Когда Нельсон Берлин открыл глаза, на него смотрели Линь Пао и Сон Суй.

Пао с притворным почтением снял с себя шляпу.

– Капитан, сэр, вы хотите выйти из этой неприятной ситуации, избежав наказания?

Берлин кивнул. Страх отнял у него силы, и он потерял способность мыслить здраво, и был готов отдать свою душу всякому, кто избавит его от этого кошмара.

– Да, хочу.

Пао присел на корточки возле него.

– В таком случае вы должны поступать так, как мы скажем.

– Я понимаю.

Пао покачал головой.

– Вы не понимаете, капитан. Но со временем поймете. Сегодня ночью мы ничего не станем от вас требовать. Речь идет о будущем. Не беспокойтесь о том, что случилось этой ночью. Но когда вы покинете эту комнату, вам придется повиноваться некоторым из моих друзей. Мы послужим вам, а вы послужите нам.

– Только помогите мне. Умоляю, помогите мне. Я сделаю все, что вы скажете.

– Капитан, сэр, с этого момента вы будете поступать, как мы скажем, когда придет время.

После капитуляции Японии в 1945 году Америка настаивала на перемирии между Чаном и коммунистами. Однако о прекращении огня не могло быть и речи. Никто не хотел идти на уступки. У коммунистов была сильная армия, освобожденные от японцев земли, их поддерживали миллионы соотечественников. Им незачем было плясать под дудку гоминьдановцев.

Допустить красных в правительство было для Чана все равно, что открыть лисе курятник. Он понимал, что если не покончит с коммунизмом, то, в конце концов, его растущая популярность будет стоит Чану политической власти. Компромисс Чана не устраивал. Стоит ли давать веревку своему палачу?

Через год после окончания войны с Японией Чан первым нанес удар: его армия атаковала войска коммунистов в Маньчжурии. Но ему оказалось не под силу справиться с красными армиями, возглавляемыми популярным в народе Мао Цзэдуном. Чан показал себя плохим военачальником, неспособным возглавить и вдохновить войска, и солдаты тысячами перебегали на сторону Мао, прихватив с собой американское снаряжение. Трехлетняя гражданская война завершилась полным поражением Чана.

Он бежал на Тайвань, гористый остров недалеко от юго-восточной границы Китая, однако, успев обчистить китайские музеи, банки и военные склады. Его добычей стали золотые запасы страны вплоть до последнего слитка. Триады помогали маленькому генералу осуществлять грандиознейшую хищническую операцию со времен разграбления Европы нацистами.

На Тайване отношение к Чану было отрицательное. Однако оппозиция маленькому генералу просуществовала там недолго. По его приказу войсками были замучены и уничтожены тысячи тайванцев, часть оппозиции была вынуждена уйти в подполье, многие бежали из страны. Чан подчинил себе остров с помощью тех же кровавых средств, что использовал двадцать лет назад при подавлении шанхайского восстания. Как всегда, маленький генерал считал, что имеет право на все.

Юго-запад Китая. Здесь в отдаленной провинции Юньнань армия Мао изгнала из китайской земли последние полки Гоминьдана в зону на стыке Бирмы, Лаоса и Непала. Эта зона, родина горных племен Шань, являлась крупнейшим мировым поставщиком незаконного опиума и носила название «Золотой треугольник».

Опасаясь, что Мао может теперь попытаться захватить всю юго-восточную Азию, ЦРУ снабжало гоминьдановскую армию оружием в «Золотом треугольнике» и планировало вторжение в Китай. Гоминьдан, однако, не собирался сражаться с «красной угрозой». Воины Чаня в «Золотом треугольнике» решили основательно заняться наркобизнесом. Они поставили себе целью взять в свои руки торговлю героином в юго-восточной Азии. Прибрать к рукам весь героиновый рынок.

«Золотой треугольник» был ничейной полосой. Власть в нем принадлежала сильнейшему, и сильнейшим являлся Гоминьдан. Остатки армии Чана легко покорили бирманские горские племена и заставили их увеличить производство опиума. Горцев насильно забирали в гоминьдановскую армию. Китайцы женились на местных женщинах, это приносило им больше новобранцев и больше опиума.

Для Гоминьдана успех в «Золотом треугольнике» стал реваншем за поражение в своей стране.

Гоминьдановцы наводнили юго-восточную Азию опиумом, который химики Триады превращали в героин и морфин. Пао никогда не был так загружен работой. Действуя на территории Тайваня и Гонконга, он возил наркотики не только по всей Азии, но и в Европу и Америку. Вместе с Сон Суем они охраняли руководителей Триады во время поездок по «Золотому треугольнику». Они также сопровождали химиков Триады из Гонконга в лаборатории, производящие героин в горах Бирмы.

Линь Пао давал взятки таиландским полицейским, которые охраняли партии наркотиков, проходившие через их страну. В Таиланде он и другие члены Триады покупали или похищали детей у родителей, душили младенцев, вырезали внутренние органы и заполняли маленькие тельца килограммами героина. Затем женщины, разыгрывавшие из себя матерей, перевозили своих «спящих младенцев» через границу в Малайзию.

Пао создавал контрабандные пути между производящими наркотики лабораториями в Гонконге и на Тайване и китайскими кварталами в Сиднее, Сан-Франциско, Торонто, Амстердаме, Маниле, Нью-Йорке. Он перевозил наркотики на контейнеровозах, в антикварных столах и футбольных мячах; в чемоданах с двойным дном; в пластиковых пенисах, которые германские стюардессы провозили в своих влагалищах. На главарей Триады произвело большое впечатление то, что Пао смог успешно перевезти пятьдесят фунтов героина из Тайваня в Бразилию.

В двадцать пять лет Линь Пао, благодаря своим бойцовским качествам, смог получить почетную должность Красного Шеста – официального исполнителя воли Триады. Он быстро оправдал оказанное доверие, собственными руками задушив секретного агента китайской полиции, внедрившегося в Триаду. Он защищал игорные дома Триады от нападений противников в Гонконге, он организовал похищение сингапурского банкира с целью получить за него выкуп и вместе с Сон Суем отправился в Гонолулу, чтобы убить японского банкира, который позволил себе злоупотребить деньгами Триады.

По мере того, как слава Линь Пао росла, враждебно настроенные Триады предпринимали несколько покушений на него и назначили цену за его голову. Черный Генерал стал мишенью для своих врагов. В Лондоне Триада Серебряный Бамбук потребовала, чтобы все китайцы, ввозящие героин в Англию, платили ей мзду. Она также хотела получить право распространять героин на территории Англии. Тех, кто отказывался повиноваться, убивали. Серебряные Бамбуки ждали, когда Пао бросит им вызов.

Им не пришлось долго ждать. Все знали, что Пао не выносит угроз и презирает тех, кто позволяет себя запугать.

В одну влажную июльскую ночь он и Сон Суй привезли два килограмма героина владельцу китайского ресторана в Сохо, крупнейшем районе Лондона, где живут иностранцы. На рассвете они вышли из ресторана на пустынную Дик-стрит, где на них напали шестеро китайцев с двумя доберман-пинчерами, вооруженные ножами и стальными стержнями. Серебряные Бамбуки хотели наказать Черного Генерала в назидание другим.

Пао выстрелил одному нападавшему в голову, другому в грудь, но доберманы свалили его на тротуар. Пистолет вылетел из его рук, и собаки мигом оказались на нем.

Лежа на спине под рычащими собаками, Пао видел, как Сон Суй выстрелил одному Серебряному Бамбуку в живот, и тот упал на тротуар. Но коренастый китаец с красной лентой на голове ударил Сона стальным стержнем по руке, и тот выронил оружие. Стиснув от боли зубы, Сон попятился назад, схватился за раненую руку. Коренастый вразвалку пошел на него.

Маленькому брату грозила смерть.

Разъяренный Линь Пао обхватил руками туловище собаки, сломал ей хребет и отбросил в сторону. Поднявшись на колени, он ударил вторую собаку кулаком по голове, сбив ее с ног. Затем вскочил на ноги и нанес удар каблуком собаке в бок, сломав ребра. Она заскулила, он схватил ее за ошейник и швырнул в коренастого, который наступал на Сон Суя.

Собака ударилась о спину мужчины, толкнув его на Сон Суя. Он не успел выпрямиться, как Сон Суй ткнул пальцами левой руки ему в глаза, рванул ногтями глазные яблоки. Вскрикнув, тот выронил стальной стержень. Сон Суй подхватил коренастого и стукнул его по правому колену. Когда тот схватился за ногу, Сон Суй наотмашь ударил его железякой по лицу.

Пао набросился на оставшихся. Здоровенный мужчина с широким лицом дико взмахнул ножом, полоснул Пао по грудной клетке. Превозмогая боль, Пао ударил его ногой в пах, нанес удар кулаком в горло и затем лбом по лицу.

Последний из нападавших, тощий мужчина с прилизанными волосами, закричал и согнулся пополам, пытаясь ударить Пао по голове стальным стержнем. Пао пригнулся, ударил тощего ногой по лодыжке, затем обошел его, положил ему руки на плечи и швырнул на тротуар. Прежде, чем тот успел подняться, Пао ударил его ногой по голове.

Владелец ресторана вызвал врача-китайца, который молча принялся обрабатывать руку Сон Суя и ножевую рану на груди Пао.

– Немедленно уезжайте из Англии, – сказал владелец ресторана. – Серебряные Бамбуки выпьют вашу кровь за то, что вы сделали с их людьми. Мы все в опасности.

Пао осторожно дотронулся до своего перевязанного бока и посмотрел на Сон Суя. Сон Суй улыбнулся и сказал владельцу ресторана:

– Мы с братом уедем тогда, когда закончим свои дела.

Через два дня главарь Серебряных Бамбуков ждал дома жену, которая ушла за покупками, когда его неожиданно навестили два констебля лондонской полиции. Они сообщили ему печальное известие: его жену нашли задушенной на лестничной клетке одного из крупнейших лондонских универмагов.

Потрясенный главарь Триады опустился в кресло, и в этот момент зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал мужской голос, произнесший на кантонском диалекте: «У тебя есть еще две дочери». И больше ни слова.

Как всегда, лондонская китайская община отказалась помогать полицейским в расследовании убийства женщины, но осведомители связывали его с нападением Серебряных Бамбуков на исполнителя воли одной из Триад по прозвищу Черный Генерал, действующего на территории Тайваня и Гонконга. Никто точно не знал, уехал Черный Генерал из Англии или нет.

Осведомителям было известно только то, что этим убийством он отомстил своим врагам. И еще им было известно, что отныне Серебряные Бамбуки прекратили попытки получать дань от Триады Черного Генерала.

В сорок лет Линь Пао женился на Айлин Кун, очаровательной и веселой солистке одного из ведущих гонконгских оперных театров. К тому времени он уже был богатым и влиятельным человеком, человеком, чье положение в мире тайных обществ давало ему неограниченную власть. Обаятельная и знаменитая, она стала ему наградой за жизнь, отданную борьбе.

Линь Пао знал многих женщин, но Айлин была самой страстной из тех, кого он знал. Он был опьянен ею. Ее страсть была под стать его страсти, и в постели она удовлетворяла каждое его желание и потребность. Его страсть к ней была безграничной и ненасытной. Он делал все, чтобы угодить ей, и гордился, видя зависть на лицах других мужчин.

Их сближал интерес к пекинской опере. Айлин приятно удивило, что его знание этого музыкального жанра превосходит ее. Это все благодаря маленькому брату, сказал он. Сон Суй познакомил его с оперой, когда они были еще мальчишками и жили в Шанхае. Пао признался Айлин, что когда-то мечтал петь с профессиональными артистами. К сожалению, ему не хватило решимости петь на сцене.

У него была коллекция музыкальных инструментов, состоящая из плоского барабана, кастаньет, тарелок, больших и маленьких гонгов, а также коллекция костюмов – расшитые доспехи, аксессуары, которыми пользовались знаменитые исполнители, длинные платья с вышитыми драконами и фениксами. Одна мысль о музыке утешала его, признался он Айлин.

Когда Пао спел для нее, она была тронута до слез. У него был превосходный голос. Он мог петь роли шэн – мужские партии для пожилых и молодых мужчин. Еще он мог исполнять роль цзин – шумливых генералов и молодых авантюристов. По ее просьбе они иногда пели вместе – и это были счастливейшие мгновения его жизни.

В свою очередь Пао не жалел денег для карьеры своей жены. Он финансировал постановки, в которых она играла главные роли, платил критикам, чтобы те давали о ней восторженные отзывы, и заключил контракт с поддерживаемой Триадой фирмой грамзаписи. Ее фотографии висели на видных местах во всех его домах. Пао был так влюблен, что охотно расстался с несколькими своими любовницами. Только Сон Сую хватало смелости называть ее тем, чем она была – дорогой куклой.

У них был один сын, Хинь, который так походил на своего отца, что его прозвали Маленьким Генералом. Вместе с Айлин мальчик стал самым дорогим из того, что было у Пао. С появлением жены и сына в его жестокую жизнь спустилась частичка небес. Ему оставалось только надеяться, что жизнь мальчика не будет такой опасной, как его жизнь. Астрологи и гадалки, которых звали, чтобы они предсказали будущее Маленького Генерала, видели впереди только хорошее. Благоприятные предсказания гарантировали им хорошую оплату и помогали избежать ярости Пао.

Через год после рождения сына Пао включили в руководящий совет Триады – исключительно почетный пост. Теперь он находился только в Гонконге и Тайване. Оттуда он посылал других исполнять свою волю в «Золотом треугольнике», Таиланде, Австралии и Америке.

По мере того, как руководитель Триады старел и слабел, членство в совете обретало огромное значение. Следующий руководитель Триады будет выбран из совета. Последний руководитель благоволил к двум людям. Один из них был Пао Линь. Другой – его заклятый враг.

Более разных людей было трудно представить. Пао олицетворял молодость и новшества: он считал, что Стошаговые Змеи должны приспосабливаться к изменяющимся временам. Чань Фау, его более зрелый соперник, предпочитал вести дело традиционными методами без всяких отклонений. Перемены, говорил он, лишь средство умножения человеческой глупости. Чань Фау хотел петь старые песни.

Это был худощавый невозмутимый человек лет семидесяти с небольшим, поглощенный личной гигиеной настолько, что мыл руки чуть ли не ежечасно и по нескольку раз в день менял одежду. Способности его были ограничены, а амбиции безграничны. Он заискивал перед старшими и превозносил себя до небес. Пао устал от бесконечных рассказов о битвах второй мировой войны, в которых Чань Фау принимал участие на стороне Чан Кай-ши, утверждая, что приходится Чану дальним родственником.

Пао видел за собой будущее, а на Чаня Фау смотрел как на прошлое. Пао выступал за расширение деятельности Триады: почему бы не получать прибыль от продажи героина непосредственно вновь образованным бандам, например, негритянским и испанским в Америке? Почему они должны продавать героин только итальянским гангстерам?

Надо держаться итальянцев, говорил Фау. Если мы начнем выходить на черных и испанцев, то рискуем оскорбить итальянцев. Мы не в состоянии воевать с ними на их территории. К тому же Фау не доверял черным и испанцам. Слишком ново для нашего бизнеса, сказал он. Нельзя рвать с традициями. Будем продолжать работать с итальянцами, которые уже доказали, что достойны нашего доверия.

Пао и Чань Фау также расходились во мнениях относительно Нельсона Берлина. Пао поддерживал вложение денег в компанию Берлина, которая уже владела отелями по всей Америке, в Мексике, Канаде и на Гавайях. Американец купил также фирмы по производству сигарет, электронного оборудования и детских игрушек. И планировал дальнейшее расширение своего бизнеса.

Чересчур амбициозен, заявил Чань Фау. А если вдруг он вздумает удрать от нас? Что будет, если он умрет или в Америке начнется новая великая депрессия? Наше соглашение с мистером Берлином не нуждается в совершенствовании, говорил Фау. Он не видел смысла в том, чтобы давать американцу дополнительные средства.

Пао не соглашался. Триада ничего не дает Берлину, сказал он. Она продолжает развивать первоначальный вклад, сделанный, когда Триада устроила дело так, что за убийство Роуды Берлин судили и казнили раненого Томаса Сервиса. Ее брат немедленно отблагодарил Триаду, вылетев из Чунцина с четырьмя килограммами героина в гробу сестры.

Берлин, говорил Линь Пао, бесценен для Триады, поскольку «отмыл» миллионы долларов через свои компании. Американец – хороший бизнесмен, рост его бизнеса выгоден Триаде. Если Берлину понадобятся деньги, Триада должна предоставить их ему.

Расширение, утверждал Пао, есть жизнь. Сокращение – смерть. Он стоял за новые капиталовложения в Америке и Европе, предпочитая их простому помещению денег Триады в банки, где они будут лежать без дела. Фау спорил с ним. Для него успех означал крупный счет в банке, а не торговые улицы или земельные участки. Давайте черпать силу из нашего славного прошлого, говорил он. Будущее само о себе позаботится.

Пао и Чань Фау оба стремились стать во главе Триады. О компромиссе между ними не могло быть и речи, и ни один не хотел быть в подчинении у другого. Их взгляды были слишком различны, чтобы они пошли на уступки.

Второй день рождения Хиня Линь Пао и Айлин решили отпраздновать в доме Пао, в Счастливой долине Гонконга. Трехэтажный кирпичный дом, выходящий окнами на гавань, был построен сто лет назад английским военным офицером, который держал у себя ястребов и первым познакомил британскую королевскую колонию с табачной клизмой.

Соперничество между Пао и Чанем Фау вынудило их надолго задержаться в Гонконге. Они выжидали. Руководитель Триады умирал от лейкемии и рака предстательной железы в больнице на Кеннеди-роуд. Жить ему оставалось лишь несколько дней, и ожидали, что он вот-вот назовет своего преемника.

Фау ждал его решения в Ши-О-Бич, где в особняках за высокими стенами обитали наиболее влиятельные горожане Гонконга. У него был четырехэтажный кирпичный дом, расположенный в лесу на вершине холма, в котором он жил с четырьмя женами – по одной на этаже.

Пао пригласил на день рождения сына немногих. Среди гостей были Сон Суй с женой и тремя маленькими сыновьями, а также двое самых близких Пао помощников с женами и детьми. Один из помощников прилетел из Сингапура – знак верности, который Пао оценил по достоинству. Единственно, что омрачало вечер, так это отказ Айлин петь. Она казалась раздраженной, как один из тигров в личном тайваньском зоопарке Линь Пао. Устала, сказала она. Несколько часов репетировала новую роль, объяснила она Линь Пао. Он простит ее на этот раз? Конечно.

Был теплый апрельский вечер, и стол накрыли на свежем воздухе, на веранде. Оттуда Линь Пао был хорошо виден ипподром в Счастливой долине, где его лошади участвовали в бегах вместе с лошадьми банкиров и президентов корпораций. Однако он думал не о лошадях и тотализаторе, когда держал Хиня в одной руке и указывал вдаль другой. Он указывал на запад, на Америку, где когда-нибудь Хинь пойдет учиться в школу. Сын Черного Генерала заслуживал самой лучшей участи.

Пришло время развертывать подарки. Слуги вынесли стол с подарками из дома, поставив перед входными дверями. Когда смеющиеся взрослые и дети собрались вокруг стола, Пао передал Хиня Сон Сую, крестному отцу мальчика, и взял конверт из кучи подарков. Я искал счастья и теперь нашел его наконец, подумал он.

Конверт от Сон Суя раздувался от денег. Мужчины улыбнулись друг другу. «Купи моему крестнику американскую машину», – сказал Сон. Пао заключил его в объятия. Братья навеки, прошептал он. Сон прошептал то же самое. Клятва на крови, данная ими в Старом городе, по-прежнему связывала их.

Пао начал открывать другие подарки Хиня, Сон Суй опустил мальчика на пол и встал возле Пао. Мой крестник захотел конфетку, сказал он. Неожиданно из дверей вышла Айлин, схватила Хиня и торопливо вернулась в дом. Пао нахмурился. Что за странности?

Но Айлин вела себя странно весь день. Гости Пао и дети молчали. Жена Сон Суя наклонилась к двери и заглянула в дом. Она повернулась, чтобы что-то сказать Пао, и в этот миг стол с подарками с грохотом взорвался.

Пао спас от взрыва Сон Суй, стоявший между ним и столом. Однако, ударная волна сбила с ног Пао, и он упал на газон перед домом. Он лежал в полубессознательном состоянии, истекая кровью, глаза его были устремлены на яркое солнце. Голова и левая рука его были охвачены мучительной болью. Он ослабел, мысли путались: еще немного – и он потеряет сознание.

С огромным трудом он посмотрел в сторону дома. Часть веранды была разрушена: подарки, еда и тела людей были разбросаны по газону. Дверь дома сорвана с петель и лежала на газоне возле Пао. Перед, входом в дом пылало пламя. Все передние окна были выбиты или покорежены.

На газоне мужчины и женщины истерическими голосами звали на помощь. В клубах черного дыма, поднимающегося над домом, мелькали куски оберточной бумаги. Превозмогая боль, Пао попытался сесть. Лицо его было липким от крови, кожа – влажной и холодной.

Впереди, на площадке лестницы, ведущей в дом, он увидел маленькую девочку с застывшим лицом и остекленевшими глазами: взрывом ей оторвало правую ногу, подол платья был в огне. Возле нее лежала окровавленная голова Сон Суя. Тела нигде не было видно.

Пао сумел подняться на колени, но встать на ноги не смог. Он ничего не видел правым глазом, боль в руке была невыносимой. Он сел на газон и увидел, что слуги в белых кителях осторожно пробираются через охваченный пламенем дверной проем и бегут к нему. Линь Пао протянул к ним руки и упал, выкрикнув имя жены. Через мгновение он потерял сознание.

На следующий день Пао очнулся в коулунской больнице. Взрывом у него оторвало левую кисть, и он потерял правый глаз. Сон Суй погиб вместе с женой и двумя детьми. Погиб один из его помощников, другой остался жив, но потерял обе ноги. Пострадали также жены и дети помощников, но самым тяжким ударом для него стала смерть Сона, Пао не мог сдержать слез. Потеря маленького брата стала для него невосполнимой: большего горя он не знал.

В больнице констебль британской полиции Мартин Мэки сообщил Пао, что кто-то подложил часовую бомбу в подарки Хиня. В присутствии наблюдавших за ними в молчании членов Триады Мэки сказал, что Пао уцелел лишь по счастливой случайности. Не знает ли он, кто пытался его убить? Пао покачал головой. Он понятия не имел, кто мог совершить такой поступок.

Я простой бизнесмен, сказал он Мэки. Занимаюсь недвижимостью, золотом и мониторами для компьютеров. Пао также строит храм для бедных в районе Ваньчай. Теперь он освятит этот храм именем его брата Сон Суя, который погиб, спасая жизнь Пао. Мартин Мэки улыбнулся и сказал: «Я слышал, Сон Суй тоже состоял членом Стошаговых Змей».

Пао отвернулся к стене и ничего не ответил.

Когда полицейские ушли, Пао сел в кровати и посмотрел на забинтованную культю левой руки. Затем дотронулся до бинтов, закрывающих пустую глазницу, и сказал:

– Чань Фау и моя жена пытались меня убить, – он поднял над кроватью изувеченную руку и снова опустил. – Мой сын. Он с ней?

Старшим в палате оказался Чжан Ву, невысокий поджарый мужчина лет тридцати с внимательным и безжалостным взором охотника. Через несколько мгновений он кашлянул и сказал:

– Да, ваш сын с ней.

Голос Пао был едва слышен:

– И они оба сейчас с Чанем Фау?

– В его доме, который очень хорошо охраняется.

– Кто-нибудь из детей Сон Суя остался в живых?

– Чун, старший сын.

Чун был серьезным восьмилетним мальчиком, который унаследовал ум отца, но без его чувства юмора. Он был крестником Пао.

Пао кивнул.

– Позаботьтесь о нем. Охраняйте его круглые сутки.

– Будет сделано.

– Сейчас я хочу поспать. Разбудите меня ровно через час. После сна я займусь Чанем Фау, – после продолжительного молчания он сказал: – Никогда больше не называйте имя моей жены.

– Я понимаю, – сказал Чжан.

– С этого дня у меня нет жены. Этой женщины больше не существует.

Чжан Ву почесал волосатую бородавку под нижней губой и внимательным взглядом посмотрел на стоящий на столе кувшин с водой, думая над тем, хватит ли Линь Пао сил бороться с Чанем Фау, и если нет, то как это скажется на судьбе Чжана Ву. Чань Фау не прощал своих врагов.

Чжан Ву был реалистом и не хотел оказаться на стороне проигравшего в этой борьбе. Черный Генерал стал инвалидом. Возможно, ум его тоже повредился. Его опозорила жена, попытавшаяся убить его и убежать с сыном. Такой поворот судьбы любого заставит упасть духом.

Чжан Ву посмотрел на Линя Пао и подумал: этот больше не боец. Был, да весь вышел. Теперь настал час Чаня Фау, старого генерала и кузена Чана, от которого лидер Гоминьдана несколько раз отворачивался.

Фау и четыре его жены находились в прекрасно охраняемом и почти неприступном доме. Окруженный кирпичной стеной дом стоял уединенно на лесистом холме и охранялся множеством вооруженных людей. Тот, кто захочет выбить старого генерала из его крепости, должен обладать целой армией и большим везением. Чжану Ву казалось, что у Черного Генерала не было теперь ни того, ни другого. Пока он лежал раненый и жалел самого себя, члены Триады в массовом порядке переходили на сторону Чаня Фау. Все видели в нем победителя.

Хорошо осведомленный о делах Триады Чжан Ву знал, что покушение на Пао вызвало целый поток телефонных звонков от членов Триады со всех концов мира. Лишь немногие были адресованы Черному Генералу. Подавляющая их часть раздавалась в доме-крепости Чаня Фау; звонившие хвалили его за смелость, проявленную в борьбе с Пао и заверяли Фау в своей вечной преданности. Ву считал, что Линь Пао больше достоин чести стать главарем Триады, но теперь ему придется пересмотреть свою оценку.

Некоторые члены Триады думали, что Линь Пао был убит при взрыве. Чжан Ву подозревал, что Чань Фау позволил себе использовать обман с тем, чтобы посеять панику среди сторонников Линь Пао. Старый генерал был способен на такие грязные поступки.

В больнице Пао лежал лицом к стене. Чжан Ву казалось, что он не дышит. Можно было подумать, что он умер. Если бы это было правдой, то жизнь Чжан Ву, конечно бы, упростилась.

Бедный Черный Генерал. Он больше не выглядел таким свирепым. Он казался маленьким и беззащитным. Куда делся Линь Пао с его ужасным нравом человека, привыкшего все делать по-своему? Может быть, тот Линь Пао исчез вместе со смертью Сон Суя. Хитрый маленький хромуша оказал неоценимую помощь в его подъеме на вершину тайного общества. Но теперь Сон Суй отправился к праотцам. Черному Генералу придется привыкать к одиночеству.

Советы Сон Суя помогли бы Черному Генералу противостоять Чаню Фау. Без него Линь Пао был обречен на поражение. Теперь даже небеса не смогут помешать Чаню Фау стать следующей Головой Дракона.

Пао зашевелился под одеялом и глубоко вздохнул. Потом перекрестился и подтянул одеяло к подбородку, как будто собирался заснуть. Но тут он заговорил голосом столь властным, что Чжан застыл от неожиданности, прислушиваясь к каждому слову.

Казалось, слова Пао были предназначены для одного Чжана, словно он сумел прочитать мысли маленького человека с холодными глазами. Не поднимая головы от подушки, Пао сказал:

– Через три дня Чань Фау умрет, и я стану Головой Дракона.

Чань Фау сидел за столом тикового дерева в своем просторном выходящем на рододендроновый сад и двор рабочем кабинете и расписывал шелковый свиток. Это был макемоно – горизонтальный свиток, разворачивающийся справа налево и затрагивающий одну определенную тему, в данном случае отважные военные подвиги Фау.

Только никаких подвигов Фау не совершал. Во время войны, как и остальные члены штаба Чана, он сотрудничал с японцами, использовал предоставляемые американцами средства в личных целях и посылал своих солдат погибать в бессмысленных битвах. Он был придирчивым, строгим и трусливым командиром. Солдаты называли его Цыпленком с железной задницей.

Тема в макемоно развивалась как в поэзии или музыке, возбуждая интерес зрителя рисунками по мере того, как разворачивался свиток. Такие свитки никогда не выставлялись на длительное обозрение, их хранили в парчовых мешках или деревянных ящиках, чтобы показывать в особых случаях.

Чань Фау был хорошим художником. Он умело пользовался кистью и чернилами, нанося черные тени, затем светло-серые и наконец добавлял для пущего эффекта смесь клея и воды с небольшим количеством краски. Наносил мазки он быстро, не задумываясь ни на секунду. Как того и требовал этот древний вид искусства, он использовал вид сверху для передачи перспективы и расстояния. Тема Чаня Фау: спасение им генерала Чана Кай-ши из горящего штаба Гоминьдана при воздушном налете.

Рисование на макемоно требовало, чтобы художник эмоционально был связан со своей темой, чего Чаню было довольно легко добиться. По прошествии времени и на расстоянии его личное видение и понимание войны стало единственно правильным. Только его правда была достойна быть услышанной.

Свиток был близок к завершению, когда во второй половине дня в дом Чаня Фау без предупреждения пришел сержант полиции Питер Юн. Фау не любил, когда ему мешали, и поэтому Юн был нежеланным гостем. Однако хозяину ничего не оставалось, как отложить свое занятие и поговорить с полицейским, являвшимся к тому же членом Стошаговых Змей.

Юн был худощавым нервным мужчиной с напряженными тонкими чертами лица и кривой улыбкой. Чань Фау считал его мелким и бесхребетным человеком, неспособным бороться или отстаивать что-то. Помочись на его туфли – и он поблагодарит тебя за это. Однако то, что он имел доступ к бумагам в полиции, делало его бесценным.

Вместе с сопровождающими Юна двумя констеблями полиции в тиковых защитного цвета рубашках, шортах и синих форменных фуражках его пропустили в дом и проводили в рабочий кабинет Чаня Фау. Двое телохранителей хозяина остались стоять в коридоре, спиной к закрытой двери. Констебли Юна стояли по другую сторону от двери.

Юн извинился за несвоевременное вторжение и сказал, что ему необходимо было побеседовать с достопочтенным Чанем Фау как можно скорее. Этого нельзя было сделать по телефону. Никак нельзя было. Он снова извиняется за вторжение.