Дождавшись, когда муж уедет, Виктория написала ему записку, которую оставила на его письменном столе. Она сказала про записку Хуаните, добавив, что едет на ранчо к бабушке.
      Насупив брови, Хуанита смотрела, как молодая хозяйка направляется к конюшне. Мексиканка терялась в догадках: «Что же могло случиться? Почему сеньора и сеньор ведут себя так странно?»
      Виктория подошла к Бунтарю и, погладив его по черной лоснящейся шее, прошептала:
      – Мне придется тебя оставить, мой мальчик. Тебя слишком легко узнать. Прощай…
      Оседлав жеребца по кличке Уорик, Виктория поскакала на ранчо Эллис Андерсон. У дома ее встретила Лупе. Служанка сказала, что хозяйка уехала в Сан-Антонио и вернется не раньше вечера следующего дня. Это вполне устраивало Викторию – ей не хотелось говорить с бабушкой.
      От Лупе Виктория узнала, что Бодайн в сарае. Поблагодарив горничную, Виктория бросилась на поиски друга. Она боялась, что Эдвард уже вернулся, так что следовало поторапливаться.
      Увидев воспитанницу, Бодайн внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:
      – Что случилось, малышка?
      Немного помедлив, Виктория пробормотала:
      – Бодайн, я собираюсь вернуться в Джорджию.
      Он нахмурился.
      – Но почему? Вы с Эдвардом поссорились?
      Виктория опустилась на табурет и сложила руки на коленях.
      – У меня будет ребенок, – прошептала она.
      Бодайн присел на корточки и заглянул ей в лицо.
      – Но ведь это хорошие новости, не правда ли?
      – Дэн говорит, что если я оставлю ребенка, то могу умереть.
      Бодайн обнял ее и прижал к груди. Он вдруг подумал о том, что история повторяется…
      – Может быть, ты расскажешь все по порядку?
      Виктория кивнула.
      – Дэн говорит, что мне лучше избавиться от малыша.
      – А что думает по этому поводу Эдвард?
      – Он считает, что мы должны сделать то, что предлагает Дэн.
      – Ты с ними согласна?
      – Нет. Я сохраню своего ребенка. Бодайн, если бы моя мать сделала то, чего они хотят от меня, то меня бы сейчас не было…
      – Но почему же ты решила уехать?
      – Бодайн, ты, кажется, ничего не понял. Эдвард сказал, что если я не соглашусь по-доброму, то он заставит меня расстаться с малышом. Но это еще не все.
      Тут Виктория не удержалась и расплакалась. Немного успокоившись, она рассказала о том, как застала Монику в объятиях Эдварда.
      Бодайн погладил ее по волосам и пробормотал:
      – Дорогая, а я верю Эдварду. Думаю, ты ошибаешься.
      – В любом случае я поеду домой, – заявила Виктория. – И никто меня не остановит.
      Бодайн понял, что разубедить Викторию не удастся.
      – Но он поедет за тобой, дорогая.
      – Не поедет, если не будет знать, где меня искать. Поэтому я и обратилась к тебе за помощью, Бодайн. Сделай так, чтобы никто не видел, как я уезжаю. Эдвард будет искать женщину, верно? Так что, наверное, пора воскресить Чарли.
      – Когда мы должны выехать? – спросил Бодайн.
      – Значит, ты поедешь со мной?! – обрадовалась Виктория.
      – Я не согласен с тобой, дорогая, но я не могу отпустить тебя одну.
      – Спасибо, Бодайн. Мы должны поторопиться, у нас слишком мало времени. Лупе сказала, что бабушка в Сан-Антонио, так что мне не удастся попрощаться с ней. Надо ехать немедленно, иначе Эдвард догонит нас.
      – Я сейчас. Только оседлаю свою лошадь. – Бодайн направился в конюшню.
      Виктория вошла в дом и написала две записки: одну – бабушке, другую – Эдварду. Положив записки на столик в холле, она поднялась в свою бывшую комнату. Отворив дверцы шкафа, она нашла то, что искала – штаны Пола, в которых бежала из Джорджии. Быстро переодевшись, Виктория спустилась вниз и вышла из дома.
      Бодайн уже сидел в седле. Улыбнувшись ему, Виктория проговорила:
      – Спасибо тебе. Я знала, что ты меня не оставишь.
      – Садись в седло, девочка. Ты напрасно теряешь время.
      Они поехали не по главной дороге, а через пастбища – так, чтобы объехать стороной Сидарвилл. Удача им сопутствовала, никого из знакомых они не встретили. Однако Виктория прекрасно понимала: им с Бодайном следует соблюдать предельную осторожность – ведь Эстансио, управляющий мужа, не зря считался одним из лучших техасских следопытов.
      Они продолжали путь и с наступлением ночи. Добравшись же до Сан-Антонио, остановились в маленькой гостинице на окраине города, чтобы хоть немного поспать.
      Уже засыпая, Виктория вспомнила ужасную сцену – Монику в объятиях Эдварда. «Неужели это случилось только вчера? – промелькнуло у нее. – Как странно, мне казалось, что с тех пор прошла целая жизнь».
 
      Когда Эдвард вернулся вечером домой, в дверях его встретила Хуанита.
      – Сеньоры Виктории нет дома, – сообщила служанка. – Она отправилась к миссис Андерсон, но оставила вам на столе записку.
      Он нашел записку и прочитал:
 
      «Эдвард, мне нужно время подумать. Я останусь на ночь у бабушки. Уверена, ты поймешь, что мне нужно время, чтобы принять правильное решение».
 
      Эдвард пожал плечами. «Что ж, пусть погостит у бабушки, – подумал он. – Матушка – мудрая женщина. Она даст ей хороший совет. В конце концов, Эллис из-за этого потеряла дочь, так что едва ли захочет лишиться и внучки».
 
      Эдвард приехал на ранчо миссис Андерсон на следующий день – солнце уже клонилось к закату.
      – Какой приятный сюрприз! – обрадовалась Матушка. – Каким ветром тебя занесло к нам?
      – Я приехал за Викторией. Как она себя чувствует? Лучше?
      На лице Эллис отразилось искреннее изумление.
      – Виктории здесь нет. Почему ты решил, что она у меня?
      – Но она ведь у вас ночевала, правда?
      – Лупе говорит, что она приезжала вчера утром, но тотчас же уехала. А я только что вернулась из Сан-Антонио.
      – Не понимаю, что происходит, но я непременно во всем разберусь, – проворчал Эдвард. Он прошел в дом и позвал Лупе.
      Служанка рассказала о приезде Виктории и сообщила, что та оставила в холле на столе две записки.
      Эдвард бросился в холл, где и обнаружил послания жены. Развернув предназначенную ему записку, он прочитал:
 
      «Эдвард! Я пришла к выводу, что больше не могу с тобой жить. Цена слишком высока, поэтому я уезжаю. Только так можно решить наши проблемы. За меня не беспокойся, Бодайн едет со мной. Ты напрасно потеряешь время, если начнешь меня искать.
      Виктория».
 
      – Нет, ничего у нее не выйдет. – Эдвард смял письмо в кулаке. – Я подниму на ноги весь Техас, лишь бы они нашли ее.
      Прочитав свою записку, Матушка с удивлением взглянула на Эдварда.
      – Может, ты мне объяснишь, что все это значит?
      – А что она пишет вам?
      – Пишет, что ты все объяснишь. И просит простить ее за то, что она собирается сделать. Так что же произошло?
      – У меня нет сейчас времени на объяснения, – заявил Эдвард. – Я должен опросить ваших людей и отправиться на поиски.
      – Тогда я с тобой. В дороге поговорим.
      Однако расспросы почти ничего не дали. Некоторые из работников видели, как Виктория приехала, но никто не мог сказать, куда она потом отправилась. Никто даже не знал, в какую сторону она поехала.
      Лучшие наездники Эдварда и Эллис разъехались по окрестностям в надежде отыскать следы Виктории и Бодайна. И ночью Эстансио доложил хозяину о результатах розысков.
      – Их никто не видел, сеньор Эдуардо. Как сквозь землю провалились.
      Матушка, сидевшая вместе с Эдвардом в его кабинете, заметила, как он побледнел при этих словах.
      – Если ты ее не нашел, то почему явился сюда?! – закричал Эдвард на своего управляющего. – Отправляйся на поиски и без моей жены не возвращайся!
      Эстансио попятился к двери, бормоча, что непременно отыщет сеньору. Но час проходил за часом, а о Виктории по-прежнему ничего не было известно. Эдвард нервно расхаживал по кабинету и задавал себе один и тот же вопрос: «Куда могла направиться Виктория?»
      Эллис какое-то время наблюдала за ним, наконец сказала:
      – Эдвард, присядь. Давай порассуждаем.
      Он опустился на диван и пробормотал:
      – Боюсь, Матушка, что я сейчас не способен мыслить здраво. Я совершенно ничего не соображаю. Помоги мне разобраться, если сможешь.
      – Что ж, Эдвард, давай представим себя на их месте. Куда мы на их месте могли поехать?
      – В Джорджию?
      – Не исключено, – кивнула Эллис. – Но все-таки я сомневаюсь… Ведь они знают, что именно там мы и будем их искать. Куда еще они могли поехать?
      – Виктория могла бежать на Ямайку. Она очень привязалась к Каллэму и Доротее.
      – Такой вариант тоже не исключается, – заметила Матушка. – Но однажды, когда Бодайн думал, что Викторию могут арестовать, он сказал, что отвезет ее в Калифорнию.
      – Полагаю, нам следует взять это на заметку.
      – Нам все нужно брать на заметку, Эдвард.
      – Если мы не найдем их за неделю, я отправлю Прайса в Джорджию, а Эстансио – на Ямайку. – Эдвард встал. – Матушка, как могла она поступить со мной так несправедливо? Неужели она не понимает, на что меня обрекла?
      Эллис тоже поднялась и обняла Эдварда. Она прекрасно понимала, какие чувства он сейчас испытывает.
      – Послушай, Эдвард, может, тебе немного отдохнуть?
      – Нет. – Он покачал головой. – Я поеду в город. Может, никто не догадался поговорить с Клариссой. Вдруг ей что-нибудь известно о Виктории?
      Матушка кивнула:
      – Что ж, поезжай. Я буду ждать здесь. Сообщи, если что-то прояснится. Да, вот еще что… Нам не следует недооценивать Бодайна. Если он не захочет, чтобы их нашли, то никто на свете, даже Эстансио, не обнаружит их следы.
      – Но почему Бодайн взялся ей помогать? – удивился Эдвард. – Неужели он не понимает, чем это может для нее закончиться?
      – Бодайн готов ради нее на все. Скорее всего Виктория пригрозила, что убежит одна, если он не последует за ней. Я думаю, нам повезло, что Бодайн взял на себя труд ее сопровождать.
      – А может, он захочет как-нибудь сообщить нам, где они находятся?
      Эллис покачала головой:
      – Сомневаюсь. Он будет делать только то, что скажет Виктория.
      – Но почему? Ведь это ей во вред…
      – Потому что он всегда исполняет ее желания.
      – Я никогда не понимал их отношений, – пробормотал Эдвард.
      Матушка немного помолчала, потом вдруг проговорила:
      – Видишь ли, Бодайн – незаконный сын моего покойного мужа Роберта. То есть он дядя Виктории.
      – А она знает об этом?
      – Нет. Он не хотел, чтобы она знала.
      – Я бы придушил его, попадись он мне сейчас.
      – Успокойся, Эдвард. – Матушка сжала его руку. – Мы должны быть ему благодарны. Он позаботится о нашей девочке, где бы они ни находились.

       Джорджия
 
      Прислонившись к стволу дерева, Бодайн наблюдал, как трудились работники, восстанавливавшие особняк на плантации Фарради. Дом был уже почти готов, и казалось, что он ничем не хуже прежнего, сгоревшего.
      Бодайн тяжко вздохнул. Ему так и не удалось уговорить свою воспитанницу вернуться в Техас. Каждый раз, когда он заводил об этом разговор, она замыкалась в себе и уходила. Об Эдварде они не говорили вообще – Виктория не желала о нем слышать.
      Добравшись до Джорджии, они обосновались в городском доме. Но Бодайн, стремившийся всячески ублажать Викторию, откопал спрятанное на болотах золото, нанял работников и начал восстанавливать особняк – денег для этого было вполне достаточно.
      Однако Бодайн прекрасно понимал: даже если Виктория сможет в ближайшее время перебраться в особняк, она не станет от этого счастливой. Он знал, что она не обретет счастья до тех пор, пока не воссоединится с Эдвардом.
      А как же Пол О’Брайен? С того момента как Виктория и Бодайн обосновались в Джорджии, он стал частым гостем в их городском доме. Порой Бодайну казалось, что Пол – единственный человек, которому удавалось расшевелить Викторию. Общаясь с ним, она даже иногда смеялась, хотя случалось это довольно редко.
      – Проклятие… – пробормотал Бодайн. – Как же уговорить ее вернуться?
      Дав указания работникам, Бодайн направился к реке. «Когда же все это закончится? – думал он. – Эдвард рано или поздно найдет Викторию – и что тогда?»
      Услышав, что к дому подкатила повозка, Бодайн вернулся. Повозка остановилась у крыльца, и из нее выпрыгнул Мосс; вид у него был весьма озабоченный.
      – Пора, мистер Бодайн. У мисс Виктории начались роды, и Бекки отправила меня за вами, – проговорил чернокожий слуга.
      У Бодайна екнуло сердце. Никогда не чувствовал он такого страха, как сейчас. Он вскочил в седло и поскакал в Саванну, моля Бога, чтобы Виктория благополучно разрешилась от бремени.

* * *

      Время тянулось бесконечно. Бодайн, сидевший в гостиной на диване, отхлебнул из стакана бренди и взглянул на часы на каминной полке. Родовые схватки начались у нее накануне, и доктор каждые два часа сообщал о состоянии Виктории.
      Бодайн вспоминал, как много лет назад, сидя в этой же комнате рядом с Джоном Фарради, ожидал появления на свет Виктории. Последние месяцы он провел в постоянном страхе – боялся, что Викторию постигнет судьба ее матери.
      Раздался стук в дверь, и Бодайн поднялся, чтобы открыть. На пороге стоял Пол О’Брайен.
      – Мосс сказал, что начались роды, и я помчался сюда во весь опор, – пробормотал молодой человек.
      Бодайн отступил в сторону, пропуская гостя.
      – Как она? – спросил Пол.
      – Пока ничего не известно, – ответил Бодайн. – Садись, будем ждать вместе.
      Пол в волнении прошелся по комнате.
      – А не слишком ли долго все продолжается?
      Бодайн налил гостю стакан бренди и проворчал:
      – Да, верно, слишком долго.
      Пол вздохнул и уселся на диван.
      – Что говорит доктор? – спросил он, немного помолчав.
      – Доктор опасается за ее жизнь, – проговорил Бодайн, глядя прямо перед собой.
      В комнате воцарилась тишина; слышно было только тиканье часов. Внезапно Пол поднялся и принялся расхаживать по комнате. Остановившись против Бодайна, спросил:
      – Почему так тихо? Я слышал, что женщины во время родов кричат от боли.
      Бодайн осушил свой стакан и пристально взглянул на молодого человека.
      – Виктория перестала издавать какие-либо звуки около часа назад.
      – О Господи, – прошептал Пол. – Это плохой признак, да?
      – Сядь, Пол, и успокойся. Жди.
      – Как ты можешь оставаться таким хладнокровным? Можно подумать, что тебе все равно…
      – Помолчи, Пол. Пей бренди.
      Тут раздался душераздирающий женский крик. Пол побледнел как полотно. Повернувшись к Бодайну, он с дрожью в голосе проговорил:
      – Ребенок убивает ее…
      Бодайн вышел в коридор и посмотрел на лестничную площадку второго этажа. Пол последовал за ним. И тотчас же дом огласился плачем младенца. Мужчины переглянулись. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь спальни отворилась и оттуда вышла Бекки с маленьким белым свертком в руках. Она спустилась вниз и протянула крошечного малыша Бодайну. Он молча принял его и вопросительно взглянул на служанку.
      – Мисс Виктории родила сына, – объявила Бекки; в ее черных глазах стояли слезы.
      – А Виктория? – спросил Пол. – Как она?
      – Не знаю, мистер Пол. Доктор за нее опасается. Он говорит, что у нее… мало шансов. – Женщина сокрушенно покачала головой.
      Пол почувствовал слабость в ногах и прислонился к стене, чтобы не упасть.
      – О Боже… – прошептал он.
      Бодайн вернулся в гостиную и сел на диван. Развернув одеяльце, он уставился на младенца.
      – Бодайн, что ты за человек такой?! – завопил Пол, вбегая в гостиную. – Как ты можешь сидеть… и ничего не делать?!
      Бодайн молча повернулся к Полу – и тот в изумлении попятился, увидев слезы в глазах великана.
      Немного помедлив, Пол тоже сел на диван и посмотрел на малыша. У него были черные волосики и темно-карие глазки, обрамленные черными ресничками.
      Бодайн вытер слезы и осторожно прижал младенца к груди.
 
       Техас
 
      Майор Рей Кортни преодолел расстояние от Сан-Антонио до Рио-дель-Лобо в рекордное время. Хуанита проводила гостя в кабинет, и Эдвард тотчас же поднялся ему навстречу.
      – Что привело тебя ко мне? – спросил он, похлопав приятеля по плечу.
      Рей вынул из кармана письмо и протянул Эдварду.
      – Вот, меня попросили передать тебе это.
      Эдвард взглянул на конверт и нахмурился – почерк был незнакомый. Однако на конверте значилось его имя.
      – Вскрой же его, Эдвард. В нем сведения о твоей жене.
      – О Боже! – закричал Эдвард. – Она умерла!
      – Ты этого не знаешь, – возразил Рей. – Распечатай его и прочитай. Может быть, в письме – хорошие новости.
      – Я знаю, что в нем. Будь она жива, она бы написала мне сама. Но это не ее почерк.
      Он вернул письмо другу.
      – Прочитай сам. Я не могу.
      Рей сломал печать и прочитал написанное – всего две фразы. С улыбкой взглянув на Эдварда, он воскликнул:
      – С ней все в порядке! Вот, прочти сам.
      Эдвард шагнул к другу и схватил письмо; руки его дрожали. Он читал и глазам своим не верил.
 
      «У тебя родился сын. Мать и ребенок чувствуют себя хорошо.
      Бодайн».
 
      У Эдварда подогнулись колени, и он опустился на стул. Какое-то время он сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Он столько дней искал, надеялся и ждал… И вот наконец-то все закончилось. Закончилось благополучно.
      Внезапно лицо Эдварда озарилось улыбкой – впервые за долгие месяцы. Поднявшись со стула, он проговорил:
      – Рей, ты представляешь, что это значит? Рей, она жива! Виктория жива!
      – Поздравляю, дружище, – улыбнулся майор. – Ты теперь отец.
      Эдвард пожал приятелю руку и снова улыбнулся:
      – Рей, мы должны это отпраздновать. Выпей со мной, Рей, за моего сына.
      Эдвард налил в стаканы бренди, и друзья подняли тост за нового наследника империи Ганноверов.
      – Но как у тебя оказалось это письмо? – спросил Эдвард.
      – Все это выглядело очень странно. Какой-то человек пришел в форт и сказал, что хочет меня видеть. Его проводили ко мне в кабинет, и он спросил, не знаю ли я тебя. Я сказал, что мы с тобой друзья. Тогда он протянул мне конверт и попросил, чтобы я доставил его тебе как можно быстрее. Он добавил, что это очень важно и имеет отношение к твоей жене. Я попытался выведать у него подробности, но он не пожелал отвечать и даже отказался назвать свое имя.
      Эдвард ненадолго задумался, потом вдруг заявил:
      – Теперь-то Виктория наверняка вернется домой.
      – Что ж, давай выпьем за ее возвращение, – с улыбкой сказал Рей, и Эдвард снова наполнил бокалы.
 
       Джорджия
 
      Майклу Фарради Ганноверу уже исполнилось две недели от роду. Виктория же быстро поправлялась, и ей становилось все труднее соблюдать прописанный доктором режим и оставаться в постели. Она хотела проводить все время рядом с сынишкой. Он был очень веселым и почти не плакал. У него были черные мягкие волосики, а темно-карие глаза смотрели на Викторию так, словно он сознавал, что она – его мама. Малыш лежал на кровати, улыбался и махал ручками.
      В дверь постучали, и в комнату вошел Бодайн. Усевшись на стул рядом с кроватью, он протянул малышу палец, и тот крепко вцепился в него.
      – Он похож на отца, – пробормотал Бодайн.
      – Да, верно, – кивнула Виктория.
      Он заглянул ей в глаза и вдруг понял, что уже не может читать ее мысли, как прежде. Виктория стала замкнутой и молчаливой и не делилась с ним своими переживаниями.
      – Я нашел покупателя на городской дом, – сообщил Бодайн. – Он предлагает за него хорошую цену.
      – Прекрасно, Бодайн. Мы сможем вложить эти деньги в плантацию Фарради. Когда он хочет вступить во владение собственностью?
      – В следующем месяце. Еще он хотел бы купить и плантацию. – Бодайн внимательно посмотрел на свою воспитанницу. – Я сказал, что должен посоветоваться с тобой.
      Виктория нахмурилась.
      – Бодайн, ты же знаешь, что плантация не продается.
      Великан осторожно разжал крохотные пальчики малыша и высвободил руку. Глядя прямо в глаза Виктории, он проговорил:
      – Дорогая, тебе не кажется, что настало время вернуться в Техас?
      – Я уже много раз говорила тебе, Бодайн, что не собираюсь возвращаться. Я отвезу сына на плантацию, и там он ни в чем не будет нуждаться.
      – Виктория, я сделал для тебя все, о чем ты просила, а теперь я не вижу смысла в нашем дальнейшем пребывании в Джорджии.
      – После всего произошедшего я не могу вернуться к Эдварду. Ты должен понимать, что я чувствую.
      Бодайн покачал головой:
      – Не проси меня войти в твое положение. Ты не даешь Эдварду возможности видеть своего сына. Это неправильно. Я объяснял уже, что не верю, что у Эдварда что-то было с той женщиной. На такого мужчину, как Эдвард, женщины всегда будут засматриваться.
      – А я предпочитаю ему не верить, – заявила Виктория. – Если бы ты видел их в тот момент, то и ты бы не поверил его объяснениям.
      – Поверил бы, – возразил Бодайн. Поднявшись на ноги, он добавил: – Эдвард порядочный человек. И очень неглупый.
      – Прошу тебя, Бодайн, прекрати… Я не хочу больше обсуждать эту тему. И я твердо решила, что не вернусь к нему.
      Бодайн тяжко вздохнул и проговорил:
      – Я известил Эдварда о том, что у него родился сын.
      Виктория побледнела.
      – Как ты мог это сделать?! – воскликнула она и прижала малыша к груди, словно ему что-то угрожало.
      – Эдвард имеет право знать. Он, должно быть, с ума сходит от беспокойства.
      – Нет у него такого права, – сказала Виктория. – Он собирался убить моего сына.
      Бодайн снова вздохнул.
      – Не волнуйся, по моей записке он тебя не найдет.
      Виктория пробормотала:
      – Бодайн, я не знаю, что со мной произошло. С того дня как Дэн сказал мне про ребенка и я увидела Эдварда с Моникой, я больше ничего не чувствую.
      – Ты просто возвела вокруг себя стену, чтобы не испытывать боли.
      Маленький Ганновер заплакал, и Виктория принялась его укачивать.
      – Когда я смогу перебраться в особняк, Бодайн?
      Он пожал плечами:
      – Когда захочешь. В доме можно жить уже сейчас, если тебе, конечно, не будет мешать шум – ведь работы еще продолжаются. Окончательно все будет готово через несколько месяцев.
      – Шум меня не волнует, – заявила Виктория. – Мне не терпится вернуться на нашу плантацию, чтобы восстановить ее для сына.
      Бодайн знал: сейчас бесполезно напоминать Виктории о том, что у ее сына есть огромная империя Ганноверов и отец, который будет рад его видеть.
      Великан направился к двери, и Виктория проводила его взглядом. Она видела, что старший друг не одобряет ее действия. Но все же он оставался с ней, и Виктория была за это ему очень благодарна. Взглянув на малыша, она улыбнулась и снова прижала его к груди.
      – Все, что мне нужно, – это ты и Бодайн.
      Перед ее мысленным взором возникло лицо Эдварда, и Виктория закрыла глаза. Но видение не исчезало, и она прошептала:
      – Не хочу о тебе думать. Оставь меня в покое. – Она поцеловала сына в щечку. – У нас все будет хорошо, вот увидишь, мой маленький. У нас есть новый дом, куда мы скоро переедем. И у нас есть Бодайн, который о нас заботится. Чего еще нам не хватает?
      Глядя в лицо малыша, Виктория не могла избавиться от мысли, что Эдвард найдет их рано или поздно.
      – Я проклинаю тот день, когда встретила тебя, Эдвард Ганновер! – воскликнула она.
      В следующее мгновение Виктория поняла, что лжет себе – ведь она по-прежнему мечтала о нем, поэтому и не могла выбросить его из головы.
      Виктория вспомнила о своей милой доброй бабушке, и ей вдруг ужасно захотелось, чтобы та увидела своего правнука. Как бы она любила малыша!
      «Нет, нельзя об этом думать, – сказала себе Виктория. – Прошлого не вернуть».
      Откинувшись на подушки, она постаралась отогнать мысли о Техасе. Прошлое ушло, умерло, как умерла ее любовь к Эдварду.

       Джорджия, апрель 1867 года
 
      Остановившись у садовой дорожки, Виктория посмотрела на новый дом. Он был необычайно похож на прежний – если не присматриваться, то можно было подумать, что перед ней старый дом.
      Виктория, как обычно в последние дни, прогуливалась с малышом по саду. Увидев Мосса, вскапывавшего цветочную клумбу, она улыбнулась ему. Слуга улыбнулся ей в ответ и, сорвав белую лилию, протянул ее ребенку. Поблагодарив старика, Виктория спустилась к реке.
      Сидя под деревом, она наблюдала за сынишкой – казалось, что с каждым днем мальчик все больше походил на отца. Может быть, поэтому она в последнее время все чаще вспоминала Эдварда. А порой по ночам, когда она лежала без сна, ей чудилось, что его лицо склонялось над ней, а руки ласкали ее… Виктория старалась отогнать это видение, но оно возникало снова и снова, и с этим ничего нельзя было поделать.
      Внезапно на тропинке появился Пол. Он шел в ее сторону. Увидев ее, он помахал рукой и ускорил шаг.
      – Малыш растет прямо на глазах, – заметил Пол, усаживаясь рядом с Викторией.
      – Ты прав, – кивнула она с улыбкой.
      Пол в смущении откашлялся и пробормотал:
      – Знаешь, Тори, у меня сегодня был гость.
      – Гость?.. – Виктория нахмурилась.
      Пол кивнул:
      – Совершенно верно. И это был снова Прайс Уильямс. Эдвард, похоже, так легко не сдается.
      – Что ты ему сказал, Пол?
      – Я сказал, что тебя не видел, но если мне станет что-нибудь известно, то я непременно свяжусь с Эдвардом.
      – Он тебе поверил? Ты думаешь, он сюда не придет?
      – Не придет. Я уверен, что Уильямс мне поверил. Он сказал, что сегодня возвращается в Техас.
      Виктория с облегчением вздохнула.
      – Тори, мне было ужасно неприятно ему лгать. Это… несправедливо.
      Она пристально взглянула на него.
      – Но ведь ты меня не выдашь, правда?
      – Никогда! – с жаром воскликнул Пол. Он убрал с ее лица золотистый локон. – Ты же знаешь, что я к тебе испытываю, Тори.
      – Очень жаль, Пол. – Виктория вздохнула. – У меня в сердце не осталось чувств… ни к кому.
      – Даже к мужу?
      – Особенно к нему.