Севастополь (сборник)

      Трудности снабжения осажденного города вынудили командующего Черноморским флотом применить для доставки горючего и боезапаса подводные лодки. Однако использование подводных лодок для этой цели не решало вопроса снабжения гарнизона и населения Севастополя.
      Противник наращивал силу ударов. Только с 12 по 23 июня на территорию города гитлеровцы сбросили 16800 крупных фугасных авиабомб, 51 тысячу "зажигалок" и выпустили десятки тысяч артиллерийских снарядов. Город горел. Тушить пожары было просто невозможно: не хватало ни сил, ни средств.
      Практически руины Севастополя уже не имели почти никакой ценности, и к середине июня многие зенитные точки были переведены ближе к фронту или к причалам. Борьба с воздушным противником изменилась по своим формам и методам. Если, например, в бухтах не было кораблей, то уже мало кто обращал внимание на истребители врага, носившиеся над разрушенными зданиями на небольших высотах. Зенитчики берегли боеприпасы, доставка которых затруднялась с каждым днем, и стреляли главным образом по бомбардировщикам.
      Фронт постепенно приближался к окраинам города. Все чаще бои завязывались на огневых позициях стационарных береговых и зенитных батарей. Артиллеристам приходилось не только стрелять из орудий по дальним целям, но и оборонять свои позиции ручным оружием. Батарея береговой обороны, укомплектованная моряками с крейсера "Червона Украина", 9 июня оказалась под огнем вражеских автоматчиков, просочившихся в расположение огневой позиции. Матросы, старшины и офицеры вступили в неравный бой с врагом. Били из орудий прямой наводкой по танкам и пехоте, а когда вышли из строя все орудия, стреляли из винтовок и пулеметов, отбивали фашистских автоматчиков гранатами, кололи штыками, ножами. Погиб командир батареи лейтенант Павлов. В командование вступил помощник командира старший лейтенант Ханин. Оставшиеся в живых моряки заняли круговую оборону, продержались еще свыше суток, уничтожив более роты фашистов, а затем вызвали на себя огонь наших батарей и, после того как немцы были разметены тяжелыми снарядами, выбрались из блиндажа, забрали документы убитых и прорвались к своим.
      Такие примеры массового героизма и исключительной стойкости были обычным, повседневным явлением среди защитников Севастополя. Легендарные советские богатыри сражались за Родину, за партию, за Севастополь до последнего патрона, до последнего вздоха, с величайшей самоотверженностью отстаивали каждый метр священной севастопольской земли. Их героизм и презрение к смерти наводили ужас на врага. Командиры немецких частей доносили своим начальникам, что в плен попадаются только тяжело раненые и на допросах упорно молчат. В одном из документов гитлеровцы писали: "Неприятель защищал штольни весьма упорно и в ряде случаев взрывал их вместе с собой". В том же документе о действиях стрелков, окопавшихся в индивидуальных стрелковых ячейках, говорилось: "Каждый боец, даже предоставленный самому себе, защищается упорно и ожесточенно до самопожертвования".
      Эти признания врага, предназначенные не для широкой публики, а для внутренней информации офицерского состава, очень характерны.
      Теряя каждый день тысячи солдат и офицеров убитыми и ранеными, десятки танков, орудий, самолетов, гитлеровцы медленно продвигались вперед и, наконец, прорвались на улицы Севастополя. Защищать его было уже нецелесообразно. Города фактически не стало. 3 июля 1942 года по приказу Верховного Главнокомандования Севастополь был оставлен нашими войсками.
      Доблестные защитники города-героя и на этот раз спутали и расстроили все планы гитлеровской ставки. Газета "Правда" 4 июля 1942 года писала, что железная стойкость доблестных советских воинов, защищавших Севастополь, была одной из главных причин, сорвавших "весеннее наступление", с таким шумом возвещенное хвастуном Гитлером.
      Немцы смогли использовать свою сильно потрепанную крымскую армию для боев на юге только к осени 1942 года. Немецкий 8-й авиационный корпус, понесший под Севастополем огромные потери, появился под Сталинградом после доукомплектования также лишь осенью 1942 года.
      Несмотря на превосходство в силах, немцам удавалось продвигаться вперед только путем медленного оттеснения наших частей. Гитлеровская армия буквально ползла к Севастополю, захлебываясь в собственной крови. 250 дней потребовалось немцам для того, чтобы пройти 16 километров, отделявших самый отдаленный участок фронта от города, то есть в среднем они продвигались по 60 метров в сутки.
      Советский народ высоко оценил мужество и стойкость Севастопольцев. В телеграмме И. В. Сталина отважным защитникам города 12 июня 1942 года говорилось: "Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа".
      Советское Информбюро 3 июля 1942 года сообщало:
      "Севастополь оставлен советскими войсками, но оборона Севастополя войдёт в историю Отечественной войны Советского Союза как одна из самых ярких ее страниц. Севастопольцы обогатили славные боевые традиции народов СССР. Беззаветное мужество, ярость в борьбе с врагом и самоотверженность защитников Севастополя вдохновляют советских патриотов на дальнейшие героические подвиги в борьбе против ненавистных оккупантов".
      Исключительная стойкость и мужество, проявленные защитниками Севастополя, есть результат прежде всего большой воспитательной работы, проводимой Коммунистической партией.
      Партия воспитала наш народ в духе животворного советского патриотизма, готовности на любой подвиг, вдохновила советских людей на беззаветное служение социалистической Отчизне. "Коммунистическая партия, - говорилось в приказе И. В. Сталина от 23 февраля 1946 года, - разъясняла советским воинам смысл и цели войны, воспитывала у них любовь к Родине, укрепляла боевой дух, прививала им бесстрашие и дисциплину Всё это явилось важным условием нашей победы".
      Политические органы, комиссары, политруки, партийные организации осажденного города своей идейно-политической и организаторской деятельностью сплачивали воинов вокруг непобедимого знамени Коммунистической партии, цементировали ряды защитников Севастополя, поднимали их на героические дела, помогали командованию успешно решать боевые задачи. Ряды партийных организаций частей и кораблей Севастопольского гарнизона и базы непрерывно пополнялись за счет передовых воинов Как и на всех фронтах, тысячи бойцов и командиров вступали в партию, желая еще теснее связать свою судьбу с ее судьбой. И чем тяжелее складывалась обстановка, тем больше заявлений поступало в партийные организации.
      Коммунисты были первыми в боях, личным примером показывали беспартийным, как нужно бить врага, защищать свою социалистическую Родину, презирать смерть во имя победы.
      Железная стойкость коммунистов, их несгибаемая воля, пламенный патриотизм и вдохновляющий пример ярко выразились в бессмертном подвиге политрука Фильченкова и его отважных бойцов.
      Политическая работа в осажденном Севастополе была целеустремленной, гибкой и оперативной. Все ее формы и методы подчинялись единой цели - воспитать каждого защитника города стойким и мужественным, способным на героические подвиги и преодоление трудностей, умелым и находчивым в любой обстановке.
      Защитники Севастополя на всем протяжении обороны постоянно чувствовали неустанную заботу советского народа о своих верных сынах, героически отстаивавших родную землю на левом фланге громадного фронта.
      В Севастополь приезжали делегации, бригады артистов. Тысячи писем и посылок прибывало каждый день в город из разных концов страны морякам-черноморцам, находившимся в Севастополе, писали балтийцы, североморцы, тихоокеанцы, каспийцы.
      О героизме защитников Севастополя с восхищением говорили простые люди всех стран. Даже реакционная буржуазная печать вынуждена была признать невиданную стойкость, высокие боевые и моральные качества советских воинов, глубоко верящих в правоту своего дела.
      * * *
      Севастопольцы не прекратили борьбы и после того, как немцы взяли город.
      Почти два года немецко-фашистские оккупанты находились в Севастополе, и все же они не смогли использовать его как военно-морскую базу. Даже их попытки организовать ремонт своих кораблей в Севастополе не достигали цели. Советские патриоты, работавшие в подполье, портили оборудование, взрывали силовые агрегаты, убивали гитлеровцев и их холуев. Враг, захвативший героический город, сам боялся его. Ночью по его пустынным улицам не решались ходить даже группы фашистских автоматчиков. Да и днем не каждый захватчик рисковал отходить в сторону от главных городских магистралей.
      В мае 1944 года советские войска очистили Крым от гитлеровцев, и Севастополь был возвращен Родине.
      В битве за освобождение Крыма и Севастополя воины Советской Армии и Военно-Морского Флота вновь продемонстрировали высокое боевое мастерство, самоотверженность и героизм.
      Освобождению Севастополя предшествовал ряд важнейших событий на фронтах Великой Отечественной войны.
      В конце 1942 года доблестные советские воины, выполняя мудрый план Верховного Главнокомандования, разгромили немцев под Сталинградом и погнали противника на запад. Летом 1943 года последовал новый удар по врагу - в районе Курского выступа.
      Разгром немецко-фашистских захватчиков под Сталинградом, а затем под Курском создали коренной перелом в ходе войны. С этого времени Советская Армия повела мощное наступление на врага по всему фронту.
      На юге осенью 1943 года наши войска разбили немцев в Донбассе и Северной Таврии, прорвали Перекопский вал, форсировали Сиваш и захватили плацдармы на Перекопском перешейке и южном берегу Сиваша В это же время другие части Советской Армии и моряки Черноморского флота разгромили фашистов на Кубани, форсировали Керченский пролив и захватили плацдарм в северо-восточной части Керченского полуострова
      8 апреля 1944 года началось наступление наших войск на Крым.
      План Крымской операции являлся наглядным свидетельством мастерского применения к конкретной действительности положений советской военной науки. В плане разгрома врага в Крыму учитывались все данные: военная обстановка, политическая обстановка, моральный дух войск противника. На основе научного предвидения хода событий было определено время и направление главного удара, чтобы с наименьшими жертвами, с наименьшей затратой сил добиться решающей победы.
      Подготовка к Крымской операции и выполнение ее хорошо показаны в замечательном кинофильме "Третий удар". В фильме есть такой кадр. Сталин, обращаясь к маршалам Ворошилову и Василевскому, говорит:
      - Гитлер держится за Крым, в первую очередь, по политическим соображениям. Падение Крыма - это падение престижа Германии в Румынии, Болгарии, Венгрии, Турции. Крым откроет ворота на Балканы. Наши черноморцы снова получат свою базу - Севастополь и станут хозяевами Черного моря. Гитлер насытил Крым войсками и будет продолжать укреплять 17-ю армию именно по этим чисто политическим причинам.
      ...Немцы, отрезанные в Крыму, верят в неприступность Крыма, в свои силы. В умах этих немцев живет идея обороны. Надо ликвидировать эту идею. Там должна созреть и созреет идея эвакуации. Крым, конечно, нужно освобождать возможно быстрее. Но когда именно? Я считаю, что сигнал к штурму Крыма нужно подать в тот момент, когда войска Малиновского завяжут бои непосредственно за Одессу... И когда наши войска подойдут к Одессе, идея обороны Крыма сменится идеей эвакуации, бегства и полной обреченности. А это плохие помощники солдату. Все это подготовит почву для политического кризиса в Румынии и Болгарии. Стало быть, только в тот момент, когда войска Малиновского подойдут к Одессе, вы начнете штурм Крыма одновременно ударами с севера и с востока... Не было еще в истории войн случая, чтобы враг сам прыгнул а пропасть. Чтобы выиграть войну, нужно подвести противника к пропасти и столкнуть его туда. Так нужно поступить с 17-й армией противника. Но это нужно сделать с наименьшей затратой человеческих жизней и, если хотите, с наибольшей затратой ума, умения и... металла...
      Основной удар по противнику, засевшему в Крыму, наносился войсками 4-го Украинского фронта с плацдарма южнее Сиваша, вспомогательный - с Перекопского перешейка. С востока - от Керчи - наступала Отдельная Приморская армия. Черноморскому флоту была поставлена задача: блокировать крымскую группировку, не давать возможности гитлеровскому командованию подбрасывать резервы и эвакуировать свои войска в Румынию и Болгарию.
      Командующий 17-й немецкой армией в Крыму хвастливо заявлял в одном из своих приказов, что в мире нет такой силы, которая была бы способна прорвать немецкую оборону на Перекопе и Сиваше, и что путь большевикам в Крым навсегда отрезан.
      Но эта действительно мощная оборона пала под сокрушительными ударами советских войск. После массированного артиллерийского огня и бомбардировочных ударов авиации наши танки смяли в районе Томашевки позиции гитлеровцев и вырвались на широкий оперативный простор Северного Крыма.
      Наступление велось стремительно. 11 апреля наши части заняли узловую станцию Джанкой и быстро продвигались к Симферополю. Отдельная Приморская армия, наступавшая с востока, в этот же день полностью заняла Керчь и двинулась на запад, сокрушая вражескую оборону. Из крымских лесов на дороги вышли партизаны и стали громить отступавшие фашистские войска с тыла. 13 апреля был взят Симферополь. Все попытки врага организовать планомерный отход своих частей разбивались советским командованием. Отдельная Приморская армия серией стремительных ударов рассекла вражеские войска на южном берегу Крыма и уничтожала их по частям.
      Разбитые фашистские дивизии стекались к Севастополю, бросая по дороге все, что мешало бегству. Немецкое командование в Крыму полагало под прикрытием севастопольских укреплений эвакуировать большинство своих войск. 17 - 18 апреля началась эвакуация тылов, но 19 апреля был получен приказ Гитлера прекратить эвакуацию, удерживать Севастополь до последнего солдата, не отступать ни на шаг.
      Фашисты пытались в стратегическом отношении повторить нашу оборону 1941 1942 годов, сковывая как можно больше наших войск и заставляя нас растрачивать силы и средства, нужные на главном направлении. Ставка Гитлера стремилась поддержать упавший моральный дух солдат обещаниями прислать сильную авиацию, корабли, людские пополнения. Солдат и офицеров щедро награждали орденами, обещали платить двойное жалованье за каждый день обороны. С непокорными свирепо расправлялись, расстреливая их перед строем.
      В Севастополе сосредоточилось около 75 тысяч немецких и румынских солдат и офицеров, 1350 орудий. В частях была большая насыщенность пулеметами, примерно вдвое больше штатной нормы. Главный рубеж фашистской обороны прикрывали сильные искусственные укрепления. Особенно сильно была укреплена Сапун-гора скалистое безлесное плоскогорье с весьма крутыми склонами, выходящими в сторону наступающих. На этих склонах были созданы десятки долговременных огневых точек, хорошо укрытых в скалах и укрепленных бетоном и сталью. Вся долина перед Сапун-горой была минирована и простреливалась многослойным огнем. Сотни вражеских орудий могли одновременно вести сосредоточенный огонь по любой площади в районах наступления наших войск. Оборона горы была построена в несколько ярусов, что увеличивало концентрацию огня. Крутые скаты, до 40 - 50 градусов, затрудняли движение наступающих танков.
      Сильным узлом обороны была также гора Сахарная Головка (северо-восточнее Сапун-горы) и вершины холмов западнее селения Кадыковка. Весьма сильную оборону, труднопроходимую для танков, создали гитлеровцы и на Северной стороне.
      Передовые наши части подошли к Севастополю уже 16 апреля и завязали здесь бои. 18 апреля советские воины с севера ворвались в Бельбекскую долину, а на южном участке освободили приморский городок Балаклаву - в 15 километрах от Севастополя. Командование наших армий, уверенное в своих силах, спокойно подтягивало части, доколачивавшие фашистские дивизии в Крыму, сосредоточивало на подступах к городу артиллерию, авиацию, танки. Войска готовились к решительному штурму.
      Обещанные немцам подкрепления не доходили до Севастополя. Корабли и авиация Черноморского флота потопили десятки вражеских транспортов и самоходных барж с войсками и техникой еще на пути в город. Могилой для врага были и севастопольские бухты, обстреливаемые нашей артиллерией и бомбардируемые с воздуха. Господство советской авиации было полное, и любой фашистский корабль, замеченный на подходе к городу или в его бухтах, немедленно топился. Чтобы с максимальным эффектом использовать торпедные катера, командование флота перебросило соединение этих катеров в один из портов северо-западной части моря, находившийся в непосредственной близости от морских коммуникаций противника. Это соединение совершило героический многомильный переход морем и за месяц действий потопило несколько десятков вражеских кораблей.
      7 мая начался штурм Севастополя. Наступление на город велось с трех направлений: с севера, с востока и с юго-востока. Главный удар наносился на участке Сапун-гора - берег моря.
      Массированный огонь советской артиллерии сметал с поверхности земли все живое. Плотность огня на отдельных участках была такой, какую бывалые люди не видели даже под Сталинградом.
      К концу первого дня штурма наши войска заняли почти весь гребень Сапун-горы, всю гору Сахарная Головка и высоты западнее Балаклавы. Главные позиции врага были прорваны, самый сильный оборонительный пояс советские воины ликвидировали за один день. На северном направлении 8 мая авангарды наступающих частей вышли к Северной бухте. Весь день 8 мая шло разрушение следующих линий вражеской обороны на сапун-горском плоскогорье, а в ночь на 9 мая передовые отряды ворвались на окраины Севастополя. Гитлеровцы пытались завязать уличные бои, но это была уже не организованная оборона, а судорожные попытки создать ее отдельные очаги внутри городских развалин. Разрозненные группы фашистов быстро уничтожались. К концу дня 9 мая весь город был в наших руках.
      250 суток не могли немецко-фашистские захватчики овладеть Севастополем. Лишь трое суток потребовалось советским войскам, чтобы взять город-крепость, укреплявшийся гитлеровцами в течение двух лет. Остатки фашистской 17-й армии отошли на Херсонесский полуостров, за укрепления, созданные в районе старого земляного вала, чтобы оттуда эвакуироваться морем в Румынию. Но на скопившихся здесь гитлеровцев обрушился сокрушительный огонь могучей советской артиллерии, танков,, а корабли и авиация Черноморского флота топили каждый корабль врага, пытавшийся пробиться к берегам Крыма.
      12 мая гитлеровцы прекратили сопротивление. Около 25 тысяч солдат и офицеров сдались в плен. Весь Херсонесский полуостров представлял собой кладбище фашистской техники, густо усеянное мертвыми гитлеровцами. Так перестала существовать двухсоттысячная 17-я армия, на которую гитлеровская ставка возлагала столь большие надежды.
      * * *
      Пройдут столетия, но благодарное человечество никогда не забудет о тех героических делах, которые вершили советские люди в средине двадцатого века, спасая мир от кровожадного немецкого фашизма. В ряду этих дел, которые уже совершены нашим народом и будут совершаться силами мира и прогресса з борьбе с империализмом, оборона Севастополя в 1941 -1942 годах и штурм его в мае 1944 года займут подобающее им место.
      Снова гордо реет над Севастополем овеянное немеркнущей славой боевое знамя социалистической Отчизны. Зорко несут свою почетную вахту там воины Советской Армии и Военно-Морского Флота. Они свято хранят боевые традиции севастопольцев, горят неукротимым желанием быть достойными преемниками их боевой славы, возвеличивать Родину новыми подвигами.
      Обогащенные опытом Великой Отечественной войны, могучие Советские Вооруженные Силы сумеют дать сокрушительный отпор любому агрессору, который осмелится напасть на нашу Родину.
      Генерал-майор П. Мусьяков
      Июнь-декабрь 1941
      Б. Борисов{1}
      Боевая тревога
      Девятнадцатого июня 1941 года закончились учения Черноморского флота, и на следующий день корабли вошли в Севастопольскую бухту. Светомаскировка, продолжавшаяся в городе несколько дней, была снята.
      Графская пристань с ее гранитной колоннадой, мраморными львами и просторной лестницей, сбегающей к тихим водам Южной бухты, сразу оживилась: моряки сошли на берег.
      Боевые корабли плавно покачивались в Северной бухте; мерно, через каждые полчаса, отбивались склянки.
      Вечером в субботу 21 июня на улицах, площадях и бульварах Севастополя было особенно людно, оживленно, весело. Праздничным гуляньем встречал город моряков, сошедших на берег после больших, трудных учений.
      Прекрасен ночной Севастополь, когда воздух напоен ароматом тополей и акаций, когда на маслянистой воде бухт переливаются и трепещут тысячи разноцветных огней. Высвеченные электрическим светом гребешки волн шлифуют гранитную набережную, с тихим шелестом омывают подножие памятника Погибшим кораблям.
      Улицы полны народа. Куда ни глянешь - всюду моряки в гладко отутюженных форменках с синими отложными воротниками, белые чехлы фуражек и бескозырок. На Приморском бульваре сияли трубы краснофлотского оркестра, на асфальтовых площадках, залитых сиреневым светом "юпитеров", танцевала молодежь. По темной воде вдоль берега шныряли юркие шлюпки. Смутный рокот большой толпы то и дело прорезался всплесками звонкого смеха, звуками гитар, пронзительным" звонками миниатюрных и быстрых севастопольских трамвайчиков.
      До позднего вечера продолжались гулянья на городских бульварах и площадях, в Ушаковой балке, на Корабельной стороне и на Малаховом кургане, где, простерши руки к городу, бронзовый адмирал Корнилов, казалось, произносил высеченные на его памятнике слова: "Отстаивайте же Севастополь!"
      А вечер такой теплый, ласковый, насыщенный свежим запахом моря...
      Долго вслушивался я в неумолкающую мелодию праздника. По привычке подошел к висевшему на стене календарю и оторвал листок уходящего дня. По неловкости захватил и следующий. Попытался было водворить его обратно на место, но это не удалось. Подумал: "А, ладно, воскресный день проходит так, что и не заметишь!" - и бросил оба листочка в корзинку. Разве я мог в ту минуту думать, что день, с которым только что так небрежно расправился, окажется бесконечно долгим, а события этого дня на многие годы определят судьбу каждого из нас?
      ...Глухие, тяжкие раскаты нарушили сон... За окном медленно таял зеленоватый свет ракеты. Похоже было на сигнал гарнизонной тревоги. Снова прогремели далекие выстрелы. Тарелка репродуктора наполнилась сухим треском, и твердый, настойчивый голос диктора объявил о большом сборе и гарнизонной тревоге.
      Первая мысль: возобновились учения. Но странно, еще не было такого случая, чтобы начальник гарнизона не предупредил руководство города заранее. Очевидно, командование решило проверить и нашу готовность.
      Телефонный звонок. Послышался голос дежурного из штаба береговой обороны:
      - Товарищ секретарь горкома партии! По поручению генерал-майора Моргунова сообщаю, что в городе объявлен большой сбор, вводится боевое, угрожаемое положение. Понимаете, бо-е-вое?..
      Дежурный умолк, а я все теснее прижимал трубку к уху, словно ждал, что снова услышу чей-нибудь голос и он опровергнет только что сказанное.
      Снова раздался телефонный звонок.
      Штаб МПВО сообщал мне, как комиссару местной противовоздушной обороны города, что принят сигнал о введении в Севастополе боевого, угрожаемого положения. Я позвонил заведующему военным отделом горкома Бакши и предложил ему немедленно привести в боевую готовность местную противовоздушную оборону. Тут же дал указание выключить городскую электросеть прямо с электростанции, так у нас было условлено заранее на случай неожиданного налета на город. Сейчас эта крайняя мера оправдывалась еще и тем, что через час-другой должен был наступить рассвет.
      Своему помощнику Николаю Терещенко поручил немедленно вызвать членов бюро, весь аппарат горкома и секретарей райкомов. Все эти переговоры заняли не более двух минут, когда раздался звонок из штаба флота: командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский просил срочно прибыть к нему.
      Вице-адмирал взволнованно шагал по кабинету, разговаривая с начальником штаба флота контр-адмиралом Елисеевым.
      - Получена шифровка, - сразу сообщил командующий, - быть готовыми к воздушному нападению на город немецких бомбардировщиков. Я рассказал о принятых горкомом мерах.
      - Попрошу вас обратить особое внимание на тщательность светомаскировки города, - сказал командующий. - В случае налета бойцы МПВО должны как можно быстрее ликвидировать завалы, пожары, повреждения. Начальник гарнизона генерал-майор Моргунов будет держать вас в курсе всех событий...
      Севастополь погружен во тьму. Тьма наполнена движением, топотом бегущих на свои посты военных, бойцов МПВО, руководителей предприятий. Проносятся автомашины с притушенным светом. У подъездов домов вырисовываются силуэты дежурных, бойцов групп самозащиты...
      Члены бюро горкома, работники аппарата, секретари райкомов партии, руководители ведущих предприятий оказались уже в сборе и поджидали меня. Видимо, товарищи не знали о предстоящем налете, считали что дело идет об очередной проверке готовности, и перебрасывались шутками: "Что же, сегодня выходной день, на работу не итти, и времени выспаться будет достаточно!"
      Коротко изложил свой разговор с командующим.
      Мы решили прежде всего обеспечить светомаскировку, немедленно привести в боевую готовность всю систему МПВО, вызвать на предприятия и в учреждения всех руководителей, всех коммунистов, укрыть население, обеспечить в городе порядок.
      - Есть вопросы? - обратился я к товарищам, перед тем как закрыть заседание.
      - Есть! - вскинул голову секретарь горкома комсомола Багрий. - Это война с Германией?
      - Это нападение...
      Между тем инструкторы и технические секретари горкома связывались с предприятиями, проверяя явку коммунистов, руководителей предприятий и команд МПВО. Секретари райкомов партии, члены бюро горкома и руководители предприятий, не задерживаясь, как обычно, для оживленного обмена мнениями и неторопливого перекура, спешно покинули приемную.
      * * *
      Непрерывно раздавались телефонные звонки. Из райкомов, из штаба МПВО, с предприятий сообщали о принимаемых мерах, о светомаскировке.
      В начале четвертого часа ночи из штаба ПВО флота сообщили, что к городу приближаются самолеты противника...
      Тревожный гудок Морского завода оповестил о воздушной опасности Его подхватили гудки других предприятий, паровозов, транспортов, завыли сирены.
      Немедленно соединившись с Симферополем, я сообщил секретарю обкома о событиях в городе...
      Широкий вид открывался с нашего балкона на Южную и Северную бухты, на Корабельную сторону, Морской завод.
      Было еще темно, но уже пепельно брезжил рассвет.
      Город и корабли замаскированы хорошо: ни одной световой точки. Если даже вражеские самолеты и прорвутся к городу, вряд ли они смогут вести прицельную бомбардировку.
      Стрельба зенитных орудий быстро нарастала и наконец превратилась в настоящую канонаду. Десятки прожекторов обшаривали небо.
      Далеко в стороне лучи нескольких прожекторов скрестились и медленно продвигались по направлению к городу. В месте скрещения лучей крошечный светлый крестик: пойман вражеский самолет.
      Лучи прожекторов медленно влекли его по темной глади поднебесья, чтобы подставить под струю пуль и снарядов.
      От залпов с кораблей сотрясалось здание. Воздух прочерчивали тысячи разноцветных трассирующих пуль. Высоко в небе рвались снаряды. Со свистом летели на землю осколки. Звенели и сыпались стекла.
      Сильный взрыв потряс здание. Посыпались стекла, обвалилась штукатурка, в кабинете сорвалась с потолка и со звоном упала люстра. Уж не угодила ли вражеская бомба в самое здание горкома?
      Но из штаба МПВО позвонил Кулибаба: в Северной бухте, у Приморского бульвара, взорвалась мина, спущенная на парашюте. А от здания горкома до места взрыва никак не менее трехсот метров...
      Не успел положить трубку телефона - второй взрыв. На этот раз - на перекрестке улиц Щербака и Подгорной. Туда немедленно были направлены медико-санитарная и аварийно-восстановительная команды, отряд милиции.
      Ни на одну минуту в эту ночь не прерывалась связь с обкомом партии. Наша информация немедленно передавалась оттуда в Москву, в Центральный Комитет партии.
      Стрельба, наконец, прекратилась.
      Без двадцати минут пять был дан отбой воздушной тревоги. Кончилась бесконечная первая ночь войны.
      Откинул маскировочные завесы на окнах. Ясное, чистое утро. Искрилась роса на листьях тополей. Солнечный луч проложил вдоль песчаной дорожки двора золотую черту.
      После отбоя снова собрались члены бюро горкома. Важно было немедленно призвать население к бдительности, довести до сознания жителей Севастополя, что ночью было не очередное учение, а нападение на город, и организовать массовое оборудование укрытий. В 5 часов утра штаб Черноморского флота оповестил о вражеском налете на город.
      Краткое обращение городского комитета партии и горисполкома, переданное по радио, призывало население "соблюдать порядок и спокойствие и сегодня, в воскресенье 22 июня, организованно выйти на работу".
      Жизнь городских предприятий и учреждений подчинялась требованиям флота. Вот почему понадобилась работа в воскресенье.
      Оставив в горкоме только дежурных, все мы отправились на предприятия.
      При выходе столкнулись с Василием Петровичем Ефремовым. Оказывается, он уже успел побывать на месте падения мин.
      Вид его был красноречивее всяких слов. Он вдруг сразу как-то постарел.
      - Рассказывать, что видел, не буду. Увидишь сам. А памятник Погибшим кораблям стоит, - прибавил он, и улыбка тронула его сухие губы. - Мина упала в десяти метрах, а он и не шелохнулся.
      Он говорил о памятнике, сооруженном в честь кораблей, затопленных в оборону 1854 - 1855 годов, чтобы закрыть вход в Севастопольские бухты флоту противника.
      ...Первая мина не оставила после себя воронки. Она упала в воду у самого Приморского бульвара и сильно повредила здание санатория. А памятник - орел на мраморном цоколе, распростерший могучие крылья, - запечатленная в мраморе и бронзе слава русских моряков, - стоял нетронутый.