15. ШАБА ОБМАНЫВАЕТ МЕНЯ И МСАЛИТИ. О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО ВОЗЛЕ ШТАБ-КВАРТИРЫ МСАЛИТИ И ШАБЫ

— Ты опоздал, — заметил Мсалити.

— Я принес бумаги.

— Девятнадцатый ан уже наступил, — не унимался он.

— Меня задержали, — сказал я.

Мсалити жестом пригласил меня войти в маленькую грязную прихожую, из которой мы попали в большую комнату, где были накануне вечером.

— Шаба здесь? — спросил я.

— Нет.

— Тогда какая разница, опоздал я или нет? — раздраженно спросил я.

— Дай мне бумаги. И кольцо.

— Нет, — ответил я. — Где аскари?

— Не знаю.

— Вчера здесь было приятнее, — заметил я. — Все-таки рабыни украшают нашу жизнь.

Скрестив ноги, мы сели за низенький столик.

— Вчера вечером, — сказал я, — после того как мы расстались, я заглянул в таверну Пембе и проведал девушку, которая подавала нам пагу. Она мне понравилась.

— Она фригидная, — сказал Мсалити.

— Вовсе нет! — воскликнул я. — Она просто бешеная.

— Странно.

— Она готова была меня разорвать.

— Жалкая тварь, — сплюнул он.

— Пришлось, конечно, немного с ней повозиться. Как говорят, заставить ее поцеловать кнут.

— Молодец, — похвалил Мсалити.

— Ты сегодня какой-то растерянный, — заметил я.

— Нет, ничего, — ответил он.

Мои мысли вернулись к Саси и белокурой варварке.

— Пусть лежит под одеялом целый ан после моего ухода, — сказал я Саси.

— Да, господин, — ответила она.

— Это невежественная девчонка и прирожденная рабыня, — добавил я. — Обращайся с ней строго.

— Хорошо, господин.

— Если потребуется применить кнут, не стесняйся.

— Разумеется, господин.

— Не забывай, она — прирожденная рабыня.

— Мы все прирожденные рабыни, — улыбнулась Саси. — Не волнуйся, я ей спуску не дам.

— Дисциплина полезна для всех рабынь, — заметил я.

— Да, господин.

После этого я ее поцеловал и ушел.

— Почему ты не хочешь отдать мне бумаги и кольцо? — спросил Мсалити.

— У меня приказ отдать их Шабе в обмен на настоящее защитное кольцо.

— Кому ты его потом передашь?

— Белизару из Коса.

— Ты знаешь его дом? — спросил Мсалити.

— Конечно нет, — ответил я. — Меня туда проведут.

— Где у тебя встреча? — спросил Мсалити, пристально глядя мне в глаза.

— В «Шатке и Курле», — — ответил я. — В Косе.

— Кто хозяин «Шатки и Курлы»?

— Орелион из Коса.

— Понятно, — кивнул Мсалити.

— Не бойся, — успокоил его я. — Я приложу все силы, чтобы кольцо попало по назначению. Мсалити кивнул, а я улыбнулся.

— А тебе оно зачем?

— Чтобы передать зверям. Они не поймут, если кольцо опять потеряется.

— Это хорошо, что ты так переживаешь за их дело, — похвалил я.

— Никому не хочется, чтобы его разорвали на куски, — заметил Мсалити.

— Понятно, — кивнул я. — Я бы тоже не обрадовался такому концу.

— А у тебя, похоже, хорошее настроение?

— Разве ты не радуешься, когда все удачно кончается? — вопросом на вопрос ответил я.

— Сдается мне, что завершение наших дел откладывается, — произнес Мсалити. — Боюсь, что звери сами придут за кольцом.

— Кольцо должен забрать я, — напомнил я.

— Я ведь совсем тебя не знаю, — задумчиво проговорил он.

— И я тебя плохо знаю.

— Мы искали белокурую девушку, — сказал Мсалити.

— Ее обратили в рабство, — улыбнувшись от приятных воспоминаний, сказал я.

— Жаль, — произнес он.

— Почему? Каждой женщине полезно рабство.

— Я не верю Шабе.

— Думаю, он нам тоже не доверяет, — сказал я. — По крайней мере, мы с тобой доверяем друг другу.

Мсалити постучал пальцами по низкому столику.

— Ты уверен, что мы здесь одни? — спросил я.

— Конечно, — ответил он. — Сюда никто не заходил. До моего прихода вход охраняли аскари.

— Похоже, они не посчитали нужным заменить груши, которые я сбил с ниток, когда забирался на крышу, — заметил я.

— Не может такого быть, — покачал головой Мсалити. — Они бы обязательно их заменили.

— В таком случае, — сказал я, — мы с тобой здесь не одни. Мсалити посмотрел вверх. Тоненькие нити с грушами на концах слегка покачивались.

— И решетка сдвинута, — произнес я.

Мсалити вскочил на ноги и попятился. У противоположного конца стола, на своем обычном месте, сидел Шаба. За мгновение перед его появлением комната замерцала, словно лучи света попали в стремительный вихрь.

— Не думал, что ты опоздаешь, — сказал я. — Ты производишь впечатление очень точного человека.

— Ты сам пришел позже, — ответил он.

— Да. Меня задержали.

— Она была хорошенькая? — спросил Шаба.

— Очень, — улыбнулся я.

— Если я правильно понял, — промолвил Шаба, — ты принес с собой фальшивое кольцо и бумаги?

— Да. — Я положил бумаги на стол.

— Где кольцо? — спросил Мсалити.

— У меня.

Шаба внимательно просмотрел бумаги. Он явно не спешил.

— Похоже, документы в порядке.

— Можно я взгляну? — не выдержал Мсалити.

— Взгляни, — усмехнулся Шаба и пододвинул ему бумаги. — Похоже, ты не очень доверяешь нашему широкоплечему курьеру.

— Я стараюсь вообще никому не верить, — огрызнулся Мсалити.

Просмотрев документы, он вернул их Шабе.

— Я знаю подписи и печати. Бумаги можно передать в банки.

— По ним вам выдадут двадцать тысяч золотых тарсков, — сказал я.

— Получите деньги, прежде чем переправите фальшивое кольцо в Сардар, — проворчал Мсалити. — В наших интересах вести дела честно.

— Что, если я не передам фальшивое кольцо в Сардар? — спросил Шаба.

— На твоем месте я бы это сделал, — заметил Мсалити.

— Понятно, — кивнул Шаба.

— Звери весьма суровы с теми, кто их предает.

— Знаю, — поморщился Шаба.

— Завтра утром, когда откроются банки, — сказал я, — вы сможете получить наличные и обменять эти бумаги на другие векселя.

— Нищий Кунгуни не вхож в здания на Монетной улице Шенди, — заметил Мсалити.

— Тогда войди в них как Мсалити, — посоветовал я.

— Не говори глупостей, — рассмеялся Мсалити.

Я не понял, что он нашел смешного в моих словах.

— Я бы хотел покончить с делами сегодня, — сказал Шаба. — Если окажется, что бумаги ненастоящие, я не стану отвозить кольцо в Сардар.

— Не забывай, — сказал Мсалити, — что кнопку на фальшивом кольце можно нажать только в Сардаре.

Волосы на моей голове зашевелились. До меня вдруг дошло, что то, чего я так боялся, может оказаться правдой. Фальшивое кольцо таит в себе огромную опасность.

Шаба положил бумаги в карман тоги, затем снял с шеи тоненькую золотую цепочку. До этого момента она была спрятана в складках одежды. На цепочке висело кольцо.

Сердце мое заколотилось.

Шаба протянул руку:

— Могу я взять фальшивое кольцо?

— Не думаю, что есть необходимость везти его в Сардар, — сказал я. — Задержка вызвала подозрение.

Последнее было правдой. По сугубо личным причинам я не хотел, чтобы кольцо доставлял Шаба. Я знал, какой он сделал вклад в освоение Гора. Я знал, что это мужественный, волевой и очень умный человек. Он был предателем, но обладал неповторимым, особым обаянием. Я бы не хотел, чтобы Царствующие Жрецы или состоящие у них на службе люди расправились с географом. Допускаю, что при этом они проявили бы не меньшую изобретательность, чем кюры. Может, действительно будет лучше, если я сам убью его? По крайней мере, я сделаю это быстро и милосердно.

— Пожалуйста, дай кольцо, — произнес Шаба.

— Дай ему кольцо, — сказал Мсалити. Я протянул Шабе фальшивое кольцо, и он надел его на цепь.

— Разве с потолка не свисали одиннадцать нитей? — спросил он.

Мсалити мгновенно оглянулся.

— Не знаю. Их что, стало больше?

— Их двенадцать, — сказал я, не сводя глаз с Шабы.

— Значит, их число не изменилось, — сказал Шаба.

— Конечно, — сказал я, пристально глядя ему в глаза.

— Должен сказать, — прищурился Шаба, — у тебя наблюдательность писца… или воина.

Он снял с другого конца цепочки кольцо и протянул его мне.

Географы и картографы, разумеется, относятся к касте писцов.

Я видел, как он развернул цепь. В моей руке лежало кольцо, которое висело на ней с самого начала.

Шаба повесил цепь на шею. Теперь на ней висело фальшивое кольцо. Он поднялся. Мсалити и я тоже встали

— Я уезжаю из Шенди сегодня, — сказал Шаба.

— Я тоже, — проворчал Мсалити. — Я и так слишком долго здесь задержался.

— Не в твоих интересах, чтобы тебя долго искали, — усмехнулся Шаба.

— Знаю, — кивнул Мсалити.

— Желаю вам удачи, коллеги по предательству, — сказал Шаба.

— Прощай, — ответил ему я. Он поклонился и вышел.

— Теперь отдай мне кольцо, — сказал Мсалити.

— Кольцо останется у меня, — ответил я.

— Отдай его мне, — повторил он довольно резко.

— Нет. — Я повернул кольцо в поисках крошечной царапинки, по которой можно узнать кольцо из Тахари из тысячи других колец. — Останови Шабу! Это не то кольцо!

— Он ушел, — произнес Мсалити. — Это кольцо, которое висело у него на цепи.

— Это не то кольцо, — убитым голосом проговорил я.

Шаба перехитрил меня. Вчера вечером он убедил нас, что кольцо на его цепочке — защитное кольцо-невидимка. Сегодня он подсунул нам другое кольцо. И вся эта история с нитками и грушами была придумана им с единственной целью — отвести наше внимание от кольца. Мое внимание ему отвлечь не удалось. Я видел, что кольцо, которое он мне передал, висело на его цепи. Кольца он подменил раньше. И этого я не предусмотрел. Все предусмотрел, а это — нет. Я так боялся, что он попытается всучить мне мое же кольцо, что не подумал о том, что он может повесить на цепь еще одно поддельное кольцо.

На Мсалити было больно смотреть. Я передал ему кольцо.

Теперь у Шабы было настоящее кольцо из Тахари и фальшивое кольцо, которое кюры хотели переслать в Сардар под видом настоящего кольца.

— Откуда ты знаешь, что это ненастоящее кольцо? — спросил Мсалити.

— Наверняка тебе объяснили, как отличить настоящее кольцо?

— Нет.

Подделка была исполнена на высочайшем уровне. У самого края серебряной пластинки была крошечная царапина. Очень похожая на ту, которую я видел в Тахари, но не та. Другая глубина и чуть-чуть иной угол.

— Очень похоже на настоящее кольцо, — сказал я Мсалити. — Большое, золотое, с серебряной пластиной. Когда ее сдвинешь, виден крошечный переключатель.

— Да, — нетерпеливо сказал Мсалити. — Все это я знаю.

— Теперь посмотри сюда. Видишь эту царапину?

— Вижу.

— По моим данным, настоящее кольцо не имеет никаких царапин. Если бы они на нем были, меня бы обязательно проинформировали.

— Ну ты и дурень, — покачал головой Мсалити. — Не сомневаюсь, что это Шаба поцарапал кольцо.

— Стал бы ты на его месте так грубо обращаться с ценной вещью? — спросил я.

Мсалити повертел кольцо в руках. Потом внимательно посмотрел на меня, сдвинул пластинку и нажал на рычажок. Ничего не произошло. Он зарычал от ярости и сдавил кольцо в кулаке.

— Тебя обдурили! — выкрикнул он.

— Нас обдурили, — поправил его я.

— Настоящее кольцо у Шабы.

— Верно.

У Шабы действительно было настоящее фальшивое кольцо И настоящее кольцо из Тахари.

— Выставь людей на Монетной улице, — сказал я. — Мы не должны допустить, чтобы он обналичил ценные бумаги.

— Не сомневаюсь, что он предвидел этот шаг с нашей стороны, — заметил Мсалити. — Он умен. Как он должен получить свое золото?

— Он действительно очень умен, — согласился я. — Но это не значит, что мы не должны предпринимать мер предосторожности.

— Ладно, сделаю, — проворчал Мсалити.

— Теперь давай подумаем, как он попытается получить деньги?

Мсалити смерил меня негодующим взглядом:

— Наверняка у него есть план.

— Я ухожу, — сказал Мсалити.

— Предварительно переодевшись?

— В этом больше нет необходимости.

— Что ты собираешься делать?

— Надо действовать быстро, — ответил он. — Я должен проинструктировать своих людей. Необходимо любой ценой задержать Шабу.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил я.

— С этого мгновения я все беру на себя. Не беспокойся. — Он набросил на плечи изодранную абу и направился к двери.

— Подожди!

Мсалити вышел на улицу.

Я разозлился и последовал за ним. Едва я переступил порог, на моих руках повисли несколько человек. Как оказалось, меня поджидала целая толпа, в том числе и аскари. Среди них были уже знакомые мне чернокожие громилы. Руководил операцией офицер из торгового совета Шенди.

— Это он? — спросил офицер, указывая на меня.

— Он, — ответил Мсалити. — Называет себя Тэрлом из Телетуса, хотя, конечно, не сможет этого доказать.

— Что здесь происходит? — закричал я, пытаясь вырваться. Потом я почувствовал, что в тело мое уперлись острия двух кинжалов.

Я перестал сопротивляться, и мои руки тут же связали.

— Эти люди ожидали меня, — сказал я Мсалити.

— Естественно.

— Вижу, что ты решил сам отдать кольцо нашим начальникам, — сказал я.

— Естественно, — согласился Мсалити — Это очень повысит мой авторитет в их глазах.

— А как же я?

— Кто знает, что с тобой может произойти? — усмехнулся он.

— Ты официальное лицо Шенди, — обратился я к офицеру, командующему операцией. — Я требую, чтобы меня немедленно освободили.

— Вот бумаги, — сказал офицеру Мсалити. Офицер долго изучал бумаги, потом строго посмотрел на меня и спросил:

— Так это ты называешь себя Тэрлом из Телетуса?

— Да.

— Ты арестован по обвинению в бродяжничестве.

— Открой мой бумажник, — сказал я. — Ты увидишь, что я не бродяга.

Кто-то тут же срезал бумажник с моего пояса. Офицер вытряхнул на ладонь несколько золотых и медных монет.

— Видишь? Я не бродяга.

— Он прибыл в Шенди в одежде кузнеца, — сказал Мсалити. — Сейчас на нем одежда кожевника. Вы когда-нибудь видели, чтобы кузнецы или кожевники носили при себе столько денег?

— Не сомневаюсь, что деньги украдены, — произнес офицер.

— Утром отправляется отрад отобранных для работ людей, — сказал Мсалити. — Может быть, этот тип заменит собой одного честного гражданина?

— Вас это устроит? — спросил офицер. Мсалити посмотрел на меня и сказал: { — Устроит.

— Отлично, — обрадовался офицер. — Накиньте этому слину веревку на шею.

— По-вашему, это справедливо? — спросил я.

— Мы переживаем трудное время, — сказал офицер. — Шенди приходится бороться за выживание.

Он махнул на прощанье рукой Мсалити и ушел, забрав с собой своих солдат.

— Куда меня пошлют? — спросил я Мсалити.

— На континент, — ответил он.

— Ты знаешь людей из торгового совета. Не сомневаюсь, что это задумано на самом верху.

— Правильно, — сказал Мсалити.

— Кто за всем этим стоит?

— Я, — ответил Мсалити.

Я недоуменно уставился на него.

— Надеюсь, ты знаешь, кто я такой?

— Нет, — ответил я.

— Я — Мсалити.

— Кто такой Мсалити?

— Я думал, ты знаешь, — улыбнулся он. — Я — визирь Билы Хурумы.

16. КИСУ

— Убирайся! — крикнул я и ударил его лопатой. Острие резануло по самой морде, чудовище зашипело.

Я видел острый язык и широко, не менее чем на ярд, разинутую пасть с несколькими рядами загнутых назад зубов. Мне удалось наступить на нижнюю челюсть и лопатой, как рычагом, выковырять окровавленную ногу Айари из зубов монстра. Айари кинулся назад, сковывающая наши ошейники цепь натянулась, и я едва не полетел в воду.

Я размахнулся и еще раз рубанул лопатой, на этот раз уже по верхним зубам. Остальные кричали и тоже били чудовище лопатами.

Монстр попятился на непропорционально маленьких когтистых лапах; глаза его горели, время от времени затягиваясь прозрачными веками. Гигантский хвост зацепил одного из наших, и человек отлетел на несколько футов. Зверь продолжал шипеть и чавкать, всасывая скопившуюся во рту кровь из ноги Айари.

— Назад! Все назад! — крикнул аскари, размахивая факелом. Подскочив к зверю, он сунул факел ему в пасть, и обезумевший от боли монстр кинулся наутек. Второй аскари стоял наготове с копьем, готовый в любую минуту прийти на помощь товарищу.

Самое интересное, инцидент практически не повлиял на ход работ. Вокруг по-прежнему трудились сотни людей, между ними прохаживались аскари, плыли плоты, нагруженные грязью и землей, которые пойдут на укрепление стен крепости. Кроме того, надо было очищать дно будущего канала.

— С тобой все в порядке? — спросил я Айари. Он стоял в воде, вокруг его ноги расплывалось кровавое пятно. Отмахнувшись от мух, Айари произнес:

— Кажется, мне плохо.

— Хватит болтать! — крикнул на нас аскари. — Пора работать!

— Ты едва уцелел, — сказал я. Айари вырвало прямо в воду.

— Можешь работать? — спросил его аскари. Нога Айари подломилась, он чуть не упал в воду. Я поддержал его.

— Хорошо, что меня посадили на цепь с ворами, — сказал Айари. — Никогда раньше я не испытывал такой гордости за свою профессию. Не будь я на цепи, зверь бы меня утащил.

— Не исключено, — кивнул я.

Айари, вора из Шенди, в числе прочих отобрали для каторжных работ на канале Билы Хурумы. Шенди обложили непомерной данью, и город отчаянно пытался использовать это для того, чтобы избавиться от самых нежелательных граждан. Айари из Шенди говорил, разумеется, на горианском. К счастью для меня, он знал еще и язык двора Билы Хурумы. Несколько лет назад его отец бежал с континента. Жили они в известной своим медом небольшой деревушке на севере озера Ушинди. Первую кражу Айари совершил на бахче деревенского старосты — утащил несколько дынь. С тех пор он обосновался в Шенди. Дома у них по-прежнему говорили на диалекте внутренних земель. Вообще, по оценкам специалистов, до восьми процентов населения Шенди знают диалект этих земель.

— Можешь работать? — повторил свой вопрос аскари.

Благодаря занятиям с Айари я уже понимал такие простые фразы.

Гораздо более сложным мне представлялось умение Айари распознавать барабанный бой, хотя он и уверял меня, что для человека, знающего континентальный диалект, нет ничего проще. Многие гласные звуки континентального языка удачно передаются определенными нотами барабана. Все зависит от того, в какую часть полого бревна ударит барабанщик. Ритм барабанного боя, естественно, совпадает с ритмом живой речи. Таким образом, барабанный бой передает гласные и ритм языка. При помощи дополнительных звуков, которые опытные барабанщики умеют извлекать из инструмента, барабан превращается в уникальное средство общения, позволяющее передавать информацию на огромные расстояния. Используя сеть барабанов, можно менее чем за один ан передать сообщение на сотни пасангов. Разумеется, Била Хурума давно использовал эти возможности для совершенствования военного и административного устройства своего убарата. В качестве средства передачи информации барабаны давно оставили позади дымовые сигналы и голубиную почту. По эффективности их превосходит разве что техника Царствующих Жрецов и кюров, которой, по горианским законам, категорически запрещено пользоваться людям.

Само существование столь развитого убарата в экваториальной зоне поражало. Одним из доказательств грандиозности и широты замыслов Билы Хурумы был проект, над осуществлением которого я в данное время трудился против своей воли и желания. Судя по всему, они планировали соединить каналом озера Ушинди и Нгао, разделенные более чем четырьмя сотнями пасангов болот. Гигантский канал свяжет реки Ниоку и Камбу, благодаря ему загадочная Уа, впадающая в озеро Нгао, а потом в сияющее море Тасса, стянет доступной для цивилизованного мира.

— Можешь работать? — повторил свой вопрос аскари.

— Нет, — покачал головой Айари.

— Тогда тебя убьют, — предупредил аскари.

— Знаешь, мне уже лучше, — сказал Айари.

— Ну и хорошо. — Аскари пошел прочь, высоко поднимая факел. Второй аскари, с копьем против тарлариона, пошел следом за ним.

Спустя несколько мгновений возле нас остановился очередной плот, который мы должны были загрузить грязью.

— Можешь копать? — спросил я Айари.

— Нет, — прошептал он.

— Я буду копать за тебя.

— Правда? — недоверчиво посмотрел он.

— Да.

— Я буду копать сам.

— Как твоя нога? — спросил я.

— На месте, — ответил Айари.

Большинство рабочих на канале были не скованы. Это были свободные люди, попавшие сюда по каторжной разнарядке.

Вода из переполненного озера Нгао заливала огромные территории между Нгао и Ушинди, превращая их в непроходимые топи. Через многочисленные ручейки вода попадала в Ушинди, откуда вытекали Камба и Ниока, впадающие в сияющее море Тасса. Замысел инженеров Билы Хурумы состоял в том, чтобы построить две параллельные стены, высотой не более пяти-шести футов. Внутри этих стен предполагалось откачать воду и привести в порядок дно, чтобы впоследствии можно было превратить укрепленное русло в судоходный канал. На строительстве планировали использовать тягловых тарларионов и огромные ковши. Если окажется, что центральный канал не сможет принять всю воду, будут прорыты несколько дополнительных каналов. В замысел Билы Хурумы входило не только связывание континентальных земель судоходными каналами, но и уничтожение огромного болота между озерами Ушинди и Нгао. Высвободившуюся территорию предполагалось использовать под сельскохозяйственные культуры. Била Хурума стремился не только усилить свой убарат, но и построить цивилизованное общество.

Я прихлопнул кровососущее насекомое.

— Работай, — бросил проходящий мимо аскари. Я вывалил на плот полную лопату грязи со дна будущего канала.

— Работайте, работайте, — подбадривали аскари изможденных людей.

Я огляделся. С того места, где я стоял, было видно не менее сотни рабочих.

— Это поистине грандиозный проект, — сказал я Айари.

— Несомненно, мы должны гордиться, что в нем есть доля и нашего скромного труда, — иронически заметил Айари.

— Полностью с тобой согласен.

— С другой стороны, — продолжал он, — я бы с удовольствием предоставил эту возможность более достойным людям.

— Я тоже.

— Хватит болтать, — проворчал аскари. Мы погрузили лопаты в жидкую грязь.

— Наша единственная надежда, — тихо произнес стоящий слева от Айари человек, — это враждебные племена из джунглей.

— Хорошенькая надежда, — проворчал Айари. — Если бы не аскари, нас бы давно всех перерезали.

— Они не заинтересованы в построении канала, — сказал я.

— В деревнях на северном берегу Нгао уже начались волнения, — сообщил Айари.

— Это самый организованный очаг сопротивления, — заметил человек слева.

— Строительство канала дорого обходится казне убарата, — сказал я. — Наверняка при дворе Билы Хурумы тоже есть недовольные. Во всех деревнях люди стонут от трудовой повинности.

— Жители Шенди крайне недовольны этим проектом, — добавил Айари.

— Все боятся Билу Хуруму, — произнес я.

— Да.

— Вообще-то по этому поводу в Шенди существуют различные мнения, — сказал человек слева. — Когда канал построят, город, безусловно, выиграет.

— Это верно, — согласился Айари. Впереди раздались крики. Мимо нас пробежало несколько аскари.

— Подними меня, — попросил Айари. Веса в нем было немного. Я посадил его на плечи и выпрямился.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил человек слева.

— Ничего серьезного, — откликнулся Айари. — Трое местных пытались напасть на аскари. Метнули копья и разбежались. Аскари их преследуют.

Я опустил Айари в воду.

— Кого-нибудь убили? — спросил человек слева.

— Нет. Рабочие вовремя разбежались.

— Прошлой ночью убили десять человек, — сообщил стоящий слева. — И никого не посадили на цепь.

— Маловероятно, чтобы такие выходки серьезно помешали строительству канала, — сказал я.

— Это точно, — согласился Айари.

— Почему местные не попытаются освободить и вооружить рабочих? — спросил человек слева.

— Потому что рабочие не из их племен, — ответил Айари. — Ты рассуждаешь как человек из Шенди. Кроме тоro, большинство рабочих лояльны по отношению к Биле Хуруме. После работ на канале они вернутся в свои деревни, и никто их больше не тронет.

— Вот оно как, — разочарованно протянул человек слева.

— Билу Хуруму можно остановить двумя способами, — продолжал Айари. — Во-первых, его можно разбить в бою. Во-вторых, просто прикончить.

— Первое представляется мне маловероятным, — сказал я, — если учесть, какой силой он располагает. Не думаю, что в этих краях найдется армия, способная противостоять ему в открытом бою.

— На севере Нгао живут повстанцы, — сказал наш третий собеседник.

— Откуда они там взялись?

— После великих географических открытий Шабы Била Хурума заявил, что северное побережье Нгао принадлежит его убарату. Все, кто там живет, сразу же стали повстанцами.

— Теперь понятно, — пробормотал я. Кое-какие определения все еще давались мне с трудом.

— На самом деле все просто, — сказал Айари. — Человек решает что-нибудь доказать и выстраивает свои принципы таким образом, что желаемый для него вывод логически вытекает из сделанного построения.

— Понятно, — кивнул я.

— Логика нейтральна, — сказал Айари. — Как нож.

— А правда? — спросил я.

— С правдой сложнее.

— Мне кажется, из тебя получился бы отличный дипломат, — сказал я.

— Всю свою жизнь я был обманщиком и шарлатаном. Мне не пришлось бы даже переучиваться. Несколько дней назад, до того как тебя посадили на нашу цепь, сотни аскари ушли на восток на каноэ.

— Зачем? — спросил я.

— Чтобы сразиться с войсками Кису, бывшего мфалме из деревни Укунгу.

— Если они их победят, это будет конец организованному сопротивлению.

— Они победят, — проворчал человек.

— Почему ты сказал «бывший мфалме»?

— Потому, что Била Хурума перекупил всех вождей в Укунгу. На местном совете они переизбрали Кису и поставили вместо него своего человека по имени Аибу. Кису бежал вместе с двумястами верными ему воинами и поднял восстание против Билы Хурумы.

— В искусстве политики золото важнее стали, — многозначительно заметил Айари.

— Ему следовало уйти в джунгли, — сказал я.

— Из леса можно нападать только на слабого или гуманного противника, — возразил Айари. — У слабого противника не хватит сил, чтобы уничтожить все живое в лесу. Гуманный противник на это не пойдет. Била Хурума не слабый и не гуманный противник.

— В таком случае его надо остановить, — сказал я.

— Или убить, — добавил Айари.

— Его хорошо охраняют, — заметил человек слева от меня.

— Естественно, — сказал Айари.

— Наша единственная надежда, — произнес человек слева, — это победа отряда Кису.

— Пять дней назад аскари ушли в джунгли на каноэ, чтобы выманить его на открытый бой.

— Сейчас, наверное, бой уже закончился, — сказал человек слева.

— Думаю, еще нет, — возразил я.

— Почему? — спросил Айари.

— Потому, что у Кису мало людей. Он будет долго маневрировать, прежде чем решится дать сражение.

— Если только его не заставят, — проворчал Айари.

— Интересно, каким образом?

— Нельзя недооценивать аскари Билы Хурумы.

— Ты так говоришь, — сказал я, — будто они профессиональные воины, умеющие вести разведку, наносить удары по флангам и отрезать отступление.

— Тише! — воскликнул вдруг Айари и поднял руку. — Слышите?

— Да, слышим, — ответил я. — Можешь разобрать, о чем идет речь?

— Тише! — нетерпеливо сказал Айари. — Я слушаю.

Барабан бил всего в двух пасангах от нас, но едва он замолчал, застучал другой, уже с противоположной стороны болота. Так с одной точки на другую передавалась информация для травяного дворца Билы Хурумы.