Он уже не владел своими руками; они по своей воле странствовали по ее телу, крепче прижимая ее к нему. Когда Рамтат отстранился, чтобы перевести дух, ее ладони скользнули вверх по его рукам, сжимая крепкие мускулы.
Данае казалось, что она умрет, если он немедленно не сделает что-то, чтобы облегчить нарастающее внутри ее жаркое томление. Она задвигала бедрами, чтобы теснее прильнуть к нему, и задохнулась, когда он, потянув вверх подол ее платья, нежно погладил ее, побуждая приподнять бедра с постели. Даже понимая, что ведет себя непристойно, Даная не могла заставить себя остановиться. Она изнывала от желания, охватившего ее.
– Прошу тебя! – взмолилась она.
Его не пришлось просить дважды. Рамтат и сам уже не мог выносить эту муку. Он осторожно приблизился и остановился.
– Ты уверена? – хрипло спросил он.
Даная приподняла бедра, принимая его в свое пылающее лоно.
– Я уверена, – удалось ей произнести. Но она полностью потеряла дар речи, когда он медленно двинулся дальше, вонзаясь в ее тело, и задохнулась, изгибаясь, когда он проник глубже.
– Милая зеленоглазка, ты похитила мое сердце, – пробормотал Рамтат, слегка скользнув назад и снова стремительно двинувшись вперед. Он коснулся губами ее уха. – Я понял, что ты создана только для меня, в тот самый момент, как впервые увидел.
Даная обхватила ладонями его лицо и прильнула к его губам. Двигаясь внутри ее, Рамтат испытывал наслаждение, которого не мог даже вообразить. Его животворное семя уже выплеснулось в нее, а он все еще хотел большего. Удивленный тем, что плоть его по-прежнему тверда, он снова овладел Данаей, потом еще раз и еще, пока они оба не повалились в полном изнеможении.
Он провел пальцами по ее щеке.
– С этой ночи ты моя на всю жизнь.
– Думаю, мы оба это знаем.
Даная тесно прижалась к нему. Тело ее все еще трепетало от его ласк. У нее было такое чувство, будто каждая частичка ее тела принадлежит ему.
Рамтат положил ее голову себе на грудь. Он оказался прав насчет ее непорочности – ни один мужчина не касался этой девушки до него. Его уверенность в том, что все обвинения Харика безосновательны, укрепилась. С помощью Данаи ему удастся доказать, что этот человек обманщик. Рамтат не хотел подвергать девушку тяжкому испытанию, привлекая на суд над Хариком. Но он должен был задать ей несколько вопросов, чтобы иметь возможность убедить царицу в невиновности Данаи.
Он коснулся губами ее щеки.
– Я видел царицу Клеопатру, когда был в Александрии. Я присутствовал, когда она принимала просителей.
Даная слышала, как его слова отдаются в его груди.
– Значит, она в безопасности – я знаю, ты этому рад. Они с братом простили друг друга?
Рамтат провел пальцами по ее руке.
– Нет. Этого никогда не случится.
– Очень жаль.
Он старался тщательно выбирать слова.
– А ты? Как ты относишься к возвращению царицы?
Привыкшая откровенно высказывать свои мысли в разговорах с отцом и Урией Даная задумалась на мгновение, чтобы оценить ситуацию. Теперь, когда царица вернулась в Александрию, это, без сомнения, вызовет новые беспорядки и кровопролитие.
– Думаю, ее возвращение дорого нам обойдется.
– Ты имеешь в виду, что война разгорится с новой силой?
– Да. Если брат и сестра не договорятся, войны не избежать. Если бы это было в моей власти, я бы выслала Клеопатру.
Рамгат почувствовал, как у него сжалось сердце.
– Возможно, на верную смерть?
– Я бы этого не хотела. Но ради того, чтобы в Египте воцарился мир, кто-то из двоих – она или ее брат – должен умереть Ты и сам понимаешь это А если одному из них суждено умереть, я бы предпочла, чтобы это была она.
– Я никогда не слышал от тебя подобных речей. Это измена.
– А ты бы предпочел чтобы умер ее брат? Кто из нас изменник?
– Ты стоишь на краю пропасти. Поэтому я должен задать тебе несколько вопросов, которые могут оскорбить тебя. – Он поднял вверх лицо, чтобы видеть ее глаза. – Не вздумай обмануть меня, я все равно узнаю правду.
Даная смутилась. Пылкий и любящий всего мгновение назад Рамтат стал холодным и отстраненным; в лазах его появился опасный блеск. Словно их только что не сводила навеки любовь и не было сказано столько нежных слов.
– Я всегда говорила тебе правду, если не считать того времени, когда вообще с тобой не разговаривала.
– Я помню, однажды ты упомянула мужчину по имени Харик. – Рамтат увидел, как лицо ее побледнело и задрожала нижняя губа. – Расскажи мне все, что ты о нем знаешь. Он действительно племянник господина Мицерина? Он наследник всего, чем владел твой отец?
Даная колебалась всего мгновение.
– Да, он его племянник и унаследовал большую часть земель моего отца. – Она впилась пальцами в руку Рамтата. – Почему ты задаешь мне эти вопросы? Ты его видел?
Рамтат заметил, как глаза ее потемнели от страха, а потом как бы замкнулись – или ему показалось? Он еще внимательнее присмотрелся к ней, прежде чем спросить.
– Ты и вправду дочь Мицерина?
Даная молчала так долго, что Рамтат подумал: она не сможет ответить. Он ждал в надежде, что его растущие подозрения безосновательны. Наконец он встряхнул ее.
– Отвечай! Ты родная дочь господина Мицерина?
Даная видела, как напряглись его скулы, а во взгляде появилось всевозрастающее сомнение. Отец предупреждал ее, что Харик будет пытаться скомпрометировать ее и может оспорить, что она дочь его дяди. Она поняла, что это уже случилось, поскольку Рамтат задает ей такие вопросы. У нее был и доказательства, что отец законно удочерил ее. Было очень обидно, что ей приходится защищаться от обвинений, которые, видимо, выдвинул против нее Харик. Даная заметила, что глаза Рамтата внезапно затуманились недоверием.
– Ты разговаривал с Хариком, верно?
– Скажем так, я слышал, что он говорит. Он выдвинул против тебя очень серьезные обвинения.
Сердце ее так болезненно сжалось, что трудно стало дышать.
– И какие же это обвинения?
– Что ты не та, за кого себя выдаешь – Рамтат пристально следил за ней, произнося следующие слова: – Харик заявил царице, что ты его рабыня, и он полагает, что ты представляешь для нее угрозу. А ты сама только что призналась, что желаешь царице Клеопатре смерти.
Не веря своим ушам, Даная покачала головой. Прикрывшись покрывалом, она соскользнула с кровати и неловко запуталась в сетчатой завесе, пока не нашла выход. Она почувствовала себя страшно опустошенной и пришла в отчаяние оттого, что Рамтат заподозрил ее в намерении причинить вред царице. Ей оставалось только догадываться, что Харик мог наговорить на нее.
– Ах вот как! – сказала Даная с обидой в голосе. – Ты уже все просчитал в уме! Ты думаешь, что я вовлечена в какой-то хитроумный заговор с целью убить царицу Клеопатру? – Она укоризненно покачала головой. – Неужели ты явился сюда сегодня ночью единственно с намерением пробудить мою страсть, которая заставила бы меня раскрыть все мои зловещие замыслы?
Рамтат поднялся с кровати и встал рядом с ней.
– Нет, я рассчитывал, что все будет иначе. Просто скажи мне, что Харик оклеветал тебя. Скажи, что ты невиновна, и я тебе поверю.
Слезы подступили к ее глазам, и Даная боялась поднять на Рамтата взгляд, чтобы не разрыдаться. Если он мог поверить, что она способна на такую низость, если он готов был принять слова Харика за правду, она не станет перед ним оправдываться.
– Думай что хочешь. Больше я тебе ничего не скажу.
Он схватил ее за руки и повернул лицом к себе.
– Если твой двоюродный брат солгал, скажи об этом сейчас, и я тебе поверю!
– Он мне не родственник, и это правда.
Рамтат был озадачен.
– Но ведь он кровный родственник господина Мицерина, разве нет?
– Да. – Даная была так разгневана, что хотела оттолкнуть его от себя. – Харик кровный отпрыск рода Сахур, тогда как во мне нет ни капли этой крови.
Рамтат почувствовал, что его предали. Ее скорбь по господину Мицерину казалась искренней, и она увлекла его своими историями о том, как росла дочерью придворного дрессировщика животных. Он отшвырнул ее от себя, и она, споткнувшись, повалилась на кушетку. Зарывшись лицом в мягкую шкуру, Даная с трудом сдерживала рыдания; она не желала позволить себе проявить подобную слабость. Рамтат разочаровал ее – похоже, он готов был поверить в гнусную ложь Харика. Если бы он только сумел правильно задать ей вопросы, она с радостью рассказала бы ему правду о том, что была приемной дочерью своего отца.
– Скажи мне хоть что-нибудь, с чем я могу вернуться к царице. Тебя силой заставили участвовать в заговоре против Клеопатры, потому что ты боялась за свою жизнь? Кто-то угрожал тебе? Царь Птолемей тоже был вовлечен в этот заговор с самого начала? – Рамтат увидел, как девушка подняла голову, и был поражен силой гнева, пылавшего в глубине ее зеленых глаз. – Ты не понимаешь, в какой опасности оказалась. Расскажи мне все, чтобы я мог помочь тебе.
Даная пришла в ярость. С каждым словом, слетавшим с губ Рамтата, ее решимость крепла.
– Я ничего тебе не скажу.
Кушетка прогнулась, когда Рамтат уселся рядом, и Даная застыла, когда он обнял ее и прижал к груди.
– Ты понятия не имеешь, что с тобой сделают, если признают виновной в заговоре против царицы.
Даная вывернулась из его рук и встала. Не говоря ни слова, она прошла за ковровую завесу в смежное помещение. Бросившись там ничком на кушетку, она в отчаянии свесила вниз голову. Если Рамтат подозревает ее в непорядочности и измене, она не унизится до того, чтобы умолять его поверить в правду. Без сомнения, он отвезет ее в Александрию, и это именно то, чего она хочет. Она попросит вызвать Урию, чтобы он высказался в ее защиту. Он сможет предъявить документы, которые докажут, что заявление Харика ложно.
Даная все еще не оправилась от горя после смерти отца; ее вынудили бежать сначала из отцовского дома, потом из ее дома в Александрии. Ее похитил и держал в заточении мужчина, который теперь бросал ей в лицо чудовищные обвинения. То, что она полюбила его, а он просто воспользовался ею, только усиливало ее горе.
Даная подняла голову – все сразу вдруг встало на свои места. Должно быть, Рамтат заподозрил ее с самого начала, когда она поднесла гепарда в дар царю Птолемею. Теперь все обрело смысл – в этом и состояла истинная причина ее заточения.
Даная подняла подушку и запустила ею через всю комнату. Теперь ей все стало ясно: ничего не добившись от нее другими методами, Рамтат начал ухаживать за ней и притворился, что любит ее, надеясь таким образом заставить ее говорить.
Закинув голову назад, Даная смотрела, как ветер колеблет крышу шатра. Все это было просто игрой для него. А она оказалась дурочкой, попавшейся в его западню.
Услышав шаги, Даная поняла, что Рамтат пришел за ней. Она подняла голову, сдерживая слезы, и прочла твердую решимость на его суровом лице.
– Можешь делать со мной, что хочешь, – заявила она, повернувшись к нему спиной. – Больше я ничего не скажу.
С холодной отстраненностью он сказал:
– Если ты участница заговора с целью погубить царицу, я это выясню, можешь не сомневаться.
– Я помню тот день во дворце, когда ты предостерег меня хранить молчание о твоих делах, – даже тогда ты подозревал меня по какой-то причине. – Даная устремила взгляд в пространство. – Оставь меня в покое.
– Я оставлю тебя, чтобы ты подумала, что с тобой случится, если ты не скажешь ничего в свою защиту. Если ты захочешь что-нибудь сообщить мне, я буду ждать тебя у себя. Будет лучше, если ты все мне расскажешь и назовешь тех, кто замышляет причинить зло царице.
О, как ей больно было слышать все это! Рамтат считал, что она полностью лишена порядочности и чести.
Когда Даная услышала, как удаляются его шаги, она согнулась почти вдвое и беззвучно заплакала. Рамтат может ждать хоть до скончания века; она никогда больше не войдет к нему.
Глава 19
Остаток ночи Даная провела, свернувшись на кушетке в размышлениях о том, какую смерть изобретет для нее царица, если Урия не сможет представить доказательства ее невиновности в тех преступлениях, в которых ее обвиняют. Она еще так и не сомкнула глаз, когда слабые лучи света робко поползли по узорчатому ковру, возвещая восход солнца.
На этот раз, когда ковровая завеса приоткрылась, в шатер вошла тетя Рамтата.
– Тебе нужно одеться в дорогу, – сказала Зарма, положив перед Данаей платье и покрывало и поставив на ковер пару сапог из мягкой кожи. – Мой племянник велел одеваться быстрее. Тебе едва хватит времени, чтобы помыться и поесть перед тем, как он будет готов к отъезду.
Даная быстро скинула платье и покорно помылась.
– Я не голодна.
Зарма протянула Данае кувшинчике ароматическим маслом и взглянула в ее непокорные глаза.
– Мой племянник подозревал, что ты так поступишь. Должна предупредить тебя, что, если ты не станешь есть, он прикажет накормить тебя насильно.
Даная кивнула, удивляясь про себя, почему Рамтат просто не убил ее и не похоронил в пустыне, где никто не узнал бы об этом. Одевшись в платье бедуинки, Даная заставила себя съесть немного мяса и кусочек сыра. Совершенно подавленная, она накинула покрывало, надежно прикрыв лицо.
– Лошадь уже оседлана и ждет тебя.
– Понятно.
Зарма протянула руку и дотронулась до плеча Данаи.
– Я тебя не понимаю. Если тебе известно что-то, что может доказать твою невиновность, скажи об этом сейчас. Страшно подумать, что может случиться с тобой, если ты так и будешь молчать.
– Я отвергаю попытки кого бы то ни было запугать меня, в особенности твоего племянника.
– Я верю в тебя. Разве я не видела твое великодушие и доброту к тем, кто прислуживал тебе?
– Неужели я должна отправиться на смерть? – печально спросила Даная, поникнув под тяжестью обрушившегося на нее горя.
– Этого я не знаю. – Глаза Зармы светились искренней симпатией. – Но должна тебе сказать, я никогда не видела своего племянника в таком гневе, как сейчас. Берегись, Рамтат не из тех, что умеют прощать. Он всегда был непоколебимо предан долгу и никогда не давал воли чувствам.
Даная знала, что не совершила ничего плохого, и не собиралась оправдываться даже перед Зармой.
– Я чувствую себя маленькой лодкой в бушующем океане, которую бросает из стороны в сторону на огромных волнах. Твой племянник должен бы знать, что не в моих силах причинить вред царице, да я и не стала бы этого делать, даже если бы представилась такая возможность.
– Скажи ему об этом.
– Нет. Ни за что! – Даная направилась к выходу. – Владыка Рамтат будет сопровождать меня в Александрию?
– Мне сказали, что он возглавит твою охрану. Поспеши – ему не терпится скорее уехать.
Даная почувствовала, как сердце в ее груди словно превратилось в камень.
– Спасибо тебе за твою доброту. Ты единственная, о ком я стану жалеть, когда уеду отсюда.
Зарма вздохнула.
– Я возлагала такие надежды на тебя и моего племянника. Если из-за своей гордости ты не перестанешь молчать, Рамтату не останется ничего другого, как… – Она не закончила. – Следуй за мной, я отведу тебя к нему.
Даная попыталась отгородиться от всех мыслей и чувств. Она старалась не думать о том, что ее ждет, когда она прибудет в Александрию.
Смерть?
Может быть.
И если она умрет, а Рамтат впоследствии узнает правду, будет ли он тогда сожалеть о том, как поступил с ней?
Первый день пути прошел без происшествий. Дул сильный горячий ветер пустыни, и Даная плотно куталась в покрывало, чтобы предохранить кожу от ожога. Взгляд ее часто останавливался на Рамтате, скакавшем во главе отряда бедуинов и почти не обращавшем на нее внимания. Она ехала между двумя бедуинами свирепого вида. В одном из них девушка узнала мужчину, который расспрашивал ее, когда она путешествовала с караваном. Тогда она подумала, что он шпион, и теперь убедилась, что скорее всего была права.
Никто из мужчин не смотрел в ее сторону, и Рамтат тоже не обращал на нее внимания. Казалось, будто они чужие друг другу, будто он забыл ту близость, что была между ними, и все теплые слова, сказанные в тот момент.
Их молчаливый отряд стремительно пересекал пустыню, и, насколько могла судить Даная, Рамтат ни разу не заговорил ни с кем. Его спутники не осмеливались обращаться к нему. Поскольку девушку от Рамтата отделяли несколько всадников, она имела возможность наблюдать за ним. В своих черных одеждах, развевавшихся на ветру, с гордо поднятой головой, он казался неприступным. Даная чувствовала, что он едва сдерживает гнев, и это ранило ее, как острый нож.
С наступлением вечера для Данаи разложили маленькую палатку, а все мужчины улеглись на земле. Она лежала в темноте ночи, свернувшись на мягкой подстилке из козьих шкур, слишком уставшая, чтобы размышлять над тем, что станет с ней, когда они прибудут в Александрию.
Это ее и в самом деле уже не волновало.
К концу второго дня заходящее солнце окрасило пески пустыни в багровый цвет, и эта картина напомнила Данае океан крови. Когда наступила ночь, тьма поглотила все вокруг, потому что плотные облака закрыли луну и звезды.
В тесной палатке, глядя на темное небо через небольшое отверстие вверху, Даная разрыдалась и долго не могла остановиться.
Когда же слезы иссякли, ей стало как будто легче, она уснула и проспала всю ночь.
Следующий день прошел почти так же, как и первые два Даная благодарила богов, что ее спутники не мчались как безумные через пустыню, как было в прошлый раз, когда девушку увозили из каравана. Если бы она не была уверена в обратном, то могла бы подумать, что Рамтат специально оттягивает их прибытие в Александрию.
Может быть, он не хочет расставаться с ней? Девушка печально покачала головой – больше всего на свете ему хочется отделаться от нее.
В середине дня Даная заметила огромное темное облако, надвигавшееся на них с востока. Выросшая на границе с пустыней и проводившая в ней большую часть времени девушка сразу же поняла, что приближается песчаная буря. Ей также было хорошо известно, что быть застигнутым такой бурей очень опасно.
Когда ветер стал крепчать, лошадь Данаи, предчувствуя опасность, поднялась на дыбы. Девушка попыталась справиться с конем, но он шарахнулся в сторону, стараясь вырвать у нее из рук поводья.
Внезапно Рамтат оказался с ней рядом и снял ее с заартачившегося коня, посадив в седло впереди себя. Он громко крикнул, чтобы спутники услышали его сквозь завывания ветра:
– Ищите укрытие для себя и животных! Буря скоро настигнет нас. Прячьтесь скорее!
К удивлению Данаи, Рамтат, крепко прижав ее к себе, помчался навстречу буре, вместо того чтобы убегать от нее, как делали остальные. Девушка подумала, что это не слишком-то мудрое решение, но изменила свое мнение, увидев крутую гряду скал, выступавшую из песка. Конечно же, Рамтат хорошо был знаком с этой частью пустыни и точно знал, где найти убежище.
Буря почти настигла их – ветер уже швырял в лицо Данаи пригоршни песка, песчинки, безжалостно жаля, впивались ей в кожу. Песок попадал в глаза, и девушка постаралась покрепче зажмуриться.
Он сошел с коня и с девушкой на руках побежал к скалам. Поставив ее на ноги и прислонив к скале, Рамтат прикрыл ее своим телом. Нежно обняв, он повернул ее лицом к себе.
Даная удивилась, когда он, отстранившись, снял с нее покрывало, но все поняла, когда он смочил легкую ткань водой из бурдюка.
– Ты испугалась? – спросил он.
Она могла бы ответить, что ничего не боится, когда находится в его объятиях, и это было бы правдой. Но вместо этого она сказала:
– Мне приходилось попадать в песчаные бури и прежде, и я всегда немного боялась.
– И не без причины.
Рамтат набросил девушке на лицо влажное покрывало и крепче прижал ее к себе. Ветер выл и ревел, песок, закручиваясь вихрями, впивался в открытые части тела, забивал нос и рот, мешая дышать. Но Даная находилась в объятиях Рамтата, и только это для нее имело значение.
Слышны были только завывания ветра. Несмотря на старания Рамтата защитить ее, Данае казалось, что она наглоталась песка с половины пустыни. Даже среди угрожавшей им опасности девушка испытывала волнение, чувствуя прижавшееся к ней мускулистое тело. Он был тяжелым, но она упивалась ощущением его близости. Повернув голову, она коснулась губами его щеки.
– Ах вот как, – прошептал Рамтат ей на ухо. – Хочешь отвлечься? В этом я могу тебе помочь.
Его рот отыскал ее губы, двигаясь осторожно и нежно, отнимая последнюю возможность вздохнуть. Даная ощущала его затвердевшую плоть возле своего бедра и понимала, что точно так же возбуждает его, как он ее. Рамтат прижался к ней всем телом, и поцелуй его стал более жадным.
– С тех пор как я отведал запретный плод твоего тела, я испытываю неутолимую жажду снова испробовать его. – Он прижался колючей щекой к ее щеке. – Я никогда не смогу насытиться тобой.
– Я чувствую то же самое, – промолвила Даная, уткнувшись лицом ему в шею.
– Даже когда угроза смерти нависла над нами, ты воспламеняешь мне кровь! Я не могу устоять перед тобой, – сказал он, приблизив губы к ее уху, чтобы она могла его услышать. – Но если мне суждено умереть, пусть я умру с твоим поцелуем на устах.
Поцелуй казался бесконечным и, конечно же, вытеснил из головы Данаи всякие мысли об опасности. Все, о чем она могла думать, – это ощущение губ Рамтата и его тела, тесно прижимавшегося к ней.
У нее мелькнула мысль, как он может целовать ее с такой страстью, если считает, что она лишена чести и способна на подлость.
– Ты поймала меня в свои сети, как паук в паутину, – сказал Рамтат, отрываясь от ее губ. – Похоже, у меня нет от тебя противоядия.
Даная не видела его лица, но он еще раз поцеловал ее так страстно, что ей пришлось вырваться, чтобы вздохнуть. Ладонь его скользнула по ее бедру, и он поднял ей платье до талии. Даная сознавала, что буря стала ослабевать, вой ветра теперь напоминал скорее плач женщины. Но буря ничего для нее не значила – ничто не имело значения, кроме того, что Рамтат собирался с ней сделать. Его палец дотронулся до нее, и она полностью отдалась наслаждению, которое он ей дарил.
– Тебе нравится, когда я так тебя касаюсь?
– Да, – с трудом удалось ей прошептать.
– И я не могу удержаться, чтобы не касаться тебя. Ты нужна мне, как вода умирающему от жажды.
– То же происходит и со мной.
Рамтат еще выше поднял ее платье и вонзился в нее, лишая способности рассуждать, последнего благоразумия. Его твердая плоть заполнила ее алчущее тело, и они вместе унеслись на волнах страсти к блаженству. Даная почувствовала, как он застыл, когда содрогнулось его тело. Но он все также оставался внутри ее, и после продолжительного дурманящего поцелуя плоть его вновь затвердела и он снова овладел ею.
– Если я потеряю тебя, жизнь моя станет бессмысленной, – прорычал Рамтат ей в ухо. – Я презираю свое влечение, которое заставляет меня жаждать тебя!
Даная не могла ему ответить, потому что тело ее содрогалось и она держалась за него, принимая его семя в свое чрево.
Долгое время они оба молчали. Даная заметила, что буря почти затихла и уже наступала ночь. В отдалении послышался вой шакала, но, кроме него, ничто не нарушало мрачной тишины.
– Что мне с тобой делать? – спросил Рамтат, приподняв ее лицо за подбородок, чтобы заглянуть в ее глаза в полутьме.
– Я не знаю.
– Ты предательница.
– Кого я предала?
Рамтат сел и оправил на ней платье. Даная видела, как он с беспокойством уставился в сгущавшуюся тьму.
– Наши лошади сбежали, – сказал он наконец. – Мои люди найдут их; затем отправятся искать нас. Им трудно будет обнаружить нас в темноте.
– Что же нам делать?
Он снова повернулся к ней:
– Я знаю, чем хотел бы заняться. Но каждый раз, как я овладеваю твоим телом, я теряю часть себя.
Даная положила руку ему на плечо.
– Я беру только то, что ты даешь. Ты всегда мог позволить мне уйти и прекратить эти муки ради нас обоих.
Он поднялся на ноги.
– Уже слишком поздно спасать меня.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она в отчаянии.
– Я слышу, что приближаются мои люди, – сказал Рамтат. Взяв ее за руку, он помог ей подняться на ноги.
Даная тряхнула головой, пытаясь стряхнуть песок, забившийся в волосы.
– Что мы теперь будем делать?
– Будем скакать всю ночь, тогда к утру достигнем Александрии.
– Что будет со мной?
Не поднимая на нее глаз, Рамтат ответил безразличным тоном:
– Это придется решать царице.
К этому моменту подскакавшие бедуины спешились. Один, шедший впереди, вел в поводу их коней. Рамтат подсадил Данаю на лошадь и сказал ей тихим голосом, так чтобы остальные не услышали:
– То, что произошло между нами, было ошибкой, и мы оба это знаем. Больше этого не повторится.
В слабой улыбке, которой она одарила его, мелькнула горькая насмешка.
– Твоя тетя сказала, что ты никогда не поставишь любовь выше долга. Мне почти жаль тебя, владыка Рамтат. Ты обречен быть очень одиноким человеком.
Даная беспомощно наблюдала, как Рамтат отвернулся от нее и взгромоздился на лошадь. Она знала, что он стыдится тех чувств, которые испытывает к ней, и ей хотелось возненавидеть его за это. И хотя его отказ от нее заставил ее страдать, девушка ничуть не жалела о том, что произошло между ними.
В полном молчании с Рамтатом во главе маленький отряд стремительно помчался через пустыню.
Пугающая неизвестность ждала Данаю впереди, и у нее не осталось ничего, кроме собственной гордости, нужной ей, чтобы поддержать при встрече с неопределенным будущим.
Она была невиновна, и многие могли бы подтвердить это. Но большинство из этих людей остались на вилле под властью Харика, и он наверняка угрожал им, если они станут высказываться в ее поддержку.
Даная подумала об Урии и Минух, которых не остановили бы угрозы Харика. Что, если он сделал что-нибудь с ними, чтобы заставить их молчать?
Одно она знала наверняка. Лучше ей умереть быстрой смертью как предательнице, чем оказаться под ненавистной властью Харика.
Надвигающаяся ночь стала немного темнее, и девушка задрожала, хотя и не от холода.
Глава 20
Когда они сразу после полудня вступили в Александрию, стук копыт их лошадей эхом разносился по пустынным улицам города. Даная удивленно оглядывалась кругом, поражаясь, куда девались все люди. Когда они галопом мчались мимо серебряных дел мастерских, не слышно было стука молотков. Лавка кожевника, в которой всегда толпился народ, была закрыта и заперта.
Вокруг никого не было. Ни одной живой души.
Даная вопросительно взглянула на бедуина, который скакал рядом, но он нахмурился и перевел взгляд на дорогу впереди.
Бедуин знал, что, если заговорит с женщиной шейха без разрешения, его сурово накажут, поэтому и хранил молчание.
Когда они приблизились к центру города, Даная услышала звон скрещенных мечей, и глаза ее расширились от страха. Звук битвы усиливался от улицы к улице, и, судя по всему, место, где шло сражение, было совсем близко.
Подняв руку, Рамтат подал знак остановиться. Даная предположила, что он приказал своим людям уходить, потому что они мгновенно исчезли, а Рамтат, схватив поводья лошади Даши, повел ее назад, в ту сторону, откуда они только что приехали. Пока они петляли по улицам, несколько раз возвращаясь, звук битвы отдалился и стал приглушенным.
Рамтат держал одну руку на рукояти меча, а другой рукой вел под уздцы лошадь Данаи, управляя своим конем только си той мускулов ног.
– Не бойся – ты вне опасности, – сказал он ей. – Скоро мы покинем город. Будь уверена, битва еще не распространилась на сельскую местность.
До сих пор война не казалась Данае реальной. Она внимательно оглядела горизонт и поняла, что то, что она принимала за облака, на самом деле было клубами дыма. Не желая признать, что она и вправду напугана, Даная прикрыла покрывалом лицо и отвернулась от Рамтата. Похоже, что битва происходила в окрестностях дворца, и девушка осознала, что война между сторонниками царя и царицы разгорается с новой силой.
Когда Рамтат повел коней по длинной, обрамленной деревьями улице, Данае вдруг все показалось знакомым. Она вырвала поводья из руки Рамтата и повернула коня кругом. Всего в нескольких шагах в стороне находился ее собственный дом!
Рамтат подскакал и выхватил у нее поводья. Глаза его пылали гневом, а челюсти сжались, отчего рот превратился в тонкую линию.
– Больше так никогда не делай! – резко сказал он. – Я не намерен позволить тебе уйти в свой дом.
Даная пристально посмотрела на него, потом отвернулась и тут увидела человека в белых одеждах, торопливо шагавшего по почти безлюдным улицам Она понадеялась, что это Урия, но, увы, это быт не он – прохожий был ниже ростом и гораздо полнее. Даная сняла покрывало, полностью открыв лицо и волосы в надежде, что кто-нибудь из ее собственных слуг окажется рядом и узнает ее. Но все ее надежды рухнули, потому что вскоре они оставили город позади и помчались по открытой местности.
Некоторое время они быстро скакали молча, и Даная не могла понять, куда же Рамтат везет ее? Выехав на извилистую дорогу, обрамленную кипарисами, они сбавили ход, перейдя на легкий галоп, и девушка увидела, что они въезжают в большое поместье.
– Что это за место?
Рамтат едва взглянул на нее и не ответил ни слова.
– Я думала, ты везешь меня к царице.
Снова он ничего не сказал в ответ, но девушка увидела, как по его скулам загуляли желваки.
Однако Даная была не из тех, что легко сдаются. Она двинула коня ближе к Рамтату и продолжала донимать его вопросами:
– Кто воюет в Александрии?
Рамтат посмотрел вдаль.
