Эдвард вошел в гостиную, где должна была состояться церемония венчания. Воздух в комнате был напоен ароматом цветов – их по случаю торжества принесла Хуанита. Осмотревшись, Эдвард остался доволен плодами своих недельных трудов – к приему Виктории все было готово.
      Гостей же было не очень много, так как доктор заявил, что не следует утомлять его пациентку.
      Преподобный Блэкстон стоял, склонившись над молитвенником и освежая в памяти слова, которые собирался произнести на брачной церемонии. Эдвард мысленно улыбнулся. Он был уверен, что святой отец и без помощи книги отлично помнил, что должен говорить.
      Поздоровавшись с Мануэлем и Консуэло, Эдвард подошел к старому Неду и пожал ему руку. Затем направился к Дэну и Клариссе. Кларисса же не сводила с него глаз; она знала, что никогда не сможет забыть Эдварда.
      – Поздравляю, Эдвард. Надеюсь, что ты будешь счастлив, – сказала девушка.
      – Благодарю, Кларисса, – кивнул молодой человек.
      Извинившись, Кларисса направилась к Консуэло. Доктор же с усмешкой взглянул на приятеля и проговорил:
      – Да, Эдвард, я тебя недооценивал.
      – Что ты этим хочешь сказать, Дэн?
      – Ты всегда получаешь то, что хочешь.
      – Да, пожалуй. – Эдвард внезапно нахмурился.
      Доктор между тем продолжал:
      – Ты должен рассказать мне, как тебе удалось заставить Викторию выйти за тебя замуж и отказаться от Пола.
      – Кое-что не подлежит огласке, Дэн.
      – Не обижай Викторию, Эдвард. Я не смогу этого вынести.
      Эдвард пристально посмотрел на приятеля.
      – Дэн, запомни: я скорее предпочту отсечь собственную руку, чем причиню Виктории страдания.
      – Еще раз обязан напомнить тебе о ее состоянии. Она чувствует себя неважно, и ты должен быть предельно осторожен, пока я не сниму повязку.
      Эдвард улыбнулся:
      – Вы мне мстите, доктор? Считаете себя вправе диктовать мне условия моей первой брачной ночи?
      – Я не шучу, Эдвард!
      – Не волнуйся, Дэн. Я буду… держать себя в руках, пока не получу от тебя разрешение… Черт возьми, Дэн, ты понимаешь, что я имею в виду.
      – Неужели Виктория и впрямь что-то для тебя значит?
      – О Господи, Дэн! Ты еще спрашиваешь?! – Эдвард сжал кулаки. – Я едва не сошел с ума от страха, что она мне откажет. Даже сейчас я все еще боюсь, что в последнюю минуту она передумает.
      Дэн в изумлении уставился на друга.
      – Не хочешь ли ты сказать, что… любишь ее?
      – Я знаю, что все считают меня бессердечным. – Губы Эдварда тронула улыбка. – Но последнее время в груди у меня как будто саднит.
      Доктор рассмеялся.
      – Как медик должен тебе сообщить, что сердце имеется у каждого живого существа. Выходит, что всемогущий Эдвард Ганновер все-таки простой смертный. Как ты себя чувствуешь в шкуре обычного человека?
      – Сейчас я ужасно мучаюсь, Дэн… но грядут перемены к лучшему.
 
      Виктория сидела в коляске рядом с Бодайном и бабушкой. В этот день ярко светило солнце и безоблачное небо сияло голубизной.
      – Я специально заказал для тебя, малышка, такую погоду, – улыбнулся Бодайн.
      Тут коляска свернула в аллею, ведущую к особняку Рио-дель-Лобо, и Виктория увидела семьи мексиканцев.
      Мужчины подбрасывали в воздух шляпы, а женщины и дети – цветы. Девушка улыбнулась, ее растрогало дружелюбие этих людей.
      Кларисса и Консуэло встречали невесту у дома. Бодайн помог бабушке и внучке выбраться из коляски, и Виктория поднялась по ступенькам. Кларисса поцеловала девушку в щеку, а Консуэло протянула ей букет цветов. И тотчас же двойные двери распахнулись, и Виктория услышала перезвон мексиканских гитар. Тут Бодайн взял ее под руку и повел в просторную гостиную, где ждал Эдвард.
      Увидев своего жениха, Виктория уже не могла отвести от него глаз – он был удивительно хорош. Эдвард же, стоя рядом со священником, смотрел на свою грациозную невесту с восхищением. Наконец Бодайн подвел девушку к Эдварду и отошел в сторону. И почти тотчас же святой отец начал обряд венчания.
      – Согласен ли ты, Эдуардо Антонио Ганновер, взять в жены Викторию Ли Фарради?
      Она услышала, как Эдвард ответил согласием. Тогда священник повернулся к Виктории и спросил, будет ли она чтить и любить своего мужа. Она дала ответ, которого от нее ждали, и голос ее ни разу не дрогнул.
      Затем Эдвард надел ей на палец обручальное кольцо.
      – А теперь я объявляю вас мужем и женой, – сказал преподобный. – Муж может поцеловать свою жену.
      Церемония закончилась. Виктория стала законной женой Эдварда Ганновера. Но на сердце у нее не было радости – только грусть и дурные предчувствия. Эдвард отвел в сторону край фаты и, заглянув жене в глаза, легонько прикоснулся губами к ее губам. А потом их окружили друзья; они поздравляли молодоженов и желали им счастья и любви.
      К ним подошел Дэн.
      – Теперь мой черед поцеловать невесту, Эдвард.
      Виктория улыбнулась доктору. Он поцеловал ее в губы, и она подумала: «Это его первый и последний поцелуй».
      – Будь счастлива, Виктория, – прошептал Дэн.
      Эдвард стиснул ее плечо. Доктор улыбнулся другу и развел руками.
      Эдвард подвел Викторию к огромному столу – Хуанита и две молодые мексиканки уже все приготовили для обеда. Стол ломился от всевозможной снеди. Эдвард объяснил жене, что во дворе приготовлены столы для работников и их семей, которые могут веселиться всю ночь напролет, а двери бального зала открыты для всех желающих потанцевать.
      Виктория уселась за стол, но не могла проглотить ни кусочка.
      – Почему ты не ешь? – прошептал Эдвард, склонившись к ее уху.
      – Вероятно, все дело в том, что я очень волнуюсь, Эдвард.
      Он рассмеялся.
      – Я тоже ужасно волнуюсь, но это не отразилось на моем аппетите.
      Виктория повернулась к Бодайну, сидевшему по правую руку от нее. Великан пребывал в прекрасном настроении и охотно беседовал со своей воспитанницей. Эдвард же общался с гостями, и Виктория время от времени слышала его смех.
      В конце трапезы подали свадебный торт, затем все переместились в бальный зал. Эдвард взял жену за руку и подвел к голубому бархатному дивану.
      – Посиди немного, отдохни, – предложил он. – А я пока поброжу среди гостей.
      К Виктории тотчас же подошла бабушка.
      – Не хочешь снять фату, девочка?
      – Да, бабушка, помоги мне.
      Эллис помогла внучке снять свадебный убор и передала фату Хуаните, чтобы та унесла ее в соседнюю комнату.
      Зазвучала музыка, и пары закружились в танце. К Виктории приблизился старый Нед.
      – Посиди со мной, Нед, – попросила девушка.
      Просьба Виктории немного смутила старика, но он, немного помедлив, все же уселся на диван.
      – Мистер Ганновер сказал мне, мисс Виктория, что вы хотели видеть меня на своей свадьбе.
      – Это правда, – улыбнулась она.
      Нед покачал головой:
      – Я никогда раньше не бывал в таких роскошных домах, как этот. Вы были такая красотка, когда вошли в зал в своем воздушном белом платье.
      Тут Виктория вдруг наклонилась к Неду и поцеловала его в морщинистую щеку. Его лицо зарделось, а глаза посмотрели на девушку с нескрываемым восхищением.
      – Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты пришел мне на помощь в Сидарвилле, Нед.
      – Но я вам не помог, мисс Виктория. Вас спас мистер Ганновер.
      – Но ты попытался, Нед. Вот что важно.
      – Если, упаси Боже, в будущем случится нечто подобное, я не позволю вас обидеть.
      – Я знаю, Нед. Знаю, что ты меня не подведешь и что я могу смело доверить тебе уход за Бунтарем.
      – Я не подведу, мисс Виктория. Не обману вашего доверия.
      – Что ж, малышка, – раздался голос Бодайна, – вот ты и замужняя дама. – Великан опустился перед ней на колени.
      – Да, Бодайн. И когда ты поедешь сегодня домой, то не заберешь меня с собой. – Виктория почувствовала, что вот-вот прослезится.
      – Теперь у тебя собственный дом, дорогая. И муж, который будет о тебе заботиться.
      – Бодайн, как же я буду без тебя жить? Ты всегда находился рядом. Я люблю тебя, Бодайн.
      Он рассмеялся.
      – Я буду поблизости, малышка. Не сомневайся. – Великан обнял свою воспитанницу за плечи и прижался щекой к ее щеке. – Я вижу по твоим глазам, что ты мне не веришь.
      Она нахмурилась.
      – Но я не предполагала, Бодайн, что в моей жизни произойдут такие перемены. Я всегда думала, что стану женой Пола. С ним я чувствовала себя в безопасности.
      Бодайн улыбнулся:
      – Ты чувствовала себя в безопасности со мной и со своим отцом. Но чувство безопасности – это не основание для вступления в брак. Хотя я знаю, что с Эдвардом ты тоже будешь в безопасности. Он никому не даст тебя в обиду.
      Бодайн поцеловал девушку и поднялся.
      Никто из них не знал, что Эдвард, стоявший неподалеку, слышал их разговор. Не заметили они и выражения боли на его лице.
      Тут Бодайн наконец-то увидел Эдварда и похлопал его по спине.
      – Сегодня ты забрал у меня мое бесценное сокровище. Береги ее.
      – Будь уверен, я буду беречь ее, – ответил Эдвард.
      – Пойдем, старый Нед, – взглянул на конюха Бодайн. – Мы с тобой еще не пробовали пунш. Меня совсем жажда замучила.
      Эдвард опустился на диван рядом с молодой женой и взял ее руку.
      – Мы не совершили ошибку, связав наши судьбы? – Он пристально взглянул на нее.
      Виктория пожала плечами:
      – Если ты сомневаешься в правильности своего решения, Эдвард, тебе следовало сказать об этом до церемонии. Может быть, теперь, добившись своего, ты осознал, что я тебе не нужна?
      Никогда в жизни не чувствовала она себя такой несчастной.
      Эдвард привлек ее к себе и прошептал:
      – Ты нужна мне, Виктория. В этом можешь не сомневаться. Я понимаю, на что обрекаю себя. Видишь ли, я не такой джентльмен, как Пол О’Брайен, так что ты не сможешь вить из меня веревки.
      – Ты слышал наш с Бодайном разговор?
      – Упаси тебя Бог, Виктория, когда-либо снова упоминать имя Пола О’Брайена в моем присутствии, – предупредил Эдвард.
      – Но у тебя нет причин угрожать мне. Я не собираюсь говорить с тобой о Поле.
      – В таком случае тебе чертовски повезло, Виктория. Но покончим с этим.
      Виктория видела, что муж не на шутку разозлился, но и сама она была в ярости. Как он смеет обращаться с ней подобным образом! Он заставил ее выйти за него замуж, а теперь усомнился в правильности своего поступка.
      Она повернулась к нему и ледяным голосом проговорила:
      – Если пожелаешь танцевать, пожалуйста, не отказывай из-за меня себе в удовольствии.
      Эдвард расхохотался.
      – Если бы ты только знала, какая ты красивая, когда сердишься. В глубинах твоих глаз таится пламя преисподней. – Виктория уже открыла рот, чтобы ответить, но Эдвард, опередив ее, добавил: – Побереги силы, дорогая. Я догадываюсь, что от тебя услышу. – Он наклонился и с жаром зашептал ей в ухо: – Я не хочу танцевать ни с кем, кроме тебя. Я с нетерпением жду момента, когда все уйдут и мы останемся наедине.
      – Убирайся к дьяволу! – прошипела в ответ Виктория.
      Эдвард вскинул брови.
      – Миссис Ганновер, вы меня поражаете. Где вы такому научились?
      – Должно быть, от вас, мистер Ганновер. – Она обворожительно улыбнулась. – Вы и святого довели бы до крайности.
      Он рассмеялся. Виктория же зажмурилась и подумала: «О, Эдвард, почему я не ощущаю радости, став твоей женой?» В этот миг она почувствовала, что безмерно устала. И у нее снова разболелись ребра.
      Эдвард тотчас же заметил, что Виктории стало хуже. Он встал и объявил гостям, что его жена нуждается в отдыхе.
      – Я провожу ее наверх, а затем вернусь к вам, – добавил он.
      Виктория поцеловала на прощание бабушку и Бодайна. Доктор же сообщил ей, что непременно навестит ее на днях.
      Эдвард вывел жену из комнаты и, осторожно подхватив на руки, понес по лестнице на второй этаж.
      – Ты очень устала? – спросил он, склоняясь над ней.
      – Немного.
      – Не беспокойся о гостях. Я вернусь к ним, как только устрою тебя.
      Пройдя длинным коридором, Эдвард остановился перед дверью в спальню и, толкнув ее, вошел. Роскошное убранство комнаты поразило Викторию. Она в изумлении осмотрелась.
      Эдвард опустил ее на пол.
      – Тебе нравится, Виктория?
      – Да, здесь очень красиво, Эдвард.
      – Вот и хорошо. А то я боялся, что спальня придется тебе не по вкусу. Моя комната находится за дверью, – пояснил он, предвидя, что жена спросит об этом. – Я пришлю Хуаниту, чтобы помогла тебе раздеться. А ты попробуй отдохнуть. Тебе больно, Виктория?
      – Не очень, – солгала она. – Я просто устала.
      Эдвард обнял ее и прошептал:
      – Виктория Ли Ганновер… Мне нравится, как звучит твое новое имя.
      Тут его губы прикоснулись к ее губам, и Виктория ощутила знакомое волнение.
      – Ты сегодня необыкновенно красивая, моя дорогая. Я не мог на тебя насмотреться.
      У Виктории екнуло сердце. Близость Эдварда тревожила ее и даже пугала.
      – Мне очень хотелось бы сказать тебе, что я почувствовал, когда преподобный Блэкстон объявил нас мужем и женой.
      – Ты всегда своего добиваешься, верно, Эдвард?
      – Склонен думать, что всегда. – Он провел ладонью по ее спине и прошептал: – Поцелуй меня.
      Сама того не желая, Виктория подчинилась – ведь она любила его без памяти. Но что с ней станет, если он узнает, какой властью над ней обладает?
      Эдвард поднял голову и заглянул ей в глаза.
      – Ты моя, Виктория!
      – Эдвард, пожалуйста… – Она попыталась высвободиться. – Отпусти меня.
      Он тотчас же отстранился, опасаясь, что причинил ей боль. Виктория попятилась и, покачнувшись, схватилась за стойку кровати, чтобы сохранить равновесие.
      – Прости меня, – пробормотал Эдвард. – Я сделал тебе больно? Я не хотел…
      – Пожалуйста, оставь меня одну, – попросила Виктория, прикрыв глаза.
      Он протянул к ней руку, но тут же опустил ее.
      – Я пришлю к тебе Хуаниту.
      Виктория слышала, как дверь открылась, а затем тихо притворилась. Она поняла, что осталась одна. Ей хотелось крикнуть Эдварду вдогонку, чтобы он вернулся. Она задыхалась от любви к нему. Но ведь он не мог ответить на ее чувства… Она вспомнила о Клариссе и Монике. Сколько же еще женских сердец он разбил?
      Виктория грустно улыбнулась. Эдвард допустил ошибку. Если бы он солгал и сказал, что любит ее, она бы не смогла ему противиться. В эту минуту она поняла, что от нее потребуется все мужество, чтобы справиться с ролью жены Эдварда Ганновера.
      Он был с ней предельно откровенен, и эта откровенность больно ранила ее самолюбие. Ему нужна была хозяйка Рио-дель-Лобо. Что ж, он ее получит, только пусть больше ничего от нее не требует.
      Тут пришла Хуанита. Она помогла ей снять платье и облачиться в прелестную ночную сорочку, сшитую умелыми руками Консуэло. Затем Хуанита расстелила постель, и Виктория улеглась на белоснежные шелковые простыни. Постельное белье холодило тело и было приятным на ощупь.
      – Я очень рада, что вы вышли замуж за сеньора Эдуардо, – улыбнулась мексиканка. – Он слишком долго носил в сердце тоску, хотя тщательно скрывал свои чувства. Но я-то все видела. Я очень хорошо его знаю. Вы сделали его очень счастливым человеком, сеньора Виктория.
      Виктория улыбнулась мексиканке и мысленно удивилась: «Неужели Хуанита думает, что ее хозяин женился по любви?»
      Хуанита забрала свадебное платье и ушла, оставив молодую хозяйку в одиночестве. Виктория тяжко вздохнула и попыталась не думать об Эдварде.
 
      Проснувшись, Виктория заметила, что за окном уже стемнело. Она не предполагала, что уснет, но теперь чувствовала себя отдохнувшей и была готова встретить любые испытания, ожидавшие ее впереди.
      Она чуть приподнялась. Затем осторожно встала. Ее пеньюар лежал в изножье кровати. Накинув пеньюар и затянув на талии пояс, Виктория подошла к туалетному столику и села перед зеркалом. Ее взгляд упал на изысканный серебряный набор гребней и щеток. Взяв одну из щеток, Виктория увидела свои инициалы, выгравированные на серебряной ручке.
      Она едва ни задохнулась от гнева. С подобной самоуверенностью ей еще не приходилось сталкиваться. Ею овладело желание запустить щеткой в стену, но она взяла себя в руки и принялась с остервенением расчесывать волосы, давая таким образом выход обуревавшему ее гневу.
      В дверь осторожно постучали. Виктория ледяным тоном проговорила:
      – Войдите.
      Вошла Хуанита в сопровождении двух горничных.
      – Сеньор Эдуардо велел подать ужин вам в комнату, чтобы вы не утруждали себя хождением по лестнице. Вас это устраивает, сеньора Виктория?
      – Конечно, Хуанита, – в смущении пробормотала Виктория. Ей не хотелось, чтобы мексиканка видела ее недовольство, ведь Хуанита очень хорошо к ней относилась.
      Когда женщины ушли, Виктория повернулась к зеркалу и возобновила свое занятие. В этот момент дверь в смежную комнату отворилась, и она увидела в зеркале отражение Эдварда. Сюртука на нем уже не было, а его белая шелковая рубашка была наполовину расстегнута.
      Эдвард медленно подошел к ней и застыл у нее за спиной. Их взгляды встретились в зеркальном стекле. Он положил руки ей на плечи и проговорил:
      – Всегда носи такую прическу, как сегодня.
      Виктория испытывала невероятное влечение к человеку, с которым только что обвенчалась. Она смотрела на него и гадала, что бы он сказал, если бы она призналась ему в своей любви.
      – Гости уже разошлись? – спросила она.
      – Давно. Я заглядывал к тебе раньше, но ты спала и я решил не беспокоить.
      Ей показалось странным, что мужчина мог войти к ней в спальню без ее ведома.
      – Будем ужинать? – осведомился он, убирая руки с ее плеч.
      – Я не голодна, – ответила Виктория с раздражением.
      – Но ты почти не ела во время обеда.
      – Я не хочу есть! – выкрикнула Виктория.
      – Как знаешь. – Эдвард пожал плечами. – Правда, Хуанита расстроится. А мне бы не хотелось ее огорчать.
      Виктория вздохнула и поднялась из-за туалетного столика. Эдвард улыбнулся, пододвинул для нее стул. После того как Виктория села, он занял место напротив.
      – Позволь мне поухаживать за тобой, дорогая. – Эдвард принялся накладывать в ее тарелку снедь из серебряного блюда с гравировкой в виде волчьей головы. Она взяла серебряную вилку, украшенную такой же гравировкой, и приступила к ужину, хотя вкуса пищи почти не чувствовала. Бросив взгляд на Эдварда, Виктория заметила, что он хмурится.
      – Дорогая, разве так ведут себя новобрачные?
      – Я не совсем обычная новобрачная, – возразила Виктория и отложила вилку в сторону. – Неужели ты забыл, что заставил меня выйти за тебя замуж?
      – Ты могла отказаться.
      – Ты не оставил мне такой возможности.
      – Как бы то ни было, теперь ты принадлежишь мне.
      – Да, конечно. – Виктория вскочила на ноги. – Я принадлежу тебе так же, как твои лошади, как твои коровы. Может, ты и мне поставишь на лоб тавро в виде волчьей головы?
      Эдвард вытер губы салфеткой и, откинувшись на спинку стула, улыбнулся.
      – Виктория, я не ставлю своим животным клеймо на лбу, – многозначительно заметил он.
      Она повернулась к нему спиной.
      – Успокойся, Виктория, – сказал он примирительно. – Давай закончим ужин. Я больше не стану над тобой подтрунивать. Обещаю.
      Тихонько вздохнув, Виктория снова взялась за вилку. Сейчас она наконец-то почувствовала, что проголодалась. Эдвард молча наблюдал за ней. В ее золотистых длинных волосах, ниспадавших на плечи, играли мерцающие блики. На безымянном пальце изящной руки поблескивало подаренное им обручальное кольцо. Виктория казалась в эти мгновения воплощением совершенства. А какие совершенства таились под атласом ее халата, Эдвард мог только догадываться. Он мечтал увидеть ее обнаженное тело, мечтал прижать ее к себе… он заставил бы ее забыть навсегда о Поле О’Брайене.
      Эдвард взял бутылку вина и наполнил красной жидкостью два высоких бокала. Его рука чуть подрагивала.
      – Давай выпьем, – предложил он.
      – За что же мы будем пить?
      – За благополучие и счастье в семейной жизни, конечно. За нас, Виктория. И за тот день, когда с тебя наконец снимут повязку.
      Она бросила на Эдварда тревожный взгляд и сделала глоток вина.
      – Мне кажется, я должна тебе сказать, что от вина у меня кружится голова. И тогда я веду себя совсем не так, как обычно.
      – Это правда? – В глазах Эдварда вспыхнули искорки, и он повторно наполнил бокалы. – Ты знаешь, что старый Нед переходит ко мне?
      – Нет. Но почему? Он мне ни словом не обмолвился об этом.
      – Он говорит, что хочет находиться рядом с тобой.
      Виктория рассмеялась.
      – Он такой милый. Я очень к нему привязалась.
      – Это сразу видно, – заметил Эдвард. – Знаешь, Виктория, у меня есть близкие друзья. Они живут на Ямайке. Когда ты окончательно поправишься, мы можем отправиться туда на медовый месяц. Как ты относишься к этой идее?
      – Не знаю. Я не думала, что у нас будет медовый месяц.
      – Непременно будет. Но тебе необязательно принимать решение сейчас. Обдумай мое предложение и сообщи о своем решении завтра.
      Эдвард снова наполнил ее бокал.
      – Чуть не забыл. У меня есть для тебя свадебный подарок, Виктория.
      Он поднялся и скрылся в смежной комнате. Вернувшись, протянул Виктории красную бархатную коробочку. Открыв ее, она обнаружила крупный бриллиант в форме капли на длинной золотой цепочке.
      – Какая красота, Эдвард! Но, пожалуйста, не думай, что ты должен дарить мне дорогие подарки. В этом нет никакой необходимости.
      – Разве он тебе не нравится?
      – Конечно, нравится. Он изумительный.
      – Я хочу осыпать тебя подарками, Виктория. Ты получишь все, что пожелаешь, только скажи.
      – Пожалуйста, оставь это. Мне не нужны твои подарки, Эдвард.
      – Возможно, ты изменишь свое отношение ко мне. Хочешь я помогу тебе надеть бриллиант?
      Не дожидаясь ответа, Эдвард приподнял ее волосы и застегнул у нее на шее цепочку. Виктория почувствовала, как холодный каплеобразный камень скользнул ей на грудь, в прорезь сорочки. Руки Эдварда ласкали ее шею. Прикосновения его пальцев, казалось, жгли огнем.
      – У меня тоже есть подарок для тебя, – пробормотала она, стараясь сохранять самообладание. – Если только я найду, куда Хуанита его положила.
      Виктория осмотрелась в поисках черного кожаного футляра с дуэльными пистолетами отца. Тут она вспомнила: бабушка говорила, что положила футляр в деревянную коробку. Виктория отворила дверцу шкафа и сказала:
      – Эдвард, не достанешь ли ты ту коробку?
      Он выполнил ее просьбу. Виктория подняла крышку, извлекла черный кожаный футляр и протянула Эдварду.
      – Что это, Виктория? – спросил он с улыбкой.
      – Я хочу, чтобы ты взял их. Раньше они принадлежали моему отцу.
      Эдвард открыл футляр и, взяв один из пистолетов, принялся его рассматривать. Рукоятка была выполнена из серебра и инкрустирована слоновой костью. Там же значилось имя изготовителя – известного английского мастера.
      – Он отлично сбалансирован. – Эдвард покрутил пистолет в руках. – Это очень дорогое оружие, Виктория. Ты уверена, что хочешь подарить его мне?
      – Да, конечно. – Она вскинула подбородок и улыбнулась. – Только пусть их сначала проверят. Из одного пистолета я застрелила янки. Другой дал осечку, иначе я застрелила бы и второго солдата, и у Бодайна не было бы сейчас из-за меня неприятностей. Тогда ты не смог бы меня принудить стать твоей женой.
      Эдвард посмотрел на Викторию и рассмеялся.
      – Большое спасибо за подарок. Я непременно их проверю. – Он сделал выразительную паузу и добавил: – На тот случай, если ты снова захочешь ими воспользоваться.
      У Виктории вдруг все поплыло перед глазами, и она схватилась за дверцу шкафа, чтобы не упасть.
      – Я что-то неважно себя чувствую. Вероятно, на меня подействовало вино.
      Эдвард положил пистолеты на стол и подал жене руку.
      – Тебе нужно выйти на свежий воздух, Виктория.
      Поддерживая жену под локоть, он вывел ее на балкон. Снизу доносилось пение мексиканцев. Заметив на балконе своего хозяина с красавицей женой, они огласили округу радостными криками.
      Виктория глядела на дружелюбные лица и, несмотря на головокружение, не могла не улыбнуться.
      – Да здравствует хозяин! Да здравствует сеньора Виктория!
      Она помахала мексиканцу рукой и услышала в ответ:
      – Добрая сеньора Виктория!
      – Ты завоевала их расположение, – сказал Эдвард. – С этого момента они будут заботиться о тебе и оберегать, когда меня не будет рядом.
      – Они бесконечно трогательны в своей преданности тебе, Эдвард. Я почти физически ощущаю их доброе отношение.
      – Миссис Ганновер, то, что вы наблюдаете сейчас, является выражением чувств к вам, и только к вам.
      Виктория испытала новый приступ головокружения.
      – Я действительно чувствую себя неважно, Эдвард, – промолвила она и, чтобы не упасть, припала к нему на грудь.
      – Как твои ребра, Виктория? – спросил он, осторожно поддерживая ее.
      – Это все из-за вина, – пробормотала Виктория.
      Эдвард улыбнулся, однако промолчал.
      Внизу зазвенели мексиканские гитары, и одинокий голос запел что-то на испанском языке. Виктория и Эдвард молча слушали. Закончив одну песню, певец начал другую.
      – О чем он поет? – поинтересовалась Виктория.
      – Попробую перевести, – отозвался Эдвард. – Хотя при переводе красота текста будет утрачена. Это старинная испанская песня о любви. Он поет: «Я был в мире одинок, а мои ночи – темными, пока однажды в мою жизнь не вошла ты. Тогда засияло солнце и зазвучала музыка. Мое сердце навеки отдано тебе. Если я когда-нибудь тебя потеряю, то перестану существовать и сам. – В голосе Эдварда появились глубокие грудные ноты. – Моя любовь, моя любовь, умоляю, стань моей. Я больше не могу без тебя».
      Эдвард обнял Викторию, и она почувствовала, как его губы прикоснулись к ее шее. Виктория прослезилась. Она любила Эдварда всем сердцем, но слова, которые он произносил, звучали для нее почти насмешкой. Ведь он всего лишь переводил песню, которую исполнял для своего хозяина и его жены мексиканский певец.
      Эдвард почувствовал, что она плачет.
      – Проклятие! – вскричал он, больно сжимая ее руки. – Опять этот Пол О’Брайен?!
      Виктория с недоумением посмотрела на мужа; она не понимала, что его так разозлило.
      – Я не собираюсь делить с Полом О’Брайеном свою первую брачную ночь, – сказал Эдвард.
      Подхватив Викторию на руки, он понес ее в сиреневую комнату, а оттуда проследовал к себе в спальню. Там царил полумрак – и лишь слабый свет сочился сквозь оконное стекло.
      Опустив жену на пол, Эдвард развязал на ней поясок и снял пеньюар.
      – Что ты делаешь, Эдвард? – спросила она дрожащим голосом.
      – Перестань, Виктория, ты не такая уж невинная, чтобы не догадываться, чем я собираюсь с тобой заниматься. – Он стащил с нее сорочку и бросил ее на пол.