- Он - прапорщик, - уточнил Ефимов. - Бывший.
      - Я ничего не видел, - возразил я, пытаясь сосредоточить свой взгляд. В глазах новогодней метелью кружили серебристые искорки.
      - Нелька сказала, что видел, - нахмурился Виктор.
      - Я бы никогда его не узнал. Я видел только спину, и то всего одну секунду.
      - Хорошо, пусть, ты его не видел, но машину его ты не мог забыть!
      - Светлых девяток полным-полно. А на номера я не смотрел, да и не увидел бы, было слишком темно.
      - При чем здесь номера?! - заорал Ефимов и опять что есть силы врезал мне по носу. - При чем здесь номера, пидор! Не прикидывайся идиотом.
      Я чуть не упал со стула. До меня только сейчас дошло, что дело обстоит очень серьезно, и эти ребята не шутят. Я наконец-то испугался и начал лихорадочно соображать о том, как мне выпутаться из этой ситуации. Во время удара я изогнулся, и мои скованные в наручники руки коснулись сотового телефона, торчащего из заднего кармана.
      - Я не прикидываюсь, - сказал я. - О чем ты говоришь?
      - Если ты видел его машину, то ты никогда ее не спутаешь ни с какой другой!
      - Ничего особенного я не заметил.
      - Не пизди! - он опять саданул меня по переносице. - Как ты мог не заметить желтую машину с лиловой молнией через весь кузов на обеих дверях! Этот идиот купил ее у гонщиков в Тольятти.
      - Я не идиот, - сказал Толик.
      - Ты - конченый идиот, - заорал Ефимов. - Ты поехал на дело на разукрашенной машине и поставил ее прямо под фонарем.
      - Я не идиот, - спокойно сказал Толик. - У меня нет другой машины.
      - Ты мог бы поставить ее за квартал от офиса.
      - Ага, и идти целый квартал с ружьем на плече, как часовой.
      - Ружье можно разобрать, - орал Ефимов.
      - А если бы что-то случилось, - резонно заметил Толик. - то мне пришлось бы бежать целый квартал. Я ведь внимательно осмотрел все вокруг, его москвич я тоже видел, он был пустой.
      - Я нагнулся за веревочкой, - вставил я. - У меня тумблер перегорел.
      Пока они ругались, я пытался вспомнить, как выглядит панель у моего сотового. Чтобы набрать номер полковника, мне нужно нажать всего три кнопки - решетку, единицу, молнию, только вот где они расположены? Я немного вытянул телефон из кармана за антенну и указательным пальцем правой руки водил по кнопкам, силясь их представить, при этом я должен был говорить.
      - Не ругайтесь, - сказал я. - Я дальтоник, не вижу синий цвет, поэтому и не разглядел вашу полосу. Виктор, ты забыл, что Игореха всегда меня называл дальтоником?
      - При чем здесь синий? - опять заорал Ефимов. - Я же сказал: полоса лиловая!
      - Это из школьной программы, - объяснял я, а сам водил пальцами по телефону. - Желтый цвет получается, когда смешивают зеленый и красный, а лиловый - когда красный и голубой. В свою очередь голубой получается от смешивания зеленого и синего, а синий я не вижу! Остаются опять зеленый и красный, а это - желтый! Ваша лиловая полоса кажется мне желтой, а желтый на желтом хрен увидишь, особенно в потемках. У меня и так одна желтизна, да зелень перед глазами. Так что, ни шиша я не видел, кроме его спины и марки машины. Ни какой я не свидетель.
      - Ты мне голову не морочь, - немного спокойнее произнес Ефимов. - Хотя теперь уже поздно, все равно нам придется вас убить.
      Так, левая нижняя кнопка - решетка, третья вверх - единица, еще выше молния. Проверю еще раз. Я провел пальцем по кнопкам. Вроде все правильно.
      - Я замучился за тобой бегать, - сказал Толик. - Вначале ждал у стоянки, когда ты приедешь на москвиче, приехал, часа два бухал с охранниками. Думаю, на руку. Дождался, сбросил с моста, оказалось - не того. Потом ждал, когда ты приедешь на восьмерке, а ты ее почему-то оставил около дома.
      - Так это ты мою машину разбил? - удивился я.
      - Нет, вот этот псих, - Толик указал рукой на Ефимова. - Мы вместе были. А вчера я ждал у стоянки, он - у подъезда, а ты вообще не приехал. Так что замочить тебя - дело чести.
      - О какой чести вы говорите, - неожиданно вмешалась в разговор Галя. Вы - подонки.
      Большим пальцем правой руки я нажал вначале решетку, затем - единицу и, чуть повыше, - молнию. Двадцать секунд на набор, еще шесть секунд до первого гудка и десять, чтобы полковник снял трубку. Я пытался слизывать с губ кровь текущую из носа, но не успевал, и она затекала под рубашку.
      - А зачем вы убили Игоря? - громко спросил я.
      - За дело, - слегка удивился Ефимов.
      - Он тебе деньги одолжил? - не унимался я. - Он думал, что ты - его друг. А ты его за его же деньги...
      - Давай с ними кончать, - произнес Толик.
      - Подожди, - остановил его Ефимов. - Ты кто такой, откуда ты вообще взялся? - обратился он ко мне. - Ты ведь гондон! Я тебя в упор не видел. Это меня должны были поставить вместо Игоря. Я его лучший друг, я - его компаньон. Мы вместе начинали. Я тебя ненавижу!
      - Давай я ему башку прострелю, - вызвался Толик.
      - Постой, - опять остановил его Ефимов. - Это то же самое ружье? спросил он у Толика.
      - Да.
      - Не будем стрелять, чтобы менты не связали их с теми. Нужно голубков как-то по-другому порешить, чтобы подумали, что это - бытовуха, может из-за этой бляди, - он указал на Галю. - Может, с целью ограбления.
      - Может пришли грабить, думали, что это - хозяева, - подхватил Толик. - Пытали на счет денег, а они не знают. Вот и замучили.
      - Тогда на телах должны остаться следы пыток, - с восторгом воскликнул Ефимов.
      - Это мы устроим, - заверил его Толик.
      "Это не может быть явью", - думал я. - "Это сон".
      - Ну, что, голубки, ссыте? Сейчас мы вам будем резать носы и уши.
      "Полковник уже все слышит. Нужно назвать адрес", - подумал я. Но адреса я не знал. Чтобы остановить кровь я запрокинул голову, и соленая жидкость потекла через носоглотку прямо в пищевод. Потолок был украшен лепниной. На гипсовых цветках осела пыль, а на стыках кое-где появились трещины. "Надо бы подмазать цементом, а то отвалится," - подумал я.
      - Хочешь, голуба, - обратился Ефимов к Гале. - Я у твоего дружка прямо на твоих глазах ухо отрежу?
      - Вы что, прямо здесь нас убьете? - спросил я, опустив голову. - Прямо здесь, на десятом километре Московской трассы.
      - Совсем ебанулся, - сказал про меня Толик.
      - А если отсосешь у меня как следует, - продолжал Ефимов, обращаясь к Гале. - Я его, может быть, пожалею, он умрет быстро.
      Он расстегнул ширинку, достал член и помахал им перед лицом у Гали.
      - Как называется эта деревня?! - зорал я. - Галя, скажи, как она называется?!
      - Жуковка, - сквозь зубы прошептала Галя. - Поселок "Мечта".
      Наверное, она поняла мою игру.
      - Ну, ты будешь сосать, или нет? - Ефимов вплотную приблизился к ее лицу.
      - Значит, я подохну в поселке "Мечта"! - продолжал орать я. - А улица как называется?
      - Улица без названия, - сказала Галя. - Дом - десять.
      - Дом десять, - проорал я, надеясь, что полковник слышит.
      Ефимов все понял, он обернулся и посмотрел на меня звериными глазами. Потом в два прыжка подскочил, прямо с болтающимся пенисом, пнул меня в пах, схватил за плечи, поднял со стула и начал трясти.
      - Ты что делаешь? - вопил он. - Ты, что делаешь, скотина? - он опять дал мне в нос, потом в солнечное сплетение.
      Телефон, который я перед этим наполовину вытащил из кармана, упал на пол. Мой мочевой пузырь не выдержал, по ногам потекла теплая жидкость.
      - Ты кому звонил, пидор? - заорал Ефимов и поднял трубку. - Какой номер ты набрал?
      - Вам конец, - сказал я. - Половина милиции города уже едет сюда. Пока еще все можно обратить в шутку, но, если вы нас убьете, вам не отвертеться.
      Ефимов внимательно разглядывал трубку, потом вдруг истерически захохотал.
      - Ты забыл снять блокировку клавиш, - давясь от смеха, сообщил он. Ты ни кому не позвонил. Посмотри сюда, идиот, клавиатура заблокирована.
      Я похолодел. Я действительно забыл снять блокировку клавиатуры. Теперь помощи ждать было уже неоткуда. Все пропало. Где ты, солнышко, посмотреть бы на тебя в последний раз, перед смертью.
      В это время Толик заметил мои мокрые штаны.
      - Слышь, брат, - позвал он. - Этот урод обоссался!
      Ефимов отошел на шаг, полюбовался на меня и снова заржал. Они смеялись искренне и заразительно, как дети, показывая на меня пальцами. Ефим так и не застегнул ширинку.
      - Посмотри на своего друга, - всхлипывая обращался он к Гале. - Он сделал в штаны от страха.
      - А может, он еще и навалил, - подхватил братец. - Скоро мы почувствуем запах.
      Они вытолкали меня на середину комнаты и поставили напротив Гали. Мы встретились с ней глазами. У меня текло из штанины.
      - Это не от страха, - сказал я, глядя в глубину ее глаз. - Я просто очень давно хотел в туалет, еще когда ехал из города. От удара не выдержал. Ты мне веришь?
      Почему-то для меня было очень важно, чтобы она поверила.
      - Поверь мне, - попросил я.
      Она смотрела на меня полными слез глазами и молчала.
      - Я их не боюсь, - заверил я ее. - Прости меня.
      Помирать не хотелось. Сердце оглушительно колотило по ребрам. Мне подумалось, что я не совершил в своей жизни ни одного стоящего поступка, сейчас у меня есть единственный шанс. Я посмотрел боковым зрением на моих противников. Так, одному в пах коленом, потом быстро развернуться и ударить другого лбом по переносице. Потом бежать к двери. Нет, стоп. Дверь открывается внутрь, пока я буду с ней возиться, они меня догонят. Значит надо прыгать в окно, разбивать стекло и падать на газон. Где у нас газон? Вроде под окном, которое у меня за спиной я видел травку, туда и побегу.
      Я повернулся к Толику и что есть силы, пнул его по яйцам. Толик сделал шаг назад, я промахнулся и упал в свою собственную мочу. Я был жалок. Они опять заржали.
      - Ты нас не боишься? - язвительно спросил Ефимов.
      - Нет, не боюсь - соврал я. - На твоем месте, - я указал подбородком на его болтающийся член. - Я бы постеснялся показывать кому бы то ни было такой пупырышек. Если бы у меня был такой малыш, то я бы сам давным-давно застрелился.
      - Убей его, - сказал Ефимов брату, засовывая в штаны свои причиндалы.
      Тот наклонился ко мне, занес ружье, и что есть силы опустил приклад на мою челюсть. Жуткая боль, хруст, тьма.
      11.
      Мой ангел-хранитель скорее походил на монстра, чем на птицу небесную. У него были выпуклые глаза, как у хамелеона, с точками посредине, лицо, обезображенное глубокими складками, горб, из которого росли покрытые чешуей крылья и опухшие руки с неровными ногтями. Он держал посох с огромной раковиной вместо наболдажника. Он очень старался, бил крыльями так, что чешуя разлеталась в разные стороны, размахивал посохом, так, что раковина гудела при каждом взмахе, кричал и вращал глазами. Он делал все, что мог.
      Наконец, ему что-то удалось и я увидел свет. Вначале просто свет, потом размытый силуэт, который постепенно приобретал форму и резкость. Я открыл глаза. Надо мной склонился Никита Прокопьевич, врач из реанимации. "Если его опять разбудили среди ночи, то он вполне может подмешать мне в стакан какую-нибудь гадость", - подумал я и опять провалился во тьму.
      В следующий раз я очнулся на боку. Передо мной на табуретке сидела мать, увидев, что я открыл глаза, она вскочила, наклонилась ко мне и что-то радостно сказала сквозь слезы. В ногах на кровати сидела Галя, она тоже встала и, обняв мою мать за плечи, склонилась, задев мой лоб волосами. За моей спиной кто-то совершал непонятные процедуры с моей задницей, потом меня повернули на спину, мне стало больно, и я опять отключился.
      Как следует слышать и соображать я начал только на четвертый раз. Перед этим была ночь, а когда наступил день, я увидел Серегину небритую рожу. Он сидел около тумбочки, но, увидев, что я открыл глаза, лихо подрулил ко мне на инвалидной коляске.
      - Ты меня слышишь? - спросил он.
      Я хотел сказать, да, но не смог, рот не открывался.
      - У тебя челюсть в трех местах сломана, - сказал Серега. - Просто кивни головой.
      Я кивнул.
      - Ты чуть не сдох, они на тебе ни одного живого места не оставили - с оптимизмом сказал он. - Очень всех напугал. Меня как раз переводили в отделение, когда тебя привезли. Я попросил, чтобы оставили с тобой. Сгоняю к Прокопенко, скажу, что ты начал соображать.
      Он уехал и сразу вошла Галя.
      - Привет, - сказала она.
      Я кивнул.
      - А я познакомилась с твоей мамой, она сейчас у тебя дома, варит бульон, но скоро приедет. Ты пока кушать не сможешь, только бульоны да жидкие каши, - она неловко улыбнулась. - Твоя мама - очень хорошая женщина.
      Галя взяла меня за руку. Я от счастья захлюпал носом, как последний придурок. Влетел Серега, он что-то крикнул с порога, но, увидев наше настроение, уехал в свой угол.
      Мы сидели, взявшись за руки, потом я уснул.
      В следующий раз, когда я проснулся, в комнате никого не было. Я очень долго лежал счастливый и наслаждался светом, пока не вошел полковник. Следом за ним въехал Серый. Полковник был в белом халате, из-под которого выглядывала форма. Он скромно сел напротив и нежно посмотрел на меня.
      - Как ты? - спросил он.
      - У него челюсть в четырех местах сломана, - хвастливо заявил Серега. - Он говорить пока не может.
      - Я сам участвовал в задержании, - сказал полковник. - Эти скоты валялись у меня в ногах, умоляя, чтобы их не били. Поверь, им было больно.
      Я благодарно кивнул.
      - А как вы узнали? - спросил Серега у полковника.
      - Нам ребята из наружки сообщили.
      - Из какой наружки? - продолжал любопытствовать Серый.
      - За Чебоксаровым было организовано наружное наблюдение, сразу, как только он вышел из милиции, - почему-то официальным тоном ответил Спарыкин.
      - Зачем? - удивился Сергей.
      - Вначале он был на подозрении, а потом, когда его алиби было доказано, появилась версия, что убийца - кто-то из близкого окружения Игоря, и мы пустили в его кругах парашу, что Чебоксаров видел и может опознать убийцу. На похоронах наши люди довели эту информацию до всех присутствующих. Мысль у нас была такая, что убийцы, узнав о наличие свидетеля, выйдут на Чебоксарова с целью его устранения. Время показало, что наши выводы были правильные и эта схема сработала, - полковник улыбнулся. - Правда, мы их чуть-чуть не проворонили.
      - Все это время вы за ним следили? - поразился Серега. - Охраняли, что ли?
      - Ну да, - согласился Спарыкин. - За ним шли все время до подъезда, оставляли только на ночь, когда он заходил в квартиру, а потом, в шесть утра начинали снова. Если бы мы не делали перерыва ночью, то мы бы, скорее всего, поймали их раньше, по крайней мере, на том эпизоде, когда Ефимов, разбивал его машину.
      Я слушал с большим интересом, как-то не верилось, что все это говорится обо мне.
      - То есть вы вели его до подъезда? - спросил Сергей.
      - Да.
      - А если бы его убили в подъезде?
      - Мы бы все равно взяли их на выходе, - пояснил Спарыкин.
      "А как же я"? - мелькнула у меня мысль. То же самое подумал Серый. Он присвистнул, но промолчал.
      - Если вы не заходили в квартиру и дом, то как ваши люди узнали, что там происходит избиение? - полюбопытствовал мой друг.
      Полковник усмехнулся.
      - С этим вообще интересная ситуация. В первую ночь, когда Коля ночевал за городом, один наш любопытный сотрудник решил посмотреть, все ли там в порядке. Инструкции такой у него не было, но и вести себя таким образом ему не возбранялось, - Спарыкин еще раз загадочно улыбнулся. - Так вот он подошел к дому и в одном из окон увидел этих ребят, занимающихся любовью.
      Я был благодарен полковнику за мягкость, он как будто бы почуял, что мне было бы неприятно, если бы он назвал наше занятие грубым словом.
      - Он позвал напарника, и они довольно долго любовались вашими выкрутасами, - посмотрел он на меня.
      "А это - уже извращение", - подумал я.
      - Мало того, они рассказали эту историю в самых ярких красках своим сменщикам и те тоже решили проявить любопытство. Они выждали немного, а затем пошли к дому, благо, что на заднем дворе забора не было и в помине.
      - Ну? - проявил нетерпение Сергей.
      - И все увидели. Вначале не поняли, какой-то мужик, бегал по залу с оголенными гениталиями, думали - групповик или извращение какое, а потом, когда врубились, сами брать побоялись, вызвали подкрепление.
      - Лихо, - только и смог произнести Серега.
      Я не знал, что и думать. Своим спасением от пары сумасшедших, я, оказывается, был обязан, двум извращенцам.
      - А зачем Ефимову все это было нужно? - подивился мой напарник.
      - Он через этого своего долбанутого братца заключил на севере контракт с нефтяниками на поставку сухого пайка, в который входили тушенка, сгущенка, зеленый горошек и еще какие-то консервы, ровно на четыреста миллионов. Денег своих у него не было, оказывается, у него дела давно уже шли неважно и он занял у Игоря триста, все объяснил, показал договор. Говорит, что пообещал процент. Игорь решил помочь и заодно положить в карман пару тройку миллионов. Тот купил товар, привез на севера заказ, а там продукты не прошли сертификацию, кроме сгущенки, все забраковали. Горошек - подмороженный, жрать можно, но сертификат не дают, тушенка левая, рыба - тухловатая. В Москве его киданули, одним словом. Нефтяники контракт разорвали, - полковник задумался. - От жадности это все. Покупал самое дешевое, а это - не всегда правильно. Повез фуру обратно в Москву, а фирмочки той уже и след простыл. Вернулся. Стал в черную продавать через свои магазины да распихивать по фирмам себе в убыток. Тут подошел срок расплаты. Все просто. Зная, что Игорь никому не скажет и, что он никогда ничего не записывает, опасаясь проверок, решили его убрать. Да еще надеялись, что Нелька его, Ефимова, попросит фирмой руководить. Просчитались. Видимо, Игорь сердцем где-то что-то чуял. А этот его брат Толик вообще дебил, контуженый на стрельбах десантник. Дальше вы знаете.
      Мы молчали. Вошла Галя, положила на стол лекарства и снова вышла.
      - Все три ефимовских магазина отошли ко мне, - сказал полковник. - Я дал команду переделать учредительные документы, включить совладельцами тебя и Нелю. Прибыль будем делить на троих. Магазины хорошие, в хороших местах. Надеюсь, ты не против?
      Я был не против.
      - А как же я? - весело спросил Серега.
      - Это уж вы сами решайте, - отмахнулся от него Спарыкин. - И еще одно интересное известие, - обратился он ко мне. - Иволга допрыгалась. Пошла налево, а муж ее вычислил, застал на месте, сломал нос, ребра, короче основательно испортил внешность, теперь она лежит в соседней палате. Удивительное совпадение.
      - А кто такая Иволга? - спросил Сергей
      - Не важно.
      Спарыкин встал.
      - Не дожидаясь разборок начальник сегодня подал рапорт об увольнении. Догадываешься, кого назначат на его место?
      Я кивнул.
      - Пойду, - сказал полковник. - А доллары, которые у тебя изъяли, я твоей матери отдал. Говорю: "Ваши"? А она, не моргнув глазом: "Мои".
      После его ухода Серега долго возмущался недостойным поведением ментов. Потом сказал:
      - Теперь в наших киосках командует Света. Я смогу работать только через месяц, а ты - через два. Светка сюда приходила, предложила свои услуги, я выписал им доверенность на "москвич", мой тесть, пенсионер за рулем, а она - как экспедитор. Надеюсь, ты не против?
      Я покачал головой.
      - Наверное, так и сделаем, - предположил Серега. - Светка и тесть пускай занимаются киосками и павильоном. Светка, она умница, она потянет. А нам с тобой придется ставить на ноги магазины. Там работы невпроворот, - он присвистнул. - Вот счастье то привалило! Купим по джипу.
      Он еще долго балагурил, развивая эту тему, я его не слушал. Каждая частица моего тела болела, но я был счастлив. Все так неожиданно. Я обрел мать, встретил девушку, нашел друга в лице начальника одной из сильнейших силовых служб и стал крупным бизнесменом. Ничего особенного не случилось, просто убили человека, который так много делал для меня при жизни и еще больше - после смерти. Мне стало невыносимо жаль Игоря и я заплакал.
      - Что еще за слезы? - спросил Серега. - Немедленно прекрати. Хочешь, я тебя развеселю?
      Я кивнул.
      - Я решил написать книгу, основанную на собственном жизненном опыте, он сделал паузу. - Знаешь, как будет называться?
      Я пожал плечами.
      - "Сто пятьдесят видов женских оргазмов, и способы их достижения", он хмыкнул. - Тебе смешно, дружище?
      Мне было смешно. Я кивнул.
      - Если бы у тебя не была сломана челюсть в пяти местах, то ты сейчас ржал бы, как сумасшедший. Да?
      Я кивнул.
      - А девчонка твоя - ничего! Красивая.
      Я пожал плечами.
      - Слушай, уступи ее мне.
      Он ухмыльнулся, давая понять, что говорит не серьезно, что это всего лишь очередная идиотская шутка.
      - Ты все равно не сможешь ее до конца оценить.
      - Почему? - сквозь зубы, превозмогая боль, кое-как спросил я.
      - У нее глаза голубые.
      Я усмехнулся и посмотрел в окно, в верхний правый угол, туда, где за деревьями сияло ослепительно-синее небо.