Можно, конечно, задать осторожный вопрос: а что, если были какие-то технические сложности, понудившие начать таблицы не с ближайшего года, а через полвека? Ответ: когда эти таблицы были уже готовы, заведомо никакого труда не составляло переписать их, начав с любого года, который отцы церкви избрали бы как исходный. Для этого не требовалось даже никакой арифметики. Работа для простого писца.
      Отсюда и дополнение ко второму утверждению: год, когда канонизированная пасхалия начала действовать, наверняка был Первым годом Великого Индиктиона. (Именно 1-м годом, а не каким-нибудь - с середины таблицы - 416-м.)
      Если согласиться с этими утверждениями, то неизбежно придется согласиться и со следующим: на основе свойств пасхалии и на базе этих утверждений мы можем проверить, действительно ли пасхалия была канонизирована в 325 году н.э., и если окажется, что - нет, мы можем на этой же основе определить время, хотя бы приблизительно, когда на самом деле состоялись канонизация пасхалии и когда начался Первый Великий Индиктион (имеется в виду: первый - по практическому применению, а не по формальной их нумерации "от сотворения мира").
      И что же получается?
      В IV веке, когда якобы состоялся Первый Вселенский Собор, канонизировавший пасхалию, христианская Пасха, назначаемая по ее таблицам, совпала бы с иудейской 8 раз, и еще 5 раз состоялась бы даже на 2 дня раньше ее: в 306, 326, 346, 350 и 370 годах!
      Понятно, что быть этого никак не могло. Не можем мы также и предположить, будто таблицы пасхалии, которыми пользуются сейчас, иные, чем те, которые были канонизированы в Никее. Такой принципиально важный шаг, как изменение пасхальных таблиц, потребовал бы новой канонизации их, и это событие отразилось бы в истории Церкви, как одна из значительнейших ее вех (наравне с Никейским Собором). Но этого в истории нет. Ни намеком, ни отголоском. Пасхальные таблицы - заведомо такие, какими они и были изначально.
      Если обратиться к первому апостольскому правилу, то расчет показывает: Первый Великий Индиктион никак не мог начаться ранее 785 года н.э., поскольку лишь начиная с этого года христианская Пасха (по пасхалии) перестает совпадать с Пасхой иудейской. В 784 году они совпали в последний раз, после чего даты христианской и иудейской Пасх навсегда разошлись. Если же предположить, как было уже сказано, что и предыдущие десятилетия авторам пасхальных таблиц следовало проверить (для контроля) на соблюдение 4 правил, тогда начало Первого Великого Индиктиона приходится отнести не ранее чем к середине IX века.
      Теперь обратим внимание на 4-е правило, о нарушении которого в его время писал еще Матфей Властарь. Неточность Метонова цикла такова, что лишь в некий трехвековой период - ни раньше, ни позже это правило строго соблюдалось при праздновании Пасх соответственно пасхальным таблицам. Уже из самого двухдневого "отступа", о котором пишет Властарь, ясно, что этот период был приблизительно за 6, но никак не за 10 веков до него. Более строгие вычисления показывают, что это - период с 700 по 1000 годы. Вероятней всего предположить, что работа составителей пасхальных таблиц велась именно в середине этого периода, когда обозримые ближайшие десятилетия (как до, так и после) давали при расчетах хороший результат. Так что и по этому правилу начало Первого Великого Индиктиона приходится отнести приблизительно к середине IX века.
      Есть и еще одно - косвенное - свидетельство того, что пасхалия едва ли верно датируется 325 годом. Одна из частей пасхалии таблица, позволяющая "на пальцах" вести календарные расчеты; называется она "рука Дамаскинова". Поскольку пасхальные таблицы составлены достаточно удобно, так что прибегать к счету "на пальцах" нет никакой необходимости, ясно, что эта таблица - реликт; она применялась математиками, составлявшими пасхальные таблицы, и потом была канонизирована совместно с ними: либо по недогляду, либо, напротив, сознательно, в назидание потомству и как вознаграждение автору полезного изобретения. Очень возможно, что преподобный Иоанн Дамаскин и был, действительно, этим автором. Но дело-то в том, что жил он (согласно традиционной датировке) в VI-VII веках, т.е. много позже 325 года. Отсюда - возможные предположения: либо это иной, совершенно не известный нам Дамаскин, либо имя его "приклеилось" к счетной таблице много позже ее появления, либо же составление пасхалии происходило позднее VI века.
      И, наконец, когда астрономические расчеты достаточно четко указывают на IX век как время канонизации пасхалии, появилась возможность внимательней отнестись к утверждению того же Матфея Властаря, которое до сих пор историками игнорировалось (видимо, как "ошибка", "недоразумение" или "нелепость"). Он утверждает, что составители пасхалии в качестве базы для расчетов взяли 19-летний интервал, начиная с 6233 года "от сотворения мира". В пересчете на наш календарь это составляет интервал 725-749 гг. н.э.
      Конечно, внимательный читатель заметит здесь некоторое противоречие в наших доводах: выше было сказано, что ранее 785 года христианская Пасха в VIII веке иногда совпадала (при отсчете по пасхалии) с Пасхой иудейской, нарушая первое апостольское правило. Что на это можно сказать? Противоречия здесь на самом деле нет, поскольку (историкам это хорошо известно) пасхальная 19-рица (т.е. Метонов цикл) была разработана на столетие раньше самой пасхалии.
      Таким образом, и современные астрономические расчеты, и косвенное свидетельство "руки Дамаскиновой", и прямое утверждение Матфея Властаря (которое, впрочем, можно по-разному истолковывать) говорят за то, что канонизация пасхалии никак не могла состояться ранее 700 года, вернее же всего, состоялась она значительно позднее 785 года.
      Остается обратиться к отсчету лет по циклам Великого Индиктиона. Отступая от 1941 года назад шагами по 532 года, мы получаем такие даты для первых лет каждого цикла: 1409 , 877 и 345 годы. Как видим, именно 877-й год идеально соответствует всем условиям. Так что можно смело предполагать: Вселенский Собор, канонизировавший пасхалию, состоялся непосредственно перед 877-м годом нашей эры (другой вопрос: был ли он Первым? Никейским? - и т.д.).
      Заметим, что и 345-й год выглядит "соблазнительно близко" к 325-му году, традиционной датировке Никейского Собора. Но приглядимся: так ли уж близко? Легко представить, как по-бюрократически осторожные епископы десятилетиями заставляют математиков проверять и перепроверять уже давно готовые пасхальные таблицы (еще бы: грядущая их канонизация - дело величайшей ответственности, на века, на тысячелетия!). Но едва ли возможно допустить, чтобы отцы церкви, в конце концов решившись на этот шаг, канонизировали эти таблицы (напомним, легко настраиваемые на любой начальный год) в таком виде, когда Великий Индиктион начинается лишь через 20 лет! Между тем - что может быть естественней желания отметить такое воистине вселенское событие, как начало единовременного празднования Пасхи по всему христианскому миру, именно Первым годом Первого Великого Индиктиона. Сильней этого соображения могло бы оказаться только одно: отметить началом Великого Индиктиона какое-то важнейшее событие прошлых веков. Но, отсчитав назад еще один цикл от 345 года, мы не находим там ничего, важного для христианства.
      Только много лет спустя, отсчитывая назад один за другим Великие Индиктионы, один церковный математик "вычислил" таким образом дату сотворения мира, и она стала считаться Первым днем Первого года воистину Первого Великого Индиктиона. Естественно, никто не спросил у него: каким же чудом, не зная этой даты, отцы церкви умудрились первую упорядоченную, стандартизованную по всей Европе христианскую Пасху - отметить точно такими же астрономическими условиями, которые были в момент сотворения мира? Ибо чудо есть чудо, и объяснять его нельзя.
      Возникает вопрос: если в датировку Первого Вселенского Собора действительно вкралась такая огромная ошибка (325 год вместо 877 года!), то - как и когда могло такое произойти? Нам, глядящим в прошлое издалека, из конца XX века, христианская Церковь представляется - на всем протяжении ее истории - самым устойчивым институтом в Европе, безостановочно функционировавшим, никогда не прерывавшим преемственности поколений, и кажется совершенно невероятным, чтобы когда-нибудь за последние почти две тысячи лет прекращалось писание церковных хроник и сбивался календарный счет.
      Но вот что любопытно. Когда Матфей Властарь, один из заметнейших историков XIV века, подробнейше описывает и пасхалию, и условия, утвержденные в ней, и процесс ее создания, и при этом приводит дату 19-летнего интервала, по которому пасхалия исчислялась, - он нигде и никак, ни единым словом, ни даже намеком не говорит о том, что эта дата кем-нибудь или как-нибудь оспаривается, и что существует очень далеко отстоящая (пусть даже заведомо ошибочная) иная датировка Первого Вселенского Собора. Это молчание может значить только одно: тогда, в XIV веке, время канонизации пасхалии знали верно (с точностью если не до года, то до века); датировка 325-м годом возникла позже, в силу какого-то недоразумения или неверных расчетов.
      Но, в таком случае, разве не окажется, что ошибочно датированы и все события, так или иначе связанные с Никейским Собором?..
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Когда было Рождество Христово?
      Теперь, набравшись смелости, рискнем подступить к проверке на базе астрономических расчетов и той даты, от которой ведется наше летосчисление - даты Рождества Христова. А.Т.Фоменко в книге "Методы статистического анализа нарративных текстов и приложения к хронологии", М., МГУ, 1990, сформулировал и частично обосновал гипотезу, что эта дата падает на XI век новой эры. Проверим эту гипотезу, опираясь на исследование, проведенное Г.В.Носовским совсем другим методом.
      Это не попытка подвергнуть какой-нибудь ревизии принятый сейчас счет лет. Строго говоря, когда возникли первые сомнения, действительно ли Иисус Христос родился именно в 0 году нашей эры, тогда же и разделились понятия "год от Рождества Христова" и "год нашей эры", так что мы теперь уже спокойно воспринимаем обнародованный кем-то вывод, что Христос родился за 3 или 4 года до начала нашей эры.
      Но обратим внимание на то, что если от Никейского собора (когда уже существовала Церковь) и до наших дней вроде бы было кому (самой Церкви) вести непрерывный счет лет, то самые первые века христианства в этом смысле темны. Годы рождения и распятия Христа пришлось вычислять, и историки утверждают, что впервые провел такие расчеты римский монах Дионисий Малый. Жил он, как считается, в VI веке, т.е. более чем через 500 лет после Христа. Использовал он для вычислений именно тот же прием, который собираемся сейчас применить и мы: по анализу календарной и астрономической обстановки в день его распятия. Долгое время вычисленный им результат практически не признавался, и лишь с XV века стал применяться счет лет "от Рождества Христова" (от вычисленной Дионисием даты).
      Кстати, трудно здесь удержаться и не высказать вслух сомнение. Судите сами: как могло случиться, чтобы расчет Дионисия Малого девять веков лежал под спудом, был непризнан или вообще забыт, и вдруг - извлечен из небытия и стал, ни много ни мало, фундаментом для нового летосчисления, принятого сейчас почти во всем мире? Или этот Дионисий - церковный авторитет (но тогда и он, и его работа были бы признаны во все эти века), или он - никто (потому что после девятивекового забвения авторитет вдруг не завоюешь). Тем более странно, что церковь поверила на слово безвестному древнему монаху, между тем как за эти девять веков и астрономия, и математика, и, главное, церковная схоластика (в те времена - очень серьезная наука) продвинулись далеко вперед и вполне могли решить этот вопрос, раз уж он возник, на "высшем научном уровне".
      Впрочем, уже в XVI-XVII веках начались попытки пересчитать результат Дионисия, приводившие почему-то к различным итогам (расхождения в несколько лет). В наше время, естественно, есть прекрасная возможность провести эти же расчеты несравненно более точно.
      Вот каковы исходные данные для расчетов, именуемые "условиями Первой Пасхи", - те же самые, которыми пользовались и Дионисий, и позднейшие расчетчики:
      Иисус Христос воскрес 25 марта, в воскресенье, - на следующий день после иудейской Пасхи.
      Если же говорить более строго, устойчивое церковное предание хранит полный набор календарных условий, соответствующих дате воскресения Иисуса Христа; в частности, перечень их можно найти в тексте того же Матфея Властаря:
      1) круг солнцу 23,
      2) круг луне 10,
      3) накануне, 24 марта, была иудейская Пасха, совершаемая в день 14-й луны (т.е. в полнолуние),
      4) иудейская Пасха была в субботу, а Христос воскрес в воскресение.
      Результат объективного расчета по этим данным оказывается потрясающим: условия Первой Пасхи удовлетворяются лишь один-единственный раз: в 1095 году нашей эры!
      (Строго говоря, в силу цикличности календаря, набор условий 1-4 повторяется через определенные промежутки времени, с интервалом в несколько десятков тысяч лет.)
      Как отнестись к этому итогу? В дальнейшем мы увидим, что он не столь уж невероятен и нелеп, как это кажется с первого взгляда, и согласуется со многими другими результатами. Пока же мы попросту возьмем его на заметку, но тем временем попробуем снять часть условий и ограничиться совершенно неоспоримыми: 3-им и 4-ым. Что же мы увидим?
      На гигантском интервале времени от 100 года до н.э. по 1700 год н.э. эти урезанные условия Первой Пасхи выполняются лишь в следующие годы:
      1) 42 год до н.э., 2) 53 год н.э., 3) 137 год, 4) 479 год, 5) 574 год, 6) 658 год, 7) 753 год, 8) 848 год, 9) 1095 год, 10) 1190 год.
      Чтобы получить год Рождества Христова, нужно вычесть из года Первой Пасхи продолжительность жизни Иисуса Христа: 31 (как полагал Дионисий) или 33 года. Что же в итоге? Мы видим, что среди полученных решений нет ни одного, хотя бы относительно близкого к тому, что принято сейчас считать за год рождения Иисуса Христа.
      Что же до критиков Дионисия, осмелившихся сдвинуть его результат не более чем на 3-4 года, это - следствие, скорей всего, устоявшейся традиции, практически не допускающей никаких значительных сдвигов: слишком многое пришлось бы пересматривать заново и в церковной хронологии, и в светской. Если в вычислениях Дионисия присутствуют неосознанные ошибки, то вычисления его критиков наверняка содержат какие-нибудь вполне осознанные лукавые подтасовки, иначе они неизбежно получили бы тот же результат, что и мы.
      Кстати, многие раннехристианские авторы (Синкеллос, Флегон, Африкан, Евсевий и др.) сообщают о затмении, сопровождавшем распятие Иисуса Христа. Трудно даже понять, о лунном или о солнечном затмении речь. Сегодня считается, что скорей всего правы те, кто предполагает затмение - лунным. Несмотря на всю спорность характеристик этого затмения, неоднократно обсуждавшихся в литературе, можно попытаться его датировать. Традиционное астрономическое решение: 3 апреля 33 года, - не выдерживает даже минимальной критики. Лунного затмения, действительно происшедшего в тот день, практически не было видно: в интересующем нас регионе Ближнего Востока фаза затмения ничтожно мала. Есть только два точных решения: 368 год н.э. (обнаружено Н.А.Морозовым) и 3 апреля 1075 года н.э. (в пятницу, как и требуется условиями задачи). Последнее затмение было видно во всей интересующей нас области Европы и Ближнего Востока. Как и затмение 33 года, затмение 1075 года происходит за два дня до Пасхи, что согласуется с церковным преданием. Фаза затмения 1075 года составляет 4"8 (невелика). Если же предполагать затмение солнечным (как настаивает средневековое церковное предание), то нельзя не отметить полное солнечное затмение 16 февраля 1086 г. Полоса тени этого затмения прошла через Италию и Византию (в окрестности Константинополя). В дальнейшем, анализируя историю XI века и особенно биографию папы Григория VII Гильдебранда, мы обнаружим, что затмения 1075 г. и 1086 г. хорошо согласуются с другими, важными для нашего исследования событиями XI века.
      Впрочем, здесь - опять: Луна виновата, Луна!.. Не пора ли взглянуть на историю Европы, не привлекая в свидетели ни Луну, ни планеты, ни звезды?
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Тысячелетний провал в истории Европы
      Итак, давайте окинем взглядом историю Европы - именно такую, какую мы привыкли видеть, какую нам преподали, какой она отложилась в нашей памяти, - и позволим себе вслух сказать: "Странно!.."
      Обратимся не к книгам, а именно к памяти и впечатлению, - и что же обнаружим? Чудовищный провал, пропасть шириной в тысячу лет.
      По ту сторону ее - блистательные времена античности. Там мы видим Древнюю Грецию, подобную стремительной вспышке: большинство ее гениев приходятся на три следующих друг за другом поколения, это современники Перикла, их отцы и их дети. Среди них мы находим создателей практически всех основных течений философии и политики, наук и искусств. Потом Древний Рим - разгульный ученик утонченной Эллады. В нем почему-то учат нас видеть незадачливого подражателя; но справедливо ли? Слишком уж вольно взлетела греческая мысль, такие высоты доступны лишь избранным, - и римляне притянули ее поближе к грешной земле, откормили на лукулловых пирах и оживили эротическим (верней, амурическим) юмором. Греки вдохнули в свои идеи дух, римляне сделали их приземлеными и за счет этого более живучими. Знаменитое "римское право" - неоспоримое тому подтверждение.
      По эту сторону пропасти - "наше" время, начинающееся с Проторенессанса - с эпохи Данте, с первых проблесков Возрождения. Через пунктир памятных имен (от Петрарки и Бокаччо, которые по возрасту годятся Данте во внуки, до Николая Кузанского) мы, отсчитав два века, вдруг попадаем в период почти такой же массовой вспышки гениальности, какой была отмечена эпоха Перикла. Босх и Коперник, Микеланджело и Рабле, Эль Греко и Джордано Бруно, Монтеверди и Галилей...
      А между Италией Петрония, живописавшего первых римских цезарей, и Италией Данте - что? В памяти - редкие смутные штрихи этого туманного для нас периода европейской истории, которые, если не заглядывать в справочники, невозможно даже расставить по порядку: Атилла и Иоанн Златоуст, король Артур и Карл Великий, эпидемии чумы и пляски святого Витта, крестовые походы и Великая Инквизиция (хотя нет, инквизиция - почти ровесница Данте). Становление христианства. Длиннейший список римских пап. Феодализм. "Вассал моего вассала не мой вассал". Право первой ночи... И самое главное - невежество, тысяча лет великого невежества и полного запустения! Козы неграмотных крестьян на развалинах Афин и Рима... Могло ли такое быть?
      Придется по работам историков проверить, не обманывает ли нас память. Оказывается, нисколько. Из книг мы видим, что в эти века действительно распространяется всеобщее культурное одичание, угасает архитектура, древняя блистающая латынь деградирует, превращаясь в неуклюжий и корявый язык, который только в Возрождение снова (причем за короткий срок!) приобретает блеск и широкое распространение как язык науки. Вот цитаты, выписанные из обширной монографии Ф.Грегоровиуса "История города Рима в средние века. От V до XVI столетия":
      "С того времени, как государство готов пало, античный строй Италии и Рима начал приходить в полное разрушение. Законы, памятники и даже исторические воспоминания - все было предано забвению".
      О конце VI века н.э.: "События последующих лет нам неизвестны, так как хроники того времени, односложные и такие же смутные, как оно само, упоминают только о бедствиях, причиною которых были стихийные силы природы и чума".
      О середине IX века н.э.: "Историку Рима за этот период приходится довольствоваться анналами франкских летописцев, дающими лишь весьма скудные сведения, да жизнеописаниями пап, также содержащими в себе почти одни только указания на то, какие были возведены постройки и какие были сделаны пожертвования. Поэтому для историка нет надежды дать картину гражданской жизни города того времени".
      "Чтобы написать историю города и увековечить его замечательную судьбу со времени Пипина и Карла, не нашлось ни одного летописца... Римские монахи были настолько безучастными к истории своего города, что события, происходившие в нем в ту эпоху, остались для нас окутанными полнейшим мраком. Но именно в эту же самую эпоху папство ревностно продолжало вести свою древнюю хронику". Впрочем, не так уж и ревностно: "С биографией Николая I (IX век н.э.) традиционное ведение книги пап прерывается, и нам, в нашем изложении истории города, не раз придется пожалеть об отсутствии этого источника".
      С патетической печалью пишет Ф.Грегоровиус о римских сенаторах эпохи раннего средневековья - свидетелях и участниках всеобщей духовной деградации, проводивших свои заседания на античных развалинах:
      "Сидя на опрокинутых колоннах храма Юпитера или под сводами государственного архива, среди разбитых статуй и досок с надписями, капитолийский монах, хищный консул, невежественный сенатор могли при виде этих развалин чувствовать изумление и погружаться в размышления об изменчивости судьбы. ... Сенаторы, приходившие на развалины Капитолия в высоких митрах и парчовых мантиях, имели разве только смутное представление о том, что некогда именно здесь объявлялись государственными людьми законы, произносились ораторами речи, торжественно праздновались победы над народами и решались судьбы мира. Нет насмешки ужасней той, которую пережил Рим!.. Среди мраморных глыб паслись стада коз, поэтому часть Капитолия получила тривиальное название "Козлиной горы" ... подобно тому, как Римский форум стал называться "выгоном"..."
      То же самое в этот период происходит и с прежде великой Элладой. О ней в книге "История города Афин в средние века" одном из самых фундаментальных и документированных исследований из истории средневековой Греции - повествует тот же Ф.Грегоровиус:
      "Город обезлюдел, обеднел, его морское могущество и политическая жизнь угасли так же, как жизнь и во всей вообще Элладе".
      "На Афины и Элладу теперь спускались более глубокие сумерки... Политическая жизнь здесь погасла, торговля и промышленность почти не оживляли греческих городов, за исключением бойкого рынка Фессалоник".
      "Что касается собственно города Афин, то его судьбы в эту эпоху покрыты таким непроницаемым мраком, что было даже выставлено чудовищное мнение, которому можно было бы поверить, а именно, будто Афины с VI по X век превратились в необитаемую лесную поросль, а под конец и совсем были выжжены варварами. Доказательства существования Афин в мрачнейшую эпоху добыты вполне неоспоримые, но едва ли может служить что-нибудь более разительным подтверждением полнейшего исчезновения Афин с исторического горизонта, как тот факт, что потребовалось приискивать особые доказательства того только, что достославнейший город по преимуществу исторической страны вообще влачил еще тогда существование".
      То же самое - и во всех других европейских странах: неграмотные короли, шайки лесных разбойников и развратные невежественные монахи...
      Вот - первая загадка, непостижимая. Можно понять постепенный упадок какой-нибудь нации или страны: такое в истории бывало нередко. Можно, согласившись с концепцией Л.Н.Гумилева, признать длительные периоды застоя (гомеостаза) в истории любого этноса. Но может ли быть, чтобы Европа, где соприкасались несколько этносов, находившихся на различных этапах развития, вся целиком впала в тысячелетний застой, точнее даже, в головокружительную деградацию? Дикие завоеватели, поработив культурную страну, обычно вскоре сами становились культурными. Почему же германские варвары, сокрушившие Древний Рим, и христианские вероучители, постепенно укреплявшиеся в Риме, накапливая силу, богатство и авторитет, стали исключением из этого правила и не смогли подхватить эстафету наук и искусств? Неужели у них не нашлось ни любознательных людей, ни прозорливцев, способных догадаться, что знание - сила? Ладно. Допустим, что так. В этом случае достижения античной мысли, как что-то ненужное, точнее даже, идеологически вредное, обречены были на уничтожение и забвение. Действительно, в ранней истории христианской церкви были периоды особенно ревностной борьбы то против "пережитков" язычества, то против различных ересей, сопровождавшиеся массовыми уничтожениями книг. Поэтому не удивительно, что когда все-таки стали чуть позже появляться редкие пытливые умы, им явно негде было почерпнуть хоть крупицу знания, и начинали они - снова, с нуля. Яркий пример тому знаменитый Козьма Индикоплевст (VI век н.э.), одним из первых (в послеантичном времени) пытавшийся понять устройство вселенной. Вспомните его хрустальную шкатулку - рисунок, украшающий все книги по истории астрономии. Днище этой шкатулки - плоская Земля, омываемая Океаном, в центре Земли - гора Арарат, вокруг которой ходит Солнце; крышка шкатулки усеяна гвоздиками звезд; из четырех углов трудолюбиво дуют ангелы... И этот абсолютно первобытный примитив оказался вдруг возможен после того, как еще за 800 лет до него Эратосфен довольно точно измерил окружность Земли! Впрочем, не надо ходить так далеко. Всего на 4 века, если верить традиционной хронологии, позже "Альмагеста" Птолемея (это - астрономическая энциклопедия, итог античных исследований) появился дикарь Козьма Индикоплевст.
      Не может быть, чтобы любознательный Козьма не искал у предшественников ответов на свои вопросы. Невозможно представить, чтобы их блестящие идеи, будь они известны ему, не проглядывали бы в космогонии Козьмы. Но не проглядывают!.. Значит, абсолютно ничего он не нашел. Кстати, и тот факт, что его конструкция мира, его "шкатулка" была признана тогдашним "ученым" миром, свидетельствует: информационный вакуум был в его времена повсеместным. (Можно бы предположить козни церковников, которым почему-то предпочтительней было видеть Землю "шкатулкой", нежели шаром. Однако такое предположение несвоевременно: впереди еще по крайней мере половина тысячелетия, пока церковь, набрав силы, не встанет над каждым движением мысли. Так что здесь явно не церковная хитрость, а только всеобщее дремучее невежество.) Итак, первый вопрос по истории Европы: как же оказалось возможным повсеместное и полное забвение абсолютно всех знаний, накопленных за античные века? Винить в этом молодое (и в силу молодости своей - прогрессивное!) христианство заведомо было бы ошибкой. Какой же объективный закон исторического развития проявил здесь себя?..
      Вторая загадка еще непостижимее: как смогла античная наука в эпоху Возрождения воскреснуть из небытия? Вроде бы легко поверить в интерес к ней, содержащей глубокие и мудрые ответы на сложнейшие вопросы. Легко понять увлечение латынью - языком великих ученых тысячелетней давности. Легко простить многолетнюю моду на латинские имена... Но абсолютно невозможно поверить в то, что после тысячелетнего невежества нашелся бы хоть один человек, умеющий свободно читать (и, главное, понимать) латинские тексты (написанные не на средневековой "варварской" латыни, а на классическом языке Цицерона) и способный научить других. Впрочем, если бы даже и нашелся, абсолютно невозможно поверить в то, что воспитанные в дикарстве люди прониклись бы вдруг столь великим уважением к античной науке, что стали активно осваивать классическую латынь и запоем читать ветхие трактаты. Дело в том, что (если вспомнить уровень знаний Козьмы Индикоплевста) написанное в этих трактатах было бы для них попросту непонятным, а потому и неинтересным. Здесь неизбежно нужны традиция и школа. Главное же: откуда взялись все эти древние античные труды? Может ли быть, чтобы их десять веков сберегали в своих монастырях неграмотные монахи, не ведающие, что там написано, знающие только, что написанное там - порождено язычеством, если только не надиктовано на погибель человеку самим дьяволом? Ни в коем случае! Если уж, как свидетельствуют современные исследования, фанатичные деятели церкви вроде александрийского епископа Кирилла лично руководили разгромом прежних "языческих" храмов и собственноручно сокрушали прекрасные статуи античных богов, то простым монахам, как говорится, "сам Бог велел" освобождать не только заведомо скудные монастырские библиотеки, но и каждый уголок христианской Европы от языческого мусора. Далее. Сравните тот тысячелетний период, за который якобы уцелело то, что непонятно кому и зачем нужно, - и последующий период в не столь уж долгие 450 лет (от эпохи Возрождения до наших дней): где они, эти драгоценные античные трактаты?
      Как умудрились новопросвещенные ученые возрожденной Европы полностью растерять эти глубоко чтимые ими первоисточники, которые теперь-то, поняв их великое значение, должны были бы беречь пуще глаз своих? Только и есть у нас в руках, что выполненные в эпоху Возрождения копии и компиляции.
      Здесь нам могут возразить, предположив, что хранилищами знаний были Восточная Римская империя и арабские страны. Действительно, какая-то часть книг "вернулась" в Европу эпохи Возрождения именно оттуда. Но, во-первых: Восточная Римская империя была такой же христианской страной, и античное "язычество" было ей столь же чуждо, интерес к "язычеству" так же, как и в Риме, официально объявлялся государственным преступлением, "языческие" библиотеки точно так же выискивались и уничтожались; так что и здесь остается в силе вопрос о том, как могли уцелеть древние книги. Во-вторых, на протяжении долгих веков ни в Константинополе, ни в арабском мире не видно никаких следов от культурного влияния якобы сберегаемых книг - до появления "Второго учителя" Фараби, в Х веке знакомившего арабов с учением Аристотеля; и опять вопрос: откуда, после многовекового забвения, появились, и каким образом, если не было соответствующей школы, стали вдруг понятны арабам античные мудрости?
      Как видите, эти две загадки взаимно исключают одна другую; их совместное существование в нашей истории - третья загадка. По сути, должно быть одно из трех: или античная наука не умирала и полнокровной живой струей влилась в Ренессанс (но тогда - в каких таинственных заповедниках могла она уцелеть, какие новые шедевры гениальной человеческой мысли породила она за эти тысячу лет - время, в несколько раз превышающее период античного расцвета, - и, наконец, почему об этих шедеврах, которые не могли не возникнуть при живой культуре, мы абсолютно ничего не знаем?), или же она в принципе не могла возродиться именно в таком виде, как мы это наблюдаем в эпоху Возрождения: в виде фундамента всей научной мысли того времени. Другое дело, если бы средневековая Европа постепенно создала иную, самобытную науку, - и тогда уж, опираясь на нее, познакомилась с идеями предшественников, как с чем-то занимательным, умным, но на три четверти чужим... Примерно так, как осваивали античную мысль арабы.