Он извлек из кармана индивидуальный пакет и начал разрывать обертку, чтобы наложить на рану стерильную повязку. Модести подняла голову, посмотрела на небо. Над ними в алых отблесках заходящего солнца уже лениво кружили три стервятника, ожидая трапезы. Модести опустила голову и сказала:

— Да, от этих ребят останется немного.

Вилли кивнул. Когда те двое негров, которых он оглушил, придут в себя и уберутся отсюда, стервятники попируют на славу. К рассвету от трупов останутся только кости — и здесь, и на равнине, где погибли Селби и Лобб. Скорее всего, вину за случившееся свалят на негров кикуйу. Будет считаться, что они вступили в конфликт со своими хозяевами, скажем, во время охоты, вспыхнула ссора, они потревожили ос и страшно за это поплатились. Если раненым кикуйу удастся выжить, то они, скорее всего, постараются тихо исчезнуть, но не вернутся в Бонаккорд, им вряд ли захочется отвечать на бесконечные вопросы полицейских, которые рано или поздно туда заявятся. Впрочем, в случае тихого ухода уцелевших кости в долине вообще никогда не будут обнаружены.

— Один из них все-таки уцелел, — заметил Вилли. — Слышишь, он время от времени начинает строчить из «льюиса».

— Это ван Пинаар, — сказала Модести. — Когда он сунется сюда и увидит, что случилось, то не станет дожидаться полицейских. Он умчится сломя голову на край света, и будет считаться, что он погиб вместе с остальными.

Вилли закончил закреплять повязку.

— Когда распакуем саквояж Джайлза, я все сделаю получше, — пообещал он и поднял рубашку. Вдвоем они медленно двинулись туда, где их ждал Джайлз. Он по-прежнему сидел на корточках возле Лизы и держал ее за руку. Она лежала с закрытыми глазами, но на лице ее не было и признаков страха. Когда они подошли ближе, Джайлз поднял голову и уставился на них. Он по-прежнему очень напоминал пугало. Глаза его были красными, лицо изможденным, волосы торчали торчком, но на грязном лице появилась широкая улыбка. Хотя он старался говорить потише, ликование пропитало его интонации.

— Ну, вы им показали! Я сказал Лизе, что этим мерзавцам сейчас зададут перцу. А последний фокус был вообще просто прелесть. Я-то сперва подумал, что тебя, моя дорогая, действительно тяжело ранили. То же самое, видать, решил и тот серебристый со своими дружками. — Он собирался было захохотать, но потом сдержался, а увидев, что в руках у Модести куски дубинки, недовольно нахмурился: — Посмотри, что ты наделала! Это же часть носилок!

— Извини, Джайлз, — сказала она без тени улыбки. — Я как-то об этом не подумала.

Вилли рассмеялся.

— Если бы мы помнили об этом, у нас возникло бы еще больше трудностей. Знаешь что, Джайлз, а попробую-ка я как-то связать обломки.

Сорок минут спустя, отойдя на милю от того места, где заканчивались отроги гор, напоминавшие раздвинутые ноги Девственницы, отряд остановился у зарослей кустарника, окаймлявших ровную каменистую площадку, напоминавшую по форме треугольник. Чуть дальше журчала небольшая речушка. Это было место высадки Вилли, и он надеялся, что здесь же их заберет вертолет, который доставил его сюда два дня назад.

На западе алел закат. Джайлз сидел возле носилок. Модести лежала на земле ничком, уронив голову на руку. Она спала. Вилли настороженно расхаживал вокруг, навострив уши, улавливая малейшие звуки и шорохи. В руке у него был длинный фонарь в резиновой оболочке — им он должен был просигналить, когда появится вертолет.

Вскоре он подошел к носилкам, присел и обратился к Лизе:

— Ну, как себя чувствуешь?

— Все в порядке, — отвечала она тоненьким голоском.

— Живот не болит?

— Нет, все в порядке.

Когда он нес носилки на последнем отрезке, то время от времени поглядывал на нее и произносил какие-то ободряющие слова. Трудно было что-то сказать наверняка, но Вилли показалось, что всякий раз, когда Лиза отводила взгляд от Пеннифезера и смотрела на него, Вилли, в ее глазах появлялся страх. Нет, не то чтобы страх, но какая-то неприязнь, стремление спрятаться подальше в свою раковину.

Теперь это стало совершенно очевидно, хотя на ее бледных губах и появилась улыбка. Сначала он хотел похлопать ее по руке или погладить по щеке, пытаясь с помощью этой простой ласки дать ей понять, что прошлое забыто, что с завтрашнего дня для нее начинается совсем другая жизнь. Но вместо этого он широко улыбнулся и сказал:

— Потерпи еще немного. Скоро мы отсюда уедем далеко-далеко. — После чего он поднялся и отошел.

Теперь ему многое стало ясно. Лиза была нужна Брунелю как надежное орудие. В том числе и как орудие убийства. Голоса заставляли ее выполнять его злую волю. Возможно, Джайлз уже даровал ей то самое целительное отпущение грехов, в котором она так остро нуждалась. И он, конечно, большой молодец. Она теперь поняла, что Брунель и был главным злодеем, скрывавшимся за Голосами, она знала, что он с ней сделал, и ненавидела его за это. Само по себе это было правильно. Но она также стала свидетельницей битвы в долине, видела, как убивают Модести Блейз и он, Вилли Гарвин. Она, конечно, должна была понять, что они делали это вынужденно, не имея иного выхода, но тем не менее это означало, что и они способны на убийство и не просто способны, но обладают всеми навыками искусных профессиональных убийц. Поэтому в ее глазах, возможно, и они с Модести были не без греха, выказывали опасное сходство с теми, с кем вступили в сражение.

Вилли грустно улыбнулся сам себе. Что ж, все это, конечно, обидно. Настоящая Лиза была симпатичной девушкой. Ему было вполне приятно находиться в ее обществе. Ему нравилось быть с ней в постели, и он смутно надеялся повторить этот опыт. Но теперь, похоже, об этом нечего было и мечтать. Все сказки про освобождение прекрасных принцесс упускают из виду один пустячок. Красавицы очень благодарны своим спасителям — если не присутствуют при неприятных моментах, без которых тем не совершить подвига. Они, например, не видят, как ты отрубаешь башку злому великану. Иначе это портит им настроение. Они не в силах выкинуть из памяти кровавые ужасы, когда думают о тебе.

Ну да ладно…

Красная полоска заката погасла, небо сделалось лиловым. Вилли сидел, скрестив ноги, рядом с Модести, жевал какую-то травинку и глядел на ее спящее лицо. Когда в отдалении послышался гул вертолета, Вилли тихо положил ей на плечо руки, и она тотчас же подняла голову.

— Вертолет, Принцесса. Точно по расписанию. Пойду, дам сигнал пилоту.

— Я с тобой, — сказала Модести. Они прошли по каменистой площадке, остановились. Модести взяла Вилли за руку, положила ее себе на плечи, а сама обняла его за талию. Пару минут спустя они увидели вертолет над речушкой. Он шел на высоте в триста футов.

— Приятное зрелище, — сказала Модести. — А ну-ка, друзья, давайте все поаплодируем Вилли Гарвину…

Вилли отозвался чуть гнусаво, вроде бы на полном серьезе:

— Все это стало возможно, когда я начал пользоваться «Секспотом», новым лосьоном после бритья. Пока я не пользовался «Секспотом», мне не удавалось заставить вертолеты приземляться в Руанде. — Он поднял руку с фонарем, включил его и стал водить ею по кругу. Затем сказал уже своим обычным голосом: — А что будем делать с золотом Новикова, Принцесса?

Модести пожала плечами. Она вдруг позволила себе почувствовать усталость — коль скоро это уже ничего не могло изменить.

— Оставим-ка его пчелам, Вилли-солнышко, — сказала она. — Как-никак они тут поселились раньше.

Прошло полтора месяца. Сэр Джеральд Таррант, посетивши Модести Блейз в ее пентхаузе, сказал ворчливо:

— После того, что я для вас сделал, после того, сколько интересных приключений выпало на вашу долю благодаря мне, полагаю, вы могли бы вступить со мной в контакт несколько скорее, моя дорогая мисс Блейз.

Хотя до вечера было еще далеко, в гостиной царил полумрак шторы были почти полностью задернуты. На столике в углу стоял проектор, на противоположной стене висел экран. Когда явился Таррант, Модести сидела у проектора и что-то записывала в книжечку. На ней был белый махровый халат, руки и ноги были голые, волосы распущены и собраны в две косы которые придавали ей сходство с викторианской девочкой-подростком.

— Да, я виновата, что не связалась с вами раньше, — кротко сказала она. — Навалилось сразу столько дел! Но я попросила Вилли встретиться с вами.

— Я и в самом деле провел с ним очаровательное воскресенье на «Мельнице» почти сразу после вашего возвращения.

— Вот и прекрасно. Кстати, вы не знаете, где он сейчас?

— Боюсь, что нет. Он собирался куда-то уезжать на следующий же день.

— Ясно, — Модести явно пребывала в огорчении. — Он случайно не рассказал вам о наших похождениях, сперва во Франции, потом в Руанде?

— В самых общих чертах. Вилли вообще-то был не настроен предаваться воспоминаниям. Он охарактеризовал случившееся как «опыт мучительный и досадный».

— Опять он читает Уинстона Черчилля! Но эпитеты вполне подходят к нашей прогулке. Мы сдуру чуть было не завалили операцию, но потом кое-как выкарабкались.

— Детали мне известны, — заметил Таррант. — Я посетил ваш коттедж в Уилтшире, где доктор Пеннифезер осуществляет уход за этой альбиноской, и мы имели с ним продолжительную беседу.

Модести рассмеялась.

— У вас крепкие нервы, сэр Джеральд. Джайлз наверняка говорил долго, но не совсем связно.

— Во всяком случае он посвятил меня в главное. — Таррант пристально посмотрел на Модести. — Вам сильно повезло, моя дорогая, что вы уцелели. Ну, а назвать счастливчиком Вилли у меня и язык-то не поворачивается. Тут надо придумать особое слово, специально для данного случая. Да, пока он снова не предстал перед вами, вы, я полагаю, чувствовали себя не самым лучшим образом.

— Вот именно. — Тарранту показалось, что Модести чем-то недовольна. Скорее всего, собой. Это было на нее не похоже. Но тут она улыбнулась и сказала: — Вы уж простите, что я встречаю вас в таком виде. Но я не знала, что вы собираетесь ко мне, плавала внизу в бассейне и вот не удосужилась переодеться.

— Это мне следовало бы просить прощение за появление без приглашения, но я промолчу. Вы выглядите превосходно. Но что случилось с Джайлзом и девушкой?

Модести вынула из кармана халата письмо и, развернув его, сказала:

— Я получила его сегодня. Прочитайте, а я пока закончу со слайдами.

Письмо было написано четким аккуратным почерком. Вместо адреса значилось «Больница» — а затем шло название городка, о существовании которого Таррант и не подозревал.

Когда Таррант поднял голову, его брови от удивления так поползли вверх, что, казалось, коснутся волос. Модести же за столиком щелкнула рычажком проектора, взглянула на экран и сделала очередную пометку в книжечке.

— Господи, можно подумать, эта девица благодарит викария за пикник, который тот устроил для воскресной школы. «Хотела бы поблагодарить Вас за Вашу доброту». Довольно спокойная реакция на то, что вы ей сделали операцию в пещере, не говоря уже обо всем остальном. — Он встал и подошел к Модести. — Это просто стыд и срам!

Модести подняла голову. Негодование Тарранта явно забавляло ее.

— Это не стыд и срам, а скорее чудо, — отозвалась она. — Мне кажется, все, что случилось с ней в Руанде и до Руанды, представляется ей внутриутробными воспоминаниями. Так или иначе, Лиза родилась заново, а Джайлз сыграл роль повивальной бабки.

— Не без помощи со стороны друзей, — сухо напомнил Таррант. — Мне кажется, вы с Вилли должны чувствовать себя недооцененными.

— Ну что за разговоры! Что было, то сплыло. Я вообще оставила бы ее в Бонаккорде, если бы не заупрямился Джайлз. А без палок, за которые мы с Вилли тащили носилки, у нас не оказалось бы дубинок, что так выручили нас в той схватке в осиной долине. Так что она ничем особенно нам не обязана.

Таррант, сердито сопя, положил письмо, не в силах справиться с логикой Модести.

— Что именно они делают в Перу? — спросил он.

— Помогают пострадавшим в землетрясении. Джайлз отправился в качестве добровольца, по линии Красного Креста. Это я подала ему идею и правильно сделала. Если снова случится какое-то несчастье, он будет среди тех, кто окажет экстренную медицинскую помощь. — Она глянула на очередной слайд. — Это как раз то, что надо. Он в своей стихии. Работает в условиях, которые привели бы в ужас большинство врачей. А Лиза помогает ему как медсестра. Правда, у нее нет никакого опыта, но те, кто работают с Джайлзом, быстро схватывают суть. Я бы, например, ни за что не смогла бы удалить Лизе аппендикс, но Джайлз просто меня заставил… Наверное, они скоро поженятся. Конечно, Джайлз мог бы жениться на сотне девиц и быть счастливым, но для Лизы он единственный, с кем она будет чувствовать себя в безопасности.

— Что ж, заманчивая перспектива… Говорите, он поехал как доброволец?

— Да, он работает бесплатно.

— На что же они живут?

Модести сделала новую пометку в книжечке.

— Ну, во-первых, я пустила в ход деньги, которые мы забрали из сейфа Брунеля. Благотворительным фондам придется немного подождать. На них я приобрела Джайлзу аннуитет[4], который приносит ему две тысячи в год.

— Он не заявил протест?

— Заявил, но было поздно. Договор был уже заключен. Кроме того, я напомнила ему, что это все равно не мои деньги. Не следует забывать, что и Лиза рано или поздно сильно разбогатеет. Так что мне не придется беспокоиться, что Джайлз умрет с голоду.

— Почему это она разбогатеет?

— Потому что она официально является дочерью Брунеля, и ей причитается все, что принадлежит ему. За исключением Бонаккорда. Руандийское правительство решило прибрать землю к рукам. Но я наняла лихого адвоката, и он стребует с них компенсацию. Кроме того, он раскопал брунелевские депозиты в швейцарских банках. В общем, наследство получается неплохим, и Лиза единственный претендент. Больше никто не заявил о своих правах.

— Вот, значит, чем вы занимались все это время, — усмехнулся Таррант. Он посмотрел на экран. Там было изображение голубого цветка. — Очень красиво, — заметил Таррант. — Но, кажется, вы мне говорили, что не любительница садоводства…

— Это верно. Я говорила, что у меня цветы не растут. Похоже, на них отрицательно действует моя аура. Это слайды цветов Мальты. Это голубой очный цвет. Он встречается там повсюду, но на Мальте множество дикорастущих цветов, в том числе и очень редкие. — Модести перевела взгляд на экран. — Сейчас для них самое время. Я обожаю бродить по горам и долинам и выискивать их. Чудесное занятие.

— И вы их фотографируете?

— Мы затеяли это с Вилли год назад. У нас там есть небольшая вилла, и мы пытаемся разыскать образцы всех диких цветов, какие там только существуют. То есть несколько сот названий. Вот я и отмечаю, что у нас уже имеется.

— Как-то не вяжется у меня это занятие с образом Вилли, — заметил Таррант.

— Да и на меня это вроде бы не похоже, — улыбнулась Модести. — Но мы с ним люди азартные и соревнуемся, кто больше отыщет цветов. Между нами развернулась самая настоящая война. Поэтому мы заключили джентльменское соглашение — искать только вместе. Никаких тайных экспедиций.

Таррант был лишь слегка удивлен услышанным. Он давно уже перестал поражаться тому, как Модести и Вилли проводят свой досуг — вместе и порознь. Он только сказал:

— Милое и безопасное занятие. Когда вы планируете очередной поход?

— Не знаю… Наверное, когда соберемся вместе. Но я давно не получала от Вилли никаких известий. Небось подался на Бермуды и нежится на солнышке с какой-нибудь рыжей красавицей.

— Вы никак ревнуете? Что-то раньше за вами я такого не замечал.

— Нет, я не ревную. Просто у нас как бы принято совершать совместное путешествие после очередной операции. Но я на этот раз все испортила.

— Вы? Как же?

Модести не ответила. Она выключила проектор, потом встала, подошла к окну, отдернула шторы. Когда она обернулась к Тарранту, он обратил внимание, что улыбка на ее лице какая-то натянутая.

— Да, это все из-за меня, — сказала Модести. — В течение недели я думала, что Вилли погиб. Потом он предстал передо мной целый и невредимый. Это было такое чудо… Но когда мы вернулись, я стала кудахтать над ним, как наседка над цыпленком. Это получалось непроизвольно. Ничего не могла с собой поделать. А бедняге Вилли от этого становилось не по себе — не такие у нас с ним были отношения. И похоже, он решил по-тихому исчезнуть на время. Чтобы я немножко пришла в себя. — Вид у нее сделался расстроенный и озадаченный. — Но он мог бы понять, что я быстро опомнюсь. А теперь он как сквозь землю провалился, и это меня тревожит.

— Наверное, он сделал это нарочно, — предположил Таррант. — Чтобы вы поскорее вошли в норму.

— Наверное, — Модести стояла, нахмурясь и сунув руки в карманы халата. — Но хорошенького понемножку. Меня так и подмывает отправиться одной на Мальту и поохотиться за образцами. В одиночку.

— Моя дорогая Модести, — без тени улыбки провозгласил Таррант. — А как же джентльменское соглашение? Вилли будет шокирован, если вы его нарушите.

— Вилли? Конечно, нет. Он-то знает, что мне доверять нельзя. Но это будет ему хорошим уроком.

Они услышали звук лифта, замолчали и уставились на дверь. Лифт остановился, и появился Венг.

— Внизу, на столике для вас заказное, Мисс Блейз, — сказал он. — Только что принесли. — Он вежливо было поклонился Тарранту, вручил Модести конверт и удалился по коридору, что вел к его комнате.

Модести посмотрела на конверт. Внутри было что-то картонное. Она глянула на адрес отправителя и воскликнула:

— От Вилли! С Мальты!

Внутри был один-единственный слайд и никакого письма. Модести не сказала ни слова, хотя Таррант заметил, что в глазах ее загорелись недобрые огоньки. Кроме того, ему показалось что он также заметил в ее взгляде предвкушение новых похождений. Модести подошла к проектору, снова включила его и сунула в прорезь только что полученный слайд. На экране появился маленький фиолетовый цветок в виде воронки и с мохнатым стеблем.

— Это же пурпурный гадючий воловик! — воскликнула Модести. — Зарегистрирован с пометкой «встречается на Мальте крайне редко». В прошлом году мы охотились за ним целую неделю и все без толку! Какой мошенник! Вилли Гарвин — самый настоящий жулик.

— Это нарушение соглашения, требующее суровых ответных мер, — бесстрастно отозвался сэр Джеральд.

Модести прищурилась и глянула на часы.

— Сейчас четыре пятнадцать. Самолет на Мальту отправляется из Хитроу в половине шестого. Если есть места, я успею. — Она двинулась к спальне, произнеся на ходу:

— Будьте так любезны, позвоните насчет билетов. Я мигом…

Она исчезла, а Таррант, недоуменно моргая, направился к телефону.

Семь минут спустя Модести появилась в брюках, свитере и с пальто на руке. На плече у нее висела большая сумка. Волосы были заплетены в две косы, зеленые ленты были в тон свитеру.

— Когда они посмотрят на вас, то возьмут только половину стоимости билета, — сказал Таррант. — У вас очень юный вид.

— Вы звонили?

— Да, билет вас будет ждать у стойки «Британских авиалиний». Вам надо выкупить его до пяти.

— Вы мой любимый мужчина средних лет! Венг! — крикнула Модести. — Убери все тут. С восьми вечера я на Мальте. В случае необходимости звони мне туда.

Появился невозмутимый Венг.

— Очень хорошо, мисс Блейз.

— И сам можешь отправляться на каникулы, — добавила она. — Возьми деньги с общего счета, только сообщи потом, где ты. — Она повернулась к Тарранту. — Я возьму «дженсен». Может, проводите меня до Хитроу и отвезете машину обратно. Кстати, можете воспользоваться ей, пока меня не будет. Или вы сейчас заняты?

— Занят, конечно, но разве я могу упустить шанс покататься в «дженсене»? Где ваш багаж?

— Я путешествую налегке. — Она коснулась рукой сумки. — Все, что надо, у меня на вилле.

— А как с транспортом в аэропорте в пункте назначения?

Модести рассмеялась.

— Вообще-то в аэропорту полно такси, но, если я еще что-то соображаю, Вилли будет там меня ждать. Он прекрасно понимает, какую мину он подложил.

— Передайте от меня ему привет, — сказал Таррант и когда они вошли в лифт, добавил: — Надеюсь, там вы не будете его слишком уж опекать?

— Опекать его? — она грозно нахмурилась, нетерпеливо постукивая туфелькой по полу лифта. — Я оторву ему уши. Я ничего не имею против его шашней с рыжей красоткой на Бермудах, но отыскать без меня гадючий воловик… Нет, это уже свинство.

Таррант рассмеялся.

— Желаю хорошо провести время, — сказал он.

Примечание