САД КАМНЕЙ
      хокку, танки, бронетранспортеры
      -----
      Идет Максим по тропке между круч.
      Но, поравнявшись с сакурой,
      Застыл, глотая слезы.
      -----
      Проснулся Федор с сильного похмелья
      лежит в саду японском под сакурой,
      и плачет, сам не зная, как сюда попал.
      -----
      К станции электрички,
      шатаясь, Федор походит.
      Головою тряся,
      на расписание смотрит:
      Микасе, Касуга, Киото,
      Авадза, Инамидзума,
      и дальняя бухта Таго.
      Что ж? С таким же отчаяньем
      смотрел он и раньше и видел:
      Рябово, Ржевка, Грива,
      Пискаревка, Всеволжск
      и дальняя Петрокрепость.
      Ледяные, злые перроны.
      -----
      Подбитым лебедем упал под куст сакуры Федор,
      Когда Максим ему вломил промеж ушей.
      -----
      Максим по тропке шел.
      Навстречу - Федор.
      Максим его столкнул.
      - Ты что толкаешься?! - вскричал с обидой Федор.
      - А что ты прешь, как танк? - ему Максим
      в ответ спокойно.
      -----
      Феномен чоканья желая изучить,
      Максим и Федор взяли жбан сакэ.
      И день, и ночь работали упорно.
      Наутро встали
      В голове как бронетранспортер.
      -----
      В саду камней сидел часами Федор,
      Максима ожидая
      Максим по лавкам бегал за сакэ.
      6
      -----
      Максим стоял с поднятым пальцем.
      Федор ржал.
      Так оба овладели дзен-буддизмом.
      -----
      Японский друг принес кувшин сакэ.
      Максиму с Федором с учтивою улыбкой
      для закуси велел сакуры принести.
      А те, японским языком владея не изрядно,
      ему несут не сакуру, но куру.
      -----
      Японский быт вполне освоил Федор,
      И, если раньше на кровати спал,
      то после трапезы с японскими друзьями
      валился прямо на циновку, не в силах
      до кровати доползти.
      -----
      В тень сакуры присел, мечтая, Федор
      и, том Рансэцу пред собой раскрыв,
      достал махры и вырвал лист на самокрутку.
      Картинок не найдя, отбросил том
      и погрузился в самосозерцанье.
      -----
      Склон Фудзи выползает из тумана.
      Максим и Федор по нему идут,
      Обнявшись, головы клонят друг к другу...
      Эх, Хокусая б счас сюда!...
      -----
      Как брызги пены над ручьем - вишневый цвет.
      На тонком мостике сидят Максим и Федор,
      И изумрудной яшмою меж ними блещет
      Бутылка в фокусе стуящихся лучей.
      Счастливая весенняя прохлада...
      -----
      Максим ученика Петра работой мучил:
      Уборку делать заставлял, сдавать посуду.
      Нередко делать харакири заставлял.
      -----
      Максим Петра как мальчика мог бить
      Наследьем классиков.
      Ударил в рыло Хокусаем;
      Двухтомником Акутагавы
      по хребтине дал.
      -----
      ЯПОНСКАЯ ПЛЯСОВАЯ: Солнце вышло из-за Фудзи,
      По реке поплыли гуси.
      Молвил Федору Максим:
      - Ну-ка, сбегай в магазин!
      7
      -----
      К бутылке Федор жадно приложился
      и враз пустая стала.
      Максим не знал - смеяться или плакать.
      -----
      В глубоком самосозерцаньи Федора застав,
      Максим, тревожить друга не желая,
      один все выпил перед сном, что было в доме.
      Проснувшись, он с раскаяньем заметил:
      от слез у Федора все рукава мокры.
      -----
      Ночь скрыла все.
      Прибой шипит во тьме.
      Максим, дрожа, на кухне воду пьет.
      "....а потом еще немного и еще немного..." Vinny the Pooh cartoon
      М А К С И М М О Н О Г А Т А Р И
      Жил-да-был один Максим. Один раз он, как говорят, ска зал даме, которая работала продавщицей в магазине "Водка Крепкие напитки":
      Бодрящий блеск
      Зеленой и красивой травы
      Соком забвения стал...
      Гадом буду
      Еще за одной приду!
      А продавщица в ответ ничего не сказала, только бутылку "Зверобоя" из ящика достала и одной рукой ему подала.
      *
      Жил-был Максим. Вот как он однажды сказал даме, работа ющей продавщицей в магазине "Водка - Крепкие напитки":
      Когда бы Клеопатра сама
      Моей возлюбленной была,
      Навряд ли столько огненного жару
      Я получал из рук ее,
      Сколь ты небрежным взмахом мне даешь...
      А продавщица в ответ бутылку обтерла и перед Максимом на прилавок поставила, но ничего не сказала, может, не поня ла или плохо расслышала, не знаю.
      *
      Жил-был кавалер по имени Максим. Случилось однажды ему так сказать продавщице в винном отделе гастронома:
      Потрясающе стремительные,
      Бегут дни нашей жизни,
      Подобно току в электропроводах.
      Не ты ли, красавица, столб,
      Кой тот провод над землей вздымает?
      Может, и ответила бы ему что-нибудь та дама, но не слу чилось этого, потому что другой кавалер, по имени Петр, ока завшийся тут, так поспешил молвить, наверняка на то основа ние имея:
      Это верно ты сказал
      Про потрясающе стремительные дни,
      Подбные току в проводах,
      Которые опору вот в таких столбах имеют.
      Без опоры и провод порвется!
      Так, славя и воспевая ту даму, оба кавалера, однако, ту даму оставили, не дождавшись от нее ответа, и из магазина быстро пошли домой.
      *
      12
      Жили три кавалера. Первый кавалер носил имя Максим. Второй кавалер носил имя Федор. Третий кавалер носил имя Петр. Один раз кавалер Петр вскочил из-за стола, за которым все трое сидели, обмотал шарф вокруг шеи и груди, быстро по шел в гастроном, чтобы увидеться, видимо, с дамой, которая работала продавщицей в винном отделе. И, увидев, что гастро ном открыт и дама та за прилавком стоит, задышал сильно и так сказал (вот как умели сказать молодые люди в те време на!):
      Да, не зря Максим сказал
      Про потрясающие дни нашей жизни,
      Про столбы и гудящие провода,
      Вторящие гулу земли,
      И еще выше звенят облака...
      Дама ничего не ответила, видно, не почувствовала, что Петр хотел обВяснить про счастливую возможность держать жизнь в кулаке.
      *
      Жили-поживали не так давно Максим и Петр. Случилось так, что оба эти кавалера стояли в очереди у пивного ларька, и один из них, а именно Петр, о жизни непутевой заскорбел, что ли, не знаю, или слишком не понравился ему тот двор, где ларек стоял, а только молвил он так:
      Через пролив на утлом челноке
      Бесстрашный некто плывет,
      Отважный, с пламенем в груди,
      И брызги пены на ботфортах.
      А тут пивная пена, грязь...
      А Максим ему в ответ:
      А тут пивная пена, грязь,
      Но если сквозь туман научишься смотреть,
      Увидишь, как с отвагой на челе
      Через пролив свирепый мы плывем
      И клочья пены на ботфортах!
      Петр, услышав это, затопал ногами и заплакал от востор га, да и мало кто из стоявших в очереди смог удержаться от слез, некоторые даже упали и лежали в грязи, распевая песни, и только дама, продававшая пиво, ничего не сказала - от вол нения, что ли. Или, может, плохо расслышала.
      *
      13
      Вот как однажды сказал один кавалер по имени Максим да ме, которая продавала разливное пиво в ларьке:
      Как может берег с волною расстаться?
      Или гора Фудзи со снегом?
      Видела меня вчера
      Увидишь сегодня и завтра.
      Как может солнце с лучами расстаться?
      Услышав это, все, кто был у ларька, заплакали, и так хороши были эти стихи, что других стихов в очереди уже не читали.