Первое чувство, которое я испытала, когда он вошел, это было чувство страха… оно прошло, когда он очень просто заговорил со мной. Я его провела в детскую, где спал мой больной мальчик. Распутин помолился над спящим и затем стал тормошить его, желая разбудить. Я испугалась, потому что… боялась, что вид незнакомого мужчины его испугает. Но, к моему удивлению, он… проснувшись, со словами “дядя” потянулся к Распутину… Распутин довольно долго держал его на руках, гладил, ласкал, говорил так, как говорят с детьми, и затем опять уложил в кровать… На другой день после этого визита мальчику стало лучше. Это произвело на меня впечатление… Я стала бывать у него 2–3 раза в неделю – то у него, то у Головиных, то у Сазоновых»[66].

Весной 1907 года Распутин знакомится с Анной Александровной Танеевой (в замужестве Вырубовой), фрейлиной и ближайшей подругой императрицы.

«С ним познакомилась у великой княгини Милицы Николаевны и Николая Николаевича… – рассказывала Вырубова на следствии 1917 года о своей первой встрече с Распутиным. – Они меня позвали познакомиться с ним в 1907 г., в год моей свадьбы… Милица Николаевна позвала меня с ним познакомиться… Она сказала, что ей как-то епископ Феофан привел очень интересного странника, который ясновидящий. Мне это было очень интересно, и я пошла посмотреть его… Она мне говорила, что он апостол…»[67].

«Вошел Григорий Ефимович, худой, с бледным, изможденным лицом, в черной сибирке; глаза его, необыкновенно проницательные, сразу меня поразили и напомнили глаза о. Иоанна Кронштадтского. “Попросите, чтобы он помолился о чем-нибудь в особенности”, – сказала великая княгиня по-французски. Я попросила его помолиться, чтобы я всю жизнь могла положить на служение Их Величествам. “Так и будет”, – ответил он, и я ушла домой. Через месяц я написала великой княгине, прося ее спросить Распутина о моей свадьбе. Она ответила мне, что Распутин сказал, что я выйду замуж, но счастья в моей жизни не будет. Особенного внимания на это письмо я не обратила»[68].

«Когда начались гонения на Распутина и в обществе стали возмущаться его мнимым влиянием, все отреклись от меня и кричали, что я познакомила его с их величествами. Легко было свалить вину на беззащитную женщину, которая не смела и не могла выразить неудовольствия… Они же, сильные мира сего, спрятались за спину этой женщины, закрывая глаза и уши всем на тот факт, что не я, а великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич с их женами и привели во дворец сибирского странника. Не будь этого, он жил бы, никому не мешая, в своей далекой родине»[69].

Вероятно, поскольку довольно рано знакомство с Распутиным начинало вызывать зависть по отношению к нему и критику в адрес царской семьи, дом Вырубовой стал местом нечастых, но радостных встреч старца с семьей. Николай II писал в своем дневнике:

«6 ноября… Покатались и заехали к Ане В. Видели Григория и долго разговаривали».

«27 декабря… Поехали к Ане В., где видели Григория. Зажгли вместе ее елку. Было очень хорошо – вернулись в 12.15»[70].

Мнения о фрейлине государыни резко разнились среди современников. С.Ю.Витте, например, в своих воспоминаниях писал о Вырубовой как о «самой обыкновенной, глупой петербургской барышне, влюбившейся в императрицу и вечно смотрящей на нее влюбленными медовыми глазами со вздохами: “ах, ах!”» и что «сама Аня Танеева некрасива, похожа на пузырь от сдобного теста»[71].

Но были и другие отзывы: «Внешне она была очень красивой женщиной, невысокого роста золотистой блондинкой с великолепным цветом лица и поразительно красивыми васильковыми синими глазами, сразу располагавшими к себе», – описывал Вырубову С.Марков[72].

А вот фрагмент из воспоминаний князя Жевахова: «Жизнь А.А.Вырубовой была поистине жизнью мученицы, и нужно знать хотя бы одну страницу этой жизни, чтобы понять психологию ее глубокой веры в Бога и то, почему только в общении с Богом А.А.Вырубова находила смысл и содержание своей глубоко несчастной жизни.

И когда я слышу осуждения А.А.Вырубовой со стороны тех, кто, не зная ее, повторяет гнусную клевету, созданную даже не личными ее врагами, а врагами России и христианства, лучшей представительницей которого была А.А.Вырубова, то я удивляюсь не столько человеческой злобе, сколько человеческому недомыслию…

И когда императрица ознакомилась с духовным обликом А.А.Вырубовой, когда узнала, с каким мужеством она переносила свои страдания, скрывая их даже от родителей; когда увидела ее одинокую борьбу с человеческой злобой и пороком, то между нею и А.А.Вырубовой возникла та духовная связь, которая становилась тем большей, чем больше А.А.Вырубова выделялась на общем фоне самодовольной, чопорной, ни во что не веровавшей знати.

Бесконечно добрая, детски доверчивая, чистая, не знающая ни хитрости, ни лукавства, поражающая своею чрезвычайною искренностью, кротостью и смирением, нигде и ни в чем не подозревающая умысла, считая себя обязанной идти навстречу каждой просьбе, А.А.Вырубова, подобно императрице, делила свое время между Церковью и подвигами любви к ближнему, далекая от мысли, что может сделаться жертвою обмана и злобы дурных людей… Вот почему, когда пронесся слух о появлении “старца” Распутина, А.А.Вырубова встрепенулась и была одною из первых, побежавших ему навстречу»[73].

Она побежала ему навстречу, потому что она легко узнала, какого он был Духа. Рыбак рыбака… Так, в свое время, побежал за пророком Ильей землепашец Елисей. Так собрались ученики у Иоанна Крестителя. Так потянулись женщины к Иисусу из Назарета. Так притягивал к себе своих учеников апостол Павел из Тарса. Это было то тайное, сокровенное обаяние Божиего помазанника, которое, как магнитом, влечет к себе всех тех, кто движим тем же Духом. Притяжение помазанника Божья – будь то пророк, царь, священник, пастух, крестьянин или рыбак – неощутимо воочию, не привлекает видом или величием, оставляет равнодушным или даже раздражает скептиков. Тема помазанников Божьих – людей, которых Бог наделил особой мудростью и силой, наполнив их Святым Духом, – проходит через Священное Писание красной нитью. Именно через таких людей Бог и избрал согласно Библии общаться с грешным человечеством. Фактически никто из пророков Библии не был принят современниками, а многие были оболганы, изгнаны, избиты и даже умерщвлены. Не многие прислушивались к ним. Зато люди, истинно верующие, не ищущие своего, не знающие лукавства, эти люди так же сильно были притянуты к Божьему человеку, как земля к солнцу. Овцы, по словам Иисуса, узнают голос своего пастыря и следуют за ним. Елисей почитал для себя честью служить Илье, поливать воду на его руки, помогать в обыденных делах. У Григория Ефимовича было множество «секретарей», как он сам называл их – добровольцев, желавших ему послужить. Некоторые делали это искренне, другие же с корыстными, а иногда и враждебными к Григорию Ефимовичу намерениями. Он же, в свою очередь, допускал к себе как Петров и Магдалин, так и Иуд. Впрочем, в лице Ани Вырубовой Григорий Ефимович нашел женщину, которой суждено было стать его самой верной соратницей.

Аня Вырубова берется организовывать для Семьи встречи с Григорием во дворце. Царю, о котором кричали как о кровожадном тиране, трудно было даже пригласить к себе крестьянского мужика для молитвы о сыне, чтобы не вызвать взрыва негодования и осуждения со стороны сначала родственников, а потом и всей страны. И Аня Вырубова брала удар на себя, общаясь с Распутиным, приглашая его во дворец от своего имени, а потом уже проводя его в спаленку больного царевича.

Глава 9

Снова обвинения в хлыстовстве

«Вот, Я поставил тебя ныне укрепленным городом

и железным столбом и медною стеною

на всей этой земле, против царей Иуды, против князей его,

против священников его и против народа земли сей.

Они будут ратовать против тебя, но не превозмогут тебя;

ибо Я с тобою, говорит Господь, чтобы избавлять тебя».

Книга пророка Иеремии, 1:18–19

«Вот сколь враг силен яму копать человеку и добрые дела

в ничто ставить, обвиняют меня как поборника самых низких

и грязных сект, и архиерей всячески восстает. Куда трудно

любовь разобрать. Как человек не был на опыте».

Г.Е.Распутин

Когда петербургский круг знакомств Григория Ефимовича начал стремительно расширяться, Тобольской консисторией неожиданно было возбуждено дело о принадлежности Г.Е.Распутина к секте хлыстов. По всей видимости расследование о принадлежности Распутина к хлыстовской секте было инициативой «черногорок» – Анастасии и Милицы, а также их мужей, стремившихся любыми путями остановить восхождение того, кого сами же они привели во дворец, надеясь проводить через него свою политику. Но теперь они видели, что Распутин – не тот человек, которого можно держать на коротком поводке.

Кроме того, вокруг Распутина начала разворачиваться история, напоминающая историю гибели Иоанна Крестителя. Как известно, Иоанн обличал тетрарха Галилеи Ирода Антипу, который отнял у своего брата Ирода Филиппа жену (и одновременно племянницу обоих) Иродиаду и женился на ней, грубо нарушив еврейский обычай. За эти обличения Иоанн был заключен тетрархом в тюрьму, а позднее обезглавлен.

В случае с Распутиным в роли тетрарха Ирода выступал сам «страшный дядя», великий князь Николай Николаевич, который еще с 1905 года рвался скинуть Николая с трона. Помимо этого, Николай Николаевич оказался в центре придворного скандала, с громким разводом и с нарушением разных церковных правил, включая запрет двум братьям жениться на двух сестрах.

В ту пору, когда это происходило, Распутин еще не был достаточно близок к царской семье, чтобы высказывать свое мнение по многим вопросам. Но позднее он, наверняка, мог заявить, что брак этот был беззаконным. Вероятно, Распутин сам и сказал это и «черногоркам», и самому Николаю Николаевичу. В ту пору он еще регулярно встречался с ними и считался другом семьи. Именно поэтому он не мог не смолчать и не выразить своего неодобрения этому браку. Этого было вполне достаточно, чтобы вызвать ярость Николая Николаевича. А когда царица стала реже появляться во дворце «черногорок», Милица возненавидела Григория. Начал созревать план по типу «я тебя породил, я тебя и убью». Надо сказать, что впоследствии «черногорки» и их сиятельные мужья внесут немалый вклад в убийство Распутина. Но прежде чем убивать его физически, они замыслили убить его репутацию. Это было куда важнее.

Примечания

1

Смирнов В.Л. Неизвестное о Распутине. Тюмень, 1999.

2

Князев С. Распутины из села Покровского и их корни в Коми крае//Генеалогический вестник. 2001. № 5.

3

Чернышев А.В. Кое-что о распутиниаде и издательской конъюнктуре наших дней (1990–1991 годы). Религия и Церковь в Сибири // Сб. научных статей и документальных материалов. Тюмень, 1990. Вып. 2. С. 55.

4

Там же. С. 9.

5

Распутин Г. Е. Житие опытного странника. http:// omolenko.com/biblio/rasputin.htm (1/21/2013).

6

Распутин Г. Е. Житие опытного странника.

7

Распутина М.Г. Распутин. Почему? М., 2000. С. 29–30.

8

Руднев В.М. Правда о русской царской семье и темных силах. Российский архив (История отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.). Вып. VIII. С. 150.

9

Распутина М.Г. Распутин. Почему? С. 32.

10

Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 11–12.

11

Платонов О.А. Терновый венец России. Пролог цареубийства. Жизнь и смерть Григория Распутина. С. 49.

12

Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. М. С. 35.

13

Там же. С. 36.

14

Со временем она стала известна за свой пророческий дар, который до сих пор широко обсуждается в разных кругах и который принимается миллионами христиан по всему миру. В замужестве имя этой женщины – Елена Уайт.

15

Соколов Н.А. Предварительное следствие. С. 189.

16

Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 14.

17

Распутина М.Г. Распутин. Почему? С. 34.

18

Платонов О.А. Терновый венец России. С. 39.

19

Соколов Н.А. Предварительное следствие. С. 179.

20

Распутина М.Г. Распутин. Почему? С. 39–40.

21

Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 16.

22

Козырев Ф.Н. Распутин, которого мы потеряли. СПб., 2000. С. 75–76.

23

Распутин Г.Е. Житие опытного странника.

24

«Особая следственная часть, имевшая выразительный номер 13, специально занималась “обследованием деятельности темных сил”. На политическом жаргоне того времени “темными силами” именовались Распутин, царица и приближенные к ним лица». Эти документы на аукционе в Англии выкупил М.Л.Ростропович и передал их Э.С.Радзинскому.

25

Розанов В.В. Мимолетное. С. 56.

26

Платонов О. А. Терновый венец России. С. 320–321.

27

Распутина М. Г. Распутин. Почему? С. 36.

28

Сабашникова М. В. Зеленая змея. СПб., 1993. С. 196.

29

Ден Ю.А. Подлинная Царица. СПб., 1999. С. 97–98.

30

Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 25.

31

Распутина М. Г. Распутин. Почему? С. 64–66.

32

Родзянко М.В. Крушение империи. С. 66–67.

33

Бэттс Р. Пшеница и плевелы. С. 46–47.

34

Варнава (Беляев), епископ. Тернистым путем к Небу. М., 1996. С. 317.

35

Труфанов С.М. Святой черт. С. 19.

36

Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. М.: Правило Веры, 2004. С. 134–135.

37

Платонов О.А. Терновый венец России. С. 330–331.

38

Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. С. 56.

39

Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. С. 182.

40

Скорбный ангел. Царица-Мученица Александра Новая в письмах, дневниках и воспоминаниях. Сост. С.В.Фомин. СПб., 2005. С. 504.

41

Епифаний (А.А.Чернов), схимонах. Жизнь святителя Феофила. Афины, 1999–2000.

42

Симанович А. Распутин и евреи // Сб. исторических материалов. Т. 2. С. 358–359.

43

Романов А.М. (великий князь). Книга воспоминаний. «Иллюстрированная Россия», 1933. С. 106–107.

44

Жевахов Н.Д. Воспоминания. Изд-во «Родник», 1993. С. 199.

45

Симанович А. Распутин и евреи // Сб. исторических материалов. Т. 2. С. 340–341.

46

Платонов О.А. Терновый венец России. С. 327.

47

Платонов О.А. Терновый венец России. С. 327.

48

Радзинский Э.С. Там же. С. 85.

49

Радзинский Э.С. Там же. С. 85–86.

50

Радзинский Э.С. Там же. С. 86.

51

Радзинский Э.С. Там же. С. 86.

52

Из письма государя, 16 октября 1906 года.

53

Воррес Й. Последняя Великая княгиня. С. 316.

54

Цит. по: Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. С. 234–235.

55

Соколов Н.А. Предварительное следствие. С. 180.

56

Чернышев А.В. Выбор пути (Штрихи к религиозно-философскому портрету Г.Е.Распутина). Религия и церковь в Сибири // Сб. научных статей и документальных материалов. Тюмень. Вып. 11. С. 11.

57

Соколов Н.А. Предварительное следствие. С. 180–181.

58

Соколов Н.А. Там же. С. 218–219.

59

Там же.

60

Соколов Н. А. Предварительное следствие. С. 219.

61

Фомин С. В. Так говорил Распутин. http://www.rusk.ru

62

Фомин С. В. Так говорил Распутин.

63

Жевахов Н. Д. Воспоминания.

64

Платонов О. А. Терновый венец России. С. 376.

65

Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. С. 119.

66

Там же. С. 177–178.

67

Рассулин Ю.Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 297–298.

68

Там же. С. 115.

69

Там же. С. 129–130.

70

Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра: любовь и жизнь. С. 312.

71

Витте С.Ю. Воспоминания. http://stepanov01. narod. ru/library/witte/chapt56.htm

72

Марков С.В. Покинутая царская семья. М., 2002. С. 46.

73

Жевахов Н.Д. Воспоминания. Т. 1. С. 237.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.