Увидеть небо

      - У меня для вас есть еще одна, - сказал я.
      - Валяй.
      Из подъезда вышла бабушка с палочкой в шали, синем пальто и прорезиненных валенках. Она села на скамейку в метре от нас и нам пришлось выйти из-под козырька, ближе к березе, с которой на нас стали падать мелкие капельки влаги непонятного происхождения.
      - Вы знали, что у Игоря была любовница? - осведомился я.
      Спарыкин сделал удивленное лицо. За все время нашего знакомства я успел заметить, что его мимика чрезвычайно скупа. Он был или сердит, или непроницаем, сейчас впервые в выражении его лица появились какие-то человеческие оттенки. По всей видимости, он действительно удивился, причем настолько, что не смог совладать со своими эмоциями.
      - Ты серьезно? - спросил он.
      - Вполне, - я не понимал, что тут удивительного, вон у Сереги, например, их - сотни.
      - Кто она?
      - Я не знаю. Она позвонила Игорю на сотовый, назвалась Иволгой, я даже с ней встречался. Ей хотелось поговорить о его смерти поподробнее.
      - Ну и при чем здесь ...?
      - Она обмолвилась, что ее муж - большая шишка, то ли чиновник, то ли бандюган, и она подозревает, что он заказал Игоря, после того, как узнал об их связи. Правда, потом добавила, что это - маловероятно.
      - Вероятно это или нет, мы решим сами. Где она живет?
      - Я не знаю.
      - Ты ведь ее отвез.
      - Она ушла сама.
      Полковник подозрительно посмотрел на меня.
      - С какого номера она тебе звонила?
      - Откуда мне знать?
      - У тебя же на трубке есть определитель.
      - Я не запомнил.
      - Когда она тебе звонила?
      - В пятницу утром два раза с небольшим перерывом, первый раз бросила трубку, решив, что неправильно набрала номер, и потом еще в обед.
      - Как она выглядит?
      - Да я больно-то не приглядывался. От двадцати пяти до тридцати, симпатичная, стройная, богато одетая, загорелая. Только что приехала с отдыха, по-видимому, из-за границы.
      - Будем пробивать, - сказал полковник.
      Мы надолго замолчали. Полковник достал еще одну сигарету.
      - Честно говоря, ты меня огорошил, - миролюбиво сказал он. - Очень много неожиданной информации, есть над чем поразмыслить. Давай, пока.
      - Алексей Лукьянович, - я чуть было не забыл о своих проблемах. - У меня есть к вам личные дела.
      - Выкладывай, - нехотя сказал он.
      Я рассказал ему о том, как нас кинули с остановочным павильоном, о стрелке и о том, как Серега набил морду Симохе. Эпизод с дракой Спарыкин попросил повторить еще раз, во всех подробностях. Он доставил ему видимое удовольствие.
      - Молодец, - похвалил он Сергея. - Так их и надо, козлов, мордой об асфальт. Не хрен их бояться.
      - Так-то оно так, - возразил я. - Только Серега сейчас в больнице. Симохины дружки скинули его с моста, я боюсь, как бы они не сожгли наши точки.
      - Что ты говоришь! Это на Симоху не похоже. Я ему сейчас позвоню.
      - Вот так запросто?
      - Легко. Ваш Симоха у меня вот где, - он поднес к моему носу увесистый кулак. - Он - никто, мелкая шестерка. Можешь считать, что с сегодняшнего дня я - ваша крыша.
      - Раз вы наша крыша, то вам и карты в руки. Симоха не смог, так может быть, вы отобьете павильон у братьев Пивоваровых? Они ведь самые настоящие аферисты.
      - Это вы - самые настоящие идиоты. А там люди работают, и кто у них за спиной неизвестно, - он подошел к урне и выбросил окурок. - Ты завтра утром принеси мне копии договоров и напечатай на бумаге по пунктам всю ситуацию. Кто такие, где сидят, на чем ездят, все что вспомнишь. Попробуем что-нибудь сделать.
      - Мы весь разговор записали на диктофон. Кассету тоже принесу, только не утром. Есть дела по фирме.
      - Тогда в час, около УБОПа, позвонишь, я выйду. А кто вас надоумил сделать запись?
      - Сами.
      - Молодцы.
      Он секунду сомневался, потом все-таки пожал мне руку и ушел к машине, темно-синей тонированной "Премьере".
      Наш разговор произвел на меня странное впечатление. Я стал относится к Спарыкину иначе. Не то чтобы он стал мне нравиться, нет. Он мне до сих пор не нравился, однозначно и без всяких сомнений, но уже не так категорически, как раньше. Что-то в нем появилось живое, какие-то оттенки, которые я принимал и понимал. Я думал о том, что он бросил семью, и не знал как к этому отнестись. Вроде бы ничего хорошего. Совсем не умно. Ведь можно же, как Серега.... А этот, поди, ж ты, одним махом все, что нажил, коту под хвост. Вот теперь квартиру покупать собрался.
      У меня болела голова, как будто на мне была тесная шапка или металлический обруч, и немудрено, последние несколько дней я находился в постоянном напряжении, нервы стали совсем ни к черту. Я решил съездить к реке. Вода успокаивает.
      Мне по душе старая часть города. Когда ходишь по серым камням, то кажется, что стоит внимательно присмотреться, и на мостовой, где-нибудь между брусчаткой можно найти монетку с царским профилем. А если кладешь руку на перила мраморных лестниц, то будто прикасаешься к вечности. Я вышел из машины и встал на берегу, лицом навстречу теплому ветру. Баржи еще не ходили, но метрах в двадцати от берега неслась моторка, прыгая по гребням и поднимая немыслимые волны, в ней сидели и что-то кричали два гордых и счастливых мужика. Мной охватила жажда странствий. Со мной так часто бывает. Иногда, приезжая на железнодорожный вокзал или в аэропорт в качестве встречающего или провожающего, я погружался в атмосферу дороги и ловил себя на мысли, что больше всего на свете мне хочется все бросить и уехать куда-нибудь в даль под стук колес и гудение локомотивов. Эти порывы были тем более странными, ведь жизнь у меня была, в принципе, не скучная и разнообразия в ней вполне хватало. Даже лишнего.
      До шести оставалось совсем немного времени. Я стал думать о том, стоит ли мне идти к Гале. Я уже немного жалел, что согласился сопровождать ее на незнакомую вечеринку. Я опять забыл ее лицо. Странно, обычно зрительная память у меня хорошая, я, конечно, могу попутать цвета, но, чтоб вот так, во второй раз не смог представить себе лицо человека, с которым виделся совсем недавно на трезвую голову, такого еще не было. Я стал размышлять на эту тему, и понял, что толком на нее и не смотрел. Так, пару раз обжегся об ее взгляд, скользнул по веснушкам, а все остальное время пялился под ноги или на дорогу. Это очень плохой признак. За свою жизнь я был влюблен раза четыре, может - пять, и каждый раз со мной происходила одна и та же история, меня кидало в жар, если мне приходилось смотреть в лицо предмету своего поклонения. Вот такой вот у меня комплекс.
      И еще мне не нравилось, что она хочет использовать меня в качестве ширмы, или, еще хуже, вызвать с моей помощью ревность у некоего субъекта. Это конечно, страшная глупость, сплошное детство и характеризует ее не с лучшей стороны, но с другого конца, может быть это просто повод, чтобы согласиться, мол, я иду с тобой не потому, что ты мне нравишься, и не потому, что мне не с кем идти, наоборот, поклонников хоть пруд пруди и от одного из таких назойливых ты и поможешь мне избавиться. Типа, чтоб я не обольщался и она не такая. А еще женщины любят показывать своих ухажеров подружкам. И вообще, нет ничего странного в том, что она потащила меня в гости, в конце концов, она ведь не знает, кто я такой, может какой псих или маньяк, а на своей территории с друзьями безопаснее. Размышляя таким образом, я совсем запутался и, в конце концов, решил, что вряд ли она в состоянии выстроить такую сложную схему. Скорее всего, она просто брякнула, как дятел об дерево, первое, что ей в голову ветром надуло, и забыла уже давным-давно, а я тут мозги надрываю. Бабы - они такие.
      Я заехал домой, постоял под душем, и, пока сохли волосы, выбирал одежду. Вначале я решил надеть костюм, и уже было достал его, но потом подумал, что наверняка намечается студенческая вечеринка, я и так старше их лет на восемь - десять, а в костюме разрыв еще более увеличится. Чтобы удачно раствориться в их среде, нужно надеть что-нибудь более демократичное и молодежное. В конце концов, я остановился на джинсах и сером джемпере, джинсы, правда, были грязные, пришлось их долго чистить.
      Чтобы не идти с пустыми руками, я купил коробку конфет и бутылку шампанского. Без десяти шесть я был около Галиного подъезда. Двадцать минут я слушал музыку, но она не появилась. Еще через десять минут мне надоело сидеть, и я решил протереть фары и номерные знаки. Вот-вот стемнеет и лучше это сделать сейчас, чем оставлять на обратный путь и возиться в сумерках. Может мне придется кого-то подвезти, ни к чему суетиться при людях.
      Когда я закончил, в дверях появилась Галя. На ней был серый кожаный плащ, а в руках она держала большой пакет. Мы поздоровались, я положил пакет на заднее сидение и галантно помог ей сесть в машину.
      - А я смотрю в окно и жду "москвич", - сказала она, когда я завел двигатель. - Потом тебя увидела. Ты бы хоть предупредил. Сколько у тебя машин?
      - Та служебная, а эта - личная.
      Она промолчала, версия про почтальона ее больше не устраивала, а полюбопытствовать, кто же я есть на самом деле, ей мешала гордость. Я не стал ей помогать. Мы мило болтали. Оказывается, мы едем к подруге по имени Жанна, у нее день рождения. Живет подруга недалеко, пару кварталов. Гостей будет немного, человек десять, она хорошо знает только троих, так что мы будем почти в одинаковом положении. Я чувствовал, что она внимательно разглядывает меня, а сам все не решался повернуть голову. Наконец на светофоре я решился и впился в нее глазами. Она отвела взгляд, а меня бросило в жар. Нельзя сказать, что я смог что-нибудь толком разглядеть, но это и не важно, для меня главное было продержаться несколько секунд, потом будет легче.
      Зазвонил сотовый. В последнее время он не часто давал о себе знать, я особо никому не нужен, а все, кто мог искать Игоря, уже знали о его смерти. Галя вздрогнула, честно говоря, я и сам слегка дернулся.
      Это был конопатый менеджер из "Урожая". Он сказал, что переговорил с директором, и тот дал добро на два процента наценки при доставке. При этом парень особо напирал на то, что это именно он убедил директора скинуть цену, хотя я был на все сто процентов уверен, что основную роль здесь сыграло наше личное знакомство. Я поблагодарил парня за звонок и положил трубку в карман. Если наличие у меня сотового и произвело впечатление на Галю, то она никак это не показала, правда любопытство все-таки взяло верх, и она спросила:
      - Где ты в итоге работаешь?
      - Мелкий предприниматель, - расплывчато ответил я. - А сотовый не мой, он временно у меня, для связи.
      - И что же ты предпринимаешь? - не отступалась она.
      - Торгую продуктами. У нас с компаньоном три ларька в городе.
      Дом, в котором жила Жанна, был старой сталинской постройки с проходным двором и мемориальными досками по всему фасаду. Простые люди в таких домах не жили. На скрипучем лифте с двойными стеклянными дверями мы поднялись на четвертый этаж. Перед тем как позвонить, я положил шампанское и конфеты в Галин пакет, в котором, как выяснилось, лежал подарок. Дверь открыла хозяйка, девица лет двадцати пяти, брюнетка в красном платье с широкими бедрами и большой грудью. После бабских обнимашечек и поцелуйчиков Галя нас представила друг другу. Жанна с интересом пробежалась по мне взглядом. "Трахнуть ее - без проблем", - подумал я. Что подумала именинница, мне неведомо, но наверняка что-нибудь в том же роде. На счет студенческой вечеринки я очень сильно ошибся. Самая молодая в этой компании была Галя, возраст остальных гостей - от двадцати пяти до тридцати пяти лет.
      Жанна провела нас в большой квадратный зал и представила гостям. Все вежливо поздоровались и тут же забыли о нашем существовании, лишь один бородатый тип посмотрел на меня с ненавистью.
      - Этот, что ли, твой ухажер? - спросил я у Гали, кивнув в его сторону, когда мы сели.
      - Угу. Зануда.
      - Бывший любовник?
      - Не хами, - обиделась она.
      - Прости, - сказал я примирительным тоном. - Я его хорошо понимаю, кому же понравится, когда его отвергнет такая девушка, как ты.
      Лесть подействовала. Она не стала продолжать ссору.
      Я повнимательней присмотрелся к гостям. Мужчин и женщин было поровну, некоторые, судя по кольцам, были супругами. Нормальных мужиков не было одни ботаники, более или менее широкие плечи отличали Жанниного кавалера, но он был уже пьян. Да и Жанночка не больно жаловала его своим вниманием, она всеми силами старалась показать, что, несмотря на наличие рядом с ней мужчины, она - свободна. Уж не мне ли предназначались эти знаки?
      Минут через десять, после начала банкета, я привык и стал способен спокойно смотреть на Галю, столько, сколько мне вздумается. "Ну и как она?" - спросил я себя и, не задумываясь, ответил: "Класс".
      Стол был отменный, икорки было не чуть-чуть, как обычно, а вволю, водка и вино - настоящий импорт. Мое шампанское выставлять постеснялись. Из разговоров я понял, что Жанночкины родители не вылезают из-за границы. Папа - какой-то профессор, да и мама не лыком шита. Бородатый мужик программист или что-то в этом роде. Остальные почти все - медики. За столом я не потерялся, раза три удачно пошутил Серегиными шутками, все остальные мужики едва открывали рот, а если и открывали, то несли полную ахинею, не мудрено, что я скоро стал центром внимания, естественно у женщин. С Жанниным другом, которого звали Артур, мы быстро подружились. Он непрерывно пил и мне желал того же.
      - Он за рулем, - защищала меня Галя.
      - Поставите машину во дворе, - возражала Жанна. - У нас не воруют. Или останетесь с Галкой ночевать у меня, места всем хватит, - она сделала большие глаза, и глупо улыбнулась. Это была разведка боем. Ей очень хотелось узнать, какие у нас отношения. И я, и Галя дружно отказались, а бородатый придвинулся к нам поближе и весь обратился в слух. Галя не стала говорить, что мы едва знакомы, она ничем его не успокоила.
      Когда наступил момент беспричинного смеха и полного разброда и шатания, мы как-то незаметно остались с Галей одни. Она раскраснелась и была слегка навеселе. Я спросил ее, что их связывает с Жанной. Оказалось, что совместная учеба в институте, хотя она не самая близкая ее подруга. Именно Жанна познакомила ее с Вовкой, бородатым типом, после этого они стали чаще видеться. А теперь, когда она дала Вовчику от ворот поворот, вроде и поводов-то для встреч больше нет, слишком разные люди, разве что день рождения. На вопрос о том, что ее не устраивало в бородатом, Галя ответила:
      - Не то это все. Не могу объяснить. Давай не будем об этом.
      Еще она рассказала, что ее старшая сестра замужем за крутым, живет в большом доме, в десяти километрах от города по московской трассе, но они с мужем, который Гале совсем не нравится, уехали вчера отдыхать в Турцию, а ей оставили ключ, чтобы она кормила собаку и поливала растения. Две недели ей придется ночевать в пригороде потому, что у мамы на собак аллергия, и сегодня ей просто необходимо уйти пораньше, ведь последний автобус в их поселок уходит в одиннадцать, разумеется, если я не буду так любезен и не отвезу ее, когда все кончится. Я сказал, что без проблем.
      Подошла Жанна вместе с болезненно тощей девицей и увела Галю в неизвестном направлении, скорее всего - курить. Я решил посмотреть квартиру. Комнат было пять. Жанна не преувеличивала, если бы даже остались ночевать все гости, то места бы хватило. О такой квартире можно только мечтать - две спальни, столовая, зал и библиотека, или кабинет. В кабинете все стены были уставлены книгами, из мебели стояли только кожаный диван, стол с компьютером, стул и журнальный столик с тремя массивными пепельницами. Здесь курить разрешалось. В тумане табачного дыма сидели три мужика во главе с бородатым Вовчиком, но девушек не было. Я посмотрел на книги и уже собрался выйти, как до моих ушей долетели отрывки разговора, и я, заинтересовавшись, остался.
      - Шикарная была тема, - с сожалением говорил бородатый. - Доплата за секретность, квартиры вне очереди, премии. Я - вообще пацан в то время, хату хапнул такую, что мои предки обалдели. Они за всю жизнь такую жилплощадь не заработали. Диссер защищал в секретном отделе, без открытой дискуссии, только среди своих. Все шары - мои. Лафа! Там три института было задействовано, мы - программисты, врачи и психологи. У нас все было автономное, своей разработки, мы даже операционные столы сами изобретали. Когда нашу группу расформировали, мы плакали. Сейчас два профессора из наших уже спились.
      - А что за тема-то была? - спросил один из собеседников.
      - Теперь уже можно, - подумав, сказал бородатый. - Теперь ни темы, ни группы, ни институтов. Мы лично отвечали за то, чтобы летчик - камикадзе направил самолет со взрывчаткой именно на тот объект, которому эта взрывчатка предназначалась.
      - Как это? - спросил другой.
      -Была такая идея, - надменно пояснил Вовчик. - Что приговоренных к смерти преступников не казнили, а обучали навыкам управления самолетами и воспитывали из них камикадзе по типу японских. Такой самолет мог только взлететь, он был устроен так, что приземлиться у него не хватало каких-то ресурсов. Наша задача заключалась в том, чтобы камикадзе упал на ту цель, которую ему указали.
      - А какой смысл ему лететь куда-то в другое место, если он все равно погибнет? - спросил тот же парень.
      - На самом деле мотиваций может быть масса, - ответил бородатый. Например, чтобы навредить таким образом стране. Просто упасть в воду или на землю или из чувства мести направить самолет на наш объект. Я в это не вникал, это работа психологов. Мы должны были запрограммировать его мозг.
      - Как это? - не унимался слушатель.
      - На самом деле, - продолжил ученый, довольный тем, что к его персоне проявлен такой не дюжий интерес. - Запрограммировать можно любое счетно-вычислительное устройство, а человеческий мозг как раз таковым и является.
      - Что-то типа нейро-лингвистического программирования? - осведомился я.
      - О, молодой человек - эрудит, - язвительно произнес Вовчик. - Но там программа передается при помощи слов, жестов и касаний, а в нашем случае слова взять неоткуда. Это скорее нейро-моторное программирование.
      - А наушники? - спросил я.
      - Наушники можно без проблем снять, - бородатый снисходительно посмотрел на меня.
      - Тогда как? - спросил третий.
      - Там много вариантов, это долго рассказывать. Например, при помощи загорающихся в кабине огней разных цветов в определенной последовательности.
      - Разве это действует? - спросил самый любопытный.
      - Да. Именно это и было нашим открытием.
      - А если он дальтоник? - спросил я.
      Вовчик расхохотался, а я опустил глаза и случайно посмотрел на его ноги. На пятке правого носка была дырка.
      - Молодой человек, - обратился он ко мне с таким видом, будто был старше меня на целую вечность. - Я могу за час с небольшим написать имена и фамилии двух тысяч известных мне людей, но, поверьте мне, ни один из них не является дальтоником. Какова вероятность того, что сейчас откроется дверь и в эту квартиру войдет дальтоник, да еще и преступник? Она ничтожно мала. Мы такую возможность не рассматривали даже теоретически.
      Я не стал возражать и спорить, наверное, он прав, но если бы менты смогли повесить на меня убийство Игорька, то я, несомненно, попал бы в то ничтожно малое число.
      - А если его загипнотизировать перед вылетом? - спросил первый.
      Я поспешил покинуть комнату и ответа бородатого уже не услышал. В зале намечались танцы. Девушки погасили верхний свет, включили ночник и спорили перед музыкальным центром, на какой мелодии остановиться. Артур дремал, из мужчин, кроме меня, был еще один чахлый очкарик, дамы же, наоборот, все в сборе. Когда поставили музыку, я пригласил Галю, а Жанна побежала за остальными парнями. Танцевать с Галей было очень волнительно, она не отстранялась, но и поцеловать не разрешала. Большую часть времени мы молчали. И ее и меня это устраивало.
      За вечер я перетанцевал со всеми девушками. Когда дошла очередь до Жанны, я немного струхнул, уж слишком энергично она себя повела. Она так сильно прижималась, что я возбудился.
      - Когда отвезешь Галку, - страстно прошептала она мне на ухо. возвращайся. До часу ночи я всех выгоню.
      Я пробормотал что-то типа того, что мне завтра рано вставать.
      - Я ведь знаю, что приедешь, - уверенно сказала она.
      Мы уехали самые первые в двенадцать.
      Галя показывала дорогу и рассказывала о своей сестре.
      - Лучше расскажи о себе, - попросил я. - Я ведь о тебе ничего не знаю.
      - Нет, ты - первый, - возразила она.
      - Спрашивай.
      - Ну, уж нет. Это некрасиво, чтобы девушка выпытывала у парня о его жизни.
      - А сам я не знаю о чем говорить.
      - Ты так понравился девчонкам, - сменила она тему.
      - Жанне, что ли?
      - Всем, и ей в том числе.
      - Чем?
      - Ты не похож на всех остальных.
      - Хороший комплимент, - сказал я, а сам подумал, пригласит ли она меня к себе в дом. Лучше бы пригласила, а то я, пожалуй, поеду к Жанне, уж она-то девочка без комплексов.
      Мы свернули с трассы, не доезжая КПМ. Дом действительно был рядом с городом, в самом престижном месте. Дорога была заасфальтирована до самых ворот. Забор сложен из красного кирпича, поверху пущена кованая решетка. Галя позволила мне проводить себя до ворот. Там я помог ей открыть тяжелую калитку и там же у калитки впервые поцеловал. Она ответила скромно и нежно. Я попытался войти внутрь, но она не пустила.
      - Завтра увидимся? - спросил я.
      - Пожалуй, - сказала она. - Ты очень выгодный ухажер, мне ведь целую неделю сюда ездить.
      - Только поэтому?
      - Нет, конечно. Это я шучу.
      - Куда за тобой заехать?
      - Лучше всего к институту. Только я не знаю, когда освобожусь. Если ты дашь мне номер своего мобильного, то я позвоню тебе перед последней парой.
      Я вернулся к машине, вырвал из блокнота лист, написал номер и отдал ей.
      - Может, я зайду?
      - Нет, что ты, - она чмокнула меня в губы и захлопнула дверь.
      Я отправился на стоянку, но, не доезжая квартал, неожиданно для себя свернул и поехал в сторону Жанниного дома. Остановившись метрах в двадцати от подъезда, я слушал музыку и ждал, когда стрелки покажут час. Я видел, как расходились гости, они вышли из подъезда двумя группами с перерывом в пять минут и отправились в сторону Проспекта Ленина, более оживленного, там можно без проблем поймать такси. Жанна не обманула, она выдворила абсолютно всех, даже невменяемого Артура, которого несли под руки Вовка и чахлый очкарик. Гости ушли, а я все не спешил подниматься. В конце концов, я дал по газам и поехал домой. Бог уберег меня от идиотского поступка.
      Я не стал ставить машину на стоянку. Я вспомнил, что мне опять придется идти через безлюдный пустырь, подумал о том, что Спарыкин вполне мог сегодня не дозвониться до Симохи и со мной может произойти такой же несчастный случай, как с Серегой. Страх овладевший мной, который я пытался выдать самому себе за здоровое чувство самосохранения, нашептывал, что если я один раз в год оставлю машину у подъезда, то вероятность того, что ее угонят - очень невысока или ничтожно мала, если пользоваться словами бородатого. Я поставил восьмерку под фонарь, поднялся в квартиру, сходил в душ и лег спать. Через десять минут бесплодных попыток уснуть я включил видеомагнитофон и еще полчаса смотрел американский фильм о том, как один тщедушный клерк, у которого убили жену и ребенка, разрывает на куски целую банду отпетых уголовников численностью в сто человек. Наконец, ко мне подкралась дрема и я слегка забылся. В три часа зазвонил телефон. Я поднял трубку, несколько раз сказал алло, но в ответ молчали. Я психанул и высказал тому, кто находился на том конце провода все, что я о нем думаю. Я употребил все самые грязные ругательства, которые имелись в моем лексиконе, и так разошелся, что продолжал кричать еще минуту после того, как в трубке раздались короткие гудки. Выпустив таким образом пар, я спокойно уснул.
      9.
      Просыпаться ни свет - ни заря от дурных мыслей, с опоясывающей головной болью стало входить у меня в привычку. Было всего шесть утра, до звонка будильника оставалось еще полтора часа, а мне уже не спалось, с упоением мазохиста я лежал и перебирал в голове все свалившиеся на меня за последние дни проблемы. Иногда мне удавалось отвлечься и провалиться в дрему, но длинные щупальца неприятностей бередили сознание и не давали забыться. Непрерывной чередой проплывали перед моим затуманенным взором размытые силуэты братьев Пивоваровых, Симохи, армян, полковника Спарыкина и белая, могучая, разросшаяся до невероятных размеров, спина убийцы. Ровно в семь тридцать я скинул одеяло, укротил разбушевавшийся будильник, включил радио, посетил санузел и стал готовить себе завтрак. Понедельник был расписан по минутам: в девять утра - торговый отдел, затем - банк, потом офис. В час у меня была назначена встреча со Спарыкиным, после этого предстояло объехать розницу и еще раз посетить опт. А вечером - специальная программа, единственное светлое пятно - Галя.
      Позавтракав, я позволил себе расслабиться и, не торопясь, выпил две чашки кофе подряд под печальную песню Стинга. Моя машина сегодня ночевала под окнами, мне не нужно было идти на стоянку, поэтому я вышел из дома на десять минут позже, чем следовало. Это была ошибка. "Восьмерка" никуда не могла поехать, все четыре колеса были проколоты. Кроме этого, у нее были разбиты фары, габаритные огни и стоп-сигналы. Я в ужасе остановился перед своим любимым детищем. Совершить такое с транспортным средством мог только первобытный дикарь или конченый подонок. Обойдя машину по периметру, я заметил, что вандал, или вандалы, пробороздили вдоль кузова с обеих сторон две безобразных царапины по всей длине от бампера до бампера, гвоздем или чем-то очень похожим, содрав краску и грунтовку до самого металла. При более внимательном осмотре я обнаружил, что все три дверных замка в полном порядке, из салона ничего не украдено и все стекла на месте. Целью хулиганов не было ограбление, о том, что ими двигало, у меня еще будет время подумать, а сейчас я уже опаздывал. Я бросил на время своего железного друга и стремительно кинулся на стоянку. Причинить боль моей машине - самый верный способ вывести меня из себя. Всю дорогу я страшно матерился, по всей видимости, вслух, прохожие в страхе шарахались от меня, прижимаясь к обочинам.
      Если очень напрячь воображение и сравнить Иж-2715 1993-го года выпуска с птицей, то я летел с такой же ошеломляющей скоростью, с какой ястреб падает на тетерева. За три года мы выжали из нашего "москвича" все соки, вытянули все жилы, но он был еще кое на что способен. Подобно тетеревятнику, петляющему между деревьями, я обходил грузовики и уворачивался от пешеходов.
      Я люблю свой город. В другое время я непременно обратил бы внимание на удивительную чистоту, которая воцарилась на его улицах этой весной после многих лет разрухи, может быть, я заметил бы, что по дорогам пустили новые автобусы, и порадовался за обновленные фасады, но я опаздывал, был слишком зол и испуган.
      Начальницу торгового отдела администрации Заводского района, судя по табличке на двери, звали Надежда Павловна Непомнящая. Я приехал без пяти девять, а у дверей ее кабинета уже стояли три человека. Мои доводы о том, что мне было назначено, не нашли отклика в их сердцах, и ровно в девять, когда молодая девица с огромным пакетом в руках, первая в очереди, вошла в дверь, мне ничего не оставалось делать, как ворваться вслед за нею. Надежда Павловна оказалась мордастой бабой с огромным шиньоном на голове.
      - Вы кто? - сурово спросила она.
      - Моя фамилия - Чебоксаров.
      - Ну и?..
      - Вы меня вызывали. Я вместо Угланова.
      - Подождите за дверью, - сказала она размалеванной девице. - У человека назначено. - Садитесь, - расплылась она в улыбке, когда девушка вышла. - Я попросила вас прийти, чтобы познакомиться и обсудить некоторые вопросы.
      Я сел.
      - Как вас величать? - осведомилась Надежда Павловна.
      - Николай.
      - Так вот, Коля.... Между прочим, я тебя вспомнила, мы о тебе разговаривали с Игорем. Ты ведь получал в нашем районе лицензию на торговлю спиртным?
      - Да.
      - Как там у тебя фирма называется? "Ракурс"?
      - ТОО "Импульс".
      - Пускай. А ты не удивился, что так легко эту лицензию получил?
      - Честно говоря, мы с напарником тогда, год назад, очень удивились. Нас все предупреждали, что в вашем районе лицензию на водку получить очень трудно.
      - Вот - вот. Твое заявление лежало на моем столе с отказом. Как это так, пришли какие-то никому неизвестные люди, ничего для района не сделали и без всяких знакомств хотят получить разрешение на водку. В это время зашел Игорь по какому-то делу, случайно увидел твою заявку и попросил меня дать разрешение. Ты ведь его одноклассник?
      - Вместе в институте учились.
      - Это, говорит, Чебоксаров - мой лучший друг. Я еще тогда подумала, что ладно уж, так и быть, тем более, что моя мама в Чебоксарах родилась. С тех пор у вас с лицензиями проблем и нет.
      - Спасибо, - искренне сказал я.
      Я посмотрел на Надежду Павловну, на ее мясистые губы и подумал, что этими самыми устами только что с того света Игорек передал мне большой привет. Все-таки как мало я его знал. Он сделал для меня, в сущности, очень важную вещь и промолчал. Никаких понтов, типа того, что, мол, бери и помни. Мне всегда казалось, что вся его забота обо мне, все его навязчивые советы - это всего лишь показуха. И вот теперь я стал сомневаться в этом. Его желание помочь советом я принимал за высокомерие, а дружеское похлопывание по плечу - за снисходительность. Скорее всего, все дело во мне. Интересно, почему он ничего мне не сказал? Это ведь вполне естественно, сообщить другу о том, что ты проявил о нем заботу. Я бы так и сделал. Только вот реагировали бы мы по-разному. Я наверняка ответил чем-нибудь язвительным, а вот Игорек, скорее всего, ограничился простой благодарностью.
      - Коля, вы слышите, что я говорю? - вернула меня к действительности Надежда Павловна.
      - Да. Просто вспомнил Игорька. Отвлекся. Извините.