Что до ожидания парней из армии, то здесь, как мне видится, зарыты невидимые мины замедленного действия. Девочки, ждущие из армии своих мальчиков, напоминают мне Машу Троекурову из пушкинской повести «Дубровский», а также многих литературных героинь классических произведений, сговоренных едва ли не с дня рождения заботливыми родителями. Те с пеленок присмотрели и утвердили дочери жениха, и девушка просто скована наложенными на нее обязательствами. В нашем же случае эти обязательства девушка налагает на себя сама, руководствуясь стереотипами, принятыми в определенной молодежной среде.

Все мы в большей степени состоим из атавизмов, чем даже сами об этом подозреваем. Точно так же как готовность к флирту и хорошему сексу заложена в человеческой природе, так же заложена в ней и генетическая тяга к программным состояниям. Нормальное состояние мужчины – это война. Нормальное состояние женщины – ожидание. Мужской мир исполнен ведения непрерывных войн – за тотемы карьеры, большего заработка, женщины. Воплощением своего рода, приземленной реализацией этой войны, необходимой мужскому «эго», является служба в армии. Запрограммированная же на ожидание девушка, женщина поневоле включается в эту игру еще и потому, что ее возрасту свойственно стремление к апробированному веками канону Ромео и Джульетты, в который входят ожидание, испытание разлукой, культивация этого ожидания, опыт сосредоточенности на своих чувствах, не могущих немедленно выплеснуться на того, кто является их объектом. Ведь больше, согласитесь, у женщины не будет уже возможности писать своему избраннику письма – что-то я не замечала, чтобы обремененные детьми матери семейств писали письма своим мужьям, уезжающим на «шабашку». Да и только в юном возрасте наша закомплексованная и сексуально закрепощенная современница решается говорить о своих желаниях, скуке без интимных отношений. Кстати, это еще одна сторона проблемы так называемых ранних половых связей, из-за которой бьют тревогу подростковые врачи и психологи. Девочки, выросшие в среде, где секс ассоциируется с низменным и неприличным, подсознательно готовятся принять его именно таким, и только в подростковом, тинейджерском возрасте у них достает решимости вопреки взрослым поприветствовать право на сексуальную жизнь всем своим естеством. (Потом, как правило, на голову девочку обрушивается шквал принятых в ее обществе условностей, и она принимает взгляды на интимную жизнь своих родителей, переходя от своеобразной формы бунтарства к традиционной морали со всеми ее ханжескими отклонениями.) Так вот, мы говорили о девочках, ждущих из армии своих мальчиков. В огромном количестве случаев девочка любит не своего мальчика, а свое ожидание этого мальчика, заманчивые слова «поехать на присягу», щелчок ключика, которым открывается почтовый ящик и, главное, реноме в глазах ровесников. Ведь с каким пафосом подчас девушка, изнывающая от желания пойти на дискотеку, запирается в четырех стенах и с чувством превосходства говорит своим ровесникам, что «Вася запрещает» ей ходить на дискотеки. При этом девочка испытывает восторг от дремлющего внутри женщины атавизма поклонения и подчинения, однако же… чудная и нежная эта игра перестает быть игрой, когда Вася возвращается из армии и ставится вопрос о скорейшем бракосочетании. Ведь и родители Васи считают, что сына надо скорее пристроить, чтобы не шатался допоздна по двору, потягивая дешевые вина со сверстниками, да и девушка принимает неотвратимость наползающей на нее необходимости замужества. А больше-то и не за кого. Ведь полтора года исправно ждала Васю, и пусть даже слова любви говорились без малейшего намека на истинный шквал чувств и страстей – другого Васю взять вроде бы и неоткуда. Во-первых, боязно все начинать сначала, опять же, страшно «не успеть» найти себе достойного партнера за время, отведенное социальными предрассудками для молодости и устройства своей будущей жизни. Во-вторых, а кто даст гарантию, что новый Вася откроет неизведанные глубины чувств и вообще ответит взаимностью? Дальше свадьбы и празднований обычно размышления девушки не заходят. Насколько могу я судить по своим университетским подругам, практически никто из них не задумывался о том, что происходит в семьях их потенциальных женихов, насколько малоприятные или приятные люди родители парня – ведь ясно, что так или иначе он окажется их повторением.

Именно этот вопрос я дерзнула задать себе, находясь в состоянии первой влюбленности, и именно отсутствие внятного ответа на него свело на нет перспективы моего первого потенциального брака.

Разумеется, мне были скучны мальчики-одноклассники, никому из них я писем в армию писать не собиралась, и если бы сейчас, по зрелому размышлению, меня попросили сформулировать одним предложением нечто эфемерное, вокруг чего вертелись мои девичьи мечты, я бы ответила, что это были Огни Большого Города. Нет, я и тогда не считала, что город, столица, есть ценность, за которую стоит побороться. Скорее, я подразумевала масштаб. Масштаб страсти, масштаб мужского дела, которым занимается мой избранник и которому я, конечно же, всемерно помогаю, избрав для себя ту сферу деятельности, которой посвятил себя он. Слава Богу, изучать технологии строительства мостов мне не пришлось, потому что первым моим бой-френдом стал экскурсовод местного краеведческого музея. «Сумасшедший краевед», как иронически называю я его сейчас, убедившись по прошествии пятнадцатилетнего с ним приятельствования, что он и впрямь превратился в чуточку тронутого, которому скучны во время наших редких встреч мои столичные новости и который только и ждет, когда я заткнусь, чтобы продемонстрировать мне фотографии из своей последней этнографической экспедиции и какие-то странные предметы из глубины веков, которые он выкопал из земли и по поводу которых уже успел съездить с докладом на какую-то очень важную международную конференцию таких же сумасшедших краеведов. Я была безумно влюблена в него в 17 лет, а также в18ив19. И, уехав учиться в университет, напоминала, наверное, ту самую недалекую девочку, пишущую письма своему случайному мальчику в армию затем, чтобы потом так же случайно выйти за него замуж. Пока мои однокурсницы вытаскивали магнитофон на лестничную общежитийную площадку, чтобы устроить танцы-попрыгушки с мальчиками со старших курсов и таким образом расширить свой круг из требуемых 84 парней, необходимых для выбора самого-самого, я демонстративно открывала набор почтовой бумаги и начинала строчить Вячеславу очередное абсолютно неинтересное ему письмо о том, как прошел мой день, какие умные мысли сегодня я услышала от преподавателей и какие фильмы будут показывать на следующей неделе в ближайшем кинотеатре. Я умилялась этому лубку на тему будущей интеллигентной семьи, живущей высокими идеалами образованности и сумасшедшего краеведения. Правда, мой учитель из провинции, на глазах которого развивалась в течение нескольких лет эта наша сентиментальная история, над ней посмеивался, но я тогда не понимала, почему. Впрочем, он частенько спрашивал: «Что же все-таки ты хочешь, удачно выйти замуж за этого зануду или небо в алмазах?»

Мы замечательно проводили время в мои приезды домой. В теплое время года мы шли в лес, разжигали костер, он брал с собой плед, на который мы усаживались и бесконечно разговаривали. И неумело целовались. Потом так же неумело осваивали первые опыты чувственной любви. Вячеслав был тогда очень закомплексованным молодым человеком, и мне это очень нравилось, потому что помогало скрыть собственную неуверенность в ценности своих интимных познаний. Я точно знаю, что не хотела бы исключить из своей жизни ни один из бывших в ней романов, и уж этот, самый неуклюжий, – в особенности. Мне казалось, что я его очень люблю, он, как человек постарше и поумнее, не задавался таким дурацким вопросом, а просто извлекал максимум полезных и приятных ощущений из моих визитов в родной город и из моего желания быть в эти дни с ним. Меньше всего мне хотелось загадывать на будущее и зондировать почву относительно серьезности его намерений, относительно перспектив совместной жизни. Прежде он встречался с девушкой из нашего же города, которая училась на несколько курсов старше меня, он часто укорял ее в разговорах со мной в том, что она была куда более сдержанна в интимных отношениях и вообще придерживалась консервативного принципа «до свадьбы ни-ни». Но главным образом он укорял ее в том, что именно ей, по его мнению, принадлежала инициатива их разрыва, потому что она категорически отказалась от возвращения домой после получения диплома о высшем образовании и предупредила о том, что будет искать работу и брачную партию в столице. И я понимала, что мои отношения с Вячеславом обречены развиться по тому же сценарию в случае, если я тоже посчитаю, что родного райцентра мне будет мало на целую жизнь.

Я очень любила наши трогательные встречи и разговоры о «возвышенном», я очень любила себя, пишущую ему по вечерам письма (позже я стала писать их более стильно, я писала их в полуобщих тетрадках и по окончании очередной тетрадки высылала их ему, слава Богу, что он все это, наверное, давно повыбрасывал), но вокруг происходило столько интересного – показы западных фильмов, непривычно-забавная молодежь, потягивающая по вечерам пиво в парках и скверах, столичные подруги, приглашающие к себе домой и рассказывающие о своем времяпрепровождении и своих компаниях… что я не могла всем этим не заинтересоваться. Вячеслав же к этой моей новой и полной впечатлений жизни не имел никакого отношения. И таки стала я одновременно встречаться с еще одним парнем. Познакомились мы с ним банально – мы с подругой гуляли по Александровскому саду, с завистью глядя на молодежь, чувствующую себя здесь как дома, когда к нам подошли двое юношей и предложили выпить пива вместе. В парнях не было ничего нас коробящего, и вскоре оказалось, что это такие же провинциалы, как и мы – студенты из Челябинска, «политические мальчики», приехавшие на какую-то леворадикальную тусовку. Здесь они убивали оставшиеся четыре часа до поезда. На прощание мы обменялись адресами, и я, как честный человек, Тарасу письмо написала. Каково же было мое удивление, когда на мою попытку «писать красиво» (я очень гордилась тем, что учусь на психологическом факультете и считала, что девушка, получающая высшее образование, должна изъясняться красиво, не как ПТУ-шница, у которой все «клево» да «прикольно», к тому же озадачивать молодых людей «нетривиальными» мыслями) получила восторженное письмо… причем восторг относился к моей персоне – нескладной девочке-переростку в не очень модных вещах, перешитых мамой. Мы стали переписываться, и я сполна отдалась своему хобби писать письма. Письма письмами, но роман завязался самый настоящий. Правда, о серьезной увлеченности и, как мне кажется теперь, даже первой юношеской любви речь шла только со стороны Тараса. Тогда я еще только училась быть психологом, я не понимала еще, что именно игра разнообразит жизнь и делает ее по-настоящему серьезной и наполненной волнующими событиями, но интуитивно я догадалась, что, написав в письме какую-нибудь чушь вроде: «Я не могу с тобой встречаться, потому что у меня уже есть парень», сделаю величайшую в своей жизни глупость – то же самое, что вместо цветного телевизора за ту же цену потребую черно-белый. Конечно же, я писала ему о том, как все больше и больше привязываюсь к нему и вижу в нем супергероя, как разгораются и пламенеют мои чувства. И действительно, мне становилось скучно, когда несколько дней подряд я не находила от него писем на столике для почты, кроме того, эти письма реабилитировали меня в глазах подруг по общежитию, так как мальчикам-однокурсникам уделяла минимум внимания, следовательно среди них у меня поклонников быть не могло. А за пределами университета мест, где я могла бы регулярно показываться, еще было не так много. Кроме того, в свои приезды в столицу Тарас вел себя как персонаж французского фильма о любви. Во-первых, дату приезда он держал в секрете до последнего, чтобы с какой-нибудь остановки поезда послать мне телеграмму вроде: «В шесть часов вечера у грота в Александровском саду». Во-вторых, он с ликующей улыбкой бросался мне навстречу, не забыв о дешевеньком букетике цветов. И мы шли гулять. Это было просто наслаждение – знать, что человек, проехав полстраны, спешит не в гостиницу, он спешит разыскать меня. Кстати, о гостинице. Она была невероятно важным компонентом наших отношений. Ему в его приезды действительно полагался набор каких-то ведомственных услуг, в том числе его на эти два, от силы три дня определяли на один из верхних этажей гостиницы «Россия». И, конечно же, в эти ночи с ним там была я. Мы проводили время в поцелуях и все в тех же разговорах о «возвышенном», в которых я так поднаторела с Вячеславом. Безусловно, мы занимались сексом. Точнее, учились им заниматься. Не сказать, чтобы мне это нравилось, ибо по неискушенности в этих делах Тарас с Вячеславом друг друга стоили, но… надо же учиться, да и потом, как я уже сказала, приезжал он самое большее на три дня.

Благодаря ему у меня существенно раздвинулся круг общения. Леворадикальная организация, с членами которой он общался, состояла почти исключительно из мужчин и неглупых юношей. На все свои встречи со столичными знакомыми он приводил меня, все были осведомлены, что я – девушка, которая является объектом его «серьезных намерений», и, соответственно, относились ко мне весьма почтительно. Но не до такой степени почтительно, чтобы не говорить мне комплиментов и не приподнимать таким образом мою самооценку. У меня для этих ребят была «легенда», более того, у меня был «образ». А что, как не «образ», является залогом хотя бы некоторой успешности у мужчин для такой некрасивой женщины, как я! «Образ» был – тургеневская девушка из провинции, малообразованная и неосведомленная часто об элементарном, потому со вниманием и живым интересом слушающая каждого собеседника; не стесняющаяся задавать вопросы, показывая свое дилетантство, потому дающая возможность собеседнику-мужчине всласть поговорить и распушить хвост; не стыдящаяся мимолетно погладить «любимого» по руке, или коснуться его виска беглым поцелуем, или прижаться на долю секунды к его руке, что наводило парней на мысль о невероятном шквале припрятанной от постороннего глаза сексуальности; к тому же то, что Тарас открыто демонстрировал свое обожание, убеждало его знакомых в том, что ему досталось сокровище, которое стоит того, чтобы возвести его во главу всего.

Вскоре еще одни мальчик, Дима, стал заходить ко мне в общежитие, а второй мальчик, Коля, находившийся в состоянии развода со своей женой и потому не вылезавший из депрессий и нуждавшийся в слушателе, предложил мне себя в качестве друга. Диму, хамоватого прыщавого парня, я всячески игнорировала, давая понять, однако, что искренне ему симпатизирую, но вечно занята, потому просто физически не успеваю с ним видеться. Коля же вошел в число тех людей, которых я называю «моими университетами», потому что я сразу поняла, что, общаясь с этим человеком и слушая его выкладки по самым разным темам, я даю себе возможность узнавать многое и сразу, не теряя времени на книги, ошибки, промахи и постепенное постижение всевозможных истин. Наша дружба с Колей и неудачное домогательство меня Димой завершили мою «легенду» в этой компании, и вскоре я уже не чувствовала себя белой вороной среди однокурсников – столичных жителей, потому что у меня тоже появилась своя тусовка, появилась возможность, рассказывая о прошедшем уик-энде, говорить «мы». Но главное – я получила невиданную мной доселе инъекцию уверенности в себе, потому что у меня появились друзья-мальчики. А друзья-мальчики – это великое дело. Это мужчины, которые хотя бы из дружбы всегда будут относиться к тебе и на людях и тет-а-тет как к умной и красивой женщине. Даже если ты такой не являешься. Но хотя бы частично в то, что ты имеешь право на такое к тебе отношение, они тебя поверить заставят.

Никогда, никогда не сложится у вас в голове печальный лейтмотив «этого у меня не было и никогда не будет». Наоборот, вас всегда вытащит из самой черной хандры другое: «Это у меня обязательно будет, потому что однажды уже было».

Современная женщина – часто под этим подразумевается «сексуально раскрепощенная». Возможно, кому-то покажется, что я декларирую прежде всего свободную – ну очень свободную любовь! Отнюдь. Однако несколько пояснений все же сделаю. Мы ведь, говорим о том, как выбрать и оставить себе в мужья очень хорошего, лучшего из лучших кандидата в супруги. Одним из важнейших и непременнейших условий «хорошести» этого человека является то, что он никогда (к счастью или к сожалению, мы уже не в восемнадцатом столетии) не спросит вас о том, с кем вы спали раньше, или о том, как вообще могло получиться так, что вы с кем-то спали. Вы – та, кому он сознательно подал свою руку, следовательно, он принял вас всю, со всеми вашими неоспоримыми достоинствами, которые, конечно же, до него были оценены и другими умными мужчинами и которые, конечно же, в некоторой степени явились результатом вашего предыдущего жизненного опыта. Вы научились быть Женщиной, прежде чем встретили его – ну так и что же? Ведь, встреться вы желторотыми юнцами, неизвестно, были бы вы столь счастливы вместе.

Впрочем, есть и вторая сторона этого аспекта отношений. Женщина сегодня воистину равноправна с мужчиной в очень важном моменте – она может принимать или отвергать предложенный ей секс. Если вам просто не хочется этого делать с мужчиной, который, наоборот, убеждает вас в правильности и разумности интимных с ним отношений – ну не спите просто с ним, и все. Даже если он говорит, что вы потеряете его, отказывая ему, – полагаю, что вы немного потеряете, раз уж он вам так физически неприятен. Не думаете же вы серьезно, что именно отказом от близости вы удержите того, за кого, возможно, вознамерились выйти замуж, потому что он, дескать, оценит вашу «порядочность», возвышающую вас над другими, «легкодоступными» девушками. Если ваш избранник, чего доброго, действительно так рассуждает или дает вам основания предполагать именно такой ход его мыслей – лучше отказаться от него сразу, потому что большего зануды и попросту глупого человека вам не найти. Поверьте, несмотря на вашу невинность, принесенную с собой в загс, он все равно отравит вашу жизнь, например запилит вас насмерть из-за того, что вы готовите не так, как его мама. Ведь для него важны не вы, не огонь, сжигающий ваше сердце, и не ваша мятущаяся душа, а условности и благоглупости, на которых он абсолютно серьезно рассчитывает выстроить свою одну-единственную жизнь.

Кроме того, бывают и казусы. Мой первый мужчина, очаровательный Сережа, которого я когда-то сознательно выбрала себе для первого опыта, зная, что он по этой части лидирует в нашем микрорайоне, к тому же отличается завидной порядочностью по отношению к юным партнершам, например заботится о том, чтобы потеря вериг девственности не потянула за собой нелепую беременность, крайне удивил меня историей своего брака и последующего развода. Надо сказать, что он относился к категории мужчин, для которых секс стоял на первом месте в череде жизненных… скорее, даже ценностей, а не удовольствий (искренне считаю, что каждой женщине необходимо в своей жизни хотя бы непродолжительно пообщаться с таким мужчиной). Потому-то и выбрала я его в свои проводники в страну любви, справедливо полагая, что лучшего кандидата в моем родном городишке мне не найти. Так вот, продегустировав едва ли не половину прелестниц города, он столкнулся с девушкой, которая ему, грубо говоря, так и не «дала». Уж не знаю, на что рассчитывала она, но Сергей, видя, что ее не уломать, решил на ней… жениться. Он говорил, что действительно посчитал, что встретил чистую душу, достойную такого супермена, как он. Брак закончился трагично. С Сергеем ко времени его развода мы стали довольно близкими приятелями, он купился на мои способности «по душам поговорить» и подробно рассказывал о своем браке. Жена оказалась, по словам Сережи, сущим демоном. Она устраивала скандалы, например, из-за того, что он читал книги – сама она по окончании школы в руки их не брала. Она порицала любые его попытки заняться чем-то, не имеющим отношения к внутрисемейным будничным хлопотам. Сергей ушел от нее, прожив с ней всего два года. Дочери их на момент развода было только восемь месяцев. Он сказал, что иначе убил бы ее и повесился сам. И очень переживал из-за дочери. Позже он женился на дискотечной королеве отнюдь не строгих правил и, насколько я знаю, нашел свою вторую половину, во всяком случае, в бабничестве не замечен и в браке состоит уже добрых лет десять.

Кроме того, жизнь на месте не стоит. И даже наши постсоветские мужчины научились ценить ту любовь, которую женщина испытывает к ним, куда больше, чем уверенность в том, что до них эта женщина жила в глухом чулане, куда не проникал солнечный свет.

И не забудьте о предохранении. Сегодня только очень недальновидная и эгоистичная женщина может полагать, что ответственность за внезапную беременность мужчина должен с ней разделить. Должен, конечно, – в том случае, если это ваш гражданский или официальный муж. Но не тогда, когда это. человек, который дарит вам любовь и новые ощущения, делающие вашу жизнь интересной и вкусной.