Будет больно. Мой эротический дневник

Карина смотрит осуждающе.

– Не, иголки под ногти загонять я не очень люблю, – смеется Санта. – Предпочитаю сразу ломом по голове, ноги в корыто, цементом залил и в Москву-реку, ха-ха-ха.

– Это ничего, что мы с вами на ты? – пытаюсь свести все в шутку.

– Это меня жутко заводит, бабоньки.

– Так, давай раздевайся, раб, деньги на тумбочку и становись на четвереньки! – просыпается Карина.

– Конечно-конечно, – суетливо достает из кармана бумажник, стягивает брюки. Снимает с шеи массивную золотую цепь. Становится на колени и заискивающе смотрит снизу. Метаморфоза заняла меньше минуты. Вот это да.

Карина легонько пинает его ногой. А сама шепчет мне на ухо:

– Не ясно, че ему надо. Тут главное следить за его реакцией. Ты на член смотри. Как только падает – значит, это ему не подходит. Надо на другое переключаться, ок?

Легко сказать, смотри на член. Попробуй его увидеть за огромным висящим пузом. Приподнимать, что ль? Надорвешься.

– А ну-ка, ляг на спину! – я нашла выход.

Его живот распределяется по бокам, давая долгожданную возможность лицезреть пенис. Вернее, густые заросли, в которых, по идее, должен быть пенис. Ау, где ты! Выгляни в окошко, дам тебе горошка. Не могу сдержать глупую улыбку. Отворачиваюсь. И строго говорю:

– Сосать каблук, раб!

Стою над ним, сую ему шпильку в бородатый рот. Рот с готовностью открывается. Карина тем временем пошлепывает стеком по его соскам.

– Ай-ай, – взвизгивает он.

– Что, раб, не нравится, да? Мало ли что тебе не нравится! – говорит подруга. Отбрасывает стек в сторону. Мимоходом тихо бросает мне:

– Понятно – только унижения. Никакой боли.

Лично мне ничего не понятно. Что такое унижения?

Карина заставляет его облокотиться на диван и выпятить зад. Мне становится дурно. Будь я глистом, отказалась бы там обитать. Подруга смазывает каблук, поднимает ногу. Осторожно засовывает в его анус шпильку. И на одном дыхании приговаривает что-то вроде: «тымерзкийнесчастныйрабщасятебякак-последнююшлюху». Погружает и вытаскивает каблук. Санта виляет задницей, как пес перед хозяином с миской. Так… Кто-то говорил, что деньги не пахнут? Но это не запах. Это вонь! Показываю подруге: мол, давай прекращай это дело. Похоже, она того же мнения. Вытирает туфельку туалетной бумагой и открывает окно. Давай! – показывает, чтобы теперь я им занялась. Вот сука! Поднимаю его голову за волосы:

– Покажи, как ты умеешь быть лошадкой!

Залезаю на его потную спину, вставляю в зубы цепочку, толкаю в бок.

– Ну поехали!

Он едва двигается.

– Что ты за скакун такой хреновый. Даже метр не преодолеешь! Старый мерин, ты у меня щас овес жрать будешь. Если с места не сдвинешься.

Видимо, ему не хочется овса. Он резво дергается вперед и падает на живот.

– Боливар не выдержал одну! – начинаю истерично хохотать. – Купила мама коныка, а конык без ноги, да, идиот?

– Да, жаспажа, жа! – говорит он через цепочку во рту.

– Наш жеребец, наверное, хочет водички! – заявляет Карина. И тащит его за поводок в туалет. Слышу оттуда слабое журчание и недовольные окрики: «Все пей, сука! Ни капли не пророни на пол. Слышишь?» На пару минут звуки затихают. Карина возвращается.

– А он где?

– Тише. Прикинь, он кончил, когда я на него мочилась. Щас придет в себя и свалит.

– Он себя трогал в этот момент?

– В том-то и дело, что нет. Усилие мысли.

– Девки, вы супер! – браток заходит, почесывая живот. – Еще обязательно звякну.

За ним захлопывается дверь, и Карина улыбается:

– Ну и чего ты выпендривалась? «Не знаю как, не знаю как!» Видишь, как все клево. Через полчаса еще один придет.

– Еще один? – кажется, я не так уж недовольна Карининой самодеятельностью. Масса разнообразных эмоций. Плюс новые впечатления. Плюс деньги. Неплохое сочетание.

– Слушай, второй мужик, который сейчас придет, он экстремал. Его надо бить по яйцам, жестко страпонить…

– А также мочиться и гадить на него, – подсказываю подруге.

– В общем, да. Если ты это сделаешь, он будет просто счастлив. Но я лично копро не практикую. А по-маленькому уже сходила. Так что твоя очередь.

– Мля, ты шутишь? Я ни разу не писала ни на кого. Я помню, даже как-то хотела попробовать. И все одно не получилось.

– Не переживай, ты же пробовала не за деньги, да? Поверь, сегодня у тебя получится.

– Разве что если раб меня напугает. И я описаюсь от страха.

Что-то я уже утомилась. Этот экстремал какой-то неугомонный. Мы его терроризируем уже минут 45, а намерения кончить у него ни в одном глазу. Сначала мы связываем ему мошонку. И бьем по ней ногами, руками, стеком и плеткой. Потом то же самое проделываем с членом. Порем его по заднице. Карина имеет его сзади огромным фаллосом. Потом я имею. А подруга усаживается ему на лицо и не дает дышать. Потом дает. Капаем на соски и член воском. Подружка курит и стряхивает пепел ему в рот. На соски подвешиваем тяжелые грузики. Хлещем по щекам, пока не начинает колоть в ладошках. Карина показывает взглядом на часы. Прошло уже больше часа, пора закругляться.

– Сейчас ты встанешь на колени и начнешь мастурбировать!

– Госпожа, а золотой дождик?

Карина многозначительно смотрит на меня. Отрицательно качаю головой.

– Не заслужил ты такого счастья! Дрочи!

– Но, Госпожа, как же так, пожалуйста, подарите мне ваше чудесное шампанское!

– Ты что, гад, права качаешь?! – Карина орет. Но я вижу, что она встревожена.

– Нет, что вы, я просто безумно мечтаю, как вы на меня пописаете.

– Так, иди сюда, ты у меня не рад будешь! – сама удивляюсь своей отваге и смело шагаю в ванную.

– А ну-ка ложись на спину. Открой рот и закрой глаза!

Он выполняет команду. Снимаю трусы, сажусь в десяти сантиметрах над его лицом. Как бы так сосредоточиться, а? Вот черт. Он же ж не свалит, пока своего не получит. Раб приоткрывает глаза и тянется своим языком ко мне.

–Ах ты, тварь! А ну, засунь свой уродский язык обратно и закрой глаза! – взвизгиваю. Карина прибегает и смотрит на меня вопросительно. Знаком показываю ей уйти. И обнаруживаю, что уже благополучно писаю точно в рот лежащему. Вот что значит сила гнева. Пытаюсь запомнить этот момент. Все-таки первый раз. Поздравляю себя со столь знаменательным событием.

– Прополощи рот и ступай обратно!

Карина засовывает ему в рот кляп. И заставляет мастурбировать в нелепой позе. Через минуту он кончает в салфетку…

– Я ж тебе говорила, что сможешь! Пойдем выпьем, отметим, у меня шампанское есть!

– Ой, Карин, что-то я не готова пить твое шампанское!

– Ха-ха-ха, а если я тебе заплачу?

– Нет-нет, я не такая! Слушай, а чего все так помешаны на моче? Ты не знаешь?

– Я догадываюсь.

– Ну и?

– Видимо, это очень вкусно!

– Можно открыть бизнес. Например, магазин: «Урина на разлив».

– Да не, я серьезно. Знаешь, мой дедушка одно время был помешан на уринотерапии. Пил мочу литрами.

– Надо полагать, ты ему помогала, добрая душа?

– Да нет, он как-то сам обходился. Своими силами.

– Если серьезно, я слыхала такое предположение. Будто мужчины в подсознании идентифицируют струю мочи со струей спермы.

– И они так представляют, что девушка бурно кончает?

– Кто его знает, что они представляют. Есть еще вариант латентной гомосексуальности. Может, они в тайне от себя мечтают об однополой любви. Чтобы мужчина им кончил в рот. Ты б лучше подумала о том, чтоб работать в паре с Господином, хи-хи.

ТРУП НИКТО НЕ НАЙДЕТ

24 года, март

Я опять думаю о своей фантазии: похитить мальчика и поиздеваться над ним вдоволь. Беззаконно, цинично и аморально. Встречались вчера с Игорем. Он уже неделю в Москве. Приехал к своим друзьям по «органам». В который раз озвучила ему свою мечту и повздыхала. Сегодня мы договорились, что он заедет за мной. Нас пригласил на выходные его приятель. Погода замечательная. Все выходные дышать свежим воздухом и кушать шашлыки – прекрасная идея. Тем более, как мне поведал Игорь, этот его друг тоже в «теме». У него огромный особняк на Рублевке. И там самый настоящий пыточный подвал. Вот бы посмотреть. До семи еще куча времени. Делать ничего не хочется. Надо немного вздремнуть.

Меня будит звонок мобильного.

– Алле, киса, я уже внизу, жду тебя. Синяя «Вольво».

По-быстрому кидаю в сумку косметику, захлопываю дверь и выбегаю на улицу. Игорь чмокает меня в щеку:

– Что, поехали релаксировать?

– Игорь, а кто там вообще будет?

– Там будет Мигака, баба его, Илюха… Ты его видела, помнишь, мы в казино ходили?

– Крутой бритоголовый перец, который цитирует Блока?

– Он самый.

– Видимо, будет очень весело.

– Честное слово, будет тихий семейный пикник.

– А семья шведская?

– Да брось ты, какие пошлости, киса!

Мы выезжаем за город. За окном мелькают огромные деревья и белые таблички «Барвиха», «Горки», «Жуковка»… Заворачиваем, потом еще раз. Останавливаемся у высоких черных железных ворот. Они открываются. И мы въезжаем во двор. Там стоят два блестящих черных джипа с тонированными стеклами. На капот одного облокотился подтянутый мужчина слегка за сорок.

– Наконец-то! А мы вас тут уже заждались! – мужчина подает мне руку и помогает выйти из машины. – Михаил!

– Оксана! – приседаю в реверансе.

– Очень, очень приятно!

– В каком месте?

– Во всех! Даже самых сокровенных!

– Так, Миш, ты бросай с ней заигрывать, а то у нее разговор короткий, – шутливо встревает Игорь.

– А что у нее длинное?

– Я вам не мешаю?

– Прости, Оксаночка, пойдемте в дом!

Поднимаемся по лестнице. Просторная гостиная… Сразу видно, что живет мужчина. Темная отделка деревом и металлом, кожаные диваны. Длинный дубовый стол, оружие на стенах. Широкая винтовая лестница на второй и третий этажи.

– Ой, а это что! – замечаю на вешалке немецкий китель и фуражки эсэс.

–А это моя коллекция, нравится? – Миша надевает мне на голову одну из фуражек с фашистской эмблемой.

– Супер! Это все настоящее?

– Конечно! Из Мюнхена. Это я там в одном антикварном магазинчике прикупаю. И совсем не дорого. Вот эта куртка немецкого летчика – посмотри, всего 200 евро.

– Шикарная коллекция! Меня все это жутко заводит.

– Да, меня тоже, поэтому и собираю.

В открытую на задний двор дверь выглядывает блестящий череп.

– О, какие люди! А у нас тут как раз шашлык поспел! Надя, скажи там, чтоб подавали уже, что ли!

Илья целует мне руку, здоровается с Игорем. И плюхается в кресло.

– Все, я больше не встану, пока не поем. В гостиную заходит тоненькая светловолосая девушка. Наверное, это и есть Надя.

– Михаил Витальевич, накрывать?

– Да, Лера!

Девушка начинает проворно сервировать стол.

– Лера! Я же тебе говорила, что мне не нравятся белые салфетки! Я тебе говорила, чтобы ты покупала только розовые? – слышу тонкий визгливый голос. Поворачиваюсь на звук. Вот это точно Надя. Высокая брюнетка с бюстом пятого размера, не меньше. Стоит, отчитывает бедную девочку. Та только кивает.

– Надя у меня строгая, – восторженно шепчет мне Михаил, – с ней не забалуешь. Если ей нужны розовые, значит такие и должны быть.

«Нда, —думаю про себя, —действительно, есть чему радоваться. Не леди, а кремень». Мы не обмолвились с ней ни словом, но она мне уже неприятна.

– Добрый день! Извините, что сразу не поздоровалась. Но эта прислуга! Если ее во время не осадишь, на голову нагадит! – Надя усаживается на диван рядом со мной. – Сколько я ей раз уже говорила! А такое ощущение, что она просто мимо ушей пропускает, вот зараза! А вы Оксана? Игорь о вас много рассказывал. Замечательно, что приехали.

– А вы давно Игоря знаете?

– Уже неделю.

И когда это он успел «много рассказать»?

Прошло часа два. Давно я не пила так много шампанского. Разговор льется, не остановить. Я уже знаю все про присутствующих. А также про всех тех, кого знают они. Особенно разговорчив Миша.

– Пойдем, покажу тебе кое-что, – тащит меня за рукав.

Спускаюсь за ним по ступенькам в цокольный этаж.

– Ты должна оценить, мы же одного поля ягоды.

Останавливается перед массивной дверью. И тянет за ручку. Дверь открывается на удивление легко и бесшумно. Сразу же включается свет. Застываю. Я попала в сказку.

В небольшом помещении стены выложены камнем. В четырех углах – галогеновые лампы. Белым крашенные решетки в маленьких окнах под потолком ослепительно сверкают.

Крест, многочисленные крюки, вкрученные в стены, тросы и перекладины. Широкая полка с кучей всяких девайсов.

– Мамочка!

– Круто?

– Да уж…

– Да ты проходи, там вон кресло есть, посиди.

Это даже не кресло, а трон. Высокая мягкая спинка, широкие подлокотники. Изображаю плаксивое выражение лица.

– Я хочу кого-нибудь здесь помучить!

Миша смеется:

– Чур, меня нельзя. А то Надька меня прибьет. Она, правда, не в «теме», никак не могу ее совратить. Но ревнивая жутко.

– Ах, вот так бы пойти на дискотеку, увидеть хорошенького мальчика, увезти его силой сюда в этот подвал и мучить пару дней…

– Так какие вопросы? Давай сообразим!

– Очень смешно.

– Не смешно. Просто это же элементарно осуществить. Мы с ребятами быстро сей прецедент создадим. Да хоть сейчас! Почему бы нет? Радуйся в свое удовольствие.

– Миш, ну ты че! Предположим, гипотетически, что мы затащим сюда кого-нибудь. Рано или поздно его придется освободить. И потом на меня напишут заяву. Какого не очень в тюрьму охота.

– Оксан, ну ты даешь. Ты не знаешь, кто Игорь, кто я? Или кто Илья? По всей видимости, не очень хорошо знаешь. Но так даже лучше. Поверь, одно слово этому «похищенному»… И он будет немым до конца своих дней. Забудет о том, что это было в его жизни.

Не знаю, что ответить. Никогда еще моя центральная фантазия не была так близка к осуществлению.

Похоже, Миша не на шутку загорелся идеей.

– Так, все… Сейчас едем в ближайший ночной клуб.

– Миша!

– Оксана, поехали! Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал!

Мы почти бегом поднимаемся наверх. В двух словах хозяин дома объясняет суть идеи.

– Так, а где Надя? Возьмем ее с собой, – говорит Миша, оглядываясь по сторонам.

–А Надька спать пошла, – отвечает Илья.

– Да уж, меры она в спиртном не знает, – Миша тут же забывает о ней и толкает всех к двери:

– Илья, захвати мешок какой-нибудь темный или пакет! Поехали в клуб или ресторан.

– По вечерам над ресторанами горячий воздух дик и глух, и правит окриками пьяными весенний и тлетворный дух – декламирует Илья.

Игорь заговорщически подмигивает.

Боже, во что я ввязалась.

Прыгаем в джип. Через полчаса я уже сижу в полутемном помещении диско-клуба. И едва сдерживаю волнение. Хочется встать и убежать. Встаю и подхожу к барной стойке.

– Мартини, будьте добры, – это уже третий бокал. Обычно я пьянею от первого. Сейчас же – ни в одном глазу, как назло. Оглядываю танцующую публику. Ни одного приятного лица. Да, похоже, не судьба. Высматриваю еще минут пятнадцать и выхожу из клуба. Может быть, все и к лучшему. Кто-то наскакивает на меня, я едва не падаю.

– Ой, ну что ж вы под ноги не смотрите?

Едва успеваю разглядеть насмешливую улыбку, белые зубы и серые глаза под длинной светлой челкой.

– Могли бы извиниться, – кидаю в след.

– В другой раз, подруга! – он исчезает в дерганой светомузыке.

Подхожу к джипу и говорю высунувшемуся в окно Игорю:

– Блондин в синей рубашке и серых брюках. Где-то 175.

Игорь выходит из машины, я сажусь на переднее сиденье. Он заходит в клуб. Его нет несколько минут. Потом дверь открывается, появляются два мужских силуэта. Один – Игорь, второй – тот самый парень. Направляются к машине. О чем-то оживленно разговаривают. У самого джипа Игорь немного отстает. Пропускает парня вперед. Потом быстро замахивается и бьет его по затылку. Миша выскакивает и подхватывает его. Заволакивает в машину. Игорь запрыгивает следом. Илья нажимает на педаль газа.

На минуту я догадываюсь, что это, должно быть, происходит во сне. Но нет, все слишком реально. Оглядываюсь на заднее сиденье. Мальчик зажат между двух мужчин, на голове у него мешок.

– Если придет в себя, лучше, чтоб он не видел дороги, – объясняет Миша.

Нервничаю. Мне хочется все остановить. В конце концов, я сильно рискую. А что если я однажды поссорюсь с этими бравыми ребятами? Лучше о таком не думать. Пусть все идет так, как идет. Мальчик пришел в себя и начал шевелиться. Руки у него связаны спереди.

– В чем дело? Кто вы? Где я?

– Послушай, тебя похитили. Убивать тебя никто не будет, если ты правильно себя поведешь. Просто молчи и все. Иначе сразу же горло перережу, понятно? – шепчет Игорь.

Мешок кивает и умолкает. Мне его жалко.

Эта дорога бесконечна. Мне кажется, мы едем всю ночь…

Слава небу, дом.

Пленника выволакивают из машины и ведут под руки. Он послушно идет, иногда спотыкаясь. Илья и Игорь остаются в гостиной. Как ни в чем не бывало усаживаются за столом. Наливают себе спиртное. Миша тащит мальчика в подвал. Захожу следом, сажусь в кресло. Тупо наблюдаю за происходящим. Руки жертвы взлетают вверх, – Михаил молча показывает мне: вот, зацепил за крюк, вот этот рычаг повернул, вот лебедка заработала. Мальчик стоит с привязанными над головой руками.

– Слушай, парень. На пару дней ты станешь игрушкой одной молодой леди. Сопротивляться, паниковать, орать – бесполезно. Если что-то ей не понравится, она позовет нас. И мы тебя покалечим. Так что благоразумнее быть послушным. В таком случае никакого непоправимого вреда твоему здоровью не будет. Хотя боль тебе придется потерпеть. Слыхал о садо-мазо? Но все это не смертельно, не сходи с ума. В живых останешься. Если тебя дома кто-то ждет – мы это проверим, не переживай—я все улажу. Никто волноваться не будет. Так что расслабься и просто постарайся угодить девушке. А я пошел доедать ужин.

Дверь захлопывается, мы остаемся вдвоем. Я резко пьянею. Выпитый мартини внезапно ударил с такой силой, что пол слегка покачнулся. Подхожу к парню.

– Привет!

Стягиваю с его головы мешок. Он испуганно смотрит по сторонам. Потом взгляд останавливается на мне.

– Я поздоровалась!

– П… привет…

– Как тебя зовут?

– Ан… нтон

– Нет, я буду звать тебя Ваня.

Он очень симпатичный. Прядь волос прилипла к его влажному лбу. Он мне нравится. В его глазах – испуг и недоумение. Расстегиваю пуговицы на Ваниной рубашке, распахиваю. Изучающе осматриваю. Спортзал посещает, молодец.

– Я тебя сейчас буду наказывать.

– За что? – он перестает заикаться.

– Я могла бы сказать: за то, что толкнул меня в клубе и не извинился. Да-да, это именно я была. А ты даже не запомнил моего лица? Но вообще, конечно, причина другая. Просто мне нравится делать больно тем, кто мне нравится.

Молчит. Какой милый.

Его соски так трогательно торчат. Ужасно хочется устроить беспредел. Чертов алкоголь. Такое ощущение, что мой разум ушел в отпуск. Я беру с полки две стерильные иголки. Касаюсь пальцами его груди. Прокалываю сначала правый, а потом и левый сосок. Ваня закусил губу и с ужасом смотрит на меня. По всей видимости, он еще в шоке.

Беру длинную плеть, замахиваюсь. Бью. Первый удар приходится на живот. Второй чертит тонкую бордовую полосу на шее и плече. Плеть задевает иглы, и моя жертва дергается. При этом он громко стонет. Очень сексуальный в этот момент.

– Ну же, потерпи, дружочек! Я тебе сочувствую!

Бросаю в сторону плетку, подхожу к полке. Замечаю электрошокер. Надо срочно попробовать. Включаю приборчик, подношу к беззащитному телу. Медленно веду от шеи вниз. Пленник подпрыгивает от нестерпимой боли. Но ему удается не закричать. Выключаю… Ваня судорожно глотает воздух. On. Off. On. Off.

– Сссука, останови-и-и!

Щелкаю выключателем и с удивлением смотрю на Ваню.

– Ты что сказал?

Он пытается отдышаться. Глядит мне в глаза.

– Что это было? Ты обозвал меня плохим словом? Ты знаешь, что за это будет?

Без понятия, сколько прошло времени. Может два часа. Может быть, три. Оставляю мальчика в подвешенном положении и поднимаюсь в гостиную. С удивлением обнаруживаю, как солнце бьет в окна. Часы показывают 8 утра. Ничего себе… Я провела в подвале восемь часов? Хочется пить, есть и спать. В доме пусто. Наверное, никто еще не проснулся. Откуда ни возьмись, появляется Лера.

– Вам приготовить завтрак?

– Да, пожалуйста. Сделай мне бутерброд и налей чай.

– Одну минутку.

Иду в ванную, умываюсь. Надо принять душ и поспать немножко. Мысли в голове путаются…

– Кисуль, как там твой невольник поживает? – Игорь подмигивает, отхлебывая кофе.

– Не знаю, я еще не спускалась. Пойду проверю. А кстати, где Миша?

– Мишка блюет в туалете.

– Почему? Он отравился?

– Да нет, он после каждого приема пищи рвоту вызывает. Боится снова потолстеть.

– Шутишь?

– Честное слово, какие шутки. Да мы к этому привыкли уже давно. Насколько помню, эта болезнь «булимия» называется, что ли.

Лично мне после вкусного обеда блевать совершенно не хотелось. Голова заработала четко. На мгновение мне стало страшно. Но дело уже сделано, поэтому смысла бояться нет. Коней на переправе не меняют. Раз уж так сложилось, буду получать удовольствие.

Захожу в подвал. Загорается свет. Ваня вскидывает голову и с мольбой смотрит на меня. Или, может быть, я вижу то, что хочу?

Рубашку я ему сняла еще ночью. Его тело мокрое от пота.

– Ну как ты тут, лапочка?

– Мне плохо, – его едва слышно.

– Бывает… Жизнь вообще сложная штука… Ты устал?

– Я устал…

– Хорошо, я тебя сейчас отстегну. И ты сделаешь мне кое-что приятное.

Поворачиваю рычаг влево. Веревка ослабевает. И пленник как подкошенный падает на пол.

– Будешь целовать мои ноги сейчас!

Приподнимаю его подбородок острым носком черной туфли и дергаю вверх. Ваня застывает в нерешительности.

– Ay, малыш, тебе повторить?

Прикасаюсь к его груди правой ногой и медленно веду ее по животу. Пленник прижал связанные руки к груди и зажмурился. Наверное, ждет новой боли. Не буду разочаровывать. Он вздрагивает, когда носок доходит до молнии на штанах. Носок останавливается. Потом скользит чуть ниже. И шпилька упирается парню между ног. Он не шевелится. Давление каблука усиливается. В какой-то момент он уже не может сдержать стон.

– Работаем, да?

Ваня сгибается и прикасается к туфельке губами. Его дыхание горячее.

Он получает острым носком по губам:

– Поактивнее! – Видимо я поранила ему губу. Из нее потекла кровь.

– Испачкал мне туфли, как не стыдно! Вытри! – ставлю ему ногу на голову. И пригибаю к полу. Он начинает медленно целовать ноги. Прерывисто дышит и морщится от боли. Рана на губе кровоточит и пачкает только что вылизанное языком место.

Чувствую, как нарастает возбуждение. Такой уставший, измученный, напуганный. Я дрожу. Свет галогеновой лампы делает его кожу смуглой. Мне снова хочется причинить ему боль. Но ему нужно отдохнуть, иначе он просто потеряет сознание.

В углу давно уже заметила небольшую клетку. В ней можно только сидеть. И то согнувшись. Велю залезть туда. Не двигается с места. Показываю взглядом на электрошокер. Ваня садится в клетку. Пригибаю его голову к коленям. Закрываю клетку на замок.

Зажигаю свечи, стоящие вдоль стены. Их много… Восемь или десять… Минут пять смотрю, как ровно горит пламя. Беру две свечи и капаю горячим жидким воском на спину пленника. Он дергается, пытается выпрямиться. Но прутья решетки только сильнее впиваются в тело.

Сажусь в кресло и молча смотрю на несчастную жертву. Мои мысли прерывает тихий шепот.

– Пожалуйста, отпусти… Мне послышалось?

– Я не могу больше…

– Тебе хочется поговорить? – поджимаю ноги под себя, удобнее усаживаясь.

Он повышает голос, в нем скользят истеричные нотки:

–Умоляю, отпусти, я больше не выдержу!

– Ты просто не знаешь своих границ. Выносливость нужно развивать. Успокойся.

Всхлипывает. Дышит часто и громко. Я поднимаюсь и ухожу, хлопая дверью.

– Игорь, я хочу, чтоб ты его изнасиловал.

– Чего-о?

– Тебе разве не нужен друг? Здесь недалеко. Ну что тебе, десять долларов лишние?

– Ну за десять долларов я не откажусь, конечно. – Игорь ржет, как лошадь. Илья подходит и театрально закатывает глаза:

– О, нет! Ведь ты не насильник, Не обманщик и не гордец…

– Ты тоже хочешь? – спрашиваю у любителя серебряного века.

– Хочу! Грешить бесстыдно, непробудно, счет потерять ночам и дням!

– Замечательно!

Втроем спускаемся по лестнице.

Заходим. Открываю клетку. Ваня со стоном поднимается. И сползает по стенке на пол. Игорь проворно хватает с полочки кляп. Засовывает ему в рот. Тем временем Илья освобождает ему руки. И снова связывает их уже за спиной. Ваня мычит и глядит ошалелыми глазами. Я не знала более сексуального зрелища.

Илья подтаскивает жертву к небольшому столу в углу. Бросает на него скованного пленника лицом вниз. Стягивает с него брюки. Все это происходит в полной тишине. Похоже, пленник понимает, что с ним собираются сделать. Пытается вырваться. Бесполезно. Я возбуждена до предела. Подхожу сбоку, чтобы видеть его лицо. Оно искажено от ужаса. И от этого еще более симпатично. Илья трется о его бедра. Потом смачно плюет на его ягодицы, раздвигает их ладонями и резко подается вперед. Сквозь кляп едва слышится гортанный крик. Ваня выгибается дугой от острой неожиданной боли. Мне не хватает воздуха. Мне кажется, что я его люблю…

Илья входит грубо, ритмично.

Мне хочется страстно поцеловать Ванечку, чтоб он ответил мне. Наклоняюсь к его лицу. Прикасаюсь своими губами к его. Протискиваю язык между его зубов. И взвываю от резкой боли. Он укусил меня!

– Ах ты, подонок!

Хватаю электрошокер, включают на максимум. И прижимаю к его горлу. Его тело начинает биться в конвульсиях. Но я все держу и держу. Где-то вдалеке я едва различаю чьи-то фразы: «Оксана, хватит, хватит»… Но я не могу пошевелиться. Моя рука с включенным прибором будто приросла к шее дергающегося дерзкого пленника. Кто-то обхватывает меня за плечи и оттаскивает в сторону. Я смотрю на Ваню. Он не двигается. Из его рта стекает тонкая струя крови и пены.

Илья кладет пальцы на его шею и щупает пульс. Проходит целая вечность. Наконец он нарушает тишину:

#– Прими, Владычица вселенной,

Последней страсти кубок пенный

От недостойного раба!

Я непонимающе смотрю на него, потом на неподвижное тело, потом на Игоря. Илья чешет подбородок:

– По всей видимости, его сердце не выдержало. Дело усложнилось… Ничего, все решаемо. Труп никто не найдет.

Меня бьет озноб. 1осподи, что же это происходит? Я чувствую внезапную вялость. Ноги словно ватные. Убийца? Я? Ковыляю до кресла, вжимаюсь в него. Ужасно клонит в сон…

Меня будит звонок мобильного.

– Алле, киса, я уже внизу, жду тебя. Синяя «Вольво».

Спросонья не могу сразу понять, кто звонит.

– Игорь, это ты?

– Тю, конечно! Поехали релаксировать!

– Куда? – все еще не могу прийти в себя.

– Кис, честное слово, ты меня удивляешь! Ты чего? К Мишке, на Рублевку, на пикник! Баба его будет, Илюха… Ты его видела, помнишь, мы в казино ходили?

– Крутой бритоголовый перец, который цитирует Блока?

– Он самый.

– Видимо, будет очень весело.

– Будет тихий семейный пикник.

– А семья шведская?

– Брось ты, какие пошлости, Оксан!

– Скажи, Игорь, а что, у Миши булимия?

– Да, а откуда ты знаешь? Так ты едешь или нет?

– Просто так спросила… Нет, ты знаешь, я себя очень плохо чувствую. Наверное, простудилась. Ты поезжай сам, ладно? Не обижайся…

Выхожу на балкон. Смотрю на заходящее солнце. Один мой друг говорил, что некоторые фантазии живут в сознании для того, чтобы никогда не осуществиться. Он был прав.

ОНИ НЕ ПИДОРЫ, ОНИ ГДЕ-ТО РЯДОМ

24 года, апрель

– Наташа, как же меня все-таки возбуждает, когда мужчина с мужчиной!

– Ну, милочка, какую женщину это не возбуждает? Такой эротик! Кстати, на днях будет загородная вечеринка у друзей Вани и Коли. Поедем? Они приглашали.

Ваня и Коля наши приятели. Живут вместе уже полгода. Ванечке 18 лет. Приехал в столицу из подмосковного городка. На одной дискотеке его заметил один крутой мэн. Ну и начал курировать мальчика. Однако через пару месяцев Ванечку увидел Коля. Надо отдать должное его напору. Через неделю Ванюша ушел к новому возлюбленному. Смотреть на них чертовски приятно. Ванечка светловолосый, голубоглазый, стройный. А Коля – кареглазый шатен с мощным торсом. Прямо сладкая парочка. Когда они обнимаются, у меня мурашки по коже…

В субботу после обеда Натали заезжает за | мной на своем джипе. По дороге мы забираем Ваню и Колю. Ванечка в обтягивающих штаниках, черной курточке. И кокетливо перекинутом через плечо шарфике:

– Ой, Оксаночка, ты готова просветить ребят по поводу садо-мазо? Мы там всем рассказали, что привезем строгую Госпожу. Ты захватила с собой плетку?

Плетку я, само собой, захватила. Как же можно обойтись без нее. Вокруг будет так много смазливых пацанят…

Дорога занимает часа два. Подъезжаем к трехэтажному особняку. Утопает в листве деревьев. Красота-то какая. Истеричным фальцетом нас встречает безумно кучерявый пес.