– Сегодня мне пришло послание от Прика, – проглотив очередной кусочек лепешки, сообщила Руя. – Помнишь, он влюбился в меня еще прошлой осенью?
      – Помню, – соврала Тамея.
      Поначалу, когда девушка только познакомилась с водяной дивой, она внимательно выслушивала все ее рассказы, но со временем поняла, что в историях Руи нет ни капли правды. Да и истории слово в слово повторяли друг друга, менялись лишь имена воздыхателей. С тех пор Тамея перестала слушать Рую, а под дивный журчащий звук ее голоса думала о своем или просто любовалась окрестностями. Благо Руя могла говорить часами, ни о чем не спрашивая, а если и спрашивала вдруг, то довольствовалась ответами типа: «Да!» или «Конечно!».
      Вот и сейчас Тамея сидела рядом с подругой, наблюдала за рыбаками из Тмироса, а мысли ее были далеко. Она и жалела Пата и одновременно злилась на него. Невелика беда, что она стала посмешищем для деревенских болтушек. Но как же Пат не понимает, что обрекает себя на унижения? «Дурачок! – с горечью думала Тамея. – У него совсем нет друзей, а теперь даже я не взгляну в его сторону».
      Рыбаки из Тмироса причалили к противоположному берегу. Один из них соскочил с носа лодки и, уцепившись двумя руками за борт, вытащил ее из воды почти наполовину. Другой поднялся в лодке в полный рост и, подхватив огромный куль, вероятно сеть с рыбой, передал его товарищу. Первый рыбак взял весла, закинул куль на плечо и, согнувшись под его тяжестью, двинулся к воротам в стене. Второй вытянул лодку на берег, перевернул ее днищем вверх и тоже зашагал в город. Когда рыбаки приблизились к крепостной стене, кто-то невидимый открыл им ворота. Тамея наблюдала, как люди исчезли в проеме и ворота закрылись.
      – Я и говорю: «Извини, ты не мой суженый, я никогда не смогу тебя полюбить!» Как ты думаешь, я правильно поступила? – долетели до Тамеи слова Руи.
      – Да-да! Конечно! – поспешно ответила она и снова погрузилась в свои мысли.
      «Рассказать Руе про Пата или не стоит? – размышляла Тамея. – Поймет ли она меня?» Водяная дива сидела на камешке, притянув колени к груди, и говорила, говорила, иногда разводя длинные руки в стороны и растопыривая пальцы. Она глядела то на реку, то на Тамею, моргая круглыми глазищами, то вдруг чему-то улыбалась. Тамея старалась не думать о том, как ее подруга некрасива. Листок давно свалился с головы Руи, но она этого не замечала. Тамея смотрела ей в лицо, и жалость теперь уже к речной подруге давила горло: бедная, одинокая, надоедливая девочка!
      – Ладно, мне пора, – ласково сказала Тамея и принялась одеваться. – Я вечерком зайду, если получится.
      – А чем это ты так занята? – удивилась водяная дива.
      После обеда, скорее всего, Тамее придется помогать матери готовить «праздничный» ужин. Отказ отказом, а хорошенько накормить сватов они обязаны.
      – Да есть кое-какие дела, – пробормотала она.
      Руя вдруг поднялась и пошлепала к воде. «Обиделась, что ли?» – недоуменно пожала плечами Тамея.
      Она уже ступила на тропинку, проложенную меж кустов капельника, как вдруг со стороны реки до нее донеслись протяжные мелодичные звуки.
      – Не может быть! – Тамея ринулась обратно.
      На берегу она огляделась. Жалобное и очень красивое пение доносилось с той стороны, где капельник подходил к реке почти вплотную. Тамея кинулась на звук. Обогнув кусты, выскочила на узкий пятачок, скрытый от посторонних глаз. У берега по щиколотку в воде стояла Руя и пела, манила к себе Нуама, сына молочницы Тутрен. Завороженный мальчик, вытаращив глаза на обнаженное тело водяной дивы, шаг за шагом приближался к реке.
      – Руя! – гневно крикнула Тамея. – Что ты делаешь? Он совсем еще ребенок!
      Руя и Нуам вздрогнули и, как по команде, обернулись.
      – Марш домой! – велела Тамея мальчику. – Вот расскажу твоей матери, где ты бродишь!
      Нуам шмыгнул в кусты.
      – Руя! – Тамея была в ярости. – Ты же обещала!
      – Да не сделала бы я ему ничего! – раздраженно процедила дива.
      – Откуда бы мы это узнали? Мы бы его просто не нашли! Больше никогда не принесу тебе лепешек!
      Тамея быстро зашагала вдоль реки.
      – Поверить не могу! – кипела она по дороге, размахивая руками. – Отвратительная, кровожадная рыбина!
      На деревенских улицах было оживленно: возвратились охотники с добычей, и хозяйки, перекликаясь, спешили получить свежее мясо на ужин. Тамея вмиг забыла о проделках Руи. Вернулся Далан, и мир заискрился. Как пусто было без него в деревне. А сейчас она может случайно встретиться с ним, переброситься взглядом, улыбкой. И ничего важнее этого в жизни нет.
      Перлас все еще сидел за кустами синельника. «Неужели до сих пор возится с куклой?» – удивилась Тамея и тихонько подобралась к отцу. Оказалось, Перлас спал, уронив голову на грудь. Тамея усмехнулась: то-то отцу попало бы, если б его увидела Хида. Стараясь не шуметь, она обогнула кусты. Из-под крышки большого горшка на очаге струился слабый аромат. Тамея наклонилась и принюхалась. Пшеничная каша! Впрочем, она была так голодна, что уже от вида горшка у нее потекли слюнки. Войдя в кухню, она несколько секунд стояла, приглядываясь: после яркого солнца в доме казалось темно, как в погребе.
      – Где ты ходишь? – раздался голос Хиды.
      Мать у себя в комнате разглядывала вынутое из сундука голубое платье, которое надевала только по праздникам.
      – Охотники вернулись. Сходи к Эйду, возьми мяса для ужина. Кстати, как ты думаешь, я еще могу влезть в это платье? Мне кажется, я располнела.
      У Тамеи перехватило горло. Она всегда с радостью ходила к отцу Далана, но только не сегодня! Прийти к Далу в дом и попросить мяса, чтобы приготовить ужин для сватов Пата?! Ни за что! Она умрет на месте от стыда!
      – Мама, – стараясь не выдать своего волнения, произнесла Тамея, – пусть Лав сходит. Я ногу подвернула.
      – Где болит?
      Изобразив невероятные муки, Тамея проковыляла к лавке и ткнула в щиколотку. Пока мать быстро ощупывала ее ногу, Тамея стонала, морщилась и кусала губы. Наконец Хида выпрямилась и в упор посмотрела ей в глаза. Вздохнув, Тамея отвела взгляд.
      – Может, Лав все-таки сходит? – умоляюще спросила она.
      – Лав на улице, разве ж ее найдешь? А Эйд, поди, уже ждет.
      – Ну, может, у кого-нибудь другого взять? – робко предложила Тамея.
      – У кого? У Сурта? – ухмыльнулась Хида. – Или у Крима? Арда рада будет тебя видеть!
      – Ладно. – С удрученным видом Тамея поднялась и вышла из комнаты.
      – Там, будешь мимо идти, посмотри, отец не заснул ли, – донеслось ей вслед.
      Во дворе Тамея легонько тронула отца за плечо. Перлас выпрямился и, словно не он только что безмятежно храпел, принялся внимательно разглядывать поделку, всем своим видом показывая, как он сосредоточенно работает.
      – Не хочешь сходить к Эйду за мясом? – без особой надежды спросила Тамея.
      – Мне бы куклу доделать, скоро дочка Рула за ней прибежит. – Перлас улыбнулся сквозь густые усы и снова склонился над работой.
      Тамея не стала больше просить – не ровен час отец догадается, почему ей не хочется идти к Эйду. Неприятностей у нее и так хоть отбавляй, недоставало еще родительских усмешек и лукавых намеков! Она потопталась немного в нерешительности и пошла к Роке. Может, подруга составит ей компанию?
      Рока с Онсидой сидели за столом и черпали деревянными ложками похлебку из глиняного горшка. Дом Великой Сохи сильно отличался от других домов в деревне. Помимо обеденного стола на кухне стоял еще один высокий и длинный стол, заставленный бесчисленным множеством горшков, ступок с пестиками, чашек, плошек и еще какими-то предметами, о назначении которых Тамея не имела ни малейшего представления. Стены, увешанные связками засушенных растений, гирляндами плодов и кореньев, источали благоухание. Казалось, сам воздух в доме Великой Сохи был пропитан волшебством, наполнен чем-то чарующим и необъяснимым.
      – Садись с нами обедать, – предложила Онсида.
      Рока достала с полки запасную ложку. По правилам гостеприимства Тамея обязана была хоть что-нибудь съесть, иначе она обидела бы хозяев. Тамея села на лавку рядом с подругой и запустила ложку в горшок. Онсида пододвинула к ней поближе тарелку с лепешками.
      Мудрая Онсида не спрашивала, что привело Тамею в ее дом. Она ласково улыбалась торопливо жующим подругам и делала вид, будто не замечает взглядов, которыми они украдкой обменивались. За все время Онсида не произнесла ни слова. Великая Соха всегда отличалась чрезвычайной сдержанностью в речах. В деревне говорили, что она сильно изменилась после того, как пропала ее единственная дочь, мать Роки. Рока была еще совсем малышкой, когда однажды ночью Турия ушла из дома и больше не вернулась. Ее долго искали, но она как сквозь землю провалилась. Отец Роки Ульбан был пахарем из соседнего села. Когда надежды, что жена найдется, не осталось, он возвратился в родные места. С тех пор Року опекала бабушка, заодно обучая ее искусству Великой Сохи. Вскоре Ульбан обзавелся новой семьей. Рока виделась с ним в прошлом году, когда ездила в деревню Тохта на Праздник поясов, но до конца простить его так и не смогла. Впрочем, она слишком мало думала об отце, чтобы ощущать обиду.
      Покончив с похлебкой, подруги вопросительно уставились на Онсиду. Соха величаво качнула головой, и девушки выбежали во двор.
      – Ну, что у тебя? – Рока, слюнявя палец, терла пятно на тунике, которое посадила из-за спешки.
      – Сходи со мной к Эйду. Если встречу Дала, сгорю от стыда! – Тамея умоляюще приложила руки к груди.
      Всю дорогу Рока подтрунивала над подругой, пыталась ее ободрить. У калитки девушки остановились. Дал умывался во дворе, Туна поливала ему из большого кувшина.
      – Ты, наверное, за мясом? – заметив Тамею, спросила Туна.
      – Да, – набрав полную грудь воздуха, ответила девушка.
      – Мать, ты иди. – Дал вытер лицо и протянул Туне полотенце.
      Подхватив птицу за лапы, он подошел и оперся на изгородь. Тамея подняла на него глаза и почувствовала, как земля уходит из-под ног.
      Дал был одного роста с Тамеей, но при этом так могуч и крепок, что она ощущала себя рядом с ним кустиком ветродуя. Смуглый, темноволосый, с белоснежной улыбкой и вечно смеющимися янтарными глазами, Дал, как свято верила Тамея, мог свести с ума любую девушку.
      – Это вы для гостей? – Дал не спешил отдавать дичь. – Значит, осенью свадьба?
      Чтобы скрыть волнение, Тамея мяла в руках красный цветочек.
      – Пату откажут! – выпалила Рока.
      – Вот и хорошо! – Дал улыбнулся. – А то уж я испугался, на ком же мне тогда жениться?
      У Тамеи в голове лихорадочно заплясали мысли: что это? намек или насмешка?
      – А ты женись на мне! – раздался рядом задорный голос.
      Тамея и Рока обернулись. Дэвика игриво помахала кончиком своей косы, за ее спиной хихикала Агга.
      – А что, ты какая-то особенная? – озорно поинтересовался Дал.
      – Конечно, я не похожа на дадану, – чуть смутившись, сказала Дэвика.
      Агга залилась смехом.
      – Да ты похожа на троха. Такая же маленькая и черная! – тут же нашлась Рока.
      Трохи – существа размером с мужскую ладонь – приходились дальними родственниками горным троллям. Покрытые темно-коричневой шерстью, с маленькой головкой, короткими кривыми ножками и длинными руками, они были очень глупыми и злыми. Трохи водились в лесу, но, когда полчища этих тварей совершали набег на поле, вся работа пахарей шла насмарку и приходилось заново сеять пшеницу. Забравшись в дом, трохи пожирали запасы провизии, разбивали посуду, гадили на белье. Ни в коем случае нельзя было оставить в доме на ночь ни одного троха: он запросто мог передушить во сне всю семью.
      – Смотри, Дал, женишься на Дэвике, а она ночью возьмет и удавит тебя! – добавила Рока.
      На этот раз хохотали все, кроме Дэвики. Агга под яростным взглядом сестры изо всех сил делала вид, будто закашлялась.
      – А я тебя, Рока, позову, чтобы ты краснянкой обкурила мне дом! – подлил масла в огонь Дал.
      От трохов было только одно спасение – дым от сухих веток краснянки. От этого дыма трохи хоть и не дохли, но бежали в лес сломя голову и долго не решались показываться в деревне.
      – Нам пора. – Тамея протянула руку за дичью.
      Ей очень хотелось побыть с Далом подольше, но так она обрекла бы себя на еще большие насмешки Дэвики и Аггы. В другое время Тамея не уступила бы сестрам в колкостях, но сегодня она была смущена и растеряна. Отдавая птицу, Дал на мгновение задержал ее руку в своей.
      – Удачи тебе! – Его глаза, по обыкновению, искрились радостью. – И смотри, не передумай! Пат не заслуживает такой девушки!
      Высвободив руку, Тамея торопливо отвернулась: не допусти, Солнце, чтобы он догадался, какую бурю вызвал в ее душе!
      Подруги не спешили бы расходиться по домам, если бы у калитки Тамею не встречала разгневанная мать.
      – Там, где ты бродишь? – накинулась Хида на дочь. – Мы не можем каждый раз есть холодную еду! Обедать будешь одна!
      – Хорошо, что вы меня не ждали. Я поела у Роки, – улыбнулась Тамея.
      Хида, ощипав и выпотрошив хуру, положила ее в большой казан, засыпала нарезанными овощами, залила водой и поставила на огонь. Потом велела дочерям готовить дом к приходу гостей. Лавидия подмела пол, Тамея воткнула в подставки новые пучки солнечника, чтобы зажечь их, когда стемнеет. Подсушенные стебли этого растения горели ярко, без запаха и дыма. Большими связками солнечника, прикрепленными к столбам, освещались и улицы деревни.
      Церемония сватовства была простой. В дом будущей невесты приходили отец и мать юноши и его ближайший друг. Встречали сватов всем семейством. Жених и невеста надевали подаренные друг другу пояса. Сваты являлись без гостинцев, не произносили пышных речей и делали вид, будто заглянули в дом мимоходом. Хозяева приглашали гостей к столу. За угощением отец юноши как бы невзначай говорил: «Наши дети перепутали пояса, не хотите ли вернуть наш пояс?» Таким образом он спрашивал согласия родителей на брак, и, если родители были согласны, мать невесты отвечала: «Ваш пояс подходит нашей дочери!» После этого застолье продолжалось, а о предстоящей свадьбе не говорили до осени. Все свадьбы в деревне игрались одновременно, после того, как заканчивалась пора заготовок. Если родителям невесты жених не нравился, то гостей встречала девушка без пояса, а ее отец возвращал матери юноши подаренный им пояс. Но обычно в таких случаях дело до сватовства не доходило, а мать девушки просто относила пояс в дом несостоявшегося жениха.
      Пат никакого пояса Тамее не дарил, да его, скорее всего, у парня и не было. По обычаям деревни каждая девушка должна была собственноручно сшить и украсить свой пояс, а молодым людям пояса шили матери. Но Пат рос без матери.
      Когда огонь в очаге погас, Хида расстелила на столе огромный зеленый лист и выложила на него ароматное мясо с овощами. Переодевшись в нарядную одежду, семья уселась рядком на лавку поджидать гостей. Вскоре крыльцо скрипнуло под тяжелыми шагами, и в дом вошел высокий седой мужчина с угрюмым лицом. Хозяева поднялись с лавки.
      – Пусть праздник, Сурт! – по обычаю первым приветствовал гостя Глава семьи.
      – Пусть! – хмуро отозвался Сурт.
      Он пришел один.
      – Садись с нами ужинать, – пригласила Хида.
      Сурт сел на лавку и без всяких церемоний спросил:
      – Отдадите Тамею за Пата?
      Хида и Перлас в замешательстве переглянулись, Тамея покраснела и опустила глаза.
      – Попробуй мяса, Сурт, – вместо ответа предложила Хида.
      Сурт оторвал маленький кусочек хуры, прожевал и снова вопросительно уставился на хозяев.
      – Сурт, ты только не подумай ничего плохого, – извиняющимся тоном произнесла Хида.
      – Ладно, пойду я. – Гость тяжело поднялся. – А Пату я так и говорил, да только он слушать не хотел.
      Хозяева, проводив Сурта виноватым взглядом, застыли в тягостном молчании.
      – Жаль его, – вздохнула Хида и первой потянулась к мясу. – Жена была непутевая, и сын непутевый!
      – А почему у него жена была непутевая? – с любопытством спросила Лавидия.
      – Рано тебе об этом знать! – прикрикнула на нее мать.

Глава 2 Исчезновение Пата

Глава 3 Предзнаменование