Мысли от странностей супруги свернули на странности мироздания вообще, на то, что человек вовсе не хозяин своей судьбы и не хозяин положения в каждый момент времени, а порой случаются такие невообразимые совпадения, что никакими рациональными материями их не объяснишь. Вот, например, не так давно…
      Тут запищал мобильный и Александр Борисович почему-то решил, что это Ирина Генриховна, которая все сейчас о себе объяснит. Но звонила секретарша Генерального прокурора. И тон у нее был извиняющийся и немного напуганный:
      — Александр Борисович, я бы не стала вас беспокоить, но думаю, что вы захотите об этом узнать заранее. Дело в том… с раннего утра названивает какой-то спортивный чиновник, вас ищет…
      — Не знаю никаких спортивных чиновников, — буркнул Турецкий. — И я давно на работе, вы можете позвонить мне по служебному.
      — Не кладите трубку! Этого человека зовут Георгий Аркадьевич Воскобойников, он из шахматной федерации, он там какой-то начальник. вы понимаете, он устроил такой скандал, когда я не дала ему ваш мобильный телефон, сказал, что приедет немедленно сюда и будет разговаривать если не с вами, то с самим Генеральным прокурором, что у него дело государственной важности, в общем, молол обычный вздор, но меня, честно сказать, напугал и я решила поскорее вам сообщить, а то, кто знает, вдруг правда ворвется в приемную, и еще неизвестно, кто он такой…
      — Он тот, кем назвался, — вздохнул Турецкий. — Заместитель председателя шахматной федерации. Ладно, вы все-таки дайте ему мой телефон…
      Буквально через десять минут Воскобойников позвонил сам, голос у него был в самом деле взвинченный.
      — Александр Борисович, дорогой, как я счастлив, что наконец вас нашел! Мы должны срочно увидеться, у меня дело — просто специально для вас, как по заказу! Это будет самое уникальное ваше расследование!
      — Георгий Аркадьевич, — сказал Турецкий, стараясь подавить отчего-то вдруг нарастающее раздражение, — я больше не работаю следователем.
      — Да? — Воскобойников немного растерялся. — Но как же тогда… можем мы хотя бы увидеться? Вы слышали, что произошло? Шахматная федерация просто в трансе!..
      — Я не люблю шахматы, вы совсем забыли, — любезно напомнил Турецкий.
      С Воскобойниковым Александр Борисович познакомился года полтора назад на Кипре и еще тогда заявил о своей нелюбви к шахматам. Благо Воскобойников был интересен не только как шахматист и тем более не как чиновник от шахмат — он был отличным собеседником, умел виртуозно пить не пьянея, отлично играл на бильярде и по-настоящему скрасил Александру Борисовичу невыносимо долгие десять дней семейного отдыха, когда под неусыпным надзором Ирины Генриховны не было никакого толку ни от моря, ни от солнца, ни от умопомрачительно длинноногих девиц, толпами шлявшихся по пляжам и барам.
      — Но если хотите увидеться и если в этом действительно есть нужда, подъезжайте ко мне работу.
      Так и условились, Воскобойников должен был приехать в Генпрокуратуру часа через полтора.
      Прошло меньше часа, и Воскобойников позвонил снова. Он сказал, что никак не может выехать из федерации, у них там идут бесконечные совещания по поводу последних печальных событий, о которых Турецкий конечно же слышал. Турецкий ни о чем таком не слышал, ему, собственно, было все равно, и он предложил Воскобойникову приехать, когда ему будет удобно. После этого Александр Борисович принялся за обычные текущие дела. Сходил на прием к Генеральному, получил от него очередное абсурдное поручение. Потом заглянул к заместителю Генерального по следствию — Константину Дмитриевичу Меркулову, с которым немного посплетничал и обсудил Генерального и его гениальные поручения. Потом он с головой зарылся в свои бумаги.
      Около четырех часов дня опять позвонил Воскобойников и, трижды извинившись, сказал, что передумал, что не хочет тревожить Александра Борисовича, отнимать его драгоценное рабочее время, ну и так далее в том же духе. Турецкий пожал плечами и положил трубку. Одной головной болью меньше, ну их к лешему, этих спортивных чиновников.

5

      — Ну че? Узнал че-нибудь?
      — Ноль. Все молчат. Ментов полная гостиница, в администрацию не пролезть. Этажи как повымерли. Может, он живой вообще?
      — Щас скажут. — Оператор криво усмехнулся и чуть не уронил лежавшую на правом плече камеру. Еле успел подхватить. — Вот ведь фак!
      Репортер ТВ13, с желтыми волосами и сломанным носом, прислонился к стене и оперся о нее затылком:
      — Плевать. Шахматы вообще не мой профиль. Стоим, ждем. До вечернего выпуска все равно успеем смонтировать, а в дневной мы и так опоздали.
      — Не только мы. — оператор кивнул на толпившихся в конференц-зале еще человек сорок таких же, как они, с микрофонами и камерами.
      Представители всевозможных СМИ суетились и жужжали, как мошкара над болотом, только что не жалили всех, кто попадался на глаза. На сцене уже установили свет, отодвинули подальше зачехленный белым покрывалом компьютер и подключали микрофоны на столе президиума, все места за которым пока оставались вакантными. В зале же свободных мест, наоборот, не осталось ни одного, большинство присутствующих стояли, точнее, — беспрерывно сновали туда-сюда, создавая невообразимую толчею. Какой-то шутник включил «Лебединое озеро».
      — В три обещали!
      — В три, — хмыкнул репортер. — В полчетвертого, значит, начнут. Прикол, да? Не успели нахвастаться толком, а уже облажались.
      — Это же не они облажались. Вроде прерывают из-за Болотникова.
      Репортер презрительно цыкнул зубом:
      — Из-за Болотникова?! Да липа это все чистой воды. Презентация она и есть презентация! Все по сценарию. Надо буржуинам втюхать нашу гениальную разработку, они и втюхивают. Слышал анекдот? Создан российский шахматный суперкомпьютер…
      — «Иван-дурак»? Ха! Знаю. Думаешь, все договорено было?
      — Уверен. Ты партии эти видел?
      — Я вообще-то не сильно рублю фишку…
      — Я тоже не Капабланка. Который Хосе Рауль… Но они же показывали обзоры по НТВ-Спорт, кто шарит, тот сразу просек — дутыш. Баба резиновая надувная. С виду вроде и ничего себе, а в натуре — пшик. У меня сосед по площадке — не то чтоб гроссмейстер, но открытый чемпионат Москвы лет десять назад выиграл. Среди ветеранов. Говорит: хоть бы постыдились.
      — Че, лохов против компа выставили? — уточнил оператор.
      — Не лохов, гроссы — нормальные, настоящие. А все партии — из серии «детский мат». Нет, естессно, если они бабок от американцев хотят под развитие этого компа, те, может, и клюнут. В Штатах, говорят, со времен Фишера в шахматы вообще играть перестали, там все больше гольф, бейсбол.
      — Ну так и устраивали бы все в Штатах, — резонно заметил оператор. — Зачем наших дурить?
      — А может, они и от наших тоже бабок хотят. — Репортер нехотя оторвался от стены. — Бабулеточки, они же не пахнут. Все, включай давай, идут вроде. Смотри, а вон Мельник.
      — Где?! — оператор развернулся вместе с камерой, задев стоящего рядом другого оператора. — Извини, старик. Ну?! Где?!
      — Да вон, у входа! — Тыкал пальцем репортер ТВ13. — Ну и рожа у него. Снимаешь?
      — Не вижу.
      — Вон!
      — Где?
      — Все. Свалил.
      — Дамы и господа, попрошу тишины! — донеслось со сцены.
      Музыка смолкла.
      — Вот же ж фак два раза! — сплюнул под ноги оператор.
      За столом президиума расположились четверо, судя по бумажным, наскоро изготовленным табличкам: представитель Development Comp.Inc. Исламбеков, тренер Болотникова Гуревич, представитель районной прокуратуры Щукин и зампредседателя Шахматной федерации РФ Воскобойников.
      Первым слово взял Гуревич. Он обвел аудиторию несколько расфокусированным взглядом и выпалил без обиняков:
      — Дамы и господа, с прискорбием извещаю вас о том, что чемпион мира по быстрым шахматам, гроссмейстер Богдан Болотников трагически погиб сегодня утром.
      Прежде чем сесть, он еще с полминуты стоял молча, глядя на представителя Development Comp.Inc., а тот, казалось, готов был провалиться сквозь землю и, постой Гуревич еще несколько секунд, наверняка залез бы под стол. В зале поднялся шум, посыпались вопросы:
      — Как погиб?!
      — Почему погиб?..
      — Тише, дамы и господа, тише! — призвал к порядку представитель шахматной федерации.
      — Значит, неживой, — буркнул репортер ТВ13.
      — Че? — не расслышал оператор.
      — Неживой, говорю. Ты говорил, может, он живой. Жмурик — это круто для рекламы. Американцы жмуриков любят. Особенно наших.
      Поднявшийся вслед за Гуревичем представитель прокуратуры дождался, пока шум пойдет на убыль, поднял руку, как будто приносил присягу:
      — Ведется следствие. Могу вам сказать, что, по предварительным данным, смерть гражданина Болотникова наступила в результате самоубийства. Опять-таки по предварительным данным, он выбросился из окна своего номера. Смерть наступила вследствие перелома основания черепа. Это случилось сегодня между половиной седьмого и семью утра.
      — Свидетели есть?
      — Он оставил предсмертную записку?
      Следователь снова поднял руку.
      — Я пока не могу раскрывать эту информацию.
      — А что за история с машиной? — раздался пронзительный женский голос из самых дальних рядов.
      Следователь недовольно поморщился, но ответил:
      — Действительно, имела место трагическая случайность: буквально за полминуты до инцидента с места падения отъехал тентованный «ГАЗ-66», загруженный постельным бельем. Произойди это минутой позже, Болотников безусловно остался бы жив.
      — И где она только раскопала про машину?! — подосадовал репортер ТВ13.
      — Кто? — спросил оператор.
      — Да Светка с РТР. Конечно, бабам оно всегда проще, задницей вильнула — и тебе и факты, и комментарии.
      А следователя продолжали бомбить вопросами:
      — Кто и когда обнаружил тело?
      — Другие версии, кроме самоубийства, рассматриваются?
      — Заказное убийство вы исключаете полностью?
      — Следствие пока не исключает никакие возможности, но опять же пока что фактами, опровергающими версию самоубийства, мы не располагаем.
      — Какова дальнейшая судьба матча?
      — Насколько вероятно, что причиной суицида послужило нервное переутомление в результате неравной борьбы против компьютера?
      Представитель шахматной федерации поднялся, но высказаться ему не дали, опять начался совершенно невообразимый гвалт, продолжавшийся без малого десять минут.
      В итоге слово перешло к представителю Development Comp.Inc.
      — Есть такое хорошее классическое выражение: игра состоится при любой погоде, — напомнил он, обведя зал орлиным взглядом, и тут же добавил: — Однако до выяснения всех обстоятельств и с согласия господина Мельника матч считается временно приостановленным. Компания Development Comp.Inc. совместно со спонсорами турнира рассматривает вопрос о выплате семье Болотникова премиальных, предназначавшихся ему в случае победы.
      — А что думает по этому поводу сам Мельник? — спросили одновременно несколько человек.
      — К сожалению, он не смог принять участия в пресс-конференции и попросил меня от его имени выразить сочувствие…
      — Неправда! — заорал репортер ТВ13 — наконец-то и у него появилась возможность отличиться. — Я видел господина Мельника в зале! Пусть он поднимется в президиум и выскажет все, что считает нужным… Господин Мельник!
      Все завертели головами. Представитель Development Comp.Inc. растерянно забегал глазами по рядам. Мельник таки обнаружился. У самого выхода. Перед ним расступились, давая пройти. Сперва казалось, что гроссмейстер застыл на месте, затем, слегка раскачавшись, он сделал первый шаг и, наконец, медленно прошагал к сцене, на ходу одной рукой ероша волосы, другой — поправляя галстук. Представитель Development Comp.Inc. заметно покраснел, но даже если ему и не хотелось допускать к Мельнику журналистов, теперь уже сделать было ничего нельзя.
      Мельник наклонился к микрофону, откашлялся и, глядя в стол, пробубнил:
      — Мои искренние соболезнования семье Богдана Болотникова и его команде. Я соглашусь с любым решением устроителей турнира по поводу его дальнейшей судьбы. Но… мне кажется, что лучшим способом почтить память Богдана было бы продолжение матча. Спасибо.
      В наступившей на несколько секунд тишине, вызванной всеобщей растерянностью, кто-то из особо рьяных журналистов задал вопрос, выкрикивая каждое слово:
      — А вы сами что думаете о связи между гибелью Болотникова и его не совсем удачной игрой с компьютером?
      — Да ничего я об этом не думаю! — тоже выкрикнул в ответ Мельник но, смутившись, добавил более спокойным тоном: — То есть я не думаю, что мне стоит об этом думать… такая связь возможна… Или нет — невозможна… Пусть об этом размышляют те, кто… те, кому… — Он махнул рукой и быстро спустился со сцены.
      — Как мы их всех уделали, а?! — потирал руки от удовольствия репортер ТВ13. — Давай спустимся, на улице еще снимешь меня с комментарием.
      — А че они все заладили, что раз Болотников ласты склеил, то это связано с чудо-компом? — недоумевал оператор.
      — Кажется, Болотников что-то такое ляпнул: типа комп сводит его с ума или что-то типа того.

6

      Чемпион мира по быстрым шахматам Богдан Болотников покончил с собой от стыда за свою родину.
       Презентация нового русского шахматного компьютера скоропостижно закончилась. Хотя другие источники позволяют себе более сильную формулировку «с треском провалилась».
       Напомним, что 7 января сего года в московском отеле «Хилтон» с большой помпой был представлен публике новый шахматный компьютер «Владимир I». С аппаратной точки зрения, русский компьютер мало чем отличается от своих западных аналогов, но программное обеспечение (алгоритм и дебютная база) было анонсировано как исключительно продвинутое, даже революционное. «Владимир I», по словам его разработчиков, как никто из его предшественников, приблизился к естественному человеческому интеллекту — интеллекту «чувственному». «Владимир I» в ходе презентации собирался продемонстрировать изумленному человечеству не только умение прорабатывать рекордное количество комбинаций в рекордно короткие сроки, но и способность играть адекватно силе и темпераменту партнера-человека.
       Шесть сыгранных «Владимиром I» партий — безусловно, слишком мало для справедливой оценки его потенциала. Соперники компьютера Богдан Болотников и Константин Мельник также были выбраны крайне неудачно. С «Владимиром I» не должны были первыми играть русские шахматисты. И регламент был слишком сложен. Но, так или иначе, человечество не изумилось, а мировая шахматная общественность пребывает в недоумении: «Владимир I» продемонстрировал даже меньше, чем от него ждали самые закоренелые скептики. И в довершение — самоубийство Богдана Болотникова.
       Русские выглядят бледно. И, как знать, может быть, вздыхают с облегчением, что презентация прервалась таким образом. Теперь до новой проверки «Владимира I» в деле появилась временная передышка. Вряд ли турнир, прервавшийся так трагично, будет продолжен.
      Рон Адамс. «Chesstime»

7

      Утром, не успел Турецкий выйти из дома, снова позвонил Воскобойников:
      — Александр Борисович, я передумал.
      — Передумали что?
      — Передумал к вам не приезжать. То есть, если позволите, я все-таки хотел бы вас навестить, так сказать…
      Турецкий вздохнул:
      — Давайте после пяти вечера, ладно? Сегодня работы много.
      — Как скажете!
      Что там у них в шахматах могло случиться?.. Иностранные шпионы украли новый русский суперкомпьютер? Вроде ничего такого в новостях не было, впрочем, радио Александр Борисович со вчерашнего утра не включал, телевизор тоже не смотрел. Вчера вечером дома все было как обычно: Ирина витала где-то в облаках, а потом, закрывшись в ванной, долго с кем-то о чем-то разговаривала, и он, разозлившись, ушел спать раньше дочери, а утром ушел, даже не позавтракав.
      Проезжая мимо станции метро «Кропоткинская», Турецкий увидел вдруг знакомые очертания — из проулка в поток машин выруливал «форд-маверик» темно-зеленого цвета, такая же точно машина была у Дениса Грязнова. Номер, правда, Турецкий рассмотреть не мог, его заслоняли другие машины, ну и, разумеется, за тонированными стеклами ни пассажиров, ни водителя видно не было, но Александр Борисович не сомневался, что это Денис собственной персоной — он часто ездит таким маршрутом и именно в это время. И тут в голову пришла спасительная мысль. Ну, конечно, кто же еще как не директор ЧОП «Глория», сможет помочь ему в странной и неопределенной ситуации с женой! И, не откладывая дела в долгий ящик, Турецкий позвонил Денису.
      — Здорово, сыщик, как живешь?
      — Приветствую, Сан Борисыч, все в порядке, твоими молитвами. У тебя тоже надеюсь ничего себе?
      — Как тебе сказать… По всякому, в общем. Вот увидел тебя и решил, что неплохо бы остановиться и посидеть где-нибудь. Знаешь, как раньше говорили партаппаратчики, у меня к тебе накопились вопросы. Как ты смотришь на то, чтобы встретиться?
      — Сан Борисыч, я бы с удовольствием, может, даже пива бы отхлебнул с тобой ради такого случая… — Денис не пил вообще, так что это была сильная фраза. — но придется подождать, пока я не приеду.
      — Куда? — удивился Турецкий.
      — Как куда? — удивился и Денис. — В Москву, разумеется.
      — А ты сейчас где?! Разве не на Гоголевском бульваре? Я же еду почти за тобой!
      — Александр Борисович, побойся бога, я сейчас подъезжаю к Питеру. У меня тут дела.
      — О! — расстроился Турецкий. — Грустно слышать.
      — У тебя что-нибудь случилось?
      В двух словах Турецкий рассказал о своих затруднениях. Договорились, что он обратится с этой деликатной проблемой к Севе Голованову, который в отсутствие Дениса традиционно руководил детективным агентством.
      Работы в этот день было не больше, чем обычно. Турецкий обстоятельно переговорил с Севой Головановым относительно своего деликатного поручения, и Сева обещал заняться им лично и немедленно, он был сейчас свободен. Голованов — это была гарантия качества работы, и Турецкий на некоторое время перевел дух.
      В обеденный перерыв Сева перезвонил сам и спросил, можно ли поставить «прослушки» в музыкальной школе. Если да, то он туда зашлет кого надо и…
      — Сева, ты в своем уме? — деланно разозлился Турецкий. — Я тебя попросил о дружеской услуге, а не о том, чтобы ты законы нарушал! — В переводе на нормальный язык это означало: делай что хочешь, но результат получи.
      — Понял, — весело сказал Сева и отключился.
      А в три часа пополудни вдруг выяснилось, что Генеральный должен ехать на межведомственное совещание в Совете безопасности, и, разумеется, ехать туда без своего помощника он не собирался. Турецкий, однако, категорически заявил, что плохо себя чувствует и никуда не поедет. Генеральный был, как минимум, расстроен, а то и рассержен, без своего помощника он обычно ни на какие заседания не ездил. Но Турецкий настоял на своем, резонно предположив, что министры, их замы и помощники вполне продуктивно могут толочь воду в ступе и без его участия. На самом деле Турецкий чувствовал себя совершенно нормально, но он обещал Воскобойникову, что примет его, и намерен был сдержать слово.
      Ровно в пять часов вечера заместитель председателя шахматной федерации приехал на Большую Дмитровку.
      — На что жалуетесь, больной? — весело спросил Турецкий.
      — Ох, как вы это верно подметили, — пожаловался Воскобойников. — Больной — очень подходящее слово. Вам, как особе, особо приближенной… наверное, известно: дело закрывают. Все. Самоубийство.
      — Простите, я не совсем…
      — Да, конечно, я понимаю, у вас наверняка своих забот предостаточно, и я, конечно, не за тем к вам пришел, чтобы первым узнать о результатах следствия. Я просто все еще не могу прийти в себя, и в федерации такая нервическая атмосфера, и пресса как с цепи сорвалась…
      Из сумбурных и не всегда внятных обрывков Турецкий наконец выяснил то, что, по мнению Воскобойникова, было известно любому и каждому. Вчера утром, выбросившись с шестого этажа гостиницы «Хилтон», погиб наш гроссмейстер Богдан Болотников — чемпион мира по какой-то там версии, молодой, гениальный и все такое. Болотников вместе с еще одним молодым и гениальным по фамилии Мельник играл против русского шахматного компьютера, проиграл две или даже три партии, впал в депрессию и, видимо, потому покончил с собой.
      Александр Борисович сварил гостю кофе, плеснул в него, не скупясь, коньяку, и Воскобойников в конце концов успокоился и продолжил уже четко и без лишних эмоций:
      — Все идет к тому, что дело будет закрыто. Не сегодня, так завтра. Насколько мне известно, никаких сведений, противоречащих версии самоубийства, у следствия нет. Но руководство Шахматной федерации интересуют причины произошедшего. Никаких разумных объяснений. И что самое неприятное, перед смертью Болотников упоминал, что «Владимир I» по ходу игры оказывает на него психологическое давление. Сегодня в федерации дошли уже до того, что совершенно серьезно обсуждали: а не довел ли Болотникова до самоубийства компьютер? Естественно, требовать продолжения следствия на этом основании невозможно. Шахматная федерация РФ не может позволить себе выглядеть смешно. А ведь проблема еще в том, что на карту поставлены престиж страны и большие деньги. Разработку компьютера финансировали несколько крупных российских компаний, рассчитывающих на дивиденды. Предполагалось, что «Владимир I» утрет нос немецким и американским «Фрицам» и «Deep blue». Кроме того, неясно, что делать с немалыми «призовыми». Конечно, у нас есть рычаги давления на Мосгорпрокуратуру, ведущую дело, но быстрое завершение следствия — возможно, лучший вариант. И уже потом без шума, не привлекая внимания прессы и общественности, хотелось бы все-таки разобраться…
      Турецкий слушал внимательно, легонько постукивая карандашом по столу. Наконец он кашлянул, и Воскобойников тут же остановился.
      — Георгий Аркадьевич, я был бы рад вам помочь, но боюсь, вы все-таки обратились не совсем по адресу. И я понимаю, и вы понимаете, что реальных оснований, фактов, с которыми можно идти к следователю, нет. Но я могу дать вам хороший совет.
      — За этим я к вам и пришел.
      — У меня на примете есть хорошее частное охранное предприятие, качество их работы проверено и…
      — При чем тут охранное предприятие? — удивился Воскобойников. — Нам телохранители не нужны, у нас проблемы иного рода, Александр Борисович. Это что, просто неудачная шутка, или вы полагаете, нам, федерации, нужно опасаться за свою безопасность?!
      — Я понятия не имею. Только вы меня не так поняли. Частными охранными предприятиями сейчас называются детективные, или, если угодно, сыскные агентства, понимаете?
      Воскобойников закусил губу и посмотрел в потолок, причем смотрел он туда так долго, что даже Турецкий невольно поднял взгляд. Ничего особенного, потолок как потолок, сто раз он на него смотрел.
      — Видите ли, Александр Борисович, — сказал Воскобойников голосом, каким ассистент хирурга сообщает родственникам, что операция прошла не так, как планировалось, — видите ли, это то, чего я хотел бы как раз меньше всего.
      — Вы меня совсем запутали. Вы же только что сказали, что вам нужно негласное расследование всех деликатных обстоятельств, ну и так далее…
      — Сказал и не отказываюсь. Но все дело в том, что усилий частного сыщика, пусть первоклассного, пусть даже не одного, а нескольких, тут явно недостаточно. Мне необходимо понять не только подоплеку недавних трагических событий, но и то — что, заметьте, не менее важно! — как юридически грамотно выстроить оборону наших интересов. Это ведь только кажется: покончил человек с жизнью — его личное дело. Человек-то непростой, и с жизнью он покончил практически на рабочем месте, а значит…
      — Тогда дело дрянь, — великодушно согласился Турецкий. — Детектив вам действительно не поможет.
      — Что же нам делать? — несколько приторможенно спросил Воскобойников.
      — Ничего не делать. Найти человека, который все сделает за вас.
      — То есть?
      — Вам нужен адвокат, — сообщил Турецкий, недолго думая.
      — Адвокат? Почему адвокат?
      — Именно адвокат. Адвокат с опытом расследовательской деятельности.
      — А такие существуют? — засомневался Воскобойников.
      Турецкий засмеялся, но тут же сам себя оборвал, увидев выражение лица собеседника и сообразив, что тому не до смеха.
      — Я, конечно, читал в юности детективы… Но мы живем в реальном мире, и мне кажется, любую работу должны делать профессионалы, и я даже не знаю…
      — Уверяю вас, такие люди существуют, и для вас это будет самый практичный вариант.
      — Ну, что же, Александр Борисович, я всецело полагаюсь на ваше мнение, иначе бы меня тут вообще не было. Тогда поставим вопрос конкретно. У вас есть такой адвокат?
      — У меня все есть. Гордеев Юрий Петрович — вот человек, который вам нужен.
      — И кто он такой, этот ваш Гордеев?
      — Вы никогда о нем не слышали?
      Воскобойников на секунду задумался.
      — Кажется, нет. Наверняка нет. На память я, знаете ли, не жалуюсь, я хоть и не гроссмейстер, но…
      — Вот видите, — торжествующе сказал Турецкий. — Это лучшая рекомендация. Адвокат, который не слишком знаменит, работавший следователем в Генпрокуратуре, да он в любую щель влезет, а потом выдаст вам юридическое заключение по всей форме, откуда она взялась и кто там живет. Гордеев — чрезвычайно ловкий человек. В принципе он специалист по уголовному праву, но он относится к тому редкому типу людей, которые, пребывая отнюдь не в юношеском возрасте, продолжают сохранять способность к обучаемости и, главное, большое желание и потребность в этом. Он берется за разные дела, когда они выглядят нетривиальным образом. Насколько я понимаю, ваше как раз из таких. Только сразу предупреждаю, его услуги — не из дешевых. Но то, что Юрий Петрович делает для своих клиентов, трудно измерить деньгами.
      — Хм… Длинная и очень лестная характеристика.
      — Если вам удастся его уговорить, считайте, что наполовину вы уже в выигрыше.
      — Наполовину в выигрыше — это при своих.
      — А не того ли вы и добиваетесь? Вам нужно восстановить равновесие, вам нужно понять, что и как случилось, и нужно подстраховаться правильными тезисами для возможной юридической склоки. Гордеев вам поможет, если опять-таки вы договоритесь. Он работает в 10-й юрконсультации, на Таганке. Вот, у меня есть его карточка, возьмите.
      — Вы прямо пиар-агент, — заметил Воскобойников, рассматривая визитку Гордеева. — Не боитесь, что этот человек не оправдает моих ожиданий?
      — Не-а, — легкомысленно отозвался Турецкий, погружаясь в свои бумаги. Для него Воскобойников уже ушел.
      Когда Воскобойников и в самом деле ушел, то есть когда дверь за ним закрылась, Турецкий вздохнул с некоторым облегчением. Он любил нахваливать своих друзей и не кривил душой, когда говорил про Гордеева. деликатность момента тут была в другом: Александр Борисович с трудом удержался от того, чтобы привести Воскобойникову в пример самого себя, ведь не так давно он сам, в ту пору еще старший следователь Управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры, оказался клиентом Гордеева — когда сидел в СИЗО «Лефортово» по обвинению… в убийстве молодой женщины, которую никогда не видел и которую обнаружили мертвой в его машине .

8

      Александр Борисович Турецкий не только предупредил Юрия о визите Воскобойникова, но даже вкратце рассказал, в чем суть дела. Поэтому к разговору Гордеев был готов, хотя еще не решил для себя, стоит ли браться за это дело. После Рубинова за каждым новым клиентом мерещился какой-то подвох.
      Правда, если следовать вчерашней своей логике, можно было браться спокойно. Раз Воскобойников ходил с этим в Генпрокуратуру, значит, никакой мистики, никаких зеленых «человечков» не ожидается.
      Адвокат выслушал вводную, чисто механически делая пометки в блокноте и где-то на уровне подсознания уже прикидывая, с какой бы стороны получше взяться за самоубийство и самоубийцу. А когда Воскобойников закончил, задал конкретный вопрос:
      — Чьи конкретно интересы мне предстоит защищать?
      Воскобойников хорошо понял, что имеет в виду Гордеев, и ответил честно:
      — Зависит от того, как все повернется.
      Юрий Петрович честность оценил: по крайней мере, с самого начала его не водят за нос.
      — На бумаге вашим клиентом будет шахматная федерация или, если вам так удобнее, я лично, как представитель шахматной федерации, — добавил Воскобойников. — А когда выяснится причина самоубийства… или, не дай бог, окажется, что Болотникова некто подтолкнул к самоубийству, или появятся другие факты, о которых мы сегодня ничего не знаем и даже не можем предполагать, тогда…
      Ну, в общем, понятно. Федерация станет сколачивать коалиции с командой и родственниками Болотникова, или возьмется дружить с разработчиками компьютера против родственников и команды, или скооперируется со спонсорами, или будет держать нейтралитет и смотреть, как другие дерутся. В общечеловеческом смысле это, наверное, некрасиво и неэтично, но, по сути, таковы сегодняшние волчьи законы бизнеса: имей зубы, или тебя съедят.
      — Итак, что вы скажете, беретесь? — спросил Воскобойников.
      Но Юрий Петрович все еще ничего не решил. С одной стороны, было действительно любопытно покопаться в новой области, интересно почему, в самом деле, потянуло летать благополучного, перспективного, талантливого и молодого гроссмейстера, но с другой…
      Пауза затягивалась. Воскобойников хотел было что-то сказать, но тут у него зазвонил мобильный, и он, извинившись, поднялся:
      — Вынужден бежать. Я оставляю вам все материалы. Надеюсь, вы все-таки возьметесь. Перезвоните мне, а лучше приходите прямо сегодня на Гоголевский бульвар, 14, скажем, в четыре? Да, в 16.00.
      Гордеев попрощался, ничего конкретного так и не пообещав.
      Воскобойников оставил две видеокассеты и папку с бумагами. Юрий Петрович сварил кофе и включил видеомагнитофон. На корешке кассет печатными буквами значилось «Пресс-конференция 10.01» и «Пресс-конференция 14.01». Начал смотреть в хронологическом порядке.