Именно боги его народа даровали его желаниям возможность сбываться - в награду за отличную службу. И в течение десяти дней Ганс погулял вволю. Все, что ему нужно было сделать, - это пожелать, и тотчас же пожелание сбывалось. Это было невероятно, и это было великолепно. Некоторое время.
      Естественно, в числе его желаний, большинство которых были лишь прихотью или мимолетным капризом, фигурировали женщины. Пытаясь узнать, что могли запомнить эти женщины, Ганс решил устроить испытание.
      Он пожелал, вернувшись домой, в свою комнату над таверной, найти в своей постели Мигнариал.
      Ганс хотел всего лишь проверить - сперва доставить девушке удовольствие, потом пожелать, чтобы она все забыла, а на следующий день узнать, как, по мнению самой Мигнариал и ее матери, она провела это время. Будут ли они знать о том, где она была? Ганс со всех ног бросился домой и действительно застал там Мигнариал, нетерпеливо призывавшую его заняться с нею любовью. Он пожелал, и желание сбылось.
      Однако именно в этом и заключалась загвоздка. Мигнариал оказалась здесь потому, что так пожелал Ганс, а не потому, что этого хотела она сама. Во всяком случае, так показалось Гансу.
      Очутившись в подобном положении, Ганс внезапно открыл для себя некий новый уровень, до которого он не желал опускаться. Ганс был потрясен: он и не думал, что бывают подобные коллизии. Он просто не мог исполнить свое первоначальное намерение. Это должно было произойти как-то иначе. Мигнариал не была похожа на тех, других женщин и Девушек. Мигнариал была.., иной. Дочь Лунного Цветка не должна была вести себя так, как вела в ту ночь. И Ганс пожелал, чтобы Мигнариал оказалась у себя дома, в своей собственной постели, и свой визит к нему помнила всего лишь как сновидение.
      Позднее Ганс пожелал помнить об этом так же. И теперь то, о чем они помнили оба, казалось всего лишь сном, а не случившимся наяву, совершенно невероятным событием. Если бы кто-нибудь сказал Гансу, что он совершил высоконравственный поступок, Шедоуспан рассердился бы и стал бы яростно отрицать это.
      После той ночи дарованная Гансу власть более не забавляла его, и он по своей воле отказался от нее.
      Этот опыт, это осознание и принятое решение навсегда изменили Ганса. Позабыл он также и о том, что действительно провел ночь с Мигнариал, хотя на самом деле это была вовсе не она. В облике Мигнариал Гансу явилась Эши, богиня любви и красоты. Явилась и возлегла с ним. Ибо Эши, дочь Ильса Всевидящего, любила Ганса.
      Еще глубже потрясло и изменило Ганса бессмысленное убийство Лунного Цветка.
      Он по-прежнему оставался Гансом, бастардом из Низовья (как о нем поговаривали - ублюдком по рождению и по призванию), бывшим учеником и подопечным вора Каджета Клятвенника. Каджет заменил Гансу отца. А Гансу довелось увидеть, как Каджета схватили и повесили.
      Ганс, как и прежде, любил прихвастнуть и приврать. И, как и раньше, он всеми силами старался казаться человеком опасным, бесчестным и свободным от любых моральных запретов.
      Однако теперь в нем проявилось и кое-что еще.
      Ранее Ганс не желал отвечать даже за себя, а о будущем задумывался лишь тогда, когда прикидывал, что он будет есть завтра утром или кто составит ему компанию сегодня ночью. Однако теперь Гансу приходилось нести ответственность сразу и за себя, и за Мигнариал. Более того, теперь у него были обязанности, от которых он не имел права увиливать. Все это означало, что Ганс стал мужчиной - вне зависимости от его желания. Конечно, он был еще весьма молод, и его превращение во взрослого мужчину пока еще не завершилось.
      Однако Ганс больше не был орудием в чужих руках, тем глупцом, что похитил Сэванх ради выкупа и свалился в колодец. И конечно же, он уже не был тем юным бездельником, укравшим военный штандарт, чтобы использовать его в качестве ночного горшка.
      И вот теперь Ганс напоил и накормил животных и присмотрел за тем, чтобы и Мигнариал, и он сам устроились на ночь подле своей поклажи. Втайне от Мигнариал он положил оружие так, чтобы оно было у него под рукой. Мигнариал хотела улечься спать слева от Ганса, потому что привыкла спать на правом боку. Однако Ганс намеревался оставить свою левую руку свободной, но говорить об этом девушке не желал. Он придумал какое-то объяснение, и Мигнариал легла справа от Ганса, полностью одетая - так же как и он. Слегка подогнув колени, девушка прижалась спиной к правому боку своего спутника.
      Ганс улегся, но спать себе запретил. Он был настороже.
      Ни единый звук не тревожил его. Конечно, глупый осел то и дело негромко фыркал, однако вокруг было так тихо, что Ганс слышал даже едва различимое посапывание Мигнариал - она уткнулась носом в свой согнутый локоть и оттого дышала слегка с присвистом.
      "Надеюсь, она не будет свистеть так все время", - подумал Ганс.
      Это была его последняя мысль, после чего его все-таки сморило. Тот, кто следовал за ними, действительно умел двигаться бесшумно и, зайдя на стоянку, вел себя тихо. Однако недолго.
      ***
      Разбудил Ганса довольно громкий и какой-то нечеловеческий звук, раздавшийся прямо у него над ухом, и ощущение тяжести сбоку. Поскольку Мигнариал спала с противоположной стороны, то Ганс вздрогнул и одним прыжком вскочил на ноги. Он вскинул левую руку и отвел ее назад, готовясь метнуть тонкий острый нож; в правой руке он сжимал рукоять ибарского ножа, готовясь защищаться - или биться насмерть.
      Ганс все еще смотрел, разинув рот, на источник странных звуков, когда Мигнариал потянулась и сказала:
      - Ой, Ганс, смотри! Котик, здесь, в пустыне! Ганс кивнул:
      - Вижу. Во имя всех преисподних, Нотабль, что ты здесь делаешь?
      Очень большой и очень рыжий кот немедленно подошел к Гансу и принялся тереться всем телом о его ногу. Проделывая эту приятную процедуру, кот невероятно громко мурлыкал. Когда кот потерся о лодыжку Шедоуспана боком, настала очередь гибкого сильного хвоста, который сперва наполовину обвился вокруг ноги, а затем соскользнул прочь. Сделав пару шагов, кот развернулся и решил повторить церемониал, на сей раз двигаясь в обратную сторону. Помимо мурлыканья, он издавал и другие звуки, очень тихие, но в то же время весьма настойчивые.
      - Глазам своим не верю! Он шел за нами! Я же видел, но потом подумал, что мне показалось! Именно это я и видел! То есть я хочу сказать - я видел его! Нотабля!
      - Это и есть Нотабль? Но это же невозможно! Всю дорогу от Санк... Ганс, это Нотабль, тот самый кот, о котором ты мне рассказывал?
      - Он самый. Ox! - Ганс воткнул длинный клинок в землю и присел на корточки, убрав в ножны метательный нож. Он осторожно, как бы пробуя, положил ладонь на спину Нотабля - кот немедленно выгнул хребет и принялся тереться мордой о ладонь, издавая звук, похожий на журчание ручья. Вторую руку Ганс протянул к Мигнариал.
      - Нотабль. Нотабль, смотри. Друг... Нотабль, проклятье, смотри! Нотабль, это друг. Мой.., мой лучший друг, Миг-на-ри-ал. Мигнариал, Нотабль. Друг! - Почти не разжимая губ, Ганс тихо произнес:
      - Мигни, это не игрушки. Он очень свирепый. Не вздумай приласкать его.
      - Мра-ар?
      - Какой у него кошмарный голос, Ганс! И он урчит совсем не так, как другие коты! Он ни разу не сказал "мяу". Привет, Нотабль! Ты такой большой и красивый. Меня зовут Мигнариал.
      Нотабль наклонил голову, держа уши торчком. Придав своей морде умильное выражение, он издал вопросительно-ласковое "Мя?". А затем громко замурчал.
      - Ох, какой милый котик! Какой славный маленький.., ну, в общем, очень славный кот. Ганс! Отпусти мою руку, я не собираюсь... Ой, Ганс! Он, должно быть, умирает с голоду!
      - Хм. Нотабль.., во имя всех преисподних, зачем ты ушел следом за мной? Ахдио, наверное, рвет и мечет. Стены кулаком прошибает.
      - Мияурр!
      - Ладно, ладно! - Улыбнувшись, Ганс вытянул руку. Нотабль отступил на пару шагов и уставился на него, хлеща хвостом из стороны в сторону.
      - Мауу!
      - Ладно, хорошо. Мигни, может, ты дашь ему что-нибудь поесть, чтобы.., хм.., чтобы понравиться ему? Поверь мне, это не просто кот. Нотабль бойцовый кот, он приучен нападать. Бросается - глазом моргнуть не успеешь. Но только на тех, кто ему не нравится. Или на тех, кто угрожает Ахдио. Ну или мне теперь. Он принадлежал Ахдио и...
      - Я помню, - отозвалась Мигнариал, доставая еду из вьюков. - Этот кот любит только одного человека. Ты говорил мне, что Нотабль ненавидел всех, кроме Ахдио, а ты ненавидел котов. Но Нотабль сразу же научил тебя уважению к нему, а потом он стал твоим другом по гроб жизни. А я...
      - Да. Ты видела для меня. Ты сказала, чтобы я взял его с собой в ту ночь, когда я собирался забраться во дворец, чтобы украсть скипетр Бейсы для мятежников из НФОС. Ты ведь не знала, что я буду делать, и никогда не видела Нотабля. Ты просто велела мне "взять с собой рыжего кота". Я его взял. И он спас мне жизнь. Нотабль спас мне жизнь! Однако после этого я отнес его обратно к Ахдио и никогда даже не мечтал, что... Проклятье! Во имя жаркого ада, как ты тут оказался, Нотабль? Мы уехали из Санктуария три дня назад!
      Нотабль и виду не подал, что услышал Ганса, - лишь повел хвостом при звуке своего имени. Кот преданно смотрел на Мигнариал, не сводя глаз.
      - Это какая-то загадка, Ганс, и все же он здесь. Ты здесь, Нотабль, славный.., ой! Он действительно голодный!
      - Ладно, дай ему еще поесть. Проклятье, Нотабль! Мне еще повезет, если старина Ахдиовизун не явится и не набросится на меня. Ахдио такой здоровенный, что ему не нужно оружие! Ну и что нам теперь с тобой делать?
      Нотабль дернул хвостом. Он смотрел только на Мигнариал, точнее, на руки Мигнариал, и при этом урчал так громко, что впору было пугать маленьких детей - если бы здесь, в пустыне, были дети. Кот сожрал вторую порцию еды, не успела Мигнариал и глазом моргнуть. Лишь после этого несносное животное соизволило обратить внимание на Ганса и подало голос с требовательными нотками.
      - Ну нет! Нотабль.., в это время ночи? Мы хотим спать! Нотабль повторил свое требование, на сей раз угрожающе. Одна из лошадей нервно вздрогнула и ударила копытом о песок.
      - Ох! - воскликнула Мигнариал. - Бедный котик! Он наверняка хочет молочка.
      Ганс искоса взглянул на нее. Затем вздохнул и поднял с земли глиняную миску. Ноги, натертые за день в седле, болели и не желали передвигаться. Постанывая, Ганс неохотно направился к одному из кожаных вьюков. Не к тому, который звенел, а к тому, который булькал. Когда Ганс поставил миску на песок, Нотабль молнией бросился к ней, утробно урча и посматривая то на миску, то на человека. Затем кот издал такое "Мрау!", что Мигнариал в изумлении всплеснула руками.
      - Ганс, ты же не собираешься поить кота пив... Нотабль принялся жадно и шумно лакать пиво еще прежде, чем Ганс закончил наполнять миску.
      - Этот кот, - произнес Ганс, - обучен нападать. Большой, рыжий бойцовый кот, умеет сторожить и действительно любит меня. К тому же он жил в таверне, не забывай - в таверне у Ахдио. Нотабль обожает пиво.
      Мигнариал хлопнула в ладоши и шлепнулась на песок, хохоча, в вихре разноцветных юбок. Ганс заметил, что она по-прежнему носит под ними темно-красную траурную одежду.
      "Проклятье, я просил ее не делать этого. А она нацепила поверх еще одну юбку и блузку". Нотабль с удовольствием лакал и попутно издавал невообразимый звук, мурлыча с открытой пастью. Ганс оторвал взгляд от ног Мигнариал и уставился на огромного рыжего кота, покачивая головой и зевая.
      - Иии-аааа!
      - Ох, заткнись, проклятый тупой осел, пока я не натравил на тебя этого кота-демона!
      Нотабль довольно облизывался.
      ***
      На следующее утро Ганс и Мигнариал наблюдали странное зрелище: огромный рыжий кот, ступая по песку неспешной, почти царственной походкой, присущей порою всем котам, по очереди подошел к каждому из трех верховых животных. Постепенно лошади и онагр успокоились. Судя по всему, четвероногие каким-то образом сумели познакомиться друг с другом.
      - Мне кажется.., мне кажется, что этот кот - не совсем тот, задумчиво произнесла Мигнариал, глядя на Нотабля.
      - Во имя очей Ильса, не говори так! - отозвался Ганс, понизив голос, а затем вернулся к навьючиванию поклажи на спину онагра, стараясь, чтобы вьюки уравновешивали друг друга. - Молодчина, Тупица, хорошо! Оставил целую кучу навоза для тех, кто будет здесь после нас. И ты тоже. Черныш. Ну, Инджа, а ты чем похвалишься?
      Спустя некоторое время Ганс сказал Мигнариал, что можно отправляться в путь. Он помог девушке забраться на спину ее гнедого. Когда Мигнариал поставила ногу в сложенные "ступенькой" ладони Ганса и уселась в седло, он нежно похлопал ее по колену. Мигнариал дернула ногой, едва не пнув Шедоуспана в бок.
      - Прекрати немедленно!
      Ганс склонил голову набок и удивленно посмотрел на Мигнариал, вскинув брови, словно бы задавая безмолвный вопрос.
      - Ох! Прости меня, милый! Эта привычка... Извини меня! - И девушка выставила колено, чтобы Ганс мог еще раз похлопать по нему.
      Ганс, конечно же, предпочел пропустить это мимо. "Напряжена, как тетива лука, - угрюмо подумал он. - Лунный Цветок слишком долго держала ее под крылышком". Тревожные мысли о будущем вновь пробудились в голове Ганса. Он повернулся спиной к виновато понурившейся Мигнариал. Однако Ганс не стал успокаивать девушку. Вместо этого он мрачно вскарабкался в седло, к которому питал глубокую ненависть - поскольку оно находилось на спине у лошади.
      Устраиваясь в седле, Ганс ворчал себе под нос, что к лошадям неплохо бы приспособить еще и подставки для ног.
      - И тогда ноги не болтались бы в воздухе и не колотили бы по круглому брюху этой здоровенной животины.
      - Ты не любишь лошадей, милый?
      - Я люблю лошадей, Мигни, не беспокойся. Я просто терпеть не могу ездить на них, - ответил Ганс и быстро добавил:
      - А если ты скажешь, что без лошадей было бы еще хуже, я сверну тебе шею!
      Мигнариал отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
      - О нет! Ганс! Мы забыли про Нотабля - что нам делать с ним?
      - Хм... Я об этом не подумал. Но в конце концов он добрался сюда из самого Санктуария следом за нами.., зачем ты это сделал, глупый кот?
      Нотабль величественно прошествовал мимо коня Ганса, не удостоив его даже взглядом своих холодных зеленых глаз. Затем, без видимых усилий и вроде бы даже не задумываясь, кот показал, что может позаботиться о себе сам: он одним прыжком очутился поверх поклажи на спине у осла. Мигнариал хихикнула. Ганс, затаив дыхание, ухватил недоуздок испугавшегося онагра. Но затем онагр оглянулся назад, пару раз тряхнул головой и успокоился. Судя по всему, он смирился с необычным всадником и с добавочной тяжестью на спине.
      - Ox, - произнес Ганс, встретив немигающий, загадочный взгляд кота. Ну, вы двое, уже готовы тронуться в путь? Ну что же, придется еще малость поджариться на солнышке.
      - Эгей, - откликнулась Мигнариал, - теперь нас уже трое.
      И это действительно было так.
      Ганс щелкнул языком и слегка стегнул своего коня поводьями. Они оставили крошечный оазис позади и вновь оказались среди бескрайних песков, нагретых безжалостным солнцем.
      ***
      По дороге Ганс вспоминал о том, как он познакомился с Нотаблем и как после этого Мигнариал сказала, глядя ему в лицо недвижным взглядом: "Когда ты полезешь по шелковой веревке ради Санктуария, возьми с собой большого рыжего кота".
      - Я и понятия не имела, что виделась с тобой, пока ты не сказал мне об этом, - произнесла девушка дрожащим голосом. - Я совсем не помню этого. И я, конечно же, не знала, что ты в ту ночь собираешься пробраться во дворец, да еще через стену.
      - Я знаю. У тебя есть дар, Мигнариал. Точно так же, как у твоей матери, истинной с'данзо. Ты наделена видением. Ты уже три раза видела для меня. И всякий раз ты говорила мне, что я должен сделать или взять, и это действительно оказывалось необходимо. Ты уже три раза спасла мне жизнь, Мигни! - И Ганс направил своего коня поближе к лошади Мигнариал, чтобы прикоснуться к ладони девушки и обменяться с нею взглядами. Мигнариал кивнула.
      - Мне хотелось бы помнить о том, как все было. Но такова сущность дара. Видение бывает гораздо легче и яснее - намного острее, как говорила мама, - если оно касается того, кого ты любишь. Бывают и помехи. Они.., ой, смотри! Змея!
      Они смотрели, как желтовато-коричневая змея, длиною около четырех футов, извиваясь, ползет по песку.
      - Теперь понятно, откуда берутся эти извилистые следы, - промолвила Мигнариал. - Кажется, она испугалась нас сильнее, чем я - ее. Спокойно, Инджа. Она уползла. Возможно, она даже не ядовитая, не такая, как те ужасные маленькие змейки у бейсибцев. Как они называются - бейниты? Ганс, ты говорил, что Нотабль спас тебя от одной такой змеи...
      - Ага. Забраться с Нотаблем на стену дворца было не так-то просто! Я посадил его в кожаный мешок, висевший у меня на груди. Я не мог навьючить его на спину, потому что он перетянул бы меня, когда я шел вверх по стенке.
      - Шел?
      - Ну, понимаешь, ты просто перебираешь веревку руками, вот так, а ноги.., ну, переставляешь по стене, как будто идешь. Это намного легче, чем просто карабкаться вверх.
      Мигнариал кивнула, но не улыбнулась:
      - Надеюсь, мне никогда не придется увидеть, как ты делаешь это!
      - Думаю, что вряд ли, - отозвался Ганс. - Зачем мне лазить по стенкам, если у нас полно добрых ранканских монет? Ну, словом, когда я забрался в королевские покои, я вытащил Нотабля из мешка. А в следующий миг я оказался нос к носу с бейнитом и понял, что мне крышка. А Нотабль загнал змеюку в этот самый мешок, который я тут же туго-натуго завязал и завернул в наволочку, после чего завязал и ее тоже. Потом я ухватил корону и оставил на ее месте палочку, которую дала мне та уродливая оборванка. Только это была Эши, и она сказала мне что-то странное. А потом...
      - Просто не могу поверить, что богиня Эши являлась тебе, Ганс. Я хочу сказать, что боги и богини... Мы, с'данзо, просто не верим в них!
      - А мы, илсиги, верим, и я тоже верю. Поэтому лучше не упоминай об этом при мне и не смейся над этим. Я знаю, Мигнариал. Я видел, как та уродливая, прыщавая и тощая девчонка внезапно засияла ярким светом и стала невероятно прекрасной. Я точно знаю! Это была Эши, сама красота, покровительница любви. И она сказала мне.., хм... - Ганс попытался слегка соврать:
      - Я уже и не помню что.
      - Я знаю, - произнесла Мигнариал холодно. - Ты просто не хочешь снова признаться в этом. "Возлюбленный", ха! Ты говорил, что она сказала тебе: "Возьми это! Разве ты действительно забыл все так скоро, сын бога.., возлюбленный".
      - Хм.
      Помолчав, Мигнариал продолжила:
      - А потом она исчезла. А когда ты бросил палочку на кровать Бейсы, палочка превратилась в змею и заползла под покрывала.
      Ганс почувствовал, как по его спине, невзирая на жару, пробежал озноб, тем не менее он откликнулся:
      - Именно так и случилось. Я надеюсь, что змея все-таки укусила Бейсу. Может быть, сейчас она уже умерла.
      - Ха! Если змея укусила ее, то это скорее змея умерла от ее яда! Ну, как тебе путешествие верхом, Нотабль?
      Кот лишь дернул хвостом, услышав свое имя, но даже не глянул в сторону Мигнариал. Он уютно устроился поверх поклажи на спине онагра и делал вид, что смотрит вперед. Однако глаза его были закрыты, рыжий мех полыхал на солнце, словно пламя.
      - Красивый котик! Милый Нотабль, - промолвила Мигнариал тем неестественно высоким голосом, которым люди обращаются к животным и грудным младенцам. - Такой хороший, такой.., большой котик!
      - Ну да. Мигни!
      - Что?
      - Послушай, я никогда до того не видел ту костлявую оборванку, и я, конечно же, не был ее Любовником! И вряд ли я прихожусь сыном богине Эши. Разве так может быть? Она, должно быть, имела в виду что-то другое. Ну, понимаешь, какой-то другой смысл или что-то в этом роде. Мы все знаем, что боги любят говорить загадками. Почему бы и нет? Почему боги должны говорить все прямо? Ведь они же не люди.
      - Боги, - повторила Мигнариал, не глядя на Ганса.
      - Послушай, я же просил тебя не смеяться над богами. Особенно в присутствии человека, который видел одного.., одну из них. Как тебе понравится, если я стащу тебя с лошади и отшлепаю тебя.., хм.., по тому, на чем сидишь?
      Мигнариал резко повернулась к нему и блеснула из-под белого капюшона своими огромными карими глазами:
      - Попробуй, а я посмотрю, как это у тебя получится!
      - Посмотришь? Хм-м.., сейчас слишком жарко для этого. Ты не могла бы подождать хотя бы до заката?
      Мигнариал смотрела в полночно-черные глаза Ганса, становившиеся порою зловеще-непроницаемыми, и губы девушки подрагивали. Неожиданно, не в силах сдержаться, она рассмеялась. Ганс подхватил смех. Ему чрезвычайно редко приходилось радоваться, однако он усердно пытался восполнить недостаток опыта.
      ***
      Лошади и онагр медленно тащились по дороге, изнемогая от жары. Их всадники едва удерживались в седлах, обливаясь потом. Солнце было демоном, вырвавшимся прямиком из Жаркого Ада. Вчера было так же, и наверняка так же будет и завтра. Вот что такое эта местность и это путешествие: все время одно и то же. Пустыня и солнце, солнце и небо. Ганс и Мигнариал даже и не подозревали, что все будет обстоять именно таким образом. Направляясь на северо-запад от Санктуария, они сначала ехали через травянистую степь. Трава становилась все жестче, потом поредела. А дальше лежала пустыня. Однообразное, кажущееся бесконечным море песка.
      "Просто те, кто рисует карты, знают не все", - думал Ганс, однако легче от этого ему не становилось.
      Они не видели ни единого признака жизни, не считая странных волнообразных полос на песке. Теперь путники знали, что эти следы оставляли змеи, ползшие куда-то по своим делам. Приглядевшись пристальнее, можно было разглядеть и другие следы - крошечные бороздки на желтовато-коричневой песчаной почве, вероятно, оставленные каким-то пустынным насекомым. Никаких других следов - ни отпечатков лап животного, ни следов человеческих ног. Нотабль неожиданно спрыгнул наземь, издав странный звук - нечто вроде "бр-рб-ллр", а затем помчался осматривать норки в песке, шириной не более пальца. Не успели лошади пройти и сорока шагов, как Нотабль нагнал их, громко урча. Кот смотрел на Ганса.
      - Мрар?
      - Эй, брось! Даже и не думай запрыгнуть сюда! - предупредил его Ганс. Однако Нотабль уже прыгнул. Его приземление сопровождалось приглушенным бульканьем - кот легко и безошибочно уцепился когтями за мокрую ткань, которой был накрыт бурдюк, притороченный к седлу Ганса.
      - Проклятье! - пробормотал Ганс, но Черныш только вздрогнул, повернул голову, звеня уздечкой, и затрусил дальше.
      - Если он попытается запрыгнуть ко мне на Инджу, я закричу!
      - Не запрыгнет, - заверил девушку Ганс. - Можешь не беспокоиться. Этот кот - однолюб.
      - И все равно странно, - отозвалась Мигнариал, посматривая на Нотабля оценивающим взглядом. - Тебе не кажется, что он не слишком верный? Он жил у Ахдио, и тот, я думаю, не обижал его. А потом он выбрал тебя и целых два дня и две ночи бежал по пустыне, чтобы быть с тобой! Знаешь, Ганс, коты обычно так себя не ведут. А теперь он, получается, твой кот. Да, Ганс?
      Ганс пожал плечами. Не глядя, он протянул руку назад, чтобы погладить рыжего зверюгу.
      - Тебе нравится ехать верхом, Нотабль? Почувствовав на спине руку хозяина. Нотабль замурлыкал.
      - Ты знаешь, что я никогда не любил котов? Просто терпеть не мог!
      - Да, Ганс, я знаю.
      - Любая тварь, которая смотрит на человека так высокомерно.., да ее просто не должно быть на свете, я это всегда говорил.
      - Я помню.
      Ганс вздохнул и вскинул голову.
      - Нотабль - это совсем другое дело.
      Ему пришло в голову, что у этого кота, очевидно, хватило соображения или здравого смысла, чтобы не выпускать когти, запрыгивая на спину лошади. Иначе Черныш сейчас мчался бы галопом. А так конь неспешно трусил шагом, даже не думая о том, что у него на спине едет кот, который способен запустить ему в шкуру свои острые, как иглы, когти - не успеешь моргнуть глазом или дернуть ухом.
      Нотабль мурлыкал.
      Они проехали мимо островка желтоватой, колючей и чахлой растительности, и миг спустя онагр натянул недоуздок.
      - Подожди чуток, - сказал Ганс. - Тупица хочет закусить.
      Это оказалось не совсем верно. Онагр обнюхал эту жалкую пародию на траву и понял, что это несъедобно. Испустив один из своих непередаваемых воплей, осел отошел в сторону на несколько шагов и оказался между двумя лошадьми.
      Через несколько секунд Мигнариал сообщила:
      - Ты не поверишь, Ганс, но Нотабль и Милашка соприкоснулись носами.
      - Нотабль, ты что, совсем нюх потерял?
      Нотабль не ответил. Некоторое время спустя Тупица немного отстал, предпочитая держаться сзади. Онагр и лошади медленно плелись, мокрые от пота. Всадники едва удерживались в седлах, сморенные жарой. Нотабль задремал, сидя за спиной у Ганса.
      Мигнариал случайно заметила вдалеке проблеск белесо-голубого неба. Они с Гансом обсуждали это в течение нескольких минут. Еще около десяти минут девушка рассуждала о том, как выглядит небо над Санктуарием и над морем в разное время суток и года.
      Когда Ганс и Мигнариал остановили лошадей рядом, чтобы отхлебнуть по глотку воды и обтереть влажной тканью лица, Нотабль проснулся. Он потянулся, сел, облизал одну лапу и зевнул, состроив чрезвычайно устрашающую гримасу. После этого он легким прыжком перескочил на свернутое одеяло, притороченное позади седла Мигнариал и прикрытое краем ее юбок. Инджа вздрогнул, однако этим и ограничился. Вероятно, он решил, что разумнее будет стоять спокойно.
      - Ой, он напугал меня до полусмерти!
      Ганс постарался согнать с лица хмурое выражение.
      - Он просто навещает всех по очереди, вот и все. Следом будет твой черед, тупой дурень.
      - Ганс, давай дадим онагру какое-нибудь имя. Ганс безразлично пожал плечами. Убрав кувшин с водой подальше, он причмокнул, понукая своего коня.
      - Ну ладно, попробуй придумать ему имя. "Милашка" не подойдет.
      Несколько минут спустя девушка спросила:
      - Может быть... Молин?
      Ганс расхохотался. Молин Факельщик был главным ранканским жрецом Санктуария. Почему бы и нет? Однако затем Шедоуспан нахмурился. Может быть, Мигнариал просто хочет таким хитрым образом посмеяться над богами? Ганс поразмыслил и примерно лигу спустя выдвинул встречное предложение:
      - А может, лучше Инас? В честь старого Инаса Йорла, этого мага или кто он там?
      Мигнариал засмеялась.
      ***
      Еще одна ночь и еще один день в пустыне. Лошади и онагр медленно тащились, изнывая от жары. Их всадники едва удерживались в седлах, обливаясь потом. Солнце было демоном, вырвавшимся прямиком из Жаркого Ада.
      Единственной интересной стороной этого путешествия были уроки, которые Ганс брал у Мигнариал. По несколько раз в день путники останавливались, чтобы слезть с седла и размять ноги. После этого для Ганса начинался очередной урок. Девушка подметила, что песок можно отлично использовать вместо грифельной доски. На нем можно писать или рисовать, с него можно легко стереть написанное. Ганс учился писать свое собственное имя. В качестве грифеля ему служил один из его ножей, грифельной доской была пустыня. С каждым разом у Ганса получалось все лучше и лучше. Прямая линия сверху вниз, потом от ее вершины - вбок; две линии наклонены одна к другой и соединены мостиком; еще раз так же, только обе линии вертикально... Г А Н С...
      Он мечтал, чтобы кто-нибудь попросил его поставить подпись на какой-нибудь бумаге! Теперь ему не придется больше переживать и мяться в затруднении! До чего же здорово - после стольких лет научиться чему-то полезному, уметь распознать и написать свое имя!
      Нотабль продолжал свои блуждания. То он в течение некоторого времени ехал на спине онагра, которого теперь звали Инасом, но который тем не менее оставался тупым ишаком, то, издав гортанное урчание, спрыгивал наземь, чтобы осмотреть какой-нибудь заинтересовавший его предмет, облегчиться или просто немного размять лапы, то вспрыгивал на лошадь позади Ганса, мурлыча что-то. Однажды кот направился куда-то в сторону с таким видом, словно намеревался совершить важное открытие. Хотя местность была однообразной, однако совершенно плоской назвать ее было нельзя, и через некоторое время путники потеряли кота из виду. Мигнариал забеспокоилась, но Ганс только пожал плечами:
      - Он вернется.
      И вправду, Нотабль скоро появился в поле их зрения. Его рыжий мех пламенел на солнце. Кот шествовал с гордым видом, неся в зубах добычу. Маленький пустынный зверек, похожий на хомячка, был еще жив. Мигнариал была вне себя от ужаса и отвращения.
      - Ну, коты обычно сразу не убивают добычу, - сказал Ганс. - Хоро-о-ший котик, умница! Пусть он поиграет с этой зверюшкой, Мигни, коты всегда так делают.
      - Это отвратительно! Это ужасно! Я не могу слышать, как бедный зверек пищит. Ему же больно! Это невыносимо! Ганс.., сделай что-нибудь!
      Не скрывая раздражения, Ганс натянул поводья и спешился, после чего подошел поближе к Нотаблю и его добыче. Валяясь на песке, Нотабль играл со зверьком в "кошки-мышки". Ганс одним ударом обезглавил несчастную жертву, разом прекратив ее писк и страдания. Потом деревянной походкой вернулся к лошади, взгромоздился в седло и причмокнул, понукая коня.
      В течение следующих двух часов Ганс не произнес ни единого слова. Не то чтобы требование Мигнариал заслуживало такого отношения - просто было слишком жарко, и Ганса злило вообще все.
      Нотабль тоже не проявлял дружественных чувств. Возиться с добычей гораздо интереснее, если она двигается и издает восхитительные звуки.
      ***
      Еще одна ночь, а затем еще один день без каких-либо видимых перемен. Путники ехали, стараясь забыть о стертых бедрах и прочих больных местах.
      Ганс с возрастающим раздражением смотрел на Мигнариал, думая о том, что из-за всех этих одежек - юбок, кофточек, безрукавки - она похожа на бесформенную кучу цветного тряпья, поверх которого наброшен белый балахон.