И по дружбе — тоже, тем более что от него, Алексея, раздача пряников вообще не зависит, сколько раз это можно повторять? На том и расстались. И чем ближе к вечеру, тем тяжелее было у него на душе. Звонить Марте он не стал, вместо этого отправился к Белецким сам, дабы лично убедиться, что девочка в порядке, насколько это в сложившихся обстоятельствах возможно. Попробовал позвать с собой Витьку, но у того, как выяснилось, на вечер было заранее назначено решительно неотменимое деловое свидание… Знаем мы эти «деловые свидания»! Небось с какой-нибудь очередной длинноногой фрей, обладательницей огромных и глупых, как у теленка, очей и тонкого нюха на мужские кошельки… Витька неисправим. В свое время первым из друзей сделался «настоящим мужчиной», дай-то бог памяти, лет, наверное, в пятнадцать. Да так и не женился к своим тридцати «с хвостиком», продолжая веселиться с прежним энтузиазмом!
Впрочем, сам Алексей женился недавно: из четверых друзей супругой своевременно обзавелся только Славский в своих Штатах. Как подозревал, основываясь на некоторых сведениях, полученных от Ленькиной кузины Сонечки, Баканин, Ленька женился вроде бы не совсем по любви, а возможно, и совсем не по любви… Впрочем, Сонька всегда была не только шлюхой, но и злопыхательни-цей. И, как убедился Алексей, встретив ее случайно на Тверской с месяц назад, за прошедшие годы ничуть не переменилась.
Визит к Белецким вышел не только грустный, но и неловкий: сказать что-либо утешительное Мартусе и этой их добрейшей старушенции Баканин не мог. Разве что заверить, что ищут Ромку полным ходом. Вот тут он все-таки соврал: какой уж «полный ход», если официальное заявление об исчезновении Романа можно будет подать только через два дня? Просто отцовские коллеги из добрых чувств к генералу послали в аэропорт парочку оперов — вот и весь «полный ход». И, судя по Мартусиному взгляду, она это поняла. Вскоре Алексей, почувствовавший себя совсем паршиво после жалкой попытки взбодрить расстроенных и напуганных женщин, засобирался домой. И, очутившись за рулем своей поношенной «бээмвухи», даже почувствовал некоторое облегчение. Зачем, спрашивается, приперся? Мог бы и звонком обойтись.
Он снова подумал о Витьке, который, в отличие от него, поступил куда разумнее. Потом, уже застряв в поздней пробке, образовавшейся из-за какой-то крупной аварии на шоссе, решил, что по крайней мере пока они с Банниковым должны поддерживать Марту материально: вопрос в том, под каким соусом поднести это ей? Алексей не сомневался, что девочка, обладавшая не только сильным, но и гордым характером, наверняка заартачится. Что же ей, если с Романом действительно случилось страшное, на инвалидную пенсию существовать?…
К своему дому он подрулил уже за полночь. Авария оказалась серьезной, и в пробке он простоял почти сорок минут. И вот абсолютная темнота в подъезде и не работающий соответственно лифт. В их престижном, расположенном почти в центре доме такое в последний раз случалось, вероятно, года три назад. Алексей в досаде сплюнул и обреченно потащился на свой шестой этаж.
Алексей Сергеевич Баканин никогда не был особо сильным физически, никогда не отличался, как тот же Ромка, хорошей реакцией. Поэтому он и не сразу понял, что, собственно, происходит, когда чья-то железная рука пережала ему гортань. Рука возникла из тьмы, откуда-то из-за спины, и Алексей рефлекторно схватился за нее, больше напоминающую толстенную металлическую трубу, обеими руками, пытаясь освободиться от нечеловечески сильной хватки… Но убийца и не собирался его душить.
В следующее мгновение острое лезвие точно и легко вошло сзади под левую лопатку Баканина — адская боль рассеяла тьму подъезда, превратившись в огненную крутящуюся воронку, необратимо потянувшую его в свой полыхающий смертоносный омут. Спустя секунду убийца выпустил из рук обмякшее тело своей жертвы.
Спускаться он не стал, почти спокойным шагом направившись наверх, к двери, ведущей на чердак, а оттуда — на крышу… Пути отхода с места убийства он изучил заранее, а удача, как обычно в таких случаях, сопутствовала ему.
Спустя тридцать минут убийца уже садился в неприметный серый «жигуль», поджидавший его в одном из соседних с элитным домом переулков, предварительно аккуратно протерев смертоносное лезвие и убрав его под сиденье. Элитным дом на деле оказался только по названию — ни охраны в подъезде, ни консьержки. Лишь домофон хорошо знакомой убийце конструкции. Единственная накладка — ждать пришлось дольше, чем он рассчитывал. Но это даже лучше: собачники успели выгулять своих тупых питомцев: ни один из них не тявкнул в сторону чердака, где он прятался в ожидании своей жертвы.
4
Прежде чем взяться за средней толщины пачку документов, поджидавшую его на рабочем столе с вечера, Александр Борисович Турецкий, помощник Генерального прокурора России, важняк с безупречным следственным опытом, осторожно водрузил с помощью левой руки локоть правой на столешницу… После недавнего ранения
предплечье все еще болело. Правда, доктор утверждал, что это — чисто психологическое явление. Саша ему не верил, полагая, что пуля, настигшая его в собственной машине, наверняка задела какой-то нерв, а врачи данный факт не углядели. Результаты последнего рентгена в их правоте его тоже не убедили.
Турецкий посидел немного просто так, бездумно уставившись в пространство, потом вздохнул, нахмурился и со слегка брезгливым выражением на осунувшейся за время болезни физиономии открыл наконец папку с бумагами: похоже, теперь ему предстоит не один месяц, а возможно, и год влачить жалкое существование «кабинетной крысы»… Однако углубиться в документы он не успел: селектор на столе Александра Борисовича ожил и голосом непосредственного начальника и старинного друга Кости Меркулова коротко скрипнул:
— Саня, зайди!
Такие вот ранние, еще до ежедневной летучки, вызовы к шефу, как правило, ничего хорошего не сулили. Но сегодня Турецкий был даже рад возможности оттянуть неизбежное общение с документами. И спустя пять минут, миновав приемную Константина Дмитриевича и, как всегда, ласково подмигнув его бессменной секретарше Клавдии, входил в кабинет Меркулова.
Костя был не один: помимо него в довольно тесном, но всегда хорошо проветриваемом кабинете находилось сразу два генерала, кроме того, в кабинете против обыкновения оказалось накурено — хоть топор вешай… Один из посетителей был Саше незнаком: сухощавый, пожилой, с абсолютно седыми волосами и серым, осунувшимся лицом. Зато при виде второго Турецкий улыбнулся и удивленно поднял характерным движением бровь.
— Ка-акие люди в гости к нам! — прокомментировал он появление в кабинете Меркулова (между прочим, без предварительного захода к нему самому!) еще одного своего старого друга, заместителя главы Первого департамента МВД Славы Грязнова.
На его попытку разрядить дымную и отчетливо напряженную атмосферу, тоже против обыкновения, никто должным образом не прореагировал, а непосредственный начальник даже соизволил слегка поморщиться:
— Садись, Саша… Знакомься, — он слегка наклонил голову в сторону незнакомого генерала, — генерал-майор МВД в отставке Сергей Иосифович Баканин… А это, Сергей Иосифович, и есть Александр Борисович Турецкий!
Обменявшись с поднявшимся со своего места Баканиным рукопожатием, Саша присел на жесткий диванчик напротив стола Меркулова и вопросительно уставился на Костю.
— Вот что, Саша. — Меркулов откашлялся. — У Сергея Иосифовича неделю назад убили сына… Как полагает он сам, причина убийства кроется в весьма странной истории, началась которая очень давно…
— Пятнадцать лет назад, — произнес Баканин и, повернувшись к Турецкому, посмотрел на него покрасневшими от горьких, бессонных ночей глазами. — Александр Борисович, я много о вас слышал… — Он на мгновение умолк, словно что-то сдавило ему гортань. Потом продолжил тихим, немного хрипловатым голосом: — Я уверен, если кто-то и сумеет разобраться в случившемся, найти убийцу моего сына и его друга, так это вы…
Саша бросил быстрый вопросительный взгляд на Меркулова и вновь со всем возможным вниманием сосредоточился на Баканине, вызвавшем у него с первых же слов острое сочувствие и несомненную симпатию.
Меркулов правильно истолковал взгляд Турецкого и тут же поспешно пояснил:
— Дело в том, что примерно за сутки или чуть больше до убийства Алексея бесследно исчез имеющий ко всей этой истории прямое отношение друг сына Сергея Иосифовича… Прямых свидетельств этого убийства нет, труп пока не найден, но судя по всему…
— Так, — прервал Константина Дмитриевича Турецкий, — поскольку я пока ничего не понимаю, было бы неплохо объяснить все сначала…
— Если никто не против, можно я? — заговорил молчавший до сих пор Вячеслав Иванович Грязнов. Саша понял, что не любящий излагать свои мысли, так же, как и все прочее, вслух, Славка, видимо, решился на это исключительно из сочувствия к генералу Баканину. Судя по непривычной задымленности меркуловского кабинета, мужчины сидели здесь давно, и Сергею Иосифовичу, вероятно, уже довелось (наверняка не в первый раз!) рассказывать свою историю.
А история и впрямь оказалась странненькая… Александр Борисович, отродясь не приветствовавший те моменты своей жизни, когда на него сваливалось очередное тухлое дело, сам не заметил, как в его душе, видимо, успевшей за долгие больничные недели основательно стосковаться по работе, вначале зародился, а затем и разгорелся не только интерес, но и тот самый кураж, который вел его по жизни в особо сложных расследованиях. Несмотря на скупость Славкиного изложения, отнюдь не грешившего художественными деталями, он словно вживую увидел и четверых друзей-мальчишек, создавших на гениальном прорыве (во всяком случае, так это было, по мнению генерала Баканина, изредка вмешивавшегося в монолог Грязнова) принципиально новую по своей сути программу поиска в Интернете. Их так по-разному сложившиеся за эти годы судьбы. И когда наконец Константин Дмитриевич передал Турецкому через стол пачку снимков, верхние из которых принадлежали фигурантам странного дела, Александр почти не удивился, что именно такими и представлял этих ребят, слушая Вячеслава Ивановича. Первые фотокарточки относились к далекому уже девяносто первому году…
На остальных перед ним оказались последовательно трое вполне взрослых мужчин, удивительно не похожих друг на друга, да и на самих себя пятнадцатилетней давности тоже… Наконец пошли и профессиональные снимки с места преступления…
— Как вы понимаете, — произнес генерал Баканин, устало наблюдавший за Турецким, — современных снимков Славского у меня нет.
Александр Борисович задумчиво кивнул и повернулся к Меркулову:
— Насколько понимаю, дело открыто в Центральном округе. Что успели сделать ребята с «земельки»?
— Фактически ничего, — вмешался Грязнов-старший, которого так называли, дабы отличить от имеющегося Грязнова-младшего, его племянника Дениса Андреевича, владельца едва ли не лучшего в Москве ЧОПа «Глория». Вячеслав Иванович дотянулся со своего места до стола Меркулова и подтолкнул к Турецкому тонкую папку: — Здесь все протоколы с места преступления и протоколы дознания соседей… Которые, как водится, ничего не видели, ничего не слышали…
— Алеша жил в старой «сталинке», — подал голос Баканин. — Стены там сработаны на совесть, а время было позднее. К тому же дом довольно специфический, проживают в основном отставники из тех, кто получал квартиры в семидесятых… В общем, старые люди, ведущие соответствующий образ жизни.
— Замкнутый, — кивнул Александр Борисович. — Это понятно… Теперь второе, Костя. Насколько я понял, объединять это дело с делом об исчезновении Белецкого никаких законных оснований пока нет?
— Правильно, нет… Тебе придется принять к производству два разных дела: о том, чтобы нам передали из округа все, что нужно, я позабочусь сам. Думаю, там только рады будут сбагрить в Генеральную явный «висяк».
— Ну, в этом можно не сомневаться, — невольно усмехнулся Турецкий. — Надеюсь, оперативно-следственную группу я могу сформировать по своему усмотрению? И, конечно, Слава, на тебя я рассчитываю!
Он красноречиво посмотрел на своего друга, ничуть не сомневаясь в том, что именно Грязнов-старший активно поспособствовал тому, чтобы трагедия, случившаяся с его бывшим коллегой, сделалась достоянием Генпрокуратуры в принципе и его, Саши, в частности.
— Не сомневайся! — серьезно кивнул Вячеслав Иванович. — Я тебе больше скажу: у меня Володя Яковлев сейчас занят делом, которое на контроле у самого Президента. Но если он будет тебе нужен, я и его с этого дела сниму!
— Будет, — кивнул Турецкий. — И он, и Галя Романова… Кстати, есть у тебя опера, свободно владеющие английским? Не исключено, что в Штаты все-таки придется отправляться, а я — сам видишь, пока что не вполне транспортабелен…
— Так у тебя же в Штатах, — немедленно вмешался Меркулов, — полно знакомых, чуть ли не приятелей!.. Ну, этот, как его… который еще, уйдя из полиции, открыл частное детективное агентство… Прям то, что надо!..
— Вижу, ты заранее о расходах беспокоишься. — Саша усмехнулся и покачал головой: — Ну и прижимист же ты стал, Костя… Ладно, насчет Вутервуда ты, пожалуй, прав. Но, дорогой Костя, не думаешь же ты, что Патрик станет работать на нас за красивые глаза и голливудскую улыбку? Если так, ты сильно заблуждаешься! А гонорары у него — о-го-го!..
И, увидев, как нахмурился Константин Дмитриевич, тут же поспешил успокоить шефа:
— Ладно, не кисни, что-нибудь придумаем… Помимо Патрика есть ведь и официальные каналы, хотя задействовать их в этой истории будет сложновато…
— Не нужно пока их задействовать, — подал голос генерал Баканин. — Подключайте вашего Патрика, я все оплачу… Все!
Саша смущенно посмотрел на Сергея Иосифовича, сообразив, что чересчур увлекся и начал обсуждать в присутствии Баканина, который и без того потрясен своим горем, то, что обсуждать при нем не следовало.
— Деньги у меня есть. — Генерал, казалось, не счел поведение Турецкого вопиющей бестактностью. — Пусть вас не волнует даже очень крупная сумма… Только выясните, сколько необходимо внести в качестве аванса, я переведу деньги тут же, по «Вестерн-юнион»… — Он протянул Турецкому визитку и с видимым усилием поднялся со своего места. — Если… То есть как только возникнут ко мне вопросы — по этим телефонам со мной можно связаться. Звоните в любое время суток.
Мужчины тоже поднялись, провожая Сергея Иосифовича. После того как дверь кабинета за генералом закрылась, некоторое время все молчали. Константин Дмитриевич сам поднял фрамугу окна, дабы выветрить дым: кондиционеров он не признавал, вычитав где-то, что это устройство крайне вредно для здоровья. Вернувшись за свой стол, он поглядел на задумчиво сидевших Турецкого и Грязнова:
— Ну, что приуныли-то, генералы? Или предстоящая работка не радует, Саня? Так благодари за нее на сей раз своего дружка Славу, его протекция. — Усмехнувшись, Константин Дмитриевич кивнул на Грязнова-старшего. — Как, кстати, себя чувствуешь?
— Нормально… А лишняя работа, Костя, даже ломовых лошадей не радует, хотя дело не в этом: просто думаю, кого из своих сыщиков брать в группу в качестве второго следака… Слав, у Баканина, похоже, сын-то был единственный?…
— То-то и оно, — с горечью отозвался Вячеслав Иванович. — Он, Сашка, на самом деле — железный мужик… Другой бы на его месте уже с инфарктом лежал после такого: совсем один остался на всем свете. Вот у меня хоть Дениска есть, я его, как собственного сына, люблю, да, собственно говоря, за сына и держу… А у Баканина — никого… Я бы эту сволочь, убившую Алешку!..
Грязнов увесисто рубанул ребром ладони по подлокотнику кресла, в котором сидел, и даже не поморщился.
— Ты Алексея хорошо знал? — сочувственно спросил Турецкий.
— Не так, конечно, как Сергея, зато с детства, — хмуро ответил Вячеслав Иванович. — Отличный был у него парень, уж ты мне поверь… Даже удивительно, что ввязался в эту историю с миллионами… Уверен, не его это инициатива была: либо их друга-бизнесмена, либо, что скорее всего, пропавшего Белецкого.
— Почему «скорее всего»?
— У Белецкого сестра-инвалид, совсем еще молодая. Больше десяти лет — лежачая, после автокатастрофы, говорят, ей может помочь операция, но очень дорогая и чуть ли не за рубежом… Ну а жили они более чем скромно: Белецкий после ранения в Чечне работу нашел с трудом. Кажется, простым работягой пахал…
Александр Борисович покачал головой:
— М-да-а-а… Вот она, жизнь… Талантливые мальчишки, спецшкола математическая… А один в бизнесмены подался, другой и вовсе… А Алексей чем занимался?
— Заместитель по социальным связям в каком-то микробанке, — с горечью усмехнулся Слава. — Судьба, говоришь?… Вот она, матушка-Россия, а уж что касается судьбы, так это производное от первого!
Они немного помолчали, не обращая ни малейшего внимания на недовольное выражение на лице
Меркулова: Константин Дмитриевич не любил, когда претензии к конкретным людям и обстоятельствам на глазах перерастали в те, что он считал политическими. Даже если отлично понимал, что его собеседники правы.
— Забирай документы, Саша, — прервал он друзей, — и, если вы не против, перемещайтесь в твой кабинет. У меня и так уже летучка на час вниз перенесена… Кстати, ты можешь сегодня не присутствовать.
— Вот уж спасибо так спасибо! — Александр Борисович произнес это довольно ядовито и, тут же поднявшись, кивнул Грязнову на дверь: — Пошли-ка, Слав, пока шеф не передумал и не усадил меня совещаться! Пойдем, покумекаем вместе, что да как…
Уже в Сашином кабинете по-прежнему хмурый Вячеслав Иванович поинтересовался:
— Ну что, решил, кого из своих возьмешь в качестве второго следователя?
— Решил. — Александр Борисович уселся за свой стол впервые за все послебольничное время, легко водрузив на него обе руки и даже не заметив этого. — Я понимаю, Слав, что Померанцев тебя периодически раздражает своим… э-э-э… темпераментом, но Поремский сейчас в командировке, а Перова по уши закопалась сразу в четырех делах, которые ведет. Так что…
То, что упомянутый Валерий Померанцев и впрямь периодически во время совместной работы выводил Грязнова из себя, было чистой правдой: этот молодой важняк являлся не самым дисциплинированным в смысле соблюдения субординации сотрудником Турецкого, а сам Александр Борисович, с точки зрения Вячеслава Ивановича, его в этом качестве периодически чуть ли не поощрял… Уж точно, разбаловал и распустил! Однако отрицать, что Валерий — спец высокого класса и при необходимости способен виртуозно выполнять не только свою часть работы, но и оперативную, было никак нельзя. А посему, поморщившись для порядка, Слава покладисто кивнул:
— Померанцев так Померанцев… Давай зови своего полуопера-полуважняка, что ли… А я пока с Яковлевым и с Галей свяжусь. На сколько их вызывать?
— А чего тянуть? Пускай, если свободны более-менее, прямо сейчас и едут… Кстати, твой Денис в городе?
— Думаешь, понадобится?
— Не исключаю, — кивнул Турецкий. — Видишь ли, поскольку Баканин вполне платежеспособен, возможно, и дешевле, и рациональнее отправить в Штаты Дениса: аглицкий он знает, на мой взгляд, только чуть хуже русского.
— Что ж, согласен. — Впервые за это утро Вячеслав Иванович улыбнулся — с гордостью за похвалу племяннику. — Может, тогда твоему Патрику и вовсе не будем звонить?
— Звонить ему мы будем обязательно и в любом случае, — не согласился Саша. — У Вутервуда связи, даже по американским меркам, фантастические. Ты хоть представляешь, сколько нам понадобится информации и какой именно?
— Вполне!
— Вижу, что не вполне, родительская гордость очи застит. Как думаешь, сведения о величине капитала Славского кому легче раздобыть, если это вообще возможно? Американцу со связями или приезжему русскому? А?… То-то и оно!..
Турецкий нажал клавишу своего селектора и, едва его секретарь Наташа отозвалась, попросил ее разыскать Померанцева, бродившего где-то в коридорах управления. После чего продолжил:
— Далее — сама семья Славских. Ну, не наруж-ку же за ними там устанавливать. А если устанавливать, то предварительно опять же собрав уйму сведений, в том числе и об образе жизни, о местах, в которых бывают, о возможных контактах в России…
— Все-все! Понял, не дурак, — обиженно прервал его Вячеслав Иванович.
Турецкий хотел возразить, что и не собирался называть своего старого друга столь неприглядно, но не успел. В дверь постучали, и, сразу же распахнувшись, она пропустила стремительно влетевшего Валерия Александровича Померанцева: высокого изящного брюнета с насмешливым, умным и ироничным лицом, весьма привлекательного, подвижного и, насколько знал Турецкий, большого любителя прекрасного пола, — именно последнее обстоятельство, видимо, и поспособствовало тому, что в свои тридцать «с хвостиком», плавно трансформирующимся в полноценный «хвост», Померанцев являлся почти хроническим холостяком.
— Здрас-сте, Сан Брисович, вызывали?… Здрас-сте, Вячеслав Иванович!
— Вызывал-вызывал… Проходи и садись, нечего вертеться посреди кабинета волчком!
Нарочито сердитый тон явно был избран Турецким на потребу Грязнова. Отлично понявший это Померанцев усмехнулся и притих.
На то, чтобы ввести Валерия в курс дела, у Александра Борисовича ушло почти двадцать минут. Реакция подчиненного его вполне удовлетворила, поскольку была точным повторением его собственной: искорка интереса, вначале едва мелькнувшая в глубине темных глаз Померанцева, в конце концов превратилась в настоящий костер:
— Ну и ну… — Валерий возбужденно покрутил головой. — В жизни ничего подобного не слышал! Неужели взрослые вполне люди могли отнестись всерьез к этим своим фактически детским играм?! Настолько, чтобы начать отстреливать претендентов?
— Да не егози ты! — все-таки не выдержал Вячеслав Иванович. — Вместо того чтобы суетиться и ахать, вникни: по штатовским законам эта, с твоей точки зрения, детская бумаженция есть вполне весомый юридический документ! Под которым стоит в том числе и подпись самого Славского…
— Ясен пень, он и организовал охоту за бывшими дружками! — снова встрял Померанцев. — А кто ж еще-то?
— А вот это нам и предстоит выяснить, — на сей раз Валерия прервал шеф. — Понимаю, соображать вот так, с налета, непросто, но все же мог бы: есть ведь еще и третий, пока что живой, слава богу, из друзей-россиян. Бизнесмен Виктор Александрович
Банников: его придется проверять от и до, включая все его связи, как рабочие, так и личные.
— А-а-а… Ну да, — кивнул Померанцев, — если весь доход от поисковой программы делится в равных долях, то после гибели этих двоих доля бизнесмена существенно увеличивается… Понял!
— Молодец! — ядовито заметил Грязнов. — Кстати, Банников после убийства Баканина настолько напуган, что даже на работу уже с неделю как перестал ездить, все дела свалил на своих замов. Охрану удвоил и сидит безвылазно на своей даче в Переделкине…
— Откуда дровишки? — поинтересовался Саша.
— От Сергея Иосифовича, — вздохнул Слава. — Ездил он к нему… Говорит, что тот горюет не меньше его самого, вроде бы даже бриться позабыл… Ну, не знаю. Проверять все равно придется все. И всех.
Мужчины помолчали.
— Александр Борисович, — уже гораздо спокойнее спросил Валерий, — а что будет с делом об исчезновении этого «чеченца»? Оно вроде как не по нашей части?
— Пока не по нашей, — согласился Турецкий. — И пока то да се, собственно говоря, для этого я тебя и вызвал…
Немного покопавшись в только что полученной от Меркулова папке с документами по делу об убийстве Баканина, Александр Борисович извлек оттуда простой листок, исписанный наполовину крупными буквами — Саша уже запомнил, это был почерк генерала Баканина.
— Вот тебе, Валера, что-то вроде справки, делом Романа Антоновича Белецкого занимаются в ОАО… Поезжай-ка ты в указанное здесь УВД, к следователю… Ага, Китаеву Илье Владимировичу, дело Белецкого пока что ведет он. Ознакомишься в неофициальном порядке, возможно, придется навестить его родных… Адрес тут тоже есть. Ну, что возможно — я имею в виду бумаженции, — отксеришь.
— Ехать прямо сейчас? — деловито поинтересовался Валерий.
— А чего ж тянуть-то? Только постарайся к четырем вернуться, я в шестнадцать ноль-ноль собираю всю группу на первое совещание. — И, поймав заинтересованно-вопросительный взгляд Померанцева, усмехнулся: — Хочешь знать, с кем придется работать на сей раз? Успокойся, останешься доволен, никаких представителей посторонних структур не предвидится!
— А опера?
— Яковлев и твоя любимая подруга Романова… Я ж говорил — останешься доволен!
5
Илья Владимирович Китаев, следователь УВД Северного административного округа Москвы, вздохнул и с самым что ни на есть обреченным видом посмотрел на своего коллегу из Генпрокуратуры.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
