К.М.О'Доннелл
      Геенна
      Эдвард ехал в метро от 44-ой улицы к Гринфилд-гарденс. Поезд остановился на 33-ей улице, 27-ой улице, 17-ой улице и Христоферс-секл. Случилось так, что на этой вечеринке Эдвард встретил свою жену.
      Это была одна из обычных, "всем-нам-осточертевших" вечеринок в Гринфилд-гарденс; она сидела в углу комнаты, скрестив ноги, и слушала, как мужчина с обвислыми усами играет на мандолине. Эдвард даже пересек комнату, чтобы поздороваться с ней. Она посмотрела на него с неприкрытой незаинтересованностью и придвинулась к мужчине с мандолиной, который, как впоследствии выяснилось, спал с нею. Но Эдвард был настойчив - в детстве родители внушили ему, что самый большой его недостаток - нехватка самолюбия, и он воспринял это близко к сердцу. К концу вечеринки он получил ее адрес.
      Два дня спустя он появился с корзиной из супермаркета, набитой деликатесами, и спросил ее, не поможет ли она ему все это съесть. Она пожала плечами и познакомила его со своими кошками. Три недели спустя они в первый раз переспали друг с другом, а еще через неделю он подрался с мужчиной, игравшем на мандолине, после чего тот пожелал им всего наилучшего, и больше она его не видела. Еще через несколько дней Эдвард и Юлия обручились, а через месяц в городишке Элктаун они вступили в брак.
      А вернувшись в Новый Лондон, начали совместную жизнь. Он забросил математику и стал счетоводом, она забросила живопись и стала раз в неделю ходить в антикварные магазины, время от времени принося оттуда разные вещи. Эта жизнь была не так уж плоха, хотя и началась она несколько шиворот-навыворот.
      Три года спустя Эдвард открыл дверь и увидел, что Юлия играет с их годовалой дочкой, размахивая погремушкой и опуская ее в ротик дочери. Он любовался этой милой сценой, пока жена не оглянулась, - тогда он увидел, что она плачет.
      Он поставил свой "дипломат" и спросил, что случилось; она сказала ему, что их жизнь была совершенно напрасной. Она не получила того, что хотела; она не хотела того, что получила. Ее окружают вещи, которые были ненавистны ей в юности. И что хуже всего, - это ее вина. Она говорила, что развод - единственное, что ей остается.
      Чувствуя во всем свою вину, Эдвард сказал, что осмотрит окрестности, купит ей хорошенький домик и найдет какую-нибудь нетрудную дневную работу. Так он и сделал, все в точности так и сделал, и некоторое время они были очень счастливы, хотя и по уши в долгах... пока однажды вечером, вернувшись с дочерью из цирка, он не обнаружил, что Юлия утопилась в ванне.
      Юлия ехала в метро от 41-ой улицы к Гринтауну. Трамвай остановился на 32-ой, 24-ой, 13-ой улице и у статуи Христа. Как оказалось, на этой вечеринке она встретила своего мужа. Это была одна из обычных "мы-ищем-друг-друга" вечеринок Гринтауна, и он пришел поздно, неряшливо одетый, засунув руки в карманы бесформенных штанов. Он уже где-то успел напиться.
      Она пришла туда с парнем по имени Винсент, который ей был безразличен, но умел неплохо играть на мандолине и пел ей песни о любви и разлуке. Если бы песни не были такими однообразными, а жесты не казались такими искусственными... ну, словом, у них тогда были не лучшие времена, и она старалась получить хоть какое-нибудь удовольствие. Но когда ее будущий муж подошел и заговорил с ней, она смогла понять, несмотря на его застенчивость и чувство собственной неполноценности, да, смогла понять, что какая-то часть ее жизни кончилась, как кончилась она и для парня с мандолиной. Он хотел узнать номер ее телефона, но она не верила в телефоны и поэтому дала ему свой адрес. Винсент в это время находился в ванной. Она была очень неуверенна в себе.
      Три дня спустя, когда она еще лежала в постели, он пришел с букетом и коробкой конфет и сказал, что не может забыть ее. Улыбаясь, она пригласила его войти, и первый раз это было очень неплохо... словом, это было лучше, чем с Винсентом. К тому времени, когда поздно вечером вернулся Винсент, Эдвард уже ушел, и она сказала Винсенту, что всю жизнь обожала сады, и вот, наконец, нашла подходящего садовника для своего сада. Потом она рассказала, что произошло между ней и Эдвардом. Он плакал, и ругался, и говорил, что она предала его и разрушила их маленький мирок, который они создали вместе... но она оставалась спокойной. Она сказала, что между настоящим и будущим надо раз и навсегда провести черту.
      После этого она неделю не видела ни Эдварда, ни Винсента. Потом пришел Эдвард с чемоданом. Он сказал, что покинул родительский дом и пришел жениться на ней. Так сразу она не вышла за него замуж, но несколько недель они жили вместе. А однажды, совсем обычным, ничем непримечательным вечером она нашла в почтовом ящике записку с известием, что Винсент покончил с собой.
      Она так никогда и не узнала, кто послал записку, и ничего не сказала Эдварду. Но через неделю в Йонкерсе они поженились и отправились на фешенебельный курорт, где некоторое время были очень счастливы.
      Они вернулись, купили новую мебель. Он забросил астрономию и стал консультантом по исследованиям в промышленности. Ей жилось очень легко так же, как и до встречи с Эдвардом, а ночи были хороши, очень хороши. Затем - беременность, тяжелая, но ребенок родился... здоровый ребенок с нежными ручками и способностью к музыке. Ее назвали Анной. Эдвард сказал, что теперь им нужен настоящий дом, но она сказала, что можно продолжать жить и так, хотя бы пока Анна не пойдет в школу. Но однажды вечером ой пришел домой очень взволнованный и сказал, что нашел дом в пригороде. Она сказала, что это чудесно. Он сказал, что теперь они будут совсем счастливы, и она согласилась.
      Они уехали из Йорк-Харбора в пригород и некоторое время с увлечением играли в преферанс и бридж, занимались всякой ерундой, и были довольны друзьями и чистым воздухом, полезным для ребенка. Но Эдвард безо всяких на то причин стал все глубже впадать в депрессию, и, проснувшись однажды утром, она увидела, что его кровать пуста, и нашла его с перерезанными запястьями, глядящим остекленевшими рыбьими глазами, на дне забрызганной кровью ванны.
      Винсент ехал в метро от 39-ой улицы к Сити-оф-Гринс. Поезд остановился на 36-ой, 19-ой улице и у Христ-тауэрс. Как потом оказалось, на этой вечеринке он потерял свою девушку. Это была обычная "посмотрите-какие-мы все-эмансипированные" вечеринка в Сити-оф-Гринс, и странно, что они пришли на нее не вместе, ведь они оба жили совсем рядом со станцией на 39-ой улице. Но она любила утверждать свою независимость именно в таких, раздражавших его мелочах.
      В этот вечер она грустила, и он ничем не мог ей помочь, не то чтобы понять; когда-то им было очень хорошо друг с другом, но теперь что-то случилось. Они встречались уже четыре месяца - с тех пор, как она порвала с его лучшим другом, и он играл ей на мандолине свои песни про несчастную любовь, про любовь до гроба, про одиночество, про счастье, которое ждет впереди. Когда-то ей нравилось, как он поет, она даже сказала, что с музыкой он отдал ей свою душу.
      Итак, на этой вечеринке он играл ей, и пел, и с нетерпением ждал, надеясь, что они скоро поедут к ней домой, оставят мандолину у кровати и займутся любовью. И увидел, что она смотрит на другого мужчину, сидящего в углу, который отличался от всех остальных - он не был пьян. Мужчина смотрел на нее тоже, и тут Винсент понял, что обречен.
      Чтобы еще раз доказать себе это, он положил инструмент к ней на колени и вышел в ванную. Когда он вернулся, они отскочили друг от друга, и ему стало ясно, что мужчина получил ее адрес. Ничего не оставалось, кроме как уйти с вечеринки, и он помог ей надеть пальто и, закинув мандолину за плечо, спустился следом по лестнице. На полпути домой он сказал, что она предала их обоих. Она некоторое время не отвечала, а затем пробормотала, что не может противиться ни себе, ни другому человеку... Эта ночь была самой лучшей из всех, которые они провели вместе.
      Да, самая лучшая из всех ночей, и всю ночь ее кот терзал струны мандолины, извлекая из нее воющие звуки, и катал инструмент по полу. Утром он оделся и ушел, забрав кое-какие свои вещи, и они не виделись несколько дней. Когда он вернулся, у нее на лице было совсем не знакомое ему выражение, и под одеялом в ее постели спал другой мужчина.
      Ему было все равно, он потерял всякую способность удивляться с тех пор, когда она бросила его лучшего друга, чтобы уйти к нему. Он просто хотел встретиться с этим мужчиной, Эдвардом, который, возможно, тоже стал бы его лучшим другом, но мужчина этого не хотел, и между ними была очень неприятная сцена, и сцена закончилась тем, что Винсент ударил мужчину и оставил его скулить на полу.
      Он никогда больше не видел ни его, ни ее - победителей или побежденных. Он не хотел этого: он убедился во всем, в чем хотел убедиться. Но он часто вспоминал о ней; а много лет спустя, когда покончил с собой, бросившись с крыши пентхауза, чувствовал на себе дуновение сухого нью-йоркского ветра и видел приближающуюся улицу, он вспомнил о своей старой мандолине, ее мрачном коте и самой лучшей их ночи, которую она подарила ему потому, что уже решила бросить его.
      Их ребенок, Анна - девочка с очень нежными, чувствительными ручками превратилась в молодую особу, которую время от времени было не оторвать от витрин магазинчиков, сдающих вещи напрокат. Там были выставлены старые мандолины, а однажды она целую неделю брала уроки музыки. Но у нее не хватило ни денег, ни терпения - это были самые серьезные ее недостатки как, впрочем, и отсутствие самоуверенности, и она вернула взятую напрокат мандолину.
      Сейчас она едет на вечеринку в Гринвич-вилладж. Она пока не знает, что с ней случится. Вечер еще остается тайной. Она еще достаточно молода, чтобы слышать плач в порывах ветра... сегодня может случиться что-то, что решит ее судьбу, хотя она и не знает об этом. Посмотрите на нее. Она проезжает остановку "Площадь Таймс"; в сумерках по вагону разносится трель трамвайного звонка.
      Она с улыбкой считает остановки. Поезд проезжает 34-ю улицу, 28-ю улицу, 23-ю улицу, 18-ю улицу и 14-ю улицу. Теперь - Христофер-стрит и площадь Шеридана.