Павла встретили, как договаривались, возле Павелецкого (наверно, чтоб встречающие легче запомнили место встречи). Он оставил машину на платной стоянке, подошел к кассам дальнего следования.
      От ближайшего кафетерия отошли два неброских парня — стриженых коротко, но в меру — в коротких куртках и вязаных шапочках, подошли вплотную.
      — Опаздываешь… — сказал один из них, альбинос с белесыми глазами и, по-видимому, лысый, поскольку шапочка буквально болталась на его темени.
      — Пробки… — пожал плечами Павел, спокойно выдержав его взгляд.
      Второй — шатен, — стоял чуть в стороне и сзади. На подстраховке.
      Стало быть, предупредили, подумал Павел. О том, что теперь можно от меня ожидать…
      Скорее толстые, нежели накачанные, они внимательно оглядели Павла, как бы проверяя на предмет его готовности к отпору, если, например, потребуют сдать ствол. Возможно, они, либо их хозяева, не были уверены, что он приедет после его встречи с журналистом Володиным.
      — Ну что, поехали? — негромко спросил Павел.
      — Потерпишь… — альбинос взглянул на шатена, тот слегка кивнул, отошел в сторону, достал сотовый, повернулся к ним спиной.
      — Он здесь, — сказал шатен.
      — Давно прибыл? — спросили в трубке после некоторого молчания.
      — Только что…
      — За полтора часа доберетесь?
      — Думаю, успеем.
      … Абонент, поджарый, высокий и немного сутулый, отключил трубку, взглянул на сидевшего напротив мужчину средних лет и спортивного сложения в махровом халате, вытиравшего полотенцем еще мокрые после ванны волосы.
      — Ну, что будем делать, Авдей Карлович?
      — Гена, опять ты за свое. Да пусть приезжает… — ответил тот. — Могу я на него посмотреть?
      А сам посмотрел на себя в зеркало. После чего нажал кнопку звонка и лег животом на кожаный диван.
      — Я думал, он смоется с такими бабками… — покрутил головой Гена. — После того, как просек, что его ждет.
      — Ты это чего? — удивленно спросил Авдей Карлович. — Куда он смоется? Наоборот. Он, кстати, не дурак и понимает: мы везде его достанем… И потом, надо отдать ему должное. Мы-то на самом деле собирались от него избавиться. И он вычислил наши намерения. И принял адекватные меры, втянув в это дело журналиста. Ты бы на его месте взял бабки и ударился бы в бега, куда-нибудь в Сочи, верно?
      — Залег бы на дно, — кивнул Гена.
      — Надолго?
      — Черт его знает… Вы же везде достанете.
      — Значит, надо знать меру, когда даешь аванс, теперь понял?
      — Мало плохо, много — подозрительно… — вздохнул Гена. — Для классного исполнителя, как этот Павел, а таких у меня в «Аргусе» просто нет, аванс в двадцать пять штук — самое то.
      — Раз классный, значит, не хуже тебя понимает эту бухгалтерию. Пора бы знать: профессиональный киллер всегда задастся вопросом: что для заказчика после исполнения заказа будет спокойнее и дешевле? Выплатить остаток или заказать самого исполнителя?
      Гена промолчал, только неопределенно насупился.
      — Ты там у себя, в «Аргусе», такие «зачистки» делал? Избавлялся от кого-нибудь? Небось от тех, кто много запрашивал?
      Спросил и приложил палец к губам, кивнув на дверь, Гена не успел ответить. Вошла, опустив глаза, молоденькая девушка в японском халате и, опустившись на одно колено, принялась разминать и массажировать спину Авдею Карловичу.
      Тот закрыл глаза, повернул голову в другую сторону. Похоже, он постанывал от наслаждения, когда ее руки спустились ниже.
      Набычась, Гена смотрел на девушку, на волнующие линии ее тела, частью угадываемые, частью просвечивающие сквозь шелк. Закончив массаж, массажистка склонилась к уху Авдея Карловича, что-то неслышно спросила.
      — В другой раз, — хозяин ласково потрепал ее по щеке. — Сходи в бассейн, когда освобожусь, вместе поплаваем…
      Он какое-то время смотрел ей вслед, потом снова повернул голову к Гене.
      — Кстати, о зачистках. Эту акцию с Доном ты ничего придумал. Только исполнение, как всегда, не на высоте. Кто знал, что он действительно бешеный!
      — На том и строился расчет, — буркнул Гена. — Собирались шлепнуть, когда взбеленится и начнет вырываться. А Анисимов не успел…
      — Все верно… — согласился хозяин. — Но как ты собираешься теперь расхлебывать?
      — Демид пусть сам расхлебывает, — недовольно сказал Гена.
      — С Демидом надо быть поаккуратнее, — поднял палец хозяин. — Его нужно беречь. Такими, как Демид, не бросаются.
 
      … Когда Павел вошел в сопровождении альбиноса и шатена на территорию дачи, его снова стали обыскивать, забрали пистолет. Авдей Карлович сказал по переговорному:
      — Да ладно, пусть проходит, все свои… — И повернулся к Гене: — Об истории с журналистом в разговоре с ним ни слова, ты понял? Я это возьму на себя. Ничего не было. Ни сейчас, ни потом, а вот когда все закончится… Да, и по имени-отчеству меня не называй.
      Павел вошел в дом и сначала увидел старинные картины, антикварную мебель, а уже затем самого хозяина, протянувшему ему навстречу холеную руку с отполированными ногтями. Павел в ответ настороженно протянул свою, ощутив, к некоторому удивлению, крепость пожатия.
      — Как доехали? Все нормально?
      Павел ответил не сразу. Мягко стелет, подумал он, разглядывая хозяина этого великолепия, как-то спать уложит… С пулей в голове, или есть другие варианты?
      — Прежде чем выехать на наш полигон, может, выпьете что-нибудь? — продолжал Авдей Карлович и, не дожидаясь ответа, щелкнул за спину пальцами. Павел неопределенно пожал плечами.
      Из-за дверей неслышно возник черноволосый, небритый и молчаливый охранник с бугристым отечным лицом. Он открыл стенной бар, извлек оттуда бутылку виски.
      — Маслины, анчоусы, что предпочитаете? — продолжал гостеприимный хозяин.
      — Я пью только водку, — сказал Павел. — И после первой не закусываю.
      — Похвально. А это никак не отражается?..
      — Никак.
      Павел чувствовал на себе тяжелый взгляд Гены и старался не смотреть в его сторону.
      — Проверим, — кивнул Авдей Карлович. — Гена говорит, будто вы лучший стрелок, каких он видел. Вот и продемонстрируйте… Джемал, налей гостю и достань мой «глок».
      Они проследили, как Павел выпил стакан, после чего Джемал подал Павлу небольшой автоматический пистолет. Павел щелкнул предохранителем, вытащил пустую обойму, вопросительно взглянул на хозяина.
      — Ах, да… Джемал, дай гостю полную обойму…
      Гена бросил взгляд на Авдея Карловича, но тот успокоительно положил руку на его плечо.
      Павел с хмурым видом вставил обойму, бросил взгляд на присутствующих. Все замерли, Джемал напрягся, один Авдей Карлович благожелательно улыбался.
      — Смотрите так, будто собираетесь всех перестрелять, — непринужденно пошутил он. — Или положить всех нас на пол.
      — Посмотрю на ваше поведение. Так куда целиться? — спросил Павел, взведя затвор.
      — Ну не в меня, конечно, — продолжал улыбаться хозяин. — Впрочем, Джемал бы все равно вам этого не позволил. У него реакция, как у барса.
      Авдей Карлович подошел к окну, широко раскрыл его. Потом оглянулся, достал с изящной антикварной этажерки, стоящей рядом, резную деревянную шкатулку.
      — Я нумизмат, — сказал он. — Это у меня фамильное. Еще мой прадед, потомственный дворянин, был известным коллекционером… Впрочем, это лирика. Раньше был обычай: в старинных русских монетах делали отверстия, чтобы продеть нитку или шнурок и повесить на шею любимой женщине. У меня есть такая женщина и такая монета, но без дыры… Называется «денга»…
      Он показал неровно обрубленную под круг, позеленевшую медную монету.
      — Сделайте так, чтобы я мог повесить эту монету на шею моей любимой девушки в качестве талисмана. Для этого в монете нужно сделать отверстие. Желательно в середине. Можно и просверлить, но пулей романтичнее. Постарайтесь ее не испортить…
      Павел коротко кивнул, раздвинул ноги, двумя руками выставил пистолет перед собой.
      Авдей Карлович поставил монету на нижнюю раму открытого окна и взялся за шнур шторы.
      — Джемал, сам посмотри, чтобы никого там не было. Я приподниму штору и сразу опущу, — обратился он к Павлу. — За это время вы должны успеть в нее попасть…
      Штора приподнялась и тут же опустилась, прикрыв монету, но только щелкнул затвор — выстрел не прозвучал.
      — Осечка… — пробормотал Павел, озабоченно глядя на пистолет.
      Хозяин по-прежнему улыбался.
      — Это называется иначе, — поправил он. — Двойная проверка на вшивость. Уж извините, вы для нас новый человек, к тому же подозревающий нас в нехороших намерениях… Эти патроны были без пороха, если вы еще не поняли.
      Павел испытующе взглянул на него, оглядел присутствующих, потом протянул пистолет хозяину.
      — Заберите вашу пушку. Пока я с вас не получил под расчет, вам бояться нечего… — усмехнулся он. — Если хотите меня испытать как стрелка, верните мне мой ствол… И тогда дырка будет там, где укажете.
      Они переглянулись, Авдей Карлович чуть заметно кивнул, и Джемал подал Павлу его ТТ, отобранный внизу.
      Монета снова встала на прежнее место, выстрел раздался, когда штора уже опустилась, но когда ее снова подняли, то помимо дырки в ткани все увидели отверстие в монете, которую принес Джемал.
      Из бунгало, где был зимний бассейн, выглянула испуганная девушка с чалмой из махрового полотенца на голове и в наполовину расстегнутом халате, который она тут же запахнула. Мелькнули ее трусики на округлых бедрах.
      — Что случилось? — крикнула она.
      — Олечка, все в порядке, это наш гость сделал мне для тебя подарок, — сказал хозяин.
      Павел встретился с ней взглядом, после чего она хмыкнула, поправила халат, обнаживший плечо, и снова исчезла за дверью.
      Джемал разглядывал монету, цокая языком, качая головой, и не сразу протянул ее Авдею Карловичу.
      Вытянув шею, Гена старался разглядеть то, что теперь уже хозяин вертел в пальцах.
      — Замечательно, — сказал наконец Авдей Карлович. — Такой стрельбы я еще не видел. Не хотел бы я оказаться по другую сторону вашего прицела… По этому случаю стоило бы выпить…
      — Ваш ствол «замазан»? — несколько позже спросил он Павла, продевая шелковый шнурок в отверстие в монете. — Вы ведь в курсе, в каких условиях вам предстоит выполнить заказ? Или вам еще не рассказывали? — Он взглянул при этом на Гену. Тот неопределенно пожал плечами.
      — Пока нет… — ответил Павел.
      — А что ж вы согласились… Ладно, это произойдет в одном фешенебельном московском отеле, в котором всегда полно народу.
      — Много народу — это хорошо и плохо, — прокомментировал Павел.
      — Разве удача не зависит от профессионализма исполнителя? — сощурился хозяин. — Когда будете уходить через толпу, от пистолета легко избавиться. Вам покажут, где именно это будет происходить, и вы сможете заранее отработать до мелочей вашу тактику. С вами будет и второй номер.
      — Зачем?
      — Ну мало ли? Вы классный специалист, но чего не бывает! Он должен будет закончить работу, если что-то вам помешает. На ваш гонорар это не повлияет…
      — Да уж. Если работать в толпе, а ствол выбрасывать, желательно, чтобы он был не замазанным, — согласился Павел.
      — Тогда не будем терять времени, — кивнул Авдей Карлович. — Вас отвезут на наш полигон, там подберут ствол, который вы сами и пристреляете.
      Когда Павел вышел, Гена задержался в дверях.
      — Все-таки это против наших правил, — сказал он. — Мы договаривались, что исполнители заказов вас никогда не увидят.
      — Сделаем исключение, — кивнул хозяин. — Мне захотелось на него взглянуть. Он не похож на других. Человек сделал верный ход, чтобы себя обезопасить. Я бы до этого не додумался. Да и ты тоже… Кстати, такие вот, незаурядные, не стучат органам без нужды. Стучат бездари. Запомни это на всякий случай… И скажи Кощею, чтоб отвез его на полигон. И присмотрел там, понял?
      Он хлопнул Гену по плечу. Тот нахмурился еще больше, но не сказал ни слова. И вышел из гостиной.
      А будет неплохо, если Гена почувствует в Павле конкурента, подумал хозяин, оставшись один. И в любой момент, когда мне захочется его заменить… Нет, сейчас лучше о другом подумать…
      Вошла Оля, в той же чалме на голове, в халате.
      — Простудишься, если будешь так ходить, сколько тебе повторять? — Он подошел к ней сзади и надел на шею ленту с простреленной монетой.
      — Что это? Откуда? — удивилась она.
      — Ну да, до сих пор на твою шею вешали только бриллианты. А эта старинная монета — талисман. Мне еще бабушка об этом рассказывала. Если монету прострелить меткой пулей и повесить на себя, смерти от рук убийцы можно не опасаться. Среди петербургских гусар было такое поверье.
      — А разве мне что-нибудь грозит? — спросила она.
      — У меня слишком много завистников… — вздохнул он. — А друзей почти не осталось. И те, кто были, как правило, превращаются в моих врагов. Чем дальше, тем их больше. Оставался один друг детства Арик Цивилло, да и тот…
      — Завидуют. Значит, есть чему?.. — сказала она, разглядывая себя в зеркале.
      — По правде говоря, да. Например, если кто-то захочет тебя у меня отнять.
      — Как будто я дорогая безделушка… — сказала Оля. — Но не убить же?
      — Если ты воспротивишься, могут и убить, — пожал он плечами. — Или, если кто-то поймет, что ты для меня дороже всего, и тем самым решит выбить меня из игры. Или сломать мне жизнь.
      — Понимаю, я твое слабое место. Ахиллесова пята. Мы говорим не о том, тебе не кажется?
      Он промолчал.
      — И что, я теперь должна все время с ней ходить? — спросила Оля.
      — Можешь не надевать, если не нравится, но всегда имей при себе.
      — Авдюша, скажи, а что за парень все время сидит у тебя за компьютером? — спросила она.
      — Он теперь работает на меня.
      — А ты даже нас не познакомил. Твоих охранников, всех этих племянников дяди Джемала я знаю, а его нет.
      — Я знакомлю тебя лишь с теми, с кем, возможно, нам снова придется встретиться, — сухо сказал Авдей Карлович. — Если быть более точным, он не работает, а отрабатывает должок. Он хакер. Попался на попытке ограбить мой банк. От суда я его отмазал. Сделает свое дело, и до свидания. А сейчас иди отдыхай, мне нужно поработать…
      Он проводил ее до ее комнаты, прикрыл за ней дверь. Потом, подумав, вошел к себе в кабинет. Там была полутьма, только светился экран компьютера. За ним сидел худощавый, с длинными, светлыми, волнистыми волосами парень. На экране мелькали комбинации цифр.
      — Ну как? — спросил Авдей Карлович. — Что-нибудь получается?
      — Мощность маловата, — сказал парень. — Жесткий диск нормальный, пока хватает, а оперативная память хорошо бы иметь на пятьсот двенадцать мегабайт, такие уже есть. И процессор пора бы заменить… Говорил вам уже.
      — Говорил… Какой на сегодня самый быстрый?
      — Пентиум-четыре. На две с половиной тысячи мегагерц, но это есть только в Штатах. В России пока нет.
      — В Японии они есть?
      — Должны быть… Да, я читал, у них они появились.
      — Значит, в России у тебя будет у первого, — кивнул Авдей Карлович. — Сегодня же туда позвоню по спутниковой связи. Сколько тебе всего потребуется времени?
      — Если сменить процессор и оперативку… Двое суток, не меньше. Трудный у них код, понимаете? Сложный и хитрый. Я такие еще не взламывал.
      — Цену, Вовик, набиваешь… — Авдей Карлович потрепал его по волосам. — Маловато плачу?
      — Нет, что вы… — засмущался тот. — А можно попросить?.. — спросил он, когда хозяин был уже в дверях.
      — Смотря что, — обернулся Авдей Карлович.
      — Раз уж процессор пришлют вам из Японии… Нельзя ли там же заказать дополнительно один сканер? Я запишу, как он называется. Это последняя модель.
      — Записывай, — кивнул Авдей Карлович. — Это все?
      — Пока не прислали процессор и сканер, могу я съездить домой? А то там до сих пор не знают, где я.
      — Все необходимое тебе доставят уже завтра, — сухо сказал Авдей Карлович. — Рейсом из Токио. Домой тебе уже звонили и объяснили родителям, что суд дал тебе условный срок с конфискацией имущества и возмещением ущерба. Этот ущерб ты и отрабатываешь, понятно?
      — Они это знают…
      — И знают, кто вытащил тебя из тюряги? — сощурился Авдей Карлович.
      — Нет… — опустил голову Вовик.
      — Им это и не обязательно знать, — наставительно сказал Авдей Карлович. — А вот тебе забывать нельзя.
      — Я помню… Ну хоть позвонить им можно? И еще подруге. А то как бы не сбежала. Уйдет ведь к другу Алику… — усмехнулся он неловко и заискивающе.
      — Звонить отсюда нельзя, это было обусловлено с самого начала, — строго сказал хозяин. — А твоему другу Алику не поздоровится. Дай телефон, его предупредят.
      — А подруга?..
      — Найдем тебе и подругу. И не одну, если пожелаешь… — усмехнулся Авдей Карлович. — Из моей личной коллекции… Ты каких предпочитаешь? Шатенок, блондинок?
      — А можно?.. — запнулся Вовик.
      — Ну-ну, — поощрил Авдей Карлович, сощурившись. — Брюнеток предпочитаешь?
      — Нет, она здесь у вас живет. Я слышал, ее Олей зовут. Массажистка ваша. С Олей мне можно познакомиться?
      — Ты этого не говорил, — негромко сказал Авдей Карлович. — А я не слышал.
      И плотно закрыл за собой дверь.
      Он походил какое-то время по кабинету, раздумывая. Всемирная история свидетельствует: друзья созданы для того, чтобы предавать. Даже этого Вовика уже предал, или предаст, какой-то Алик. Как меня Арик. Он же Арнольдик, Арнольд Семенович Цивилло, бывший друг детства, школьный товарищ, ныне владелец банка «Континенталь». Известен как один из строителей финансовых пирамид, ограбивший многие тысячи простодушных вкладчиков. Вернул им жалкие крохи и снова выплыл… Причем с моей помощью. Или всплыл? Нет всплывают только подводные лодки и утопленники. На утопленника Арик не похож. Его банк по нынешним временам довольно средний, и потому Арик все время старается к кому-то прилепиться. Например, войти в долю к нам в «Бета-групп».
      Но это мы еще посмотрим, брать тебя, Арик, или не брать…

      На другой день Игорь Володин вернулся поздно, когда Галя и сын Сережа уже спали.
      Он заглянул в спальню к сыну. Посмотрел на его безмятежное лицо, тихо прикрыл дверь. Потом прошел на кухню, открыл холодильник, включил электрический чайник… И сел на табурет, забыв про ужин, который только что собирался готовить.
      Он не слышал, как Галя встала, вошла к нему на кухню и встала в дверях.
      — Случилось что-нибудь? Какие-то неприятности? — тихо спросила она.
      Он махнул рукой. Снова встал и подошел к плите.
      — Сиди, я сама… — она включила газ, поставила сковородку на огонь. — Долго не могла заснуть после случившегося… И тут ты пришел…
      — Извини, что разбудил.
      — Да нет, — отмахнулась она. — Я про другое. Вот только уснула, и снова увидела его. Глаза бешеные, красные, как у быка. И на меня набросился. Второй день мерещится.
      — А, этот уголовник, который сбежал… Дон, кажется?
      — Меня просто трясло. На студии все расспрашивают, как это было…
      — Ну и как это было? — спросил Игорь. — Он что, владеет приемами?
      — Знаешь, не сказала бы, — покачала она головой. — Что-то здесь не так. Вот никто мне не верит. В милиции допрашивали, переглядывались и усмехались, когда им объясняла. Другое тут. Он не растерялся, не испугался ареста, а прямо взбесился, понимаешь? И когда потащил за собой этого бедного милиционера, думаю, он просто ничего не соображал.
      — Хочешь сказать?..
      — Да. Его этим арестом здорово, главное, искренне разозлили. А у тебя что стряслось? Не молчи. Я же вижу.
      Он сосредоточенно думал, набив рот едой, которую, казалось, не замечал.
      — Чертовщина какая-то происходит… — сказал он. — Наш телефон по настоянию следователей поставили на прослушку. Я дал письменное согласие. Теперь будем жить под колпаком.
      Она подошла к нему, обняла сзади за шею.
      — Представляешь… Звонит мне один мужик, есть мол разговор, срочный и важный…
      В это время раздался телефонный звонок. Они переглянулись. Он поднял трубку.
      — Это журналист Володин Игорь Николаевич? — послышался вежливый мужской голос.
      — Да, с кем я разговариваю?
      — Это не имеет особого значения, поскольку разговор нужен не столько нам, сколько вам.
      — Кому это — вам? — Игорь поднял глаза на жену. Пожал плечами, показав глазами на трубку.
      — Только не бросайте трубку, не советую, — продолжал абонент. — Этот разговор первый и последний. Иначе потом, когда вы сами захотите с нами связаться, выяснится, что обоюдного желания уже не существует.
      — Так его и сейчас нет… — сказал Игорь.
      — А вы все-таки выслушайте. Очень советую. И вам, и тем, кто уже поставил ваш телефон на прослушку. Вы ведь за этим бегали сегодня к друзьям в прокуратуру?
      Игорь оторопело молчал.
      — Так что выслушайте. А уж потом сами решайте, вести нам дальнейший разговор, или нет.
      — Ну так говорите по делу наконец… — сказал Игорь.
      — Вы сегодня стали обладателем информации, которая предназначена не для ваших ушей.
      — И что?
      — Так вот мой вам совет, раз уж вы влезли…
      — Вы прекрасно знаете, как было дело… — перебил Игорь.
      — Вы уже влезли! — повторил собеседник. — Кстати, один вопрос: с вами насчет Дона ничего не говорили? О нем спрашивали?
      — Какого еще Дона? Не знаю я никакого Дона.
      — Все вы знаете. Это тот самый Доронин, которого снимала ваша жена, когда менты хотели его взять.
      — Говорю вам: ничего не знаю. И меня в это втянули помимо моей воли…
      — Это перестало иметь значение, после того как вы побежали в прокуратуру. И зарубите себе на носу. Вам есть что терять в этой жизни, не так ли? Вот и не забывайте об этом ни на секунду! Даже во сне. Иначе вам не помогут ваши друзья из прокуратуры. Вы все поняли?
      Игорь не успел ответить. В трубке послышались короткие гудки. Он положил трубку на место, снова сел за стол, стараясь не смотреть на жену.
      — Может, теперь объяснишь? — спросила она. — Тебя шантажируют?
      Он не успел ответить, как послышался новый звонок. Это был Денис.
      — Игорь, я все слышал…
      — И как мне теперь быть? — спросил Игорь, но Галя решительно отобрала у него трубку.
      — Послушайте, что происходит? Игорь второй день ходит как в воду опущенный. Ничего не говорит… Если вы что-то знаете, можете объяснить? Кто и чем нам угрожает?
      Из своей комнаты вышел, услышав ее голос, сонный Сережа.