– На этот раз хватит. Нельзя сразу пить много.
      Рамтат нахмурился. Неужели это лицо Данаи склонилось над ним из тумана? Ее ли это прохладная рука касается его лба? Он смутно видел чье-то лицо сквозь лихорадочную пелену, застилавшую глаза, и оно казалось похожим на лицо Данаи. Затем в глазах у него слегка прояснилось, и он с трудом повернул голову. Нос у этой женщины был больше, чем у Данаи, но глаза – те же самые.
      Острая боль пронзила бок, и Рамтат услышал голос царицы Клеопатры. Это она давала ему воды.
      – Хорошо постарайся, лекарь, – этот человек очень важен для Египта, – предупредила царица.
      Рамтат не мог понять, чудится ли ему или действительно голос Цезаря доносится из кружащейся вокруг него тьмы:
      – Владыка Рамтат столь же важен для Рима, как и для Египта. Он рисковал жизнью, чтобы доставить нам известие о том, что твой брат мертв.
      Затем тьма поглотила Рамтата, и больше он уже ничего не слышал.
 
      Даная стояла рядом с Урией, наблюдая, как волны плещутся о борт лодки. На мгновение ей показалось, что она заново переживает более раннее событие своей жизни. Не так давно она также стояла на борту этого судна, вглядываясь в неизвестное будущее. Теперь оно было еще более неопределенным. Рамтат бросится искать ее, и в его руках ее ждет жестокая судьба. Харик, вероятно, тоже разыскивает ее, и, судя по тому, что рассказал Урия, он завладел всем ее имуществом. Но главная опасность – преследование царицы Клеопатры – самая грозная из всех нависших над ней бед.
      – Раз Харик, как ты говоришь, сжег все копии документов об удочерении, которые оставил отец, а также сжег и те документы, что хранились у тебя, значит, у меня нет никаких доказательств, которые можно было бы представить царю.
      – Ты должна обращаться с прошением не к царю, а к царице. Царя Птолемея изгнали из Александрии, и ходят слухи, что он, возможно, погиб. Его сестра теперь единовластно воцарилась на троне.
      Даная очень расстроилась, вспомнив царя, которого его советники старались использовать в своих целях, а потом отвергли и бросили.
      – Как жаль, что такой юный мальчик вынужден был править страной, не имея надлежащего руководства.
      – Он не способен был управлять, – сказал Урия.
      Даная почувствовала, что голова ее отяжелела и рыдания подступили к горлу.
      – Я спрашиваю себя, оплакивает ли хоть кто-нибудь Птолемея?
      – Ты, например.
      Даная смахнула слезы.
      – Я не надеюсь вернуть свое доброе имя, если мне придется предстать перед царицей Клеопатрой.
      Урия внезапно улыбнулся.
      – У тебя все основания надеяться. Не все копии документов о твоем удочерении утрачены. Когда я вручал верховному жрецу Исиды шкуру белого тигра, я также передал ему на хранение одну из копий документа о твоем законном удочерении, а одновременно и акт на имущество, которое твой отец оставил тебе. Верховный жрец очень обрадовался подарку и носит на плечах тигриную шкуру для всеобщего обозрения. Он заверил меня, что будет на твоей стороне и в случае необходимости поддержит твое ходатайство перед царским двором.
      Даная почувствовала невыразимое облегчение, но тревога не оставляла ее.
      – Ты что-нибудь слышал о Рамтате?
      – Ничего. Но как мы оба знаем, если он останется верен себе, вскоре он будет прочесывать все окрестности в поисках тебя. Может быть, он уже разыскивает тебя. Но тут мы опередили его. Море не сохраняет следов.
      Даная ощутила страшную боль потери. Никогда не видеться больше с Рамтатом будет тяжелым наказанием для нее.
      – Когда мы доберемся до места, нам надо будет разработать план действий. Я думаю, мне следует просить аудиенции у царицы как можно скорее. Ты согласен?
      Урия кивнул, встретившись взглядом с Данаей:
      – Да. Глупо было бы откладывать эту встречу.
      Девушка перевела взгляд в пространство.
      – Он придет за мной, Урия! Он не остановится, пока не найдет меня.
      – Владыка Рамтат?
      – Да. Он не знает пощады.
      – Это еще одна причина, чтобы вернуть твое законное имя как можно скорее.
      Хотя теперь Даная была свободна, она все еще ощущала свою тесную связь с Рамтатом. Она пыталась представить себе, что он станет делать, когда возвратится домой и обнаружит, что она сбежала.
      – Жизнь становится трудной, Урия. Было время, когда я спокойно пребывала в мире и довольстве. Теперь у меня ничего этого нет.
      Он похлопал ее по руке:
      – Я знаю. Но скоро все изменится – вот увидишь!
      Даная взглянула в его встревоженные глаза.
      – Спасибо тебе за верную службу и за то, что никогда не покидаешь меня.
      Старик перевел взгляд на море.
      – Дитя мое, ты главная радость всей моей жизни. Я хочу увидеть тебя счастливой, прежде чем умру.
      Он не называл ее «дитя» уже долгое время, и любовь, звучавшая в его голосе, согрела ей сердце.
      – Никаких разговоров о смерти! – Даная внезапно улыбнулась, тронутая преданностью тех, кто окружал ее. Ей незачем было жалеть себя: у нее было все, ради чего стоило жить. Она положила ладонь на живот, и теплое чувство охватило ее. Месячные в срок не пришли. Даная была почти уверена, что внутри ее зреет ребенок – дитя Рамтата. Ради этого ребенка она обязана вернуть себе достойное положение в обществе и прежнюю жизнь, чтобы иметь надежный кров к тому времени, как он родится.
      Позже она сообщит Урии и Минух, что беременна, но сейчас Даная решила никому не открывать своего секрета.
      Она повернулась в сторону Александрии, пытаясь угадать, что делает Рамтат в этот момент. Что бы он подумал, если бы узнал, что скоро станет отцом?
      Однако какое это имеет значение? С этим ребенком она всегда будет иметь частицу Рамтата рядом с собой.
 
      Солнце клонилось к закату, и легкий вечерний ветерок шелестел в ветвях деревьев. Низкие облака медленно проплывали над головой, отбрасывая на землю причудливые тени. Рамтат, прихрамывая, вышел на свежий воздух, испытывая сильную боль при каждом шаге. Слуга положил на скамью подушки, чтобы устроить раненого поудобнее. Рамтат даже не представлял себе, насколько близок был к смерти, пока царский лекарь не рассказал ему о большой потере крови и о заражении, возникшем в ране.
      С каждым днем боль утихала, но раненый был все еще слаб. Сегодня он впервые провел целый день вне постели и с нетерпением ждал, когда сможет вернуться домой… и к Данае.
      – Ну что ж, пора тебе вылезать из кровати. – Цезарь с довольным видом улыбнулся. – Я послал тебя с небольшим заданием, а ты ухитрился превратить его в крупный провал.
      – Получить кинжал в бок не входило в мои планы.
      Римлянин уселся на соседнюю скамью.
      – Должен сказать тебе: ты умеешь привлечь к себе всеобщее внимание. Даже царица ухаживала за тобой как служанка. Я уже начал ревновать – столько внимания она уделяла тебе.
      – Кажется, я припоминаю, что видел сиятельную царицу в бреду, но не мог понять, она это или Даная подала мне воды.
      – Ах! Значит, никто не сообщил тебе, что твоя маленькая птичка упорхнула?
      Рамтат напрягся.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Только то, что твоя пленница перелезла через садовую стену и бежала. – Цезарь откинулся назад и посмотрел на небо. – Надо сказать, эта новость не слишком обрадовала царицу Клеопатру.
      – Ей известно о Птолемее?
      – Да. Несмотря на горячку, ты сумел передать сообщение. Клеопатра теперь обладает всей полнотой власти в Египте. Должен тебе признаться, что, когда ты впервые сказал мне, что она достойна править Египтом, я сильно сомневался.
      – А теперь?
      – Я сам наблюдал за ней и не могу отрицать, что Египту весьма выгодно иметь такую царицу на троне.
      Рамтат слушал Цезаря только вполуха.
      – Что ты можешь сообщить мне о госпоже Данае?
      – Ее пробовали искать, небезуспешно. Она бесследно исчезла, и я боюсь, ты больше никогда не увидишь ее, если только и впрямь не затевается заговор, в чем лично я сильно сомневаюсь.
      Рамтат откинулся назад и закрыл глаза. Никогда не увидеть Данаю вновь – каким же холодным и пустым станет для него мир! Он должен был бы разозлиться, что она сбежала, а вместо этого почувствовал облегчение, оттого что ей не придется столкнуться с яростью Клеопатры. Где бы Даная ни была, он надеялся, что она в безопасности. Как только будет возможно, он отправится искать ее.
      – Господин Харик сказал Антинону, что если найти иудея Урию, то найдется и молодая женщина. Его искали, но он тоже скрылся, как и нянька госпожи, так что по крайней мере мы можем заключить, что она не одна. Клеопатра рассматривает побег твоей пленницы как доказательство того, что она не дочь Мицерина.
      Рамтат закрыл глаза и отчетливо осознал, что не может искать Данаю. Если он снова привезет ее в Александрию, это, без сомнения, будет означать ее смерть. Лучше, если он ее отпустит.
 
      БратУрии, Цефания, был так же добр, как и его старший брат. Данае против ее воли предоставили лучшую комнату в маленьком домике. Брат Урии не имел семьи, не было в доме и других слуг, кроме престарелой домоправительницы Анаис, так что Цефания один заботился о своем хозяйстве.
      Обсидиана привела Цефанию в ужас, хотя его и предупредили заранее, что ожидается большая кошка, и он даже соорудил для нее крепкий загон. Тию предоставили свободу летать и возвращаться, когда он хочет. Фараджи почувствовал вкус к сельской жизни и проводил большую часть времени, обрабатывая землю.
      Труднее всего, однако, оказалось справиться с Минух. Едва ступив в дом, она ухитрилась обидеть Анаис. Она не разрешала пожилой женщине готовить для Данаи и даже просто подавать ей пищу. Анаис обижалась, а Минух насмехалась над ней.
      Даная понимала, что следует скорее избавить Цефанию от своего присутствия, чтобы он снова мог обрести мир.
      На третий день, поздно вечером, Даная и Урия с братом сели посовещаться под звездами.
      – У меня есть план, – заявил Урия. – Тебе придется отправиться в Александрию, – сказал он своему брату.
      Цефания согласно кивнул.
      – Ясно, что мне нужно ехать – никто меня не узнает. Что ты хочешь мне поручить, брат?
      Даная накрыла ладонью руку Цефании.
      – Ты и так очень много для нас сделал. Мне не хотелось бы втягивать тебя в свои заботы. Если только царица Клеопатра узнает, что ты помогал мне, ты можешь оказаться в опасности.
      Цефания внимательно посмотрел на молодую женщину, так много значившую для его брата.
      – Это меня не волнует. Ты и твой отец достойно обходились с моим братом, и я знаю, что он любит тебя как родную дочь. Если бы не щедрость твоего отца, у меня не было бы этой фермы.
      – Об этом я ничего не знаю.
      Урия откинулся назад и устремил взгляд в звездное небо.
      – Господин Мицерин купил меня на невольничьем рынке в тот самый день, что и твою мать. С самого начала его поступки отличались безграничной добротой. Когда он узнал, что я владею несколькими языками и умею считать, он решил, что я стану твоим учителем, как только ты подрастешь настолько, что сможешь учиться.
      – Мой отец был очень добрым. Он бы не обрадовался, узнав, что порочат его имя. Мне следовало бы быть лучшей дочерью для него.
      – Не говори так, – возразил Урия. – Это Харик запятнал имя твоего отца, а не ты.
      – Каким образом мой отец помог тебе, Цефания?
      – Господин Мицерин одолжил мне денег, чтобы я мог купить эту ферму. Он дал мне годы, чтобы расплатиться, и не взял процентов. Он действительно был очень добрым человеком, и я счастлив, что мне представилась возможность как-нибудь помочь его дочери.
      Глаза Данаи наполнились слезами.
      – Спасибо тебе. Спасибо вам обоим.
      – А теперь, – сказал Цефания грубоватым, но ласковым голосом, – изложи нам свой план, братец.
      – Все должно быть рассчитано идеально, только тогда все получится, – сказал Урия, придвинувшись ближе к остальным и понизив голос, хотя поблизости не было никого, кто мог бы их подслушать. – Во-первых, ты должен отправиться к верховному жрецу Исиды и попросить его представить документы об удочерении Данаи царице в тот день, когда она удостоит нас аудиенции. Когда Клеопатра услышит, кто испрашивает аудиенцию, я думаю, она не заставит нас долго ждать.
      Цефания кивнул.
      – Верховный жрец согласится увидеться со мной?
      – Все, что от тебя требуется, это сказать его слуге, что ты пришел от имени госпожи Данаи.
      Даная широко раскрыла глаза.
      – И что потом?
      Урия поднялся с места и принялся быстро шагать взад и вперед, а его грубое одеяние вихрем взвивалось на поворотах и хлестало его по ногам.
      – Вот как я это себе представляю…
 
      Теодот всматривался в ночную мглу, сидя в запряженной лошадью повозке, с грохотом катившейся по мощенным булыжником улицам. Приказав рабу свернуть на пыльную дорогу, ведущую прочь из города, учитель принялся обдумывать задачу, которую ему предстояло выполнить. Царь Птолемей был мертв – утонул в своих тяжелых доспехах, во всяком случае, так было сказано. Пароянис – соперник, которого Теодот ненавидел больше всех остальных, – тоже был мертв, убитый человеком царицы, Аполлодором.
      Сердце учителя пылало жаждой мести. Не то чтобы он любил царя – тот даже не нравился ему, – но гибель Птолемея положила конец амбициям Теодота. Прошел даже слух, что его собираются в ближайшее время арестовать, и он понимал, что тогда его смерть неизбежна. Но прежде чем расстаться с жизнью, он решил забрать с собой истинного врага Египта.
      Царицу Клеопатру!
      Говорят, что царица беременна от Цезаря. Без сомнения, боги одобрят его действия и будут к нему благосклонны, если он сумеет отправить царицу вместе с ее еще не рожденным римским отродьем в загробное царство!
      Теперь повозка катилась по открытой местности, и полная луна освещала все кругом. Теодот предпочел бы, чтобы ночь была темной, но дело, которое ему предстояло, было недолгим, и он надеялся, что свидетелей не окажется. Впрочем, какое это имело значение? В любом случае его ждала смерть.
      Теодот поздравил себя с тем, что ему так долго удавалось избежать ареста. Он провел трех своих рабов по потайному ходу, ведущему прямо в покои погибшего царя. В комнатах было темно и пусто – все ценности были уже унесены. Даже шелковое покрывало с кровати было свернуто, чтобы его забрать. Царица Клеопатра не теряла времени даром, стирая все следы пребывания во дворце своего брата, но, по счастью, клетка с гепардом все еще оставалась на месте. Теодоту удалось вынести животное из дворца потайными ходами. Он поселился в заброшенном доме на окраине Александрии, где настойчиво продолжал тренировать гепарда. До сих пор Джабат ни разу еще не убивал человека. Но сегодня ночью ему предстояло это сделать.
      Запуганный Нут по распоряжению хозяина пихал и колол животное острыми палками, обернутыми в платья, принадлежавшие Клеопатре, чтобы ознакомить Джабата с запахом царицы и приучить к мысли, что она его мучитель. Весь вчерашний день зверя не кормили, поэтому Теодот рассчитывал, что Джабат достаточно голоден, чтобы убить.
      В задней части повозки, где находилась клетка, слышно было, как гепард с рычанием ходит из угла в угол. Эти звуки сильно нервировали раба учителя, Нута. У бедняги были все основания опасаться.
      Сегодня ночью ему предстояло стать добычей огромной кошки.
      Глупый раб был очень благодарен Теодоту, когда тот подарил ему красивое платье и приказал надеть его сегодня вечером. Нут не знал, что это платье принадлежало царице и хранило ее запах.
      Когда они достигли уединенной долины, с трех сторон окруженной холмами, Теодот подал Нуту знак остановиться.
      – Я хочу, чтобы ты взобрался вон на тот небольшой холм к северу, – приказал он рабу. – Беги. Да пошевеливайся.
      Теодот заметил, что Нут было заколебался, но все же немедленно подчинился.
      Когда Нут уже наполовину поднялся на холм, Теодот выпустил гепарда из клетки.
      – Вперед, Джабат! Убей!
      Теодоту довелось пережить неприятный момент, когда с глухим рычанием зверь повернулся в его сторону. Тогда учитель помахал перед носом у гепарда одним из шарфов царицы и еще раз повторил:
      – Убей!
      К его счастью, Джабат спрыгнул с повозки и помчался за бегущим рабом. Затаив дыхание, Теодот наблюдал, как гепард догнал Нута и повалил истошно кричавшего человека на землю. Стиснув руки, учитель смотрел, как зверь перегрыз рабу горло и кровь брызнула во все стороны. С сильно бьющимся сердцем Теодот наблюдал, как изголодавшаяся кошка пожирает свою жертву.
      Он удовлетворенно улыбнулся. Теперь Джабат был готов исполнить свой долг перед богами.

Глава 25