Прекрати. Мысли о смерти приближают ее. Ты лучший. Ты умнее их всех. Ты хитрее. Ты можешь переиграть Бога.

Бога. Но не их. Потому что они не играют. Их мозги не приспособлены для этого. Для них весь твой интеллект, эрудиция, хитрость, изворотливость, все твои амбиции и самоуверенность — ничто; для них все это значит меньше, чем капли пота, которые текут по твоей спине. Все самые тонкие ходы и комбинации не стоят одного их умения: убивать расчетливо и беспощадно. И очень быстро. Мгновенно.

Мгновенно, потому что, когда они начинают действовать, их время движется быстрее твоего.

Для тебя хватит и одного.

А их там должно быть семь. Достаточно для того, чтобы разгромить роту дзенов.

Его шея уже затекла, потому что он все еще прижимал подбородком терминал. Динас подался вперед и вновь выглянул в то узкое пространство, которое оставалось между краем решетчатого потолка и вращавшимися лопастями.

Затем стал пятиться, двигаясь медленнее, чем ледник, столетия сползающий с гор на континентальное плато.

Значит, до этой партии клонов тут уже были другие! —в панике подумал он.

Теперь их даже не семь.

Какая там рота — они могут одолеть армию.

Теперь их двенадцать.

Шея ныла, словно по ней с силой ударили тяжелым оружейным прикладом. Монитор пятился, стараясь не делать резких движений, холодея при одной мысли о том, что какая-то из сидящих внизу на корточках неподвижных фигур поднимет голову и сумеет различить сквозь ячейки решетки того, кто ползет по ней. Рукоять силовика он держал двумя пальцами, чтобы направлять ствол оружия вверх.

Все попытки позитивного мышления вылетели из его головы. Он был способен думать лишь о том, чтобы какая-нибудь твердая часть — рукоять оружия, угол прижатого к груди терминала, пряжка ремня, пронизанные жилками металла подошвы армейских ботинок не соприкоснулась с решеткой и не издала звук, пусть даже совсем тихий, но способный привлечь внимание тех, кто находится внизу.

Сетчатка глаз все еще хранила изображение картины, которая открылась его взгляду.

На самом деле их там оказалось даже не двенадцать, а тринадцать, но последний был обычным низшим халганином — почему-то сознание самостоятельно сделало такой вывод, сориентировавшись по мелким деталям, на которые он вроде бы не обратил внимания. На краю пространства, которое успел охватить его взгляд, стояло компактное устройство, нечто вроде металлического ящика с широкой тарелкой.

Термальный излучатель, подумал Динас, а попросту говоря — нагреватель. Да их же таким способом размораживают, как заледеневшее мясо перед приготовлением. И их ткани выдерживают подобное надругательство!

Ему казалось, что шея сейчас сломается и голова со стуком упадет на решетку. Подбородок, крепко прижимавший терминал к груди, уже дрожал, левая щека подергивалась от тика.

Ты гордишься тем, что способен предусмотреть все? А такую мелочь — очень важную, жизненно важную сейчас — не предусмотрел. Надо было как-то закрепить терминал. Вот тебе урок, монитор. Учти на будущее. Если, конечно, оно у тебя будет…

Его ноги были согнуты в коленях, и ступни, приподнятые над решеткой, чтобы подошвы не касались ее, уперлись в стену. Динас пока не видел этого, но точно знал, что совсем невысоко находится то самое отверстые, через которое он влез сюда.

Теперь надо развернуться. Это самое трудное, монитор. Это труднее, чем просто ползти.

Рука с силовиком согнулась в локте, который опирался о решетку. Оттопыренный большой палец нащупал гладкую поверхность кобуры, затем, изогнув кисть под прямым углом, Форте сумел засунуть оружие в кобуру.

Так, а теперь…

Раскрыв рот, он глубоко и бесшумно вздохнул, помедлил еще мгновение и поднялся на колени.

Ни звука. Над решеткой не прозвучало ни единого шороха, и внизу тоже было тихо. Динас позволил легким выпустить воздух и стал поворачиваться, двигая только ногами, сгорбившись и сохраняя шаткое равновесие. Его голова была все еще наклонена, и глаза видели лишь решетку. Шею теперь наполнял огонь, словно ее жгли плазменной горелкой.

Осталось немного. Как только заберусь в вентиляцию, можно будет…

Правая рука, отведенная в сторону, уткнулась в стену, пальцы шевельнулись, ощупывая край отверстия. По лбу от линии волос потекла капля пота. Он продолжал поворачиваться, теперь уже почти обратившись согнутой спиной к гудящему вентилятору.

Если бы не вентилятор, они бы услышали меня. Я почти не издавал шума. Почти.

Шею жгло нестерпимо, боль от нее распространялась по плечам. Каждый мускул, каждый сустав и позвонок ныл, требуя, чтобы Динас выпрямился и расправил плечи.

Вот чем отличаются гуманоиды от клонов-спичи. Те могут пребывать практически в любом положении какое угодно время. Там они сидят на корточках, привалившись спинами к стене. Те семь, которых только что доставил спрут Унии, — недавно. А остальные пятеро? Сколько они находятся здесь? И сколько ты бы смог выдержать так, как они?

Пальцы обеих рук сжали края вентиляционного отверстия.

Ну, теперь почти все. Теперь можно перехватить терминал рукой, снять и положить в глубь вентиляции. Потом залезть туда и снова взять терминал, он ведь пока что не выполнил свою роль до конца, он нужен еще для одного дела, самого важного.

Динас стал осторожно выпрямлять спину.

Когда его голова приподнялась, капля пота, застывшая на кончике носа, потекла вниз, по губам и подбородку, щекоча кожу.

Судорога, словно молния, пронзила мышцы шеи. От спазматической боли пот мгновенно проступил по всему телу. Пронизанное падающим снизу рассеянным светом пространство наполнилось фейерверком разноцветных искр. Тяжелый гул вентилятора набух, сдавливая барабанные перепонки, и лопнул, когда тело монитора пошатнулось сначала назад, потом вперед.

Он все-таки не закричал. Самоконтроль Динаса Форте превышала лишь его самоуверенность.

Но даже самоконтроль не смог помешать терминальному блоку выскользнуть и, качнувшись на тонком ремешке, удариться о край вентиляционного отверстия.

Лязг… Не такой уж и громкий, но для него прозвучавший оглушительно, как грохот столкнувшихся в атмосфере космических кораблей.

И сразу же после этого время, до того казавшееся застывшим, тягучим, словно патока, рванулось вперед в трассирующих вспышках сменяющих друг друга мгновений.

Ударяясь головой, но не замечая этого, Динас Форте пополз в темноте, преодолел обратный путь через вентиляционное отверстие, выпал на решетчатую полку, прокатился мимо волнообразных закруглений стены, перемахнул через перила и рухнул на круглую площадку. Он вскочил, сжимая в одной руке силовик, а в другой терминал, ремешок которого все еще был перекинут через шею, и начал поворачиваться. При этом он прижимался боком к низким перилам, которые тянулись вдоль внутреннего края площадки и отгораживали ее от ствола и бездны внутреннего колодца. Одновременно он перекидывал через эти перила ногу.

Монитор не сумел различить детали, лишь смазанное движение, шелест, серую полосу, начавшуюся вдалеке, извилисто пронесшуюся между конусами света, заставившую некоторые из них мигнуть.

Динас выстрелил наугад, перекидывая через перила вторую ногу. Силовой поток загудел, незримым веером рассек воздух — а движение уже завершилось, и серая полоса исчезла, контуры тела мелькнули перед глазами Форте. Он ощутил удар, когда клон-спичи со всего размаху налетел на него.

Динаса смело с перил, силовик вылетел из руки, он кувыркнулся и влип в ствол кабелей.

Часть их была соединена металлическими скобами и изогнутыми прутами. Ударившись плашмя, всем телом, Динас начал соскальзывать, и тут ремешок терминала зацепился за выступающий конец прута.

Он до крови прикусил язык, когда его шея подверглась еще одному болевому удару, и повис. Лицо прижалось к кабелям, терминал прижался к затылку. Чувствуя, как кровь течет по подбородку, монитор вслепую зашарил вокруг, обдирая кожу, просунул пальцы одной руки в щель между кабелями, второй схватился за крепежную скобу, уперся во что-то согнутой ногой и, только лишь выпрямив ее, смог наконец вздохнуть. Удерживаясь с помощью одной руки и ноги, он вытянул шею, ослабляя удушающие объятия ремешка, сплюнул кровью на черную изоляцию и посмотрел назад.

В этой плоскости вектор гравитации располагался вдоль вертикальной оси колодца, и монитор увидел над собой — именно над собой — клона, замершего возле перил круглой площадки. Он смотрел на Форте без всякого выражения. Хотя лицо его имело правильные, даже красивые черты, оно казалось лишь маской из пластиплоти, неумело наживленной хирургом-косметологом.

Гудения теперь не было слышно, но с площадки доносился звук быстрых шагов. Зная, кто покажется наверху, Динас начал поворачиваться, с трудом удерживаясь на поверхности ствола. Ковши элеватора далеко, он не мог дотянуться до них. Ремешок терминала натянулся.

Рядом с клоном возник халганин. Он окинул взглядом прилепившуюся к кабелям фигуру, и в этот момент что-то задело руку монитора. Вздрогнув, увидел паука-ремонтника, длинным щупом оглаживающего его пальцы.

— Прочь! Пошел прочь! — зашипел Динас.

Конец щупа ткнулся в пальцы, они выскользнули из щели, вслед за этим нога его тоже соскользнула. Динас, скрипнув зубами от боли, вновь повис на затрещавшем ремешке.

Рядом с халганином появился еще один клон. Низший что-то сказал, оба клона достали оружие.

Ремешок порвался.

Цепочка огненных фонтанчиков, прожигающих изоляцию и кабели, устремилась за ним сверху, на волосы монитора упали капли горящего пластика.

Динас летел между круглой стеной внутреннего колодца и стволом. Отдельные кабели превратились в смазанную скоростью темную поверхность, ставшую похожей на кору, покрывавшую ствол циклопического дерева.

Монитор, расставив руки и ноги, перевернулся перпендикулярно к тому направлению, в котором падал, глядя вниз, на тонкое кольцо огней, отмечавшее первый ряд шлюзов внешних площадок.

Ему показалось, что внизу на мгновение мелькнуло темное пятнышко терминального блока, летящего впереди, но игра света и теней, мелькание желтых огней и отблески не позволяли разглядеть точнее.

Форте вытянул нош, планируя. Воздушный поток мягко отнес его в сторону от ствола как раз тогда, когда это и было нужно, — через мгновение стало светлее от огней, по кругу очерчивающих колодец. Они обозначали тот уровень, на котором находились люки шлюзов.

Динаса отнесло еще дальше. Его желудок чуть ли не вывернулся наизнанку, когда стремительно несущееся вверх пространство в какой-то неуловимый момент поменяло оси координат.

Монитор перестал падать в глубину колодца, то есть он все еще падал, но теперь уже по-другому: с небольшой высоты летел на горизонтальную стенку широкой трубы, в которой подрагивающие мягкие лепестки сегментов обозначали отверстие круглого люка. С такой скоростью это становилось опасным. На долю секунды он попал в две разные гравитационные постоянные, его тело рвануло в противоположные стороны, хрустнули суставы, и мышцы взорвались вспышкой боли, затопившей сознание…

Коротко прошелестев, лепестки вдавились и разошлись, когда он пронесся сквозь них, и покатая стенка узкой трубы приняла на себя бесчувственное тело.

Он открыл глаза и увидел, что над ним кто-то стоит. Динас перевернулся на живот и отполз в сторону. Он решил, что сейчас его стошнит, но спазмы так и не заставили желудок извергнуть содержимое.

Упершись ладонями в пол, он встал сначала на колени, потом на ноги.

Узкое пространство жилой полости стержня ограничивали закругленный пол и низкий, тоже закругленный потолок. Здесь векторы гравитации создавали ощущение, что ты стоишь на поверхности трубы, которая вдета еще в одну трубу, и диаметр наружной ненамного превышает диаметр внутренней. Внутреннюю трубу можно было обойти по кругу, поверхность под ногами напоминала покатый пол.

Терминал! — вспомнил Динас, пошатнувшись, шагнул в сторону, но тут же остановился, оглушенный новой мыслью.

Он спровоцировал их. Неважно, когда по плану халган должен наступить срок, — теперь он наступил. Они не знают точно, разбился ли монитор, и не могут позволить себе рисковать.

Терминал. Он ударился о «дно» стержня, упал в том месте, где ствол распадался, образуя подобие корней. Там кабели, изгибаясь, входили в стены стержня — или в пол, на котором он теперь стоял, — самые сильные излучения были именно там, внизу. Там даже пауки-ремонтники появлялись редко, потому что их электронные элементы не способны долго противостоять жестким излучениям.

— Ты кто такой? — спросил голос позади него.

Монитор оглянулся. Дородный купец, но не тот мальт, который провез на Плюмаж клонов, а коренной землянин. Рядом возвышался транспортный караван на воздушной подушке, он состоял из открытой кабины с двигателем и трех небольших прицепов, доверху загруженных тюками и пластиковыми ящиками. Динас увидел треугольное клеймо Унии — значок «третейского соглашения». Караван сторожили два приземистых киборга-охранника на гусеницах, вооруженные обычными силовиками.

Необходимо было срочно связаться с Болий-Каппом, Немедленно, потому что властный хан уже сейчас должен получить сообщение о том, что группа спичи раскрыта.

Монитор шагнул к купцу, с презрительным недоумением разглядывавшему его, и осмотрелся.

Кабинок информационной паутины он здесь не увидел. Да и не так-то легко выйти на гидроника через паутину. Болий-Капп слишком важная персона, чтобы каждый желающий — пусть даже это штатный монитор космопола — мог бы запросто связаться с ним.

Терминальный блок. Надо найти ею.

— Слушай, а ну-ка давай отсюда, — сказал купец. — Ты мешаешь погрузке. Я сейчас прикажу своим ребятам, и они…

Монитор быстро взглянул на землянина, перевел взгляд на «ребят», один из которых стоял не шевелясь, поблескивая фотоэлементами глаз, а второй крутился на одной неподвижной гусенице, медленно вращая другую. Наверняка безымянные, старой модели, самая дешевая охрана, которую только смог найти купец, — а зачем тратить лишние средства на Плюмаже, где сейчас слишком много сорвиголов для того, чтобы всерьез опасаться грабежа?

Динас, оттолкнув купца плечом, шагнул к кабине и вспрыгнул в нее. Он окинул взглядом пульт, не обращая внимания на крики землянина, на киборгов, в растерянности кружащих вокруг. Купец полез было к нему, Динас пнул его в лоб, пошарил в своей сумке и, не глядя, вытянул руку со вторым силовиком. Другая рука опустилась на пульт, позади кабины завращались лопасти пропеллеров.

Стало очень тихо, купец и киборги медленно пятились.

Монитор включил сирену, переведя ее в регистр «опасности». Высокий пронзительный сигнал, тональность которого вызывала подспудное беспокойство, огласил жилую полость. Увлекая за собой прицепы, кабина поехала вперед.

Вагоны магнитной дороги, следуя бесконечному изгибу периметра базового корпуса, двигались по овалу. На всем пути имелась одна условно-конечная остановка — в самой узкой части Шлема, там, где к нему примыкали Перья. Здесь каждый вновь подъехавший вагон отправлялся на короткую профилактику в полностью автоматизированное депо, а на его место выкатывался другой, эту профилактику уже прошедший. Несколько гуманоидов, идущих по площади перед депо, шарахнулись в разные стороны, когда, оглашая металлические своды пронзительной сиреной, из коридора вылетела открытая кабина на воздушной подушке. Позади нее три прицепа, лишившиеся к тому времени большей части сложенных в них ящиков, с лязгом опустились на пол.

Динас Форте одним быстрым взглядом окинул площадь, спрыгнул и побежал к пункту общественного питания. Дверь, звякнув, распахнулась, он влетел внутрь и остановился посреди помещения.

Здесь присутствовал лишь один посетитель, тощий дзен, сидевший за столом в ожидании своей порции. Киборг-официант, дожидавшийся, когда автокухня выплеснет из раструбов в тарелку стандартный паек, повернулся, услышав шум. Его нагрудный экран загорелся изумрудным светом.

— Аким! — громко сказал Форте. — Помнишь меня? Я чинил тебя недавно. Хочешь снова говорить?

После паузы на экране возникло:

«Не снова. Я не говорил никогда. Ошибка при сборке».

— Я знаю, в чем там проблема. Я специализируюсь именно на этом, на сигнальных системах. Это можно исправить. Но мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

«Говори», — буквы налились багрянцем.

— Но это опасно. Может быть, смертельно опасно для тебя.

«Говори», — повторил Аким.

— Нужно, чтобы ты спустился к основанию центрального стержня. Во внутреннем колодце, там, где заканчивается кабельный ствол, лежит терминальный блок. Знаешь, что такое терминальный блок? Он небольшой, черный, в пластмассовом футляре. Скорее всего, он треснул, но вряд ли рассыпался на части. Нет времени искать сейчас скафандр повышенной защиты и кого-то, кто может спуститься туда. Ты должен найти его и сделать вот что…

Тарелка упала с подноса киборга, когда он развернулся. Густая коричневая масса, уже полезшая из раструба автокухни, полилась на пол.

Аким высветил, катясь к Динасу:

«Где мне найти тебя после?»

— Я включу свой чойзен в режиме маячка. Вот код, запоминай… — Монитор приставил усики штатного чойзена к розетке на плече Акима. — Ты найдешь меня через паутину. Знаешь расположение жилых секторов? Той части, где сейчас живет октон Болий-Капп? Скорее всего, я буду там. Ты обязательно должен сделать то, что я сказал. Увидишь, на нем загорятся красные диоды вместо зеленых. Это означает, что все сделано правильно. Подожди…

Аким остановился, и Форте, вцепившись в его поднос, с силой дернул. Раздался треск, гусеницы заскребли по полу, и киборг рывком отъехал назад, когда монитор отодрал поднос от его груди. Вспыхнуло несколько искр, посыпавшихся из разорванных проводов, которые раньше питали обогрев подноса. Динас, двумя пальцами держась за изоляцию, осторожно скрутил их и распрямил так, чтобы они торчали вперед под экраном.

— Может быть, это поможет, — сказал он и побежал к двери, крикнув на прощание: — Я жду тебя. Очень важно, чтобы ты побыстрее нашел терминал и сделал то, что надо.

Фотоэлементы Акима сузились, когда взгляд переместился на концы проводов. Он покатил к двери.

— Эй, официант! — послышалось сзади. — Коротышка, что ты сделал с моей жратвой?

Аким, вставший перед дверью, развернулся на одной гусенице. Его фотоэлементы вновь расширились, разглядывая дзена, который приподнимался из-за стола, указывая в сторону исходящей паром неаппетитной коричневой горки, лежащей на полу под раструбами.

— Чтобы я лопнул! Это была моя пайка, ты! Как, по-твоему, я буду теперь это жрать?!

Аким помедлил, гусеницы его зашипели, вращаясь, он спиной быстро выкатился наружу сквозь распахнувшуюся дверь, ярко-красными буквами высветив на экране:

«Слижи!»

* * *

На большом удалении от Бенетеш, вокруг звезды Жеки, вращался старый и оттого сильно растянутый вдоль своей орбиты метеоритный поток, который называли Шафидиями. В систему Жеки входили четыре планеты, ни одна из них не была обитаема, ни одна не несла в себе сколько-нибудь полезных ископаемых. Окрестности Жеки, давно исследованные и признанные бесперспективными, не привлекали ничьего внимания уже несколько веков.

Шафидии тоже никого не интересовали, хотя в потоке пряталось кое-что необычное, — удаленные друг от друга на значительные расстояния, среди мертвых глыб притаились несколько метеоритов, которые несли в себе разумную жизнь.

Здесь имелись жилые астероиды и астероиды-фабрики, инкубаторы, лаборатории, снабженные двигателями метеориты-разведчики и боевые метеориты, в шахтах которых находились стволы мощных лазеров. Ни одна планета, ни одна крупная космическая база или орбитальная платформа никогда не позволила бы себе официально поддерживать Секту света, и ее адептам приходилось устраиваться в глухих местах. Шафидии были одним из семи разбросанных по трем галактикам метеоритных потоков, где они обустроили свои базы. Сохранение секретности считалось главной задачей. Большинство адептов-рабочих, трудившихся на астероидных фабриках, и адептов-ученых, обслуживающих лаборатории и инкубаторы, не знали точных координат потока.

Метеорит, состоящий из никеля, кислорода, железа, магния и кремния, был инкубатором. От поверхности узкие штольни вели к выплавленному в железной толще полому пространству, большая часть которого использовалась для производства клонов-спичи. Замкнутая атмосфера со сложным регенерационным циклом подпитывалась лишь естественным замороженным кислородом самого астероида. В инкубаторе трудились в общей сложности двадцать адептов света, и девятнадцать из них были фанатиками. Только фанатизм может заставить разумного гуманоида навсегда поселиться в пещере, пусть даже наполненной электроникой и техникой, но спрятанной в глубине железокамениой глыбы, бесконечно вращавшейся среди таких же обломков вокруг далекой звезды.

Двадцатый адепт фанатиком не был. Собственно говоря, он не был даже адептом, хотя находился в инкубаторе уже давно. Его звали Акридер.

Он перевернулся на спину и медленно выдохнул, стараясь полностью очистить легкие от воздуха. Над его лицом. тускло озаренная светом фонарика, находилась выпуклость в потолке лаза. Таких проевших толщу метеорита бесхозных лазов здесь немного, и Акридер легко нашел нужный.

Если бы еще те, кто указал ему этот лаз, знали, насколько он узок…

Хотя Акридер был худ — большинство адептов света не отличались полнотой, — несколько раз он застревал. Сейчас он на время снял кислородную маску, пластиковый колпак которой, даже плотно прилегавший к лицу, все равно цеплялся за стены и мешал движению. От затхлого воздуха с минимальным содержанием кислорода слабость начала расползаться по членам, и заболела голова. Акридер, втянув живот, пополз, стараясь побыстрее миновать место, где покрытый железными вкраплениями выступ делал лаз еще уже.

Голова и плечи прошли, но грудь застряла. Мгновенное ощущение, что вся многотонная масса камня и железа, посреди которой он находится, наваливается на него, что сейчас пласты сомкнутся и сдавят, навсегда оставив его здесь, в темноте и безмолвии, захлестнуло сознание волной паники. Дыхание перехватило, невидимые тиски сдавили грудь, он дернулся так, что комбинезон порвался, и высвободился. Затем, преодолев выступ, вытянулся по другую его сторону, судорожно вздыхая, но не способный надышаться. Акридер вслепую нашарил у пояса маску и натянул на голову упругий ремешок. Еще несколько мгновений паника владела им, темные стены, оставаясь неподвижными, тем не менее продолжали смыкаться, затем приступ клаустрофобии прошел.

Лежа на спине, Акридер закрыл глаза. В его мозгу схема астероида со всеми его штольнями, колодцами, помещениями инкубатора и вот такими узкими лазами горела алыми огненными линиями.

Гипнотическое внушение оставалось очень сильным, иначе схема не удерживалась бы в памяти так долго. Откуда те, кто послал его, смогли раздобыть эту схему, Акридер не знал и не хотел знать. Его интересовало лишь одно — покончить с этим заданием, ради которого он провел среди адептов столько времени, и покинуть безымянную глыбу навсегда.

Он надеялся на большую награду.

Акридер еще раз пригляделся к линиям схемы, сопоставил свое положение с алым значком, горевшим посередине, и понял, что уже достиг цели. Где-то здесь должна находиться очень узкая скважина, забранная решеткой фильтра, — вспомогательная вытяжка, не самый важный элемент системы, служащей для регенерации воздуха внутри инкубатора.

Он медленно перевернулся на живот, послюнил палец и поднял его. Затем пополз влево, царапаясь затылком о камень. Несмотря на маску, грудь его тяжело вздымалась, а сердце колотилось глухо и часто. Акридер достиг края расселины, в которую вывел его лаз, и увидел щель там, где стена примыкала к полу. Он уперся подбородком в камень и придвинул поближе фонарик, вглядываясь. Даже в полутьме его глаза сумели различить тонкую раму решетки молекулярного фильтра, поверхность, покрытую тончайшими белыми волосками, словно нежным пухом, начинавшим шевелиться и идти волнами всякий раз, когда Акридер делал вдох или выдох.

Он потянулся к поясу, отстегнул баллон и положил его рядом с вытяжкой, затем достал из футляра вакуумный колпак с отводной трубкой. Привинтив свободный конец к затвору баллона, Акридер накрыл колпаком фильтр и включил откачку. Гибкий край фильтра мгновенно прилип к полу, повторяя все неровности камня. Акридер потянул за тонкий винт и выдавил заглушку, перегораживающую клапан.

Газ из баллона с тонким шипением устремился сквозь трубку и затвор под колпак. Его молекулы были так малы, что рецепторы фильтра колыхнулись и пропустили их, позволив газу быстро раствориться в общей атмосфере инкубатора.

Акридер, пятясь, медленно вернулся к лазу. Он решил не разворачиваться, возможно, если ноги он просунет первыми, то все тело пройдет легче. Фонарик теперь только мешал, освещая камень и наглядно демонстрируя замкнутость окружающего пространства. Акридер выключил его и положил рядом, решив, что сможет потом просто протянуть руку и достать его. Он несколько раз глубоко вздохнул, быстро снял маску и стал выдыхать, медленно, тщательно изгоняя из легких весь воздух, чтобы тело стало как можно более плоским.

Затем полез в кромешной тьме, чувствуя, как нижняя часть утолщения на потолке лаза скользит сначала по его коленям, затем по паху, животу и груди.

И вновь он застрял. Камень уперся в грудь, не давая двигаться дальше, и Акридер вдруг понял, какую ошибку допустил, выключив фонарик. В свете его он по крайней мере видел, что камень с серебристыми вкраплениями находится на месте, что любое его движение — лишь результат разладившейся психики.

Теперь Акридер ощутил: камень сдвигается. Что-то нарушилось там, в толще над его головой, массы смещаются, опускаясь вниз… Ему показалось, что он даже слышит скрип, пока еще приглушенный, но готовый взорваться коротким грохотом, который заглушит его придушенный вскрик.

На грудь давило все сильнее, массы камня действительно опускались, и вместе с ними тьма опускалась на его сознание. Акридер извивался, не в силах вздохнуть, его руки шарили в темноте, пытаясь отыскать фонарик. Ладонь ударила по чему-то твердому и отбросила его далеко в сторону, пальцы сжались, но не успели схватить кислородную маску. Приглушенный звук, с которым она упала возле накрывающего фильтр колпака, был последним, что услышал Акридер, низший из домена Зеркис.

Слепая, сумасшедшая паника овладела им, и он закричал. Беззвучно, потому что легкие не могли расшириться и впустить в себя воздух, пусть даже этот, почти лишенный кислорода. Он всхлипнул, вылезшими из орбит глазами пялясь во тьму, и стал колотить затылком по камню.

Баллон полностью разрядился, напитав атмосферу инкубатора новой примесью. Ее процентное соотношение в сравнении с другими составляющими оказалось невелико, но хватило и этого. Новый элемент первым делом наполнил инкубатор, жилые и вспомогательные помещения, лабораторию и кладовые с пищей. Он заполз и в узкие вытяжки, накрытые молекулярными фильтрами, и в немногочисленные лазы, словно норы, петляющие в каменной толще. Но когда воздух с новым компонентом достиг лаза, где фильтр был накрыт колпаком с подсоединенным к нему разряженным баллоном, тот, кто лежал в этом лазе, уже не дышал.

В любом случае это было неважно. Акридера предупредили, что газ — не смертельный, что когда он вдохнет его, то просто заснет, а проснется уже на борту корабля, приближающегося к Властительной Халге. И встретится там со своим братом, тоже низшим из домена Зеркиса, которого не видел уже больше десяти третейских лет.

На самом деле газ относился к типу нестойких общеядовитых высокотоксичных соединений, так что низшему халганину в любом случае предстояло умереть, вот только от отравления смерть его была бы менее мучительной.

Все это долго и тщательно рассчитывалось заранее, поэтому три фаланги пираний появились возле Шафидий точно тогда, когда это было нужно. Ничто не указывало, кому они принадлежат, к верфи какой планеты или орбитальной платформы приписаны. Специальные метки были вытравлены из гармоник их двигателей, а на обшивке отсутствовали опознавательные знаки. Семеро охраняющих Шафидий боевых метеоритов организовали оборону вокруг той области потока, которую атаковали пираньи. Метеориты пытались расстреливать их, но пираньи, более подвижные и юркие, успевали уходить с линии огня. Их же собственное бортовое оружие не могло причинить метеоритам ощутимого вреда, так что сражение затянулось.

Возле метеорита-инкубатора возникла из ниоткуда, медленно вращаясь, ртутная спираль — сведущему наблюдателю она бы сказала, что в реальный космос входит объект средней величины. Крайний виток спирали сомкнулся в кольцо, ее сердцевина заклубилась и распалась, когда внутри возникло нечто материальное.

В реальный космос вынырнула небольшая транспортная баржа. Удлиненный корпус предназначался для размещения разумных гуманоидов человеческого типа, но жерла аннигиляторов в носовой части показывали, что баржа несет на себе дополнительное вооружение. Баржа приблизилась к метеориту и уровняла скорость и направление движения с ним. Из ее брюха опустилось широкое терминальное щупальце — элемент конструкции, тоже нетипичный для пассажирских барж.

На нижнем конце щупальца имелись магнитные захваты, а одной из составляющих метеорита являлось железо, поэтому вскоре отряд из двенадцати халган смог достигнуть поверхности, взломать створки выходного люка, закупоривающего основную шахту, и проникнуть в инкубатор.

Халгане были одеты в боевую форму, цвет и покрой которой жестко регламентировались церемониалом их домена. Их лица скрывали маски, порошковые фильтры пропитали антидотами, прекращающими действие ядовитого газа.

Отряд рассыпался по инкубатору, проверяя, все ли адепты мертвы. В мозгу каждого огненными линиями горела схема помещений астероида. Пока в нескольких десятках космических миль от них кипело сражение, пока пираньи без идентификационных меток, не отвечающие на радиозапросы, сновали вокруг неповоротливых боевых метеоритов, а те пытались ужалить их мощными лазерными импульсами, дюжина низших халган обыскала инкубатор и остановилась перед дальним и самым важным здесь помещением.