Лезвие скользнуло по ребрам, оставив длинную царапину, но не причинив заметного вреда. Волк зарычал от боли и ярости и отполз в сторону. Молодой волк перекувырнулся через голову, чтобы увернуться от меча, Брандал сумел сильно ударить его ногой и снова прижался спиной к скале. Король бросил взгляд на дорогу. Нагая женщина-вир, все еще покрытая потом после превращения, ковыляла назад, пригнувшись к земле и принюхиваясь. Брандал кинулся к ней. Оба волка, уже на ногах, бросились за ним, решив, что он обратился в бегство. Прежде чем король поднял меч, один из волков тявкнул. Для Брандала это был обычный волчий лай, но женщина поняла, о чем предупреждает ее оборотень: она обернулась к Брандалу и, повинуясь волчьему рефлексу, оскалила зубы. Брандал нанес ей быстрый удар в грудь и выдернул меч прежде, чем она упала. Женщина не сделала попытки защитить грудь руками, как поступил бы на ее месте человек: она все еще не пришла в себя после превращения, но перед смертью безуспешно попыталась вонзить зубы в человека. Один из волков горестно взвыл и отчаянно атаковал Брандала. Тот отскочил в сторону и нанес удар мечом, задев переднюю лапу зверя. Это был более молодой из вир, он упал, потом поднялся и заковылял на трех лапах. Брандал знал, что как только зверь научится сохранять равновесие, он станет не менее опасен, чем был. Старый волк, не обращая внимания на ранение собрата, рванулся вперед, отрезая человеку дорогу к скале. Он несколько раз тявкнул, как будто давал указания молодому. Волки снова стали кружить вокруг Брандала. Теперь его спина была ничем не защищена. Бой будет совсем коротким. Брандал размотал плащ, защищавший его горло, распорол кинжалом рукав куртки и обернул ткань вокруг левой руки, кинжал пришлось засунуть за пояс. Теперь старый волк был более осторожен. Он медленно приближался к человеку слева, внимательно следя за малейшим его движением. Брандал услышал скрежет когтей по камню справа, совсем близко, усилием воли заставил себя не оборачиваться и сделал выпад в сторону седого. Молодой вир зарычал и прыгнул на Брандала. Тот быстро сделал шаг назад, одновременно взмахнув плащом, как тореадор. Юнец запутался в ткани и опрокинулся на спину, рыча и терзая плащ клыками. Брандал изо всех сил ударил его мечом, упал на колени и заслонился обмотанной курткой рукой, сунув ее в пасть кинувшемуся на него седому волку. Зверь вцепился в ткань и начал рвать ее. Брандал бросил меч, выхватил правой рукой кинжал и вонзил его в горло оборотня. Поднявшись на ноги, король увидел перед собой мрачную картину трансформации. Легенда не обманывала: оборотень, погибший в обличье волка, после смерти превращается в человека. Там, где упал волк с поврежденной лапой, теперь лежал парнишка с раной в груди, сжимая левой рукой изувеченную правую. Брандал наклонился и закрыл ему глаза. Лицо оборотня все еще выражало боль и ярость. Король перешел ко второму - жилистому человеку с короткими седыми волосами и перерезанным горлом - и закрыл глаза и ему. Сходство между вир бросалось в глаза: вероятно, это были отец и сын. Брандал печально посмотрел на мертвецов - о них никак нельзя было сказать, что они покоятся в мире. Холодный гневный голос произнес: - Я бы оставила их, как есть. Брандал обернулся. На вершине холма, там, где Странный Путь вел на Перекресток, стояла Моргана. Ее было трудно рассмотреть: она находилась точно на границе между мирами, готовая отступить, если Брандал нападет на нее. - Ты совсем не изменился, - сказала она. - А я? Порыв ветра взметнул ее рыжие с сединой волосы, солнечный луч упал на ее лицо. У Брандала перехватило дыхание: она была прекрасна, и всегда будет прекрасна для него. Моргана прищурилась на солнце, на ее лице появилось хищное выражение. Да, физически она красива, но в том, что он раньше принимал за страсть, теперь он видел злобу, то, что раньше казалось ему силой воли, теперь выглядело только как жестокость. - Да, - ответил он. - Ты все такая же. Моргана начала ходить взад-вперед - расплывчатый образ на самой границе Перекрестка. Она, как всегда, не могла сохранять неподвижность. - И ты так и не обрел вкуса к убийствам. - Только поэтому ты до сих пор жива. Разве ты забыла, как генеральный инспектор умолял меня позволить тебя казнить, когда были обнаружены те захоронения? - Да, - улыбнулась Моргана. - Я помню. - Но улыбка показала слишком много зубов, через секунду Моргана уже снова ходила туда-сюда, сжав губы. - Если бы одних воспоминаний было достаточно, я никогда не смогла бы совершить ничего нового. Она неожиданно раскрыла перед Брандалом свое бессилие, захваченная вихрем собственной вины и непреодолимых стремлений. Брандал грустно смотрел на нее, не в силах ни помочь ей, ни остановить. - Почему? Почему я это делаю? - Моргана все еще металась ломая руки. - И я должна повторять все снова и снова. Кровь, высыхая, темнеет и крошится, становится всего лишь пылью. Свежая же кровь сверкает, как жидкая драгоценность, как живой рубин. И я украшаю себя ею, украшаю, украшаю, но она не остается свежей, и всегда нужна новая. Она спорила сама с собой, спорила и проигрывала спор - так было всегда, сколько Брандал ее знал. Неожиданно Моргана овладела собой и ласково улыбнулась королю: - Ты часто думал обо мне? - Часто. И по многим поводам. А ты вспоминала меня? - Слишком часто. И по слишком многим поводам. - Она закуталась в свой пурпурный плащ, правая рука, казалось, по собственной воле начала крутить прядь волос. - Может быть, именно поэтому мне так хочется вернуться из-за тебя. Не знаю. - Скажи... Тогда, давно, тебе был нужен я, или ты только хотела получить власть над Перекрестком? Моргана ничего не ответила. - Сколько тебе лет? - спросил Брандал. Моргана промолчала. - А я был тогда молод! - вырвалось у короля. - Верно, ты был молод, - ответила она с холодной улыбкой. - Тем легче было мне добиться своего. - Да, это так, - согласился Брандал. Он сидел рядом с телами вир, наблюдая за Морганой и за тем, не зашевелится ли трава у не? за спиной. - Ты выбрала себе хороших союзников, - переменил он тему. - Это был мой единственный шанс. Из всех обитателей Перекрестка только вир с легкостью находят дорогу из одного мира в другой. - Это не так. Есть и другие... Мы думаем, что Великие тоже летают где хотят. Может быть, тебе было бы лучше заключить союз с ними, а не с их врагами. Моргана оскалила зубы: - Мне не нужна их помощь. - Однако взгляд, который она бросила вверх, не был беззаботным. - Может быть, и нет. Но все равно: ты выбрала себе подходящих союзников только вир убивают и мучают ради удовольствия. То есть из тех, кто все еще живет на Перекрестке, - поправился Брандал. Какое-то мгновение ее лицо казалось лишенным всякого выражения. - Ты меня так и не простил. - Ты ошибаешься, - серьезно ответил ей король. - Тебя я давно простил. Я не могу простить себя. - За то, что отправил меня в изгнание? - За то, что не позволил тебя убить. - О да, - горько отозвалась Моргана. - Ты спас меня. Позволил одеть в рубище и отправить - с завязанными глазами - по одному из этих твоих Странных Путей. И вот я здесь - в стране, где вместо воды грязь и вместо воздуха пыль, где даже королевы пресмыкаются, а живые стыдятся того, что живы. - Стало ли лучше, - тихо спросил он, - от того, что совершила там ты? Моргана резко выпрямилась: - Не смей меня судить! Какой из тебя король! Ты только посмотри на себя: старые сапоги, помятые доспехи, драный рюкзак, выщербленный меч... - Я был в походе, - напомнил ей Брандал. - Но и вернувшись, ты не будешь купаться в славе и богатстве. - Моргана надула губы. - Твои одежды останутся столь же простыми, оружие ничем не украшенным. Ты носишь свою бедность как знак отличия. Ты просто не представляешь себе, как править должным образом. Руки Морганы скользнули по плащу и распахнули его. Лишь брошь на плече не дала плащу соскользнуть. Брандал посмотрел на брошь: - Ты все еще носишь ее. Моргана положила руку на изображение воина, поражающего копьем грифона, и стала вертеть его, заставляя солнечный луч вспыхивать в рубинах. - Я помню это украшение, - сказал Брандал без улыбки. - Слишком хорошо помню. Как мог я позволить тебе причинить так много зла стольким существам? Ответ, казалось, вырвался у Морганы против воли сквозь стиснутые зубы: - Ты любил меня. - И это вызывало у тебя только злобу, - устало кивнул Брандал. - Так же, как и многое другое. Моргана повернулась и исчезла, сделав шаг по Странному Пути. Брандал вновь взглянул на мертвые тела у своих ног. На руках обоих вир были заметны маленькие синеватые точки, как будто от уколов иглы или булавки. Король повернул закостенелую руку одного из оборотней, внимательно рассматривая ее. Ему так и не удалось понять, что это были за отметины. Нужно будет распорядиться, чтобы все его подданные присматривались к незнакомцам, у которых окажутся иглы или булавки. Нужно выяснить, для чего они применяются, - прежде чем генеральный инспектор убьет чужаков. Брандал уже далеко отошел от места схватки, когда вспомнил: ветеринары, которых позвал Филдс, используют иглы в своей работе. Моргана была права насчет того, что даже и в своем королевстве Брандала ждала весьма скромная одежда. Он вскоре добрался до того места, где в выемке скалы спрятал свои вещи, отодвинул камень, достал их и наконец-то смог снять солдатские доспехи. Там же были спрятаны и его дорожные припасы. Брандалу на дороге никто не встретился, благоразумные путешественники давно расположились на ночлег. Король шел всю ночь, не находя успокоения в движении, и лишь на рассвете позволил себе короткий отдых.
      ГЛАВА 24
      Бидж испытала странное чувство, столкнувшись с Дэйвом посреди университетского городка. Хотя оба приехали в Кендрик одновременно, им не случалось встречаться, пока они не поступили в ветеринарный колледж. Каждый год в университете появлялось более трех тысяч студентов, и, несмотря на то что на каждом факультете однокурсников насчитывалось только несколько десятков человек (в ветеринарном колледже, например, их было восемьдесят восемь), многие из них знали друг друга только в лицо. По правде сказать, Бидж всегда раздражали и бесцеремонность Дэйва, и подчеркнутые манеры вундеркинда. Впрочем, она не сомневалась, что, если бы Дэйва спросили, он сказал бы, что она тоже не в его вкусе. На Перекрестке с ним чувствуешь себя уютнее, чем посреди городской улицы, подумалось Бидж. Дэйв, похоже, тоже был не в своей тарелке, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, он выдавил из себя: - Что ты сегодня поделываешь? Первую половину дня Бидж посвятила выяснению состояния своего счета в банке, написанию еще трех прощальных писем, очередному взносу за купленную в рассрочку подержанную "шеветту". Она также посетила местного адвоката, чтобы посоветоваться, что ей следует предпринять относительно оставленного матерью наследства на случай собственной преждевременной кончины. Адвокат похвалил ее за предусмотрительность и сказал, что ничего, кроме адреса брата Бидж и копии завещания ее матери, не потребуется. - Да так, занимаюсь всякими текущими мелочами. - Вот и я тоже. Из-за этой практики мы теперь мало бываем в городе. - Дэйв умолк. Ни один из них не делал попытки попрощаться, и неловкое переминание с ноги на ногу могло тянуться до бесконечности. Бидж посмотрела по сторонам, стараясь придумать, о чем еще можно поговорить. - Странно. - Что странно? Бидж показала на слоняющихся вокруг студентов, любителей мороженого, расположившихся на скамейках рядом с "Митчем", грузовички, развозящие товары из магазинов на Колледж-стрит. - Если кто-то из них побывал на Перекрестке, как можно об этом догадаться? - Если бы мы кого-то из них там повстречали, - ответил Дэйв свысока, - мы бы его узнали, верно? Бидж умела быть терпеливой, даже с самоуверенными типами вроде Дэйва. - Как определить, видя их здесь, что они там были? - Несвойственная здешним окрестностям грязь на колесах, - немедленно блеснул эрудицией Дэйв. - Будь я Бэтменом19, я бы сразу это заметил. Бидж ответила со всем тактом, на который была способна: - Если только ты не маскируешься совершенно гениально, такое везение, похоже, нам не светит. - Ну ладно, а как насчет того, что кто-то из них проговорится? - Ты хочешь сказать, что человек вдруг ни с того ни с сего начнет распространяться о единорогах, кентаврах и сатирах? Тебе самому случалось такое делать? - Ни разу. - Теперь Дэйв перешел в наступление: - А как бы ты поймала такого шустрика? Бидж подумала о картине, изображающей Хетти Хандалл, но с сожалением должна была признать, что едва ли подобные вещественные доказательства существуют более чем в единственном числе. Но с другой стороны... - Если бы мы могли догадаться, зачем они туда отправлялись, мы бы знали, что следует искать. - Ну, это очень расплывчато. - Дэйв кивнул на витрину "Митча", уставленную поникшими филодендронами и неухоженными аспидистрами. - Может, кому-то придет в голову торговать там мороженым. Как ты его вычислишь? - Показания спидометра грузовичка, - немедленно нашлась Бидж. - И мороженого нужно было бы заказывать больше. И появились бы, наверное, новые разновидности... - Вроде "Гнезда птицы рок". В этом что-то есть. - Теперь Дэйв уже наслаждался ролью детектива. - А что ты скажешь о греческом ресторанчике? - У Стана появились бы новые блюда, - сказала Бидж задумчиво. - Но он заказывает свои бараньи отбивные в чикагской фирме, специализирующейся на полуфабрикатах. - Откуда ты знаешь? - Как-то в разговоре всплыло. И если бы Стан открыл филиал на Перекрестке, ему пришлось бы тоже увеличить заказ. Дэйв наморщил лоб, усиленно размышляя, - Точно. По этому признаку налоговая полиция отслеживает тех, кто скрывает доходы. Дэйв щелкнул пальцами, а Бидж широко раскрыла глаза. - Золото! - произнесли они в один голос. Так же одновременно они повернулись и посмотрели на витрину ювелирного магазина Риерсона. Там были выставлены стеклянные кольца, часы с римскими цифрами на циферблатах, гладкие серебряные кубки еще без выгравированных на них видов спорта и дат и изобилие обручальных колец. Бидж по опыту знала, что достаточно остановиться у витрины и начать рассматривать кольца, чтобы любой поклонник начал нервничать. Она покачала головой: - Здесь все слишком респектабельно. Вайатт Риерсон, пожилой джентльмен, основавший фирму "Ювелирные изделия Риерсона" и до сих пор руководивший ею, каждый год перед началом занятий в университете посылал письмо в "Зап.-Вирдж. таймс", приветствуя первокурсников и призывая их к добропорядочности и достойному поведению. Бидж видела его, когда покупала золотые кольца для укрепления рога единорога, и нашла очень славным, хотя и несколько чопорным. Дэйв почесал в затылке: - И к тому же Риерсон сам не делает оправ, он только вставляет камни в заказанные на фабрике заготовки. Как насчет другого магазина - нового? Бидж непонимающе посмотрела на него: - Какого? Вместо ответа Дэйв повел ее к лестнице, ведущей на второй этаж здания, где размещались "Митч" и "Ювелирные изделия Риерсона". Там располагались мелкие лавочки, не настолько доходные, чтобы арендовать помещения с витриной на первом этаже. Обычно они появлялись и исчезали с калейдоскопической быстротой: вегетарианский ресторан уступал место кафе-грилю, а кафе-гриль - ливанской столовой, торгующей навынос. Бидж не бывала там со своих абитуриентских времен. Теперь между магазином воздушных змеев и пунктом проката видеокассет появилась новая вывеска: "Ограненные камни и драгоценные металлы". Под причудливо изогнутой надписью красовалось стилизованное изображение ириса, которое Бидж нашла претенциозным. Дэйв любезно открыл перед ней дверь. Выходящие на запад окна помещения были увешаны кристаллами и стеклянными бусами. Светильники под потолком оказались заключены в шары из блестящей мишурной сетки с хрустальными подвесками, свисающими вниз. Весь зал сверкал и переливался, и каждая колеблемая воздухом нить мишуры и каждая подвеска бросали радужные отблески на пол и стены. Одни стеклянные витрины содержали россыпи камней, другие - изделия из золота: филигранные броши и серьги, массивные перстни с монограммами, рунами или знаками зодиака. Отдельный прилавок был отведен друзам аметистов, кристаллам розового кварца и множеству других минералов, каждый камень поддерживался прихотливо изогнутой золотой проволокой, повторяющей и подчеркивающей его форму. Бидж переводила взгляд с витрины на витрину, растерявшись так же, как в первый свой визит на Перекресток. Здесь все было непохоже на магазин Риерсона, который специализировался на обручальных кольцах и приобретаемых по случаю окончания университета часах. Человек, стоявший за прилавком, улыбнулся, заметив ее растерянность. Он был сутул и лыс, с напомаженными загнутыми кверху пышными усами. - Я счастлив, что вы не сочли за труд подняться сюда, - сказал он с подчеркнутым акцентом аристократа-южанина. - Надеюсь, мне удастся доказать вам, что вы сделали это не напрасно. - Он широко, почти игриво улыбнулся и протянул руку: - Меня зовут Мередит У.Корлисс. Бидж показалось, что он ждет от нее реплики: "Тот самый Мередит Корлисс?", но она ограничилась тем, что назвала себя и Дэйва. - Вы интересуетесь камнями? - спросил Корлисс деловито. - Если так, то я советовал бы вам не торопясь осмотреть витрины и выбрать ту оправу, которая наиболее в вашем вкусе: дерево, золото, нержавеющая сталь. Я всегда говорю: как бы ни был хорош камень, он ничего не стоит без соответствующего обрамления. Бидж смутилась: все это звучало для нее как рассуждения эксцентричной пожилой дамы-южанки. Наконец она сумела вставить реплику: - У нас довольно необычный вопрос. Корлисс улыбнулся ей и на мгновение стал самым обычным дружелюбным торговцем. - Голубушка, на свете гораздо меньше необычных вопросов, чем вы думаете. Бидж протянула ему два треугольных сегмента монеты с Перекрестка. - Я хотела бы узнать, как с вашей помощью я могла бы обратить это в деньги. Мередит Корлисс печально посмотрел на Бидж и Дэйва: - А я-то думал, что вами движет похвальный интерес к благородным кристаллам. - Но тут же продолжил деловым тоном: - Перед вами открывается несколько путей, все не столь технически затруднительные, как может показаться. Для извлечения золота из руды используется ртутная амальгама, а затем продукт подвергается восстановлению. Если в руде содержится примесь теллура, ее нужно сначала прокалить. Существуют компактные плавильные печи - размером с духовку, их можно установить даже на столе с регулировкой нагрева, благодаря чему весь процесс легко осуществим. Если золото уже извлечено из руды, применяется традиционная технология его очистки, так впечатляюще описанная в Библии. При этом золото плавится при относительно низкой температуре и, будучи тяжелым, оседает на дно тигля, остается только удалить верхнюю фракцию расплава и перелить золото в изложницу. В результате вы получите симпатичный блестящий брусок почти чистого золота. Улыбка Корлисса стала холодной. - Следует соблюдать осторожность, чтобы не вдохнуть пары: для придания должного веса монетам в них испокон века добавляют свинец. Торговец постучал по прилавку, чтобы отвлечь Бидж и Дэйва от безумного веселья, в которое их должна была погрузить, по его мнению, эта маленькая шутка. - Но зачем трудиться? - Он протянул руку к треугольникам. - Все можно сделать гораздо проще: вы оставляете это у меня, я за небольшое вознаграждение произвожу необходимые манипуляции, и Пробирная палата Соединенных Штатов в Филадельфии осуществляет оценку ваших золотых штучек. Я включу их в большую партию, как если бы это было мое собственное золото. - Корлисс перевернул руки ладонями вверх. - Действительно, просто, - сказала Бидж. - Я не знала, что продать золото так легко. Мередит Корлисс слегка поклонился: - Почти все легко сделать, если обращаешься к специалисту. - А каково то небольшое вознаграждение, о котором вы говорили? - Семь процентов. Если вы думаете, что это много, что ж, попробуйте найти, где окажется дешевле, - сказал он с самодовольной улыбкой. - Понятно. - Бидж окинула взглядом витрины, как будто заинтересованная сверкающими камнями. - Благодарю вас за потраченное на нас время. - Буду рад вас видеть снова, - любезно ответил Корлисс. - Может быть, среди этих кристаллов найдется магический, и я увижу в нем, когда вас ожидать. Оказавшись на улице, Бидж сказала: - Ну вот и доказательство. Кто-то уже у него бывал с таким же вопросом. - Ты хочешь сказать - он знал, что нужно делать? Ну ведь он же ювелир... - Я хочу сказать - он сразу назвал свои комиссионные, ему не понадобилось их подсчитывать. - Может быть, к нему обращался Конфетка, чтобы обратить наш гонорар в деньги. Бидж покачала головой: - Ювелир ведь совсем не удивился, да и все его объяснения для него явно привычное дело. Мы не были не только первыми, мы не были и вторыми. Какая-то мысль не давала Бидж покоя. - Ты извинишь меня? Мне нужно забежать туда еще на минутку и кое о чем спросить. - Ей не хотелось, чтобы Дэйв присутствовал при разговоре. - А потом не выпить ли нам где-нибудь пива? - Годится. Как насчет Дартс-клуба? - Дэйв с вожделением посмотрел в сторону деревянной лестницы, ведущей в бар. - Замечательно. - Дэйв двинулся через улицу, а Бидж снова открыла дверь и поднялась в магазин Корлисса. Он посмотрел на нее, когда она вошла, и сказал с преувеличенным изумлением: - Голубушка, когда я приглашал вас заходить в любое время, я никак не думал, что оно наступит так скоро. Бидж вынула из кармана листок бумаги: - Я вспомнила, только когда уже вышла на улицу. Я хотела бы заказать это у вас. - Она протянула ему листок. Корлисс прочел написанное и внимательно посмотрел на Бидж, оставив все свои ужимки: - Вы серьезно? Я могу выполнить часть этого, но после того, как будет сделана отливка... У меня нет лицензии... - Но разве вы не можете найти кого-то, кто сделает остальное? - Она вытащила чековую книжку, сумма в которой впервые за последние годы в точности соответствовала ее банковскому счету. - Я могу заплатить две трети стоимости вперед. Корлисс еще раз внимательно ее оглядел и написал на листке цифру. Бидж прикинула свои возможности и выписала чек на две трети суммы, вручив его Корлиссу прежде, чем тот передумает. - За три дня вы успеете? - За четыре дня, - ответил он рассеянно, глядя на чек. - Боже мой, кажется, я всю жизнь занимался не тем. Встряхнув головой, он убрал чек и лист бумаги в ящик кассы и сказал: - Через четыре дня приходите. - Заметив ремешок у нее на шее и кулон, выскользнувший из-под блузки, когда Бидж наклонилась над прилавком, Корлисс проговорил: - Этот амулет - прекрасная вещица, голубушка. Вы не позволите мне взглянуть? Бидж неохотно сняла ремешок с шеи и передала ему камень. Корлисс сдвинул очки на кончик носа и прищурился: - Резной... Настолько старый, что стерся... Или был слишком отполирован? Вкрапления слюды... Похож на аспидный сланец. Когда-то резьба была очень выразительна, но Боже мой, это все в прошлом. - Он вернул кулон Бидж. Действительно, очень любопытная вещичка, моя дорогая, но, к сожалению, должен сказать, что ценности она не представляет. Бидж надела ремешок на шею: - Я тоже так думаю. Она не могла найти Дэйва, пока тот не помахал ей от бокового столика. Народу здесь было полно - занятия закончились, а время вечерних развлечений еще не наступило. Студенты толкались у стойки бара, болтали, некоторые подпевали включенному на полную мощность магнитофону. Человек десять-двенадцать играли в дартс прицеливались, записывали мелом очки, препирались. Бидж все это очень напомнило "Кружки", и она даже оглянулась, высматривая Руди и Бемби. Но вокруг были только студенты Западно-Вирджинского, по большей части блондины или шатены, все уныло похожие друг на друга. Но вот про пиво этого никак нельзя было сказать. Дартс-клуб мог похвастаться более чем восемьюдесятью сортами пива со всего света светлого, темного, разной крепости. Бидж долго читала меню - достаточно долго, чтобы успеть уже пропустить кружечку, как недовольно заметил Дэйв, - прежде чем заказала английский ореховый эль. Отхлебнув, Бидж обнаружила, что эль не кажется ей ни особенно горьким, ни крепким: регулярные посещения "Кружек" изменили ее вкусы. Здесь пиво разливали в пластиковые кружки - весьма разумно, учитывая молодежный состав посетителей, - но теперь, привыкнув к тяжелым керамическим кружкам Перекрестка, Бидж воспринимала это как что-то странное. Допив, Бидж заказала еще. Дэйв, еще не расправившийся с первой кружкой, с удивлением на нее посмотрел. Бидж заметила, что теперь он, завсегдатай Дартс-клуба, ведет себя так, будто ему здесь все внове. - Надо же, как все теперь видится в ином свете. - Да. А ведь это всегда было мое любимое местечко. Мне нравилось разнообразие - по сравнению с другими барами. - Дэйв задумчиво огляделся: - Сейчас они мне все кажутся на одно лицо. - На самом деле так оно и было всегда. - Рядом оказалась официантка, и Бидж заказала еще одну кружку. - Это мы изменились. Дэйв, стараясь не отстать от Бидж, залпом допил свое пиво и кивнул: - Ты помнишь, какими мы были всего три недели назад? - Или месяц. - Бидж подумала о тех днях - тогда ее жизнь была еще совершенно нормальной, если не считать странных интонаций в голосе матери при телефонных разговорах. Только сейчас Бидж осознала, какое удовольствие испытывает, как недоставало ей именно этого - просто сидеть в баре, болтать и ни о чем не думать. Ведь ей не много нужно: только почувствовать себя хотя бы на несколько часов нормальным, здоровым человеком. Она отпила еще полкружки, наслаждаясь эйфорией, которой была обязана слишком большому количеству эля, слишком быстро выпитого. Жить еще можно. А что, если она на самом деле вовсе не больна, что, если тесты врут... Они с Дэйвом просидели еще час, лениво переговариваясь: о воровстве в колледже, о постоянно влюбляющихся однокурсниках, о чудачествах преподавателей, потом заказали бутерброды, решив, что они вполне заменят ужин, и даже, хоть нетвердо держались на ногах, сыграли партию в дартс. Дэйв с легкостью выиграл. Вернувшись к столику, Бидж предложила: - Давай закажем еще пива, - и неуклюже помахала рукой, чтобы привлечь внимание официантки. - Чудненько. - Дэйв широко улыбнулся. - Ты девчонка что надо. И почему это мы раньше с тобой не дружили? - Где это видано, чтобы ты дружил с девчонками? - Бидж улыбнулась ему поверх кружки. Сейчас он ей нравился. - Ты же только смотришь хищным взглядом на платиновых блондинок с округлыми формами. Куда мне до них. Дэйв криво улыбнулся, становясь понемногу самим собой. - Ну, не знаю, не знаю... Если ты будешь одеваться иначе да сбросишь килограмма три... - Килограмма три? - Бидж привстала, наполовину смеясь, наполовину сердясь. - Килограмма три?! - Она вскочила на стул, держа в одной руке кружку с пивом, другую уперев в бедро. - Так вот, знай, Дэвид Рой Вильсон, я пропорционально сложенная, мускулистая, сообразительная, шустрая, трудолюбивая и вообще являю собой идеал женщины! "Так ведут себя пьяные", - мелькнула у Бидж смутная мысль, и голос у нее какой-то слишком уж громкий - совсем как у Дэйва тогда в "Кружках"... Но ей было все равно. Дэйв смотрел на нее снизу вверх, смущенный, но с уважением. Женщины за соседними столами захлопали в ладоши. Бидж обернулась к ним: - Так давайте выпьем за меня, черт возьми! - Теперь уже все посетители бара со смехом смотрели на нее, несколько человек подняли свои кружки в ответ на ее тост. Парни бросали на нее восхищенные взгляды. Бидж подняла кружку... ...И кружка, к ее ужасу, выскользнула у нее из руки, залив пивом весь стол. Бидж отчаянно попыталась подхватить ее и свалилась на пол, опрокинув стул. Весь бар разразился хохотом. Какой-то рыжий парень прокричал: "Твое здоровье!" Дэйв хохотал вместе со всеми, вытирая пиво бумажными салфетками. - Здорово у тебя получилось. Ты не ушиблась? Бидж поднялась, держась за стол. У нее подгибались колени. Она дотянулась до своей сумки, медленно вытащила деньги и положила их непослушной рукой на стол: - Пошли отсюда. Дэйв не удивился. Он был достаточно добродушен, чтобы не придать происшествию значения, но и достаточно толстокож, чтобы несколько раз по дороге к машине поддразнить ее. Бидж попрощалась с ним, поднялась к себе, заперла дверь и уселась на пол в углу кухни. Целый час она подбрасывала и ловила потрепанный теннисный мяч. Все это время она плакала. Мяч вырвался у нее из руки семнадцать раз.
      ГЛАВА 25
      Быстрая щелкающая речь Б'ку напоминала отдаленные автоматные очереди. Он размахивал своим посохом, указывая то на небо, то на ручей, то на траву, то на свою отару. - Он думает, будто я в состоянии все это перевести, - спокойно заметил грифон. - Насколько я понял, он видит причину всех несчастий в колдовстве - капризный бог дождя много лет назад переспал с прародительницей его народа, и проклятие, наложенное им на потомков, последовало за Б'ку сюда. Что мне ему сказать? - Скажи ему, что мы не умеем бороться с проклятиями, - ответил Конфетка мрачно. Высокая трава вокруг была прибита к земле, вытоптанная метавшимися в панике животными. В нескольких местах на траве и камнях была заметна кровь. Анни переходила от овцы к овце и перечисляла замеченные повреждения: - ...Седьмая: неглубокие покусы, вырванная шерсть... правая передняя нога - лучевая и локтевая кости сломаны... Восьмая: укус в нос, лобная пазуха открыта... Анни не торопилась, но и не теряла времени даром, на каждую овцу она прикрепляла номер, написанный на обрывке ткани, а Бидж вела список всего, что перечисляла Анни, не заботясь о разборчивости записей, сделанных дрожащей рукой. В десяти метрах от них Дэйв и Ли Энн были заняты тем же самым, продвигаясь к центру отары с другой стороны. Некоторые овцы лежали неподвижно, другие беспокойно озирались и жалобно блеяли. Б'ку и Конфетка ходили вокруг стада, удерживая тех животных, которые могли двигаться, на месте. Бидж нервно оглядывалась каждый раз, когда тень крыльев скользила рядом, но это был всего лишь стервятник, терпеливо описывающий круги над стадом. И людям все время приходилось отмахиваться от мух. Наконец Анни сказала: - Тридцать вторая... Ты смотрела ее? - обратилась она к Ли Энн. - Какая разница? Все равно она уже подохла. - Но тем не менее Ли Энн привязала на шею животного номер. - Теперь вроде все. Действительно, они осмотрели все стадо, пострадали все животные до единого. По предложению грифона студенты отмечали крестиками в списке тех овец, которые не имели шанса выжить. Помеченными оказались все... - Это похоже на скверную пародию на пасхальное заклание агнца, проговорил грифон. - Ангел смерти пометил их всех, ни одного не миновал. Грифон появился немедленно, как только попугай Кружки недовольным скрипучим голосом сообщил о нападении на отару. Студенты были с грифоном вежливы и почтительны, Бидж по крайней мере испытала искреннюю радость, увидев его. Теперь Б'ку переходил от одной овцы к другой, перерезая им горло. Конфетка предложил ему ввести животным Т-61 (препарат для эвтаназии), но когда выяснилось, что мясо животных после этого не будет годиться в пишу, Б'ку настоял на своем.