Хроники противоположной Земли (№13) - Исследователи Гора

Девушка в ужасе уставилась на претора. Стражник уже накинул на ее шею длинную веревку.

— Доля тарска, — объявил претор, — которую обнаружили во рту обвиняемой, конфискуется в пользу порта.

Последнее решение было вполне справедливо. Рабы не должны иметь собственности. Они сами — собственность.

Новоиспеченную рабыню увели.

Я заметил, что Улафи, капитан «Пальмы Шенди», и его первый помощник стоят рядом со мной.

— Я бы хотел поехать на вашем судне, — произнес я.

— Только не говори, что ты кузнец, — проворчал Улафи. Я пожал плечами:

— Какая тебе разница? Я плачу деньги.

— Мы не берем пассажиров, — произнес он и зашагал прочь.

Претор занялся человеком по имени Бем Шандар из Табора. Тот уже заполнил необходимые бумаги. Парень хотел получить обратно отобранные у него деньги. Толпа Рассеивалась.

— Капитан! — крикнул я вслед Улафи.

Он обернулся.

— Я готов заплатить за проезд серебряный тарск.

— Похоже, тебе не терпится покинуть Порт-Кар, — усмехнулся он.

— Может, и так, — согласился я.

— Мы не берем пассажиров, — повторил он. Помощник даже не взглянул в мою сторону. Я вернулся к стражникам претора.

— Какие вы предприняли меры по розыску беглой рабыни? — строго спросил я.

— Ты с «Пальмы Шенди»? — спросил в ответ старший.

— Надеюсь выкупить каюту, — ответил я. — И боюсь, что из-за этой девчонки капитан задержит отправление.

— Мы ее ищем, — проворчал старший группы.

— Она может одеться как самка урта, — сказал я.

— Нам это известно, горожанин, — строго произнес он.

— Мне попалась одна в тряпках самки урта, — вмешался в разговор один из стражников, — но когда я проверил бедро, клейма на нем не было.

— Где ты ее видел? — спросил я.

— Возле Пряной пристани.

— Спасибо, стражник, — сказал я.

Судя по всему, белокурая беглянка разработала целую стратегию бегства. Не думаю, чтобы она воспользовалась дорожками вдоль каналов. Они слишком узкие, там ее легко бы схватили. Опасность подстерегала рабыню возле городских ворот, хотя она, конечно, об этом не знала. Вряд ли она рискнула бы украсть лодку. Маловероятно, чтобы неподготовленная землянка сумела справиться с горианским судном. Кроме того, в море ее задержали бы мгновенно. Самка урта в лодке всегда вызывает подозрение, поскольку лодку она может только украсть. Уйти по крышам беглянка тоже не могла, учитывая архитектуру большинства зданий Порт-Кара. Я уже не говорю о том, что никто не впустил бы ее в дом. Скорее всего, она попытается пробраться на рынки или останется вблизи верфи. Рынки располагались в противоположной части города. Дороги к ним она не знала. По всему выходило, что рабыня где-то рядом. Она могла забраться между коробок, укрыться парусиной, спрятаться под бухтами каната. Стражники, конечно, рано или поздно ее найдут и доставят претору.

Я уже дошел до Пряной пристани. Вообще-то я не надеялся с первого раза выйти на ее укрытие. Девушка была очень сообразительна, иначе ее не выбрали бы в качестве агента кюров.

Я схватил темноволосую самку урта за руку.

— Отпусти! — завизжала она. — Я ничего не сделала.

Я несколько раз хорошенько ее встряхнул.

— О! О! — кричала она.

Тогда я перестал ее трясти и немного приподнял. Пальчики ног девушки едва касались земли. Она смотрела на меня полными ужаса глазами. Похоже, она была готова мне помочь.

— Я знаю, где прячутся девушки, — произнесла она. — За патовыми тавернами в аллее Лент.

Я отпустил ее, и она повалилась на колени.

Канал Лент — один из наиболее известных в Порт-Каре каналов. К югу от него отходит более узкий канал, который называется Притоком Лент. Только что рассвело, а значит, из таверн скоро начнут выбрасывать накопившийся за ночь мусор. Самки уртов стараются не пропустить такие моменты.

До прилива оставалось не более часа. Я быстро перешел через два моста и направился на восток, в сторону канала Лент. Как и многие каналы, он не связан напрямую с морем. К слову сказать, на многих каналах Порт-Кара построены плавающие мосты. При ненадобности их прижимают к берегу. Это позволяет проходить по каналам крупным торговым судам, а в случае войны дает возможность отсекать целые районы города. Таким образом, каналы успешно выполняют роль оборонных рвов. Как правило, плавающие мосты разводят между восьмым и десятым аном, а потом Между пятнадцатым и семнадцатым. Почти во всех домах Порт-Кара есть лодки. Как правило, это плоскодонки с oдним веслом, которое служит и рулем. Пользоваться ими умеют даже дети. Разумеется, существуют и другие суда. Весьма популярны плоты. Передвигаются на них при помощи шеста. Вдоль берегов крупных каналов всегда стоят сотни суденышек. На ночь их прикрывают парусиной.

Я увидел ее почти сразу. Вместе с десятком других побирушек она рылась в мусорных баках возле таверны «Серебряный ошейник». После того как нищие перероют баки, мусор вывалят в каналы. Разумеется, работники таверны могли бы и сразу выбросить мусор. Подобное делалось из обычного сострадания.

Я посмотрел на девушек. Все они были похожи друг на друга. У всех были красивые ноги, все были одеты в тряпье, и все были босы. Блондинка прикасалась к мусору с отвращением — сразу видно, что это занятие ей противно и непривычно. Остальные не обращали на нее никакого внимания. Пожалуй, только это и выделяло беглянку из шайки попрошаек. В остальном она была такая же грязная и такая же хорошенькая.

Неожиданно наши взгляды встретились. Блондинка вздрогнула, потом успокоила себя тем, что я не могу ее знать. В конце концов, она обыкновенная самка урта. На ней даже не было клейма. Стараясь во всем походить на самку урта, она глубоко засунула руку в мусорный контейнер и вытащила оттуда половину горианской груши. К мякоти прилип кусок сыра. Не думаю, чтобы за ночь эта еда могла испортиться, между тем, когда блондинка поднесла находку ко рту, ее чуть не вырвало.

В это время высокая красивая девушка резко схватила ее за руку и спросила:

— А ты кто такая? Откуда ты здесь взялась? — С этим словами она вырвала у нее грушу и сыр. — Как спать с уборщиками, так вас не найдешь, как жрать — так все сбежались! Убирайся!

Голодная женщина, пусть даже и свободная, пойдет на все, лишь бы поесть. Уборщики в паговых тавернах хорошо это поняли.

— Убирайся! — повторила высокая красивая девушка.

Не думаю, чтобы блондинка поняла все, что ей сказали. Как бы то ни было, она попятилась, с ужасом глядя, как соперница впилась зубами в грушу.

— Давай, вали отсюда. Это наша территория, — повторила самка урта уже спокойнее. — Иначе свяжем и бросим в канал.

Белокурая варварка не стала испытывать судьбу и медленно отошла. Остальные вернулись к мусору.

Блондинка взглянула на меня. Она явно не знала, куда идти. Ей не хотелось проходить мимо меня, с другой столоны, оставаться с самками уртов было опасно. Она старалась во всем на них походить, даже в походке, и приближалась, старательно избегая смотреть в мою сторону. Наконец она не выдержала и посмотрела мне прямо в глаза, Нагло и откровенно, всем видом давая понять, как ей надоело бесцельно шляться по каналам.

Я развернулся и пошел следом за девушкой, стараясь держаться в двадцати — тридцати футах. Последнее вселило в нее тревогу. Она допускала мысль, что я знаю, кто она такая. Хотя, разумеется, надеялась, что это не так.

Позади нас раздался визг и крики. Две девушки сцепились между собой за лакомый кусок из помойного бака.

Я следовал за блондинкой. Предпринимать что-либо на этом этапе не имело никакого смысла, ибо девчонка и так шла в нужную мне сторону.

Спустя некоторое время мы натолкнулись на четырех самок уртов. Опустившись на животы, они пытались вылoвить из канала что-нибудь съестное.

Белокурая беглянка тут же присоединилась к ним. Бедра и лодыжки у нее были очень хороши.

Я видел, что мое присутствие весьма ее тревожит. Вытащив из воды круглую лепешку, она вызывающе взглянула в мою сторону и откусила приличный кусок. От отвращения ее чуть не вывернуло наизнанку. Тем не менее она заставила себя пережевать и проглотить пищу. Меня вполне устраивало, что она питалась помоями из канала. Чем быстрее она поймет, что она не на Земле, тем лучше.

Пожалуй, наступало время ее брать. Улафи собирался отходить с приливом.

Я остановился, порылся в мешке и вытащил из него моток веревки. Девушка непроизвольно отшатнулась. В несколько прыжков я настиг беглянку и прижал ее к стене. Она отчаянно сопротивлялась; пришлось швырнуть ее на землю и крепко связать руки за спиной.

Неожиданно на меня обрушился целый град ударов. Четыре самки урта бросились на помощь своей подруге и безжалостно молотили меня маленькими, крепкими кулачками. Я поднялся на ноги, и бродяжки отскочили, угрожающе скаля зубы. Одна из них пошла в атаку, собираясь, очевидно, расцарапать мне лицо и глаза крепкими грязными ногтями. Я дал ей пощечину, и самка урта откатилась в сторону. Похоже, так сильно ее не били ни разу в жизни. Она растерянно прижимала к губам руку. Между пальцами струилась кровь.

Вторая девушка растерянно попятилась, хотя за секунду до этого собиралась на меня напасть.

— Отпусти ее! — потребовала предводительница маленькой шайки. — Никто не имеет права так просто нас забирать. Мы все-таки свободные женщины!

— Мы позовем стражу! — предупредила другая.

Я улыбнулся. До чего же все-таки они хорошенькие. Слабые и наивные. Гордятся своей свободой. Как будто из них трудно сделать рабынь.

— Извини, что ударил тебя так сильно, — произнес я, обращаясь к лежащей на земле девушке. — Но вы меня испугали. Извини.

В конце концов, она действительно была свободной. Это рабынь можно избивать столько, сколько хочешь. Как, например, эту, которая лежала между моих ног. Скоро она это хорошо усвоит.

— Развяжи ее, — сказала старшая.

— Ты не имеешь права ее забирать, — добавила другая. — Она свободная.

— Не надо так волноваться, — усмехнулся я. — Перед вами беглая незаклейменная рабыня с корабля.

— Это правда? — строго спросила предводительница.

— Да, — ответил я. — Если хотите, можете пойти со мной к претору на верфи. Там вы все увидите сами.

— Ты рабыня? — обратилась предводительница к связанной блондинке.

— Она не понимает по-гориански, — ответил за нее я. — Во всяком случае, много не понимает. Не уверен, что до нее дошел смысл твоего вопроса.

Связанная девушка заплакала.

— Если это рабыня, — проворчала одна из самок, — то в ее интересах побыстрее выучить язык.

С последним утверждением было трудно не согласиться.

— Надеюсь, что ты все-таки не рабыня, — проворчала старшая, обращаясь к белокурой варварке. — Иначе тебе не поздоровится. Принесите веревку! — приказала она своим подругам.

— Мы пойдем к претору? — недоверчиво произнесла одна из девушек.

— Конечно, — ответила старшая. — Мы ни в чем не провинились, и нам нечего бояться.

— Там мужчины, — напомнила другая.

— Мужчин мы тоже не боимся, — парировала старшая. — Все, хватит пререкаться. Идем на пристань.

Я поднял с земли беглую рабыню и перебросил ее через плечо. Девушка заплакала. Одна из самок уртов подала мне мешок, и я зашагал к пристани Красного Урта.

— Посмотрите на бедро, — приказал претор.

— Клейма нет, — пожал плечами стражник.

Одетая в лохмотья самки урта беглянка стояла перед трибуналом претора. Стражники уже успели накинуть ей на горло свои ремни.

— Это твоя рабыня? — спросил претор Улафи из Шенди.

— Да, — кивнул капитан.

— Как ты можешь доказать, что она рабыня? — спросил претор. — Ни по телу, ни по манере двигаться этого не видно. Для рабыни она слишком закрепощена и холодна.

— Раньше она была свободной, — пояснил Улафи. — Пока Беджар не захватил «Цветок Телнуса». Она еще не привыкла к новому положению.

— А где Беджар? — спросил претор.

— Его здесь нет, — ответил Улафи. — Вчера он покинул Порт-Кар, чтобы в очередной раз попытать счастья в сияющих просторах Тассы.

— По телосложению она вполне подходит для рабыни, — заметил стражник, закончив измерять объемы стоящей на небольшом помосте девушки.

Претор кивнул. Немаловажное обстоятельство. Стражник измерил рост, объем лодыжек, горла, бедер и ширину запястий. После этого девушку взвесили.

Претор пристально посмотрел на блондинку и отчетливо произнес:

— Каджейра?

Она отчаянно замотала головой. По крайней мере, хоть что-то она понимает. И не хочет, чтобы ее считали рабыней.

Претор незаметно кивнул одному из стражников. Тот подошел к ней сзади и громко и резко крикнул:

— Поводок!

От испуга девушка едва не подпрыгнула. Между тем руки ее даже не дернулись, хотя любая рабыня непроизвольно свела бы их за спиной.

— Налу! — крикнул стражник. После этой команды рабыня должна непременно опуститься на колени.

— У меня есть бумаги, удостоверяющие, что она рабыня, — произнес Улафи и протянул документы претору. — Она не реагирует на команды потому, что ее никто этому не учил.

Претор взял бумаги. В Аре у рабынь часто снимают отпечатки пальцев. Они хранятся вместе с остальными документами.

— Кто-нибудь может подтвердить, что это рабыня Улафи? — спросил претор.

Я промолчал. Иначе мне бы пришлось признать, что я присутствовал на аукционе. Мне бы не хотелось, чтобы об этом сейчас узнали.

Четыре самки урта, с которыми блондинка вылавливала мусор из канала, напряженно следили за происходящим.

— Странно, что ее не заклеймили, — проворчал претор. — K тому же на ней должен быть ошейник.

— Ошейник у меня есть, — отозвался Улафи. — Вот, стальной, с эмблемой Шенди. Кандалы и ятаган. Кстати, я хочу отплыть с приливом. Через полчаса.

— Придется подождать, — проворчал претор.

— Надеюсь, — нервно произнес Улафи, — вы догадались послать за Вартом? Он может подтвердить мои слова.

— За Вартом послали, — кивнул претор.

Издалека, ярдов с восьмидесяти, раздался женский визг. Мне хорошо знаком этот звук. Заклеймили рабыню. Ту, которая совсем недавно называлась госпожа Саси, маленькую самку урта, сообщницу Тургуса из Порт-Кара.

— Боюсь, что доказательств у нас недостаточно, — задумчиво произнес претор. — Девчонку придется отпустить.

— Проверьте ее на возбудимость, — предложил кто-то.

— Это недопустимо, — возразил претор. — Что, если она свободная?

— Чего с ней церемониться, — не унимался мужчина. — Пусть покорчится от страсти, сразу все станет ясно.

— Я говорю — нет! — решительно сказал претор. — Сперва надо доказать, что она рабыня.

Претор пристально посмотрел на девушку, потом перевел взгляд на Улафи:

— Боюсь, придется нам ее отпустить.

— Нет! — воскликнул Улафи.

— Подождите! — крикнул кто-то. — Варт идет. Блондинка отчаянно замотала головой. Через толпу действительно пробирался не кто иной, как Варт.

— Знаешь ли ты эту девушку? — спросил его претор.

— Естественно, — ответил Варт. — Это рабыня. Ее продали вчера вечером вот этому капитану. — Он показал на Уяафи. — Я получил за нее серебряный тарск.

Претор кивнул стражнику, и тот коротким ударом повалил девушку на колени. Она находилась в обществе свободных мужчин. Стражник пригнул голову беглянки к ногам и крепко зафиксировал ее ремнем. Потом одним движением сорвал с нее лохмотья самки урта, которые она украла у Саси.

— Рабыня передается в собственность Улафи из Шенди, — объявил свое решение претор.

Раздались одобрительные крики, присутствующие захлопали. На Горе аплодируют, ударяя правой рукой по левому плечу.

— Благодарю, претор, — произнес Улафи, принимая бумаги.

— Рабыня! — завопила предводительница шайки самок уртов.

— Рабыня! Рабыня! — подхватили ее подруги, после чего все четверо набросились на белокурую беглянку и принялись нещадно ее пинать и колотить. — Подумать только, она посмела вместе с нами вылавливать помои, а сама была рабыней!

— А ну, назад! — рявкнул претор. — Назад, кому говорю! Или сейчас всех закую в ошейники!

Девушки отступили, с ненавистью глядя на несчастную.

Блондинка, похоже, окончательно пала духом. Теперь ей хотелось только одного: чтобы все наконец оставили ее в покое.

— Капитан Улафи! — сказал претор.

— Слушаю! — отозвался Улафи.

— Заклеймите ее до своего ухода.

— Конечно, — кивнул Улафи и, обернувшись к первому помощнику, добавил: — Готовьтесь к отплытию. Принесите кандалы! — приказал он другому офицеру.

Стражники тут же притащили тяжеленные кандалы. Пойманную беглянку развязали. Улафи самолично приподнял ее стройную ножку, в то время как помощник открыл кандалы. После того как ноги девушки были продеты в полукруглые отверстия кандалов, верхнюю половину надвинули на нижнюю и накрепко затянули огромные болты.

Стражник отпустил белокурую варварку, и она беспомощно замахала руками. В таких кандалах она не могла сделать и шага. Опасно было и наклоняться в стороны.

— Принесите ятаган, — распорядился Улафи. Приказание было исполнено, после чего капитан поднес к лицу девушки тяжелое сверкающее лезвие.

— Ты поняла, что не имеешь права убегать? — грозно спросил он. — Нельзя убегать!

— Нет! Нет! — испуганно замотала она головой.

Он зашел сзади и приложился ятаганом к ее ногам. — Нет! — В истерике девушка принялась кричать по-английски. — Я никуда не убегу! Клянусь!

Улафи передал ятаган стражнику, вытащил кинжал, приставил его к горлу блондинки, потом показал на претора и спросил:

— Каджейра?

Несколько минут назад она солгала претору, отрицательно ответив на этот вопрос.

— Каджейра или нет? — угрожающе повторил Улафи.

— Да! Да! — отчаянно закивала девушка. — Ла каджейра. — Похоже, на этом ее познания горианского заканчивались.

Улафи поднес кинжал вначале к ее уху, потом к носу, потом к другому уху.

— Пожалуйста, не калечь меня! — запричитала девушка. — Я солгала! Мне очень стыдно. Я — рабыня! Рабыня! Ла каджейра!

Улафи молча засунул кинжал в ножны. Девушка поняла, что за побег ей могут отрубить ноги, а за вранье отрезать уши и нос. Конечно, она по-прежнему оставалась невежественной дикаркой, но кое-что она уже узнала.

— Снять кандалы! — приказал Улафи.

Болты раскрутили, и рабыня едва не рухнула на землю.

— Связать, хорошенько выпороть и отвести в кузню.

— Если хочешь, можешь пойти со мной, — сказал он, обращаясь ко мне.

Мы дошли до кузни, где извивалась на цепи от боли только что заклейменная рабыня, бывшая леди Саси. Если ее не купят в ближайшее время по цене клейма, ее отведут на городские платформы, туда, где Центральный канал впадает в Тассу. Много за нее не дадут нигде, хотя девчонка она красивая. Увидев меня, рабыня попыталась прикрыть наготу и отвернуться. Странно, неужели она не почувствовала, как ее заклеймили?

— Разогрей железо! — сказал Улафи кузнецу.

— Тал, — произнес кузнец, обращаясь ко мне.

— Тал! — ответил я.

— Железо у нас никогда не остывает, — добавил кузнец.

Тем не менее он кивнул своему помощнику, парнишке лет четырнадцати, и велел ему раздуть угли. Тот схватил меха и принялся раздувать пламя. Из раскаленных углей торчали рукоятки шести клейм.

Я выглянул из дверей кузни. Ярдах в восьмидесяти от нас уже начиналась экзекуция. Девушка стояла на коленях, привязанная к позорному столбу. После первого удара она дико завизжала, потом лишь извивалась и стонала. Похоже, она не поняла, что ее будут пороть. Мимо, не обращая на происходящее особого внимания, сновали горожане. Воспитание рабыни на Горе — дело привычное.

— У меня есть пять клейм, — сказал кузнец. — Стандартное клеймо каджейры, Дина, Пальма, знак Трева и знак Порт-Кара.

— Нам надо заклеймить простую рабыню. Думаю, лучше всего подойдет знак каджейры.

Между тем девчонку уже выпороли. Самостоятельно идти она не могла, поэтому матрос с корабля перебросил ее через плечо и донес до кузни. Блондинка была в полуобморочном состоянии. Думаю, до этого дня она и понятия не имела о том, что может сделать простой кнут.

К слову сказать, порка была короткой и щадящей, вряд ли больше десяти — пятнадцати ударов. Вообще порка имеет огромный смысл. После нее рабыня всеми силами старается угодить хозяину.

На корабле Улафи начали поднимать паруса. Моряки заносили на палубу невольничью клетку и шест.

Матрос сбросил белокурую варварку на пол кузни. Кузнец тут же ее поднял и уложил на козлы для клеймения. Руки девушки легли в специальные поручни, где их прочно зафиксировали ремнями. Ноги прикрутили к вращающейся платформе.

— Левое или правое бедро? — поинтересовался кузнец.

— Левое, — ответил Улафи. Обычно клеймо ставят на левом бедре. В исключительных случаях клеймят правое или низ живота слева.

Кузнец повернул вращающуюся платформу так, чтобы нам было лучше видно левое бедро женщины. Оно было просто великолепно. На таких бедрах клейма смотрятся особенно красиво. Кузнец закрепил платформу, обеспечив абсолютную неподвижность всей конструкции.

Я посмотрел в округлившиеся от ужаса глаза блондинки. Похоже, она не понимала, что происходит.

Кузнец вытащил из жаровни клеймо, показал его девушке и произнес:

— Еще чуть-чуть. — С этими словами он засунул клеймо обратно.

Я усмехнулся. Она пыталась бежать. Потом солгала претору. И никто не побеспокоился отрубить ей ноги, нос и уши. К ней проявили невиданное милосердие. Ее всего-навсего выпороли. С другой стороны, невежественная варварка не сознавала всей тяжести своих проступков. Надеюсь, теперь она поймет, что на Горе надо вести себя как положено. В следующий раз так легко ей не отделаться.

— Она многое пережила, — заметил я.

— Понятно, — кивнул кузнец. — Не волнуйся, железо она почувствует.

Он схватил девушку за руку и весьма грубо встряхнул ее, после чего залепил две увесистые пощечины. Она застонала.

— Можно? — спросил я, кивая на ведро с водой в углу кузни.

— Конечно, — отозвался он.

Я вылил ведро ей на голову. Девушка зафыркала и забилась в судорогах. Потом она испуганно уставилась на меня. Взгляд ее был уже ясен. Постепенно к ней начала возвращаться боль после перенесенной порки. Но шок миновал. Рабыня пришла в себя. Она полностью отдавала отчет в происходящем и была готова к клеймению.

— Клеймо готово, — объявил кузнец и продемонстрировал замечательное клеймо, раскаленное до яркого белого цвета. Улафи бросил кузнецу медный тарск и сказал:

— Если не возражаешь, клеймо поставит мой приятель. Я посмотрел на него. Он улыбнулся.

— Ты ведь, кажется, кузнец? — насмешливо спросил капитан.

— Может быть, — улыбнулся в ответ я.

— Судно готово к отплытию, — доложил заглянувший в кузню первый офицер.

— Хорошо, — кивнул Улафи.

Я натянул кожаные перчатки и принял из рук кузнеца раскаленное клеймо. На мне была одежда кузнеца, и он не сомневался, что я принадлежу к его касте.

Улафи пристально следил за моими движениями.

Я поднес клеймо к лицу девушки, чтобы она смогла хорошенько его разглядеть.

— Нет, нет, — застонала она. — Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне этим.

Женщинам обязательно демонстрируют раскаленное клеймо, чтобы они оценили его силу, жар и значимость.

— Умоляю, не надо! — закричала она.

Я посмотрел на нее. До сих пор я не воспринимал эту девчонку как агента кюров. Я видел в ней обыкновенную красивую женщину, которую неплохо было бы обратить в рабство.

Она попыталась вырваться. Девушка могла пошевелить руками и верхней половиной тела. Бедра были закреплены намертво. Конструкция козел предусматривала полную неподвижность бедер в момент нанесения клейма.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она в последний раз.

Я заклеймил ее.

— Отличная работа, — похвалил Улафи.

Девушка повизгивала от боли, когда кузнец развязал ее руки. Улафи тут же надел на блондинку наручники. Едва кузнец развязал ее бедра, как она бессильно повалилась на пол кузни. Улафи грубо поднял девчонку за волосы и надел на шею ошейник, который тут же забил стальными заклепками. Ошейник был украшен пятью пальмами и гербом Шенди: кандалами и ятаганом.

— В клетку и на корабль, — распорядился Улафи.

Матросы немедленно исполнили приказ.

Теперь она никуда не убежит. Я облегченно вздохнул. С ее помощью я смогу выйти на Шабу, географа из Ананго, исследователя экватора. В моей сумке лежали записки к банкирам Шенди, а также фальшивое кольцо, которое находилось при девушке в момент ее пленения.

— Спасибо, что заклеймил рабыню, — сказал Улафи.

— Пустяки, — отмахнулся я.

— Нет, правда, ты поставил ей отличное клеймо. Со временем она это оценит. Я пожал плечами.

— Капитан, — произнес я.

— Да?

— Я хотел бы сесть на ваш корабль.

— Добро пожаловать, — улыбнулся он.

— Спасибо.

— Это обойдется тебе в серебряный тарск.

— О, — произнес я.

— Я купец, — пожал он плечами.

Я вручил ему серебряный тарск и повернулся к кузнецу:

— Желаю тебе удачи.

— И я желаю тебе удачи, — ответил он.

Хорошо, что мне доводилось клеймить женщин раньше.

Выйдя из кузни, я увидел бывшую самку урта по имени Саси. Руки женщины были скованы перед грудью, на шее висел ремень.

— Не продали? — спросил я сопровождающего ее человека.

— Да кому она нужна? — раздраженно ответил он. — Бывшая самка урта. Вот, веду на городской аукцион.

Маленькая темноволосая рабыня посмотрела на меня и отвернулась.

— Сколько ты за нее хочешь? — спросил я. Девушка испуганно затрясла головой.

— Клеймение обойдется в медный тарск, — проворчал сопровождающий.

Я бросил ему монету.

— Забирай, она твоя. — С этими словами он развязал ее руки и снял ремень с шеи.

— На колени, — приказал я.

Девушка опустилась на колени, после чего распростерлась на земле и прошептала:

— Я твоя, господин.

Я приказал ей подняться, снова связал руки и вытащил из сумки заранее приготовленный ошейник.

— Умеешь читать? — спросил я, ткнув ошейником ей в лицо.

— Нет, — покачала она головой.

— Здесь написано: «Принадлежу Тэрлу из Телетуса».

— Да, господин, — прошептала она.

После этого я надел на нее ошейник. Рабыня мне не помешает. Она послужит лишним доказательством тому, что я кузнец из Телетуса. Правда, я собирался купить девчонку в Шенди, но ждать не было смысла. Надпись на ошейнике должна успокоить Улафи, который показался мне смышленым и подозрительным человеком. У моей рабыни именной ошейник. Какие еще нужны доказательства моей порядочности?

— Есть ли при ней какие-нибудь документы? — спросил я.

— Никаких, — покачал головой сопровождающий. — Хватит клейма и ошейника.

— Ладно, — кивнул я и повернулся к рабыне: — Видишь вон тот корабль?

— Вижу, — ответила она.

— Беги туда со всех ног и скажи, чтобы тебя посадили в клетку.

— Хорошо, господин. — Рабыня побежала к пристани.

Я забросил сумку за плечо и неспешно пошел в ту же сторону. Когда я поднялся на палубу, девчонка уже сидела в крошечной клетке. Рядом с ней стояла клетка с белокурой дикаркой.

— Ты! — зашипела она, увидев блондинку. Моя рабыня сразу же узнала девушку, которая стянула с нее тряпье самки урта, когда она лежала связанная со своим напарником Тургусoм из Порт-Кара, ожидая прибытия стражи. — Каджейра!

В глазах блондинки заблестели слезы. Стиснув кулачки, она с ненавистью посмотрела на соседку и презрительно произнесла:

— Сама каджейра!

— Отдать швартовы! — прозвучала резкая команда.

Матросы уперлись шестами в дно, выводя «Пальму Шенди» из гавани. Ветра не было, паруса свисали с мачт.

Старший офицер отдавал команды. Капитан судна Улафи стоял на мостике.

— Готовы, — доложил второй офицер. Матросы подняли весла.

— Пошли! — скомандовал второй офицер, исполняющий обязанности старшего весельной группы.

Длинные весла опустились в зеленую воду Тассы, корабль медленно заскользил по волнам в сторону открытого моря. Легкий ветерок со стороны Порт-Кара наполнил паруса.

— Суши весла! — скомандовал второй офицер.

Я следил, как медленно растворяются в дымке очертания Порт-Кара. Над нами простиралось безоблачное голубое небо.

Потом я подошел к клетке с приобретенной рабыней.

— У меня нет имени, — произнесла девушка. Последнее было правдой: имени у нее не было, как у табука или самки верра. Я ее купил и до сих пор никак не назвал.

— Тебя зовут Саси, — объявил я.

— Да, господин, — склонила она голову. Ее и раньше так звали, но теперь это будет ее невольничье имя.

Ко мне подошел второй офицер, уже освободившийся от обязанностей старшего весельной группы.

— За провоз живности дополнительная плата, — объявил он, указывая на клетку. — Медный тарск.

— Разумеется, — ответил я и вручил ему деньги.

В соседней клетке сидела на коленях агентесса кюров — связанная голая женщина. Я посмотрел на свежее клеймо на обожженном бедре. Это было маленькое, четкое, аккуратное и глубокое клеймо, по которому любой человек поймет, что перед ним рабыня.

Улафи, купец и капитан, гордо прохаживался по мостику.

Я подошел к борту. Над моей головой хлопали тяжелые паруса, поскрипывали мачты, канаты и веревки. Я с наслаждением вдыхал пьянящий свежий запах сияющего моря Тассы. Какой-то матрос затянул песню Шенди, другие тут же ее подхватили.

Порт-Кар скрылся из виду.

5. МЫ ПЛЫВЕМ В ШЕНДИ

— Леча! — крикнул второй офицер над ухом белокурой дикарки. Она тут же вскинула голову и протянула руки для связывания.

— Наду!

Девушка стремительно развернулась на месте, упала на колени, широко развела бедра и опустилась на спину. Это была поза рабыни для наслаждений.

— Суда, каджейра!

Она выпрямила ноги и широко развела их в стороны.

— Бара, каджейра!

Она перекатилась на живoт, слегка приподнялась и скрестила ноги для связывания.