Обещание экстаза

      – Ты всегда останавливаешься в коттедже, когда навещаешь Каллэма и Доротею?
      – Нет, здесь я впервые. Обычно я живу в хозяйском доме. В этом коттедже молодые Маршаллы начинали совместную жизнь. Потом плантация начала приносить доход, и Каллэм построил большой дом. Правда, Доротея утверждает, что маленький ей нравится гораздо больше.
      – Я ее понимаю, – кивнула Виктория.
      – Вот как?
      – Крепость не может стать домом.
      – Откуда тебе знать? Ты даже не дала мне возможности… – Эдвард умолк и стиснул зубы. Потом вновь заговорил: – Я всегда считал тебя, Виктория, очень доброй и отзывчивой. Но ко мне ты не добра. Ты пускаешь в ход свое очарование, и мужчины не могут ему противиться. А со мной ты… почти враждебна.
      – Неправда, Эдвард, – возразила она. – У меня и в мыслях не было кого-либо очаровывать. Я стараюсь вести себя естественно, вот и все.
      Эдвард пожал плечами. Немного помолчав, проговорил:
      – Может, займемся испанским?
      – Да, с удовольствием, – ответила Виктория.
      Они перешли в гостиную и в течение часа учили новые слова.
      – Как мои успехи, Эдвард? – спросила Виктория.
      – Должен признать, ты очень способная ученица. Но хочу заметить, что ты говоришь по-испански с французским акцентом.
      – Я так и думала, – вздохнула Виктория. – Что ж, ничего удивительного.
      – Неужели, мадам? – спросил Эдвард по-французски.
      – Да, мсье, – ответила она на том же языке. – Я ведь говорю по-французски.
      – О Господи, Виктория, чего же ты не знаешь? И чего не умеешь?
      – Я не умею пить вино, – напомнила она.
      Эдвард рассмеялся. Потом вдруг спросил:
      – Хочешь завтра покататься на лошади?
      – Очень! – Виктория просияла.
      – Вот и хорошо. Тогда я покажу тебе остров.
      – Скажи, а мне обязательно скакать на смирной лошадке?
      – Думаю, мы подберем тебе такую, которая в наибольшей степени будет отвечать твоим запросам, – ответил Эдвард с улыбкой.
      Ночью, лежа в постели, Виктория думала о том, что они с мужем стали немного ближе друг другу.
      Эдвард же у себя в спальне гадал: «Как долго мне еще ждать? Может быть, завтра я наконец-то сделаю решительный шаг?»

Глава 23

      Проснувшись на следующее утро, Виктория тотчас же почувствовала аромат кофе. Быстро одевшись, умывшись и причесавшись, она набросила на плечи светло-голубой халат, застелила кровать и привела крохотную комнатку в порядок. Жизнь с бабушкой научила ее самостоятельно справляться со множеством дел, которые в Джорджии выполняли за нее слуги.
      Она вышла на кухню и увидела Люси, чернокожую горничную Доротеи. Женщина улыбнулась и сказала:
      – Доброе утро, мэм.
      Виктория тоже улыбнулась.
      – Скажи, Люси, а мой муж уже встал?
      – Я еще не видела мистера Эдварда, – в смущении пробормотала служанка.
      Виктория покраснела. Ведь Люси, возможно, уже догадалась, что они с Эдвардом спят в разных комнатах. Что, если об этом узнают Каллэм и Доротея? Что они подумают? Виктория тихонько вздохнула. В любом случае она уже ничего не могла изменить.
      – Доброе утро, – послышался вдруг мужской голос.
      Виктория обернулась и увидела Эдварда, стоявшего в дверях.
      – Уж не запах ли кофе витает на кухне, Люси? – спросил он с улыбкой.
      – Вы не ошиблись, мистер Эдвард. Присаживайтесь за стол, я быстренько приготовлю вам завтрак. Я знаю ваши вкусы.
      – Надеюсь, ты испекла свои знаменитые бисквиты, Люси?
      Женщина просияла.
      – Конечно, сэр. Как я могла не сделать их для вас?
      – А я выпью кофе и поем фруктов, – сказала Виктория.
      – Как тебе спалось, дорогая?
      – Хорошо, спасибо, – ответила Виктория.
      Она направилась в спальню Эдварда. На пороге в нерешительности остановилась, затем, собравшись с духом, вошла. Подобрав с пола рубашку мужа, аккуратно сложила ее и повесила на стул. Потом подошла к кровати и начала расправлять покрывала.
      – Интересно, что ты тут делаешь? – раздалось за ее спиной.
      Виктория от неожиданности вздрогнула.
      – Убираю у тебя в комнате, – ответила она. – Посмотри, какой тут беспорядок.
      Эдвард подошел к ней и проворчал:
      – Моя жена не должна выполнять обязанности служанки.
      Она пожала плечами:
      – Я не вижу в этом ничего зазорного, Эдвард.
      – А я сказал, не должна!.. – Он не на шутку рассердился.
      Виктория вспыхнула и проговорила:
      – Возможно, Ганноверы слишком высокого о себе мнения, но уверяю тебя, что для Фарради в этом нет ничего постыдного.
      – Ты теперь миссис Ганновер, так что будь любезна вести себя соответствующим образом, – заявил Эдвард. Потом вдруг улыбнулся и добавил: – Неужели я так много от тебя требую?
      – Хорошо, Эдвард, на сей раз я уступлю. Но я объявляю тебе войну.
      – А как насчет перемирия? – Он ухмыльнулся.
      – Эдвард, у меня была сегодня серьезная причина, чтобы навести в спальнях порядок.
      – Угрызения совести, Виктория?
      – Нет! Я хотела избавить тебя от неловкости.
      Эдвард пристально взглянул на жену.
      – Ты говоришь о неловкости, которую должен испытывать мужчина в том случае, когда окружающим становится известно, что он не может спать с женой во время медового месяца?
      – Да. Ты угадал. – Виктория старалась не смотреть на мужа.
      – А что ты скажешь, если узнаешь, что Каллэм и Доротея в курсе нашей маленькой тайны? – продолжал Эдвард. – Тоже почувствуешь смущение?
      – Да, наверное…
      – Но я знаю способ решить эту проблему. Ты понимаешь, Виктория, о чем я говорю?
      – У тебя, Эдвард, все сводится к одному и тому же.
      – В этом нет ничего удивительного, моя дорогая. Что ж, может, пойдем завтракать?
      За столом он не спускал с нее глаз. Делая вид, что не замечает этого, Виктория с удовольствием поела фруктов и выпила две чашки кофе. Затем отодвинула тарелку и, поднявшись со стула, проговорила:
      – Ты обещал поехать со мной сегодня на прогулку.
      – Я не отказываюсь от своих слов. – Эдвард тоже встал. – Надень амазонку. Через четверть часа встретимся перед домом.
      Одеваясь, Виктория с сожалением вспоминала свой мужской костюм, от которого была вынуждена отказаться после свадьбы. Она знала, что Эдвард ни за что не позволит ей надеть бриджи и рубашку. Натянув сапожки для верховой езды, она вышла к мужу, и они, прихватив корзинку со снедью, направились к особняку.
      Доротея встретила их с улыбкой.
      – Я надеялась, что вы заглянете ко мне сегодня. Останетесь на обед?
      – Боюсь, не сегодня, – ответил Эдвард. – Мы пришли попросить лошадей. Я хочу показать Виктории остров.
      – Обязательно покажи ей водопад. Тот самый, в который ты свалился, когда был маленьким мальчиком. Помнишь?
      – Как можно такое забыть? – Эдвард рассмеялся. – Потом я целый месяц ходил в синяках.
      Доротея тоже рассмеялась. Повернувшись к Виктории, она сказала:
      – Твой муж в детстве был ужасным проказником. Он постоянно попадал во всякие переделки.
      – Думаю, Доротея, мне нужно поскорее увести отсюда жену, – заметил Эдвард с улыбкой, – а то ты ей все про меня расскажешь.
      – Не хотите с нами вечером поужинать, Эдвард?
      Он вопросительно взглянул на жену.
      – С удовольствием, – ответила Виктория.
      – Значит, решено, – кивнула Доротея. – Желаю вам приятного отдыха. Эдвард, не держи ее слишком долго на солнце.
      Молодожены пошли в конюшни и выбрали себе подходящих лошадей. Вскоре они уже скакали вдоль берега.
      Часа через полтора, решив перекусить, они повернули в сторону живописной рощицы и устроились на траве. Подкрепившись, Эдвард улегся и закрыл глаза. Виктория же сидела, прислонившись к стволу дерева, и наблюдала за ним. Внезапно он чуть приподнялся и с улыбкой спросил:
      – Можно мне положить голову к тебе на колени? Ты не станешь возражать?
      Она не возражала, хотя к горлу ее подкатил комок.
      – М-м… так гораздо лучше, – пробормотал Эдвард.
      Виктория, стараясь не смотреть на темноволосую голову, покоившуюся у нее на коленях, устремила взгляд на речку, несшую свои воды к морю. Но все ее старания оказались напрасными, она то и дело поглядывала на мужа. Чтобы не поддаваться соблазну, Виктория зажмурилась и несколько минут просидела, наслаждаясь покоем.
      Потом непроизвольно запустила пальцы в густую шевелюру Эдварда и принялась перебирать шелковистые пряди. «Я люблю тебя, я люблю тебя», – повторяла она мысленно. Внезапно ладонь скользнула по подбородку. Виктория тут же опомнилась и распахнула глаза. «Что я делаю?» – промелькнуло у нее.
      Она отдернула руку и посмотрела на Эдварда. Он, казалось, спал, и она с облегчением вздохнула.
      – Продолжай, – раздался вдруг его голос. – Я только расслабился…
      В следующее мгновение он приподнялся и сел. Потом взял ее лицо в ладони и пристально посмотрел ей в глаза.
      – Эдвард, – проговорила она с мольбой в голосе, – пожалуйста, отпусти меня.
      – Я тебя не держу, Виктория. – Он улыбнулся. – Ты можешь идти… если хочешь.
      Она почувствовала, что дрожит.
      – Эдвард, не лучше ли нам вернуться?
      Он приблизил губы к ее губам. Она закрыла глаза, и он поцеловал ее. Затем, чуть отстранившись, спросил:
      – Ты действительно хочешь вернуться, Виктория?
      – Да, хочу. Пожалуйста, Эдвард, отпусти меня, – прошептала она.
      Он поднялся на ноги и повернулся к ней спиной.
      – Когда-нибудь, Виктория, ты оттолкнешь меня слишком далеко. Когда-нибудь… – Он внезапно умолк.
      Виктория тоже встала и взглянула на мужа. По-прежнему стоя к ней спиной, он пробормотал:
      – Знаешь, дорогая, жизнь с тобой превратилась для меня… в какой-то идиотский пикник.
      Виктория вспыхнула:
      – Ты… ты самый настоящий ворчун. Ты полагаешь, что можешь со мной обращаться как… как…
      – Как с женой? – бросил он через плечо.
      Виктория промолчала. Они подошли к дереву, к которому были привязаны лошади, и Эдвард приторочил корзину к своему седлу.
      – Эдвард…
      – Я слушаю.
      – Мне очень трудно с тобой. Ты постоянно чего-то хочешь от меня, чего-то требуешь…
      Он повернулся к ней лицом и с усмешкой проговорил:
      – Если бы я на самом деле чего-то требовал от тебя, Виктория, то сейчас ты была бы мне настоящей женой. Ни один мужчина не позволил бы жене избегать его так, как ты избегаешь меня. Я старался быть терпеливым, учитывая обстоятельства нашего брака, но предупреждаю: мое терпение на исходе.
      – Говорят, терпение – одна из добродетелей, Эдвард.
      Он подхватил ее на руки и усадил в седло. Затем и сам вскочил на лошадь.
      – Твоих добродетелей, Виктория, с лихвой хватит на нас обоих.
      Эдвард пустил свою лошадь галопом, и Виктория не сразу его догнала. Потом они ехали медленнее, любуясь окружавшими их ландшафтами.
      – Какой восхитительный вид! – воскликнула Виктория. – Такого богатства зеленой палитры я еще не видела. Как жаль, что с нами нет Пола. Уверена, Ямайка привела бы его в вос… – Виктория осеклась, поняв, что допустила ошибку.
      Эдвард тотчас же спешился и схватил ее лошадь под уздцы. Затем снял жену с седла и проговорил:
      – На этот раз ты зашла слишком далеко, Виктория. Я предупреждал тебя.
      – Пожалуйста, Эдвард, отпусти меня… – прошептала она, в ужасе глядя на мужа.
      – Не думаю, Виктория, что исполню твое желание. Ни один мужчина не смог бы вынести тех мук, на какие ты обрекаешь меня. Мне до смерти опротивело постоянно слышать имя Пола О’Брайена.
      Он впился в ее губы поцелуем, и Виктория поняла, что на сей раз муж не отступится.
      Потом Эдвард отнес ее в тень развесистого дерева и, положив на траву, проговорил:
      – Готовься отдать мне то, что ценишь больше всего на свете, Виктория. – Он улегся с ней рядом.
      Она заплакала и прошептала:
      – Нет, Эдвард, нет. Не делай этого.
      – Будь ты проклята! – воскликнул Эдвард. Он заставил себя подняться на ноги и направился к лошадям. Домой они возвращались в молчании. Время от времени Эдвард бросал на жену косые взгляды. «О Господи, – думал он, – неужели моим мукам не будет конца?» Впрочем, Эдвард прекрасно понимал, что все равно добьется своего – это был лишь вопрос времени.
      Когда они наконец добрались до конюшен, Виктория с облегчением вздохнула. Она спешилась, не дожидаясь помощи мужа, и направилась к коттеджу. «Как жаль, что здесь нет Бодайна, – думала она. – Бодайн непременно помог бы мне».
 
      После ужина Виктория и Доротея уединились в гостиной, а Эдвард с Каллэмом закрылись в кабинете.
      Налив Эдварду стакан бренди, Каллэм сказал:
      – Ты, похоже, чем-то обеспокоен, не так ли?
      – Неужели это заметно? – проворчал Эдвард.
      – Я вижу, что у вас с Викторией не все гладко.
      Меряя комнату шагами, Эдвард рассказал Каллэму о бегстве Виктории из Джорджии. Рассказал и о том, что ее разыскивали власти. Внимательно выслушав, Каллэм спросил:
      – Ты уверен, что сможешь снять с нее обвинения?
      – Нет. Поэтому я и решил, что мы должны как можно быстрее покинуть Техас. Если мои старания ни к чему не приведут, я просто не смогу вернуться с ней обратно.
      – Должно быть, ты очень ее любишь.
      Эдвард кивнул:
      – Да, очень.
      Мужчины еще некоторое время беседовали, однако Эдвард не рассказал своему старшему другу о том, что он хитростью вынудил Викторию выйти за него замуж. Ничего не сказал и про Пола О’Брайена.
      После того как молодые супруги ушли к себе, Каллэм поделился с Доротеей тем, что услышал от Эдварда.
      – И я тоже заметила, что у них не все гладко, – сказала Доротея.
      – Неужели заметила?
      – Да. Пока я не совсем понимаю, что происходит, но мне кажется, Эдвард рассказал тебе только часть правды. Я почти уверена в этом.
      – Мне тоже так кажется, дорогая. Похоже, что их еще что-то тревожит. У меня такое впечатление, что они боятся дать волю своим чувствам.
      – Да, действительно, – кивнула Доротея. – Но, увы, мы ничем не можем им помочь. Пока не можем…
 
      Молодые супруги провели на Ямайке уже полтора месяца, и Виктория с Доротеей стали близкими подругами; они часами говорили на самые разные темы, подолгу гуляли в саду.
      Эдвард же все меньше времени проводил в обществе жены, и Доротея терялась в догадках. Она видела, что молодожены любят друг друга, но не понимала, что между ними происходит.
      …Как-то утром Виктория осталась в коттедже одна. Эдвард все чаще уединялся с Каллэмом, и она ужасно по нему скучала. Больше того, она решила: если он снова попытается овладеть ею, она не станет сопротивляться. Она была готова на все – только бы находиться с ним рядом.
      Внезапно скрипнула входная дверь, и Виктория, подняв голову, увидела Эдварда. Он подошел к ней и присел рядом на край кушетки. Она отложила в сторону книгу, которую пыталась читать, и вопросительно взглянула на мужа.
      – Мы получили из дома письмо, Виктория.
      – И что же? Хорошие новости?
      – Прайс пишет, что обвинения против тебя сняли. Ты свободна.
      – Свободна… Я свободна! О, Эдвард! – Она порывисто обняла его за шею. – О, Эдвард, я так счастлива… И этим я обязана тебе.
      – Ты мне ничем не обязана, Виктория. – Он отстранил ее руки.
      – Нет-нет, конечно же, обязана. Ты избавил меня и Бодайна от ложных обвинений. Расскажи мне, как все было.
      – Мне неизвестны подробности, Виктория. Прайс нашел капрала Фиша, и тот дал свидетельские показания в твою пользу. Похоже, он боялся рассказать правду раньше из опасения, что его самого привлекут к ответственности.
      – Но как мистеру Уильямсу удалось убедить его свидетельствовать в мою пользу?
      – Все решают деньги, дорогая. Прайс предложил ему кругленькую сумму, и он согласился сказать правду. Как бы то ни было, обвинения с тебя сняли.
      – Значит, я могу теперь вернуться домой? – Виктория просияла. – Значит, я могу вернуться в Джорджию?
      – Совершенно верно, – кивнул Эдвард. – Теперь ты можешь вернуться в Джорджию. Да, чуть не забыл… Тебе письмо от бабушки. – Он протянул ей пакет.
      Виктория распечатала пакет и, развернув письмо, вслух прочитала:
 
      «Дорогие Виктория и Эдвард, как проходит ваш райский отпуск? В Техасе без вас все стало по-другому. У меня по-прежнему много дел, но я очень по вас скучаю.
      На прошлой неделе меня навещал старый Нед. Он просил передать, что Бунтарь в порядке. Бодайн шлет вам привет. Я к нему присоединяюсь. Прилагаю письмо от Пола О’Брайена. Скорее возвращайтесь домой. Мы очень скучаем.
      С любовью,
      бабушка».
 
      Виктория долго сидела в молчании. Она не решалась прочесть письмо Пола.
      – Ты хочешь, чтобы я оставил тебя одну, чтобы ты могла спокойно прочитать письмо? – спросил наконец Эдвард.
      – Нет. Конечно, нет, Эдвард. Я прочитаю его тебе.
      Она вскрыла конверт и начала читать:
 
      – «Моя дорогая Тори…» – Она умолкла и, взглянув на мужа, пробормотала: – Эдвард, когда он писал это письмо, он не знал, что я вышла замуж.
      – Ясное дело, не знал. Если хочешь, можешь читать его про себя. – Он поднялся и отошел к окну. – Смею тебя уверить: меня твои любовные письма нисколько не интересуют.
      – Эдвард, я не стану его читать, если ты этого не хочешь.
      – Твои дела меня не касаются.
      Сердце Виктории болезненно сжалось. Тяжко вздохнув, она прочитала письмо про себя.
 
      «Моя дорогая Тори, мне без тебя бесконечно одиноко, и я решил написать. Один мой приятель обещал отправить это письмо из Августы, так что власти тебя не выследят.
      На прошлой неделе я побывал на плантации Фарради и провел там все утро. Вспоминая все хорошее, что мы пережили там вдвоем, я чувствовал твое присутствие. Мосс просил передать, чтобы ты возвращалась домой. О, моя любовь, как бы мне хотелось, чтобы ты могла вернуться. Пожалуйста, дай мне о себе знать. Даю тебе адрес моей кузины Холли. Она живет в Чарлстоне. Если ты пришлешь ей письмо, она переправит его мне.
      Пришло уведомление об уплате налога на вашу плантацию и ваш городской дом, и я все заплатил. Я бы не вынес, если бы плантацию Фарради выставили на аукцион. Пожалуйста, напиши мне хоть словечко. Буду ждать. Я люблю тебя, Тори.
      Твой навеки,
      Пол».
      Прочитав письмо, Виктория взглянула на мужа.
      – Эдвард, Пол пишет, что на плантацию Фарради пришло уведомление из налогового ведомства. Он… оплатил мои счета. Если бы ты переслал ему деньги… я обещаю, что верну тебе все до последнего цента. Я знаю, что Полу трудно выложить такую сумму.
      – Он назвал ее?
      – Нет, но…
      – Нет? Впрочем, не имеет значения. Я перечислю ему приличную сумму. Не хочу быть в долгу у Пола О’Брайена.
      Виктория отложила письма.
      – Я говорю серьезно, Эдвард. Я верну тебе деньги за налог и возмещу все твои расходы, связанные с моей реабилитацией в Джорджии.
      – Я не подозревал, что у тебя есть деньги, Виктория.
      – Ты слишком мало обо мне знаешь. – Она с вызовом взглянула на мужа.
      – Ты ошибаешься, Виктория. Я знаю о тебе почти все. Более того, я научился предугадывать твои поступки. В конце недели мы уезжаем. Как только сойдем на берег в Галвестоне – ты вольна вернуться в Джорджию. Если ты этого хочешь.
      – Ты прогоняешь меня, Эдвард? – проговорила Виктория с дрожью в голосе. Она почувствовала, что у нее подгибаются колени.
      – Я сказал, что ты вольна сделать выбор.
      С этими словами Эдвард повернулся и ушел. Виктория тяжко вздохнула. Она прекрасно понимала, что сама во всем виновата. И она не знала, сумеет ли пережить разлуку с мужем.
 
      Вечером они ужинали у Маршаллов, и Эдвард рассказал друзьям о своих планах.
      – Но почему?! – возмутилась Доротея. – Почему вы так быстро уезжаете? – Она обняла Викторию за плечи. – Я очень к тебе привязалась, дорогая. Ты мне как дочь. И вот что… Завтра ты весь день проведешь со мной. Пока вы не уехали, я хочу побыть с тобой как можно больше времени.
      – Хорошо, Доротея. Буду рада.
      – Вот и замечательно. Приходи ко мне пораньше.
 
      Проводив Викторию, Эдвард заявил:
      – А теперь я пойду к себе. Мне нужно завтра рано встать, чтобы поехать с Каллэмом в город и договориться с капитаном судна.
      – Эдвард, ты сердишься на меня из-за письма Пола?
      – Нет, Виктория. Просто я кое-что понял. Мы совершили ошибку. Но мы можем все поправить и аннулировать брак, поскольку наш брак – только на бумаге. – Эдвард смерил ее холодным взглядом. – Я больше не могу воевать с тобой, Виктория. Ты победила.
      Победила?! Что он имеет в виду? Нет, она потерпит поражение, если расстанется с ним.
      – Эдвард…
      – Избавь меня от этих разговоров, Виктория. Я иду спать, а ты, любовь моя, можешь уезжать в Джорджию – мне все равно. – Коротко кивнув, Эдвард вышел из комнаты.
 
      На следующее утро Виктория, как и обещала, отправилась к Доротее, и подруги тотчас же вышли в сад. Однако ей не удавалось поддерживать разговор; она постоянно думала об Эдварде, и сердце ее разрывалось от боли. Доротея поглядывала на нее с беспокойством, она прекрасно понимала, что с Викторией что-то происходит. Когда же они присели на скамью, Доротея с улыбкой проговорила:
      – Дорогая, за то недолгое время, что я тебя знаю, я полюбила тебя всей душой. Именно поэтому я позволю себе проявить любопытство и задать тебе несколько вопросов. Если не хочешь, можешь не отвечать. Ты вправе сказать, что это не мое дело.
      – Доротея, я тоже тебя очень люблю. – Виктория улыбнулась. – Спрашивай о чем хочешь.
      Доротея внимательно посмотрела на собеседницу. Наконец, собравшись с духом, задала давно мучивший ее вопрос:
      – Скажи, что происходит между тобой и Эдвардом?
      Виктория опустила глаза и тихо прошептала:
      – Мы с Эдвардом муж и жена только на бумаге. Мы до сих пор… не были вместе.
      – Ты хочешь сказать, что между вами не было физической близости?
      Виктория кивнула.
      – Это моя вина, Доротея. Я очень его люблю, но он не любит меня.
      – Но, моя дорогая, Эдвард любит тебя. Как ты можешь сомневаться в этом? Разве он тебе об этом не говорил?
      – Ты так думаешь только потому, что вы с Каллэмом любите друг друга без памяти и считаете, что и все супруги должны испытывать такие же чувства. – Виктория грустно улыбнулась. – Но у нас, уверяю тебя, все по-другому. Эдвард не любил меня, когда предложил стать его женой. Он и теперь меня не любит. Более того, теперь он хочет избавиться от меня.
      – Но, Виктория!.. – Доротея схватила ее за плечи. – Ты ошибаешься. Я видела, с какой нескрываемой любовью Эдвард на тебя смотрит. Только слепой этого не заметит. Как ты можешь сомневаться?..
      – О, Доротея, если бы он действительно меня любил… Но боюсь, ты видишь то, что хочешь видеть.
      – Вот что, моя дорогая… – проговорила Доротея после некоторого колебания. – Посиди здесь и подожди немного. Я хочу тебе кое-что показать.
      Оставив ее, Доротея быстро направилась к дому. Глядя вслед подруге, Виктория тяжко вздыхала. Поделившись с этой доброй женщиной, она еще острее ощутила безвыходность своего положения. Какое-то время она сдерживалась, но в конце концов не выдержала и тихонько заплакала.
      Доротея вскоре вернулась и протянула Виктории письмо.
      – Вот, прочитай. Надеюсь, оно развеет твои сомнения.
      Взглянув на конверт, Виктория тотчас же узнала почерк Эдварда. Развернув письмо, она прочитала:
 
      «Дорогие Каллэм и Доротея, простите, что так долго собирался вам написать. Я был занят, но часто о вас думал. У меня новости, которые должны вас обрадовать. Я женился и теперь чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
      Ее зовут Виктория Ли. Она красивая и очаровательная. Я никогда не думал, что смогу полюбить кого-нибудь так сильно, как люблю ее. Каллэм, ты, вероятно, теперь надо мной смеешься. Да, я наконец-то покончил с холостяцкой жизнью. Но когда ты увидишь Викторию, поймешь почему. Все остальные женщины бледнеют по сравнению с моей любимой. Она добрая, нежная и невыразимо прелестная.
      Доротея, ты веришь в любовь с первого взгляда? Я не верил, пока не встретил Викторию. Стоило мне ее увидеть – я тотчас понял: она и есть моя единственная женщина. Я мог бы расхваливать ее день и ночь напролет, но вы не поверите, поэтому я решил привезти ее к вам, чтобы вы воочию убедились в справедливости моих слов.
      Я был бы вам весьма благодарен, если бы вы позволили нам пожить у вас в коттедже во время нашего медового месяца. Пока я еще не знаю, когда корабль достигнет берегов Ямайки, но вы могли бы и сами навести справки.
      Доротея, ты как-то обмолвилась, что я непременно найду свою половину. Так вот, счастлив сказать тебе, что ты оказалась права. Я уверен: как только ты познакомишься с моей любимой, будешь очарована ею.
      До встречи.
      Остаюсь искренне вашим,
      Эдвард».
 
      Прочитав письмо, Виктория прижала его к груди. Теперь по щекам ее струились слезы радости.
      – О, Доротея, он действительно меня любит.
      Доротея обняла подругу.
      – Да, Виктория, он очень тебя любит. Я знаю о твоих злоключениях в Джорджии – мне рассказал Каллэм. А знаешь ли ты, что Эдвард остался бы с тобой на Ямайке, если бы с тебя не сняли обвинение? Он даже намеревался пожертвовать своим ранчо. Догадываешься ли ты, почему он привез тебя на Ямайку? Чтобы оградить от возможных неприятностей, вот почему.
      – Нет, Доротея, я этого не знала. – Глаза Виктории сияли. – Но он мог бы сказать мне об этом…
      – Эдвард очень гордый человек, Виктория. К тому же он не хотел тебя волновать.
      – Но почему он не сказал мне, что любит меня?
      – А почему ты не призналась ему в своих чувствах?
      Виктория вскочила на ноги.
      – Теперь все изменится. Ведь он любит меня, а я люблю его.
      – Как жаль, что вы с Эдвардом потеряли столько времени понапрасну, – с улыбкой заметила Доротея.
      – О, я обращалась с ним ужасно, – прошептала Виктория. – Не понимаю, как он терпел меня. Он самый замечательный на свете… Нежный и терпеливый. Я так его люблю.
      Виктория плакала от счастья и даже не пыталась остановить поток слез.
      – Но ты еще можешь все исправить, дорогая.
      – Да. Непременно. Я должна немедленно идти к нему. – Виктория поцеловала подругу. – Спасибо тебе, ты вернула мне любовь.
      – Она всегда была с тобой. – Доротея снова улыбнулась. – Нужно было только сделать один шаг.

Глава 24

      Оставшуюся часть дня Виктория готовилась к приезду Эдварда. Она приняла ванну и вымыла голову, после чего вышла в сад, чтобы высушить волосы. Ее сердце пело: «Он меня любит, он меня любит…» На ее губах блуждала счастливая улыбка. Как же ей хотелось побыстрее с ним помириться! Он проявил невиданное терпение, а она вела себя как капризный ребенок.
      Время тянулось невыносимо долго. Уже начало темнеть, а Эдвард все не возвращался. Виктория в томлении мерила шагами комнату. Почему же он не едет? Она села на кушетку и попыталась отвлечься чтением, однако никак не могла сосредоточиться и постоянно ловила себя на том, что перечитывает одну и ту же строчку. В конце концов Виктория отложила книгу. «Почему же он не едет?» – спрашивала она себя снова и снова.
      Но вот наконец скрипнула дверь, в комнату вошел Эдвард, высокий и необыкновенно красивый. Его волосы были взлохмачены, и он выглядел очень усталым.
      Сердце Виктории бешено колотилось, но она, стараясь не выдать своих чувств, с невозмутимым видом проговорила:
      – Ты поздно, Эдвард.
      – Прошу меня извинить. Мы с Каллэмом поужинали в городе. Ты же не ждала меня к ужину, правда?
      – Нет. Не желаешь ли чего-нибудь выпить?
      – Не сейчас. Я хочу сначала принять ванну, а затем, если хочешь, можешь приготовить мне что-нибудь прохладительное. Если ты не устала, мы потом сможем заняться испанским.
      – Я не устала, – ответила она с улыбкой.
      Виктория никак не решалась открыться Эдварду и дожидалась подходящего момента.
      Какое-то время они занимались испанским. Наконец Эдвард не выдержал и, поднявшись с кушетки, заявил:
      – Все, с меня хватит. Ведь в Джорджии испанский тебе не понадобится, не так ли?
      – Эдвард, сядь, пожалуйста. Я должна сказать тебе нечто очень важное.
      Он нахмурился. Ужасный момент, которого он так боялся, настал. Она, вероятно, собиралась просить его вернуть ей свободу.
      Взглянув на жену, Эдвард проговорил:
      – Виктория, я знаю, что ты собираешься мне сказать. Можешь не трудиться…
      Она заглянула в его глаза и увидела в них боль. Да, Доротея была права – муж любил ее. Виктория протянула к нему руки, но Эдвард, поднявшись с кушетки, пробормотал:
      – Прости, но я устал и хочу побыстрее лечь в постель. – В следующее мгновение он скрылся в своей спальне.
      Виктория тотчас же последовала за мужем.
      – Пожалуйста, Эдвард, выслушай меня.
      В комнате было темно, и только полоска света проникала через открытую дверь.
      Эдвард сел на край кровати и, не глядя на жену, принялся стаскивать сапоги. Она стояла напротив, скрестив на груди руки.
      Он поставил сапоги на пол и вопросительно взглянул на нее.
      – Вижу, Виктория, что на этот раз ты решила все же высказаться. Неужели нельзя подождать до завтра?
      – Я так долго скрывала свои чувства, что мне нелегко говорить о них.
      – Ты не скрывала от меня своих чувств, Виктория. – Он криво усмехнулся. – Я всегда знал, что ты ко мне испытываешь.
      – Ты знал о моей любви? – изумилась Виктория, глаза ее округлились.
      Он снял рубашку и повесил на спинку стула.
      – Эдвард, я…
      Он отошел к окну и повернулся к ней спиной. За окном шел дождь, и капли барабанили в стекло.
      – Возможно, я порой заблуждаюсь, Виктория, но я не слепой.
      – Но почему ты так странно себя ведешь, Эдвард? Ты только все осложняешь…
      Он закрыл глаза и пробормотал:
      – О Господи, Виктория, чего ты от меня хочешь?
      Она подошла к мужу и положила руку ему на плечо. От ее прикосновения он поморщился, однако промолчал.