Манни Деккер - Власть

Года два назад мы посадили его в камеру вместе с одним взрослым. Только на одну ночь, понимаешь. А взрослый решил, что такого юного красавчика, как Бенджи, ему Бог послал, и хотел его изнасиловать. Учти, что этот взрослый мужчина был закоренелым преступником, очень сильным и жестоким. Ну, утром охранник заглядывает в камеру и видит, что преступник наш валяется на полу со сломанной шеей, а Бенджи тем временем лежит на своей койке, подложив руки под голову, и спокойно глядит в потолок. Его спросили, что случилось. Он ответил, что спал и понятия не имеет, что произошло. Разумеется, мы ни черта не смогли доказать. Но на самом деле Бенджи сломал шею этому педику.

ДиПалма сказал:

– Такое впечатление, что они собрались на встречу.

– Зеленые Орлы. Самые крутые ребята в китайском квартале, и Бенджи их главный злодей. О нем знает любой гонконгский пацан. Они мечтают приехать в Америку и пойти по его стопам. Что же там у них происходит?

– Что ты увидел? – спросил ДиПалма.

– Если бы я их не знал, то подумал бы, что они ждали вот этого паренька. Он довольно худощав, и только что подошел к ним. Тот, что в светлой кожаной куртке. Боже, да они ему в рот смотрят. Никогда не думал, что увижу, как Бенджи кому-то подчинился. Гордец Бенджи – он же ни перед кем никогда не заискивал.

По-прежнему внимательно глядя в окно, Мэки сказал:

– Этот новенький парень меньше большинства из них, но они его слушают так, словно он живое воплощение Будды. Смотри-ка, он же...

ДиПалма тоже его узнал. Не успел Мэки закончить фразы, как он вскочил и бросился к двери. Мальчик, которого Бенджи и остальные слушали так внимательно, был Тодд.

8

Было уже за полночь, когда Тодд привел Бенджи Нэйня и трех других Зеленых Орлов в грязный и мрачный подвал публичного дома на Элизабет-стрит, принадлежащего Стошаговым Змеям.

Айван Ху и еще один член Триады, широкоплечий мужчина в темно-зеленой кожаной кепке и такого же цвета плаще, наблюдали как подростки выстраиваются в ряд напротив, за разбитым и заброшенным столом для игры в пул. Внимание Ху было приковано к Тодду, которого он никогда не встречал. Странноватый парнишка, подумал он. Кажется, его нисколько не смущает, что он находится среди крутых ребят. Держится, словно наследный принц. Но он не Зеленый Орел и не должен здесь находиться – нужно будет всерьез поговорить об этом с Бенджи. Мальчишка ему сразу не понравился – уж слишком самоуверенным казался этот маленький ублюдок.

Несколько секунд все молчали; Айван Ху и Тодд пристально смотрели друг на друга. Бенджи застегнул на молнию свою куртку и опустил руки ладонями вниз на кий для пула, лежавший на покрытом пылью столе. Через несколько секунд он принялся медленно покручивать кий взад и вперед. Другой Зеленый Орел вытащил из лузы шар и стоял, перекидывая его из руки в руку.

В конце концов Айвану Ху надоело ждать и он сказал на кантонском диалекте:

– Бенджи, ты объяснишь мне, почему привел сюда нового сосунка, не спросив моего разрешения? Мне не нравится, как он на нас смотрит. Чересчур дерзко. Уведи отсюда своего маленького приятеля, а не то я сделаю ему больно. Потом ты объяснишь мне, зачем тебе понадобилось встретиться со мной ночью. Что за срочное дело такое? Неужели нельзя было обсудить его по телефону?

Не поднимая глаз, Бенджи продолжал вертеть в руках кий.

Айван Ху сказал:

– Бенджи, я с тобой разговариваю. Ты хотел обсудить что-то со мной – так давай обсуждай. Но сперва пусть уйдет этот новенький сосунок. И чем быстрее, тем лучше.

Тодд сказал на кантонском диалекте:

– Это я приказал Бенджи привести тебя сюда.

Айван Ху нахмурился:

– Что ты сказал?

Тодд продолжал неотрывно смотреть на него.

Рассерженный Айван Ху провел рукой по своим коротким черным волосам, посмотрел на потолок и шепнул что-то стоящему рядом с ним мужчине. Тот ухмыльнулся. Старший брат готовился продемонстрировать, на что он способен. Он накажет и покарает этих сосунков. Сперва этого мальчишку с глазами женщины, а потом Бенджи. Бенджи и его маленькому приятелю следует напомнить, что нельзя так шутить со старшим братом.

Вытаращив глаза, Айван Ху нацелил на Бенджи указательный палец.

– Твой маленький приятель слишком глуп и может не понимать, но тебе это непростительно. Ты притащил меня сюда среди ночи, потому что он велел тебе сделать это? Если люди об этом узнают, то они скажут, что я уже не могу вас контролировать, ребята. Меня перестанут уважать в китайском квартале. Мне нельзя будет показываться на улицу. Сейчас я научу тебя, как нужно уважать старшего брата, и ты никогда, слышишь, никогда больше не приведешь на нашу встречу постороннего без моего разрешения.

Тодд сказал:

– Ты не заслуживаешь уважения. Ты предал тех, кто верил тебе. Сэма Лиу, Джоуи Лу, Элвиса Чаня. Ты помог убить их.

Голова Айвана Ху дернулась назад, словно его ударили по лицу.

Тодд медленно прошел вправо вдоль стола для игры в пул. Бенджи и другие ребята почтительно уступили ему дорогу. У края стола Тодд остановился и сказал:

– Прошлой ночью Питера Чэня и Бин Фона убили здесь, наверху. Сейчас ты расскажешь Бенджи и остальным, почему ты предал Зеленых Орлов.

Сжав кулаки, Айван Ху несколько раз качнул головой и заставил себя сделать глубокий вздох. Его ничуть не смутило бы, если бы Тодд внезапно набросился бы на него с кулаками, но мощная словесная атака, тем более, основанная на правде, всегда на мгновение ошеломляла Ху – реакция эта осталась у него с детства, когда товарищи по школе дразнили его, потому что его сумасшедшая мать задушила двух его сестер, предварительно откусив у них языки.

И сейчас, глядя на маленького приятеля Бенджи, Айван Ху напомнил себе, что не должен позволять этим соплякам помыкать им. Ничего, сейчас он преподаст им хороший урок, сейчас он задаст им жару.

Он обратился к Бенджи:

– Я слышал, ты нашел себе нового приятеля. Очень симпатичный мальчик. Что случилось, тебе перестали нравиться девочки? Бенджи?

Ху снял свою куртку, галстук и передал их широкоплечему. Потом он сказал Тодду:

– Значит, ты обвиняешь меня в том, что произошло с Сэмом, Джоуи, Элвисом и остальными ребятами. Что ж, во-первых, тебя не касаются дела Зеленых Орлов, и я не обязан перед тобой отчитываться за них. Во-вторых, я не люблю, когда меня обвиняют в убийстве моих людей. Это может плохо отразиться на моей репутации. Я не имею никакого отношения к тому, что произошло с этими ребятами.

Тодд сказал:

– Ты лжец.

Ху ухмыльнулся.

– Что ж, сейчас мы поглядим. Сейчас мы с тобой устроим небольшой спектакль, и когда он кончится, ты уже не будешь таким самоуверенным маленьким сосунком и больше никогда уже не назовешь меня лжецом. Даю тебе слово.

Все еще ухмыляясь, Ху закатал рукава рубашки. Он уже заканчивал, когда в подвал влетел маленький человек с прилизанными волосами, золотыми передними зубами, в куртке на искусственном меху, подбежал к Ху и что-то прошептал ему на ухо. Выслушав, Ху кивнул, и человек с золотыми зубами встал рядом с широкоплечим мужчиной в зеленой коже.

Ху сказал:

– Кажется, у нас возникла небольшая проблема. Ву только что сказал мне, что несколько минут назад он был в «Золотом фазане» и видел, как один телерепортер покинул ресторан и побежал за вами на улицу, ребята. Вы смогли от него избавиться, и я вам благодарен за это. Мне сказали, он бежал по Мотт-стрит и кричал: «Тодд, Тодд». Не тебя ли он звал, приятель?

Ху обратился к Бенджи:

– Теперь ты понимаешь, почему я всегда говорил вам, чтобы вы держались подальше от посторонних людей? Маленький ублюдок, которого ты сюда привел, связан с Фрэнком ДиПалмой, и если он начнет совать нос в наши дела, у нас возникнут серьезные проблемы. Как можем мы быть уверены, что Тодд, или как там его зовут, не является шпионом. Может он хочет присоединиться к нашей банде, чтобы потом продать нас мистеру ДиПалме. Мне кажется, он знает больше, чем ему следует знать, особенно о том, что произошло с нашими ребятами.

Все Зеленые Орлы, кроме Бенджи, отошли от стола для игры в пул в темноту, отделив себя от Бенджи и его нового приятеля. Старший брат приготовился карать и наказывать, и лучше держаться подальше от его жертв.

Ху медленно подошел к Тодду.

– Сейчас мы с тобой, маленький приятель, организуем небольшой спектакль.

Тодд схватил кий для игры в пул и ударил им по столу. Кий сломался, половина его отлетела в темноту и упала возле парового котла. Глаза Тодда были почти закрыты, когда он медленно пошел от стола по направлению к Ху. Сломанный кий он держал в опущенной правой руке в стороне от своего тела.

Айван Ху прекрасно владел чой-ли-фут – этот вид единоборства сочетал быстрое маневрирование северного кунг-фу с мощью, свойственной южным видам борьбы. Владение чой-ли-фут означало умение пользоваться длинным и коротким оружием: палкой, копьем, трезубцем, тростью, ножом, боевым веером, коротким мечом. В заднем кармане у него также лежал нож-бабочка. Стоящий перед ним худощавый мальчик со сломанным кием в руке вызывал у него улыбку – справиться с ним будет проще простого.

Разумеется, Ху помог Восьмерым Северным Кинжалам убить тех Зеленых Орлов. Приказы Черного Генерала нужно выполнять без колебаний и сомнений. Если Линь Пао понадобилось, чтобы Зеленым Орлам отрезали головы и привезли ему в сухом льду – так тому и быть. Айван Ху пытался узнать, зачем это ему надо, но ничего не добился. Линь Пао никому не объяснял причины столь странного приказа, и те, с кем Ху удалось поговорить, сказали только, что Черный Генерал лишился душевного покоя и хочет, чтобы дело это было завершено в двадцать один день.

Ху попытался ударить Тодда ногой по голени. Затем он собирался применить стоу, нокаутирующий удар по голове с размаху, входящий в арсенал чой-ли-фут. Однако нога его не достигла цели, и ему не удалось осуществить задуманное.

Двигаясь быстрее любого борца, которого когда-либо видел Ху, Тодд сделал шаг вправо и нанес столь мощный удар по коленной чашечке поднятой ноги Ху, что тот вскрикнул и схватился за стол для игры в пул, чтобы не упасть.

Он оказался спиной к Тодду, который ударил его сперва по бедру и затем по почкам. Ху снова вскрикнул, выгнул спину и повернулся, продолжая цепляться руками за стол, и в этот момент Тодд, испустив боевой вопль, заполнивший подвал, ткнул тупым концом кия в живот Ху, заставив его согнуться пополам и упасть на колени. Через мгновение Ху вырвало.

Присутствующие в подвале на несколько долгих секунд оцепенели, не веря тому, чему они стали свидетелями. Никто никогда не побеждал Айвана Ху. Однако теперь это произошло, и поражение было полным. Полным и ошеломляюще неожиданным. Единственными звуками, слышными в подвале, были звуки тяжелого дыхания Ху, который сидел на полу, прислонившись спиной к столу для игры в пул; его черная рубашка и брюки были испачканы рвотой. Он обеими руками сжимал мышцы над поврежденным коленом и пытался осмыслить то, что с ним произошло. Несомненно, это был самый ужасный момент его жизни. И не только потому, что он опозорен -если бы ему повезло чуть меньше, этот момент мог стоить ему жизни.

Широкоплечий мужчина в зеленой коже удивленно покачал головой, потом опомнился и сунул, руку под плащ. Бенджи, однако, был быстрее. Оторвав руки от стола, он в одно мгновение выхватил из-под куртки «узи», выкрикнул команду на кантонском диалекте, и остальные Зеленые Орлы вытащили пистолеты. Все оружие было нацелено на двух членов Триады, которые медленно подняли руки.

Вдавив острый конец сломанного кия в горло Ху, Тодд сказал:

– Ты помогаешь убивать Зеленых Орлов?

Ху кивнул.

– Скажи им, – велел Тодд.

– Да, я помогаю Восьмерым Северным Кинжалам выполнять приказы Линь Пао.

– Скажи им, почему.

– Я не знаю почему. Клянусь своей покойной матерью – это правда. Знаю только, что Пао боится их. Особенно он боится Бенджи. Поэтому другие умирают раньше. Пао хочет изолировать Бенджи.

– Ты хочешь сказать, если бы он сразу убил Бенджи, то другие бы объединились, чтобы отомстить за него?

– Да.

Тодд бросил сломанный кий на стол для игры в пул. Он сказал Ху:

– Передай Черному Генералу, что он ничего не изменил, убив снежного барса и священника. Он все равно заплатит за зло, которое совершил в этой и других жизнях.

Снежный барс был сигналом того, что боги отвернулись от него. Скажи ему, священник говорил правду.

Айван Ху потрогал свой живот. Боль была невыносимой. Так сильно его еще никто не бил. Ни на тренировках, ни в полноконтактных поединках, ни в столкновениях, в которых участвовала банда. Нужно рассказать Триаде об этом мальчике. Нужно предупредить Черного Генерала. Такого мальчика, как Тодд, следовало опасаться. Тодд, который дерется, как дьявол. Возможно ли, чтобы мужчина или мальчик так дрался и был человеком.

Тодд сказал:

– Передай Линь Пао, что Бенджи доберется до него раньше, чем минует двадцать один день.

Потом он перешагнул через Ху и пошел к выходу. Последним, держа на прицеле членов Триады, из подвала вышел Бенджи.

* * *

Наверху, в публичном доме, Тодд два раза стукнул в дверь в центре полутемного вонючего коридора. Подождал несколько секунд и постучал вновь. Позади него Бенджи с «узи» в руках выполнял роль наблюдателя. Бенджи прислушивался, надеясь услышать, если кто-то будет подниматься по лестнице. Но слышал он только звуки вокруг: из магнитофона неслись аккорды гитары Джорджа Бенсона, какая-то проститутка негромко напевала на мандаринском диалекте, слышались чертыханья клиента, кончившего слишком быстро.

Бенджи надеялся услышать членов Триады, которые уже спешат сюда, чтобы убить его и Тодда. Один телефонный звонок от Ху – и через несколько минут в публичный дом ворвется дюжина головорезов. Чем скорее Бенджи и Тодд унесут отсюда свои ноги, тем лучше.

Ясно было, что Тодд пришел сюда не за сексом. Но тогда что он делает в этом коридоре, когда ему нужно находиться в милях от китайского квартала? Этого Бенджи не знал. Он знал только, что должен быть рядом с Тоддом даже если это будет стоить ему жизни.

Благодаря Тодду члены банды теперь знали, кто убивал их. Однако отомстить будет нелегко. На этот раз им противостояла не враждебная молодежная группировка, которой нужно дать бой за сферы влияния, не владелец ресторана, которого запугиванием нужно заставить предоставлять им бесплатное питание, и не старик-лавочник, с которого нужно получить мзду с помощью угроз. Триада и Восемь Северных Кинжалов были грозными противниками, противниками, с которыми даже власти не могли справиться. К врагам Зеленых Орлов можно теперь причислить и Айвана Ху, если, конечно, Черный Генерал оставит его живым после унижения, которому его подверг Тодд.

Старший брат был опасным ублюдком. Даже Бенджи боялся его. Он не успокоится, пока не отомстит Тодду. Бенджи ухмыльнулся. Возможно, теперь старший брат станет уважать Тодда немного больше.

Бенджи как-то присутствовал при тайной тренировке Тодда. Это было впечатляющее зрелище. Боевой дух этого парня просто поразительный. Те бойцы, о которых Бенджи знал или слышал, не шли с ним ни в какое сравнение. Раз или два Бенджи вызвался сразиться с ним на длинной и короткой палке, но каждый раз оказывался побежденным.

Еще он видел, как Тодд тренировался с ножом, и понял, что с ножом к этому парню лучше не приближаться. Если, конечно, ты не хочешь умереть быстро, красиво и весело. Тем не менее, Бенджи никак не ожидал того, что Тодд сотворил со старшим братом.

Тодд был из другой лиги. Черт возьми, да он был с другой планеты. Другие парни для него не соперники. Тот, кто сумел побить Айвана Ху, имел право считать себя Красным Шестом, исполнителем воли Триады. Бенджи не мог припомнить ни одного взрослого борца, который бы смог устоять перед Тоддом. Тринадцатилетний Красный Шест. Можно внести это в книгу рекордов Гиннеса.

Между тем Зеленые Орлы, что пришли в публичный дом с Бенджи, спасались бегством. Он велел им рассказать другим членам банды о вероломстве Линь Пао и посоветовал найти себе место для укрытия. Забудьте о своих прежних квартирах. Всем нужно исчезнуть. Их защитники – Черный Генерал, Триада, Айван Ху – стали теперь их врагами. Врагами их были также Восемь Северных Кинжалов – коварные киллеры, которых Бенджи панически боялся.

Но тогда почему он по-прежнему находится в публичном доме? Потому что Тодд был его особым другом. Он был знаком с Тоддом всего две недели, но Тодд сумел убедить Бенджи, что дружба их началась более четырехсот лет назад. Их сознание и души были соединены невидимыми нитями, которые Бенджи чувствовал, но происхождения которых не мог понять. Бросить Тодда было для Бенджи равносильно смерти.

Дверь в коридоре открылась, и перед Тоддом и Бенджи предстала девочка-подросток Джоун. На ней было дешевое суконное пальтишко, белая меховая шапка и ботинки, в руке она держала небольшой чемодан. Очень, очень хороша, подумал Бенджи. Судя по внешности, она с Тайваня. Доверчивая и наивная. Бенджи охотно бы развлекся с этой смазливой крошкой.

Но она с Тоддом, так что забудь о ней. Держи брюки на замке, приятель Бенджи. Только когда они с Тоддом успели познакомиться, черт возьми? Она в Америке всего несколько дней. Нет, все-таки этот Тодд какой-то необычный.

Если они заберут эту девочку отсюда, то Триада им этого никогда не простит. Девочка – собственность Триады, и нет человека, который бы похитил собственность тайного общества и остался жив.

Зачем Тодду понадобилась эта девочка? Бенджи оставалось только надеяться, что он проживет достаточно, чтобы выяснить это.

Неожиданно он повернул голову в сторону лестницы. Послышался топот. Клиенты в этом доме так не топают – несколько человек торопливо поднимались по лестнице. Они спешили. В китайском квартале не существовало тайн, спрятаться в нем им будет негде. Неожиданно Бенджи стало страшно. Но затем он посмотрел на Тодда, и его страх утих.

Бенджи сказал:

– Пойдемте. – И пошел впереди них по коридору по направлению к заднему окну и пожарной лестнице, по которой они смогут подняться на крышу.

Позади них топот бегущих ног заполнил коридор. Услышав треск выстрелов, Бенджи остановился и подождал, пока Тодд и Джоун пробегут мимо него. Он уже хотел повернуться и открыть огонь, когда почувствовал, что пуля ударила его в спину.

9

Фрэнк ДиПалма проживал в квартире, занимающей два последних этажа роскошного особняка на Бруклинском холме, окна которой выходили на нью-йоркскую гавань и южную оконечность Манхэттена. Тишину Бруклина он предпочитал претенциозности Манхэттена, где официанты, говорил он Джан, называют тебя «сволочью» и при этом рассчитывают на двадцатипроцентные чаевые.

Особняк был расположен на Крэнберри-стрит, окрестности которой своей красотой и уютом напоминали новоанглийские городки. Он был построен при президенте Линкольне, а весь район комиссия по архитектурным памятникам сочла заповедным; это означало, что в этом районе ничто не могло быть разрушено или изменено без разрешения комиссии.

Квартира ДиПалмы имела высокие потолки, винтовую лестницу и четыре камина из белого камня. Из спальни на верхнем этаже, из-за которой он, собственно, и купил эту квартиру, открывался замечательный ночной вид на проплывающие под огнями бруклинского и манхэттенского мостов грузовые суда, туристические лайнеры, старые баржи и парусные шлюпки. С тех пор, как ушла Джан, ДиПалма проводил ночи в одиночестве, сидя в спальне на кресле-качалке и глядя на огни Манхэттена, где теперь жила Джан.

Было почти шесть часов вечера, когда пухлая пятидесятилетняя миссис Велес, домашняя работница-доминиканка, постучала в дверь спальни и сказала: «La senora esta aqui». Джан вернулась. Одновременно миссис Велес объявила, что сегодня она уходит. Она вернется в Манхэттен, где поможет убрать брокерскую фирму, а затем отправится домой готовить еду для мужа и шестерых детей.

Работа в брокерской фирме побудила миссис Велес сделаться мелким, но осмотрительным вкладчиком. Она даже стала считать себя крупным специалистом по делам фондовой биржи, в чем ДиПалма счел для себя возможным усомниться. Его портфель с наиболее популярными на рынке акциями составлялся с помощью экспертов, и он полагал, что вполне может обойтись без финансовых советов миссис Велес. Но год назад на фондовой бирже случился крах, предсказанный миссис Велес с точностью до недели. ДиПалма потерял почти пятьдесят тысяч долларов и решил теперь прислушиваться к советам миссис Велес, хотя ее финансовые знания были почерпнуты из мусорных корзин в кабинетах брокерской фирмы.

Выходя из квартиры, миссис Велес не сказала ни слова Джан, которую не переносила со времени их первой встречи два года назад. Сеньора была слишком умной, слишком требовательной и, возможно, что самое худшее, слишком тощей, чтобы по-настоящему удовлетворить мужчину. Миссис Велес не могла сказать всего этого ДиПалме и выражала свое мнение тем, что при каждой возможности стремилась осадить Джан, относясь при этом к ДиПалме с безграничной обходительностью.

Когда Джан после двухнедельного отсутствия появилась сегодня вечером, миссис Велес впустила ее, но не произнесла ни слова. Потом она сообщила ДиПалме о приходе Джан и покинула квартиру, возмущенная тем, что он не дал своей жене коленкой под зад. Жена всегда должна быть возле мужа. Миссис Велес оставалось только спрашивать себя, долго ли еще мистер ДиПалма намерен позволять этой тощей суке выставлять его дураком.

ДиПалма вошел в гостиную и увидел Джан, которая глядела на пламя в камине. Длинными пальцами она держала сигарету. Это была высокая, с крупными чертами лица, женщина, чей возраст приближался к сорока, с зелеными глазами и рыжеватыми волосами, которые она недавно подкрасила, чтобы скрыть первую седину. На ней была кремовая блузка, длинная замшевая юбка цвета ржавчины, такие же ботинки и широкий коричневый пояс. Ее горло украшала брошка с камеей. ДиПалма приблизился, и Джан бросила сигарету в затухающий огонь.

Она повернулась и посмотрела на него.

– Когда ты уезжаешь?

– Послезавтра, – сказал ДиПалма. – Мы летим в Сан-Франциско, и затем беспосадочный перелет в Манилу.

– Мы?

– Тодд и двое его приятелей. Это длинная история. Один из них ранен, но Тодд говорит, с ним все будет в порядке.

Длинная история. Прошлой ночью Тодд заявился в компании малолетней проститутки и юного китайца с кукольным личиком, у которого был с собой «узи». Если верить Мартину Мэки, этот парень с «узи» работал на Линь Пао и убил одиннадцать человек. ДиПалме хотелось вытурить проститутку и парня с автоматом, но Тодд хотел, чтобы они остались, и они остались.

Джан вздрогнула.

– Ты хочешь сказать, Тоддом вновь завладел Бенкаи?

ДиПалма почесал затылок.

– Я считаю себя сугубо практичным копом. Двадцать лет работал в полиции нравов. Все видел и все знаю. Понимаешь? Если бы кто-то подошел ко мне и рассказал о мальчишке, который превращается в самурая, жившего четыреста лет назад, я бы назвал этого человека слабоумным и отправил бы его в психушку. Но, как ни крути, это правда. С кем еще, черт возьми, я могу поговорить об этом, кроме тебя?

Закрыв глаза, Джан вспоминала о том, как Тодд последний раз превратился в Бенкаи. Два года назад у нее был роман с одним японским кинорежиссером, который оказался очень опасным человеком. Он был протеже американских коммерческих секретов. На их совести было несколько убийств. Джан связалась с безумцем.

Она узнала несколько вещей о кинорежиссере и предпринимателе, которых не должна была знать. Фрэнк, хороший репортер и хороший полицейский, продолжил расследование и узнал даже больше, чем она. Тодду, которым завладел дух Бенкаи, пришлось совершить убийство, чтобы спасти их жизни. И он сделал это с таким равнодушием, что Джан, которая присутствовала там, стало плохо. Не в состоянии управлять завладевшим им древним духом, Тодд даже пытался убить Фрэнка.

Джан сказала ДиПалме:

– Когда появляется Бенкаи, кто-то всегда умирает. Только бы не ты. Ради Бога, береги себя, – она бросилась к нему, и он обнял ее.

– Я люблю тебя, – сказала она.

ДиПалма прижал ее к себе и поцеловал ее волосы. Он хотел верить ей и поэтому сказал:

– Я тоже люблю тебя, Джан.

Тут ему вспомнились слова отца. Либо ты любишь женщину, либо ты ее знаешь. Третьего не давно.

В жизни, как и в любви, ДиПалма редко выбирал средний путь. Подростком он посещал школу и работал в продовольственном магазине своего отца. Одновременно он был центральным нападающим школьной команды, и они выиграли целых тридцать игр подряд. Два года, проведенные в колледже, отбили у него всякий интерес к учебе, и он сам обратился в призывную комиссию, чтобы его призвали в армию. В поисках романтики он пробился в Отдел уголовного розыска и был назначен на работу в Берлин.

Большинство дел, которые он расследовал, были связаны с южанами. Эти ребята были слишком одинокими, слишком скучающими и чертовски безмозглыми, и потому попадали в неприятные ситуации. ДиПалма расследовал дела, связанные с наркотиками, сексуальные преступления, кражи армейского имущества. Он разыскивал психов, убивших своих командиров, и белых расистов, бросавших зажигательные бомбы в бары для черных. Сдержанность была не в почете у армейских преступников. ДиПалма выжил только потому, что сумел их заставить уважать и бояться себя.

Завершив свое турне, он вернулся в Нью-Йорк со стойким предубеждением против южан и системы армейского уголовного судопроизводства, которую считал устаревшей и однобокой. Он женился на девушке, с которой дружил пятнадцать лет и которая писала ему по двадцать писем в месяц в течение всех полутора лет, когда он был за границей. Не имея ничего предложить будущему работодателю, кроме своего армейского опыта, он устроился работать в полицию, где за двадцатилетнюю карьеру отправил на тот свет шестерых преступников, потерял троих партнеров, а также жену и дочь. В связи с тем, что вокруг него умирало так много людей, ДиПалму называли Альбатросом и Мистером Кончиной. Латиноамериканцы дали ему прозвище Мuerte, смерть.

Он специализировался на наркотиках и со временем понял, что это не просто растущая отрасль. Ее невозможно было ликвидировать из-за невероятной доходности. На запрещенные наркотики американцы тратили денег больше, чем на пищу, секс, медицинское обслуживание, одежду, автомобили, образование. По всей стране торговцы наркотиками убивали копов, прокуроров и судей, когда не могли подкупить их или запугать.

Но не это было самым страшным для ДиПалмы. Самым страшным оказалось то, что, как он со временем выяснил, американские разведывательные службы помогали торговцам наркотиками оружием, деньгами и информацией, объясняя это все той же дурацкой причиной, какой объясняли все остальное, – соображениями государственной безопасности. Полиция вела войну с наркотиками в то время, как ЦРУ оказывало поддержку торговцам наркотиками в обмен на разведывательные сведения и политическое влияние. ДиПалма, у которого торговцы наркотиками убили жену и дочь, решил, что продолжать терпеть неудачи не имеет смысла. Он ушел из полиции с пенсией детектив-лейтенанта, тридцатью четырьмя похвальными отзывами и разорванной выстрелом из дробовика левой ногой, восстановленной затем с помощью мышц с его правой ягодицы.

Работу телевизионного репортера, занимающегося преступлениями, он получил благодаря влиянию одного нью-йоркского сенатора, семнадцатилетняя дочь которого была в трудном положении, пока ДиПалма не сжег пленку и все копии порнографического фильма, который она сняла со своим черным дружком и несколькими знакомыми, наглотавшись «ангельской пыли»[4]. Недостаток опыта работы в прессе ДиПалма компенсировал с избытком своей честностью, умом и, если верить письмам, которые он регулярно получал от своих поклонниц, своей сексапильностью. В работе он опирался на свои бывшие источники информации, среди которых были сведущие люди, государственные деятели, приятели, с которыми он работал в спецгруппах АБН и ФБР, иностранные дипломаты, проститутки-латиноамериканки, юристы из министерства юстиции и профессиональные картежники. Результатом всего этого стали большая популярность, хорошая зарплата, награды за журналистское мастерство и просторный кабинет, который он посещал довольно редко, предпочитая работать на улице.

Он отказался красить волосы, чтобы лучше смотреться на экране телевизора, и брать уроки дикции, чтобы избавиться от бруклинского акцента. Он также не желал носить очки в роговой оправе, надевать жилет и улыбаться перед телекамерой, когда ему совсем не хотелось делать этого. Он предпочитал не присутствовать на скучных рабочих собраниях, где обсуждались предложенные изменения. Вскоре боссы телекомпании поняли, что он в них не нуждается, и перестали помогать ему. Но оказалось, что он им нужен.

В телекомпании он встретился с Джан, которая занималась всеми многосерийными телефильмами в Нью-Йорке. Неудачное замужество и неудавшаяся карьера актрисы вынудили ее стать продюсером. Она хорошо справлялась со своей работой, но получала ли она от нее удовлетворение? «На это я тебе отвечу определенно, – сказала она раз ДиПалме. – Кто-то однажды сравнил съемки фильма с беременностью, сопровождаемой истериками. Так или иначе, пока культурный уровень невысок, я думаю, что смогу заниматься этим делом».

Они влюбились друг в друга почти сразу, что, по словам Джан, было отчаянным безрассудством. За ее честолюбием и самоуверенностью скрывалась ранимая и добрая душа. Она была искренна в своих чувствах; умела страстно любить и люто ненавидеть, причем от любви до ненависти ей было рукой подать. По ее собственному признанию, большинство совершенных ею в жизни ошибок было связано с мужчинами. ДиПалма находил ее неотразимой.

Ее советы относительно того, что ему надевать перед съемками и как вести себя с руководством телекомпании, помогли ДиПалме несколько расслабиться в мире, в котором он никогда не чувствовал себя по-настоящему легко. Когда вице-президент компании пригрозил Джан выгнать ее с работы, если она не ляжет с ним в постель, пришла очередь ДиПалмы оказать ей помощь. По предложению ДиПалмы она согласилась встретиться с вице-президентом в снятом компанией роскошном номере отеля на Медисон-авеню.