ГЛАВА ПЕРВАЯ

Девочка робко топталась в дверях, не решаясь войти. Сидевшая за столом учительница была полностью поглощена работой. Перед ней лежали книги и стопка исписанной бумаги. Свет от настольной лампы падал на ее склоненную голову, придавая волосам ярко-золотистый оттенок. Даже в свободной белой рубашке и бежевых брюках с карманами она смотрелась на редкость женственной.

Мисс Адамс всегда казалась доброжелательной и отзывчивой. Она никогда не повышала голоса, не заводила любимчиков и не придиралась, как это делали многие учителя в «Истбруке». Но сейчас она выглядела настолько занятой и сосредоточенной, что девочка не решалась с ней заговорить.

В конце прошлого учебного года мисс Адамс покинула женскую гимназию и начала преподавать историю в Гунуанской государственной средней школе. В лагере, где во время каникул отдыхали школьницы пятых классов, она оказалась только потому, что заболела старая миссис Кармайкл и некому было ее заменить. К счастью, мисс Маршалл, руководительница лагеря, вспомнила о бывшей коллеге, живущей неподалеку.

Поплотнее запахнув пижаму, девочка начала пятиться в коридор, но было уже поздно. Ее заметили.

Не в характере Ани было нагонять на себя страх, но она знала, что осталась одна с четырьмя девочками-подростками в доме, расположенном в дальней части заповедника. Остальные девочки вместе с Кэти Маршалл отправились записывать голоса ночных птиц. Так что кричи не кричи, а помощи не дождешься.

Узнав высокую неуклюжую фигурку одной из ее временных подопечных, Аня облегченно вздохнула.

– Привет, Джессика, почему ты не спишь?

Изящные золотые часики Ани показывали далеко за полночь. За работой время пролетело незаметно.

Я... мм... – Джессика шумно сглотнула, переминаясь с ноги на ногу.

– Не спится? Снова болит живот?

Джессика торопливо моргнула.

– Нет... мм... я просто спустилась, чтобы... чтобы... – она замолчала, мучительно придумывая ответ, – чтобы попить, – неловко докончила она.

Аня решила не придираться к явной выдумке.

– Понятно. Так чего же ты ждешь? – Она кивнула головой на открытую дверь кухни у себя за спиной. – Налей себе воды.

Аня снова углубилась в чтение. На кухне послышался звук льющейся воды и звон стакана. Потом вновь воцарилась тишина, свет погас, и Джессика появилась в дверях.

Аня вопросительно посмотрела на девочку.

– Что-то еще? – Аня подавила вздох, отложила ручку и попыталась улыбнуться. – Если не спится, может, поболтаем немного?

– Ну... – нерешительно протянула Джессика.

– Нелады с другими девочками?

– Нет! Все в порядке... правда! Я... мне хочется спать... – Она зевнула. – Мм... спокойной ночи, мисс Адамс.

Джессика повернулась и помчалась вверх по ступенькам.

Аня вновь взялась за ручку и попыталась вернуться к работе, но взволнованное лицо Джессики не давало ей покоя. Она жалела о том, что отмахнулась от девочки, не сумела подтолкнуть ее к откровенному разговору. Умение Ани завоевывать доверие учеников считалось одним из ее главных педагогических достоинств. Именно благодаря рекомендации, выданной ей директрисой Истбрукской школы, она и получила новую работу. Потратить несколько дней каникул, чтобы помочь в лагере, – самое малое, чем она могла отблагодарить свою прежнюю школу.

Аня сама училась в женской гимназии и хорошо знала о непримиримой вражде, существовавшей между отдельными ученицами, о всяких жестоких выходках, мелких пакостях и безрассудных поступках, то есть обо всем том, что происходит за спиной преподавателей. Вспоминая некоторые эпизоды собственной школьной жизни, она почувствовала еще большие угрызения совести из-за того, что оттолкнула Джессику.

Решительно поднявшись со стула, Аня сложила книги и листы бумаги в аккуратные стопки, собрала рюкзачок. Ей давно пора было сделать это! Завтра последний день работы лагеря, дел будет хоть отбавляй, вплоть до того момента, когда придет автобус, который отвезет девочек домой. Только тогда Аня сможет, наконец, в полной мере насладиться тишиной и покоем своего уютного коттеджа.

Она с детства хотела жить в сельской местности и теперь обрела возможность воплотить мечту в жизнь.

Молодая женщина отнесла рюкзачок в тесную комнатушку, где она жила вдвоем с Кэти Маршалл, и отправилась проведать девочек.

Первую по коридору комнату занимали Шерил Марко и Эмма Джонсон. Надоедливая парочка избалованных маленьких леди, ясно дававших понять, что они здесь только потому, что пребывание в лагере входит в обязательную программу. Шерил и Эмма должны были отправиться вместе с остальными записывать голоса птиц, однако Кэти позволила им остаться, потому что обе в последний момент пожаловались на менструальные боли.

Аня открыла дверь и заглянула в темную комнату. Полная луна проникала сквозь неплотно прикрытые шторы, бросая блики на узкие двухъярусные кровати и два неподвижных тела.

Она готова была уже уйти, как вдруг заколебалась. Уж больно подозрительно объемными показались ей формы помешанных на собственной фигуре подростков, неустанно гордившихся своими щепкоподобными телами!

Она откинула одеяло ближайшей кровати и в смятении уставилась на беспорядочно сложенную сосиску из полотенец и одежды. Подошла к другой кровати – тот же результат!

У нее свело желудок от дурных предчувствий. Вполне возможно, что девочек нет на месте из-за какой-то невинной шалости. Впрочем, зная их характер, Аня не сомневалась, что вряд ли они удовлетворятся заурядной полуночной пирушкой или рейдом по соседним спальням.

Быстрый осмотр других спален не помог Ане отыскать следов пропавшей пары, и тогда, цепляясь за слабую надежду, что чутье все-таки подводит ее, она открыла последнюю дверь и включила свет.

– Девочки!

Джессика, еще не успевшая снять очки, быстро села на кровати, а ее соседка, круглолицая рыжеволосая девочка, сонно заморгала, пытаясь проснуться.

– Шерил и Эмма пропали, – объявила Аня. – Кому-нибудь из вас известно, куда они отправились?

Она устремила взгляд на сморенное сном лицо рыжеволосой.

– Кристин! Ты ведь дружишь с ними, они ничего тебе не говорили?

– Я так плохо чувствовала себя вчера вечером, мисс Адамс, что не обращала внимания, кто что говорил, – жалобно протянула Кристин.

Аня не собиралась поддаваться на подобные бесхитростные уловки.

– Какая жалость, – вздохнула она. – Я надеялась уладить дело, но думаю, теперь у меня не остается выбора. Вам, девочки, надо одеться – полиция, наверное, захочет с вами побеседовать...

– Полиция? – изумилась Джессика.

– Н-но... нельзя ли немного подождать, прежде чем предпринимать что-либо? – выпалила Кристин. – Мисс Маршалл так бы и поступила, окажись она здесь. Я хочу сказать – они могут скоро вернуться...

– Я не могу рисковать, – решительно заявила Аня. – Будь я по-прежнему в штате – другое дело, но я всего лишь неофициальный помощник. К счастью, у нас есть номера телефонов их родителей...

Это был мастерский удар.

– Родителей? – Кристин от ужаса залилась краской. – Отец Шерил придет в бешенство! Они всего лишь пошли на вечеринку!

– Вечеринку? – У Ани душа ушла в пятки. – Какую вечеринку? Куда?

Полученные сведения трудно было назвать утешительными. Группа местных парней, игравших неподалеку в регби, пригласили девочек из лагеря на вечеринку. Шерил и Эмма, единственные, кто отважился принять приглашение, договорились, что в десять часов кто-нибудь на машине подберет их у ворот лагеря. Им пообещали отвезти их назад, как только они захотят.

Аня с трудом скрывала охвативший ее ужас.

– Ты хочешь сказать, что они согласились уехать с абсолютно незнакомыми людьми?

Она мучительно пыталась припомнить, кого именно она видела сегодня на берегу. Было несколько знакомых ребят из ее новой школы, но головорезами их не назовешь.

– Нет, конечно же, нет!

Даже Кристин понимала разницу между обычным непослушанием и полнейшим безрассудством.

– Все в порядке, мисс Адамс, двое из них играли в оркестре на нашем школьном вечере!

Ане стало нехорошо. О боже... обласканные женским вниманием парни и обманчивый блеск рок-звезд!

– Эмма сказала, что парень, устраивающий вечеринку, пообещал, что дом все выходные будет в его полном распоряжении, – вмешалась в разговор Джессика.

Под нажимом учительницы Кристин попыталась объяснить, где проходит вечеринка:

– Мальчики сказали, что туда не больше десяти минут езды. Большое двухэтажное здание на другом конца Ривервью...

– Белый дом на холме, с мостом у ворот и рощицей норфолкских сосен, – добавила Джессика.

У Ани внезапно пересохло во рту.

– «Сосны»? – спросила она таким пронзительным голосом, что и сама почувствовала это. – Дом называется «Сосны»?

– Не пойму, зачем нам туда ехать, – забираясь на заднее сиденье Аниной малолитражки, ворчала Кристин спустя десять минут. – Не мы же влипли.

– Потому что в «Соснах» никто не подходит к телефону, а я не могу оставить вас одних, поехав за Шерил с Эммой, – объяснила Аня, роясь в бардачке в поисках очков, которые обычно надевала за рулем. Она оставила Кэти объяснительную записку, хотя надеялась вернуться в лагерь раньше ее.

Аня крепко сжала руль, сворачивая с шоссе на узкую грунтовую дорогу, которая соединяла побережье с пригородами Южного Окленда, и попыталась успокоить свои взвинченные нервы. Пожалуй, она перегнула палку. Ведь сама в школьные годы не раз убегала на недозволенные вечеринки – это было в порядке вещей у старшеклассниц, и даже такие паиньки, как Аня, обязаны были отступать порой от правил, чтобы обеспечить себе мирное существование в спальне.

Беда в том, что за те четыре месяца, что прошли после ее ухода из женской гимназии, она отвыкла волноваться из-за внеурочных выходок учащихся. Уходя из школы после обеда, она сбрасывала с плеч всякую ответственность. О, конечно же, она брала с собой планы проведения уроков и кипы тетрадей для проверки, но зато не несла никакой личной ответственности за самих детей до начала нового школьного дня.

– А что, если, пока мы доберемся, они уже разойдутся? – внезапно спросила Джессика. – Или поедут другой дорогой и мы разъедемся?

– Это единственная дорога из Ривервью в региональный парк, – отозвалась Аня. – И в ночное время здесь очень мало машин, так что разъехаться мы не можем. К тому же Шерил с Эммой сказали Кристин, что вернутся где-то около двух, так что они не могли еще уехать...

– Разве только вечеринка не удалась, и они не отправились еще куда-нибудь.

Аня скрипнула зубами. Будто ей мало хлопот!

Она продолжала вести машину в напряженном молчании. К счастью, ночь выдалась ясная, и от дороги ее отвлекал только танец насекомых в свете фар. Поля по обеим сторонам дороги заливал ровный лунный свет, и время от времени желтые лучи фар вырывали из темноты какой-нибудь фермерский домик, спрятанный меж деревьев.

Мальчики здорово приврали, говоря о десяти минутах, лишь минут через двадцать, не менее, Аня добралась до скопления домов, фермерских хозяйств и магазинчиков, из которых и состоял маленький городок Ривервью.

Она сбавила скорость, даже не взглянув на свой погруженный во мрак коттедж, стоявший в стороне от дороги в большом, заросшем саду. До того, как она уехала учиться в школу, ее детство проходило в гостиницах, где о саде отдаленно напоминала только пальма в горшке.

Они проехали мимо единственной в городе и уже закрытой в столь поздний час автозаправочной станции. Как только за домами пошли заборы из колючей проволоки и подстриженные живые изгороди, Аня вновь нажала на газ, стремясь поскорее разделаться с предстоящим тяжким испытанием. Она надеялась, что у Шерил с Эммой хватит здравого смысла не спорить, когда она попытается их увести.

Ей не улыбалась перспектива одной возиться с двумя норовистыми и, вполне возможно, подвыпившими девчонками, не говоря уже о всей компании. Хотя она и была в хорошей спортивной форме и считала себя довольно сильной, но при росте в шесть футов и три дюйма казалась крошкой рядом со своими учениками и, добиваясь их уважения, полагалась лишь на собственный ум и чувство юмора.

Ее беспокойство только усилилось, когда впереди показались «Сосны».

– Это здесь?

Вопрос Джессики остался без ответа. Аня резко затормозила и свернула с дороги.

В конце длинной, круто взбирающейся подъездной дороги, обсаженной с двух сторон деревьями, виднелся большой белый дом. Сквозь задернутые шторы пробивались разноцветные огни. Даже через закрытые стекла была слышна громкая музыка.

– Не удивительно, что они не слышали телефонные звонки, – пробормотала Аня, подъезжая к площадке перед домом, на которой беспорядочно стояли машины. – Оставайтесь здесь. Заприте дверцы и никому не открывайте, кроме меня, Шерил и Эммы. Постараюсь вернуться поскорее. Не волнуйтесь, если меня не будет какое-то время, и не выходите из машины!

Проинструктировав девочек, Аня направилась к дому.

На звонок ответа не последовало. Она постучала, а потом повернула нарядную бронзовую ручку, и выяснилось, что дверь легко открывается. Молодая женщина вошла в дом, и пульсирующие удары музыки обрели такое надсадное звучание, что Аня невольно поморщилась.

Можно было не сомневаться, что она не ошиблась с адресом. Вечеринка была в разгаре!

Повсюду виднелись извивающиеся под музыку фигуры, кое-кто из гостей сидел, а то и лежал на полу; несколько пар целовались, сплетясь в объятиях; те, кто разговаривали, пытались перекричать музыку. Всюду, куда ни падал взгляд, были разбросаны бутылки, банки, бокалы, остатки пакетов со съестным и крошки пиццы. Воздух пропитался сигаретным дымом и густым ароматом духов, запахами теплого пива и пота.

Переходя из комнаты в комнату, Аня пыталась разглядеть золотую головку Щерил и блестящую черную майку Эммы, что было совсем непросто из-за мигающих красных и розовых лампочек, бросавших причудливые отсветы на молодые лица, превращая их в маскарадные маски.

Наконец, Аня заметила скорчившуюся в углу кушетки Эмму, на которую бросал плотоядные взгляды долговязый парень, крайне непривлекательный на вид. Она с мрачным удовлетворением отметила, что девочке, похоже, не слишком здесь нравилось.

При виде учительницы на лице Эммы отразилось изумление, недоверие. И паника сменилась явным облегчением. Аня взяла девочку за руку и потянула из комнаты, не обращая внимания на невнятные возражения парня.

– Где Шерил? – спросила Аня, когда они оказались у выхода, где шум уже не так давил на барабанные перепонки.

. Эмма кинула испуганный взгляд через плечо учительницы.

– Она пошла наверх – около десяти минут назад... А ведь обещала, что мы не будем разлучаться... но... но потом ушла с одним из парней, который пригласил нас на вечеринку, – Шоном, кажется...

Мурашки побежали по спине Ани.

– Джессика с Кристин на улице в моей машине. Отправляйся к ним. Немедленно!

Она задержалась, чтобы убедиться, что девочка вышла из дома, а потом кинулась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Оказавшись наверху, она побежала по длинному коридору. Толкнув первую попавшуюся ей дверь, она вспугнула глупо хихикающую парочку. Не успела она взяться за ручку следующей двери, как та резко распахнулась и на пороге возникла воинственного вида девушка с безжалостно обстриженными, обесцвеченными на концах черными волосами и серьгой в ноздре. На тоненькой шее болтались пухлые наушники.

– Что нужно? – рявкнула она, упершись кулаками в костлявые бедра и злобно искривив губы, покрытые черной помадой.

Анина решимость мгновенно ослабла.

– Я... я ищу Шона, – запинаясь, проговорила она.

– А вы для него не староваты? – насмешливо прищурилась девочка. – Его спальня в дальнем конце, но этот идиот уже, наверное, пьян вдребезги и вряд ли на что-нибудь сгодится!

Дверь захлопнулась у нее перед носом так же неожиданно, как и распахнулась.

Ворвавшись в комнату Шона, Аня резко остановилась. На смятой кровати с предательски опухшими губами сидела растерянная Шерил. Парень без рубашки и в расстегнутых джинсах допивал из бутылки остатки виски.

Шон Монро был одной из звезд команды регбистов. Хотя ему было только семнадцать, широкими плечами и развитой мускулатурой он скорее походил на взрослого мужчину, но обиженное выражение, появившееся на его лице при виде Ани, лишь подтверждало, что ему еще взрослеть да взрослеть.

– Шерил, ты в порядке?

Второй раз за ночь Аня увидела облегчение в пристыженном взгляде разыскиваемой девушки.

– Он пытался заставить меня выпить с ним, но мне не понравилось, – произнесла она дрожащим голосом. Она боязливо взглянула на своего спутника, когда тот со стоном опрокинулся на спину. – Кажется, Шону не очень хорошо, мисс Адамс.

– С чего бы это? – с сарказмом поинтересовалась Аня.

Она перевела взгляд на пивную банку, служившую пепельницей, и зорче присмотрелась к тому, что приняла за относительно безобидную сигарету.

– Думаю, ему хотелось, чтобы и ты попробовала это, – произнесла она напряженным от гнева голосом, указывая на тлеющий окурок.

– Я только дважды затянулась, – оборонялась Шерил. – У меня закружилась голова, и меня затошнило.

Но как бы ей ни хотелось отругать девочку за безрассудство, первым делом нужно было как можно быстрее и незаметнее вернуть ее и Эмму в лагерь.

Она велела Шерил спускаться к машине. Девочка подхватила свои ботинки и сумку и мигом вылетела из комнаты. Ну, ничего, юная леди, мрачно подумала Аня, Кэти придет в ярость, когда узнает все. И она уж отчитает Шерил как следует!

Она повернулась к лежащему на кровати парню, собираясь излить на него с трудом сдерживаемый гнев.

– Ты понимаешь, чем рискуешь? Девочка несовершеннолетняя... – запальчиво начала она.

Шон смачно выругался и, неожиданно вскочив на ноги, метнулся к ванной. Там его вырвало.

Аня почувствовала к парню легкое сострадание и налила ему стакан воды. Но когда он отпил пару глотков из предложенного стакана, его снова стошнило, и Аня оказалась не настолько проворной, чтобы защитить свои блузку и брюки.

Тихо ругаясь, она схватила полотенце. Невозможно будет сидеть в маленькой кабинке в этой тошнотворной вони, приставшей к ее одежде, – пожалуй, и ее, и пассажиров самих вырвет!

Убедившись, что Шон вновь упал на кровать, Аня заперлась в ванной и торопливо разделась. Она застирала испачканную одежду и только собиралась выжать ее, как услышала грохот и приглушенные стоны за дверью. Опасаясь, что Шона опять стошнило и он подавился, она схватила первую попавшуюся сухую рубашку, брошенную на корзину для белья, и метнулась в спальню.

Она с отвращением увидела, что Шон шарит руками по смятым простыням, пытаясь дотянутся до тлеющего окурка, упавшего на пол.

– Ага! – победно произнес он, высоко подняв с трудом добытый трофей.

Аня подскочила к нему и ловко выхватила тлеющий окурок из его неловких пальцев.

– Это я забираю, – строгим тоном произнесла она, намереваясь выбросить его в унитаз.

– Эй, не вздумай, стерва!

Он страшно разозлился и попытался выхватить окурок. Аня резко отвела руку в сторону – он ринулся вперед, она увернулась – и они в странной позе сцепились на краю кровати.

Неожиданно раздался низкий, звенящий от ярости голос:

– Черт возьми, Шон, кажется, мы договорились, что не будет никаких вечеринок, пока я... Что здесь происходит?

Аня резко обернулась. Увидев ее лицо, стоящий в дверях мужчина чуть ли не закричал:

– Вы?!

В его возгласе было столько осуждения, что Аня похолодела. Она схватилась за полы распахивающейся рубашки и в ужасе уставилась на дядюшку Шона. Монро, якобы уехавшего на все выходные.

Не может быть! Скотт Тайлер. Ее злой гений. Человек, упорно выступавший против приема Ани на работу в Гунуанскую школу.

Юрисконсульт школьного совета, считавший, что у нее нет должной квалификации для подобной работы. Этот человек только и ждал ее ошибки, чтобы доказать свою правоту!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Музыка стихла, слышны были лишь оживленные голоса, хлопанье дверьми да звук заводящихся моторов.

Вечеринка закончилась, и тот, кто стал тому причиной, стоял перед ними.

Аня слышала, что сестра Скотта Тайлера попросила его приглядеть за своими детьми, пока она будет за границей с мужем, и догадывалась, что тридцатидвухлетнему холостяку-трудоголику пребывание с ними покажется грубым вмешательством в его налаженную жизнь.

Пятнадцатилетняя Саманта, учившаяся в Анином классе, была прилежной ученицей, прелестной, как картинка, и пользующейся невероятным успехом у мальчиков, что же касается Шона... ну, если ему запретить что-нибудь, то вполне естественно, что он просто из принципа сделает все наоборот!

Ане вовсе не хотелось превратиться в козла отпущения. Или заступаться за Шона, тупо уставившегося на гневное лицо своего дядюшки.

– Я могу объяснить... – начала она, сделав неопределенный жест в сторону развалившегося на кровати парня.

Пронзительный взгляд голубых глаз оторвался от лица Ани и последовал за коротким взмахом ее руки, и она с ужасом вспомнила, что держит тлеющий окурок с марихуаной. Она поспешно убрала руку за спину.

– Не трудитесь. Думаю, картина ясна, – произнес он. – Вам крупно не повезло, что я раньше завершил дела и попал на последний рейс из Веллингтона. Если бы я вернулся завтра, как планировал, вам все сошло бы с рук.

Скотт Тайлер с трудом сдерживал ярость.

Он казался невероятно высоким – крупный и мускулистый, в сером костюме, подчеркивающем его мощную фигуру. Развязанный галстук свисал с ворота его накрахмаленной рубашки. От одного его присутствия просторная комната в кремовых тонах вдруг показалась Ане очень маленькой. У него были густые непокорные темно-каштановые волосы, спадавшие на лоб, а лицо с высокими скулами, глубоко посаженными глазами и когда-то сломанным, но тем не менее красивым носом искажала гримаса гнева.

Скотт Тайлер действовал на нее устрашающе с самого начала. Аня впервые увидела его полгода назад, во время собеседования при приеме на работу в Гунуанскую школу. Когда она почувствовала, что производит благоприятное впечатление на большинство членов комиссии, он начал заваливать ее вопросами и намекать на нехватку опыта работы. Его резкие нападки застали ее врасплох, и Аня немного растерялась, но потом все-таки взяла себя в руки и отвечала спокойно и с чувством юмора, что позволило ей вернуть утраченные позиции. И все же на мгновение она почувствовала себя на скамье подсудимых, и ее не удивило, когда впоследствии она узнала, что Скотт Таилер – один из лучших адвокатов в Южном Окленде, известный умением выигрывать самые сложные дела.

Впоследствии она узнала, что хотя он и не имел права голоса в совете, но обладал внушительным влиянием на него благодаря своей репутации.

К счастью, директор школы, Марк Рэнсом, решительно поддержал Анину кандидатуру. Его мнение совпало с мнением большинства членов комиссии, и через несколько дней она получила работу.

К сожалению, умение признать свое поражение явно не входило в число достоинств Скотта Тайлера, и при каждой последующей встрече, хотя она из кожи вон лезла, стараясь быть учтивой, их отношения не складывались.

И тут такая нелепая ситуация!

– Понимаю, как это выглядит со стороны, мистер Тайлер, но вы неверно поняли... – начала она.

– Я провел чертовски трудные двадцать четыре часа с крайне строптивыми клиентами и не расположен выслушивать всякую чепуху. А потому советую вам одеться и убраться отсюда, – резко бросил он. – Мне нужно поговорить с племянником. С вами я разберусь позже!

Аня бы с радостью убралась с глаз долой, но нужно было прояснить ситуацию.

– Послушайте, я понимаю, что вы изрядно рассержены из-за того, что Шон устраивает вечеринки без вашего ведома...

– Какая проницательность! – насмешливо произнес Скотт Тайлер.

– ...но я узнала об этом только полчаса назад, – упорно договорила она.

– И бросились скидывать с себя одежду, чтобы присоединиться к веселью? – продолжал издеваться он. – Не думал, что исторички такие продвинутые...

Под его презрительным взглядом девушка залилась румянцем. Что, похоже, его только распалило.

– И давно вы даете практические уроки секса своим ученикам?

– Прекратите! – воскликнула она, из последних сил стараясь сохранить самообладание. Какой смысл выходить из себя? Она заметила, что это его излюбленная тактика – выводить из себя людей настолько, что они теряют способность логично мыслить. – Это всего лишь неудачное стечение обстоятельств, – заявила она, надменно вздернув подбородок.

– Обычные оправдания. – В его голосе слышалось презрение. – Под «неудачным стечением обстоятельств» обычно подразумевают поимку с поличным на месте преступления. Я специалист по уголовному праву, имейте в виду.

– Кому, как не юристу, знать, что внешность обманчива? – парировала она.

– Что касается вас – согласен... очень даже обманчива. Кто бы мог подумать, что тихая мисс Адамс в скромной юбке и туфлях на низком каблуке питает склонность к прозрачному нижнему белью и совращает учеников...

– Я никого не совращала! – захлебнулась от гнева Аня. По поводу нижнего белья возразить было нечего. Она одевалась в классическом стиле, просто и со вкусом, как и следовало учительнице. Но не могла отказать себе в удовольствии покупать красивое белье. В конце концов, если она прилично одета, кому какое дело, что она предпочитает носить под одеждой.

Вот только теперь она почувствовала себя голой. Сквозь не по росту большую белую рубашку просвечивали кружевной, изумрудного цвета, очень открытый бюстгальтер и точно такие же трусики.

– Вот как... так вы, стало быть, просто любите резвиться полуголой на вечеринках ради собственного удовольствия? Вы явно находите возбуждающим то, что на вас устремлено мужское внимание, – съязвил он, и под его насмешливым взглядом она явственно почувствовала, как напряглись ее соски под тонкой тканью. – На мой взгляд, это равносильно совращению.

– В таком случае у вас сложилось превратное впечатление!

Следовало ожидать, что он не откажет себе в удовольствии указать на то, что истинный джентльмен постарался бы не заметить из приличия.

– Ради бога, уж не думаете ли вы, что я разделась, чтобы...

Выражение его лица стало жестким.

– Вы утверждаете, что Шон пытался вас изнасиловать? – произнес он.

– Конечно, нет! – искренне изумившись, воскликнула она, плотнее запахнув на себе рубашку.

Он крепко схватил ее за запястье.

– Осторожнее! Отдайте мне это, прежде чем прожжете дырку в одной из лучших моих рубашек.

Он выхватил у нее окурок и затушил его.

– Ваша рубашка? – Она потерла руку. – Я... я думала, что это Шона... – проговорила она, запинаясь.

Скотт Тайлер бросил гневный взгляд на племянника.

– Мало тебе было разыгрывать роль хозяина, так надо было еще надеть мою рубашку?

Он раздавил окурок.

– Как сюда попала эта сигарета? – резко обратился он к Ане.

– Не имею представления, – кратко ответила она, крайне неуютно чувствуя себя в чужой рубашке. – Это не мое. Я никогда в жизни не курила марихуану.

Его губы недоверчиво скривились.

– Говорите, что не имели дела с травкой в этой вашей школе для скучающих маленьких богачек, постоянно ищущих кайфа и с легкой душой сорящих деньгами, которые никто не контролирует...

– Такое встречается в любой школе, – ответила Аня, поразившись точности характеристики. – К тому же я не утверждала, что не сталкивалась с наркотиками, просто не пробовала их.

– Наверное, не слишком престижный наркотик для золотой молодежи. Она предпочитает более модные сейчас.

Ну, это уж слишком! Аню прорвало.

– Вы ищете повод для ссоры, не так ли? – выпалила она. – Думаю, ваши родители не могли послать вас в частную школу, вот вы и презираете каждого, кто там учился. И далеко не нес ученики частных школ – снобы. Многих туда поместили родители, свято верящие в необходимость определенной дисциплины и моральных и религиозных ценностей, которым не учат в государственных учебных заведениях.

Она машинально жестикулировала в такт словам, на что Скотт Тайлер не преминул отреагировать.

– Осторожно, мисс Адамс, у вас белье выглядывает, – насмешливо произнес он, глядя на ворот рубашки, из-под которого выглядывала бретелька ее изумрудного бюстгальтера.

Она нетерпеливым жестом подтянула ее, не давая сбить себя. – У меня солидные профессиональные знания, и вы лишь из снобизма не хотели, чтобы я получила место преподавателя. Вы сделали все, чтобы выставить меня в дурном свете во время собеседования, и вам претит, что мне все же дали работу!

Румянец, проступивший на ее лице, подействовал на него как красная тряпка на быка.

– Возражал, потому что не считал вас готовой к решению проблем, которые возникают в школе с совместным обучением, где учатся дети из более низких социальных слоев, – произнес он. – Я и теперь так считаю!

Аня рассвирепела.

– В коллективе много женщин-преподавателей... – задиристо начала она.

– С большим опытом работы в школах с совместным обучением, – возразил Скотт. – А вы после окончания педагогического колледжа пребывали в узких стенах приятной во всех отношениях маленькой гимназии для юных леди.

Она ответила ему насмешкой:

– Осторожно, мистер Тайлер, в вас говорит комплекс неполноценности!

Он изобразил подобие улыбки.

– Так бабочка умеет кусаться? Но нападками дело не поправишь!

Он считает ее бабочкой? Она воображала себя маленьким, но решительным терьером.

– Но пока я прекрасно справляюсь!

– Правильно, это пока, – возразил Скотт.

– Вы мне угрожаете?