22

Несколько секунд Руиз сидел возле трупа торговца. Все его внимание сосредоточилось на коридоре, который уходил вбок от двери туннеля. Насколько хороша была такая ловушка?

В его пользу говорила общая неуклюжесть и некомпетентность, выказанная людьми Преалла, и тот факт, что туннель заканчивался в джунглях, далеко от застройки и рабских казарм. Может быть, Руизу придется сражаться только с охранниками, которые приставлены к стартовой площадке. Возможно, Преалл пока еще не сумел обеспечить усиленную охрану. Вполне возможно, что основные силы Преалла все еще находились в ангаре или же в самих рабских казармах, путаясь в сложном лабиринте, который вел к стене.

Или же, вполне возможно, они прямо сейчас путешествовали по туннелю к нему. Эта мысль заставила Руиза сорваться с места и действовать. То, что он не подумал до сих пор об этой возможности, испугало его. Он просто-напросто недостаточно сосредоточился.

Руиз развернул терратоник кругом и установил тормоза. Он прокачал поддувку и разогрел моторы, пока маленький кораблик не задрожал. Он погасил фары, подключил автопилот к направляющей полосе, отключил монитор безопасности и ударил по клавише, которая открывала воздушный шлюз. У Руиза возник последний вопрос: было ли хоть какое-то оружие у замороженных клонов в трюме, хотя бы их обычное? Он пошел проверять.

Он выключил стасисные полки. Как он надеялся, обитатели Теры имели при себе маленькие листовидные кинжалы, прикрепленные к предплечьям, в крепких ножнах живой плоти. Но сами аборигены были словно несколько хрупких статуй, лежащих в поле, которое гасило молекулярную энергию в их телах, и понадобилось бы слишком много времени, чтобы их оттаять. Он заметался по трюму в поисках чего-нибудь достаточно тяжелого и твердого, и нашел увесистый пылесосик, который рылся в поисках грязи в углу.

Руки аборигенов тут же раскололись под весом Руиза, но щеку его поцарапали осколки мороженой плоти.

Вскоре два кинжала лежали, посверкивая, в россыпи множества красных стеклянистых осколков. Руиз поднял их сквозь ткань своей шляпы. Они были так холодны, что задымились и покрылись изморозью. Он бросил их, все еще завернутые в ткань, в свой сапог.

Через секунду Руиз стоял под брюхом корабля, под паутиной трубопроводов и вспомогательных кабелей, которые теперь были хорошо видны в открытом шлюзе.

Руиз пытался смотреть сразу в двух направлениях: в коридор, откуда в любой момент мог выскочить неприятный сюрприз, и в темные глубины туннеля. Далеко-далеко в туннеле он увидел крошечные огоньки, такие, какие могут быть у корабля, который движется по туннелю на большом расстоянии от него.

Он потянулся вверх и резко дернул за кабель тормозов, который сопротивлялся очень недолго и оторвался в вихре искр. Руиз откатился в сторону, и задние колеса корабля прокатились по тому месту, где он только что стоял.

К тому времени, когда он поднялся на ноги, голубое сияние дюз терратоника уже светилось далеко в туннеле.

Мармо смотрел на экран. Неизвестный стоял в конце туннеля, провожая взглядом удаляющуюся лодку с озадачивающим видом удовольствия на жестком красивом лице. Мармо повернулся к Кореане, раздался слабый визг сервоблоков.

— Я начинаю видеть источник твоего восхищения, — сказал он Кореане, которая смотрела на экран с выражением лица, поразительно похожим на гримасу неизвестного.

— А?

— Да. Вы — два сапога пара.

Кореана не стала отвлекаться, ничего не сказав.

— Ты уже продумала, что ты скажешь Преаллу, когда он придет к тебе с жалобой, что один из твоих людей погубил значительную часть его охранных сил, убил гостя и взорвал его туннель?

Голос Мармо не выдавал других чувств, кроме вежливого интереса.

— А как ему догадаться? Преалл знает моих рабов. Разве я до сей поры торговала убийцами?

— А-а-а-а, — сказал Мармо, вернувшись к экрану. Неизвестный теперь бежал по коридору длинными пружинистыми скачками.

— Как насчет охранников, которых Мокрассар убил на стартовой площадке? Я сомневаюсь, что Преалл согласится принять на веру, что их раны нанесло человеческое существо. Я хочу тебе напомнить, Кореана, что ты печально известна в Черной Слезе, как единственная работорговка, которая имеет в своем распоряжении услуги Мокрассара.

— Мармо, ты самым скучным и надоедливым образом интересуешься судьбой и счастьем Преалла. А я вот нет, — сказала Кореана.

Тон ее голоса стал некрасивым. Мармо почувствовал, что даже по его электрическим цепям пробежала дрожь, и больше ничего не сказал.

Вдвоем они молча смотрели на происходившее на экране.

В конце концов Мармо набрался храбрости, чтобы продолжать разговор.

— Может быть, ты удовлетворишь мое любопытство, — сказал он. — С тех пор, как мы начали этот рискованный маневр, я все никак не могу понять, зачем.

Кореана не отрывала глаз от экрана.

— Мармо, я все это объяснила, прежде чем мы начали. Тогда я тебе сказала, что хочу узнать про этого человека все, что можно, прежде чем мы возьмем на себя риск заморозить его. Иначе я сделала бы это еще в казармах!

— Ах, да. Но для чего тебе нужно было столько про него узнавать? Мне кажется, наша реакция все равно была бы та же самая, неважно, независимо от того, кем он окажется. Если он турист, его надо убить. Если он мелкий работорговец, его тоже нужно убить. Если он из Лиги, его надо убить аккуратно. Если бы мы просто убили его небрежно в самом начале, это вообще решило бы нашу задачу, исчерпав все наши предположения, а мы, возможно, избавили бы себя от массы хлопот.

— Мармо, ты слишком логичен. Я знаю, что это именно то, за что я тебе плачу… но неужели у тебя нет любопытства?

Мармо больше не обращался к логике. Почему-то Кореана не хотела признавать, что ей очень хотелось заполучить неизвестного в качестве игрушки — хотя это было более чем ясно по ее порозовевшим щекам, сияющим глазам, напряженной позе тела.

Руиз шагнул в коридор. Его первая часть была пуста, как оно и казалось из терратоника, из рубки. Стены были из безжизненного серого плавленого камня, отполированного до гладкости стекла, а на уровне головы и колен шли светящиеся люминовые полоски. В зеленоватом свете было видно, что коридор шел прямо примерно сто метров, потом резко поворачивал влево. Если ему и приготовлен какой-либо прием, это должно было быть за тем поворотом.

Руиз быстро двигался вперед, почти не производя никакого шума или даже шороха. Он за секунды преодолел это расстояние, сознавая, что самое страшное разрушение может в любой момент взорваться в туннеле. На повороте он замедлил шаг и прислушался, напрягая уши, чтобы уловить, что происходит в туннеле и коридоре.

Он ничего не слышал. Решившись, он вытащил нейронный кнут и аккуратно выглянул за угол. В этот миг из туннеля накатила ударная волна. Она придавила его, когда он пытался встать на ноги во все еще пустом коридоре, потом подхватила и впечатала в стену с такой силой, что вышибла из него дух.

Он не заметил тоненькое прерывистое жужжание шарика-шпиона, который был уничтожен взрывной волной и лежал чуть дальше от него в коридоре.

Мармо постучал по панели управления экрана, но экран оставался пуст. Кореана посмотрела на него.

— Когда мы его снова увидим, Мармо?

— Я полагаю, когда он войдет в бункер.

Кореана бросила на Мармо еще один взгляд, холодный и оценивающий, и Мармо вдруг вспомнил, какое место он при ней занимает.

— Да, разумеется, — сказал Мармо поспешно. — У меня там дополнительные шарики-шпионы.

— Мы не можем перевести шарик во внешние помещения бункера?

— Нет, пока он не откроет дверь, — Мармо старался говорить скромно. — Но, в конце концов, что еще он сможет сделать во внешнем помещении, кроме как перейти во внутренние?

Руиз поднялся на ноги, морщась от боли. Видимо, из туннеля на него уже не нападут никакие противники. Он посмотрел на серый коридор и увидел, что он заканчивается широким помещением вроде фойе. На дальней стороне этого помещения Руиз увидел несколько дверей, одна возле другой, над которыми посверкивала надпись: БУНКЕР СТАРТОВОГО КОНТРОЛЯ. Он осторожно подошел. Все, что угодно, могло притаиться в фойе, с дальней стороны от него.

Когда он дошел до расширения коридора, он аккуратно протянул нейронный кнут за угол, дразняще его подергивая. Когда ничего не бросилось на него, он пошел дальше. С одной стороны расширение фойе заканчивалось обычным плавленым камнем. Но с другой стороны к двери на поверхность поднималась крутая аппарель. Руиз быстро прошел мимо закрытых дверей и взбежал по аппарели, но, когда он подошел к двери, ведущей на поверхность, сердце у него упало. Толстая металлическая дверь была намертво приварена к раме. Теплый воздух дул под дверь, воздух, наполненный зеленым ароматом свободы. Он долго стоял возле двери, прислонившись к ней, думая о несбыточных надеждах.

Видимо, его специально загоняли в бункер. Руиз подумал, не может ли он сочинить какой-нибудь сюрприз для того, кто ждет его в бункере. Он вернулся к ряду дверей, которые вели в бункер, на сей раз он внимательно осмотрел каждую из них. Если бы их все можно было открыть, стена, отделявшая бункер от фойе, стала бы широким портиком. Каждую дверь можно было открыть по очереди отдельным рычагом. Слева отпертой двери находился щит управления, который открывал и закрывал все двери одновременно.

Руиз внимательно исследовал щит. Он выудил из сапога один из кинжалов, который теперь согрелся настолько, что можно было дотронуться до него без опаски потерять кожу. С большой тщательностью он всунул кончик кинжала в почти невидимый верхний шов панели управления. Он аккуратно постукивал по шву, пока крышка не отскочила. Он сумел ее поймать, прежде чем она ударилась об пол.

Он предположил, что бункер можно запирать изнутри, но кто-то очень хотел заполучить его именно вовнутрь. Иначе зачем все это? Стало быть, двери без труда откроются. Единственным тактическим ходом, который мог на этом этапе дать ему какое-то преимущество, было бы озадачить врагов тем, что несколько дверей открылись бы преждевременно. Если даже нельзя было добиться этим ничего определенного, по крайней мере, огонь на какой-то момент будет сосредоточен на ложных объектах, а это даст ему возможность выиграть мгновение и оказаться среди них. Он секунду думал, потом вынул снова кинжал из предохранительного слоя бархата, и отыскал контакты двух дверей справа. Минуту он раздумывал, осознавая то, что его возможности катастрофически сужаются и сделано это с незаурядной ловкостью. Но тут же отбросил такие мысли. Почему Преалл, кем бы он ни был, должен был бы интересоваться Руизом, который совершенно Преаллом не интересовался? И кто еще смог бы устроить ему такую ловушку?

Тут он замкнул контакты кинжалом.

Полетели искры, и Руиз отдернул кинжал. В другом конце фойе двери взвились ввысь, так, что стена затряслась, когда они дошли до упора. Руиз немедленно ткнул кинжалом в контакты, которые открывали первую дверь, вогнав кинжал поглубже ребром ладони. Он метнулся под край двери, и она стала открываться, как раз когда он оказался под ней. Он подкатился под поднявшийся край.

Он увидел зрелище, которое парализовало его на секунду, этого хватило, чтобы Мокрассар смог заморозить его ледяным энергометом, который он держал в петле, прикрепленной к своему наружному скелету. Мок уже приготовился, чтобы встретить отдачу энергомета, и выстрелил ослепительной вспышкой сквозь первые две двери, которые Руиз открыл. Снежинки замороженного газа мерцали на линии огня ледяного орудия, а потом воздух ворвался в бункер с оглушительным треском.

Но инерция падения Руиза и его дорогостоящие дополнительные рефлексы дали ему возможность метнуться за массивный ряд стартовых мониторов. Он отметил свое впечатление, что он был в бункере один с Мокрассаром, как раз в тот момент второй выстрел Мока ударил в ряд мониторов, произведя ушераздирающий взрыв дорогостоящей аппаратуры. Руиз бросился искать убежище, но разве ему оставалась какая-нибудь надежда? Мок был настолько быстрее и сильнее, а у Руиза из оружия были всего лишь смешные кинжальчики. Он услышал грохот закрывающихся дверей, которые запирали его вместе с Мокрассаром. Любой физический поединок между невооруженным человеком и Мокрассаром был просто смешон.

Мок казался вихрем движения среди мониторов, и следующий выстрел не попал в Руиза только случайно, промахнувшись на волосок. Огромный хрустальный экран, выходивший на стартовые площадки Преалла, разлетелся кристальными брызгами. Руизу некогда было раздумывать. Все его физические возможности были задействованы для того, чтобы избежать Мокрассара. На каком-то более глубоком уровне сознания Руиз, однако, понимал, что это тот самый Мокрассар, который следовал всюду за Кореаной, и Руиз почувствовал изумление, смешанное со стыдом, что его так легко обманули, что его так легко привели к безнадежному поединку с рабом прекрасной работорговки.

И зачем, вот что главное?

Насекомообразный воитель двигался немного медленнее обычного из-за величины и тяжести ледяного энергомета, иначе поединок давным-давно закончился бы.

Но скоро он и так завершится, независимо от того, что сможет сделать Руиз. Он уклонился, отскочил в сторону, избежал следующего взрыва, закатился под письменный стол, и все это кончилось тем, что он встретился с Моком в следующем проходе. Он ударил нейронным кнутом по челюстям Мока, но, хотя воитель завибрировал и зарычал, кнут отвлек Мока только на миг. Руиз использовал этот миг, чтобы снова закатиться под письменный стол. За спиной Руиз услышал хруст — это Мок откусил нейронный кнут своими страшными челюстями, — а потом нервы его разорвал страшный удар энергомета.

Кореана стояла, схватившись за края экрана, словно это была могила, куда ее тянули.

— Ох нет, ох нет, только не это, — сказала она. — В чем дело?

Только несколько моментов прошли с той секунды, когда Руиз вошел в бункер, и Мок стал стрелять не в том направлении. Лицо Кореаны покраснело от паники и ярости.

— Что случилось?

Она еще более взбесилась, когда заметила, что, невзирая на разрушение ее безопасного мира этой поразительной неудачей и злым роком, Мармо громко смеялся. Она повернулась к нему, в глазах ее стояла убийственная злоба.

Он увидел это и резко перестал смеяться.

— Кореана, — сказал он, — он не умер. Если только у него была бы смертная сеть, он давно бы был мертв.

Казалось, так оно и есть.

Ледяное оружие только слегка задело его при последнем выстреле, и теперь Руиз, отчаянно извиваясь, пробирался сквозь ту часть бункера, где консоли стояли так тесно, что Мок не мог преследовать его физически, но мог только наклоняться над консолями, стреляя поверх. В этот непростой момент воитель был весьма точен в своих движениях, однако Руиз петлял, делая вид, что стремится попасть в одно место, а сам отскакивал в другое.

Однако, независимо от его усилий, все было почти кончено. Мок приближался все ближе с каждым выстрелом, и похолодевшие мышцы Руиза реагировали все медленнее. Он чувствовал напряжение смертной сети в корнях своего сознания, словно она готова была послать ему некролог через всю галактику. На Дильвермуне гномы Лиги сидели при своих тахионных фильтрах, поджидая его небольшой пакет данных.

Странное дело, но мысль, которая заполнила его мозг в этот момент наивысшей опасности, была о Низе, потерянном им фениксе, то, как солнце пятнало ее нагую кожу в ванной, словно оставляло следы огромных золотистых лап, нежно лаская ее.

Руиз автоматически переключил часть своей оставшейся силы на то, чтобы бороться со смертной сетью, и это сделало его движения еще медленнее. Поле зрения стало сужаться и сереть.

— Подожди, — голос был совершенным по красоте голосом Кореаны.

И, что самое удивительное, Мок остановился.

Руиз находился в сонном мире слабеющих красок, уходя от жизни в океан своего сознания. У него заняло долгие мгновения осознание того, что Мок больше не преследует его с ледометом, что позор беспомощного плена несколько отдалился, но еще больше времени прошло, прежде чем смертная сеть стабилизировалась и улеглась снова на своих привязочных анкерах. Руиз лежал, как мертвый, лишенный всякой устремленности и большей части физического тепла.

Но уши его работали еще несколько секунд, и он услышал с отстраненным удивлением указания, которые Кореана давала Моку.

— Смотри за ним и задержи, если он попробует бежать, не вреди ему. Я скоро приду.

В воздушной лодке Мармо кипел.

— О чем ты думаешь, Кореана? Хорошо, этот человек — не агент Лиги — у него нет никакой смертной сети. Но ты сама много раз повторяла: этот человек опасен.

С минуту Кореана вообще не отвечала. Она сосредоточилась на том, чтобы вести лодку через встречавшиеся время от времени высоко над землей защитные поля, которые пронизывали воздух над казармами Черной Слезы. Но когда они уже вышли за пределы стены и мчались над багровыми джунглями, она поставила лодку на автопилот и повернулась к киборгу, стянув брови в раздраженной гримасе.

— Этот спор давно уже потерял всякое значение. В первую очередь, позволь напомнить, что мы занимаемся опасным делом. Он мог бы стать нам очень полезным. Не мне напоминать тебе, что мы можем сделать его абсолютно безвредным для нас.

— Но, — возразил Мармо, — наша очередь в Анклаве не подойдет раньше, чем через месяц. Неужели ты оставила бы в своей спальне без присмотра двухступенчатую гадюку, зная, что потом сможешь вырвать ей клыки?

— Я не собираюсь держать его в своей спальне.

— Ты уверена? — Мармо отвернулся, словно внимательно всматривался в джунгли.

На миг Кореана была очарована. Старый пират никогда не показывал своей ревности в отношении разнообразных сексуальных удовольствий Кореаны. Неужели теперь Мармо захотелось разделить ее ложе? В эту возможность трудно было поверить. Кореана сомневалась, что такой эротический союз был бы возможен. Ее обычно богатое воображение отказалось служить ей на этот раз, и она улыбнулась.

— Пока я его еще не хочу, — сказала она, будто это было правдой. — Я планирую вернуть ему общество феникса. Фломель утверждает, что мы можем его использовать, чтобы добиться ее сотрудничества.

— А-а-а, — равнодушно сказал Мармо.

— И к тому же, мы сперва сделаем ему прочистку мозгов, просто чтобы знать, что у него там.

— Это было бы очень правильно.

Они приземлились возле стартовых площадок космодрома Преалла, по другую сторону взлетного поля, напротив разбитых окон контрольного бункера. Кореана быстро шагала, выбирая дорогу между кусками кровавого мяса, которое раньше было бригадой взлетной полосы космодрома Преалла, прежде чем Мокрассар сжег их. Мармо молча летел рядом, прикрепив к своей металлической руке пистолет-пульсатор. Когда они подошли к бункеру, люк открылся, и она увидела, как Мок стоит наготове, совершенно неподвижный.

Внутри разрушения, произведенные ледометом, весьма впечатляли. Наблюдательные оконца лежали грудами кристальных обломков, которых было по колено под каждой амбразурой окна. Инструменты слежения были уничтожены целыми рядами. Ледомет был предназначен для того, чтобы ловить живую протоплазму без вреда для нее, но менее гибкие и податливые внутренности машин были разнесены в клочья. Сперва она даже не видела неизвестного и почувствовала укол разочарования. Может быть, его задавил вон тот обрушившийся ряд труб охлаждения? Но потом она его увидела, он был частично погребен под нетронутыми пластиковыми полозьями стульев.