- Ах, мистер Девере, упускать-то упускаем, но господь нам воздаст потом - вот на что мы надеемся. Если готгнпе светит нам в этой жизни, в той нас ждет мрак.
      - Мне бы хотелось немножечко солнышка и в этой жизни сестра,- сказал Девере.- Вы очень ко мне добпы и я помянул вас в моем завещании.
      Он очень много толковал про свое завещание и даже намекнул, что подумывает изменить его в пользу монахинь Вот только отец Ринг не одобрит, человек он решительный. А к поверенным Девере никак не может проникнуться симпатией с тех пор, как они начали забрасывать его письмами. Никак ему не забыть о грубости некоторых писем. По временам он очень оживлялся и как-то даже попросил сержанта в юоке почитать ему какой-нибудь роман миссис Брэддон, уж очень ему нравится, как она пишет.
      - Вы мне, наверное, еще одну такую бутылочку дадите, сестра? - спросил он как-то раз.- И заодно коечто еще.
      - С удовольствием, мистер Девере. Что вы хотите?
      - Да вот, - сказал он застенчиво, - мне бы немножко маслица для волос, если позволите. Без него у меня волосы плохо лежат. И я люблю душистое.
      Она принесла масла и напомадила ему волосы, а он умиленно взирал на нее и нахваливал ее руки. Красивые и ласковые, говорил он. Потом она дала ему зеркало, и он так расстроился при виде своего отражения, что слезы выступили у него на глазах.
      - Ну-ну, - сказала она бодрым тоном, - чего там, такой красивый, видный мужчина!
      - Когда-то я и вправду был очень красивый, сестра, - печально заметил он. - Меня считали красивейшим мужчиной в городе. Прохожие останавливались и смотрели мне вслед. Щеголь Девере - вот какое мне дали прозвище.
      После чего он попросил ножницы, чтобы подстричь усы.
      Смерть его явила собой прекрасное и поучительное зрелище: монахини стояли по обе стороны от умирающего и молились до последней минуты, и, когда они сложили ему руки и закрыли глаза, сержант в юбке спустилась в кухню и там хорошенько всплакнула.
      - Тяжелая наша жизнь, - сказала она молодой монахине. - Ты к ним успеваешь привязаться, а они либо поправляются, либо умирают у тебя на руках - и так и так ты их больше не видишь. Старый пес околеет, и то жалко, а ведь он был такой благовоспитанный старый джентльмен, упокой господь его душу.
      Затем, собрав свою кухонную утварь и взглянув в последний разок на старого Тома Девере - мужчину, который гладил и хвалил ее руки, чего не делал никто с той поры, как она была молоденькой, - она сполоснула глаза и отправилась назад к себе в монастырь.
      На следующий день после заупокойной мессы Девере присоединился к остальным членам своего семейства, лежавшим за стенами полуразрушенного аббатства, основанного в пятнадцатом веке. Когда отец Ринг вернулся с похорон, Фэкси уже шарил по дому. Большие кованые сундуки уже стояли посреди комнаты; Фэкси раздобыл инструменты, сообща они вскрыли сундуки, но ничего, кроме старых болтов, гаек, шайб, осколков ваз и бесконечных головок и черенков от курительных трубок, не нашли. Отец Ринг не поверил своим глазам и даже наДел на нос очки, чтобы видеть как следует. Он уже готов был поверить, что это серебряные реалы под видом дребедени.
      - Я сделал большую ошибку, - проговорил он, усаживаясь на пол возле сундука. - Надо было расспросить его, где он их держит.
      Ему все еще в голову не приходило, что денег у Девере не было. Они проискали до глубокой ночи. На другой день они привели с собой двух строительных рабочих. Оторвали каждую половицу, обыскали каждый дымоход, залезли в каждую дырку в стене. Фэкси с зажженной свечой всюду заглядывал первым, отец Ринг следовал за ним, поглаживая подбородок. Перед домом собралась толпа; время от времени священник подходил к окну и уныло разглядывал ее поверх очков. У него было неприятное чувство, что толпа будет очень довольна, если он ничего не найдет.
      Гробовщик Эдди Мёрфи со встревоженным видом поднялся к ним наверх. Ему задолжали тридцать соверенов, так что у него были все основания тревожиться.
      - Ну как, отыскали, отец мой? - поинтересовался он.
      - Боюсь, Эдди, - отец Ринг выглянул на него из-за очков сбоку, - боюсь, нас одурачили. Нас всех одурачили, дружище. Это большое разочарование, Эдди, большое разочарование, но, честное слово, человек он был необыкновенный.
      И с этими словами он взял свою старую потертую шляпу и отправился восвояси.