– Решено, одного мы тебя не отпустим, – сказал Танкред.

И пятеро друзей двинулись к выходу, предупредив мисс Инглдью, что отправляются за вербеной. Та проводила их встревоженным взглядом, но спрашивать ничего не стала: она была занята пожилой четой, искавшей какую-то редкую поваренную книгу, посвященную исключительно кексам. Однако, когда покупатели наконец удалились, мисс Инглдью прошла в заднюю комнату и взгляд ее упал на раскрытый том энциклопедии. Прихватив его с собой, мисс Инглдью вернулась за прилавок и погрузилась в чтение, бормоча: «Целебное… римляне… чары…»

Затренькал колокольчик, и в книжную лавку вошли две девочки.

– Чем могу помочь? – вежливо осведомилась хозяйка.

– Мы не за книгами, – ответила прехорошенькая белокурая девочка с кукольным личиком. – Мы ищем друзей.

– Они, кажется, недавно вышли из этого магазина, – добавила другая, низенькая и кругленькая. – Мы не успели их догнать.

– А, так вы про Эмму, мою племянницу! – сообразила мисс Инглдью.

Девочки, пришедшие не за книгами, тем не менее подошли к прилавку, и белокурая без спросу развернула к себе энциклопедию:

– Вербена? Очень интересно.

– Да. – Мисс Инглдью закрыла книгу.

– Скажите, пожалуйста, а куда пошла Эмма и все остальные? – спросила кругленькая.

– Понятия не имею.

– Вот досада! А мы-то хотели встретиться, – посетовала кругленькая.

– Какая жалость, – заметила мисс Инглдью, которой отчего-то показалось, что девочки лгут. Они обе не понравились ей с первого взгляда. Особенно белокурая – глаза у нее были непонятного цвета и вроде бы даже переливались, от чего делалось не по себе.

– Что ж, – вздохнула белокурая, – попробуем их догнать. – Она широко улыбнулась мисс Инглдью, показав ровные белые зубки.

– Всего хорошего. – Мисс Инглдью подождала, пока девочки выйдут за дверь, и понесла книгу обратно на полку.

– И что они только затеяли? – вздохнула она.

Между тем Чарли и компания добрались до Банковской площади и уже хотели углубиться в темную щель Сквознякового проезда, когда оттуда выплыла дама в красных туфлях.

– Тетка Венеция! – шепотом объяснил остальным Чарли. – Бегом, пока она нас не заметила!

Перебежав дорогу, они спрятались под шатром, образованным темными ветками высокой ели, что росла посреди площади, – переждать, пока тетка Венеция не скроется из виду. Она направлялась в ту сторону, откуда они только что пришли, но по пути неминуемо должна была миновать ель. Ближе… ближе… вот уже виден золотой замочек на кожаной сумочке… Чарли поспешно затолкал друзей поглубже в полутьму.

Тетка Венеция остановилась в нескольких шагах от елки. Чарли померещилось, что она вот-вот заглянет под ветки. Но тетка помедлила секунду-другую и продолжила свой путь.

Выждав для верности еще минуту, друзья выбрались из укрытия и под предводительством Чарли зашагали к Сквозняковому проезду. Здесь, как всегда, было мрачно и темно.

– Что за жуткое место! – воскликнула Оливия. – И кто только тут живет?

– Мои тетки. Мадам надзирательница в том числе, – сказал Чарли.

Компания, озираясь и вздрагивая, прошла мимо полузаброшенных домов, мимо мусорных баков, из которых то и дело выскакивали крысы, и очутилась перед тремя домами, стоявшими в ряд. На каждом значился номер «13».

– Который из них нам нужен? – спросил Лизандр.

– Тетка Венеция живет слева, значит, если по старшинству, Юстасия – посредине.

– Думаешь, она дома? – приглушенно поинтересовалась Оливия.

– Не знаю, – пожал плечами Чарли. – Но я и не собираюсь стучаться к ней в дверь.

– А как мы попадем в сад? – удивилась Эмма.

Чарли как-то не додумался обмозговать это заранее, но, к счастью, Танкред быстро сориентировался. Пока остальные вертели головой, он уже отыскал маленькую железную калитку.

– Нам сюда, – поманил Танкред друзей.

За калиткой открывался узкий проход между домами номер двенадцать и тринадцать. Было совершенно очевидно, что он и ведет в сад на задах дома.

Калитка издала пронзительный ржавый скрип, и Чарли, замыкавший экспедицию, нервно оглянулся на теткин дом. Но в боковой стене было только одно окно, на самом верху, да и то занавешенное, хотя и открытое.

Оказалось, что сады имеются на задах каждого из домов Сквознякового проезда, причем разделяла их высокая каменная ограда. Почти из каждого сада можно было попасть на зады Банковской площади, кроме сада, примыкавшего к тринадцатому номеру, – в него с улицы было не войти, только из дома.

– Ничего не поделаешь, Чарли, придется тебе перелезть через ограду. Забирайся ко мне на спину, – предложил Лизандр.

– Мы постоим на карауле, – вызвалась Эмма.

– А я с Чарли, – сказал Танкред.

– Нет, я! – вмешалась Оливия. – Ну пожалуйста!

– Чш-ш! Полезли втроем, только не шумите! – шикнул на них Чарли, опасливо озираясь.

Стоило мальчику вскарабкаться на спину Лизандра и глянуть через стену, как стало ясно: в этом саду без помощников ничего не найдешь. Чего тут только не росло: и кустарники, и травы, и цветы; там, где не было грядок или клумб, зеленым ковром топорщился мох. Настоящие джунгли!

– Ого! – поразилась Оливия, последовавшая за Чарли. – Ну, с чего начнем?

Танкред предложил действовать планомерно и двигаться от садовой ограды к дому. Чарли сразу понял, что прочесать сад будет непросто: зелень росла так плотно, что нельзя было сделать и шагу, чтобы не наступить на цветок или ветку. Больше всего ущерба причиняли саду тяжелые фиолетовые ботинки Оливии: она все время спотыкалась и хрупкие стебли зловеще хрустели у нее под ногами. Чарли изо всех сил старался не оглядываться, но спиной чувствовал, что Оливия давит самые редкие растения.

Молча обшаривали они сад, лишь изредка переговариваясь: «Кажется, нашел… Ой, не то!»

Экспедиция уже почти уперлась в стену дома, когда Чарли услышал, как что-то маленькое и твердое упало на широкую каменную ограду, отделявшую сад тетки Юстасии от соседнего. Забыв об осторожности, он метнулся посмотреть, что это, и в руках у него оказался гладкий серый камешек – подозрительно знакомый. Чарли наморщил лоб, и до него дошло. «Мистер Краплак! – пробормотал мальчик себе под нос. – Ну точно, сверкающие камни!» Однако откуда взялся камешек? Из дома тетки Юстасии или из соседнего, тетки Венеции?

– Чарли, ты как, нашел? – громким шепотом спросил Танкред.

– Нет, но…

С той стороны ограды донесся свист.

– Берегись, Чарли! – позвал Лизандр. – В доме что-то происходит!

Внутри мрачного дома и впрямь послышались голоса, то самое окно в боковой стене захлопнулось, а потом раздались торопливые шаги.

– Надо давать деру! – решила Оливия.

– Но я так и не нашел вербену, – возразил Чарли.

– В другой раз, сейчас не до этого! – Танкред дернул его за рукав.

Но Чарли не поддавался – ведь другого раза может и не быть. Он завертелся волчком, щуря глаза и всматриваясь в растения, хотя перед глазами у него уже рябило от зелени. Танкред с Оливией, перепрыгивая через грядки, мчались к ограде.

– Чарли, осторожнее! – крикнул Танкред. Скрипнула дверь: кто-то вошел в сад. Тетка Юстасия!

И тут Чарли наконец-то увидел вербену – прямо у себя под ногами. Но аккуратно срывать побеги было некогда, он наклонился и выдернул весь кустик с корнем.

– Ты что, с ума сошел? – завопила тетка Юстасия и сбежала по ступенькам крыльца.

Чарли, давя растения, побежал к ограде, через которую уже перелезала Оливия. Мальчик быстро уцепился за каменную стену и приготовился подтянуться, но под ногами у него что-то хрустнуло, и он почувствовал, что проваливается под землю. Чарли отчаянно завопил, пытаясь ухватиться за ближайшие кусты, которые, конечно, как назло, оказались колючими. Но и кусты не помогли: он проваливался все глубже.

– Ха-ха-ха! Попался в мою ловушку, безмозглый сопляк! – заклекотала тетка Юстасия.

– Чарли, ты где там застрял? – тревожно пискнула Оливия.

– Помогите! – Чарли пытался ухватиться за края ямы, но тщетно: земля была мокрая, а из нее торчали скользкие корни и еще какая-то гниль.

Из всех теток у Юстасии был самый противный смех, и теперь она стояла над ямой и заходилась трескучим злорадным хохотом. Чарли старался не смотреть вверх, чтобы не видеть ее бурые чулки и пожелтевшие нижние юбки. Он зажмурился и из последних сил позвал на помощь.

– Какая уж тут помощь! – Тетка Юстасия фыркнула. – Ты попался, как крыса в ловушку, Чарлз. Что бы мне такое с тобой сделать?

Чарли не выдержал и открыл глаза.

– Детей обижать нельзя, – вызывающе сказал он. – Тем более – родных. Тем более – старушкам.

– Ах, нельзя? Ничего не поделаешь, придется, – отрезала тетка. – А если ты…

Фраза оборвалась, и тетка Юстасия внезапно подлетела в воздух легче пушинки. Чарли разинул рот от изумления, но тетка взвилась в небо и пропала в туче кружащихся листьев. Вокруг Чарли завывал ветер, взметая с земли прутики, комья земли, листья, – настоящий смерч!

– Танкред, – выдохнул Чарли.

Над краем ямы появились две пары рук.

– Вылезай, Чарли, – сказал голос Танкреда; самого его даже видно не было из-за листьев и прочего.

– Танкред разобрался со старой мымрой, – непочтительно сообщила Оливия, – так что пошли.

Но Чарли было даже не дотянуться до кончиков ее пальцев.

– Не достать! – крикнул он. – Мне никак! Появилась еще одна пара рук – темнокожих, крепких и длинных.

– Подпрыгни, Чарли! – настойчиво сказал Лизандр. – Подпрыгни и ухватись за меня! Ну же! Мы тебя вытащим!

Чарли нашарил оброненную вербену, зажал ее в зубах и послушно подпрыгнул. Лизандр поймал его за левую руку, Оливия с Танкредом – за правую, ногами Чарли уперся в стенку ямы и принялся карабкаться наверх. Особенно трудно было не выронить драгоценную вербену. Кроме того, неподалеку кто-то пронзительно визжал, и, только очутившись на поверхности, Чарли понял, что голос принадлежит тетке Юстасии. Визг доносился из-под зеленого кургана, увенчанного перепутанными стеблями и травой. Курган пытался встать, но падал под натиском неутихающего штормового ветра.

– Прекратите! – визжал курган. Но Чарли с друзьями уже неслись к садовой ограде.

Лизандр подтолкнул Чарли снизу, и экспедиция, перевалившись через каменную стену, рухнула в проулок, задыхаясь от хохота.

– Что случилось? – взбудораженно спросила Эмма, которой, даже привстав на цыпочки, не удалось разглядеть происходящее в саду.

– Танкред… своим фирменным приемом… ох… и теперь тетка Чарли стала похожа на компостную кучу! – с трудом выговорила сквозь смех Оливия.

– Она тебе этого не простит, Чарли! – Перепуганная Эмма даже не засмеялась.

Решив пока что не думать о мести тетки Юстасии, Чарли быстро вынул изо рта вербену, сплюнул комья земли, наспех отряхнулся и вслед за друзьями поспешил прочь от теткиного сада.

Когда вся компания вновь очутилась в Сквозняковом проезде, перед тремя фасадами с номером «13», Эмма – единственный предусмотрительный участник экспедиции – вытащи из кармана пластиковый пакет и протянула Чарли.

– Мы бы без тебя просто пропали! – благодарно сказал тот, укладывая кустик вербены в пакет – прямо как был, вместе с корнями.

– Раз у нее есть корни, можно будет ее посадить, и она приживется, – предложила Эмма.

– Сначала надо проверить, сработает она или нет, – резонно заметил Чарли.

После Сквознякового проезда даже угрюмая Банковская площадь показалась друзьям милым и приятным местом: здесь сияло солнце и было значительно теплее. Можно подумать, что в Сквозняковый проезд солнечный свет не заглядывает вообще никогда и там царит вечный сумрак – сырой, холодный и пугающий. Компания с удовольствием подставила носы под солнечные лучи.

– Кстати, Чарли, а что ты там такое рассматривал, когда твоя тетка выбежала в сад?

Чарли хлопнул себя по лбу, потом поспешно полез в карман: в суматохе он и думать забыл про камешек.

– Вот это, – сказал он, показывая друзьям раскрытую ладонь, на которой поблескивал гладкий серый голыш.

– Где-то я уже видел такой, – задумчиво протянул Лизандр.

– Это мистера Краплака, точно вам говорю, – уверенно сказал Чарли. – Те камешки, которые он заставлял сверкать, выглядели именно так.

– Да, ты прав, – согласилась Оливия, – но вот вопрос: каким образом этот оказался в саду у твоей тетки?

– Кто-то бросил его из окна в сад, – объяснил Чарли. – Думаю, тетка Юстасия его где-то стащила.

Остальные закивали, ничуть не усомнившись. Но кто и зачем бросил камешек из окна, все равно оставалось непонятным. Еще одна загадка…

– Сплошные загадки! – подытожил Лизандр. – Вот что, давайте-ка встретимся завтра и решим, как быть с Рики.

– А как насчет дяди Патона? – напомнила Эмма. – Вдруг вербена не подействует?

– На совещание я все равно приду, – заверил ее Чарли.

На перекрестке друзья расстались, и Чарли, размахивая драгоценным пакетом, помчался домой. Ему не терпелось проверить магическое действие целебной вербены. Так, значит, первым делом надо будет накрошить часть листьев и заварить в чайнике… Взбежав на крыльцо, он рывком распахнул дверь и столкнулся с бабушкой Бон. Она что, нарочно в прихожей подкарауливала?

– Что это ты принес? – спросила старуха, подозрительно прищурившись на пластиковый пакет.

– Да так, ничего особенного… кое-какую зелень из маминой лавки, – сымпровизировал Чарли.

– Наглая ложь! Мне известны все твои сегодняшние похождения! Юстасия уже звонила! Ты просто воришка!

– Нет. – Чарли попятился.

– Отдай пакет! – потребовала бабушка Бон.

– Не отдам! – крикнул Чарли.

Старуха попыталась выхватить у него мешок, но тут, откуда ни возьмись, на крыльцо в один прыжок взлетел большой пес соломенной масти и врезался в бабушку Бон так, что она отшатнулась.

– Боб! – воскликнул Чарли и вместе со Спринтером-Бобом скатился с крыльца, провожаемый злобными воплями старухи:

– Стой! Чарлз! Вернись, кому сказано! Ну смотри у меня! Это тебе с рук не сойдет!

Чарли, задыхаясь, на бегу спросил у пса:

– Откуда ты взялся? Ты мне просто жизнь спас!

Спринтер-Боб, конечно, не ответил, но стоило Фиделио показаться из-за поворота, как чудо объяснилось.

– Привет, Чарли! Он убежал от меня, – на бегу сообщил Фиделио. – Наверно, учуял тебя и не вытерпел – соскучился небось. Уф, еле догнал. Понимаешь, пришел я в «Зоокафе», думал – ты там, а напоролся на Нортона Кросса. Он мигом взял меня в оборот – сунул поводок и отправил гулять с Бобом. Говорит, совести у нас нет.

– Я забыл, – устыдился Чарли. – Все время забываю с ним погулять, дел, понимаешь, выше головы. Извини, Боб, – добавил он и потрепал радостного пса за ухо.

– Так где ты пропадал? И что нового? – поинтересовался Фиделио, сбавив скорость.

Чарли рассказал о походе в Сквозняковый проезд за целебной вербеной.

– Эх, жалко, меня там не было. – Фиделио явно расстроился, что пропустил такую авантюру. – Знаешь что, пошли-ка к нам домой – пересидишь, пока твоя бабушка не поостынет.

Чарли охотно согласился.

Спринтер-Боб, правда, ликования не выразил, но пес был настолько счастлив встречей с Чарли, что готов был ради общения с ним стерпеть даже визит в ужасный шумный дом, где все время что-то грохотало, звенело и завывало, а хозяева даже разговаривать нормально не умели.

Пса можно было понять: все семеро братьев и сестер Фиделио играли на разных музыкальных инструментах, и, когда ни приди, хотя бы пятеро из них что-нибудь да репетировали. Кроме того, папа Фиделио, мистер Дореми, изъяснялся оперным речитативом – у него был роскошный бас, от которого дрожали стекла, ну а мама обладала пронзительным сопрано. Словом, дом семейства Дореми едва ли не круглосуточно напоминал не то гигантскую музыкальную шкатулку, не то плод воспаленного воображения какого-нибудь сумасшедшего авангардного композитора.

– Идем на чердак, – перекрикивая обычную какофонию, предложил Фиделио, как только они переступили порог. – Там потише.

Спринтер-Боб, прижав уши, тенью проследовал за мальчиками вверх по лестнице, вздрагивая всем телом от каждой рулады на трубе, барабанной дроби или скрипичного аккорда.

На чердаке семейство Дореми держало сломанные музыкальные инструменты. Здесь было прохладно и полутемно. Фиделио усадил Чарли рядом с собой на какой-то деревянный ящик, и нашему герою пришлось рассказать всю эпопею с отправкой Скорпио домой – с самого начала. Но вот что странно: и на этот раз Чарли умолчал о таинственном полете над морем и лесом, о костре на поляне, об Алом короле и золотоглазых леопардах. Не получалось про все это рассказать – язык не поворачивался. Может, как-нибудь в другой раз, решил он.

Фиделио внимательно выслушал рассказ приятеля, потом пригладил кудрявые волосы и решительно сказал:

– По-моему, тебе сегодня лучше не попадаться на глаза бабушке. И давай-ка поставим вербену в воду, а то еще завянет.

Они спустились обратно, причем по дороге пришлось то и дело останавливаться, потому что все братья и сестры Фиделио хотели погладить Спринтера-Боба и горячо приветствовали Чарли. На кухне мальчики обнаружили миссис Дореми, которая, напевая, готовила банановый крем и настоящий домашний лимонад.

– Какой интересный цветок! – воскликнула она, когда Чарли извлек поникшую вербену из пакета. – Посадить его в горшок?

– Мам, понимаешь, Чарли нужно спрятать его у нас – от бабушки. А в горшке цветок не больно-то спрячешь. Кстати, это не просто цветок, а лекарственное растение.

– Поня-я-ятно, – нараспев откликнулась миссис Дореми. – Что ж, поступим так. В воде оно долго не простоит, так что лучше все-таки посадить в горшок. Чарли, перед уходом срежешь пучок листьев и отнесешь домой. А растение поживет у нас и, как только тебе понадобится еще, придешь и возьмешь. Устроит?

Чарли кивнул, завернул листья вербены в носовой платок и сунул в карман, к серому камешку. Затем с благодарностью принял два бутерброда с банановым кремом (один псу, один себе) и вместе с Фиделио повел Спринтера-Боба на прогулку в парк.

К четырем они вернулись, перекусили очередными удивительными бутербродами (острый сыр с ореховым маслом и яйцо с черной смородиной), а затем Чарли отвел умиротворенного пса в «Зоокафе». Он поклялся Нортону Кроссу, что завтра непременно погуляет с Бобом, и заторопился: нужно было успеть домой, прежде чем усталая мама вернется с работы и налетит на раскаленную бабушку Бон. Однако дома выяснилось, что бабушка Бон куда-то ушла, а мама как раз готовит дяде Патону чай.

– Можно, я заварю? – вызвался Чарли. Он вытащил из кармана носовой платок, развернул его и выложил на стол помятые листья. – Надо напоить дядю Патона вот этим.

– Откуда они у тебя, Чарли? – насторожилась мама.

– Из сада тетки Юстасии. Если честно, я их просто спер, – со вздохом признался Чарли, – так что, возможно, будут… э-э… некоторые неприятности.

На мамином лице тотчас возникла встревоженная полуулыбка.

– Как же без этого, – обреченно сказала она. – Ладно, будем надеяться, что чай подействует до того, как вернется бабушка Бон.

Мама положила в любимую чашку дяди Патона несколько листочков, а Чарли залил их кипятком и с удивлением стал наблюдать, как вода в чашке стремительно приобретает зеленый цвет. Выглядел напиток, мягко говоря, опасно. Неужели Скорпио все-таки обманул?

– Надеюсь, это не из тех лекарств, что больше калечат, чем лечат, – еще больше встревожилась мама. – Выглядит оно как сильнодействующее… и пахнет тоже.

– Мам, пожалуйста! Может, для дяди Патона это последний шанс! – взмолился Чарли. Подождав, пока кипяток остынет, он бережно завернул остаток вербены в платок, уложил в карман и понес ярко-зеленый пахучий чай к дяде.

Дядя Патон лежал в полутемной комнате: шторы были плотно задернуты – ни за что не догадаешься, что снаружи солнечный день.

Чарли осторожно поставил чашку на ночной столик и шепотом позвал:

– Дядя Патон, проснитесь, я принес вам попить.

В ответ раздался лишь стон.

– Дядечка Патон, пожалуйста, один глоток, а? Вам станет лучше, честное слово!

Дядя с трудом приподнялся на подушке, опираясь на локоть.

– Вот. – Чарли протянул ему чашку, которую тот принял трясущейся рукой, глядя на нее из-под полуприкрытых в изнеможении век. Затаив дыхание, мальчик смотрел, как дядя Патон подносит чашку к губам.

– Ну же, пейте! – не выдержал Чарли.

– Ты так настаиваешь, будто отравить меня задумал. – По странному сдавленному звуку, который сопровождал эти слова и, видимо, был смехом, Чарли понял, что дядя пытается пошутить.

– Я хочу вам помочь, – серьезно сказал мальчик.

Дядя сделал над собой усилие, открыл глаза, понюхал чай.

– Что ж, рискнем, – сказал он и сделал глоток. – Хм. Вкус специфический. Что это такое?

– Та самая вербена. Ну, про которую Скорпио говорил, что она вас вылечит. Я принес еще. – Он выложил на столик пучок листьев.

– Смахивает на лекарственное растение. Так-так, кажется, я даже знаю, где ты побывал, мой мальчик. – Дядя рассмеялся, и на этот раз смех получился настоящий. Потом он отпил еще чаю. И еще. И еще.

– Совсем неплохо. Особенно для лекарства, – заметил дядя Патон. – Благослови тебя небо. – Он поставил чашку на столик, откинулся на подушку и прикрыл глаза.

Чарли прихватил пустую чашку и на цыпочках вернулся на кухню.

– Как, подействовало? – спросила мама.

– Пока не знаю. Но он… он как-то сразу стал таким умиротворенным. Наверно, оно действует постепенно.

Сами не зная почему, Чарли с мамой разговаривали вполголоса и двигались крадучись. Включать телевизор они не решились – и не только чтобы не потревожить больного. Казалось, самый воздух в доме номер девять вдруг наполнился какими-то таинственными токами, словно в нем невидимками сновали какие-то духи, которых мог спугнуть легчайший вздох или шорох.

Стемнело, но бабушка Бон так и не возвращалась. Чарли живо представлял себе, что в одном из тринадцатых домов в Сквозняковом проезде сейчас идет совещание. Тетки наверняка советуются, как преподать ему, юному злодею, хороший урок – чтоб надолго запомнил. Мальчик глянул на маму, которая мирно читала, положив книгу на кухонный стол. «Пусть они там строят какие угодно козни, лишь бы маме не навредили!» – мысленно воскликнул он.

Мама вдруг оторвалась от чтения:

– Ты слышал?

Чарли кивнул. На втором этаже стукнула дверь, заскрипели половицы. Через мгновение загудели водопроводные трубы и стало слышно, как шумно льется вода. Дядя Патон набирал ванну!

Потом шум воды стих, и наверху воцарилась тишина – да такая, что Чарли слышал, как бьется его собственное сердце. И в этой многозначительной тишине по дому поплыл удивительный аромат – тот же, что и от чашки с вербеновым чаем, но в сто раз сильнее, трепетный, пряный, свежий… и волшебный.