Но едва он успел показать Тоуни её комнату как мир вновь разбился от телефонного звонка его немезиды и спасителя, Бритвы. Он объявил, что Сон может остаться в Сеуле всего на тридцать дней. Тридцать дней. А затем — покинуть Южную Корею навсегда. Решение окончательное и обсуждению не подлежит.

Потрясённый Сон пытался протестовать, но Ёнсам просто бросил трубку. Тридцать дней. Ёнсам сошёл с ума, что ли?

Охваченный отчаянием Сон принялся звонить своим контактам в правительстве, но не смог даже узнать причину неожиданной жестокости Ёнсама. Некоторые отвечали, что понятие не имеют, в чём суть. Другие знали, но не хотели оказаться замешанными. Это дело стало казаться Сону горячей картофелиной: никто не хотел к нему прикоснуться. Он почувствовал также, что ситуация будет ухудшаться.

Меньше чем через час после первого звонка Ёнсам позвонил ещё раз и новости сообщил ещё более ужасные. Он согласился на немедленную выдачу Сона Америке. Деккер, никто иной как Деккер, приедет в Сеул и увезёт его и Тоуни в Нью-Йорк. Сон буквально онемел.

Кошмар. Вот что это такое, кошмар. Отвратительный сон, от которого он сейчас очнётся. Но нет, сном это не было. Ещё до конца дня Сону в его павильон доставили копию решения о его выдаче, подписанную Ёнсамом и другими официальными лицами. Он оказался жертвой той же предательской полицейской системы, которая погубила его родителей. Теперь он может до смерти просидеть в американской тюрьме, от этой перспективы у него потемнело в голове и он ненадолго потерял сознание на глазах у изумлённой Тоуни. Если бы Ёнсам оказался сейчас здесь, в этой комнате, Сон разбил бы ему ударами ног череп на мелкие кусочки и скормил бы собаке.

Его выдаче, как узнал Сон, в первую очередь способствовали записные книжки Ровены. Проклятая шлюха. Деккер с помощью книжек давил на южнокорейское правительство, требовал отдать Сона и Тоуни. Книжки, судя по всему, содержали опасную информацию о подделках денег и документов, которыми занимался Сон, его сексуальной жизни и связях с КЦРУ. Официальные лица решили, что такая информация может получить нежелательную огласку в прессе, а это поставит под угрозу торговые и оборонительные переговоры а Америкой. Каракули Ровены, как видно, оказались важнее, чем свобода Сона.

Официальная линия звучала так: в книжках Ровены можно обвинить только Сона. Разве они не были деловыми партнёрами? Боле того, из-за его маниакального влечения к девочкам в дело ввязался детектив-сержант Деккер, а в результате арестовали агента Кима Шина. Как сказал Ёнсам, сколько ещё агентов придётся потерять КЦРУ из-за дурака-чечёточника?

Осознав предательство Бритвы, Сон метнулся к медицинскому шкафчику за успокаивающими таблетками — но кое-что всё же поддерживало его в эту жуткую минуту. Поклонники Сона в КЦРУ, молодые агенты, которые идолизировали его за блеск и хитрость, были возмущены, что Ёнсам такого человека бросает волкам. Почему Сона, лояльного корейца, нужно отдавать в жертву американцам?

Эти молодые агенты не любили Бритву, считали его надменным, упрямым и злобным. А ещё он был слишком скупой, не желал делиться с ними, хотя деньги в виде взяток получал большие. «Младотурки» давно искали причину начать военные действия против Бритвы — и нашли её в деле Сона.

Руководимые Кимом Шином, которого вырвали из когтей Деккера и вернули в Сеул, они вступили в контакт с Соном и предложили свою помощь, если он попытается бежать. Понукаемый Соном, Шин подогрел группу недовольных до горячки. Готовы ли они схватиться с Бритвой? Готовы.

Шин сообщил, что молодёжь горит желанием разделаться с Бритвой и замочить надоедливого Деккера. Однако помощь предлагается не бесплатно. При всём восхищении Соном его спасители хотят получить и материальную награду.

Сон нисколько не удивился. Как любят говорить американцы, бесплатных ленчей не бывает. Но деньги проблемой не являлись. У него были банковские счета и недвижимость в Гонконге, на Тайване и Филиппинах. Свой прекрасный дом он продать не сможет: Ёнсам уже сказал, что заберёт его себе. Ну, это ещё будет видно…

Сон рассчитывал на свой план бегства из Кореи, который предусматривал уничтожение Деккера и Ёнсама.

Когда Сон танцевал чечётку в гостиной, Ча Ёнсам находился в своём кабинете на третьем этаже, который выходил окнами на невысокое двухэтажное здание — посольство Республики Китай. Он уже собирался покинуть кабинет, но ему помешал визит двух высокопоставленных правительственных чиновников, они явились без предупреждения, чтобы обсудить вопрос о выдаче Сона. Проигнорировать их Ёнсам никак не мог, потому что оба имели доступ к уху президента.

Старшего из этой пары звали Ри, он был маленький человечек с водянистыми глазами, он-то и задал главный вопрос. А по мнению Ёнсама, не имело смысла тратить время на то, что сделано и нельзя изменить.

— Вы по-прежнему уверены в правильности своего решения — оставить Пака Сона без поддержки?

Ёнсам ответил Ри, обращаясь в потолок.

— Присутствие Сона здесь угрожает стабильности теперешнего правительства, поддерживать и служить которому меня обязывает присяга. Кроме того, он опознан как мой агент, а это делает его личную жизнь и преступные действия государственным вопросом. Вам хорошо известно, что это может повлиять на наши торговые и оборонительные переговоры с Америкой. А может также побудить Запад поинтересоваться так называемой коррупцией в нашем правительстве, не говоря уже о нарушениях так называемых прав человека. Я предпочитаю, чтобы этого не произошло.

Дураки проклятые, подумал он. Из тех, кто пытается спасти горящий дом, помочившись на него. Эти двое вполне могут быть на жалованье у Сона. Если так, Ёнсам намеревался приглядывать за ними.

Ри покашлял, собираясь с мыслями:

— Сон долго служил нашему правительству, хорошо служил. Кое-кто из нас полагает, что, одобрив его выдачу, вы поспешили. Может быть, вы просто хотите от него избавиться, чтобы не выявилось ваше личное участие в его делах? Если это верно, то, значит, свое личное выживание вы ставите выше интересов нашей любимой Кореи.

Лицо Ёнсама не отразило вспыхнувший в нём гнев. Его чёрные глаза, однако же, почти закрылись, а дыхание стало едва заметным.

— Этот вопрос уже согласован с вышестоящими лицами, так что, при всём уважении, я не вижу смысла в продолжении разговора. Я старался беречь Сона ради блага нашей страны. По той же причине я решил не беречь его долее. Я не допущу, чтобы скандал погубил теперешнюю администрацию, и это окончательно.

Ри, хмурясь, пожевал нижнюю губу. Ёнсам подумал: значит, этот маленький бюрократик не так уж уверен в себе. Ри начал шептать что-то своему спутнику, этого плотного приземистого человека звали Пайк, его лунообразное лицо всегда хмурилось, а положение в правительстве сделало из него напыщенного павлина, совершенно лишённого чувства юмора. Пайк лишь молча кивал, не разжимая губ.

Через некоторое время Ри повернулся к Ёнсаму.

— Вы держите Сона под охраной, я полагаю.

— Круглосуточно. Он будет дома, когда американец приедет за ним и девочкой. Я также арестовал телохранителей Сона. По окончании этого дела их отпустят. Американский детектив уже приземлился в Сеуле — я уверен, вы тоже об этом знаете. Похоже, передача Сона протекает по плану.

Ри вздохнул.

— За все эти годы, находясь у вас на службе, Сон неизбежно должен был узнать многие государственные тайны. Думается, по этой причине вам невыгодно, чтобы он оказался в американском суде и на глазах у американских журналистов.

Встав из-за стола, Ёнсам подошёл к одежному шкафу. Эти кретины отняли у него уже достаточно времени. Вероятно, сюда они явились по своей инициативе, чтобы, блефуя, заставить его изменить решение по Сону. Ну, пусть лучше звезданутся башкой о стену, больше толку будет. План Ёнсама в отношении Сона одобрен очень высокими людьми.

Очевидно, господ Ри и Пайка посвятили не во все детали плана, считая, что это не их ума дело. А тогда Ёнсаму вовсе не обязательно быть с ними очень уж вежливыми. Да и во всяком случае ему пора идти, дела ждут.

Его посетители столь же слабоумны как и та наглая молодёжь в аппарате разведки, которая самоназначилась ангелами-хранителями Сона, которая посмела возомнить себя равной Ёнсаму. Да они просто павианы безмозглые. Ох и достанется им…

Он надел медвежью шубу, осветил Ри и Пайка самой ледяной улыбкой, с удовольствием отметив, что оба мерзавца испуганно дёрнулись.

— Сон в Корее остаться не может, и на этом покончим, — проговорил он. — С другой стороны, нам невыгодно, чтобы он появился в американском суде. Как же мы устраним это серьёзнейшее осложнение? Ну, это ведь моя работа, не так ли? Мне предстоит сделать невозможное, заставить солнце всходить на западе и садиться на востоке. Это я и собираюсь сделать. — Ёнсам потянулся в шкаф за меховой шапкой. — Господа, спасибо, что заглянули. А сейчас, если вы меня извините…

Сон, в гостиной, спросил у Тоуни:

— Ты любишь танцевать?

— Да. — Голос её был едва слышен. Она простудилась, когда летела в самолёте из Америки, и у неё ещё не восстановился аппетит. Скоро это пройдёт, разумеется. И Сон её начнёт обучать сексу и другим вещам.

— Я научу тебя корейским танцам, — продолжал он. — Ты овладеешь ими в совершенстве и будешь танцевать только для меня.

— Но я думала, что уеду домой, — удивлённо проговорила Тоуни. — Человек, который приходил сюда вчера, сказал, что меня повезут домой, к семье. Кто-то из Америки приедет и заберёт меня…

Явившись накануне в павильон Сона, Бритва не только пообещал Тоуни свободу, но и предупредил Сона, что попытка к бегству была бы неразумной: охране приказано стрелять. Как будто Сон сам не соображает. Ёнсам также предостерёг Сона от секса с Тоуни. Если она вернётся в Америку лишённая девственности, Сон проделает то же путешествие без яиц. То пальцы, то яйца — Бритва всегда хотел что-нибудь ему отрезать…

Не ограничиваясь угрозами, Ёнсам приказал арестовать троих печатников Сона, работавших в подвале павильона. На все эти издевательства Сон не реагировал, оставался внешне спокойным, зная, что скоро он будет свободен. Зная, что скоро рассчитается с Бритвой за всё.

Глаза Тоуни наполнились слезами.

— Зачем вы привезли меня сюда? Я не хочу здесь оставаться. Я хочу домой.

Но Сон повернул голову к передней двери павильона. Во дворике кричали охранники, бросаясь на подъехавшую машину. Сон улыбнулся. Ну, ну — кто же это может быть? Потирая руки, Сон хихикнул.

— Добро пожаловать, о гость из-за моря.

При мысли о том, что он сможет убить Деккера, его рот наполнился слюной.

Он опять повернулся к Тоуни.

— Кажется, приехали твои друзья из Америки. Пора собираться. Надень ту синюю курточку, которую я тебе купил в Гонконге, во время остановки. Я для тебя ещё много всего куплю. И жизнь и нас будет чудесная.

В фойе павильона Деккер устроил Смехотуну обыск — нет ли оружия.

Работал он молча, не видя причин для болтовни. Что можно сказать человеку, который попытается убить тебя в течение ближайших двух часов? Он очень устал в самолёте, и сейчас приходилось следить, чтобы не дрожали руки.

За ним наблюдали трое корейских охранников — в меховых шубах и шапках, с автоматами, круглолицые и узкоглазые, сильно пахнущие чесноком. Они буквально пронзали его злыми взглядами.

Позади него взволнованная Карен пыталась успокоить Тоуни, которая была на грани истерики, обе стояли на фоне стенной росписи в тёмных тонах: вишня под ветром, цветы разметало на вторую стену и потолок. Деккер впервые увидел Тоуни несколько минут назад, и сразу сердце нарисовало в её лице черты Гэйл.

А что касается Сона, то маленький поганец не очень изменился за эти годы. Набрал немного веса, но на лице не появилось ни единой морщины, а в волосах — ни одного седого. Теперешний злостный фальшивомонетчик и молодой армейский офицер, который чуть не убил Деккера четырнадцать лет назад, будто слились в одно лицо. Четырнадцать лет. Неужели прошло уже так много времени? В Корее Деккер опять нашёл своё прошлое. Хотя лучше бы оно осталось просто воспоминанием.

Смешки Сона ясно показывали, что он и сейчас такой же псих, каким был во Вьетнаме. Для человека, который скоро получит максимальный срок тюрьмы, он был до абсурда жизнерадостен. Тем временем Деккер нашёл всего лишь пять тысяч долларов поддельными сотнями и кредитные карточки на четыре разных имени. Он положил всё это себе в карман — интересно, как отреагирует Сон? А у Сона даже улыбка не поблекла. Нет, в этой картине что-то было явно не так.

Деккер проверил также маленький кожаный чемоданчик, который Сон брал с собою, и обнаружил там две рубашки, джинсы, спортивные штаны, пару чечёточных штиблет, туалетные принадлежности и несколько видеокассет со старыми голливудскими мюзиклами. Всё выглядело достаточно невинным.

Во время перелёта из Нью-Йорка Деккер и Карен обсуждали её действия на тот случай, если его здесь убьют или посадят. Но получалось, что у неё путь только один: добраться до американского посольства и сообщить Йелу Сингулеру. Сингулер обещал помочь, если ситуация станет чрезвычайной. И ещё пообещал доставить труп Деккера в США.

Обсуждали Деккер с Карен также и другой важный вопрос — как сообщить Тоуни о смерти её родителей. Деккер считал, что лёгкого варианта здесь нет, но согласился с Карен: сделать это должна она. Девочке понадобится кто-то очевидно тронутый её горем, а не Деккер, который обязательно станет скрывать слёзы и свою скорбь по Гэйл.

Деккер закончил обыск и сказал:

— Пойдём, — ожидая, что Сон не выдержит наконец и что-нибудь устроит — попытается устроить. Вместо того он подошёл к зеркалу на стене, водрузил на голову мягкую серую шляпу и понюхал фиалку в петлице пальто из верблюжьей шерсти, просто накинутого на плечи. Последний взгляд в сторону роскошной гостиной и на старинную хрустальную люстру над головой, потом он улыбнулся Тоуни и пошёл к выходу — человек, у которого нет ни единой заботы.

Снаружи был холодный серый день, падал снег. Деккер посмотрел на часы. У него были заказаны билеты на рейс из Сеула до острова Гуам, это ближайшая американская территория в Тихом океане. Там он отдаст Сона Сингулеру и дюжине маршалов США. Затем — чартерный рейс в Нью-Йорк, а с Дальним Востоком он простится. Сингулер сам полетел на Гуам, потому что очень уж хотелось принять участие в доставке преступника, столь досадившего казначейству.

Рейс Деккера на Гуам через три часа. Из-за снега будет труднее добраться в аэропорт. Да и самолёт может не взлететь. Иисусе, только этого не хватало.

Приказав Сону и женщинам оставаться вблизи павильона, Деккер начал обыскивать машину, которая привезла его из Аэропорта Кимпо. Зелёная «Хёндэ» с подсвеченными окнами и телефоном, она стояла на покрытой снегом подъездной дорожке. А за ней — чёрная «Тойота», в ней четверо приставленных к Деккеру агентов корейской разведки.

Деккер знал, что пока он находился в павильоне, вполне могли успеть спрятать пистолет под задним сиденьем «Хёндэ», испортить тормоза или прицепить палочки динамита к двигателю. Не меньше десяти человек имели доступ к машине — агенты, пятеро охранников у павильона и Кан Юн Хи, кореец с лягушачьим лицом, он был водителем у Деккера. Сон мог подкупить любого из них.

В аэропорту Кимпо Деккера и Карен встретил полковник Ёнсам. Хотя тема шантажа не прозвучала, Ёнсам сумел выразить свою неприязнь к Деккеру тоном и взглядами. Деккер понял, что из Кореи выберется живым лишь в том случае, если Ёнсам этого хочет. И Сингулер предупреждал, что полковник — человек опасный до крайности.

По приказу полковника Деккера и Карен обыскали. Оружия ни на ком не нашли. Деккер даже пуленепробиваемый жилет не надел, рассудив, что если корейцы захотят его убить, то уж как-нибудь сумеют это сделать. Однако же обыскивали его так тщательно, что Ёнсам, вероятно, надеялся найти записные книжки. А времени на всё это ушло много, больше часа — Деккер чувствовал, проволочка намеренная, тем самым сокращается срок, отведенный ему в Сеуле. Ёнсам закручивал гайки, увеличивал давление.

Каковы же в действительности отношения между Ёнсамом и Соном? После стольких лет почему хозяин шпионов и король фальшивых денег вдруг рассорились? А может быть, не рассорились. Может быть, «выдача преступника» вовсе не планируется и Деккера заманили сюда специально для того, чтобы Сон мог без помех его убить.

Как и предупреждал Сингулер, никто из американского посольства не встретил их в аэропорту. Деккер и Карен, чужие в чужой стране, были совершенно одни. Когда вооружённые люди Ёнсама наконец отвели их к машине, Карен поклялась подать жалобу в госдепартамент: во время обыска её раздели догола. Деккер подумал, а не лучше ли сразу повернуться и улететь домой.

Деккер закончил осмотр машины. Ничего не обнаружив, велел Карен, Тоуни и Кану сесть на переднее сиденье. Что же до Сона, то он чувствовал себя прекрасно. Махал на прощание охранникам, а те улыбались и потрясали в воздухе автоматами, кричали ему что-то на корейском.

Деккер приковал себя к Сону — левым запястьем к его правому — и сел на заднее сиденье «Хёндэ». Охранники внимательно смотрели на Деккера. Они перестали улыбаться. Их лица с высокими скулами напоминали сейчас примитивные каменные маски. Деккеру доводилось видеть такое выражение на лицах убийц. Он стиснул зубы, рот и горло вдруг пересохли. И даже в такой холод на коже появились капельки пота.

Кан резко прокричал команду, и двое охранников захлопнули дверцу «Хёндэ» со стороны Сона. Затем Кан включил зажигание и обогрев в машине, заработали дворники. Машина тронулась. Наконец-то они ехали в аэропорт.

Деккер посмотрел на карту, где был размечен его обратный маршрут. Аэропорт Кимпо располагался к юго-западу от Сеула. На дорогу должно уйти от часа до двух, смотря какое будет движение и погода. Значит, в аэропорту они окажутся за полтора часа до вылета, едва успеют выполнить необходимые формальности.

Наклонившись вперёд, он шёпотом спросил у Карен:

— Ну, как она?

Карен погладила Тоуни по волосам.

— Запуганная. И голодная. Она очень мало ела последние дни. Тоуни, ты знала, что Манни — друг твоей матери?

Девочка повернулась к нему.

— Она о вас иногда говорит. Вы служили в морской пехоте.

Деккер кивнул.

— Это верно.

— А почему мама за мной не приехала?

Свободной рукой Сон провёл по подсвеченному стеклу слева от себя.

— Твоя мать мертва.

— Вы лжёте, — заявила Тоуни. — Все вы лжёте. Вы, тот человек в Нью-Йорке, который притворялся полицейским, все.

— Я лгу? Спроси у своих друзей.

В наступившей тишине Тоуни посмотрела на Карен, затем повернула голову к Деккеру. Увидев их лица, она яростно затрясла головой.

— Это неправда. Моя мать не умерла. Она дома, ждёт меня. Она…

Бросившись в объятия Карен, она прижалась к её груди, рыдая. Карен заплакала с нею.

— Папочке тоже не повезло, — заметил Сон.

Деккер сильно дёрнул за наручник.

— Сволочь. Надо бы тебя прямо сейчас сломать. Ещё одно твоё слово Тоуни — привяжу тебя к заднему бамперу и на заднице потащу в аэропорт.

— Манни! — Карен, перегнувшись с переднего сиденья, тянула его за отворот пальто. — Не нужно. Пожалуйста не нужно. Она не должна этого видеть. Пожалуйста.

Донельзя разозлённый Деккер отвернулся от Сона, который сейчас напевал «Женщину в красном», похлопывая себя по бедру свободной рукой. На переднем сиденье Карен прижалась к плачущей Тоуни. Никто ничего не говорил. Кан из вежливости смотрел только вперёд, на дорогу.

А дорога была перегружена. Часто попадались участки ремонтных работ, а наглость водителей, в сочетании с непрерывно падающим снегом, делала путешествие ещё более сложным. Минут десять машина пробиралась через большой открытый рынок, забитый пешими покупателями, велосипедистами и ручными тележками. Крепкий запах рыбы и красного перца пробивался в закрытое окно. С крюков свисали дохлые осьминоги, под ними ползали живые ещё кальмары — Деккеру очень не понравилась эта картина. А когда он увидел кучу собачьих тушек, его чуть не стошнило. Собаки предназначались ресторанам, для острого супа, это деликатес в Азии.

Ненадолго вылезло солнце, блеснуло на полотне реки, опять спряталось. Когда машина пересекла реку, Деккер подумал, что, может быть, они всё-таки доедут в аэропорт без инцидента.

На выезде из города их обогнал маленький голубой автобус, в нём сидело около дюжины поющих мужчин в альпийской одежде — куртки, рюкзаки, шапочки с пером и сапоги. Как утверждает путеводитель, Южная Корея — страна гористая, а это делает скалолазание весьма популярным.

Когда автобус оказался впереди «Хёндэ», его водитель посигналил дважды, потом прибавил скорость и унёсся по новому хайвэю, здесь уже довольно пустому. Кан посигналил в ответ, улыбаясь Деккеру в зеркальце: все мы, мол, братья на просторах этой прекрасной страны. Через несколько секунд автобуса уже не было видно.

Кан, тем временем, поглядывал в левое боковое зеркало. Деккеру тоже захотелось взглянуть на эскортную машину, он обернулся через плечо и похолодел. «Тойота» исчезла. Вместо неё позади ехали два запылённых фургона. Дальше — грузовик с платформой, уставленной маленькими машинами. У Деккера встали торчком волосы на затылке. Сон хихикнул.

Когда Деккер опять повернулся вперёд, Кан как раз резко сворачивал направо с хайвэя. «Хёндэ» быстро поехал по щебёночной дороге, ведущей в пустой заснеженный парк — пологие лесистые холмы, пруды под слоем льда, павильоны и маленькие мостики. Оба фургона последовали за автомобилем в парк. За ними показался и грузовик с платформой.

От страха у Деккера появился болезненный спазм в животе. Сердце заколотилось так быстро, что, казалось, он вот-вот потеряет сознание. Руки и ноги стали ледяными. Инстинктивно он потянулся за револьвером, которого не было. И когда ничего не нашёл, Деккер почувствовал себя едва живым от слабости. Заподозрив что-то по его лицу, Карен посмотрела в заднее окно. Увидела фургоны и сильно побледнела.

— О Боже, — прошептала она, притягивая к себе Тоуни.

Впереди дорогу перегородил автобус скалолазов. Все они, с автоматами в руках, быстро высыпали на снег. Он оглянулся — фургоны и грузовик с платформой приблизились к «Хёндэ» ярдов на пятьдесят.

Ловушка захлопнулась.

Резко затормозив, Кан повернул машину с дороги к холму, пологий льдистый склон которого вёл к замёрзшему озеру. Не доезжая холма он вдруг остановил машину и сразу полез к себе в пальто.

Карен закричала:

— Манни, у него пистолет!

Деккер метнулся вперёд, хватая водителя.

Однако же Сон поднял руку в наручнике и попытался ударить Деккера локтём в лицо. Чувствуя, что рука поднимается, Деккер отклонился в сторону, почти успел уйти из-под удара. Локоть Сона попал ему за левым ухом, резкая боль охватила всю заднюю часть головы. В то же время к нему повернулся Кан с «Вальтером» в руке.

Карен прошлась ногтями по лицу Кана, оставляя кровавые борозды на ухе и щеке. Вскрикнув, он отдёрнул голову, и дуло потеряло цель. Рука с пистолетом поднялась, Кан выстрелил два раза в крышу. Тоуни завизжала.

Деккер саданул левой пяткой Сону в подъём ноги. Тот застонал, и Деккер сразу же перегнулся вперёд и ударил Кана кулаком в горло. С выпученными глазами Кан рухнул на рулевое колесо, под его телом ожил сигнал. Он схватился за горло, выкашливая кровь и извиваясь.

Деккер хотел забрать у Кана пистолет. Но он ещё не успел прокричать Карен, чтобы она передала ему оружие, когда на него набросился Сон, одной рукою целясь в пах. Деккер перехватил руку. Сломать мизинец, подумал он. Потом сломать этой сволочи шею. Убить его и умереть счастливым.

Но Сон опять ударил первым. А вернее, укусил. Впился острыми зубами ему в скулу, похрюкивая и извергая слюну, поворачивая голову так, чтобы выдрать мясо. Деккер пытался достать горло врага, однако Сон отбил его руки, потом быстро откинулся назад и ударил головой — в левый глаз и скулу.

У Деккера в черепе стала вспыхивать и гаснуть красная звезда. Казалось, мозг вот-вот вырвется наружу. Трудно было соображать, что вообще происходит. Но ещё до того, как погасли вспышки, Деккер понял, что левым глазом он ничего не видит.

Полуоглушённый и отчаявшийся, он обхватил руками Сона, надеясь выиграть время — а там и голова просветлеет. Но кореец почувствовал его слабость. Он полез пальцами ему в глаза, Деккер едва увернулся. А коленом в живот ударить Деккера не смог, слишком близко они сидели. И колено попало ему в бедренный сустав, удар резко отозвался в позвоночнике.

Вдруг дверца машины рядом с Деккером открылась и он вывалился на снег, выволакивая за собою и Сона. Открыла дверцу Карен, очевидно поняв, что в машине он с корейцем не справится. Сейчас они катались по снегу, избивая друг друга свободными руками.

Перепуганная Карен — рядом с нею была Тоуни — смотрела, как Деккер и Сон скользят вниз по обледенелому склону, к замёрзшему озеру. Впереди них пара диких уток, прятавшаяся у края озера, поднялась на крыло с истерическим кряканьем. Оставляя след из фальшивых денег, Деккер катился первый и волочил за собой вопящего Сона. У кромки льда их остановил глубокий, по колено снег. Поднявшись на колени, они продолжали драться.

Деккер провёл короткий правый хук Сону в лицо. Блокировав его левой рукой, кореец сразу же нанёс удар основанием ладони в правый висок. Деккер уклонился, и удар лишь скользяще прошёл по голове. Головная боль сразу усилилась, а от полновесного удара он бы потерял сознание.

Наручники мешали ужасно. Сону они не давали применять отработанные удары ногами, Деккера лишали преимущества в скорости и физической силе. Сон попытался встать на ноги, но Деккер дёрнул его за наручники — лицом в снег. Тут же Сон швырнул ему пригоршню снега в лицо, ослепив и на второй глаз. Быстро поднявшись, кореец ухитрился пнуть его в рёбра.

Отчасти удар смягчило пальто Деккера, но не до конца. Боль была вполне ощутимая. Сон готовился ко второму удару. Тогда Деккер бросил своё тело назад, при этом он дёрнул наручники обеими руками и Сон потерял равновесие — они вместе покатились в озеро.

Пробив лёд, оказались по пояс в холоднющей воде. Поднявшись первым, Сон толкнул Деккера головой под слой фальшивых денег, которые плавали сейчас на поверхности воды. Лишённый воздуха, Деккер отчаянно крутанулся, вывихнув при этом раненое когда-то колено. Хуже того, он чуть не потерял равновесие. Наконец высвободился, но успел наглотаться грязной воды.

На выпрямленных ногах, вдыхая через рот, Деккер неуверенно отступал. Он чувствовал, что Сон тянет за наручники. Чтобы не упасть, Деккер тянул назад. Вдруг Сон расслабил руки, надеясь, что отпущенный Деккер упадёт в воду. Но, быстро отступив и продолжая тянуть, Деккер сохранил равновесие. Однако мешала тина, в которой вязли ноги.

Быстро уставая, они перешли уже на более глубокое место. Промокшая одежда и жгучий холод делали каждое движение мучительно трудным. Деккер понял — оба слишком измучены, чтобы кто-то смог легко победить. Каждый достаточно опытен, чтобы воспользоваться чужой ошибкой. А погибнет тот, чья ошибка окажется крупной.

С другой стороны, тот, кто первый рискнёт, может и выиграть.

Деккер пятился, раздвигая плавающие льдинки и фальшивые сотни, продвигаясь на глубину. Он решил рискнуть.

Левый глаз у него ужасно болел, рёбра определённо были сломаны. Правое колено полыхало болью и едва выдерживало вес тела. Он опирался больше на левую, правой лишь чуть касался дна озера. Дважды он наткнулся на камень и чуть не упал. Если попадётся яма, он и Смехотун могут утонуть.

Сейчас он был в воде по грудь, сильно дрожал, от холода почти не мог двигаться. А Сону вода уже доходила до плеч. Его руки оказались под водой, быстрый удар уже не нанесёшь.

Вдруг осознав грозящую ему опасность, Сон отчаянно потянул за наручники, стараясь вернуться к берегу. Деккер сопротивлялся изо всей силы. Тогда Сон подтянул свою руку в наручнике ко рту и вцепился зубами в большой палец Деккера. Боль была жестокая. Деккер с трудом удержался, чтобы не закричать.

Опять он резко потянул Сона. В ответ кореец нажал левым большим пальцем на нерв у Деккера на внутренней поверхности запястья. Жгучая боль пронеслась по руке до плеча. Он начал было падать на колени, пытаясь уйти от боли. Но это не имело смысла, потому что он бы просто утонул. И необходимо оставаться в близком контакте. Не имея выбора, он терпел эту пытку.

Сон с ликованием отреагировал на то, что он расценил как закат Деккера. Он ещё энергичнее вгрызся зубами и сильнее вдавил палец. Вот сейчас он убьёт Деккера и спасётся.

Свою ошибку Сон не заметил. Руки у него были полностью заняты, а голова находилась в опасной близости к Деккеру.

Деккер бросился на Сона, обхватил ногами за талию. Глубокий вдох — и он погрузился в воду, увлекая за собою Сона. Под поверхностью озера, в сером замёрзшем мире, Деккер всего себя сосредоточил на том, чтобы как можно скорее убить Сона.

Его палец на руке вдруг обрёл свободу. Сон открыл рот: ему был необходим вдох. В это мгновение Деккер разжал свои ноги, ухватил голову Сона и рванулся вверх, не обращая внимания на боль в повреждённом колене.

Оба одновременно вырвались на поверхность воды, расшвыривая фальшивые сотни — тогда-то вопящий Деккер в воздухе, крепко сжимая голову Сона, сломал ему шею.

Оба рухнули обратно в воду, и труп Сона потащил Деккера вниз. С трудом поднявшись на ноги, Деккер стал искать в кармане пальто ключ от наручников.

Карман был пуст.

Во время драки с Соном он потерял ключ от наручников.

Он потянул всем телом, пытаясь вытащить труп Сона на берег. Но нет, это уже было не по силам. Деккера охватил ужас. Услышав плеск, он обернулся — к нему шла по воде Карен. Когда она схватила его за локоть, он крикнул:

— Тащи!

Но двух мужчин утащить она не могла. Труп Сона начал затягивать их обоих вглубь, и она резко закричала.

И в смерти Сон старался убить Деккера. Мёртвый груз упрямо вис на нём — и Деккер наконец оказался под водой. Рывком распрямив ноги, он посмотрел через плечо. Иисусе. На верхушке холмика стоял полковник Ёнсам, за ним солдаты в форме и с автоматами. Из маленьких машин, расположенных на платформе за тягачом, тоже вылезали солдаты. Все молча наблюдали, как Деккер сражается с мёртвым Соном. Наблюдали и никак не вмешивались.