ЛЕВИАФАН ИЗ НЬЮ-ДЖЕРСИ И ФЛОРИДСКИЙ ПЛЕЗИОЗАВР

Зверь из Стронсе был не единственным морским змеем, выброшенным на берег.

Французский зоолог Шарль-Александр Лесуер, участвовавший в экспедиции Бодэна вокруг света и долго проживший в Америке, в 1822 году прослышал, что морское чудище огромного размера, пойманное в заливе Раритэн (Нью-Джерси), демонстрируется американской публике под именем Левиафана или Wonderful Sea-Serpent. Этот «чудесный морской зверь» был на самом деле, говорит Лесуер, гигантской акулой. Именно он предположил, что акула этого вида, в естественном состоянии весьма массивная, может принять, будучи случайно или намеренно искалеченной, внешнее сходство со змеей.

Меньше века спустя после появления зверя из Стронсе другое существо весьма похожего вида стало объектом интереса американских обывателей. Вот факты, которые сообщил мистер Дж. Б. Холдер:

«Весной 1885 года преподобный Гордон из Милуоки, президент Human Socienty Американских Штатов, по долгу священнослужителя посетил одну удаленную и малоизвестную область на атлантическом побережье Флориды.

Когда он остановил свое суденышко в устье Нью-Ривер, лапы якоря зацепились за какой-то предмет на дне, на поверку оказавшийся скелетом значительных размеров. Мистер Гордон тут же определил в нем позвоночное и поначалу решил, что перед ним костяк китообразного. Но при внимательном осмотре у животного обнаружились черты, которые, скорее, заставили его подумать о ящере. Полная длина останков была 12 метров 80 сантиметров. Окружность туловища — 1 метр 80 сантиметров. Голова отсутствовала, но можно было видеть две плавательные лопасти или передние лапы, а также тонкую шею длиной 1 метр 80 сантиметров. Труп разложился, брюхо было вспорото, и внутренности вывалились наружу.

Маленькие размеры грудной клетки по сравнению с величиной остального тела и хвоста, естественно, внушили начитанному мистеру Гордону мысль о больших ящерах, чьи кости часто находили в различных местах вдоль атлантического побережья. Ни одно из китообразных, известных науке, не имело столь изящного корпуса и столь замечательной тонкой шеи. Все признаки заставляли думать о эналиозаврах, и, поняв всю научную важность открытия, мистер Гордон вытащил туловище из воды и предпринял все возможные меры предосторожности, чтобы сохранить останки до того времени, как их смогут увезти.

Далее мистер Гордон поспешил сообщить нам все эти факты и мы в срочном порядке начали готовиться к транспортировке костей в Нью-Йорк. Но — увы! — к моменту нашего прибытия их уже не оказалось на месте.

Мистер Гордон глубоко убежден, что наткнулся на останки во плоти и кости одного из последних представителей рода, раньше считавшегося вымершим. Не располагая средствами и временем, чтобы изучить свою находку более тщательно, он был вынужден оставить ее в том месте побережья, до которого, как казалось, не могло бы добраться море. К сожалению, данная местность славится весьма неустойчивой погодой и предательскими ураганами: воды «вечно сердитых Бермуд» утащили обратно странную находку».

Тут же множество людей возомнили, что пропавший скелет из Флориды — тот самый, долгожданный, точно относящийся к настоящему морскому змею. На самом деле мало что определенного можно сказать о находке, описанной в еще более общих фразах, чем зверь из Стронсе, кроме того, что они дьявольски схожи между собой. Следовательно, вполне возможно, что и на этот раз речь шла о громадной хрящевой рыбе, лишившейся из-за разложения своего черепа, жабер и большей части плоти. Однако маловероятно, что гигантская акула заплыла в теплые флоридские воды, где зато много раз отмечали китовых акул.

ЗМЕИ С ЛОШАДИНОЙ ГОЛОВОЙ С ОСТРОВА ГЕНРИ

Следующая находка из ряда «монстров», всегда описываемых в весьма похожей манере, возможно, даст нам ключ к решению загадки большей части тварей, принятых за морского змея.

В 1934 году море выкинуло на пляж острова Генри, в Британской Колумбии, гниющие останки животного примерно 9-метровой длины. Его ткани, как сообщалось, были красноватого цвета, кожу покрывали волоски с иголками, у него имелась лошадиная голова и к позвоночнику были прикреплены отростки, которые казались четырьмя плавниками или плавательными лопастями.

Животное вытащили на пристань местечка Принс-Руперт, куда сразу сбежались толпы зевак, чтобы поглядеть на диковину и даже пофотографировать ее. Доктор Нил Картер, директор экспериментальной станции рыболовства, расположенной как раз в этом городке, без колебаний заявил, что это млекопитающее, и прибавил: «Живое оно было весьма изящным и гибким». Воды Британской Колумбии частенько тревожили морские змеи: одного некий журналист даже окрестил пышным именем кадборозавр (в просторечии — Кэдди). В точности, как в деле Стронсе, немедленно нашлись люди, которые, оценив слова об изяществе и гибкости зверя при жизни, сопоставили труп со славным кадборозавром.

Но когда череп и часть позвоночника прислали для окончательной идентификации на биостанцию в Нана-имо, ее директор доктор Клеменс объявил без обиняков, что они принадлежат гигантской акуле.

Это не помешало хранителю музея провинции Виктория, со своей стороны, объявить, что перед нами — останки последней стеллеровой коровы (Hydrodamalis stelleri). Известно, что эта гигантская морская корова, которая достигала от 7 до 9 метров в длину, была открыта в 1741 году экспедицией Витуса Беринга. Считалось, что уже к концу XVIII столетия стеллерова корова исчезла с лица земли в результате систематического истребления, но в дальнейшем выяснилось, что полной уверенности в этом нет до сих пор. Чудовище с острова Генри — могло ли оно на самом деле оказаться последним из этих морских могикан?

Мы уже говорили, что абсолютно невозможно спутать позвонки млекопитающего и хрящевой рыбы: не только из-за различий в структуре, но и потому, что первые, оснащенные многочисленными апофизами, очень сложны по форме, тогда как у вторых они сводятся к простым цилиндрам, или к неким «гантелям». Шестилетний ребенок не смог бы принять одно за другое. Но, видимо, некоторые эксперты по разумности еще не достигли этого возраста.

В газете «Иллюстрейтед Лондон ньюс» в номере от 15 декабря 1934 года догадались опубликовать под фотографиями канадского монстра, точнее, его частей — черепной коробки и позвоночника, фотографии тех же частей тела стеллеровой коровы и муляж скелета гигантской акулы. Одного взгляда, брошенного на эти три скелета, хватало, чтобы понять, что нет ни малейшего сходства между первым и вторым, но вид первого и третьего удивительно совпадает. Профиль черепа, положение глазниц, форма позвонков и даже их приблизительное количество, наличие спинных сухожилий, которые их соединяют, — все соответствовало совершенно неукоснительно.

Итак, волосатый монстр с лошадиной головой с острова Генри был, несомненно, большой разложившейся хрящевой рыбой, по всей видимости — гигантской акулой. Впрочем, уже в год открытия псевдокоровы-долгожительницы появился еще один таинственный скелет, который позволяет лучше понять механизмы зарождения легенд о «морских змеях».

КЕРКЕВИЛЛЬСКОЕ ЧУДОВИЩЕ

28 февраля 1934 года огромный труп необычного животного был обнаружен рыбаками на пляже Керкевилля, к западу от Шербура. Свидетели утверждали, что его голова похожа на верблюжью и к тому же держалась на тонкой шее. У него было две большие плавательные лопасти в передней части удлиненного тела, один плавник на спине и длинный хвост с острым концом. Кожа, казалось, была покрыта мехом из беловатых волосков, коротких и густых. По размерам он достигал 6 метров в длину, из которых 90 сантиметров приходилось на шею, и был 1, 5 метра в диаметре в самом толстом месте. В 50 метрах от тела валялась куча внутренностей, среди которых, согласно журналу «Круа», различили легкие, брюшину и почки зверя.

Всякий, кто слышал о пересудах по поводу зверя из Стронсе, должен был недоверчиво отнестись к перечню примет нового скелета или к изображающим его фотографиям. Но пресса решительно отмахнулась от воспоминаний о деле, которое сотрясало научный мир столетием раньше, и принялась изливать на читателей целые потоки разных домыслов, основанных на более или менее правдоподобных предположениях. В то время как агентство Рейтер поделилось с читателями версией, что речь идет о китообразном, его британский собрат Юнайтед Пресс заявил, что, по словам знатоков из Музея естественной истории, это морская корова. И все это — невзирая на очевидную хрящевую природу скелета животного, что было объявлено одной из самых характерных черт. Решительно никаких плодов не принес урок Стронсе!

Как и в этом памятном деле, внимательное рассмотрение трупа не наталкивало ни на одно из этих предположений. Между тем капитан и владелец буксира № 117 объявил всем, что 25 и 26 января он встречал неподалеку от волнореза Керкевилля огромное морское существо, передвигавшееся со значительной скоростью. Когда внезапно животное подняло голову из воды, она показалась ему похожей на лошадиную. А когда чудище появилось снова, в 150 метрах, то на этот раз стала чуть видной его шея, и бравый моряк нашел в ней сходство с верблюжьей.

Вынужденные поделиться своими мыслями о природе существа после простого созерцания фото, три английских специалиста изложили свои воззрения по этому вопросу, в корне расходящиеся друг от друга, в одной и той же «Дейли мейл». Доктор Берджес Барнетт, хранитель Дома рептилий Лондонского зоопарка, объявил, что речь, безо всяких сомнений, идет о маленьком ките, а доктор У. Т. Колман, хранитель отдела зоологии Британского музея естественной истории, предположил, что это, должно быть, гигантская акула. Их коллега Мартин Хилтон счел, что перед ним огромный тюлень. Вспомнив невероятный парад несуразных суждений насчет зверя из Стронсе, можно не удивляться тому, что один из этих специалистов мог случайно оказаться и правым.

Парижский музей ограничился официальным сообщением, что 1 марта сего года на нормандский берег выбросило «сложно определимое существо». Направленный выяснить, что же там было выброшено на самом деле, доктор Жорж Пети прибыл утром 3 марта к скелету, который «представлял из себя на первый взгляд-бесформенную массу сероватого цвета, которую сначала можно было принять за скалу, если бы она не была так вытянута в длину и если бы не был так заметен позвоночник с кусками мяса и череп, голый и беловатый».

«Я тут же понял, — заявил доктор Пети, — что передо мной никакое не морское млекопитающее, как подозревали, а хрящевая рыба.

С помощью людей, видевших животное до меня, я восстановил его общий вид. Первый отдел позвоночника еще сохранился, изрядно покалеченный; я смог обнаружить место второго, брюшного и анального, намного меньших, целиком утерянных; я смог также обнаружить и восстановить форму хвостового, отделить от прочих кости грудины. Метрах в пятидесяти от туловища находилась куча фрагментов внутренностей, среди которых сохранился спиральный клапан, характерный для хрящевых, и красноватые дольчатые железы, которые показались мне сначала яичниками, потом поджелудочными железами, но, как выяснилось, были селезенкой. Я собрал для отправки в музей несколько «доказательств», среди которых — череп и передняя часть позвоночника.

В итоге наблюдений у меня создалось впечатление, что «монстр» из Керкевилля, должно быть, гигантская акула. Известно, что точное определение вида акулы в отсутствие зубов и кожи невозможно. Мы также лишены ряда других данных, которые обеспечили бы необходимые измерения, а также всех материалов для сравнения, так как даже череп, имеющийся в нашем распоряжении, имеет повреждения.

Тем не менее наши библиографические изыскания и различные сопоставления позволили подтвердить то, что мы полагали правильным с самого начала».

Основательно допросив хозяина 117-го буксира, доктор Пети заключил, что, вероятнее всего, именно эту акулу, ныне выброшенную на берег, и наблюдал моряк месяцем раньше. По его мнению, буксирщик рассмотрел только край головы рыбы и — может быть, под влиянием вида ее предполагаемого мертвого тела! — вообразил, что она держалась на длинной шее. Но поскольку месье Пети уверял, что не видел спинного плавника — характерного органа, который сложно не заметить у акулы, плавающей на поверхности, — можно предположить, что эта встреча не имеет ничего общего с находкой в Керкевилле.

В глазах неспециалистов гигантские акулы посмертно приобретают сходство с плезиозаврами, как только их касается разложение. Без сомнения, это обусловлено весьма особенной структурой их жаберных перегородок: они такой большой длины, что практически соединяются на спине, окружая разрезами всю шею. Эти акулы, образно говоря, живут как бы в полуобезглавленном состоянии. Как только гниение охватывает рыхлые ткани, весь жаберный аппарат легко отделяется и утаскивает за собой челюсти и все мясо вплоть до начала грудных плавников, так что остаются крошечная черепная коробка и позвоночник, окруженный одними мышцами, — это-то и создает впечатление худой длинной шеи.

На другом конце тела нижняя доля хвостового плавника акулы тоже быстро отваливается, лишенная опоры: позвоночник в действительности продолжается только до верхней доли. Тогда труп приобретает длинный и заостренный хвост.

Что придает чудовищный вид этим сложенным столь экстравагантно псевдоплезиозаврам, так это их «пушистость». У хрящевых рыб поверхностные мышцы и волокна соединительных тканей становятся совершенно нитевидными в результате гниения и работы любителей падали, которые сдирают с них кожу. В результате рыбы оказываются покрыты густым, пышным «мехом», окрас которого варьируется от грязно-белого до рыжего, в зависимости от степени разложения или высушивания при попадании на берег. Там, где еще сохраняются бахромистые спинные плавники, этот «мех» принимает вид гривы.

Как мы видим, совсем не требуется особого полета мысли, чтобы создать монстра из того, что на деле является всего лишь останками большой рыбы. Похоже, что самой природе время от времени доставляет удовольствие мистифицировать нас подобным образом. Так что лучше не слишком ей доверять. Но урок Стронсе, повторенный в Керкевилле, кажется, не пошел впрок ни «знатокам», как вскоре доказали их фантастические выводы по поводу канадского чудища с острова Генри.

В декабре 1933 года, взволнованный слухами о лох-несском чудовище, мистер Е. Дж. Гармсон сообщил в «Тайме», что весной 1928 года он лично созерцал на пляже в Пра-Сэндс, в Корнуолле, искалеченный труп «очень любопытного зверя». Естественно, он был волосат, у него была длинная шея и вытянутый узкий хвост и четыре ласта. Находку никогда не осматривали зоологи, но на одной из фотографий можно разглядеть позвоночник, который удивительно похож на позвоночник гигантской акулы.

Руперт Т. Гуд, который занялся этим делом, рассудительно заметил, что «в нем с удивительной точностью повторяются все детали прототипа из Стронсе».

28 января 1942 года, в разгар Второй мировой войны, радиотелеграфная станция немцев DLC выпустила в эфир следующее сообщение: «Сенсация! Лох-несский монстр действительно существует. Его труп был найден недавно детьми на побережье в Дипдэйл-Холм, на одном из Оркадских островов, у берегов Северной Шотландии. Монстр составляет в длину семь с половиной метров. Голова походит на коровью и держится на чрезвычайно длинной шее. Три горба на спине».

Можно предположить, что множество людей, уловив это послание, решили, что столкнулись с зашифрованным текстом. Но — ничего подобного. Под Рождество 1941 года действительно некий таинственный скелет выбросило на берег у Дипдэйл-Холма. Кажется даже, что подобное происшествие случилось и на Хунде, другом острове Оркад, расположенном от него в восьми километрах, в водах Скапа-Флоу.

Описание, данное первой находке местными жителями, напоминает все прочие: голова как у коровы — по мнению одних, как у шетлендского пони — по мнению других, глазницы большие и глубокие, шея удлиненная, четыре лапы, похожие на руки с раздельными пальцами, острый хвост, рыжий мех, напоминающий волокна кокосового ореха. У этого экземпляра даже сохранился спинной плавник.

Через пять недель два дипломированных натуралиста прибыли осмотреть тело и признали без всяких околичностей, что речь идет — а то мы сомневались! — о разложившихся останках гигантской акулы. Несмотря на это, оркадцы не пожелали отступиться от своего чуда: ведь они никогда не видели — и не случайно — столь странного строения у акулы!

В августе 1953 года случилось новое дело: рыбаки из Гирвана, графство Эйршир в Шотландии, оповестили о находке на берегу «морского чудища десятиметровой длины с шеей жирафа, головой верблюда и хвостом в четыре метра, покрытым конскими волосами».

Фото скелета, опубликованное во многих газетах, не замедлило проявить волнующее сходство чудовища из Гирвана с его собратьями из Стронсе, с острова Генри, Керкевилля, Пра-Сэндс и Дипдэйл-Холма. Это не помешало некоторым лондонским «специалистам» объявить, и весьма решительно, что мы имеем дело «с огромным китом» (!), а журналисты тут же возвестили, что «лох-несское чудовище воскресло», под предлогом того, что зверь, отвечавший приметам трупа из Гирвана, был замечен живьем не так давно в устье Клайда. Впрочем, это было весьма сомнительное воскрешение.

ЗАГАДКА МОХНАТОГО МОРСКОГО МОНСТРА

То, что гниение способно придать рыбе пушистый вид, может внести ясность во многие загадки древности. Вспомним, к примеру, Плиния, который сообщает о волосах у некоего Pristis, в котором мы узнаем рыбу-пилу. Без сомнения, чудесное описание, которое он дает этой рыбе, всем обязано тому, что несчастная была выброшена на берег и целиком прогнила. То, что этот пристис, проживая в Индийском море, способен достигать 200 локтей и, следовательно, 90 метров (тогда как нам не известен ни один экземпляр рыбы-пилы больше 9 метров ), нас не должно особо тревожить: склонность ученых античности к бахвальству проявлялась особенно ярко, когда они заводили речь о Востоке.

Рассуждая о многообразии морских животных крупных размеров, Олай Магнус написал в 1655 году в своей «Истории северных стран»:

«Эти большие рыбы, или морские красавицы, бывают нескольких видов. Одни сплошь покрыты волосами и огромны, как четверть „листа земли“ (каждый такой лист имел размеры двести сорок на сто двадцать футов), другие безволосы и гораздо меньше».

Можно принять с большой долей скептицизма существование монстров 72 метра в длину и 36 в ширину. Впрочем, знаменитый скандинавский прелат здесь только ссылается на Плиния, который, в свою очередь, говорит о «китах в четыре арпана» (старофранцузская мера длины) и «рыбе-пиле в двести локтей» и сообщает даже: «Те, которые волосаты, — живородящи, как рыба-пила, кит или морской теленок».

Однако в 1658 году адмирал Этьен де Флакур передал в своей «Истории великого острова Мадагаскар» сведения о весьма похожем существе:

«А еще жители рассказывают, что есть в море чудовищная рыба, которую зовут Фанган, точь-в-точь как та, что мы называем Драконом, много больше кита, и что лет тридцать назад в бухточку Рануфучи занесло волнами такую, которая была в три раза крупнее кита, вся волосата и так воняла гниющим мясом, что никто не решился к ней подойти».

Настойчивость и неутомимость в деле возрождения подобных слухов дает повод для размышлений. То, что размеры описанных зверей были преувеличены, не оставляет никаких сомнений, но подозрительна именно упорная вера в существование морских волосатых чудовищ крупнее китов, которая распространена в очень удаленных друг от друга краях. Конечно, возможно, что основами для всех легенд служили редкие и особо памятные визиты к прибрежному населению в древности неких «морских змеев», действительно покрытых волосами, — представителей какого-нибудь неизученного вида крупного млекопитающего. Это соответствует теории, которую защищал в 1891 году доктор А. С. Удеманс. Но совсем необязательно прибегать к столь дерзкой гипотезе для того, чтобы объяснить подозрительные слухи о чудовищах: у нас есть конкретные доказательства, что в море были, по меньшей мере когда-то, существа, способные подойти под приписываемые им приметы.

В учебниках по зоологии можно прочесть, что киты — самые крупные животные, которые когда-либо жили на нашей планете. Это далеко не бесспорно. Медуза цианея капиллата имеет тело 3 метра в диаметре, а ее щупальца достигают 40 метров ! Есть сведения и о гигантских кальмарах, превышающих по размерам китов. Никто не знает, какой точно величины достигали акулы вида Carcharodon megalodon, гигантские братья настоящей белой акулы (С. rоndeleti), которая часто бывает 12 метров в длину, и, кажется, может дотянуть и до 20. Исследуя драгами дно Тихого океана в конце прошлого века, знаменитое судно «Челленджер» вытащило на поверхность зубы белой акулы длиной 12 сантиметров, которые должны были принадлежать особи более 20 метров длиной. По приводящей в смятение величине зубов, которые находят в слоях земли, датируемых третичным периодом, и по реконструкции содержавших их ужасных челюстей специалисты вычислили, что Carcharodon megalodon мог достигать от 25 до 35 метров в длину. Эти оценки основаны на величине зубов, соотносимой с размерами различных родственных видов, но не следует забывать, что гигантизм почти всегда, по чисто механическим причинам, характеризуется непропорциональной удлиненностью: следовательно, самые завышенные на первый взгляд цифры могут оказаться самыми верными, И без сомнения, даже они уступают истине.

Так могли ли акулы столь большой величины дожить до исторических времен или даже — до наших? Открытие живого целаканта убедило нас, после стольких других схожих чудес, что было бы неосторожно отвергать подобное утверждение. Все кажется более правдоподобным еще и оттого, что и в настоящее время в океане существуют скорее необычайно прожорливые, чем агрессивные чудовища, превышающие 20 метров, которым удалось бы остаться невидимыми, если бы нам в руки не попались несколько раз случайно их зубы. Во всяком случае, существование в прошлом еще более крупных кархародонов пока оставляет акулам право претендовать на первенство в вопросе величины. Легенды о волосатом морском монстре, столь широко известные по всему миру, возникли при открытии прогнивших останков. Не принадлежали ли они гигантским хрящевым, способным посмертно «покрываться шерстью»? (Мы еще вернемся к гигантской белой акуле в конце нашего повествования.) Давайте вспомним, что размеры хрящевой рыбы из Стронсе сильно превышали размеры известных нам гигантских акул. И давайте спросим себя, разве так уж невозможно, что во всех этих сомнительных случаях осмотренные трупы принадлежали акулам, родственным пилигримам, но только более крупным и вытянутым?

СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ГИГАНТСКАЯ ПЛАЩЕНОСНАЯ АКУЛА?

Настало время напомнить, что существуют хрящевые рыбы, настолько похожие на змей, что их можно принять за гигантских угрей, такие, как плащеносная акула (Chlamydoselachus anguineus).

Открытая в прошлом столетии в глубинах Японского моря, эта архаичная рыба была описана в 1884 году Самуэлем Гарманом. С тех пор выловили еще несколько редких экземпляров, не только в японских водах, но и у берегов Европы. Площадь распространения этого вида, одного из самых скрытных, должна быть, по всей вероятности, гораздо большей, чем ее представляли, потому что в июне 1948 года рыбак из Санта-Барбары по имени Пит Метсон выловил одну рыбу на поверхности океана в Калифорнии.

Как указывает ее родовое имя Chlamydoselachus, шесть жаберных щелей этой акулы запрятаны под складками кожи, в виде ряда воротничков или плаща. Как указывает видовое имя anguineus, тело акулы напоминает угриное.

Как и прочие древние акулы, хламидоселах обладает только одним спинным плавником, но его отличает черта, редкая для всей архаической группы, а именно рот, который расположен почти на краю морды. Гарман и Гилл удостоили плащеносную акулу репутации живой окаменелости, существа самого примитивного из всех рыб и даже из всех ныне здравствующих позвоночных, большей частью по причине чрезвычайной древности группы, к которой она принадлежит. Но гораздо больший знаток ее анатомии, Бертрам Дж. Смит, вынес по ее поводу в 1937 году более осторожное суждение:

«Мое основное впечатление от плащеносной акулы таково: она представляет собой странное собрание черт от чрезвычайно примитивных до очень развитых. В этом она сравнима с химерой, хотя отличается от нее весьма сильно по всему остальному. Хламидоселах — это пример глубоководной адаптации акулы очень древнего типа, и она продолжает поныне вести заранее проигранную битву в борьбе за существование».

Конечное положение рта, удлиненная и узкая форма тела, спинной треугольной плавник, расположенный далеко сзади, воротнички, которые можно принять за развевающуюся гриву, — вот те черты, которые заставляют вспомнить некоторые описания морского змея. Увы! Самые крупные известные особи плащеносной акулы не достигают и 2 метров в длину:

Но расстаться с ней на этом мешает лишь то, что именно в тот год, когда Самуэль Гарман описал плащеносную акулу, он сделал следующее заявление «по поводу морского змея»:

«Найдем ли мы когда-нибудь огромного ящера с легочным типом дыхания, как в начале его истории? Не имею ни малейшего понятия. Существование вымерших ящеров, появлявшихся на земле в различные геологические эпохи, возможно, но маловероятно. Геологические архивы пока очень неполны… За какие-то несколько лет мы, с нашим несовершенным научным аппаратом, извлекли из великих глубин целые толпы доселе неизвестных странных созданий, но ни одно из них не было слишком большим или слишком могучим. Конечно, в нашем распоряжении лишь простые подозрения, что подобные существуют, но, принимая их во внимание, мы не должны удивляться ничему, что может вынырнуть на поверхность. Если и есть морской змей, пока неведомый ученым, он вполне может оказаться рыбой или акулой из бездны».

Великий зоолог Теодор Джилл, который также одним из первых занялся изучением хламидоселаха, высказался в свое время еще более определенно. Он не верил в морского змея как в змея, но предполагал, что тот может оказаться гигантским представителем семейства плащеносных акул. Семейство, возникшее еще в кайнозойскую эру, могло с тех пор породить какие угодно формы, в том числе и гигантов.

Конечно, нельзя объяснить все случаи наблюдения предполагаемого морского змея появлением представителя какого-нибудь выжившего вида огромных плащеносных акул.