Глава 4

После бессонной ночи, полная сомнений относительно намерений Стефано, Крессида встала с постели бледная, с темными кругами под глазами. Где-то в середине ночи она окончательно проснулась и, ворочаясь с боку на бок, без конца думала, что означает тот факт, что Стефано является спонсором ее спектакля, и какие последствия это может иметь.

Станет ли он использовать свою власть для осуществления своих целей — каковы бы они ни были? Она пока еще не могла понять, что скрывается за его неожиданным интересом к искусству. Он намекнул на выгоду, однако, думая об этом всю ночь, она пришла к выводу, что это не может быть единственным мотивом. Нетрадиционная пьеса малоизвестного автора — это не то, что может привлечь столь богатого и могущественного человека, как Стефано. Смущало и озадачивало подозрение: не ее ли участие в спектакле привело его сюда? Но почему? Расставание было горьким, оба наговорили друг другу много злых и обидных слов. Жестоких слов, которые оставляют рубцы на душе. Так почему же он все-таки приехал?

Крессида посмотрела на часы. Было еще рано — лишь начало девятого. Так что у нее есть время решить, как действовать. Разумеется, она не должна пассивно наблюдать, как Стефано грозно кружит вокруг нее. Она уже больше не наивная девятнадцатилетняя девчонка, подавляемая этим сильным и опытным человеком. Но одну истину из своего неудачного брака она вынесла: оставлять проблему нерешенной много хуже, чем сразу же попытаться ее решить. Она не собирается тушеваться и теряться в догадках относительно намерений этого человека — черт бы его побрал, — а пойдет к нему и спросит.

Она приняла душ и быстренько оделась в выцветшие синие джинсы, которые обычно надевала на репетиции, и просторную хлопчатобумажную рубашку. Волосы она заплела в толстую аккуратную косу. Пренебрегая косметикой, она выпила чашку кофе и стала дожидаться девяти часов.

Ей не надо было проверять номер телефона, она запомнила его на всю жизнь. Семья ди Камилла имела представительства во всех крупных городах. Когда она познакомилась со Стефано, он занимался тем, что способствовал росту доходов в лондонском филиале. Она и представить себе не могла, что можно так много и упорно работать, как это делал Стефано. Пока они были женаты, они всю неделю жили в Лондоне, где практически не общались. Днем он был занят на работе, а ночью ему было нужно только удовлетворить свою страсть, а затем он забывался беспробудным сном уставшего человека. Выходные они проводили на вилле неподалеку от Рима, где она чувствовала себя, как птица в золотой клетке, такой же одинокой и обихоженной… Крессида нахмурилась, видя, как стрелки часов с неумолимой четкостью приближались к девяти — времени начала работы учреждений. Она волновалась перед встречей с ним, — хотя один Бог знает почему. Ведь у нее действительно есть право узнать, почему он вернулся, и, кроме того, необходимо обсудить проблему развода… Он проигнорировал письмо адвоката, но ее-то он не сможет проигнорировать.

Сняв трубку и начав набирать номер, она заметила, что ее рука слегка дрожит, и задумалась. Зачем еще звонить? Кто предупрежден, тот вооружен, разве не так? Нужно просто взять такси, поехать в представительство компании ди Камилла и встретиться с ним.

Она поднялась, накинула свободное темно-синее пальто из мягкой фланели и поспешила вниз, пока не передумала. Ей пришлось минут десять ждать, пока не появится такси. Да, жизнь не похожа на пьесы или фильмы, в которых ей приходилось играть, — там такси появлялись, как по волшебству!

К тому времени, как она доехала до башни из стекла и бетона, в которой располагался офис ди Камилла, решимость стала покидать ее, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы вернуть свой пульс в нормальный ритм. Она не была здесь тысячу лет, даже близко к этому зданию не подходила. Она старалась не появляться в этом районе города, чтобы случайно не встретить Стефано или кого-нибудь из членов его семьи. Потому что в те первые дни она металась между принятым решением, зная, что это единственный для нее выход, и безумным, неопределенным желанием вернуться к нему?

Толкнув стеклянную дверь, Крессида подумала, что очень давно не была в этом мраморном вестибюле. Восхищение роскошным интерьером заставило ее вспомнить, как невинной рыжеволосой девчонкой она впервые зашла сюда за Стефано, чтобы вместе пообедать. Ее шаги невольно замедлились и стали более робкими. Еще один глубокий вдох, затем профессиональная улыбка шикарной блондинке, сидящей за секретарским столом, которая, непонятно почему, показалась ей неприятной. Стефано всегда брал на работу красивых женщин. Красивых и умных — он всегда требовал всего самого лучшего и всегда получал то, что хотел.

— Чем могу помочь? — спросила красотка, в ее спокойном тоне Крессида услышала знакомый акцент, и ее сердце упало. Девушка была итальянкой. Руки Крессиды, лежащие в карманах старого широкого пальто, сжались в кулаки. А что, если.., что, если эту женщину привез сюда Стефано? Не надо быть наивной — прошло два года, как они расстались, и у него наверняка были за это время сотни женщин — при его-то темпераменте.

Красотка нетерпеливо вздохнула:

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — повторила она.

Крессида глубоко вздохнула.

— Да, мне надо поговорить с мистером ди Камилла.

Темные глаза расширились. Ее взгляд сказал все, что она думает, по мере того, как он прошелся по бледному, без следа косметики лицу Крессиды, потрепанному фланелевому пальто, неизменным джинсам.

Она улыбнулась, и улыбка ее не была недоброй, подумала Крессида, скорее виноватой.

— С сеньором Стефано ли Камилла? — уточнила девушка.

— Да, пожалуйста. — Плохо скрытое недоверие в тоне девушки лишь усилило чувство неловкости, которое испытывала Крессида, однако она твердо решила добиться своего. Она пришла поговорить со Стефано и сделает это. И никакая секретарша ее не запугает и тем более не увидит, насколько ей не по себе. — Может быть, вы все-таки позвоните в его кабинет? — спокойно продолжала она. — Я уверена, что он меня примет.

Девушка слегка покачала головой и подняла вверх руки с безукоризненным маникюром таким необычным, таким неанглийским жестом, так похожим на жесты ее мужа, что Крессида неожиданно почувствовала, как сердце пронзила острая боль, заставившая ее закрыть глаза. Когда она их открыла, девушка с подозрением смотрела на нее.

— Извините, — сказала она, — но сеньор ди Камилла никого не принимает без предварительной договоренности. — Она улыбнулась и опустила голову в знак того, что разговор окончен, и стала что-то писать в блокнот.

— Меня он примет! — Хорошо поставленный голос Крессиды раздался по всему вестибюлю, у девушки на лице появилось испуганное выражение. Она машинально посмотрела на живот Крессиды, слегка нахмурившись, как будто хотела увидеть, что там, под тканью пальто, и Крессиде стало тошно от этого взгляда. Неужели эта сотрудница думает, что она одна из случайных партнерш патрона, забеременевших от него и теперь явившаяся в отчаянной надежде увидеть его? Крессида наклонилась над столом:

— Я хочу его видеть немедленно, — сказала она непреклонным тоном.

Девушка отпрянула в страхе, рука ее направилась под стол, очевидно, подумала Крессида, для того, чтобы позвать на помощь, но прежде чем она успела это сделать, почувствовалось какое-то движение, и обе женщины посмотрели в сторону лестницы, где появилась высокая фигура.

Девушка за столом вскочила на ноги.

— Сеньор! — закричала она. — Я хотела объяснить…

Казалось, он не слышал ее, его чуть прикрытые глаза были устремлены только на Крессиду. Она тоже не могла отвести от него глаз. Здесь, в своем привычном окружении, он казался еще более уверенным в себе.

Невозможно было определить, что он думает или чувствует — на строгом смуглом лице лежала непроницаемая маска. Крессида почувствовала, как бешено забилось сердце, как зазвенело в ушах.

Она подумала, что похожа на собаку Павлова, у которой при звуке начиналось слюноотделение. Она действительно не изменилась — ее тело инстинктивно реагировало на Стефано, все ее существо требовало его постоянного присутствия. Но это просто условный рефлекс и ничего больше.

Она почувствовала, как пульс немного успокаивается.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказала Крессида, видя, как секретарша задохнулась от возмущения, и это вызвало у нее очередной выброс адреналина. Она с вызовом посмотрела в холодные темные глаза.

— Вызвать службу безопасности? — с тревогой спросила секретарша.

Стефано рассмеялся, сверкнули белоснежные зубы.

— Службу безопасности? Нет, конечно. Мне не нужна защита от собственной жены. Пока не нужна, — добавил он, его глаза хитро блеснули. — Может быть, пригласить их на всякий случай подежурить поблизости? — улыбнулся он.

— Ваша жена? — Вопрос прозвучал с таким недоверием и сомнением, что это привело Крессиду в бешенство. Она высокомерно посмотрела на девушку своими зелеными глазами.

— Да, его жена, — сказала она холодно. — Похоже, это вас удивляет?

Стефано подошел поближе. Он стоял на расстоянии двух-трех метров и, видя безукоризненную белизну его тщательно выглаженной шелковой рубашки, она подумала, кто следит за всем этим?

— Давай-ка продолжим разговор где-нибудь в более тихом месте, — сказал он нежно. Стефано обманчиво-мягким движением взял ее за руку. Она попыталась отдернуть руку, зрачки ее расширились, когда она почувствовала его прикосновение. Она просто не могла произнести ни слова, пока он вел ее в дальний конец холла к лифту.

— Меня не беспокоить, — крикнул он через плечо голосом, совершенно лишенным выражения, однако, как только дверь лифта за ним закрылась, он повернулся к ней с выражением крайнего любопытства на лице.

— Скажи, ведь тебе понравился этот небольшой спектакль? — спросил он.

Все еще уязвленная оскорбительным поведением секретарши, Крессида сверкнула на него глазами:

— Скажи своей красотке-церберу, чтобы была повежливее в следующий раз.

— Значит, ты считаешь, что она красива? — улыбнулся он. — Да, дорогая, не спорю. Даже очень красива.

Крессида и сама не поняла, как ей удалось удержаться от того, чтобы не вцепиться ногтями в его гладкую смуглую щеку, однако бешенство моментально прошло, как только она напомнила себе, что, если он и имеет интрижку с другой женщиной, то это ее не касается. Вообще не касается.

— Мне она показалась невежливой, — сказала она.

— Да? — Казалось, он ждет дальнейших пояснений.

— Она не пускала меня к тебе!

— А с какой стати она должна это делать? — пожал он плечами.

— Потому что я твоя жена. Ответ прозвучал сухо:

— Но это продлится недолго, насколько я понял?

Ей показалось, что он нанес ей удар в солнечное сплетение. Да, конечно, она просила его о разводе, но сейчас он впервые признал, что их брак распался, и это оказалось для нее сильным потрясением. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и ослабли ноги, она уставилась на него, прикусив губу, чтобы сдержать дрожь, лицо ее побелело.

При виде подобной реакции его глаза сузились, он положил руку на ее напряженное плечо.

— Пойдем, — сказал он мягко, и от этого сердце ее заныло от боли. — Лифт — не место для разговоров. Пошли поговорим в мой кабинет.

Он нажал на кнопку, дверь открылась, и она позволила ему вывести себя из лифта и провести по просторной, устланной коврами приемной мимо референта, который быстро заговорил с ним по-итальянски, но Стефано покачал головой:

— Я занят! — отрезал он.

Крессида не сразу обратила внимание на окружающую обстановку, а когда рассмотрела ее, то заметила, что она сильно изменилась. Когда-то комната была темной, обставленной старинной мебелью, там были старинные картины и старинные очень ценные ковры, но теперь все это было убрано, заменено более светлой, более современной мебелью. Крессиде, которой эта старомодность не нравилась, перемена показалась явно к лучшему, однако это ее расстроило. Насколько же изменилась его жизнь за последнее время, подумала она, но сразу же напомнила себе, что теперь его жизнь никоим образом ее не касается.

— Садись, — его загорелая рука указала на небольшой диванчик у стены. — Я попрошу принести кофе — похоже, тебе это не помешает. Можно подумать, что ты не спала ночь.

Господи, но почему же она бросилась сюда, не замаскировав следы бессонной ночи? Теперь он будет тешить свое самолюбие тем, что она из-за него не спала ночь.

— Я не хочу сидеть! И не хочу твоего проклятого кофе!

Он не обратил на нее никакого внимания и нагнулся к селектору.

— А я хочу. — Раздался щелчок, и он, улыбнувшись, заговорил по-итальянски.

Крессиде пришлось сесть. Совершенно взбешенная, она сидела и смотрела, как очередная элегантная молодая женщина принесла поднос с дымящимся ароматным кофе, украдкой бросив на Крессиду любопытный взгляд.

Стефано налил себе кофе.

— Может быть, передумаешь? — спросил он, добавляя полную ложку сахара в свою чашку. — Это не растворимый, ты такой любишь.

Хотя запах и был дразнящим, однако почему-то его уверенное замечание разозлило ее.

— Вовсе я такой не люблю, Стефано. Больше не люблю. Я изменилась. Темные глаза сузились:

— Правда? И как же ты изменилась, дорогая? Снисходительный тон, которым был задан этот вопрос, мог бы вызвать у нее лишь ледяную улыбку и пожатие плеч, если бы он был задан кем-нибудь другим, но Стефано обладал талантом заставлять ее говорить, прежде чем она хорошенько подумает.

— Теперь я сама себе принадлежу, — заявила она.

Он поморщился:

— Это слова истинной феминистки, ведь так? Перед глазами ее заплясали огни.

— Если тебе так хочется это понимать, дело твое. Но в отличие от тебя я верю в равенство.

— Ты ко мне несправедлива, — сказал он мрачно. — Или же у тебя просто короткая память. Похоже, ты забыла, ведь я позволил тебе продолжить работу.

Его слова только подлили масла в огонь и еще больше взбесили ее:

— Позволил? — с возмущением воскликнула она. — Позволил? Как мило с твоей стороны, Стефано! Да, ты действительно позволил мне работать, но лишь до тех пор, пока это устраивало тебя. Как только моя работа вошла в противоречие с твоими интересами, ты сразу же предъявил ультиматум.

Темные глаза сузились до щелочек.

— Очевидно, у нас были различные взгляды на брак, — сказал он жестко. — Я не предполагал, что моя жена будет работать в одной стране, когда я работаю в другой…

— Но ведь все было не так! — с жаром перебила она его. Ведь работа была моей единственной отдушиной, хотела добавить она, но Стефано этого никогда не поймет. Он никогда ее не слушал, так почему же он должен слушать ее сейчас? Она печально покачала головой. — А, все это бессмысленно. Скажи мне, почему ты решил спонсировать пьесу Дэвида? — спросила она слегка дрожащим от невысказанных чувств голосом.

Он с интересом посмотрел на нее.

— Ну, а ты как думаешь?

— Давай-ка без уверток, Стефано. Я задала прямой вопрос и хочу получить прямой ответ.

Его красивые губы скривились в легкой усмешке, он пожал широкими плечами.

— Один из моих знакомых сообщил мне, что ты играешь в этом — как это вы говорите — «модерновом» спектакле. Может быть, мне доставляет удовольствие смотреть, как ты работаешь.

Неужели он заметил выражение наивной радости, на мгновение мелькнувшее на ее лице, которое она не успела подавить? Может быть, именно поэтому прозвучала его следующая отрезвляющая фраза?

— А вообще-то не очень обольщайся, дорогая, твоя пьеса — лишь одна из многих, которыми я занимаюсь. Мы решили вкладывать наши средства также и в искусство.

— Правда? — спросила она без всякого выражения.

— Да. Конечно. — Его темные глаза сузились. — Но, естественно, есть и еще одна причина моего интереса к твоей деятельности. Я подумал, почему это моя жена так заинтересована в разводе? Может быть, в ее жизни кто-нибудь появился? Кто-нибудь, за кого она хочет выйти замуж?

Если бы он только знал, как далек от истины.

— Я рада, что ты заговорил о разводе, Стефано.

— Да? И почему же?

— Мы оба знаем, что все кончено, Стефано. — Она заговорила быстро и невнятно. — Мы уже два года как живем отдельно, и теперь по закону нет никаких препятствий и… — Голос ее осекся.

— И? — повторил он, подперев голову руками и без всякого выражения глядя на нее.

— Мне бы хотелось получить развод как можно скорее… Пожалуйста.

Неожиданно вырвавшееся вежливое обращение придало совершенно другой характер ее формальной просьбе, и его губы скривились в насмешливой улыбке. Испугавшись, что если она замолчит, то сделает что-то, о чем впоследствии пожалеет, она продолжала:

— Уже ничего нельзя сделать, — закончила она глухо.

— А что, если я не хочу развода? — медленно произнес он, не спуская с нее сузившихся блестящих глаз.

В ней внезапно проснулась идиотская надежда.

— Не хочешь развода? — тупо переспросила она. — Но почему же?

Он пожал плечами и, располагаясь поудобнее, вытянул свои длинные ноги, она заметила, как серая ткань брюк плотно облегает его сильные бедра.

— Может, меня больше устраивает положение женатого человека, — проворковал он.

— Устраивает тебя? Что ты имеешь в виду? Он слегка развел руками.

— Ты же знаешь, как это бывает, Крессида. У разведенного мужчины могут возникнуть проблемы, ведь так?

Она непонимающе глядела на него.

— В то время, — продолжал он, — как мужчина просто не живет со своей женой, он — как бы это сказать — неуязвим для некоторых женщин, единственной целью которых является выгодное замужество. — Он улыбнулся. — Теперь понимаешь?

Она почувствовала, как у нее внутри все сжалось. Она встала, держась за спинку дивана.

— Ты хочешь сказать, что не даешь мне развода, потому что иначе стал бы легкой добычей для искательниц богатых мужей? — переспросила она.

Легкая усмешка тронула его губы.

— Ну, это одна из причин, — согласился он. «Говорят, если тебя что-то выводит из себя, надо посчитать до десяти, — как в тумане вспоминала Крессида,

— ну что ж, интересно, если она станет медленно считать до тысячи, сможет ли это помочь ей избавиться от бешеной ярости, которую вызвали его слова. И не будет ли ему приятно, увидеть это?» Она представила себе его довольную улыбку, если она начнет орать и царапаться, как дикая кошка.

В эту минуту она была благодарна своей профессии, потому что, когда она опять взглянула на него, лицо ее было столь же спокойным, как и его. Ей даже удалось изобразить какое-то подобие улыбки, которой она обычно приветствовала малознакомых людей. Она ничего не добилась, придя сюда — но, если хорошенько подумать, разве она на что-нибудь рассчитывала? И разве когда-нибудь могла рассуждать здраво, когда речь шла о Стефано?

— Нет смысла разговаривать с тобой, — сказала она холодно. — С тобой свяжется мой адвокат.

— Разумеется, — вежливо ответил он таким же ледяным тоном.

Она спокойно прошла к двери, хотя больше всего на свете ей хотелось бежать без оглядки. Чувствуя на своей спине оценивающий взгляд, она хотела уйти отсюда и больше никогда не видеть его.

Когда она взялась за ручку двери, он заговорил:

— Дорогая. — Его мягкий тон обескуражил ее, она просто не могла не откликнуться, не повернуться к нему. В надежде… В надежде на что? На то, что он передумал и согласен на раз вод?

Она обернулась:

— Да?

— Чао, — насмешливо произнес он, и это обычное итальянское прощание заставило мгновенно вспомнить все — и тот день, когда она уходила от него. Но тогда это было не «чао». Она до конца жизни будет помнить его безразличное холодное «до свидания».

— Иди к черту, — ответила она, зная, что ей как можно скорее надо уйти отсюда, подальше от него.

Неужели она надеялась, что он согласится на развод? Нет, она надеялась совсем не на это.

Совсем не на это.

Глава 5

Крессиде удалось в достаточной степени взять себя в руки и спокойно пройти мимо блондинки в приемной. Она толкнула сверкающую входную дверь и, прежде чем выйти, глубоко вздохнула, как будто это могло придать ей силы. Ее лоб и верхняя губа были покрыты бисеринками пота, и она совсем уже было собралась снять фланелевое пальто, как заметила, что день довольно холодный, кроме того, немного моросит дождь, так что через минуту она охладится и успокоится, как только немного придет в себя от разговора со Стефано. Однако же она простояла у двери несколько секунд в полной растерянности и только потом машинально направилась в сторону метро.

Лишь купив билет, она наконец-то пришла в себя окончательно и увидела, что уже половина одиннадцатого, а репетиция начинается через полчаса.

Репетиция… Как она сможет провести репетицию в ее теперешнем состоянии, когда ее единственное желание спрятаться в своей квартирке, лечь на узкую кровать и выть, пока не выльются все слезы? Но, разумеется, как раз этого она позволить себе не могла. Она — профессиональная актриса и должна уметь владеть собой. Хватит с нее вчерашнего дня.

Ступив на серую закопченную платформу, Крессида пожалела, причем уже не в первый раз в своей жизни, что не занимается чем-нибудь обычным, заурядным, имея нормальный рабочий день и не ожидая чего-то необыкновенного от своей работы. Когда не надо надевать на лицо улыбку и притворяться кем-то другим, даже не зная, кто ты на самом деле…

Она машинально скрутила свой билетик. Она была совершенно сбита с толку из-за Стефано. И ничего не осталось от той черно-белой картины, которую она нарисовала себе два года тому назад. Иначе, почему она чувствует себя такой растерянной и взволнованной при встрече с ним?

Сидя в вагоне, мчащемся по черному туннелю, она прикрыла глаза.

Ей очень хотелось с кем-нибудь поговорить, с кем-нибудь, кто бы помог ей разобраться в запутанных мыслях и чувствах. Но ей не хотелось говорить об этом ни с кем, кто был занят в этой пьесе, и уж конечно она понимала, что об этом нельзя говорить с Дэвидом.