– Дружище, я не помешаю тебе? – На пороге кабинета появился Дэн.
      – Помешаешь, но я этому рад. Хочешь кофе? – Эдвард поднялся из-за стола, чтобы налить кофе себе и другу.
      – Похоже, сегодня у тебя прекрасное настроение, – заметил Дэн.
      – У меня есть на то веские причины. – Протянув доктору чашку с ароматным напитком, Эдвард уселся в кресло. – Я решил последовать твоему совету, Дэн. Видишь ли, я собираюсь жениться.
      Доктор поперхнулся и закашлялся.
      – Ты удивлен, приятель? – усмехнулся Эдвард.
      – Я не ослышался? – пробормотал Дэн. – Неужели ты действительно намерен жениться?
      – Да, действительно, – подтвердил Эдвард, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.
      – Даже не верится… – Дэн поставил чашку на край стола и улыбнулся. – Думал, что этот благословенный день никогда не настанет.
      – Я писал письмо, когда ты вошел, – сообщил Эдвард. – Хочу произвести кое-какой ремонт и поменять обстановку в соответствии с ее любимым цветом.
      – Кто же эта счастливица? Кого ты решил возвысить до положения своей супруги?
      – Думаю, что гостиная должна быть выполнена в голубовато-зеленоватых тонах, а спальня будет сиреневая с белым, – продолжал Эдвард, словно не слышал вопроса приятеля.
      – Проклятие, Эдвард, кто же она?!
      – Да, спальня должна быть сиреневой с белым…
      Тут Дэн поднялся на ноги и прошептал:
      – Неужели речь идет о Виктории?
      – Совершенно верно! – просиял Эдвард.
      – Я должен был это предвидеть. – Доктор со вздохом опустился в кресло. – Всем известно, ты не пропускаешь ни одной привлекательной особы. Но мне в голову не могло прийти, что ты захочешь жениться на Виктории.
      – Я вижу, ты удивлен, Дэн. Но уверяю тебя, я и сам удивлен.
      – Когда же ты успел сделать ей предложение?
      – Она пока ни о чем не догадывается, – ответил Эдвард с улыбкой.
      – Но почему ты решил, что она согласится?! – изумился Дэн.
      – Ее согласие – пустая формальность, – заявил Эдвард. – Сейчас Виктория на меня злится. Вчера вечером она узнала, что я носил на войне синюю форму. Сказать, что она рассвирепела, – значит ничего не сказать.
      – Какой же ты самоуверенный! – возмутился Дэн. – Неужели ты полагаешь, что она упадет в твои объятия?
      – Нет, так просто не получится. – Эдвард покачал головой. – Сначала ей придется избавиться от своих предрассудков.
      – А ты не забыл о человеке по имени Пол О’Брайен?
      – С этим проблем не будет, – отмахнулся Эдвард.
      Дэн снова вскочил на ноги.
      – Тебе не кажется, что ты переоцениваешь себя, Эдвард? Виктория – очень чувствительная девушка. Меня возмущает твое несерьезное отношение к любви и женитьбе. Скажи, а ты любишь ее?
      Эдвард ненадолго задумался, потом ответил:
      – Я говорил тебе множество раз, что не верю в любовь. Но я хочу на ней жениться, и я своего добьюсь.
      – Ты полагаешь, что можешь выбрать жену, как выбираешь телку?
      – Я бы выразился иначе, Дэн. Мне кажется, у нее есть все качества, необходимые моей жене.
      – Ты думаешь, тебе достаточно улыбнуться – и Виктория упадет к твоим ногам? Вероятно, так было у тебя прежде, Эдвард, но она не похожа на других. Виктория слишком хороша для тебя. – Доктор рассердился и перешел на крик. – Я люблю ее и не стану молча наблюдать, как ты губишь ее жизнь!
      – Не заходи слишком далеко, Дэн, – предупредил Эдвард.
      – На этот раз ты зашел слишком далеко, – возразил Дэн. – Полагаю, тебе следует подумать о запасном варианте – на случай, если она тебе откажет, – добавил он с сарказмом.
      Эдвард вскочил на ноги. Глаза его сверкнули.
      – Черт побери, Дэн, такого я не потерплю даже от тебя!
      – Не беспокойся, Эдвард, я ухожу. Мне нужно на свежий воздух. Но вот что я скажу тебе на прощание. Ты наконец встретил женщину, которую не в состоянии понять. И тебе не помогут ни твои деньги, ни твое обаяние.
      – Не могу с тобой согласиться, Дэн, – проговорил Эдвард сквозь зубы.
      Доктор молча проследовал к двери и с силой захлопнул ее за собой. Эдвард в задумчивости прошелся по кабинету. «Я добьюсь своего, – думал он, – и ничто меня не остановит».
 
      В эту ночь Виктория почти не спала. Она беспокойно металась и ворочалась с боку на бок. Проснулась же задолго до рассвета и сразу отправилась в конюшню. Старый Нед, подметавший пол при свете фонаря, посмотрел на нее с удивлением.
      – Вы что-то рано встали, мисс Виктория.
      – Нет ничего лучше, чем утренняя прогулка, Нед.
      – Вас что-то гложет, мисс Виктория?
      – О… в жизни столько всяких проблем, – уклончиво ответила девушка и принялась седлать Бунтаря.
      – Жизнь такая, какой мы ее делаем, – возразил старый Нед.
      – Нет, не думаю… Порой наша жизнь зависит от других людей. – Виктория села на коня и взглянула на Неда. – Вернусь к обеду, – сказала она на прощание.
      Старый Нед, опершись на метлу, провожал наездницу взглядом.
      Виктория направилась к реке и откуда наблюдала за восходом солнца. Потом спешилась и, подбежав к берегу, набрала полную пригоршню прохладной воды и поднесла ко рту. Ей показалось, что вода в Вулф-Ривере сладкая на вкус. После этого она снова села на коня; Виктория бесцельно скакала по окрестностям, и прохладный ветерок обдувал ее щеки.
      Девушку одолевало какое-то непонятное волнение; сердце билось у нее в груди как птица в клетке. Она гнала и гнала Бунтаря, но куда именно – не ведала.
      Когда конь наконец утомился, Виктория спрыгнула с седла и пошла рядом с ним. Шла, не глядя по сторонам. Шла и думала: «О, Эдвард, но почему же ты стал врагом, почему?..» Внезапно она остановилась и воскликнула:
      – Я люблю тебя, Эдвард! – И ее крик эхом прокатился по ближайшему каньону.
      «Я люблю тебя, Эдвард!» Этот крик еще долго звучал у нее в ушах.
 
      Час проходил за часом, а Виктория по-прежнему бродила вдоль каньонов. Эдвард Ганновер снова и снова возникал перед ее мысленным взором, и она вновь и вновь переживала те ощущения, что возникали у нее при каждом его прикосновении – ничего подобного Виктория прежде не испытывала. Но как бы он смеялся, если бы узнал о ее любви! Виктория поклялась, что никогда ему не откроется. Никто не выведает у нее эту тайну.
      Солнце палило нещадно, и в какой-то момент Виктория вдруг поняла, что ей ужасно хочется пить; как жаль, что она не догадалась захватить с собой флягу с водой. Девушка запрокинула голову и с удивлением обнаружила, что солнце уже давно перевалило зенит; пора было возвращаться. Но в какой же стороне находится бабушкино ранчо?
      Виктория огляделась. Она стояла на высоком утесе. Подойдя к краю, посмотрела вниз и увидела чистый сухой песок пересохшего русла реки. «Значит, где-то рядом вода…» – подумала Виктория. Внезапно она почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног… Девушка вскрикнула – и рухнула в неизвестность. Несколько секунд спустя она ощутила резкую боль и почти тотчас же погрузилась в непроглядную тьму.
 
      В середине дня Эллис Андерсон начала беспокоиться – ведь внучка обещала вернуться к обеду. Время шло, а Виктория не появлялась. Не на шутку встревожившись, отправила старого Неда к Дельгадо – она решила, что девушка задержалась у мексиканцев. Но Нед вернулся с плохими известиями: к Дельгадо Виктория не заглядывала. Теперь уже Матушка не сомневалась: с девушкой что-то случилось. Собрав своих лучших наездников, она отправила их на поиски внучки, а старого Неда – на ранчо Рио-дель-Лобо.
      – Передай Эдварду, – сказала Эллис, – что нам нужна его помощь.
 
      Эдвард поднимался на веранду своего особняка, когда вдруг увидел старого Неда, скакавшего во весь опор и что-то кричавшего. Эдвард тотчас же спустился вниз – он впервые видел Неда в таком возбуждении.
      – Меня прислала миссис Андерсон! – закричал Нед, подъезжая к крыльцу. – Нам нужна помощь. Мисс Виктория еще до рассвета отправилась на верховую прогулку и до сих пор не вернулась. Мистер Ганновер, я боюсь, что с мисс Викторией что-то стряслось… Уезжая утром из дома, она сказала мне, что вернется к обеду. Я видел, что она была чем-то очень расстроена.
      – Скажи, что уже предприняла Матушка? – проговорил Эдвард, нахмурившись. – Чтобы я не тратил попусту время.
      – Она отправила всадников в Сидарвилл… и во все другие стороны.
      – А к Дельгадо кто-нибудь ездил?
      Старый Нед кивнул:
      – Я сам был у них. Мисс Викторию они не видели.
      – Уже темнеет. Едва ли нам удастся найти ее без факелов, – проговорил Эдвард. – Вот что, Нед, возвращайся к Матушке и скажи, что я тоже пошлю людей на розыски. Я дам Матушке знать, как только найду ее внучку.
      Старый Нед кивнул и поскакал обратно. Эдвард же бросился в барак, где жили его работники. Несколько минут спустя всадники с факелами выехали на поиски. Следом за ними выехали Эдвард и Эстансио – управляющий считался одним из лучших следопытов в Техасе. Часа через полтора им удалось обнаружить следы девушки. Эстансио присел на корточки и принялся изучать опечатки копыт; Эдвард же светил ему факелом.
      – Вот видите? – говорил мексиканец. – Это ее жеребец. Причем он шел налегке, я уверен. А вот и ее следы…
      Они двинулись по следу, но временами теряли его и возвращались обратно, чтобы найти потерянную ниточку. Эдвард постоянно торопил своего спутника – ему представлялись ужасные картины: Виктория лежит раненая… или того хуже. Поглядывая на следы, он бормотал:
      – Господи, умоляю, сделай так, чтобы мы нашли ее живой и невредимой.
      Эстансио все чаще останавливался и спешивался, чтобы изучить следы. В очередной раз остановившись, он проговорил:
      – А теперь надо поторопиться. Мне кажется, что она где-то рядом. – Мексиканец вскочил в седло и натянул поводья.
      Эдвард тяжко вздохнул и последовал за своим управляющим.
 
      Когда Виктория очнулась, было уже совсем темно. Девушка осмотрелась и подумала: «Где я? Что со мной?» А в следующее мгновение она вдруг все вспомнила… Она упала с обрыва, и возможно… Виктория попыталась встать – и вскрикнула от боли. Да, так и есть, она сломала руку или ногу. Но что же теперь делать?
      Задрав голову, Виктория увидела стоявшего на утесе Бунтаря; его черный силуэт был едва различим в бледном лунном свете. Девушка хотела позвать его, но не осмелилась – боялась, что и конь рухнет в овраг.
      «Ну вот и конец моей жизни», – со вздохом подумала Виктория. Конечно, она понимала, что бабушка отправит людей на ее поиски, но смогут ли они ее найти? Виктория очень в этом сомневалась.
      – О, Эдвард, – прошептала она, – неужели я больше никогда тебя не увижу?
      Собравшись с силами, Виктория сделала еще одну попытку подняться – и снова ее пронзила острая боль. Девушка вскрикнула, и все поплыло у нее перед глазами…
 
      Эдвард первым увидел Бунтаря. Соскочив на землю, бросился к жеребцу, но тот взвился на дыбы. Эдвард в отчаянии посмотрел по сторонам – ведь Виктория должна находиться где-то поблизости.
      – Виктория! – позвал он. – Откликнись, если можешь!
      Эдвард прислушался, но ответа не получил. И тут он заметил обрыв. По всему было видно, что недавно здесь произошел обвал. Эдвард посмотрел вниз и увидел в бледном свете луны неподвижно лежавшую девушку. К нему подошел Эстансио с факелом в руке. Покачав головой, мексиканец пробормотал:
      – Боюсь, что сеньорита мертва…
      – Не смей так говорить! – вспылил Эдвард. Он бросился к своей лошади за веревкой. Привязав ее к седлу животного, он начал спускаться вниз. Эстансио же тем временем придерживал его лошадь.
      – Будьте осторожны, сеньор Эдвардо, – предупредил управляющий, – это очень опасно.
      Спустившись на дно оврага, Эдварда кинулся к девушке и приложил ухо к ее груди. Сердце мерно стучало.
      – Слава Богу, жива, – прошептал Эдвард.
      Тут Эстансио сбросил вниз факел. Эдвард воткнул его в песок и снова зажег. Вероятно, песок смягчил падение. Он быстро осмотрел Викторию, но никаких повреждений не обнаружил – во всяком случае, переломов не было.
      – А может, ребра? – пробормотал он, снова склонившись над девушкой.
      Эдвард прикоснулся к груди Виктории, и она тихо застонала – очевидно, были сломаны ребра.
      Эдвард задрал голову и прокричал:
      – Эй, Эстансио! Найди хороший ствол, чтобы привязать ее.
      Стащив с себя рубаху, Эдвард крепко перевязал грудную клетку девушки. Эстансио же тем временем нашел высохший ствол дерева и спустил его вниз. Молодой человек осторожно приподнял девушку и привязал к дереву веревками. Затем снял ремень и на всякий случай пристегнул Викторию к стволу.
      – Прикрепи веревки к нашим лошадям! – крикнул он Эстансио. – Когда справишься, отходи с ними от обрыва.
      Когда девушку подняли наверх, Эстаносио сбросил веревку своему хозяину, и тот ловко вскарабкался по утесу. Правда, при этом веревкой стер в кровь руку.
      Не обращая внимания на рану, Эдвард опустился перед девушкой на колени и принялся развязывать веревки.
      – О, Виктория, любовь моя, – шептал он, вглядываясь в ее лицо. – Я все-таки нашел тебя.
      Эстансио с удивлением наблюдал за хозяином. «Выходит, сеньор Эдвардо любит красивую сеньориту», – подумал мексиканец. Тяжко вздохнув, он мысленно помолился, призывая Господа сохранить девушке жизнь.
      Поднявшись на ноги, Эдвард застегнул на поясе ремень и вскочил на лошадь.
      – А теперь, Эстансио, осторожно передай мне Викторию, – сказал он управляющему. – Только старайся держать ее ровно. У нее сломаны ребра.
      Эстансио выполнил указание хозяина, и Эдвард усадил девушку перед собой.
      – Сеньор Эдварда, а что делать с ее жеребцом?
      – Он пойдет за нами. А ты скачи за Дэном, а затем к Матушке – скажи, что мы нашли ее внучку. Я отвезу ее в пограничную хижину, она всего в нескольких милях отсюда. Думаю, что не стоит рисковать и везти ее домой.
      Эстансио тотчас же ускакал, а молодой человек пустил свою лошадь медленным шагом. Краем глаза он видел Бунтаря; черный жеребец следовал за ними на почтительном расстоянии.
      Эдвард взглянул на девушку и прошептал:
      – Я люблю тебя, Виктория. Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу без тебя жить.
      Она тихо застонала, ее ресницы дрогнули, и глаза медленно открылись.
      – Не шевелись, – сказал Эдвард. – Ты упала с обрыва.
      – Эдвард?.. – прошептала она. – Это ты? Или мне снится?..
      – Нет, это не сон, Виктория.
      – Мне так больно, – прошептала она.
      – Где болит?
      – Вроде бы ребра.
      – А больше нигде не больно?
      – Не знаю. Кажется, нет. – Она снова застонала. – О… Мне так плохо… Мы не можем остановиться?
      Эдвард прижал ее к себе еще крепче.
      – Нет, Виктория, мы должны ехать, – прошептал он ей на ухо, но девушка его уже не слышала – она снова впала в беспамятство.
      Добравшись до хижины, Эдвард спрыгнул с лошади и осторожно снял Викторию – она оказалась удивительно легкой. Ударом ноги он распахнул дверь домика и переступил порог. Было темно, но Эдвард ощупью нашел кровать и уложил на нее девушку. Затем пошарил вокруг в поисках лампы – нужно было зажечь свет. В хижине давно никто не жил, но путники всегда оставляли небольшой запас провизии.
      Он вернулся к лошади, чтобы взять флягу с водой, и заметил, что Бунтарь стоит неподалеку. Вернувшись в дом, Эдвард поискал чистую тряпицу. Не обнаружив ничего подходящего, он оторвал узкую полоску от рубашки, обвязанной вокруг груди Виктории. Смочив лоскут водой, он присел на кровать и отер лицо девушки.
      Виктория медленно открыла глаза.
      – Я хочу пить, – прошептала девушка.
      Эдвард поднес флягу к ее губам.
      – Пей маленькими глотками, – сказал он. – Все, довольно.
      – Бунтарь, – вспомнила Виктория и попыталась сесть. От боли у нее перехватило дыхание, и она прикусила губу, чтобы не закричать.
      – Не шевелись, – сказал Эдвард. – Конь снаружи. Он сбросил тебя?
      – Нет, я упала… с обрыва. Как ты меня нашел? – Она заплакала. – О… мне так больно… Я не в силах это терпеть. – По щекам ее катились слезы.
      – Не разговаривай. – Эдвард прижался щекой к ее лицу. – Постарайся потерпеть немного.
      – Мне страшно, – прошептала она. – Пожалуйста, не оставляй меня, Эдвард.
      Он осторожно обнял ее.
      – Ничего не бойся, моя крошка. Никто тебя не обидит.
      Девушка закрыла глаза, и Эдварду показалось, что она уснула. Несколько минут он сидел с ней рядом, потом поцеловал в щеку и вышел из хижины за дровами – сразу за дверью находилась поленница. Вернувшись, развел огонь и, налив в кастрюльку воды из фляги, сварил кофе. Затем уселся с кружкой на грубо сколоченный стул.
      Тут Виктория шевельнулась и снова застонала. Эдвард вскочил со стула и опустился на колени рядом с кроватью. Прикоснувшись ко лбу девушки, он обнаружил, что у нее жар. Эдвард смочил водой тряпицу и снова стал протирать лицо Виктории. Затем достал из стоявшего в углу сундука одеяло и укрыл девушку.
      – Потерпи, Виктория, – прошептал он, усевшись на край кровати.
      – Где я? – Глаза девушки расширились. – Бесс, они убили Бесс… Я застрелила человека… Господи, прости меня. – Виктория бредила и переживала события недавнего прошлого. – Лучше бы я застрелилась, – рыдала она. – Он дотронулся до меня своими грязными руками… Пожалуйста, дайте мне умереть. Бодайн, ты меня спас… Бодайн, я сожгла наш дом… Я не могла позволить янки разорить его. Майор Кортни догадался, что я женщина. Бодайн, где мы спрячемся? Пол… где ты, Пол? Не могу тебя найти. Я должна сказать тебе… Пол, где ты?..
      Наконец Виктория умолкла и снова уснула. И почти тотчас же приехал Дэн. Доктор принялся осматривать девушку, в Эдвард вышел из хижины – он попытался приблизиться к Бунтарю, но безрезультатно. Вернувшись к хижине, Эдвард стал дожидаться Дэна. Тот вышел, когда уже всходило солнце.
      – У нее сломано три ребра, – сказал доктор. – Я сделал ей перевязку и дал снотворное.
      – Она страшно мучилась от боли, – пробормотал Эдвард. – Мучилась, но терпела.
      – Я же говорил тебе, что она особенная… Эстансио рассказал мне обо всем. Твоя расторопность, возможно, спасла ей жизнь. Она могла бы повредить легкие, если бы не твои решительные действия.
      – Дэн, я бы не хотел снова увидеть, как она корчится от невыносимой боли.
      – Что у тебя с рукой? – спросил Дэн. – У тебя сочится кровь.
      – Ничего. Ободрал веревкой.
      Дэн осмотрел руку приятеля.
      – Ты не просто ободрал ее, Эдвард. Теперь понимаю, откуда на Виктории кровь. Подожди, я сейчас принесу свой чемоданчик.
      Дэн промыл и перевязал рану Эдварда.
      – Надо будет посмотреть твою руку через несколько дней, – сказал доктор.
      – Дэн, что ты собираешься делать с Викторией?
      – Ничего. Пусть некоторое время побудет здесь. Можешь теперь надеть рубашку. Почему бы тебе не отправиться домой и не отдохнуть? Матушка появится здесь с минуты на минуту.
      – Дэн, не подпускай никого к Виктории. Никого, кроме Матушки и Бодайна. Она бредила этой ночью… и кое-что говорила. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал это.
      Дэн с удивлением взглянул на приятеля.
      – Я слышал от нее лишь одно: «Эдвард Ганновер – янки».
      – Она переживала в бреду все то, что ей пришлось пережить в Джорджии, – пояснил Эдвард.
      – Хорошо, я ограничу число посетителей, – пообещал Дэн.
      – Я, пожалуй, последую твоему совету и надену рубаху, – сказал Эдвард, – а потом поеду домой.
      Несколько минут спустя Эдвард уже скакал в Рио-дель-Лобо.

      Виктория проспала весь день. Когда она открыла глаза, бабушка покормила ее с ложечки куриным бульоном и напоила прохладным сидром. Вскоре доктор дал ей новую порцию снотворного, и девушка уснула. Она спала всю ночь, и ей снилось, что Эдвард нашел ее и, посадив на лошадь, привез к себе домой. Виктория видела его лицо, склонившееся над ней, и слышала его голос.
      Проснувшись утром, она почувствовала, что проголодалась. Осмотревшись, Виктория с удивлением обнаружила, что находится в убогой хижине. Она попыталась приподнять голову, и тотчас же почувствовала резкую боль в боку. Тут дверь хижины открылась, и вошла Эллис Андерсон с ведром воды.
      – Дитя мое, ты проснулась, – промолвила старушка. Поставив ведро на стол, она подошла к внучке и положила ладонь ей на лоб. – Лихорадка, слава Богу, прошла.
      – Бабушка, что со мной случилось? Ты можешь мне объяснить? – пробормотала Виктория.
      – Всему свое время, девочка. А сейчас я хочу тебя покормить.
      Эллис взяла миску и налила в нее из кастрюльки немного бульона. Потом придвинула к кровати стул и принялась кормить внучку с ложечки.
      – Вкусно, – сказала девушка.
      – Это тебе прислала Хуанита, домоправительница Эдварда. Она замечательно варит куриный бульон.
      – Как я сюда попала, бабушка? Я помню только, как лежала в высохшем русле реки.
      – Тебя нашли Эдвард и Эстансио, Виктория.
      – Значит, мне это не приснилось. Эдвард привез меня сюда на лошади? – Девушка нахмурилась.
      – Совершенно верно, девочка, – подтвердила Эллис. – Эдвард, рискуя жизнью, спустился с обрыва, чтобы спасти тебя. Он даже поранился.
      Викторию встревожилась.
      – Что с ним случилась, бабушка?
      – Он ободрал веревкой руку. Рана, по словам Дэна, оказалась довольно глубокой. Шрам останется на всю жизнь.
      У Виктории защипало в глазах. «О, Эдвард, – подумала она, – мало того что ты завоевал мое сердце, теперь я еще обязана тебе жизнью».
      – Эдвард также прислал сюда воду, еду и белье, – сообщила Эллис, внимательно глядя на внучку. – Мы многим ему обязаны, дорогая.
      – А Эдвард поправится, бабушка?
      – Дэн не сомневается. – Старушка поцеловала девушку в щеку. – Никогда больше не веди себя так глупо, Виктория. Я очень из-за тебя волновалась…
      – А что со мной, бабушка?
      – У тебя сломано три ребра. Нам повезло, все могло закончиться гораздо печальнее. Эдвард, когда нашел тебя, сразу понял, что сломаны ребра. Он снял рубашку и перевязал тебе грудь. Потом привез сюда и оставался с тобой до прибытия Дэна.
      – Я помню кое-что – пробормотала Виктория. – Но все – как в тумане.
      – Не думай об этом, дорогая. Главное – ты жива.
      – А где Бодайн? – спросила девушка.
      – Он вчера был здесь весь день. А потом поехал домой.
      – А Бунтарь?
      – Бодайн отвел его домой. А теперь отдыхай, дорогая. Дэн вернется к полудню и осмотрит тебя.
      Виктория закрыла глаза и постаралась восстановить в памяти все события. Но у нее ничего не получилось, она помнила только отдельные эпизоды.
 
      – Хорошо заживает, – произнес Дэн, меняя бинты на руке Эдварда. – Но все-таки повязку снимать не будем.
      – Ты придаешь этому слишком большое значение, Дэн. У меня были раны и посерьезнее. Как Виктория?
      – Тебе, вероятно, известно, что три дня назад ее перевезли домой. Она поправляется.
      – Чем для нее это закончится? – осведомился Эдвард.
      – Все будет хорошо. Скоро она поправится. Да, чуть не забыл. У меня для тебя записка. И для Эстансио – тоже. Я обещал доставить записки лично. – Дэн вытащил из кармана сюртука два письма и протянул Эдварду. – Что ж, мне пора. Нельсоны пригласили меня на ужин.
      Эдвард проводил приятеля до дверей и постоял на крыльце, пока коляска доктора не скрылась из виду. Вернувшись в свой кабинет, он взялся за письма. Одно было адресовано ему, другое – Эстансио. Эдвард взглянул на аккуратный почерк и сломал печать.
 
      «Мистер Ганновер, бабушка рассказала мне о той роли, что вы сыграли в ночь, когда со мной произошел несчастный случай. У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность. Если бы мое состояние позволило отблагодарить вас лично, я бы непременно это сделала.
      Я слышала, что вы сами пострадали. Надеюсь, что ваша рука заживает.
      Бабушка просит поблагодарить вас и от ее имени.
      С уважением,
      Виктория Ли Фарради».
 
      Эдвард сложил листок и положил его на стол.
 
      В доме было ужасно душно, и Эллис разрешила Виктории сидеть на веранде – Бодайн поставил для нее шезлонг. Девушка уже могла передвигаться, но ходила очень медленно, и это весьма ее огорчало. К счастью, скучать ей не приходилось, ее часто навещали друзья и знакомые. Старый Нед тоже проявлял участие, чем немало удивил окружающих. Он приходил к девушке каждый вечер и подолгу с ней разговаривал. Каждый раз он приносил ей какую-нибудь безделушку – чаще всего вырезанную из дерева фигурку, иногда – букет полевых цветов. К ней приезжали Дельгадо, а также Кларисса с миссис Паттерсон и Шарлотта Бакстер. Даже Эстансио принес Виктории букет желтых роз. Только один человек не навестил ее – тот, которого она больше всего хотела увидеть. День проходил за днем, но Эдвард Ганновер не появлялся…
 
      В это утро Виктория надела легкое ситцевое платье и, как обычно, вышла на веранду. Не прошло и десяти минут, как она услышала топот копыт. Девушка подняла голову и увидела, что к дому подъезжает Эдвард Ганновер.
      Соскочив на землю, он привязал к столбу лошадь и направился к Виктории. На верхней ступеньке остановился и внимательно посмотрел на девушку.
      – Вы уже настолько хорошо себя чувствуете, что можете сидеть?
      – Да, я почти здорова. Мне ужасно надоело бездействовать.
      Эдвард уселся на перила.
      – Не надо спешить. Вам следует проявлять осторожность.
      – Уверяю вас, моя бабушка – настоящий тиран. Она почти ничего мне не позволяет. – Виктория взглянула на перевязанную руку Эдварда. – А как ваша рана?
      – Все в порядке. Но Дэн перестраховывается.
      – Можно предложить вам стакан лимонада, мистер Ганновер? – Виктория кивнула на графин, стоявший на столике рядом с шезлонгом.
      – Не откажусь. Но вы не двигайтесь, я сам себя обслужу.
      Эдвард шагнул к столику, налил лимонада и снова уселся на перила.
      – Вы получили мою записку? – спросила девушка.
      – Да, получил.
      – Я вам очень благодарна за спасение. Я была уверена, что меня не найдут.
      – Не нужно меня благодарить. Если бы не я, то кто-нибудь другой вас нашел бы.
      – И все-таки, мистер Ганновер, я навсегда останусь перед вами в долгу.
      – Вы ничего мне не должны, Виктория, – пробормотал Эдвард. Немного помолчав, добавил: – Я приехал, чтобы кое-что обсудить.
      – Слушаю вас, мистер Ганновер.
      – Видите ли, я знаю, что вы очень переживали за Дельгадо. Так вот, хочу вам сообщить, что я перевез их к себе. Теперь у них собственный домик, и Мануэль выполняет для меня кожевенные работы.
      Виктория захлопала в ладоши и с улыбкой воскликнула:
      – О, как замечательно! Вы по-настоящему добрый человек.
      – Уверяю вас, в данном случае дело вовсе не в моей доброте. – Эдвард тоже улыбнулся.
      – А в чем же?
      – Мануэль – чрезвычайно искусный ремесленник, и мне нужен был именно такой человек.
      Но Виктория прекрасно понимала, что Эдвард лукавит, вернее – скромничает.
      – Я так счастлива, что Мануэлю и Консуэло не придется возвращаться в Мексику, – проговорила девушка.
      – Виктория, вы все еще сердитесь на меня? – Эдвард посмотрел ей в глаза.
      «Как же я могла на него злиться, – подумала она. – Ведь я люблю его…»
      – Мне вспомнилась одна сказка, мистер Ганновер. Мне ее рассказала Бесс, когда я была маленькая. Это сказка про тигра, который вызволил кролика из лап льва. Кролик горячо благодарил спасителя, а тот потом сожрал бедняжку.
      Виктория не вполне понимала, почему ей пришла на ум эта история. Вероятно, потому, что она чувствовала: любовь к Эдварду Ганноверу погубит ее, если он о чем-то догадается.
      Не допив лимонад, Эдвард поставил стакан на столик и пристально посмотрел на девушку.
      – Похоже, вы ответили на мой вопрос, мисс Фарради. Думаю, мне пора откланяться. – Спустившись по ступенькам, он направился к своей лошади.
      Если бы Эдвард в этот миг обернулся, он увидел бы, что блестящие от слез глаза Виктории светятся любовью.
 
      В конце августа Виктория окончательно поправилась. Дэн снял бинты, но сказал, что в первое время следует проявлять осторожность и не перенапрягаться. Поэтому девушка делала только то, что позволяла бабушка. Старая леди полагала, что внучке полезнее всего заниматься рукоделием.
      Вот в этот день Виктория сидела в гостиной и чинила одно из своих платьев. Внезапно раздался стук в парадную дверь, а потом в комнату заглянула Лупе и сообщила, что пришли гости.
      Через несколько секунд в дверях появились Кларисса и миссис Паттерсон.
      – Моя дорогая, – проговорила миссис Паттерсон, – ты замечательно выглядишь. Глядя на тебя, ни за что не скажешь, что совсем недавно ты тяжело болела.
      – Спасибо, я действительно чувствую себя вполне здоровой, – с улыбкой ответила Виктория.
      Она предложила дамам сесть и велела Лупе принести чай.
      – Чем ты все это время занималась? – спросила Виктория, повернувшись к Клариссе.